Текст книги "Злая лисица"

– Сомин-а! – раздался из трубки отдаленный голос. – Еще чего брать будем?

– Слушай, я пойду, а то еще чуть-чуть, и маму придется катить домой! Пиши, если вдруг что, – попрощалась Сомин и отключилась.

Парень опустил трубку и судорожно вздохнул.

Не стоило звонить Сомин. Голос ее матери так и сочился смехом, и пусть Сомин и притворялась, будто ей это все надоело, она была рада возможности провести время с матерью. Им было весело вместе. Незачем огорчать Сомин чужими проблемами.

Телефон завибрировал, и на экране засветился запоздалый ответ Чханвана:

Отец увидел мои оценки. Я наказан.:-)

Джихун знал, что это плохо, но все равно завидовал Чханвану. У того хотя бы был отец, который мог его наказать. Все пройдет, напомнил парень себе. Эта тяжесть в груди – она скоро пройдет.

Поняв, что больше нет сил сидеть на одном месте, Джихун вышел из-под козырька остановки.

Он шел по извивающимся улочкам, украшенным желтыми лежачими полицейскими. Дорогу от леса отгораживала каменная стена, однако ветки упорно стремились пробраться наружу сквозь трещины.

– Эй, пабо-я[63]63
  Пабо (кор. 바보) – дурак, дурачина.


[Закрыть], ты о зонте когда-нибудь слышал?

Джихун остановился. Он даже не удивился, что его назвали глупым.

Сначала он увидел только блестящие сапоги. Потом бросил взгляд выше.

Перед ним стояла Миён. В руках девушка держала зонтик, скрыв под его тенью глаза. Было видно только усмешку на губах.

– Прошу прощения? – Голос его был холоднее дождя.

– Кто ходит в ливень без зонта и без куртки?

Она, конечно, была права, но он только сильнее расстроился.

– Отстань от меня.

Джихун свернул на маленькую детскую площадку. Красочные пластиковые тоннели выглядели выцветшими и серыми под затянутым облаками небом. Качели слегка покачивались, словно буквально секунду назад кто-то с них спрыгнул и побежал искать укрытие от дождя.

Джихун плюхнулся на сиденье. Он не думал, что Миён пойдет следом, однако она встала перед качелями и пристально вгляделась в парня.

– Мне кажется, нам нужно кое-что обсудить, – начала она.

– Ты думаешь, я всем разболтаю, – прервал ее Джихун.

Девушка сжала ручку зонтика.

– Ты поэтому сюда пришла, да? – продолжил Джихун. – Боишься, что я всем расскажу, кто ты такая. – Где-то в глубине души внутренний голос молил его заткнуться. Разве стоит шутить с девушкой, которая может буквально вырвать ему сердце?

Миён откинула зонтик за спину и наклонила голову набок.

– На твоем месте я бы придержала язык. У меня был плохой день.

– Что ж, добро пожаловать в клуб, – Джихун будто и не слышал ее предупреждения. Он и так много о чем пожалел за прошедший день. Еще одно плохое решение погоды не сделает.

Впрочем, кое-что ему хотелось спросить. Нужно было спросить.

– Как ты это сделала? Как ты убила то чудище?

– Так же как убила бы тебя, если бы захотела.

Джихун сглотнул. По телу прокатилась дрожь, и уже отнюдь не от холода. Зато хоть дождь прекратился.

– Значит, это правда? Все правда? Все те сказки и детские истории?

– Наверное. Я не обязана знать, что в людских сказках – правда, а что – просто глупые выдумки.

– Тогда почему у тебя нет лисьих ушек? Или длинной мордочки? Разве ты не должна больше походить… на лисицу?

– Вот понять не могу: ты храбрый или все-таки тупой? – невозмутимо отреагировала Миён. Она выглядела как хищник, который долго выслеживает жертву перед нападением. – Зря ты шутки со мной шутишь. Ты же знаешь, кто я. Знаешь, что я могу в любой момент вырвать тебе печень.

– Правда, что ли? – он собрал весь свой гнев, копившийся внутри, и выстрелил им в нее.

Рык, сорвавшийся с губ девушки, звучал скорее мило, чем угрожающе.

– Не думай, что раз я тебя спасла один раз, то не смогу убить.

– Блефуешь, – ответил он.

– Почему ты так решил?

– Потому что ты запнулась перед словом «убить».

Джихун не понял, когда ее пальцы оказались на его шее. Девушка рывком прижала парня к стенке детской площадки, да с такой силой, что у него вышибло воздух из легких.

– Знаешь, еще чуть-чуть – и я сорвусь, – прорычала она.

– Да плевать. – В нем смешались гнев, страх, кровь ударила в голову, и парень уже не знал, где остановиться. Может быть, если он умрет, мама все-таки пожалеет о том, что бросила его?

– Я тебя предупредила.

Миён замахнулась, и Джихун съежился в ожидании удара. Однако вместо боли он услышал хруст рядом с ухом. Джихун повернул голову. По пластиковой трубе змеились трещины, а буквально в двух сантиметрах от его головы была дыра от кулака Миён.

– В следующий раз не промахнусь.

Девушка отпустила Джихуна. Ноги отказывались его держать, и парень ухватился за край горки.

– Ладно, – прохрипел он.

– Что ты видел в лесу?

– Не то чтобы много. – Он задумался. – Токкэби. Твои хвосты. И…

– И?.. – Миён наклонилась к нему. Вблизи она выглядела еще поразительнее. Джихун заморгал, как если бы случайно посмотрел на солнце.

– И бусину, – еле-еле выдавил он из себя. Все тело заломило, словно оно было сплошным оголенным нервом. После той встречи он не сдержался и пролистал бабушкины книжки, пока не нашел наконец сказки про кумихо. В одной из них упоминались и лисьи бусины, в которых таятся знания Вселенной.

Девушка задумчиво помычала.

– Что ты чувствовал, когда держал ее в руках?

Джихун задумался, ища подвох в ее вопросе. Однако, так ничего и не обнаружив, ответил:

– Она была теплой. Точь-в-точь живая.

– И все? – резко спросила Миён.

Она как будто обвиняла его в чем-то, хотя он до сих пор не понял, где провинился.

– И еще сон. Все было так… реально. Словно это и вправду была ты, а не просто твой образ.

– Кумихо могут являться людям во снах. Такое бывает, – Миён махнула рукой, рассеивая его беспокойство.

Она что, считает, что ходить по чужим снам – все равно что на рынок забежать?

– И ты снова так сделаешь?

Ее глаза казались совсем черными.

– Нет.

Юноша хотел настоять, потребовать более подробного ответа – но промолчал. Он достаточно времени провел со своей суеверной хальмони, чтобы знать: не стоит искать неприятности там, где ты ни черта не смыслишь.

И все же он не удержался:

– С тобой все хорошо будет?

Миён удивленно раскрыла глаза. Такого вопроса она не ожидала.

– Ну, без бусины, – поспешно продолжил парень. – С тобой все хорошо будет?

Хмурый взгляд исказил спокойное лицо девушки.

– Все будет хорошо, – мягко ответила она. Голос предательски дрожал.

По Миён было видно, что дела у нее плохи. Лицо осунулось, глаза запавшие. Но парень не стал ни о чем спрашивать, лишь произнес:

– Не волнуйся, я никому не расскажу. Давай лучше вот о чем договоримся. Я клянусь, что сохраню все в тайне, а ты поклянись, что не будешь вырывать мне печень. Уговор? – Джихун протянул ей руку.

Он думал, девушка засомневается. Но к тому, что у нее будут трястись руки, он не был готов. Когда Миён обхватила пальцами его ладонь, ей удалось унять дрожь, но Джихун уже все понял. Она тоже его боялась. Может быть, не меньше, чем он ее.

– Ты должна сказать: «Уговор». – Парень дружелюбно улыбнулся. Ему хотелось как-то успокоить ее. – А то сделка не состоится!

Миён покачала головой и отпустила его руку, оставив на ладони Джихуна кровавый след.

– У тебя кровь идет! – Парень снова схватил девушку за руку.

– Да все хорошо.

– Что ты как маленькая? – Джихун достал из кармана бумажный платок. Цокнув языком при виде крови, он обмотал ладонь Миён самодельным бинтом. – У меня с собой сейчас ничего нет, так что как домой придешь, обработай рану. А то заразишься еще чем-нибудь…

– Ты прямо как бабулька.

Миён пристально смотрела на парня, одновременно сбитая с толку и заинтригованная. На мгновение сердце Джихуна пропустило удар.

Парень отпустил ее руку и вытер внезапно взмокшие ладони о штаны.

– Это все моя хальмони, – от смущения он начал говорить что в голову взбредет. – Она, например, часами может читать нотации про всякие дурные привычки. Когда я был совсем ребенком, то грыз ногти, и хальмони каждое утро обмазывала мне пальцы соком момордики[64]64
  Момордика – плодовые растения из семейства тыквенных. Сам плод по вкусу напоминает тыкву, а его поверхность слегка горчит. Широко распространена на территории Азии, Африки, Австралии.


[Закрыть]. Наверное, поэтому мне этот вкус напоминает о ней.

– Хорошо тебе.

– Что?

– Ничего, – пробормотала девушка, накрывая наспех перевязанную ладонь здоровой рукой. – Не представляю, каково это – когда над тобой хлопочет бабушка.

Джихун удивленно моргнул. Ему показалось или он расслышал в голосе Миён тоску? Такое простое человеческое желание – иметь семью… Ее образ становился все более загадочным, порождал все больше вопросов, и Джихун не удержался:

– У тебя родители есть?

Миён кинула на него сердитый взгляд.

– Просто во всех легендах говорится, что изначально кумихо были обычными лисицами.

– Я была рождена так же, как и ты, – чуть ли не с возмущением ответила девушка.

– А отец у тебя тоже кумихо? – Джихун ни разу не слышал о мужчинах-кумихо.

– Он был человеком.

– Был? – У Джихуна внезапно пересохло во рту, и он сглотнул. – Он умер?

– А мне откуда знать? – промямлила Миён. – Я его в жизни не видела.

– Как же до ненормального обычно, – пожал плечами Джихун. А потом поблагодарил звезды за то, что кумихо не стреляют лазерами из глаз, иначе бы девушка напрочь сожгла ему лицо. – Извини, не хотел обидеть. Я не сужу тебя, если что. – Он снова начал нести какую-то околесицу: – Вообще не имею права тебя судить: я тоже вырос без отца. С четырех лет его не видел.

– Люди иногда такие козлы, – бросила Миён.

Обычно ему отвечали что-нибудь иное, и от девушки такого ответа Джихун точно не ждал. Он затих на секунду, решая, как отреагировать. Потом громко рассмеялся:

– Спасибо!

– За что?

– За то, что, будучи сама собой, отвлекла меня от проблем.

– Ты странный, – покачала головой Миён. – Мне пора идти.

Однако вместо того, чтобы развернуться, она прищурилась, задумавшись, а потом протянула парню зонтик.

– Зачем это? – удивился Джихун.

– Кумихо не болеют. Мне он не нужен.

Парень взял у девушки зонт и улыбнулся.

– Будь осторожна. А то вдруг я подумаю, что ты в меня влюбилась.

Миён закатила глаза и ушла. Даже когда она скрылась на горизонте, Джихун еще долго не мог отвести глаз.

«Не стоит искать неприятности там, где ты ни черта не смыслишь», – напомнил себе Джихун. Это же глупо.

Ну а он, похоже, был глупцом.

10

Миён шла через лес, и в груди у нее нарастала смутная тревога. Не сглупила ли она, оставив в живых человека, владеющего ее тайной?

Йена бы просто влюбила его в себя. Она вечно повторяла, что ради любви люди готовы на что угодно. Однако Миён не хотелось манипулировать чужой любовью – претила сама идея. Может, Йена и разочаровалась в человеческих сердцах, но Миён – пока нет.

И все же Джихун беспокоил ее. Он был наблюдателен, хитро улыбался и много болтал. Плохое сочетание. Он слишком много знал и слишком мало думал.

А еще девушке казалось, что он с ходу распознает всю ее ложь. Взять хотя бы то, как она соврала об их общем сне. Она ведь не специально оказалась в его сновидении – для нее их встреча была такой же неожиданностью. Однако Миён должна была показать, что она сильнее, чем есть на самом деле. Запугать его, чтобы молчал. Парень, конечно, поклялся никому ничего не говорить, но девушка не верила его обещаниям. Хотя и очень хотела.

«С тобой все хорошо будет?» – Его вопрос раз за разом всплывал в голове. Джихун, похоже, и вправду за нее переживал. От этой мысли сердце охватила боль.

Миён с силой сжала кулаки. Правая ладонь все еще была перевязана аккуратным бантом, даже несмотря на то, как легко рвались бумажные салфетки. Девушка сорвала повязку. Кожа под ней уже зажила.

Может, стоит все-таки рассказать матери? Йена в любой ситуации знала, что делать. И да, она бы заставила Джихуна молчать – правда, навеки. Миён, конечно, не нравилось, что парень знал ее тайну, однако она точно не желала ему смерти.

Да и после поездки в школу Йена обязательно будет злиться. Наверное, лучше не рассказывать о Джихуне – хотя бы еще чуть-чуть.

Миён жила в самом конце улицы, в доме из стекла и дерева, окруженном со всех сторон природой.

Гостиная была вылизана дочиста – нигде ни пылинки. Все вещи разобрали в первый же день. Ку Йена ни за что не стала бы жить среди коробок.

В стеклянных шкафах покоились реликвии прошлого.

Керамические лошадки, навечно застывшие на дыбах. Их матери подарил поклонник. Он провез этих лошадок контрабандой, чтобы доказать кумихо свою любовь.

Шестиконечная корона, отделанная нефритом и золотом. Ее Йена получила от двоюродного брата короля.

Длинная и гладкая нефритовая заколка пине[65]65
  Пине (кор. 비녀) – традиционные заколки, которыми женщины закрепляли пучки – так называемые шиньоны. Также использовались в качестве украшения.


[Закрыть]. Замысловатые узоры, выгравированные на конце, складывались в изящные цветы лотоса. Набор таких заколок матери подарил ученый из Сонгюнгвана[66]66
  Сонгюнгван (кор. 성균관) – старейший университет Кореи, существовавший еще в эпоху Коре и Чосона; расположен в Сеуле.


[Закрыть].

А с другого конца комнаты на Миён смотрела бронзовая лисичка. Девушка не знала, кто подарил матери этот экспонат, но он наверняка должен был обладать хорошим чувством юмора и железным характером. Иначе как ему только хватило находчивости подарить кумихо такую фигурку?

Эти реликвии Йена собирала несколько веков, и иногда Миён чувствовала себя одной из них. Эта мысль не давала ей покоя. Как можно соперничать с ворами, принцами и придворными учеными? Она хотела быть тверже керамики, дороже золота, красивее нефрита. Но выдаст ли мать дочери собственную стеклянную полочку, если у нее не получится? Будет ли аккуратно упаковывать дочь в коробку, чтобы иногда с нежностью вспоминать о ней?

Миён опустила руку в карман и зажала в ладони еву кусыль. Это уже стало привычкой.

Девушка прошла в свою комнату. Над кроватью висел постер с IU[67]67
  IU (Айю) – южнокорейская певица Ли Чжи Ын, выступает с 2008 года.


[Закрыть] – любимой певицей Миён. Йена сначала не разрешала дочери постеры. Зачем, спрашивается, заводить кумиров-певцов, когда существуют настоящие боги и демоны? Однако Миён настояла, и матери пришлось уступить. Нечасто Миён удавалось в чем-то убедить мать.

Девушка включила большой телевизор в углу комнаты. Его звук всегда помогал ей успокоиться и выбросить из головы множество беспокойных мыслей. По телевизору шел популярный сериал. Половина была уже позади: количество сопливых страданий уменьшилось, а количество признаний в любви – увеличилось. Середину дорам Миён любила больше всего.

Не успела девушка устроиться на кровати, как в дверь постучали и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули. Миён поднялась с кровати и склонилась в поклоне.

– Здравствуй, мама.

– Долго ты до дома добиралась.

– Прости, – произнесла Миён.

– Лучше не извиняйся, а исправляйся.

Миён кивнула и смяла край рубашки, чтобы унять дрожь в пальцах. На костяшках обнаружился приклеившийся к коже кусочек салфетки, которой Джихун бережно обмотал ее руку, и девушка сцепила ладони, чтобы спрятать от матери окровавленную бумажку. Ей еще рано знать о Джихуне. Пока что.

Йена наклонилась вперед, ловя взгляд Миён. На мгновение девушка даже испугалась: а не залезла ли мать к ней в голову, не узнала ли, что дочь от нее скрывает? Однако Миён знала, что вопреки всем легендам уже давным-давно не существует кумихо, которые могли бы читать чужие мысли.

– Миён, кто ты такая?

У нее чуть не вырвался вздох облегчения. Она заставила себя медленно выдохнуть.

– Дочь Ку Йены, – ответила Миён на привычный вопрос.

– А значит, ты…

– Умная.

– И?

– Красивая.

– И?

– Сильная.

– Хорошо, – Йена довольно кивнула. – Не позволяй смертным выводить тебя из себя. Моя дочь должна быть выше этого. И уж точно она должна быть выше мелочных склок с одноклассниками.

Конечно, эту реплику никак нельзя было назвать утешительной, однако Миён все равно приободрилась.

– Извини, мама. Мне жаль, что у тебя из-за меня столько проблем.

– Знаю.

Йена вышла из комнаты, оставив Миён наедине с дорамой.

11

Джихун полагал, что после произошедшего Миён будет относиться к нему иначе, однако он ошибся. Все утро в школе она не обращала на него внимания. А если бы он не пялился на кумихо, день и вовсе можно было бы назвать непримечательным. Девушка тем временем ничем не показывала, что вообще помнит о вчерашнем разговоре. Неужели она все забыла?

Эта мысль вертелась в голове Джихуна все утро, и наконец он понял, что ведет себя как влюбленный дурак. Он решил держаться как обычно: то есть спать на английском и вместо уроков играть в видеоигры. Однако в итоге он все равно сидел и пялился на затылок Миён, пока та яростно писала что-то в тетрадь.

– Все-таки молчаливые девчонки такие крутые, – мечтательно произнес Чханван за обедом.

Джихун оглянулся, чтобы посмотреть, на кого пялится друг. Мог и не утруждаться. Конечно же, Чханван не сводил взгляда с Миён, одиноко сидящую в углу столовой и решительно игнорирующую всех, кто смел к ней приблизиться. Ну, зато Джихун мог успокоить себя тем, что он не единственный, с кем она не разговаривает.

Если бы у одиночества был вкус, одиночество лисицы Джихун описал бы как горькое послевкусие на языке. Она всем видом показывала, что не хочет общаться с одноклассниками: сгорбленные плечи, суженные глаза, сжатые кулаки. Словно разговоры причиняли ей физическую боль.

После уроков Чханван отправился на новые курсы, куда его записал отец. Что ж, Джихуну станет проще – от игр никто отвлекать не будет. Он прислонился к стеклу автобусной остановки, достал наушники и подумал, стоит ли ехать в компьютерный клуб в одиночку. С остановки открывался отличный вид на школьные ворота, и поэтому он не мог не заметить Миён с ее мягкой походкой. Парень притворился, что роется в телефоне, краем глаза послеживая за одноклассницей. Рядом с остановкой та на миг запнулась, узнав среди школьников Джихуна, однако мигом выправилась и уселась на скамейку. Даже виду не подала, что узнала его.

Джихун откинул голову назад, на стекло, держа девушку в поле зрения. Та сидела, глядя прямо перед собой. Это показалось Джихуну странным. Наконец он понял почему: все остальные не отлипали от телефонов. В отличие от нее и стайки школьников, которые шептались на другом краю остановки.

– Я слышал, ее из прошлой школы выперли, – произнес мальчишка с острым подбородком. Его вздернутый нос украшала россыпь веснушек. Он был совсем невысокого роста, наверняка еще первогодка. Джихун тут же вспомнил коварную нежить из бабушкиных историй.

Школьники кидали на Миён взгляды, преисполненные злобы. Откуда только взялась эта желчь? Миён и трех дней в школе не проучилась. Где она успела провиниться? Чем заслужила их ненависть?

– А я слышала, что ее из трех школ выгнали, – это сказала уже девчонка. Во рту она держала леденец и легонько стучала им себе по зубам, когда говорила. Джихун вспомнил, что видел этих ребят вместе с Пэк Ханой. Эта компашка любила всем угрожать и распускать слухи, лишь бы оставаться в центре всеобщего внимания.

Миён ссутулилась, еще чуть-чуть – и совсем с окружающей средой сольется.

– А я слышала, что личико у нее ненастоящее. – Зубы второй девчонки украшали огромные брекеты, из-за которых она шепелявила, а губы топорщились больше, чем от вишневого леденца в руках. – Точно вам говорю, она сделала пластику.

– Абсолютно. Вон, даже шрам от операции видно, – вторил ей парень.

Джихуну это надоело. Вынув из ушей наушники, он протянул их Миён. Девушка молча уставилась на него, и тогда Джихун попытался вставить ей наушники самостоятельно. Она отпрянула, но он не сдался, пока «капельки» не оказались у Миён в ушах.

Кумихо кинула на него недоуменный взгляд. Джихун ей улыбнулся и вместо объяснения пожал плечами, после чего откинулся обратно на стенку автобусной остановки. Миён опустила голову, но наушники не сняла.

Подъехал автобус, и ехидная компашка в полном составе покинула остановку. Миён тоже было встала, но Джихун схватил ее за руку.

– Давай на следующем поедем? – Он указал на сплетников, которые пялились на них из последнего окна автобуса. Миён ничего не ответила, но и в автобус садиться не стала.

– Зачем носить наушники, если не слушаешь музыку? – Девушка вернула Джихуну молчащие «капельки».

– За музыкой не будет слышно, о чем говорят вокруг.

– То есть ты подслушиваешь чужие разговоры?

– Я же не заставляю людей говорить о чем-то личном на публике.

– Гадко как-то, – пробормотала Миён.

Джихун пожал плечами:

– И это вся твоя благодарность?

– А за что тебя благодарить?

– Они перестали шептаться. Скучно перемывать кости, когда никто не слышит.

Миён так долго глядела на Джихуна, что ему стало неуютно.

– А ты, смотрю, все об этом знаешь.

– А тебе, смотрю, очень интересно, что я об этом знаю.

К остановке подъехал следующий автобус. Поджав губы, Миён вошла внутрь. Она заняла место в последнем ряду, и Джихун мигом подсел рядом. Девушка нахмурилась, но говорить ничего не стала.

– Почему ты даешь им себя обсуждать? – спросил ее Джихун. – Ты же с ними одной левой справишься.

– Сам бы их и заткнул.

– Но, если я подниму шум, они обратят внимание уже на меня, – Джихун поднял бровь. Похоже, у него с ней все-таки было нечто общее: обоим не хотелось, чтобы кто-то лез в их жизнь. Юноша решил поразмыслить над этим попозже.

– Спасибо.

Джихун еле расслышал эти тихие слова за шумом автобуса и разговорами других пассажиров.

– Что? – Парень наклонился к девушке.

– Повторять не стану, – отрезала Миён.

– Пожалуйста, – кивнул он ей. – Мне несложно. Я привык не привлекать ненужное внимание.

От внимательных черных глаз Миён хотелось где-нибудь спрятаться.

– Как ни странно, верю.

Джихун поежился под ее жалостливым взглядом. Чтобы снять напряжение в плечах, он как ни в чем не бывало закинул руку на спинку сиденья.

– И что ты обычно делаешь после уроков? – Джихун одарил Миён нахальной улыбкой – той самой, из-за которой на щеках у него расцветали ямочки.

Девушка не ответила, лишь зыркнула на его ладонь возле своего плеча. Джихун мигом убрал руку – оторвет еще, чего доброго.

– Вот я обычно езжу в компьютерный клуб, – продолжил парень. – Ты в «LOL»[68]68
  LOL – компьютерная игра «League of Legends».


[Закрыть] не играешь?

Миён молча уставилась в окно. Но это Джихуна не остановило – наоборот, скорее раззадорило. Сможет ли он выбить из нее ответ?

– Мне нравится Ари, – Джихун фыркнул от смеха. – Если б ты играла, то поняла бы шутку. – Парень наклонился к девушке и театрально прошептал: – Она кумихо.

Миён перевела хмурый взгляд на Джихуна, а тот в ответ улыбнулся. Но она устояла под натиском его лучшего оружия. Улыбка парня дрогнула.

– Да ладно, ты что, совсем ничем не увлекаешься? Может, занимаешься спортом? Вяжешь? Проводишь чайные церемонии? Что ты делаешь, чтобы развеяться?

– Я подобным не занимаюсь.

– Почему?

– А тебе что?

Джихун пожал плечами.

– Потому что тебе, похоже, не помешал бы друг.

– Мне не нужны друзья, – пробормотала Миён.

– Всем нужны, – возразил Джихун.

Девушка одарила его недовольным взглядом.

– Ладно! Я смотрю телевизор, читаю, ем, – Миён стала загибать пальцы.

– Ага, значит, любишь дома время проводить.

– Люблю одна время проводить, – уточнила Миён и решительно отвернулась обратно к окну.

Джихун решил оставить последнее слово за ней. На этот раз. В конце концов, умный человек знает, когда отстать от спящего медведя. Или, точнее, от спящей лисицы.

* * *

Джихун помешал в тарелке кальби ччим[69]69
  Кальби ччим (кор. 갈비찜) – говяжьи ребра, тушенные с овощами в сладком соевом соусе.


[Закрыть] – толстые куски говядины и картошка в водовороте вязкого коричневого остро-сладкого соуса. Выловив из гущи жареный каштан, тут же уронил его обратно на морковку. Рядом, стуча хвостом по полу, сидела Дубу. При хальмони выпрашивать еду она бы не стала, но все равно надеялась на кусочек. Однако Джихун был так погружен в свои мысли, что даже не заметил ее.

Он украдкой взглянул на бабушку, потом уткнулся в тарелку. Наконец после третьего такого взгляда хальмони спросила:

– Ан Джихун, хватит смотреть на меня. Что ты натворил?

– Ничего. По крайней мере, в последнее время, – он усмехнулся.

– Я вот что среди грязных вещей нашла. – Хальмони достала ярко-желтый пуджок. – Его вообще-то надо при себе носить.

Джихун нахмурился. Ему вспомнилась ночь в лесу. Тот токкэби применил талисман против Миён. Парень медленно протянул руку и взял бумажку.

– Хальмони, а помнишь те сказки, которые ты мне в детстве рассказывала?

– Да? – Бабушка отложила палочки и сложила руки перед собой, обратив все внимание на внука.

– Почему кумихо считают злыми существами?

– Чего это ты о них вспомнил?

Хальмони откинулась назад, приготовившись к интересному разговору. Они сидели в гостиной, на полу перед низким столиком. Прямо за бабушкой стоял диван, на который она иногда облокачивалась. Джихун сидел напротив, скрестив ноги, и осторожно подбирал слова:

– Да просто интересно. Вспомнилась история с доброй лисицей, которая помогла монаху найти просветление. Мне интересно, почему они вдруг стали злыми.

– Все не так просто. – Хальмони включила нравоучительный тон. – Лисица – такое же животное, как ты и я. Она не выбирает между добром и злом, когда приходит в мир.

Джихун внимательно кивал. Хальмони всегда весьма витиевато излагала свои мысли, но он любил ее истории.

– Изначально, в ранних легендах, кумихо считали доброжелательными существами.

– А потом? – нетерпеливо допытывался Джихун.

– А потом люди по своему обыкновению нашли, кого винить во всех грехах, – горько ответила Хальмони. – Мужчины влюблялись в кумихо за красоту, но вместо того, чтобы признать собственные ошибки и измены, они возложили вину на кумихо. Один влюбился, второй – и вот уже все считают, что кумихо уводят мужей у жен. И кумихо считают злом, хотя они ни в чем не виноваты. А если все вокруг считают тебя злобной отщепенкой, волей-неволей начнешь вести себя соответствующе.

Джихун уткнулся мрачным взглядом в рис. Неужели Миён такая же? Она вроде не была уж очень плохой. В конце концов, она его спасла. Но он собственными глазами видел, как к девушке относятся окружающие, хотя она им ничего не сделала. Могут ли их грубые слова ожесточить ее и превратить в чудовище? Не превратили ли уже?

– А про печень? – поднял он глаза на бабушку. – Про печень истории откуда взялись?

Хальмони пожала плечами и взяла палочками горстку риса.

– Вот тут уж не знаю. Может быть, придумали, чтобы мужчины много не пили? Решили двух зайцев одним ударом убить.

Джихун улыбнулся этой плохой шутке, но бабушка взяла его за руку, и улыбка мигом поблекла.

– Джихун-а, я не думаю, что кумихо всегда были злыми. Однако это не значит, что сейчас они добрые. Всегда помни, с кем имеешь дело, и не дай себя укусить.

Юноша медленно кивнул, стараясь найти в бабушкином зловещем предупреждении скрытый подтекст.

Глаза хальмони осветила улыбка. Она ласково погладила внука по руке и вернулась к ужину.

Всю оставшуюся ночь Джихун вспоминал легенды и сказки. Сколькому они учили людей – и чем пришлось заплатить за эти уроки?

12

Миён не нравилось оставаться дома одной. И хотя Йена говорила, что так и должно быть, сама она редко сидела в четырех стенах. Возможно, ей, как полноценной кумихо, хотелось побольше побыть на природе. А может быть, она просто избегала неловких разговоров с дочерью.

Прошлым вечером, когда они в тишине ужинали, Миён не выдержала и полюбопытствовала:

– Мама, а что ты делаешь, чтобы развеяться?

– Развеяться? – В устах матери это слово прозвучало как какая-то болезнь.

– Ага. Ты вяжешь? Играешь? Читаешь?.. – Слова замерли на губах под ледяным взглядом Йены.

– Странный вопрос. Что на тебя такое нашло в последнее время? – презрительно фыркнула мать.

– Устала, наверное.

После этого разговора Миён извинилась и ушла к себе в комнату.

Может быть, по этой причине сегодня Йена написала, что не придет на ужин. Не хотела, чтобы Миён снова задавала «странные» вопросы. А без нее дома было совсем пусто – не считая, конечно, коллекции экспонатов.

Миён всегда чувствовала себя одиноко. Именно поэтому она и пристрастилась к дорамам. У нее в комнате вечно был включен телевизор. По выходным показывали обычные семейные мелодрамы, но вечером сериалы были куда интереснее. Некоторые даже пользовались огромной популярностью: когда Миён была младше, одну дораму постоянно крутили по кругу. Главной героиней была влюбившаяся девятихвостая лисица.

Миён очень хотелось показать эту дораму матери. Девушке казалось, что она смотрит сериал о своих родителях – человеческий мальчишка влюбляется в кумихо… Миён не знала, как познакомились ее родители, и заполнила этот пробел в сердце милыми и нежными любовными сценами между главными героями.

Она записала первый эпизод и, когда Йена вернулась домой, показала его матери. Но та разбила телевизор вдребезги. Сказала, что, раз Миён тратит дни на эту чепуху, телевизор им точно не нужен.

Ночью, когда Миён в слезах лежала на кровати, к ней зашла Йена, чтобы извиниться.

– Я очень удивилась, – объяснила она. – Там все неправильно. Я не хочу, чтобы ты забивала себе этим голову. Даже не думай, что такое возможно в реальной жизни. Это опасно.

– Но ты же познакомилась с отцом. Влюбилась в него!

– И очень об этом жалею. Все было совсем не как в сериале. Он – мужчина, а мужчинам от нас только одно и нужно. Я думала, что он другой, но ошиблась. В конце концов он нас бросил. Даже ради собственной дочери не остался! Я не хочу, чтобы ты повторила мою ошибку.

Больше Йена никогда не обсуждала с Миён ее отца.

Сегодня никаких интересных сериалов не было. Миён посмотрела на часы. Еду должны были уже доставить. Она бросила взгляд на измятое меню, которое нашла в почтовом ящике. Обычно Миён ничего не заказывала, но в холодильнике было пусто, а ей очень хотелось есть.

Девушка потерла живот. Внутри все крутило и сводило – почти до боли, хотя нельзя сказать, чтобы она давно не ела. По крайней мере, обычную еду.

Раздался звонок в дверь; Миён подскочила. Открыв нараспашку дверь, она потянулась было за едой, но на полпути остановилась. Перед ней стоял Джихун с пластиковым контейнером в руках.

– А ты что здесь делаешь? – выпалила девушка, хотя ответ был очевиден – прямо за парнем стоял скутер для доставки.

– Работаю, – он кивнул на контейнер между ними.

Миён резко выхватила еду у Джихуна из рук и точно бы расплескала суп, не будь металлические миски плотно завернуты. Она поставила еду на пол и протянула юноше несколько купюр.

Но он не обратил на нее внимания. Вытянув шею, Джихун глядел девушке за спину – на гостиную со сводчатым потолком. Потом восхищенно присвистнул:

– Никогда не видел, как тут внутри все обставлено. Боялся даже заглянуть.

– Может, прекратишь мямлить и возьмешь деньги? – перебила его Миён.

– Говорят, здесь живут духи.

Джихун шагнул внутрь, но Миён преградила ему дорогу.

– И что это ты делаешь? – ледяным тоном спросила она. Таким говорила Йена, когда ей что-то не нравилось.

– Да ладно тебе, мне просто любопытно, – Джихун широко улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. – Об этом доме болтали, сколько я себя помню. Когда-то здесь жила старая ведьма – ее возлюбленный сбежал, и она прокляла дом, чтобы никто из живущих в нем не узнал любви.

Миён закатила глаза, но, почувствовав какой-то странный холодок, обхватила себя руками.

– И какой дурак в эти россказни поверит?