Текст книги "Привет, я люблю тебя"

Глава седьмая

Суббота, и я лежу в постели и таращусь в дно кровати Софи, а бледный утренний свет просачивается в щели жалюзи. Я держу телефон, и он кажется мне неестественно тяжелым. Сообщение от Джейн все еще крутится у меня в голове. За три недели, что я в Корее, мы обменялись как минимум десятком сообщений, и только последнее заставило меня со всей остротой ощутить свою вину.

«Мама страшно обижена на тебя, – написала она. – Почему ты до сих пор не поговорила с ней? НАПИШИ ЕЙ НА МЫЛО!»

Я загружаю почту на телефоне, обнаруживаю еще одно сообщение от того репортера и начинаю писать письмо маме. Но мои пальцы так и зависают над клавиатурой. Что мне писать? Наконец я принимаюсь печатать:

«Мама,

Я учусь хорошо. Мне очень нравятся уроки физики. Моя соседка по комнате очень хорошая девочка, и я помогаю ее брату сочинять песню. Мне уже надоело каждый день есть рис, и я скучаю по вам, ребята.

Грейс».

Последнее – это небольшое преувеличение, я ни по кому не скучаю, включая ее. Но вряд ли такие слова помогут наладить отношения. Вообще-то письмо должно бы быть подлиннее, но я не могу придумать, что бы еще написать, поэтому сойдет и так. К тому же, если я позволю своим мыслям задержаться на маме и остальных, на поверхность тут же вынырнут воспоминания. А противостоять им я не смогу. Пока.

Я отправляю сообщение и папе, такое же короткое, но я знаю, что он не ответит.

Сверху свешивается Софи. Она без очков, щурится и смотрит на меня, как на мелкий шрифт.

– Какие планы на вечер? – спрашивает она.

– Ну, если учесть, что у меня нет подруг, кроме тебя, я бы сказала, что планирую заниматься тем же, что и ты.

Она радостно улыбается.

– А у меня сегодня день рождения.

– Что? – Я вскакиваю так резко, что бьюсь головой о планку. – Ой!

Она хихикает.

– Тэ Хва написал, чтобы я была готова к шести. Как думаешь, что они затеяли?

Я тру ушибленную макушку.

– Даже не знаю. Может, вечеринку?

– Вряд ли. Джейсон не любит, когда вокруг много народу, а сегодня и его день рождения, так что Тэ Хва и Йон Джэ обязательно примут это в расчет.

– Ах да, вы же близнецы.

День рождения Джейсона? Я пытаюсь осмыслить, что это значит, но не могу понять суть. Едва ли нас можно считать друзьями. У меня нет перед ним никаких обязательств, я не обязана дарить ему подарок или планировать празднование. А вот ради Софи постараться стоит. На свете еще не было худших соседок по комнате, чем я.

Я вылезаю из кровати и роюсь в шкафу в поисках чистых вещей.

– Если мы до шести сидим дома, что мы будем делать?

– Заниматься, наверное. В понедельник у меня контрольная.

– Ну а мне до ухода нужно кое-куда пойти. – Я надеваю шорты, сделанные из обрезанных джинсов, и майку с надписью «Twisted Sister»[19]19
  Американская глэм-металл-группа из Нью-Йорка. (Прим. перев.)


[Закрыть], дополняю свой наряд армейскими ботинками и огромными солнцезащитными очками, которыми я хочу скрыть отсутствие макияжа.

– Ты хочешь купить мне подарок? – догадывается Софи.

– Что? Нет!

Она смеется.

– Я не обижусь. Только постарайся не заблудиться. Может, возьмешь с собой кого-нибудь из ребят?

Я завязываю шнурки на ботинках и тайком списываю номер Йон Джэ из телефона Софи. Он отвечает после второго гудка, и мы договариваемся встретиться перед столовой. Почистив зубы и, насколько это возможно, взбив волосы, я ухожу.

Йон Джэ стоит, прислонившись к перилам лестницы, ведущей в столовую, и при виде меня расплывается в счастливой улыбке.

– Куда идем? – спрашивает он.

– Куда скажешь, но чтобы там можно было купить подарок для Софи.

Мы спускаемся в городок у подножия горы и оказываемся в корейской версии «Уол-Марта»[20]20
  Уол-март – крупнейшая в мире розничная сеть супермаркетов. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Йон Джэ без малейшего неудовольствия ходит за мной по магазину, но я так ничего и не нахожу. К тому же я вижу, что мой спутник постепенно выдыхается.

Хорошо то, что на нас не набросились фаны. Йон Джэ рассказывал, что на Канхва уже привыкли к знаменитостям или их детям, которые здесь учатся. К тому же большинству горожан уже за пятьдесят, так что вряд ли среди них есть ярые фанаты «Эдема».

Наконец я нахожу бледно-розовое мини-платье с газовой юбкой и кружевным корсажем. Мне кажется, что Софи оно понравится. В соседнем магазине я покупаю к нему ожерелье из искусственного жемчуга и на этом останавливаюсь.

По дороге к выходу я замечаю музыкальный отдел и хочу пройти мимо, но ноги сами несут меня к прилавку. Я покупаю упаковку медиаторов с изображением американского флага. Только ради того, чтобы посмеяться, когда Джейсон будет их использовать. А еще я хорошая девочка и дарю подарки на день рождения даже тем, кто раздражает меня.

Когда мы выходим из автобуса около школы, часы показывают половину четвертого. Прежде чем расстаться с Йон Джэ, я спрашиваю у него:

– А какие планы на сегодняшний вечер?

– Не знаю. Тэ Хва что-то придумал. Кстати, оденься красиво. Надень что-нибудь вроде того, что ты купила для Софи.

Я, смеясь, поднимаюсь в нашу комнату, при этом мысленно перебираю свой гардероб в поисках подходящего туалета. Вхожу в комнату и вижу, что Софи с помощью подводки для глаз делает из себя роковую женщину.

– И что ты мне купила? – лукаво глядя на меня, спрашивает она.

Я достаю из пакета платье и ожерелье, и она восторженно визжит. Выдавая целый поток корейских междометий, она скачет от радости и прикладывает к себе наряд.

– Можно, я его сегодня надену?

– Естественно! – Я смеюсь. – А для чего еще, по– твоему, я его купила?

Оставшееся время мы тратим на прихорашивание. Я выбираю черное платье с завышенной талией и юбкой-колоколом до середины бедра, к нему я подбираю неоново-желтые туфли на шпильках, в которых мои ноги выглядят такими же худыми, как у Софи. Глядя на свое отражение, я прикидываю, как Джейсон воспримет мой наряд. Вот то, что Йон Джэ оценит его по достоинству, я не сомневаюсь.

Тэ Хва звонит Софи и сообщает, что они ждут нас внизу, и у меня внутри все сжимается от сладостного предвкушения. Даже если мы целых четыре часа без остановки будем кататься на метро, мне и тогда, думаю, будет весело – удивительно, как меняют взгляд на жизнь высокие каблуки и капелька туши на ресницах.

Ребята стоят перед общежитием. Софи тут же, будто магнитом, притягивает внимание Тэ Хва, и мое сердце тает, когда я вижу, как он смотрит на нее. Если они не начнут встречаться как можно скорее, я возьму ее за грудки и буду трясти до тех пор, пока она не согласится вцепиться в него мертвой хваткой.

Йон Джэ приветствует меня словами:

– Шикарно выглядишь!

Но мой взгляд невольно обращается к Джейсону. Несмотря на теплую погоду, он одет в черные джинсы, толстовку с капюшоном и карамельного цвета кожаную куртку. Наряд дополняет белый галстук с графическим рисунком. Прямые черные волосы падают на лоб и почти скрывают глаза. От одного взгляда на него я начинаю трепетать.

Держи себя в руках, Грейс. Это же Джейсон. Снисходительный. Надменный. Чванливый. Сексуальный.

И эта сексуальность просто отвратительна.

Мы шагаем по тротуару, и наши голоса и смех образуют вокруг нас защитный купол, сквозь который не может проникнуть ничего, что погубило бы наше веселье. Вместо автобусной остановки Тэ Хва ведет нас к сверкающему лимузину, стоящему прямо перед школой.

Софи восторженно вскрикивает, и мы забираемся внутрь. Кожаные сиденья и мини-бар напоминают мне о том, как несколько лет назад я вместе с Нейтаном ехала на вручение «Грэмми». Йон Джэ заделывается барменом, а я изо всех сил пытаюсь не омрачать вечер мыслями о доме.

Мы въезжаем в Инчхон, и лимузин оставляет нас у ночного клуба. Мы идем мимо длинной очереди, вышибалы у входной двери узнают ребят и беспрепятственно пропускают внутрь, даже не просят показать документы.

Я ожидаю увидеть типичный бар, но вижу стены, отделанные панелями из темного дуба, а вместо привычного хип-хопа слышу американский рок. Басы отдаются во всем теле, чувствуется, как от них вибрирует пол.

Мы обходим толпу на танцполе, подходим к бару и даже успеваем захватить два барных табурета, как нас тут же окружает плотное кольцо фанов. Йон Джэ и Тэ Хва позируют для снимков, а Джейсон даже дает несколько автографов. Спустя несколько минут Софи разгоняет толпу.

– Это мой день рождения! – кричит она по-английски, не обращая внимания на смешки. – Хватит раздавать автографы!

Йон Джэ заказывает выпивку, но я отказываюсь.

Он наклоняется ко мне и говорит:

– Никто ничего не скажет, если я куплю тебе какой-нибудь напиток. Ты забыла, что я знаменитость? Я могу делать что угодно.

Я выдавливаю из себя улыбку.

– Все в порядке, я просто не хочу пить, спасибо.

Я видела, что алкоголь делает с человеком, и не готова идти по стопам своего брата. Поэтому я заказываю содовую.

Тэ Хва поднимает свой стакан.

– С днем рождения, Софи и Джейсон! – кричит он.

Остальные тоже поднимают стаканы и хором кричат:

– С днем рождения!

Тэ Хва с именинницей устремляются к танцполу, и Софи по пути хватает мое запястье и тащит за собой. Йон Джэ следует за нами, а Джейсон остается у барной стойки. Я оглядываюсь и вижу, что он неторопливо потягивает пиво. В моей голове срабатывает тревожная сирена, но я быстро заставляю ее умолкнуть. Мы же в клубе – люди приходят сюда для того, чтобы выпить. Я излишне впечатлительна.

Толпа на танцполе оттирает меня от Софи. Я впадаю в панику, но тут же успокаиваюсь, когда вижу, что ко мне спешит Йон Джэ. Он рядом, и я позволяю своему телу расслабиться, отдаваясь гипнотической власти музыки, которая наполняет меня, заставляет меня двигаться.

Я пытаюсь подстроиться под ритм Йон Джэ, но понимаю, что мне никогда не сравниться с ним в мастерстве. Наблюдая за ним, я непроизвольно улыбаюсь. Он – это сама раскрепощенность, он полностью свободен от запретов и ограничений, и я завидую ему. Девчонки вокруг тоже наблюдают за ним, и я не могу осуждать их за это – все в нем, от легкой улыбки и стильной прически до уверенных манер, говорит о том, что у какой-нибудь счастливицы будет замечательный бойфренд.

Теснота и духота танцпола вынуждают меня искать спасения у барной стойки. Я с удовольствием вдыхаю дымный воздух. Один стул у нас забрали, а на другом сидит Джейсон. Мне он сесть не предлагает.

– Не знал, что ты умеешь танцевать, – говорит он, когда я залпом выпиваю содовую.

– Не знала, что ты не умеешь. – Я смеюсь, но вдруг вижу, что он мрачнеет, и понимаю, что это правда. – Ой, да ладно тебе. Все умеют танцевать. Ты только попробуй.

Он морщится.

– Вряд ли у меня получится.

То ли от того, что клубный полумрак усиливает атмосферу анонимности, или дело в моем праздничном наряде вкупе с адреналином, бурлящим в крови, но меня вдруг охватывает небывалая уверенность, и я беру Джейсона за руку и тяну к себе, стаскивая со стула.

– Пошли, – говорю я, увлекая его в массу изгибающихся и прыгающих тел. – Сегодня твой день рождения. Веселись!

Я нахожу для нас свободное местечко, но Джейсон отказывается танцевать. В сердцах я хватаю его за запястья и резко поднимаю наши руки над головами, – так обычно делал Нейтан, чтобы немного меня подбодрить.

«Лучший способ избавиться от меланхолии – это посмеяться над собой», – обычно говорил он.

Но Джейсон продолжает стоять с опущенной головой и смотрит на меня сквозь завесу черных волос, как на ребенка, которого никак не получается угомонить. Я выпускаю его руки и вздыхаю, я готова сдаться и считать его безнадежным, но тут он делает шаг ко мне и кладет руки мне на талию.

Я столбенею, брови ползут на лоб. Он прижимается ко мне всем телом, и у меня сердце едва не выскакивает из груди, по коже пробегают мурашки. Звучит волнующая, эротичная мелодия, и я понимаю: еще чуть-чуть, и мое сердце взорвется.

– Я не допущу, чтобы ты уделяла все свое внимание Йон Джэ, – низким голосом говорит он мне прямо в ухо, и мы танцуем.

Я прижимаюсь носом к его плечу и ощущаю запах алкоголя. Он пьян. Обида окатывает меня волной, искушение оттолкнуть его очень велико. Но его руки впиваются мне в поясницу, и я не могу вздохнуть.

Это неправильно. В трезвом состоянии он бы так не поступил. Я убираю его руку со своего бедра и отступаю. В его взгляде отражаются желание и обида, пьянящая смесь, и мое горло сжимается. Все это не по-настоящему. Это ничего не значит. Потому что алкоголь превращает его в другого человека, точно так же, как это бывало с Нейтаном.

Я ухожу с танцпола, игнорируя любопытные взгляды тех, кто все это время, естественно, наблюдал за нами. Я продираюсь сквозь толпу к яркой табличке, которая указывает, где находятся туалеты, толкаю дверь дамской комнаты и запираюсь в кабинке. В воздухе пахнет рвотой и мочой, и я с трудом подавляю тошноту.

Прижимаясь лбом к прохладной дверце, я делаю глубокий вдох через рот. Жар, охвативший меня, еще не спал, мое тело жаждет снова ощутить прикосновение рук Джейсона. Да что это со мной такое?

Дрожащими пальцами отодвигаю задвижку, выхожу и обнаруживаю целую вереницу кореянок, сердито глядящих на меня. Первая в очереди отталкивает меня, врывается внутрь и с грохотом, который отдается у меня в позвоночнике, захлопывает за собой дверь.

Я смотрю на себя в зеркало и вижу пунцовые щеки. Правда, я уже не обращаю на это внимания и выхожу в зал. Софи, Тэ Хва и Йон Джэ стоят у барной стойки, и я направляюсь к ним.

– А где Джейсон? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Разве он не с тобой? – удивляется Софи. – Я видела, как вы танцевали. Я горжусь тобой, ты молодец, что вытащила его из зоны комфорта.

– Сомневаюсь, что у меня получилось. Он не из тех, кому можно давать волю – надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. – Я заканчиваю свои слова смешком, чтобы никто не увидел, как сильно пылает мое лицо.

Остальные соглашаются со мной и сменяют тему разговора, хотя Джейсон – это единственная тема, которая занимает меня. Они опять идут танцевать, но у меня на это уже нет ни сил, ни желания. Я оглядываю зал в поисках Джейсона и начинаю волноваться. Вдруг он спьяну заснул где-нибудь? Вдруг его выворачивает наизнанку в туалете? Хотя нет, он был не настолько пьян. Был. К тому же, если бы такое случилось, на его местоположение указали бы вспышки фотокамер.

Я достаю телефон и проверяю, нет ли ответа от мамы. Нет. Зато есть письмо от Джейн:

«Грейси: я нашла того горяченького корейца, о котором ты рассказывала и ОМГ[21]21
  О боже мой!


[Закрыть] Я ЕГО ХОЧУ! Пожалуйста, привези его домой в чемодане или еще как-то, но солист тоже классный! ты с ним познакомилась? бери его себе, а я забиваю себе ударника.

люблю тебя, твоя застрявшая в америке сестренка.

З.Ы. ты пиши мне! таких жалких письмишек с джеймсом бондом, «из кореи с любовью» или что там было в конце (дико звучит, ИМХО[22]22
  По моему скромному мнению.


[Закрыть])? мне мало. КМС[23]23
  Как можно скорее.


[Закрыть] пришли мне подробности про горячих корейских красавцев!

З.З.Ы. видела ту новую статью в инете? полнейшая чушь».

Я хохочу так, что едва не плачу. Как это похоже на Джейн! Я буквально слышу, как она произносит эти слова. Если я не привезу ей Йон Джэ, она от меня отречется. По крайней мере, пригрозит.

Но когда я кликаю на ссылку, добавленную в конце письма, у меня сжимается желудок. С экрана смотрит мое лицо в формате JPEG, а над ним заголовок: «Где Грейс Уайлде, и почему в эти трудные времена она не с семьей?»

Я не удосуживаюсь прочитать статью. В этом нет надобности. Я знаю, о чем там: в ней говорится, что я бросила семью, когда родные нуждались во мне больше всего.

Софи и ребята продолжают веселиться, но у меня нет сил ни на танцы, ни на что-то другое, кроме как болтаться у барной стойки, тянуть содовую, серфить в Интернете с телефона, забивать в строку поиска свое имя и позволять каждой новой статье о папе или Нейтане сбивать меня с ног, как автобус.

Никто не приглашает меня на танец, и я не могу понять, радует меня или огорчает то, что теперь я, наконец, просто девушка, а не сестра Нейтана Кросса или дочь Стивена Уайлде. Я уехала из дома, чтобы быть подальше от тех, кто узнает меня в лицо, от репортеров, что обсуждают меня онлайн. Я заполучила желанную анонимность, только не знаю, что об этом думать.

Десять часов, а Джейсона я не видела с того момента, когда ушла от него на танцполе. Моя тревога растет, но я отмахиваюсь от нее. С ним все в порядке. И вообще, кто я такая, чтобы беспокоиться за него?

Примерно в пол-одиннадцатого Софи кладет руку мне на плечо и, не отдышавшись, говорит:

– Пора уходить. Ты готова? Тэ Хва сказал, что у него сюрприз для нас, там, в общаге.

Я не знаю, выдержу ли я еще какие-то сюрпризы после того, что было с Джейсоном, но все же выдавливаю из себя улыбку и киваю.

Софи переводит взгляд на барную стойку.

– А где Джейсон?

– Я больше часа его не видела, – отвечаю я.

Она бледнеет, потом что-то говорит Тэ Хва, и тот исчезает в толпе. Софи достает телефон и прижимает его к уху – как будто в этом шуме можно что-то услышать. Потом стонет и продолжает оглядывать зал и снова набирает номер.

– Нельзя было оставлять его одного, – говорит она. – Вот я дура.

– В чем дело? – спрашиваю я.

Она в сердцах бросает телефон в сумочку.

– Я полная идиотка, вот в чем дело.

Я открываю рот, чтобы попросить ее прояснить свою мысль, но тут замечаю Тэ Хва. Он пробирается через толпу и тащит кого-то за собой. Я едва не падаю, когда узнаю Джейсона: его голова болтается, он почти висит на друге.

Софи бросается к ним, обхватывает лицо брата ладонями и что-то горячо говорит ему по-корейски. Он смотрит на нее бессмысленным взглядом, и она принимается стыдить его с еще большим жаром.

– Надо везти его домой, – говорит она, расплачиваясь за наши напитки. – Пошли.

Она ведет нас к заднему выходу, где никто нас не увидит, Тэ Хва с Джейсоном идут за нами. Мы выходим в переулок, и я слышу, как Джейсон что-то бормочет, только не понимаю, по-корейски или по-английски. Он спотыкается, и оба едва не падают.

Йон Джэ хочет поддержать друга с другой стороны, но Джейсон отталкивает его.

– Пшел прочь! – Он отстраняется от Тэ Хва, выпрямляется, проводит рукой по волосам. Его качает, но ему все же удается устоять на ногах.

Он смотрит на меня и на какое-то мгновение перестает шататься. Его взгляд достаточно осмысленный, чтобы я под напускной холодностью увидела душевную рану, острую боль. Я словно в отражении вижу свое собственное, глубоко запрятанное горе, и это шокирует меня.

Он делает шаг ко мне, но теряет равновесие и заваливается. Тэ Хва успевает подхватить его. Мы вызываем наш лимузин и запихиваем Джейсона в салон. Он садится между мною и Тэ Хва. Тэ Хва придерживает его, но он отбрасывает его руку и утыкается лбом в мое плечо. Меня бросает в жар, все мое тело горит, от кончиков пальцев до макушки, а когда он кладет ладонь на мое голое колено, у меня начинает стучать в висках.

– Ой, Грейс, прости! – Софи пытается усадить своего братца прямо, но тот отпихивает ее.

– Ничего, все в порядке. – Мой голос почти не дрожит. – Он же не в себе.

Джейсон начинает беззвучно смеяться. Я чувствую плечом, как его губы раздвигаются в улыбке, он что-то бормочет, ощущаю его дыхание. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы унять свое учащенное сердцебиение.

Меня спасает то, что лимузин наконец-то останавливается перед школой, и мы идем к общежитиям. Раньше этот путь не казался мне таким длинным. Мы с Софи поднимаемся к ребятам. Йон Джэ уходит в свою комнату, а я вместе с остальными захожу в комнату Джейсона и Тэ Хва.

Софи снимает с брата кроссовки и куртку с толстовкой. Его майка задирается, и я вынуждена отвернуться, чтобы не видеть оголившийся участок тела.

Она укладывает его в кровать прямо на одеяло. Он бухается лицом в подушку, одна нога свешивается с края кровати. Закусив губу, Софи вытирает пальцами под глазами, и я понимаю, что она плачет. Я понимаю ее волнение, но мне кажется, что за всем этим кроется нечто большее, чем просто тревога за напившегося в стельку брата. Я решаю спросить у нее.

– Комаво[24]24
  Здесь: Благодарю тебя.


[Закрыть], – шепчет она Тэ Хва, и тот обнимает ее за плечи.

Они выходят в коридор, чтобы поговорить наедине, а я остаюсь с Джейсоном. Я смотрю на его приоткрытый рот, на его спину, которая мерно поднимается и опускается, и мои мысли возвращаются к другому парню, который точно так же лежал в отключке на кровати.

До той ночи я ни разу не видела Нейтана пьяным. Так что, когда я вошла в его трейлер и увидела пустые бутылки из-под виски на полу, а его самого на кровати в обнимку с полуголой блондинкой, я растерялась. Я хотела было рассказать маме, но папа сказал, что он сам разберется с Нейтаном. Тогда мы не знали, что у Нейтана проблемы не только с «Джеком Дэниелсом», но и с текилой, водкой и лекарственными препаратами, отпускаемыми по рецепту.

Мои глаза обжигают слезы. Меня охватывает боль – в меньшей степени за этого парня, и в большей за того, которого я оставила дома. Я достаю из сумочки медиаторы, купленные Джейсону в подарок, и кладу их на его тумбочку, а рядом приклеиваю стикер со словами: «С днюхой, учитель корейского!»

Наклонившись над Джейсоном, я шепчу:

– Не поступай так с Софи. Что бы ни руководило тобой, это не стоит ее страданий.

Вслух я этого не произношу, но мысленно добавляю: «Поверь мне. Я знаю это по опыту».