Текст книги "Злая лисица"

Кэт Чо
Злая лисица

Wicked Fox

Kat Cho

Copyright © 2019 by Katherine Cho

© Тринкунас К., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2021

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

«Настоящее наслаждение. Эта книга вобрала в себя лучшее от корейских дорам и городского фэнтези».

РЕНЕ АХДИЕ, автор бестселлера «Красавица»

* * *

Моим маме и папе – Келло Кэти и Дэвиду Янгу Чо.

Вы показали мне, что такое любовь.

사랑해요. 보고 싶어요[1]1
  Я люблю вас. Скучаю по вам. (Пер. с корейск.)


[Закрыть].

1

Отношения с луной у Ку Миён были непростые. Впрочем, когда дело касается силы, легко и не бывает.

Девушка стояла на краю крыши. Мышцы ее подрагивали в предвкушении, а кожа так и зудела под лунным светом, словно перетянутая струна. В попытке утихомирить грохочущее сердце она глубоко вздохнула, и легкие наполнил запах гнилого мусора.

Мать всегда повторяла: надо быть благодарной луне, ведь она дает им силу. Однако порой Миён с удовольствием бы от этого отказалась.

Она осмотрела улицы. Фонари все перегорели, и, похоже, уже давно – но ей это нисколько не мешало. В темноте девушка видела ничуть не хуже, чем при свете дня. Ей даже казалось, что погасшие фонари, наоборот, украшали здания. По осыпающимся стенам змеились трещины, покрытые соцветиями плесени. Возможно, какой-нибудь оптимист углядел бы определенную красоту в этих узорах, но Миён к ним не относилась.

Она достала телефон и набрала один из двух номеров, занесенных в адресную книгу.

– Ты нашла его, сонбэ?[2]2
  Сонбэ (кор. 선배[님]) – уважительное обращение к старшему коллеге или товарищу.


[Закрыть] – выпалила Нара, едва подняв трубку.

На последнем слове девушка запнулась, и уважительное обращение прозвучало оглушающе-официально. Как будто Миён была раза в два старше подруги, хотя разница в возрасте у них всего год.

Но Миён прекрасно понимала, чем вызвано такое обращение, – причин было много. Одна из них, например, заключалась в том, что две недели назад ее даже не звали Ку Миён.

– Я выследила его до того же переулка. Он сюда всю неделю приходил, но я пока так и не выяснила, в какую именно квартиру.

– Я посмотрела по карте на телефоне, – попыталась помочь Нара. – По идее, ты сейчас прямо над ним. Так, а это точно ты? Включи-ка GPS.

Миён так и подмывало сказать Наре, что лучше б та с духами общалась, но все же включила функцию отслеживания на телефоне.

– Погоди. Теперь тебя двое, – Нара что-то приглушенно забормотала.

Миён закатила глаза, но говорить ничего не стала. Криком делу не поможешь. Нара вечно нервничала – побочный эффект того, что она с детства видела призраков. К тому же девушка явно хотела как лучше. Однако Миён не волновало, как будет лучше, – ей нужна была цель.

Она бросилась наворачивать круги по крыше и села на парапет, свесив ноги над шестиэтажным обрывом. С такой высоты можно запросто следить и за окружением, и за добычей.

Правда, до сих пор она видела свою жертву только издалека, опираясь лишь на смутные описания подруги.

Миён закрыла глаза и досчитала до десяти, чтобы успокоиться.

Перед ней простирался Сеул. Небоскребы Чхондам-дона[3]3
  Чхондам-дон (кор. 청담동) – квартал в районе Каннамгу в юго-восточной части Сеула, к югу от реки Ханган. В первую очередь известен множеством развлекательных мест, брендовых магазинов и компаний, популязировавших кей-поп.


[Закрыть] – Мекки развлечений и красоты, родины моды и кей-попа[4]4
  Кей-поп (от англ. K-pop, сокр. от «Korean pop»; кор. 케이팝) – музыкальный жанр родом из Южной Кореи. Популярных южнокорейских музыкантов, а также прочих медиаперсон, нередко называют айдолами (от англ. idol – идол, кумир).


[Закрыть]. Парящий в облаках Юксам-билдинг[5]5
  Юксам-билдинг, он же Здание «63» (кор. 63빌딩), – небоскреб на острове Еыйдо в Сеуле, рядом с рекой Ханган. Был построен в качестве достопримечательности для летних Олимпийских игр 1988 года.


[Закрыть] – символ модернизации столицы, часовым стоящий возле реки Ханган. Огни башни Намсан[6]6
  Башня Намсан, она же Сеульская телебашня или Башня N (кор. N서울타워), – телевизионная и смотровая башня на горе Намсан в центре Сеула. Популярное туристическое место, с которого открывается вид на весь Сеул. Люди часто приходят на башню Намсан на свидания и вешают замки в доказательство своей любви.


[Закрыть], куда стекались туристы и влюбленные парочки, чтобы увидеть мир у своих ног. Миён с усмешкой взглянула на свои поношенные кеды, нависающие над грязной улицей.

– И что он здесь забыл? – пробормотала девушка, ни к кому особо не обращаясь.

– Дух говорит, что он ходит туда каждый вечер. Ее смерть была так ужасна, – прозвучал из трубки мрачный голос шаманки. – Она хочет, чтобы справедливость восторжествовала до того, как она отправится в загробный мир.

Миён сомневалась, что она вершит справедливость. Но лучше так, чем никак. Если уж все равно придется убивать, то пусть это хотя бы поможет заблудшим духам свести счеты.

Уже не впервые Миён задумалась: а правильно ли она поступает, доверяясь духам шаманки? Без силы полный луны она не могла питаться. Точнее, нет. Она отказывалась питаться без этой силы.

Полная луна обостряла чувства, открывала путь для чужой энергии, позволяла поглотить ее, не разрывая человека на части. Так что либо девушка питается сегодня, в полнолуние… либо становится чудовищем. Она чуть не рассмеялась. То, что ее жертвы были гнусными людьми, не делало Миён менее жестокой.

Однако самым низменным инстинктам Миён не поддавалась. Вгрызаться в плоть. Обнажать энергию, обитающую внутри каждого живого существа. Высасывать эту энергию из людей без помощи луны. Нет, она старалась действовать как можно мягче, притворялась этаким дружелюбным чудовищем.

Лишь один раз она пропустила полнолуние и после этого отказывалась питаться, несмотря на все просьбы матери. Тогда девушка впервые пошла ей наперекор. Не прошло и недели, как Миён начала слабеть, и восстановиться ей помогла лишь охота в следующее полнолуние. Поэтому у матери был целый ряд правил, одно из которых звучало так: «Никогда не пропускай охоту».

А Нара же была одаренным шаманом: она умела общаться с духами со всех уголков страны. Куда бы Миён ни отправилась, шаманка каждое полнолуние исправно находила ей новых жертв. Полезный помощник.

– Сонбэ?

– Что? – переспросила Миён, возможно слишком резко.

– Будь сегодня осторожна. В эту Сандалгосу[7]7
  Сандалгоса (кор. 상달고사) – «десятый месяц», традиционный корейский праздник. В октябре семьи изгоняют духов из дома, молятся богам о мире, здоровье и изобилии, а также благодарят за богатый урожай.


[Закрыть] многие семьи изгнали злых духов, и они теперь бродят по городу.

– Меня парочкой духов не испугать, – Миён раздраженно поднялась на ноги и снова принялась наворачивать круги.

Вдруг раздался скрип двери, и девушка посмотрела вниз. До нее донеслись звуки смеха и музыки изнутри здания – должно быть, там находился какой-то подпольный клуб.

На улице показался человек. Он был небольшого роста, толстый, а лысая голова выглядела совсем белой под ярким светом луны. Под широким воротником рубашки виднелась татуировка – огромный паук. Мужчина наверняка думал, что так он выглядит круто, но тату лишь старило его.

– Нашла. Я тебе перезвоню, – Миён повесила трубку, спрыгнула с крыши и мягко приземлилась на землю, подняв зловонное облачко пыли.

Мужчина споткнулся; он явно был пьян. Миён следовала за ним по пятам. Девушка вышла из тени, готовясь наброситься на него и убить, но тут мужчина вдруг выронил бутылку соджу[8]8
  Соджу (кор. 소주) – традиционный корейский алкогольный напиток, который обычно делают из риса, пшеницы или ячменя.


[Закрыть].

Он посмотрел на разбитое стекло и выругался. Миён поспешно скрылась в темноте, хотя это было необязательно. Неважно, увидит он ее или нет. Все равно не расскажет об этом никому, кроме духов.

Она так задумалась, что не заметила, как мужчина двинулся дальше по узким улочкам, прямиком к центру цивилизации. Девушка выругалась. Слишком долго выжидала.

Еще одно материнское правило: «Убивай в укромных местах». Миён окружили дым и пар, полные запахов кипящего соленого ччигэ[9]9
  Ччигэ (кор. 찌개) – корейское рагу. Обычно готовится из овощей, бульона, а также из мяса или морепродуктов. Однако самый распространенный вариант – это кимчхиччигэ.


[Закрыть] и паленого мяса. Над ларьками с едой висели голые лампочки, за светом которых терялись потрескавшиеся стены зданий.

Девушка только переехала сюда, но уже твердо решила: это место ей не по нраву. Она жила в Сеуле прежде – сначала среди головокружительных небоскребов Каннамгу, потом в тени старого дворца рядом с Самчхон-доном[10]10
  Самчхон-дон (кор. 삼청동) – один из старейших сеульских кварталов, в котором расположено множество исторических достопримечательностей: например, дворец Кенбоккун, дворец Чхандоккун (построенный династией Чосон), Чонхваде («Синий дом», резиденция президента).


[Закрыть]. Но этот район нельзя было назвать ни новым, ни историческим. Он просто существовал. В воздухе витали запахи острого токпокки[11]11
  Токпокки (кор. 떡볶이) – острые рисовые клецки, которые тушат с мясом, овощами и приправами.


[Закрыть] и пряной выпечки, и рот девушки мигом заполнила слюна, даже несмотря на все ее презрение к жирной пище.

Мужчина остановился перед засушенным оджино[12]12
  Оджино (кор. 오징어) – кальмар.


[Закрыть]. Щупальца морского существа переплелись и были такими тонкими, что казалось, прикоснись к ним – и они рассыплются. Твердые и хрупкие одновременно. Миён часто раздумывала над такими противоположностями. Если бы кто-нибудь вырвал ее сердце, оно наверняка было бы похоже на искривленные щупальца этого хрупкого кальмара.

Мужчина отломал одно из восьми щупалец и запихнул его в рот.

– Эй! – воскликнула аджумма[13]13
  Аджумма (кор. 아줌마) – женщина средних лет.


[Закрыть] из-за прилавка. – А платить вы за это будете?

Похоже, намечался скандал, а Миён совсем не хотелось ждать, пока он утихнет сам собой. Так что она решилась нарушить последнее материнское правило: «Не попадайся никому на глаза во время охоты».

– Аджосси![14]14
  Аджосси (кор. 아저씨) – мужчина средних лет.


[Закрыть] – Миён подхватила мужчину под руку. – Вот вы где!

– Вы его знаете? – Женщина оглядела Миён.

– Конечно. Извините, – девушка протянула продавщице хрустящую оранжевую бумажку. – Сдачи не надо.

И повела мужчину подальше от лавки.

– А ты ещ-ще кто? – скосил он на нее затуманенный взгляд.

Миён поморщилась: у мужчины изо рта воняло соджу.

– Мы с вами однажды встречались, довольно давно. Вы в детстве дружили с моим отцом.

Она свернула на пустынную дорогу, в конце которой виднелись деревья. Идеальное укрытие.

– А кто твой отец? – мужчина так сильно закатил глаза, будто прямо ими надеялся выискать что-то в памяти.

«Хороший вопрос», – чуть не ответила Миён. Она его никогда не видела. Так что теперь девушка пустила в ход воображение и стала говорить все, что в голову взбредет:

– Вы с ним учились в одной школе. А со мной познакомились пару лет назад, когда приходили к нам в гости. Мама еще сделала чапчхэ[15]15
  Чапчхэ (кор. 잡채) – корейская закуска из крахмалистой картофельной лапши, овощей и грибов, иногда добавляется мясо.


[Закрыть]. – Миён свернула на грязную тропу, уводя свою жертву все дальше и дальше от широкой дороги. Вокруг них сгущались деревья, и скоро они оказались посреди леса.

Она собиралась завести его еще дальше, но тут мужчина начал озираться, и весь ее план пошел насмарку.

– Где это мы?

Миён выругалась.

– Куда ты меня завела? – он вырвал руку, развернулся и, не разбирая дороги, побежал прямо в самую чащу. Миён даже стало жалко старого дурака.

Не успел он сделать и десяти шагов, как девушка схватила его за воротник; мужчина закричал, пытаясь вырваться.

Миён прижала его к стволу ясеня и положила пальцы на толстую шею. Почувствовала, как по руке потекла боль вместе с каплями ци[16]16
  Ци (кор. 기) – человеческая энергия, в других азиатских странах известна под названиями ки, чи, джи.


[Закрыть] – энергии, живущей внутри каждого существа. Энергии, которую она крала, чтобы стать бессмертной.

– Что тебе от меня нужно?!

Вместо ответа Миён достала телефон.

На экране появилось бледное овальное лицо Нары. Из-под челки на Миён смотрели огромные беспокойные глаза, а под ними вырисовывались темные круги – последствия нескольких бессонных ночей, которые шаманка потратила на то, чтобы помочь подруге выследить жертву.

– Ты его поймала?

Миён направила камеру на испуганного мужчину. Вид телефона отрезвил его; он окинул взглядом высокую восемнадцатилетнюю девушку с темными волосами и ромбовидным лицом и заметно успокоился. Судя по всему, ее миловидная внешность ввела его в заблуждение. Оставалось только пожалеть его. Глупец – он и не подозревает, что под красотой скрывается чудовище.

– Он? – Миён решила оставить пылающий взгляд своей добычи без внимания. Она все равно видела его слишком часто.

– Да.

Миён кивнула и повесила трубку.

– Кто это был? – рявкнул мужчина. Он явно переволновался и при этом был уверен, что ему ничего не грозит. Жертвы Миён раз за разом повторяли эту ошибку – каждый месяц, как часы.

– Шаман, – решила ответить девушка. Она могла рассказать ему что угодно – все равно это не имело никакого значения. Да и к тому же Миён всегда учили уважать старших, пусть даже намерения у нее сейчас были самые отвратительные.

– Какая-нибудь шарлатанка-предсказательница?

– Совсем уже уважение к обычаям потеряли, – разочарованно цокнула языком Миён. – Настоящие шаманы умеют не только судьбу предсказывать. Они также общаются с духами мертвых. Например, с той девочкой, которую ты убил месяц назад.

Краска схлынула с его лица.

– Откуда ты знаешь?

– Не жалеешь, что так с ней поступил? – Вопрос был скорее риторический, хотя она и надеялась увидеть раскаяние в его глазах.

И, как обычно, надежды не оправдались.

– Чего это я должен жалеть? Она сама напросилась. – Его лицо налилось кровью. – Не надо было вопить. Я лишь пытался заткнуть ее.

– Что ж, ты сделал свой выбор, а я – свой.

Она почувствовала луну, услышала ее шепот: ешь.

И Миён впустила темную энергию, позволила ей течь по телу, выпустила наружу часть своей истинной сущности.

Мужчина тяжело выдохнул.

За спиной девушки взвились хвосты из лунных света и пыли.

Перед тем как забрать жизнь, она должна была показать себя такой, какая есть на самом деле. Никакой больше лжи и масок. Пусть убитые ею люди видят, кто забирает их жизнь.

Она схватила мужчину за плечи, вытягивая из него энергию ци, поглощая ее, пока не задрожат руки. Луна шептала: «Расслабься, выпусти на волю инстинкты. Вырвешь печень – и дело сделано». Но Миён не могла так поступить. Так что пусть медленно, но безболезненно, она капля за каплей вытягивала из него энергию ци. Не больнее, чем заснуть.

И чем больше ци заполняла Миён, тем меньше становилась ее жертва, сдуваясь, словно воздушный шарик. Девушка любила чувствовать себя полной энергии, но ненавидела за то, что была чудовищем.

– За что ты так со мной? – спросил мужчина заплетающимся языком.

– Я не хочу умирать, – она смотрела в его угасающие глаза.

– Я тоже, – пробормотал он, прежде чем потерять сознание.

– Знаю, – прошептала девушка в пустоту.

2

В компьютерном зале стояла страшная жара. Работали все тридцать компьютеров, хотя занято было только три. Здесь было душно, темно и пахло креветочными чипсами и быстрорастворимой лапшой.

Ан Джихуну тут нравилось. Пальцы его беспрерывно двигались; левая рука намертво приклеилась к «горячим клавишам», а правая – к мышке компьютера.

– Мы опоздаем, если сейчас не выйдем, – сказал О Чханван. Руки его порхали подобно взволнованным бабочкам, которым некуда приземлиться. Парень уже давно проиграл и вышел из игры.

– Значит, опоздаем. – По экрану Джихуна маршировали цифровые армии.

– Мне нельзя снова задерживаться, – нахмурился Чханван. Его лицо казалось непропорциональным: нос слишком длинный, уши слишком большие. Он выглядел как еще не выросший щенок.

Конечно, дело было не в опоздании, и Джихун прекрасно это понимал. Чханвану не хватало уверенности в себе. Он был старшим сыном, и родители возлагали на него большие надежды, а то, что семья была богатая, нисколько груз этих надежд не облегчало. Чханван родительских ожиданий не оправдывал – он много нервничал и ни в одном занятии не мог похвастаться значительными успехами. Джихуну оставалось только радоваться, что он был из бедной семьи.

– Чханван-а[17]17
  – а / – я (кор. – 아 / – 야) – суффиксы «-а» и «-я» в конце имени обычно используются в общении между близкими людьми как уменьшительно-ласкательные.


[Закрыть], ты слишком много думаешь о будущем. Надо жить настоящим. Зачем нам дана жизнь, если она не приносит удовольствия? – Джихун сощурился в поисках последней башни противника. Торжествующий возглас – и вот над армией протоссов[18]18
  Протосс – раса существ из компьютерной игры «StarCraft».


[Закрыть] загорелись зеленые буквы, возвещающие о победе.

– Прекрасно, ты выиграл. Пошли? – напомнил Чханван.

Джихун встал и накинул на плечи темно-синий школьный пиджак.

– Чханван-а, хорош меня пилить.

Чханван бросил на Джихуна сердитый взгляд, а тот в ответ улыбнулся. Этот изгиб губ и глубокие ямочки на щеках были его излюбленным средством в споре. Они как будто говорили: «Я, конечно, не со зла, но к моим словам стоит прислушаться». Своей улыбкой Джихун мог обезоружить почти любого. Как, например, сейчас – стоило юноше пустить в ход свое оружие, как Чханван невольно улыбнулся в ответ.

Джихун вышел наружу и глубоко вдохнул. Пахло автомобильными выхлопами и соллонтханом[19]19
  Соллонтхан (кор. 설렁탕) – суп из воловьей ноги, который варят много часов до приобретения молочного цвета.


[Закрыть], который готовили в ресторанчике неподалеку. Сквозь высотки ярко светило солнце. Джихун положил руку на плечо другу:

– После победы утренний воздух всегда свежее пахнет!

– А по-моему, пахнет так, будто кто-то забыл почистить аквариумы. – Чханван скривился при виде лавочки с морепродуктами. Из огромных стеклянных аквариумов на витрине на мальчишек глазела камбала.

К остановке подошел автобус, и Джихун хлопнул Чханвана по плечу.

– Пошли, а то опоздаем же.

Они уже опаздывали.

Когда юноши добрались до школы, ворота были закрыты. Значит, уроки начались без них. Джихун подсадил Чханвана, а потом и сам перебрался через стену. Однако в прыжке он зацепился за край изгороди и недовольно зашипел при виде порванной бежевой штанины:

– Аисси![20]20
  Аисси (кор. 아이씨) – выражение недовольства, переводящееся примерно как «вот черт!».


[Закрыть]

За последний год парень здорово вымахал, став выше всех одноклассников, и еще не совсем освоился с ростом.

Школа представляла собой здание в виде буквы «п» с длинными узкими коридорами, с одной стороны которых располагались двери в кабинеты, а с другой – окна. Во внутреннем дворе находилась спортивная площадка и зона для отдыха. Здание было старым, и центрального отопления тут не было. По коридорам гулял холодный осенний ветер.

Когда ребята пробрались в кабинет, до конца классного часа оставалось десять минут. Учительница, госпожа Квон, еще разговаривала с классом.

– Хочу всем напомнить, что сейчас не стоит отлынивать, – она пристально посмотрела на Джихуна. – Следующий год будет для вас последним. Наша задача – вас подготовить, а ваша – всему научиться.

– Да, сонсенним[21]21
  Сонсенним (кор. 선생님) – вежливое обращение к преподавателю или к незнакомому человеку. Сем (далее по тексту) – сокращение от сонсенним.
  – ним (кор. 님) – уважительный суффикс «-ним» употребляется в обращении к старшему коллеге или учащемуся той же школы.


[Закрыть], – раздался дружный хор.

– На этом все, – подвела итог Квон.

Встала староста:

– Встать! Поклон!

– Спасибо, – студенты синхронно поклонились.

Перед тем как выйти, госпожа Квон прошла по проходу и постучала по парте Джихуна, которая находилась рядом с партой Чханвана.

– Еще раз опоздаете – и вас оставят на второй год.

– Да, сонсенним. – Чханван низко поклонился, упершись лбом в столешницу.

– Нам только в радость провести еще один год с вами. – Джихун вальяжно улыбнулся.

Госпожа Квон попыталась было сдержаться, но губы предательски расплылись в улыбке.

– Я серьезно, Ан Джихун.

– Я тоже, – мгновенно ответил Джихун и улыбнулся еще шире. На щеках расцвели ямочки.

– В последний раз предупреждаю, – госпожа Квон невольно усмехнулась и покинула кабинет.

Как только дверь за ней закрылась, класс как будто взорвался. Ребята повскакивали с мест, торопясь подсесть к друзьям.

– И как только тебе подобное прощают? – Чханван покачал головой.

– Просто я умею быть обаятельным.

– Просто он настолько возмутительно себя ведет, что остается либо смеяться, либо кричать. – К партам парней подошла Ли Сомин. 158 сантиметров наглости, сконцентрированные в маленькой упаковке. Они с Джихуном дружили с пеленок и были лучшими друзьями.

Девушка кинула взгляд на мальчишку, сидевшего перед Джихуном.

– Проваливай.

Парень мгновенно сорвался со стула, будто испуганный кролик.

Джихун взглянул на девушку. Сомин всегда плевать хотела на школьную форму: рубашка не застегнута, а под ней просматривается цветастая футболка, ногти покрашены в черный. Снова новая прическа. Сомин никак не могла остановиться на чем-то одном, ее внешний вид менялся как времена года. Это всегда выводило Джихуна из себя. Он ненавидел перемены. Слишком много мороки. Сегодня короткие волосы Сомин были окрашены в огненно-красный – и настроение у нее было таким же огненным.

– И как заместитель директора наказал тебя сегодня? – Джихун провел рукой по пылающей прядке волос.

– Пришлось с утра стоять на коленях перед школой. Снова.

– Ты же знаешь, они такое с рук не спускают, – подметил Джихун.

– Кто бы говорил, – парировала Сомин. – Уже придумал, что скажешь хальмони[22]22
  Хальмони (кор. 할머니) – бабушка, а также уважительное обращение к женщине старшего возраста.


[Закрыть], когда тебя оставят на второй год, а ее снова вызовут в школу?

Улыбка Джихуна на мгновение угасла – мысль о реакции бабушки его явно пугала, – но тут же засияла с новой силой. Он не любил волноваться. Слишком много мороки.

– Зря ты расслабился. Осталось всего полгода учиться, – девушка кивнула в сторону окна, на покрасневшие и пожелтевшие листья. Джихуну осень нравилась. Если пришла осень, значит, скоро и зима, а там уже и школе конец[23]23
  В Корее учебный год начинается в марте и заканчивается в феврале.


[Закрыть]. Ну, хотя бы до марта, пока на горизонте не замаячит новый учебный год.

– И что? – Джихун знал, что Сомин ответит, но все равно задал этот вопрос.

– А то, что следующий год – третий, последний[24]24
  Образование в Южной Корее делится на начальную, среднюю и старшую школы. В начальной школе шесть классов, в средней и старшей – по три.


[Закрыть].

Джихун одарил подругу каменным взглядом, и девушка продолжила:

– Последний год, сунын[25]25
  Сунын (кор. 수능) – самый важный экзамен для выпускников третьего класса старшей школы в Южной Корее, от которого зависит поступление в университет. Проводится по всей стране в один и тот же день в ноябре. Чтобы минимизировать количество пробок, многие компании в этот день открываются на час позже, а автобусы и метро ходят чаще.


[Закрыть]. А ты последний по оценкам в рейтинге учеников вторых классов.

– Ну кто-то же должен быть в конце рейтинга, – пожал плечами Джихун.

– Все шутки шутишь?

– Да не шучу я. Просто…

– Да без разницы! – в один голос прервали его Чханван и Сомин.

Джихун пожал плечами и грустно усмехнулся. Все считали его приветливым парнишкой, из которого вряд ли выйдет что-либо толковое. И его это устраивало. Чем меньше надежд на него возлагали, тем меньше будут приставать. Сомин единственная во всей школе верила в Джихуна несмотря ни на что. А он ей это великодушно прощал – в конце концов, они всю жизнь дружили.

– Когда-нибудь ты серьезно вляпаешься, и острый язык тебе не поможет, – сказала девушка.

– Тогда я возьму пример с тебя и пробьюсь кулаками. – Джихун встрепал девушке волосы.

Сомин шлепнула его по ладони.

– Да конечно. Ты свои ручки-то видел? Да тебе силенок едва хватает, чтоб поднести еду ко рту и подтереться.

– Сомин-а, даме так вести себя не положено, – смутился Чханван.

– А когда это я говорила, что я дама? – Сомин качнула головой. Прям как тигр, что высматривает жертву.

– Никогда, – Чханван опустил глаза.

Под пререкания друзей Джихун лег на парту и задремал.

* * *

Было уже очень поздно, и солнечный свет едва освещал улицы. Джихун поднимался по холму в сторону дома. Рядом тянулась опушка леса. Днем сюда часто захаживали спортсмены и семьи в поисках природы в суетливом городе, однако ночью ветви деревьев казались кривее, страшнее, а листья дрожали, когда мимо проходили невидимые чудовища. Джихун всю жизнь провел возле этого леса – и даже он не смел зайти в него после наступления темноты. Это все бабушкины сказки про нежить и призраков, которые едят плохих детей.

– Снова поздно возвращаешься, Джихун-а. – Напротив магазинчика лечебных вин сидела старая женщина. Все звали ее хальмони Хван. Среди местных она была самой старой. Женщина говорила, что давным-давно перестала следить за своим возрастом – помнит лишь, что когда-то ей уже исполнилось девяносто два года.

– Длинный день был, – подмигнул старушке Джихун.

– Учился или играл? – Она проницательно улыбалась. Сидя на низкой деревянной дощечке, женщина чистила в миску чеснок. Даже с дороги Джихун чувствовал его резкий запах.

– Играл. – Парень улыбнулся. – Как и всегда.

Старушка цокнула языком и закинула в рот головку сырого чеснока. Джихун ненавидел сырой чеснок – пусть бабушка хоть сто раз говорит, что это полезно для здоровья. Однако, когда хальмони Хван протянула ему головку, он послушно ее взял.

– Когда вы уже осчастливите меня и согласитесь стать моей женой?

– Когда-нибудь твое красноречие тебя до беды доведет, – фыркнула хальмони Хван. Глаза ее сверкнули.

– Уже. – Джихун снова ей подмигнул. – Много-много раз.

– Хватит копаться. Иди домой и поговори с хальмони.

Джихун вздохнул. Старушка права. Он поклонился ей и, перейдя дорогу, тихо прокрался в квартиру над бабушкиным рестораном. Скинув кроссовки, поставил их рядом с поношенными ботинками хальмони. Навстречу ему с громким звонким лаем выскочило что-то маленькое.

– Дубу! Тихо ты, – парень попытался угомонить маленький шерстяной шарик, но тот только прыгал вокруг, требуя, чтобы его погладили.

Дверь открылась, и Джихун вздрогнул.

– Ан Джихун! – раздался громкий голос хальмони. – А я уж собиралась в полицию звонить, чтоб по всей Корее тебя искали.

Джихун поклонился, извиняясь.

Когда-то бабушка была красавицей. Доказательства – старые черно-белые фотографии – лежали у нее на тумбочке. Но заботы и возраст не прошли для нее бесследно. Она была маленького роста – всего-то Джихуну по плечу, – но тот всегда как будто уменьшался при виде ее гневного лица.

– Хальмони, ну чего ты волнуешься? У тебя же давление повысится.

– Где ты был? – строго спросила женщина.

Джихун не стал тратить время на пустые оправдания.

– Ты и так знаешь.

Бабушка недовольно цокнула языком:

– Ты такой умный мальчик, а тратишь время на глупые игры. Я же не прошу тебя войти в тройку первых студентов университетов SKY[26]26
  Университеты SKY – три самых престижных университета в Южной Корее: Сеульский национальный университет, Университет Коре и Университет Енсе.


[Закрыть]. Но в колледж-то поступить надо! Вот твоя мать выскочила замуж сразу после старшей школы – и без отца ни на что не сгодилась.

Джихун покачал головой при упоминании родителей.

– Чтобы работать в ресторане, высшее образование не нужно, – произнес он. – А может быть, я стану знаменитым геймером? Куплю тебе большой дом. В любом случае я хочу остаться с тобой, а не поступать ни в какие университеты.

Хальмони нахмурилась и решила сменить тактику:

– Я ходила к шаману. Он сказал, над твоей душой нависло нечто мрачное.

– Не трать ты деньги на этих шарлатанов, они же просто мошенники. Только с бутылкой говорить и могут. – Джихун изобразил, как отпивает из горла.

– Он говорит, скоро ты столкнешься с тьмой. Как думаешь, что это может значить?

Джихун пожал плечами и прошел на кухню, подальше от хальмони с этим разговором. Его мутило каждый раз, когда бабушка начинала вещать о душах.

Хоть бы она не взялась снова изгонять из него нечистую силу.

– Будешь долго за компьютером сидеть – глаза испортишь. – Хальмони вошла вслед за ним. Сбежал, но ненадолго. Квартирка-то маленькая, прям как почтовая марка.

– Нет, глаза мне портить никак нельзя. Иначе как мне любоваться твоим прекрасным лицом? – Джихун вальяжно улыбнулся, и губы хальмони дрогнули. Сдержав улыбку, она одарила внука сердитым взглядом.

– Не подлизывайся. Я же не дурочка какая, чтобы на твои речи клевать.

Джихун сжал ее в широких объятьях.

– И в мыслях не было. Моя хальмони – умнейшая женщина в этом районе. Может быть, даже во всем Сеуле.

Хальмони смиренно фыркнула и, сдержанно похлопав внука по спине, выскользнула из объятий.

Взяв Джихуна за руку, она вложила ему в ладонь лист бумаги. Красные символы ярко пылали на ярко-желтом фоне. Похоже на те талисманы, которые висели у них над входной дверью.

– Что это и зачем? – Джихун взял бумажку двумя пальцами, как подгнившую банановую кожуру.

– Это пуджок[27]27
  Пуджок (кор. 부적) – талисман на удачу, любовь или для успокоения нервов. Пуджоки создают шаманы или монахи. На желтых бумажках красными чернилами рисуют буквы или символы, способные отпугнуть злых духов и предотвратить напасти. В корейской народной традиции талисманы делают вручную, однако в наши дни иероглифы разбирают на части и собирают в абстрактные формы на бумажке. Пуджоками часто запасаются перед экзаменами или интервью.


[Закрыть]. Мне его шаманка дала, чтобы отпугнуть от тебя зло. Носи с собой.

– Это просто смешно.

– Ты, кажется, говорил, что я умная? Вот и делай как я велю. – Хальмони зажала талисман у него в руке.

Джихун сдался и убрал бумажку в карман.

– Ладно.

– Умница. – Старушка ласково шлепнула внука пониже спины. – А теперь ужинай, пока еда не остыла, и иди выгуливать собаку.

* * *

Когда Джихун повел Дубу на прогулку, сумерки уже сменились ночью. Луну затянули облака, и дорогу освещали лишь фонари, в свете которых все тени казались длиннее. Улица шла под уклон, и, чтобы здания стояли прямо, их строили криво. Земля в городе стоила дорого, однако в районе, где жил Джихун, сохранилось множество причудливых низеньких домиков, между которыми вилась дорога настолько узкая, что машина при всем желании не могла по ней проехать.

Маленькая, едва доходившая Джихуну до икр собака с белой, словно лунного цвета, шерстью не проявляла никакого желания делать свои дела. Навострив уши, она вглядывалась в темноту улиц.

– Ну что, мы идем или как? Если наделаешь кучу дома, сама перед хальмони извиняться будешь.

Дубу разразилась громким лаем и внезапно сорвалась с места – Джихун не успел даже поводок ухватить. Он выругался и побежал за собакой, чуть не покатившись кубарем по крутой дороге.

Остановился он только перед хальмони Хван, которая все еще чистила чеснок.

– Вы Дубу не видели?

– А то, лаяла все равно что самджокку[28]28
  Самджокку (кор. 삼족구) – трехногая собака из корейского фольклора. Считается, что она видит истинную личину кумихо.


[Закрыть]. По-моему, к детской площадке побежала. – Хальмони протянула Джихуну головку чеснока, и юноша послушно ее взял, хотя руки у него до сих пор пахли предыдущим гостинцем.

Детская площадка располагалась недалеко от дороги, возле самой опушки.

– Дубу! – позвал Джихун. Может быть, спряталась под пластиковой лазалкой?

Но нет – собачий лай раздался откуда-то из леса. Джихун свистнул, надеясь, что собака вернется, но та и не подумала.

Туманное небо застилали тяжелые облака. Не очень-то хотелось заходить в лес ночью, тем более без лунного света. По спине Джихуна пробежали мурашки. Юноша включил фонарик на телефоне, расправил плечи и ступил под тень деревьев.

– Дубу! Пойдем, девочка! – позвал он, и крик его вернулся эхом.

В ночной тьме тени выглядели зловещими серыми чудищами, что тянули к нему лапы. Вокруг, казалось, бродили призраки и нежить.

И даже неважно, что Джихун давно в них не верил.

Ночью любой поверит.

Что-то потянуло его за рукав, и парень стремительно развернулся, пронзительно вскрикнув – звонче, чем хотелось бы признавать. Он уже был готов увидеть сзади скалящегося токкэби[29]29
  Токкэби (кор. 도깨비) – гоблины; существа из корейского фольклора, обладающие магией и умеющие общаться с людьми. Иногда они помогают людям, иногда обманывают их.


[Закрыть] с гнилыми зубами и отнюдь не добрыми намерениями. Страшное чудовище из сказки, которую рассказывают детям, чтобы они слушались.

Это оказалась ветка.

Джихун нервно рассмеялся.

Рядом промелькнула тень, и смех сорвался в очередной вскрик.

– Дубу!

Джихун кинулся вслед за собакой. Он точно свернет ей шею. А потом пойдет в зоомагазин и купит точно такую же. Хальмони и не заметит подмены.

Он старался не вздрагивать при каждом звуке и шорохе листьев и отказывался смотреть на тени вокруг. Шел, глядя только вперед.

Наконец он нагнал Дубу и взял ее на руки. Собака вырывалась, а в зубах у нее что-то было. Лишь бы не крыса… Внезапно Дубу выронила предмет из пасти, и парень быстро отскочил в сторону. Ну а вдруг оно еще живое?

К стыду своему, Джихун осознал, что это не грызун, а ботинок. Точнее, женская кроссовка.

– Отлично. Прям то, что нужно. Зачем еще идти в темный страшный лес, как не за обувью?

Он повернул было в сторону дома, но вскоре понял, что потерялся. Даже тропинки никакой не было видно. Дубу все продолжала рычать и вертеться у него на руках. Джихун нервно оглядывался, ожидая в любой момент встретиться лицом к лицу с диким животным, но вокруг были только тени и деревья.

Что же не нравилось Дубу? Может, она бестолковую белку приметила? Внезапно от старого дуба отделилась тень какого-то существа. Дубу зарычала, и тварь тоже отозвалась рыком. Джихун зажал рукой пасть собаке. Сначала ему показалось, что тварь пытается их прогнать, но потом парень увидел, что она смотрит в другую сторону.

Юноша отступил на шаг. Прислушавшись, он внезапно понял: чудовище не рычит. Оно говорит.

– Стой… лисица…

И, прежде чем Джихун успел осознать, что существо действительно разговаривает, Дубу вывернулась из его хватки и залилась громким лаем.

Сгорбленная фигура повернулась к парню, и луна осветила ее лицо.

У Джихуна перехватило дыхание.

Существо отдаленно напоминало человека: красные круглые щеки, крючковатый нос. Но человеком его было никак не назвать. Коренастое, мышцы на руках шириной с бедро Джихуна.

– И-извините. – Голос юноши предательски дрожал. Джихун почувствовал себя маленьким мальчиком, который прятался от страха под одеялом.

– Человек. Ошибся. – Рокочущий бас походил на наткнувшуюся на металл лопату.