Текст книги "Ожерелье невесты"

Глава 6

Судьба так или иначе, казалось, благоволила Тори. Шли дни, но никаких новых упоминаний о краже ожерелья и нападении на барона Харвуда не было. В обществе, несомненно, ходили разные слухи, но лорд Брант был слишком занят, чтобы обращать внимание на слухи и интересоваться скандалами.

Брант. Тори изо всех сил старалась не думать о нем. Она не хотела его видеть, не хотела снова заглядывать в светло-карие с золотом глаза, вспоминать его обжигающие поцелуи, то, как таяло ее тело под его руками. Она не хотела снова испытывать ужасное, нечистое искушение, которое с трудом поборола той ночью.

Или снова бороться с желанием быть с ним.

К счастью, ей удалось спрятать обуревающие ее мысли от Клер. Сестра ждала, когда Тори возвратится к себе. Она сказала Клер, что в записку просто вкралась ошибка, что граф написал в полночь вместо в полдень и что он просто хотел узнать, довольны ли она и Тори своей работой. Объяснение явно никуда не годилось, только такая наивная душа, как Клер, могла поверить ему. Тори чувствовала себя виноватой, но благодарила Бога за то, что сестра поверила ей и больше не касалась этой темы.

С той ночи она видела графа только если случайно сталкивалась с ним где-нибудь в коридоре. Он неизменно был очень вежлив и очень сдержан. Слишком уж вежлив и сдержан, в глубине души печалилась Тори.

В его кабинете в углу сиротливо стоял шахматный столик, и каждый раз при взгляде на него у Тори появлялось желание сделать ход, снова бросить ему вызов. Конечно, она сдерживала себя. Она понимала, что тогда встанет на дорожку, которая приведет к беде.

Однажды утром в самом низу страницы "Лондон кроникл" она нашла упоминание о продолжающемся расследовании нападения на барона Харвуда. К счастью, Тори вовремя позаботилась, чтобы эта утренняя газета загадочно пропала, как и прежняя.

Однако она могла только гадать, как долго они с Клер смогут прятаться в особняке лорда Бранта. Они экономили каждый фартинг на случай, если возникнет необходимость немедленно бежать, но чем дольше они сумеют продержаться, тем больше у них будет шансов скрыться.

Кроме того, оставалась слабая надежда, что барон устанет заниматься поисками и вернется в Харвуд-Холл или решит, что они скрываются в какой-нибудь глухой деревеньке. Каждую ночь Тори молилась, чтобы все как-то утряслось.

Через несколько дней граф уведомил Тори, что вечером у него будут гости и нужно, чтобы они остались довольны приемом. В списке гостей значились кузина Сара с мужем, лордом Эймзом, полковник Пендлтон из Военного министерства и лорд Персивал Чезвик. Среди приглашенных были также герцог Шеффилд, доктор и миссис Джеффри Частейн и их старшая дочь Грейс.

Последнее имя заставило Тори вздрогнуть. Она знала Грейс Частейн. Они учились вместе. В Торнхилле Грейс была ее лучшей подругой.

Это было, казалось, вечность назад. В другой жизни. После того как барон запретил ей возвращаться в школу, Тори почти ничего не знала о Грейс, лишь изредка получала от нее письма. В обстановке, которая воцарилась в доме, Тори отвечала на письма подруг не скоро и вяло, и подруги исчезли из ее жизни.

Однако Грейс сразу же узнает ее, даже в унылой униформе экономки. Тори необходимо найти предлог не появляться в столовой.

– Вот вы где, миссис Темпл.

Тори застыла при звуках знакомого глубокого голоса, раздавшегося за ее спиной. Набрав в грудь побольше воздуха, она повернулась лицом к графу.

– Добрый день, милорд.

– Я просто хотел удостовериться, что к сегодняшнему вечеру все будет сделано как надо.

– Да, милорд. Я как раз готовлю карточки для гостей.

– Вы знаете, как их следует рассадить? – Он держался так надменно и отчужденно, как если бы никогда не выказывал ни малейшего интереса к ней. Хотела бы она, чтобы ее чувства к нему исчезли так же быстро.

– Гостей следует рассадить в соответствии с их положением в обществе, милорд.

Он кивнул.

– Тогда я предоставляю это вам. – Он повернулся и ушел. Тори смотрела ему вслед, стараясь не замечать его широкие плечи, длинные ноги и легкость походки. Она старалась не обращать внимания на эти сильные руки, не вспоминать, как они ласкали ее грудь, поглаживали соски. Не думать о том невыразимом наслаждении, которое он дарил ей.

– Тори! – К ней спешила Клер. Она работала на кухне, Тори поручила ей помочь с приготовлением блюд для званого обеда. То есть предполагалось, что Клер проследит, чтобы все было сделано на должном уровне.

– Что, милая?

– Миссис Рейнольдс ушла. Она разозлилась, что ты распорядилась положить в блюдо из куропаток больше приправ, тимьяна и розмарина. А еще она отказалась добавить рома во фруктовые торты. Когда она услышала, что ты хочешь, чтобы она добавила лимонный сок в соус для спаржи, она сняла фартук, бросила его на стол и хлопнула дверью. Миссис Уайтхед, ее помощница, ушла вместе с ней.

– Они ушли? Обе?

– Они сказали, что не вернутся, пока… пока адский огонь не замерзнет или пока ты не уйдешь.

– Боже мой! – Тори бросилась к лестнице, ведущей вниз, к кухне. – Не могу поверить. Я не кухарка, но знаю, что придает блюдам вкус. Миссис Рейнольдс готовит сносно, но слишком пресно. Я думала… Я читала замечательную книгу с рецептами французской кухни. Если добавить больше приправ, вкус значительно улучшится.

– Боюсь, миссис Рейнольдс думает иначе.

– Как оказалось.

В кухне царил хаос. Клубы пара поднимались над кипящими кастрюлями, язычки пламени лизали днища сковородок. Глаза у мисс Хоникатт стали как блюдца, тоненькие руки миссис Конклин тряслись.

– Ужас, миссис Темпл, – сказала старшая из женщин. Широкобедрая, со светлыми курчавыми волосами, судя по произношению, из коренных обитателей Ист-Энда, она была одной из немногих служанок, которые не проявляли недружелюбия. – И что нам теперь делать?

Тори оглядела кухню, увидела миски с невскрытыми устрицами, предназначенными для супа, необработанную спаржу, куски мяса, поджариваемые на вделанных в стену вертелах, черный дым от которых тянулся в камин.

Она расправила плечи и спросила, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно:

– Кто-нибудь еще из слуг умеет готовить? Может быть, миссис Ратбон?

– Нет, миссис. Никто, кроме миссис Рейнольдс и миссис Уайтхед, а обе они ушли.

Она вздохнула:

– Ну что же, тогда прежде всего нам нужно отодвинуть от огня эти сковороды, чтобы колбасы не сгорели, а потом мы сами закончим готовить обед.

– Но, миссис… мы не можем – мисс Хоникатт и я – мы не работаем на кухне. Мы представления не имеем, что и как делать.

Тори схватила полотенце, сложила его и взялась за ручку тяжелой чугунной сковородки, чтобы отодвинуть ее с огня.

– Не так уж это и трудно. Если учесть, что большая часть блюд по крайней мере наполовину готова.

Миссис Конклин боязливо смотрела на плиту:

– Не знаю, миссис…

Тори подобрала юбки, решительно прошла через кухню, взяла брошенный миссис Рейнольдс фартук и надела его.

– Мы просто будем делать все, что можем. Нас четверо, сделаем одно, будет видно, что делать дальше. – Она заставила себя улыбнуться. – Я уверена, что графу обед понравится.

Но несколькими часами позже, вытирая руки и стряхивая с фартука муку, она уже знала, что все получилось не лучшим образом.

Суп с устрицами оказался слишком соленым, говядина – пережаренной, а куропатки – недожаренными. Раскладывая подгоревшую колбасу по серебряным блюдам, Тори наказала лакеям следить, чтобы бокалы гостей все время оставались полными – тогда к тому времени, когда кушанья окажутся на изысканных тарелках с золотыми ободками, они выпьют столько, что не заметят промахов.

Одно было хорошо – проведя весь день в жаркой и душной кухне, все они – Тори, Клер, мисс Хоникатт, миссис Конклин и недавно нанятые лакеи мистер Пибоди и мистер Кидд, которых Тори всячески поддерживала, стали ощущать себя дружным целым. И за это время Виктория многое узнала из болтовни слуг.

В таком большом доме невозможно сохранить что-либо в тайне. Секретов оказалось немного. Самый главный – лорд Брант ведет поиски своего кузена, капитана Шарпа. Еще более заинтересовало ее то, что она узнала от мисс Хоникатт, которая из намеков и обрывков разговоров между графом и леди Эймз поняла, что лорд Брант намерен жениться на богатой наследнице.

– Его отец, покойный граф, – вставила миссис Конклин, – упокой, Господи, его душу, оставил дела в расстройстве. Потерял большую часть состояния. Но сын – он очень сметливый. Он наверстал потерянное.

И судя по всему, поставил себе целью не просто возместить убытки, но увеличить состояние. Этого ей хотелось бы никогда не знать.

– Лакеи возвращаются. – Голос мисс Хоникатт вернул ее в хаос кухни. – Время подавать десерт.

Они засуетились, помогая мистеру Пибоди наполнить подносы, а мистер Кидд водрузил один из них на плечо. Когда над фруктовыми пирожными, обильно пропитанными ромом, опустилась серебряная крышка и пирожные отправились к гостям, на лицах всех четырех женщин появились подобия улыбок.

– Вот что их доконает, – сказала миссис Конклин. – Когда они прикончат пирожные да выпьют еще вина, они не заметят, что торт в виде сердца скорее похож на поросячью морду.

Клер бросила быстрый взгляд на Тори, прикрыла ладошкой рот, но не смогла удержать смешок. Как ни старалась Тори сдержаться, но тоже начала смеяться.

Что правда, то правда. Сердечко вышло очень похожим на поросенка. К хохочущим присоединились мисс Хоникатт и миссис Конклин, кухня наполнилась взрывами веселья.

Смех смолк, когда дверь кухни распахнулась и в нее вошел граф. Он взглянул на горы грязных кастрюль и сковородок, на продукты, наваленные по всем столам, на пол, усыпанный мукой, и его брови поползли вверх.

– Прекрасно! Что здесь, черт возьми, происходит? По лицу Клер разлилась краска. Миссис Конклин и мисс Хоникатт в ужасе затряслись. А Тори думала только о том, что волосы у нее некрасивыми колечками выбились из-под чепца, а юбка и блузка в пятнах от жира.

– Ну-с, миссис Темпл?

– Я… я сожалею, ваша светлость. Я понимаю, что кушанья получились не такими, как мы надеялись, но…

– Они таковы, какими вы их приготовили! – рявкнул он. – Мои гости пьяны, а у кушаний – если вам угодно их так назвать – вкус, как будто их достали из ведра с помоями.

– Признаюсь… Некоторые совершенно ужасны, но…

– Но?

– В последний момент кухарка бросила все и ушла, а с ней и ее помощница, а мы, оставшиеся… ну, мы постарались сделать все, что в наших силах. – Она мельком взглянула на трех остальных служанок. – Если хотите знать, я думаю, что, будь у нас немного опыта, мы бы прекрасно справились.

Красные пятна выступили на красивом лице графа, на щеках заиграли желваки. Когда он заговорил, его голос зазвучал обманчиво спокойно:

– Мне нужно поговорить с вами, миссис Темпл, с глазу на глаз, если позволите.

О Боже, он был рассержен гораздо больше, чем ей показалось вначале. Тори сложила руки на груди и постаралась не показать, как она робеет и нервничает. Выйдя из кухни впереди него, она прошла дальше – туда, где их не могли услышать.

Расправив плечи, она повернулась к нему:

– Повторяю, мне жаль, что с обедом так получилось. Я надеялась, что мы справимся лучше.

– В самом деле? – Тяжелый взгляд ореховых с золотом глаз сверлил ее. – Теперь я вижу, что у вас больше трудностей с исполнением своих обязанностей, чем мне представлялось.

Он так смотрел на нее… как если бы перед ним стояла миссис Ратбон или один из лакеев. Как если бы он не делал ей авансов, никогда не целовал ее, никогда не ласкал ее грудь. Что-то в отсутствующем выражении его лица заставило ее забыть о здравом смысле.

– На самом деле у меня нет ни малейших трудностей. Однако у некоторых из ваших слуг есть трудности с признанием меня в качестве старшей над ними – и в этом моей вины нет, это ваша вина.

Одна темная бровь недоверчиво поднялась.

– Так вы предлагаете мне уволить вас?

– Нет! Я хочу сказать… нет, мне нужна эта работа. И я уверена, что больше подхожу на эту должность, чем миссис Ратбон. Со временем я смогу доказать это. И тогда у меня больше не будет трудностей.

Лорд Брант нахмурился. Несколько долгих мгновений он изучал ее лицо. Затем повернулся, собираясь уходить.

– Вам больше не нужно тревожиться, миссис Темпл, – бросил он через плечо. – Завтра я сам все улажу.

– Как! – Тори кинулась вслед за ним. Схватив его за рукав, она заставила его повернуться. – Вам не надо вмешиваться! От этого будет только хуже!

– Что ж, подождем и увидим.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Завтра утром в десять, – сказал он, игнорируя ее вопрос. – Позаботьтесь, чтобы собрались все слуги. Я буду вам признателен, если со временем вы подыщете другую кухарку.

Тори проводила глазами высокую фигуру графа, удалявшуюся вверх по лестнице, – он возвращался в столовую. Господи, зачем она наговорила ему все это? Она теперь не сомкнет глаз, пока не узнает, что он задумал.

Обед провалился, но, сидя с сигарой и бренди в кругу друзей, Корд не мог избавиться от веселого изумления. Он застал Викторию в неприбранном виде, с измазанным мукой носом, с лицом, окруженным колечками растрепавшихся волос, а это почти стоило ужасной еды.

И в таких обстоятельствах она имела мужество прямо высказать ему все, что думает, просто поразительно. Все-таки она совершенно удивительная.

Блюда никуда не годились, но общество собралось приятное. Хотя его добрый друг Шеффилд смеялся несколько громче, чем обычно, а юный Перси Чезвик явно перебрал, было видно, что гости получают удовольствие.

Пендлтон, как всегда, являл собой пример истинного Джентльмена.

– В ближайшие дни я жду курьера, – сказал он, когда джентльмены покончили с бренди и готовились присоединиться к дамам в гостиной. – Надеюсь узнать что-нибудь новое о вашем кузене. Корд заволновался.

– Как вы считаете, ваш человек мог узнать, в какой тюрьме его содержат?

– Макс Брадли – лучший специалист в делах такого рода. Если кто-нибудь и способен разузнать, где капитан Шарп, то это он.

– Тогда я буду ждать от вас известий, полковник.

Пендлтон кивнул и отошел, оставив Корда в большей надежде, чем когда-либо раньше. Когда Корд вернулся к гостям, к нему неуверенно подошел Персивал Чезвик, приятель мужа Сары, Джонатана.

– Должен признаться вам, милорд, что я влюбился, совершенно потерял голову. – Перси завращал глазами. – Боже, никогда в жизни я не видел такого лица. Совершенно ангельское. Когда она улыбается, клянусь, у меня сердце почти перестает биться. И она здесь, под вашей крышей. Скажите мне, кто она?

Клер. Несомненно. Достаточно было взглянуть на ошеломленное лицо юного Перси, чтобы прийти к такому заключению.

– Ее зовут Клер, но боюсь, она не для вас. Возможно, вы не заметили, но девушка служанка. Она невинный ребенок, Чез, не из тех, с кем можно раз-другой приятно провести время, а ваш отец вряд ли одобрит брак с горничной.

Перси выглянул в холл, но Клер там уже не было. Вообще говорить о женщинах было не в характере этого молодого человека. Корд решил, что выпитое вино придало ему смелости.

В каком-то смысле досадно, что молодые люди оказались настолько разделены сословными предрассудками. Персивал Чезвик, подобно Клер, принадлежал к редкостному племени наивных мечтателей, витающих в облаках.

Он писал стихи, но стеснялся читать их другим. Белокурый, с голубыми глазами, он нравился женщинам, несмотря на излишнюю худобу и бледность.

Он был младшим сыном маркиза Керзи, и союз между ним и камеристкой едва ли был возможен.

Странное дело, но Корд чувствовал потребность защитить Клер. Он не смог остаться в стороне и позволить одному из своих друзей обмануть девушку. На самом деле ему было бы приятно увидеть ее хорошо пристроенной. Возможно, со временем он сумеет помочь ей выйти замуж. Его мысли перескочили на Викторию. Он мог бы и ей найти мужа, но эта мысль понравилась ему гораздо меньше.

Вслед за полковником Пендлтоном и лордом Перси Корд перешел в гостиную. Там уже были Сара и Джонатан, оба светловолосые и красивые, блестящая пара, влюбленные друг в друга даже после восьми лет брака. Они беседовали с доктором и миссис Частейн, а Грейс, судя по всему, вышла в дамскую комнату.

Корд вздохнул. Его кузина снова занялась сватовством. Сара не могла понять, что дочь врача не представляла для него никакого интереса, какой бы красивой она ни была. Корд твердо решил жениться на богатой наследнице В последнее время он все чаще задумывался над тем, кого выбрать – Констанс Фэрчайлд или Мэри Энн Уинстон Обе были привлекательными блондинками, обе обладали значительными состояниями.

Граф считался завидным женихом. Любая девушка с радостью приняла бы его предложение, и благосостояние Бранта в момент заключения брака должно было значительно вырасти. Он был должником отца. И намеревался вернуть долг единственным известным ему способом.

Подойдя к буфету, Корд налил себе бренди; его мысли вернулись к ужасному ужину, которым он угощал сегодня гостей. Он вспомнил перенасыщенные ромом пирожные и ухмыльнулся, возвращаясь к гостям.

Грейс Частейн прошла через прихожую и направилась к винтовой лестнице, чтобы пройти в дамскую комнату. Вечер тянулся бесконечно. Мало того, что еда была отвратительная, Грейс сидела рядом с полковником Пендлтоном, вполне приемлемым собеседником, но ему больше всего хотелось говорить о войне, которую мисс Частейн старалась забыть.

Теперь, когда ужин закончился, Сара возобновит свои старания свести ее с графом – это была главная причина, по которой она и ее родители получили приглашение. Ее мать была, конечно, в экстазе, каждую минуту изводила Грейс, настаивая, чтобы она больше говорила с графом. Никакого смысла это не имело. Все в Лондоне знали, что граф высматривает себе непременно богатую наследницу.

Грейс не могла дождаться, когда вечер закончится.

Поправив корсаж своего темно-фиолетового платья с высокой талией, она взялась за юбки и стала подниматься по лестнице, когда краем глаза уловила какое-то движение в холле. Обернувшись, она увидела знакомую стройную фигурку, и дыхание у нее перехватило.

– Тори! Виктория Уайтинг, неужели это ты? – Сбежав по ступенькам вниз, она побежала за Тори, поспешно удаляющейся в противоположном направлении. В середине коридора Грейс поймала ее за руку и развернула к себе. – Тори! Это я, Грейс. Ты не узнала меня? – Заключив подругу в объятия, она не сразу осознала, что та ей не рада. – Грейс отпустила ее и на шаг отступила. – В чем дело? Ты не рада меня видеть? – Тут только она заметила, что на Тори черная накрахмаленная юбка из тафты и белая хлопчатобумажная блузка. – Ну ладно. Что с тобой? Почему ты одета, как прислуга?

Тори вздохнула, плечи ее опустились.

– О, Грейс, я надеялась, что ты не увидишь меня.

– Что ты здесь делаешь? Ты ведь, конечно же, не служишь здесь?

– Слишком долго объяснять. Слишком многое произошло с тех пор, как я вынуждена была бросить школу. – Она посмотрела в сторону гостиной. – Сегодня не время. Обещай мне, что никому не скажешь, что видела меня здесь.

– Если ты попала в беду…

– Пожалуйста, Грейс. Если ты все еще моя подруга, обещай мне молчать.

– Хорошо, я не скажу никому ни слова – при одном условии. Завтра мы встретимся, и ты объяснишь мне, что все это значит.

Тори покачала головой.

– Для нас обеих будет лучше, если ты сделаешь вид, будто никогда не видела меня.

– Завтра, Тори. Тут за углом есть гостиница "Король Яков". Она малолюдная, в тихом переулке. Никто не увидит нас. Я буду ждать тебя там в час дня.

Тори покорно кивнула:

– Хорошо. Завтра. "Король Яков". В час дня.

Грейс смотрела ей вслед, и множество противоречивых мыслей роилось в ее голове, одна тревожнее другой. Прошли годы с тех пор, как она в последний раз видела Викторию Уайтинг. Она гадала, что могло случиться с Тори за это время, неужели в жизни ее лучшей подруги появились осложнения, как и в ее собственной.

Глава 7

На следующее утро Корд сидел в своем кабинете за письменным столом, проверяя отчеты управляющего имением Уиллоу-Парк в графстве Суссекс. Он уже обнаружил одно немаловажное расхождение между количеством закупленного для овец сена и числом проданных овец. В последние несколько лет он все меньше доверял управляющему, Ричарду Риду. Корд взял себе на заметку съездить в Суссекс, чтобы на месте проверить положение дел.

Он взглянул на часы на каминной полке и вскочил на ноги. Десять часов. Настало время разрешить конфликт Виктории со слугами. Спустившись в прихожую, он нашел слуг, выстроившихся, чтобы приветствовать его; на их лицах была написана тревога, чего он и добивался.

Прекрасно. Им и надо тревожиться.

Он быстро взглянул на Викторию, которая выглядела скорее угнетенной, чем напуганной. Корд напомнил себе об обещании, которое дал ей, и постарался убрать из памяти мягкие розовые губы и густоту ее волос под своими ладонями.

– Доброе утро.

– Доброе утро, милорд, – дружно прозвучало в ответ.

– Начну с того, что большинство из вас чрезвычайно разочаровали меня. За те несколько недель, пока миссис Темпл вела мое хозяйство, вместо того чтобы помогать ей, вы делали все что могли, чтобы затруднить ей выполнение ее обязанностей.

По толпе прошел ропот, Виктория чувствовала на себе мрачные взгляды. Корд заметил, как прямо она старалась держаться.

– Так или иначе, она делала свое дело, и по большей части, должен заметить, очень хорошо. Я сказал ей, что она может уволить любого из вас по своему усмотрению, но она отказалась. Вместо этого она указала на то, что ваше недовольство в некотором смысле можно поставить вам в заслугу.

Множество глаз уставилось на него.

– Хотя у миссис Темпл, без сомнения, есть опыт, она моложе, чем большинство женщин, обычно нанимаемых на такую важную должность, и это могло показаться несправедливым. Она предположила, что ситуацию можно исправить, если я повышу всем вам зарплату.

В толпе зашептались, закрутили головами. На Викторию смотрели так, словно никогда ее раньше не видели. Граф мысленно улыбался.

– Считайте, что повышение состоялось. От вас я жду, что вы будете оказывать миссис Темпл всяческое содействие. Это все.

Бросив взгляд на Викторию, он заметил в ее глазах облегчение и, может быть, даже что-то похожее на восхищение. Когда он возвращался в свой кабинет, чтобы вновь погрузиться в горы бумаг, его шаги были легче, чем обычно. Уже на пороге кабинета его остановил Тиммонз, подошедший сзади.

– Прошу прощения, милорд. Посыльный с письмом от полковника Пендлтона. Я решил, что вы захотите немедленно прочитать. – Он протянул запечатанную бумагу. – Сказать посыльному, чтобы он подождал ответа?

Корд сломал печать и быстро прочитал послание. Пендлтон только что получил известия об Итане и спрашивал, в какое время мог бы подъехать.

– Ответа не будет. То есть не будет в письменной форме. Распорядитесь подать к парадному мой фаэтон. Я сам отправлюсь к нему.

Всего через несколько минут Корд взобрался на высокое сиденье фаэтона и взялся за вожжи. Намотав их на Руку, он хлестнул по широкому крупу лоснящегося вороного мерина, и экипаж тронулся.

Поездка в Уайтхолл заняла больше времени, чем обычно – улицы были забиты тяжелыми повозками, всевозможными каретами, фургонами и дилижансами. Добравшись до цели, Корд бросил монетку факельщику, чтобы тот постерег его упряжку, а сам отправился в дальний конец здания и поднялся по лестнице в кабинет Пендлтона.

Полковник не заставил себя ждать. Золотые эполеты блеснули на его красном мундире, когда он указал Корду на кресло напротив.

– Я не был уверен, что вы сможете дождаться меня.

– Никак не мог. Какие новости, полковник?

– Как я и надеялся, наш человек прибыл этим утром. Итан в тюрьме города Кале.

Сердце графа подпрыгнуло.

– Брадли уверен в этом?

– Совершенно уверен. Сам он не видел капитана, но ему сообщили, что Итан там.

– Как скоро Брадли будет готов отправиться за ним?

– Как только получит от нас указания, куда надо будет доставить капитана. Затем он сделает необходимые приготовления.

– Вы имеете в виду, что он подкупит стражников, чтобы в нужный момент они отвернулись и дали Итану сбежать?

– Именно так. Нужна безлунная ночь. Тогда бежать безопаснее. И такая ночь приближается.

– У меня есть шхуна с опытными капитаном и командой. Сообщите Брадли, что мы будем готовы, как только он даст знать.

– Хорошо. Я извещу вас, когда получу ответ. – Миссия по спасению была неофициальной, потому что Итан официально не состоял на службе у британской короны. Они могли рассчитывать на помощь полковника, но только в определенных пределах.

Корд встал, чувствуя, как бешено бьется у него пульс. Итан жив. Вскоре он будет дома. Как жаль, что нет возможности немедленно рассказать обо всем Саре: они с Джонатаном повезли маленького Тедди на выставку «волшебных» механических устройств, где собирались провести целый день.

Корд покинул кабинет Пендлтона и отправился домой, все еще не в силах успокоиться. Если бы Виктория не отвергла его предложение, он бы забылся в страстных любовных играх, проведя с ней остальную часть дня. Он не мог забыть ощущение ее груди под своей ладонью и нежность губ. Корд чертыхнулся и отбросил эти мысли. Может быть, сегодня вечером он посетит заведение мадам Фонтено, как в прошлые времена. Женщины у нее хороши собой и талантливы в своем деле, он выберет, какую захочет.

Удивительно, как мало обрадовала его такая перспектива.

Было раннее утро теплого июньского дня, с Темзы веял легкий ветерок. Вернувшись после короткой, длившейся всего полчаса, рискованной встречи с Грейс в "Короле Якове", Тори развязала ленты серого капора и бросила его на диванчик в своей крошечной гостиной. Если еще вчера она не хотела встречаться с подругой и надеялась избежать этого столкновения, то сейчас не могла отрицать, что рада. Старая дружба выдержала три долгих года разлуки.

В конце концов она рассказала Грейс всю правду и взяла с подруги обещание, что она будет молчать.

– До сих пор не верю во все случившееся, – сказала Тори.

– Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить себя.

– Я знаю, но это не спасет ни одну из нас от тюрьмы.

– Мы что-нибудь придумаем, – пообещала Грейс. – Я постараюсь узнать, что собирается делать барон. Если тебе придется бежать из города, ты знаешь, где меня найти. Дай мне знать, и я помогу чем смогу.

Грейс не изменилась. Она и раньше была преданной и верной подругой, такой и осталась.

Внешне она почти не изменилась. Немного выше Тори, с густыми золотисто-каштановыми волосами, Грейс всегда была прелестна. Исчезла неловкость и застенчивость, в свои девятнадцать Грейс приобрела завершенность облика. Тори считала, что единственная сложность, которая может возникнуть перед Грейс на пути к замужеству, – найти именно такого мужа, которого она хочет.

Неделя приближалась к концу. После встречи с Грейс настроение у Тори несколько дней оставалось повышенным, но бесконечные пересчеты, починка и маркировка белья, сортировка провизии по ящикам, мешкам и корзинам в полуденную жару вконец измотали ее.

Хорошо хоть, что слуги стали лучше относиться к ней благодаря лорду Бранту. Они поняли, что между ней и графом ничего нет, к ее тайному разочарованию.

Она шла вниз, чтобы еще раз проверить, все ли готово к обеду, когда хлопнула парадная дверь и вошел граф. Тори взвизгнула, поняв, что он с угрожающим видом идет прямо на нее, – таким разъяренным она его еще не видела.

– В мой кабинет, – приказал он. – Быстро!

Тори закусила губу. Приподняв юбку, она быстро зашагала впереди него. Брант вслед за ней вошел в кабинет и захлопнул дверь.

– Садитесь.

– Я… Я лучше постою, если позволите.

– Я сказал – садитесь!

Она опустилась в ближайшее кресло, словно бы ноги перестали ей служить, и заставила себя посмотреть на него. Он показался ей еще выше, чем обычно, глаза были темными и налитыми злостью, губы плотно сжаты.

– Мне кажется, нам пора поговорить об ожерелье.

У нее закружилась голова. На миг ей показалось, что она сейчас свалится с кресла.

– О к-каком ожерелье?

– О том, которое вы с сестрой украли у барона Харвуда.

Ладони у Тори стали влажными. Она провела ими по жесткой черной юбке.

– Я… я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вот как? Я думаю, вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Об очень ценном ожерелье с жемчугом и бриллиантами, которое было украдено из Харвуд-Холла. – И есть еще одно немаловажное обстоятельство, еще одно преступление – попытка убить барона.

Тори проглотила комок в горле, стараясь выглядеть спокойной, хотя внутри у нее все переворачивалось.

– Я не знаю барона Харвуда. Никогда не слышала о нем.

– Я тоже не знаю его, но это не имеет значения. Факт остается; я узнал о нем из разговоров в клубе, о нем сообщалось в той самой газете, которая почему-то пропала, я ее не видел; в преступлениях подозреваются две девушки. Одна – высокая и белокурая, вторая – с темными волосами и на несколько дюймов ниже. – Взгляд у него был тяжелым. – Похоже, это особы, которых вы знаете?

Тори заставила себя удивленно поднять брови.

– Вы думаете, что описанные вами женщины – это Клер и я? Почему вы решили, что мы можем иметь к этому отношение?

– Потому что было сказано: у белокурой исключительно красивое лицо. – Уголки его губ поползли вверх. – А о брюнетке сказано, что она на редкость жестокая.

У Тори похолодела спина.

– Вы считаете, что я жестокая?

Его губы сложились в некое подобие улыбки. Но отнюдь не дружелюбной.

– Отчаяние заставляет людей решаться на отчаянные поступки. В тот день, когда я встретил вас на мостовой у своего дома, у вас был вид совершенно отчаявшихся людей.

Она немного выпрямилась в глубоком кожаном кресле, не отводя взгляда от его лица.

– Если ожерелье было таким ценным, как вы сказали, и я, как вы предполагаете, украла его, я не была бы в отчаянии. Я бы неплохо устроилась. Это так очевидно.

Лорд Брант впился в нее взглядом.

– Или, может быть, что-то случилось с деньгами, полученными от его продажи. Возможно, их украли, или вы потратили их, или…

– Или, возможно, я не виновна в преступлении. Возможно, я никогда не брала ожерелья, никогда не продавала его, и поэтому у меня не было денег.

Он не поверил ей, ни на один миг. Она видела это по его лицу. Ее сердце стучало, щеки горели. Она ждала, что он скажет, какая она ужасная.

Тори нервно закрутила выбившиеся пряди волос в кольцо.

– Эти женщины… они были служанками в доме барона?

– Я думаю, да. – Его голос стал мягче. – Если вы попали в беду, Виктория, может быть, я смогу помочь. Расскажите мне правду. Я не верю, что вы одна из тех женщин, которые могут совершить подобные преступления без всякой причины. Скажите мне, что вы натворили, и я посмотрю, чем смогу помочь, чтобы все исправить.

Она бы хотела. Бог мой, она бы хотела рассказать всю правду прежде всего ему. Ей так хотелось броситься в его объятия и умолять спасти ее. Но если бы она сделала это, если бы она рассказала ему, что они с Клер падчерицы барона, по закону чести он обязан был отослать их обратно к барону. Она не могла допустить этого.