Текст книги "Кристалл огня"

Внезапно нос глайдера накрыл рухнувший снег, но неподвижная машина осталась невредимой. Когда Родак ударом кулака открыл дверцу, девушка пришла в себя и повернулась к Брейсу.

– С тобой все в порядке? – крикнула она, стараясь перекрыть завывания ветра.

Он кивнул.

Марисса схватила его за руку:

– Тогда пошли, нам надо найти укрытие и переждать непогоду.

– А где ты найдешь укрытие? – спросил он. – Здесь нет даже пещеры, а до той избушки еще далеко.

– Клянусь Хрустальными Огнями, Брейс Ардейн! – взорвалась Марисса. – Необходимо что-нибудь найти. Мы не можем оставаться в глайдере.

В отчаянии она нажала несколько кнопок на панели. Тут же вспыхнули и погасли контрольные лампочки.

– Видишь? Все системы жизнеобеспечения вышли из строя!

Безнадежно вздохнув, Брейс выключил колпак защитного поля и выбрался наружу:

– Ладно, надо двигаться. Остаться здесь – значит замерзнуть до смерти.

– Поразительная догадливость, – пробормотала Марисса, выбралась из глайдера и остановилась рядом с Родаком.

Тот уже приготовился к неизбежному путешествии пешком: перебросил через плечо большой моток веревки, сбоку повесил бластер.

Марисса с трудом огляделась, ибо снег бил в лицо, но все же заметила узкую тропинку над краем пропасти.

– Итак, госпожа, – спросил Брейс, – куда пойдем? Вверх или вниз?

Марисса поежилась и поплотнее запахнула подбитую мехом куртку. Во имя всего святого, ну и холодина! Она раздраженно посмотрела на Брейса.

– Если нам удастся перевалить через ту вершину, мы увидим огни Мораны, – пробормотала Марисса, еле шевеля замерзшими губами. – Насколько я помню карту этих гор, та избушка находится как раз под следующей вершиной.

– Насколько помнишь? – Брейса мучили угрызения совести – ведь именно он втянул спутников в эту авантюру. – Клянусь всеми святыми, тебе следовало бы знать это наверняка! – Он протянул руку вперед. – Пошли. Надо двигаться, пока мы не замерзли на месте.

«Нам вообще не угрожала бы эта опасность, – раздраженно подумала Марисса, – если бы ты не упорствовал в своем желании двинуться в путь в такую погоду!»

Но, когда они побрели по тропинке, раздражение Мариссы быстро улетучилось, ибо теперь она сосредоточилась лишь на том, как проторить себе путь сквозь ветер и снег. Дорога оказалась очень опасной: на льду, прикрытом выпавшим снегом, легко было поскользнуться. Падая, они разбивали об острые скалы руки и ноги. Но их подстерегали и другие трудности.

Конечности немели, наливаясь тяжестью. Марисса то и дело спотыкалась. Все чаще и чаще Брейс и Родак помогали ей подняться. В конце концов Брейс обнял девушку за талию и сам повел ее по тропинке.

– Пусти меня. Я могу идти сама. – Она попыталась высвободиться, но Брейс еще крепче обнял ее.

– Конечно, можешь, госпожа. Это мне нужна твоя поддержка.

– Врун!

Он посмотрел на нее, и сердце Мариссы дрогнуло, ибо она увидела бледное, искаженное болью лицо и усталые, печальные глаза.

«Прости, – казалось, хотел сказать он. – Прости, что втянул вас во все это».

Она отвела взгляд. У нее уже не осталось сил ни на страх, ни на ярость, ни на милосердие. Все ее мысли сосредоточились на том, как сделать следующий шаг, как поднять онемевшую ногу, передвинуть ее, как совладать с закоченевшим измученным телом.

Даже озноб прекратился. Теперь Марисса уже не чувствовала ничего, кроме нарастающей сонливости. Девушка пыталась преодолеть ее, понимая, что случится, если она поддастся ей.

Пронзительно-холодный ветер швырял им в лицо снег и кружился вихрем вокруг них. Марисса споткнулась, ноги ее подкосились. Брейс поддержал ее.

– Двигайся, Марисса, – прохрипел он, – и не думай сдаваться!

– Я так устала, – простонала она. – Позволь мне немного отдохнуть.

– Ну что, все это слишком трудно для тебя? – съязвил он. – Теперь ты видишь, как может пригодиться сильный мужчина, верно?

Он подтолкнул ее вперед. Марисса оттолкнула его руку:

– Я ничуть не слабее тебя! Так что нечего опекать меня!

Брейс через силу улыбнулся:

– Тогда найди в себе силы пройти еще немного. Хижина уже видна.

Девушка взглянула туда, куда он указал, и различила сквозь густой снег очертания небольшого строения. Она удивилась: оно напоминало нагромождение скал, но было явно рукотворным.

Хижина!

Радость охватила ее и толкнула вперед.

– Пошли! – воскликнула Марисса и сделала несколько шагов вперед.

– Марисса! Остановись! – крикнул Брейс, заметив, что тропинка, по которой она направилась, всего лишь снежный мостик над расщелиной.

Но было уже поздно: мостик рухнул, и Марисса взмахнула руками и исчезла в клубах снега.

– Марисса! – Брейс лег на край расщелины и заглянул вниз. – Боже, Марисса, отзовись!

Ветер отнес его крик в сторону. Брейса охватило отчаяние. Где же она? И жива ли?

Сильная рука опустилась на плечо Брейса. Он отодвинулся от расщелины и поднял глаза.

«Она погибла. Смирись с этим», – жестами сказал Родак.

Брейс встал на ноги.

– Никогда, слышишь, я никогда не смирюсь с этим!

Он схватил моток веревки, висевший на плече симианина.

Движением руки Родак остановил его: «Что за безумие?»

– Я спущусь вниз за Мариссой.

Родак сдавил его плечо:

«Это слишком опасно. Твои попытки вызовут сход снежной лавины, которая погребет вас обоих».

– И все же я это сделаю! – воскликнул Брейс. Симианин устало покачал головой:

«Лучше уж за ней спущусь я, ибо умею лазать по скалам».

Взгляд Брейса выразил благодарность.

Инопланетянин пожал плечами:

«Не обольщайся, я делаю это за деньги, только и всего».

– Я не верю этому, Родак.

Родак усмехнулся, снял с плеча моток веревки и распустил ее, потом бросил один конец Брейсу:

«Закрепи веревку за тот большой валун».

Дождавшись, когда Брейс сделал это, он приблизился к расщелине, прыгнул вниз и исчез из виду.

Брейс снова лег на край расщелины, следя за туго натянутой веревкой. Вскоре натяжение веревки ослабло. Брейс ждал, не зная, что случилось с Родаком и удалось ли ему найти Мариссу.

Ужасные мысли теснились в его голове. Марисса могла упасть туда, куда не дотянется веревка, и Родак до нее не доберется. А вдруг она угодила в какую-нибудь расщелину, где ее засыпал снег? Но если она разбилась об острые камни…

Боги, подумал Брейс в бессильной ярости. Зачем только он заставил их пуститься в путь? Почему позволил чувствам возобладать над опытом воина? И что делать, если он потеряет ее?

Страх терзал его. Брейс застонал. Потерять Мариссу! Никогда больше не видеть ее маленькое лукавое личико, то улыбающееся, то пылающее гневом. Не видеть страсть в ее глазах, когда он целует ее! Почему он потерял ее именно сейчас, когда понял наконец всю глубину своих чувств к ней?

В душе его нарастал протест. Его жизнь рассыпалась в прах – смерть его отца, угроза безумия, опаснейшее предприятие, камень, стремящийся погубить всю Империю, – и вот теперь Марисса.

Время словно остановилось. Брейс снова и снова всматривался вниз, но видел лишь снежную пелену. Ветер выл. Тело налилось тяжестью и теряло чувствительность. В голове мутилось от отчаяния.

Брейс начал ворочаться, чтобы размять онемевшие мышцы и немного согреться. Ему нельзя больше пребывать в неподвижности, иначе он замерзнет.

Родак, покрытый густой шерстью, продержится куда дольше его, хотя на поиски Мариссы может понадобиться много часов. Нет, без помощи Брейса Родаку и Мариссе не выбраться наверх, а при таком холоде время становится решающим фактором.

Значит, выхода нет. Он должен ждать их возвращения, даже если ему суждено замерзнуть.

Веревка дернулась, потом натянулась как струна. Брейс обеими руками вцепился в нее. Надежда окрылила его, согрела стынущую в жилах кровь. Он снова заглянул вниз, но так ничего и не увидел.

Наконец сквозь пелену снега показался Родак с девушкой на плече.

Брейс с облегчением вздохнул, но тут же его охватил страх. Жива ли Марисса? Не ранена ли?

Когда Родак поднялся к краю расщелины, снежный козырек над ней начал подрагивать. «Боже, – подумал Брейс, – только не сейчас!» Он нагнулся:

– Родак, козырек не выдержит! Передай мне сначала Мариссу!

Держась за веревку одной рукой, симианин поднял другой Мариссу. Брейс быстро подтянул ее к себе и оттащил от края расщелины. Быстро осмотрев ее, он убедился, что девушка жива, но от переохлаждения потеряла сознание. Он снял куртку и завернул в нее Мариссу.

Потом вернулся к расщелине, чтобы помочь Родаку. Снежный козырек снова дрогнул.

– Козырек очень слаб, – крикнул он инопланетянину. – Я отойду назад, а ты лезь побыстрее! Иначе он не выдержит.

Вернувшись к Мариссе, он обнял ее и, поглядывая на край расщелины, чтобы не пропустить появления Родака, стал растирать девушке руки и ноги. Наконец большая волосатая рука легла на край козырька, нащупывая веревку.

Слава Богу, Родак уже почти в безопасности!

Но в тот момент, когда симианин поднял ногу, козырек обрушился. Родак не удержал веревку и полетел вниз. Край расщелины обнажился.

– Родак!

Оставив Мариссу, Брейс подобрался к расщелине. Веревка свободно болталась в воздухе, ее нижний конец утонул в толстом слое снега.

– Родак! – снова крикнул Брейс. – Родак, ответь мне!

Ветер на мгновение стих. Брейс напряженно прислушался, но не уловил ни звука. Все вокруг было объято холодом и мертвым молчанием.

Глава 10

Ветер крепчал, завывая в скалах и взметая снежные вихри. Небо темнело по мере того, как затянутое тучами солнце опускалось за вершины гор. Быстро приближалась ночь. Еще немного, и в наступавшей тьме не удастся найти дорогу.

Теперь самое главное – выиграть время. Он и Марисса наверняка замерзнут, если им придется провести ночь под открытым небом, незащищенными от ветра и холода. Брейс размышлял: спуститься ли вниз по веревке и поискать Родака, либо сосредоточить усилия на том, чтобы доставить Мариссу в хижину. От его выбора зависела участь девушки и симианина. Кто-то из них обречен на гибель.

Брейс сжал кулаки от бессильного гнева. Боги, как он может сделать подобный выбор? Это так несправедливо, так жестоко! Однако решать ему.

Выругавшись, он отполз от края расщелины и поднялся. Если Родак не ранен, у него больше шансов выжить, чем у Мариссы. Брейс обязан спасти ее от холода и согреть, иначе она умрет.

Подъем по склону к небольшой хижине был опасен и изнурительно труден. Хотя Брейс освободил руки, перебросив Мариссу через плечо, он то и дело оступался, скользил, разорвал брюки и отморозил ноги. Наконец Брейс просто перестал все это замечать. Его помыслы сосредоточились на том, как добраться до хижины, и он автоматически переставлял ноги.

К счастью, дверь в хижину оказалась незапертой. Брейс шагнул внутрь и тут же рухнул на колени. После режущего холодного ветра ему показалось, что в хижине тепло. Он опустил на пол Мариссу и распростерся рядом с ней. Сознание того, что они в относительной безопасности, лишило его последних сил. Брейс довольно долго лежал в полном изнеможении, пока не понял, что пора заняться делами. Прежде всего следовало согреть Мариссу.

Брейс поднялся на колени и осмотрелся. Как и говорил аббат, в хижине было все необходимое. В углу, неподалеку от очага, лежали дрова. Посреди комнаты стоял деревянный стол и две лавки, а у дальней стены – небольшая кровать, застеленная пледами. К комнате примыкала кладовка, где хранился запас консервированных продуктов. Если растопить снег на огне, то приготовить еду совсем несложно.

Возблагодарив небеса за чудесное спасение, Брейс направился к поленьям. Он уже начал отходить от холода и, не обращая внимания на боль в обмороженных ногах, сосредоточился на стоящей перед ним задаче. С помощью огнива и трута, найденных на полке над очагом, Брейс развел огонь и уложил возле очага Мариссу, стащил с нее обледеневшую одежду и завернул девушку в пледы, лежавшие на кровати. Раздевшись, он нырнул в импровизированную постель и прижался к Мариссе в надежде согреть ее. Кажется, он сделал все, что в его силах. Только бы она поскорее пришла в себя!

Брейс начал массировать Мариссу, чтобы восстановить кровообращение, внимательно глядя, нет ли у нее на теле ран и ушибов. Только на лбу была большая ссадина, однако Брейс не был уверен, что у нее нет внутренних повреждений.

Внезапно девушка вздрогнула и застонала. Брейс еще плотнее укутал Мариссу в плед и принялся энергично растирать ее.

– А-а! – простонала она, приходя в сознание. Веки ее затрепетали, и Марисса устремила на Брейса затуманенный взгляд.

– Во имя всего святого! – пробормотала девушка и прикусила губу от боли. Потом попыталась приподняться, но потеряла равновесие и привалилась к Брейсу.

– Брейс, – прошептала она. – Что случилось?

– Снежный мостик обрушился под тобой, и ты упала в расщелину. Я вытащил тебя и принес в хижину.

Марисса приподняла голову и огляделась:

– Нам это удалось! О, благодарение кристаллу!

Заметив потемневшее лицо Брейса, она озабоченно спросила:

– Брейс, что еще произошло?

– Спастись удалось только нам с тобой, Марисса.

Она снова обвела взглядом комнату.

– Родак! Что случилось с Родаком? – В ее голосе звучала тревога.

– Он спустился за тобой в расщелину, а когда выбирался оттуда, неся тебя на плече, снежный козырек обрушился.

Ее глаза расширились:

– И он погиб при падении?

– Не знаю.

– Что это значит? – Она вцепилась в руку Брейса. – Ты не спустился за ним?

– Уже почти стемнело, предстояло добраться до хижины, а я не знал, что с тобой. Мне пришлось выбирать, и я поступил так, Марисса.

Она опустилась на бок, избегая его взгляда.

– Будь проклят этот громадный инопланетянин, – чуть слышно пробормотала она. – Он ведь меня не выносил!

– Думаю, твои слова здорово позабавили бы его. – Брейс притянул ее к себе. – Но что я вижу, Марисса? Неужели ты плачешь о жадном симианине?

– А что, если это так? – всхлипнула она. – Я имею на это право, даже если ты не разделяешь моих чувств!

Он погладил ее влажные волосы, пахнущие травой:

– А если бы на дне расщелины лежал не Родак, а я, ты уронила бы хоть одну слезинку?

– Возможно. – Откинув плед, она обмерла от удивления.

– В чем дело, госпожа?

– Я… я совершенно голая, и ты тоже!

– Это надежный способ согреться.

– Но я уже согрелась! – Марисса села и прикрылась пледом. – И ты тоже можешь одеться.

– Марисса, я только грел тебя.

– У меня нет никаких подозрений, – ответила она. Она взглянула на его широкую грудь и сильные руки. «Клянусь Хрустальными Огнями, – подумала Марисса с восхищением. – Он так чудесно сложен!» Однако его сила внушала ей страх, хотя он никогда не пытался посягнуть на нее. Теперь Марисса полностью доверяла ему, поэтому опасалась не его силы, а своих чувств к Брейсу.

Он не спускал с нее жадных, голодных глаз. Этот взгляд возбуждал в душе девушки что-то первобытное, пугающее и вместе с тем приятное.

Она размышляла, как бы сменить тему разговора. Взгляд ее задержался на кладовке.

– Я хочу есть, – сказала Марисса.

Брейс усмехнулся:

– Клянусь, я думал именно об этом.

– Ну что ж. – Марисса встала и, чтобы не упасть, ухватилась за полку над очагом. Потом подоткнула плед и взглянула на Брейса: – Ты скоро встанешь?

Он не отрываясь смотрел на ее узкие плечи и тонкие руки. В неверном пламени очага кожа девушки казалась золотистой. Брейс вспомнил, как ощущал нежность этой кожи под своими ладонями.

Сделав над собой нечеловеческое усилие, он отбросил эти мысли. Сейчас они неуместны. Но, боги, как же он хотел ее! И она правильно поступила, сменив тему разговора, иначе их чувства вышли бы из-под контроля. Но несмотря на охватившее его желание, он почувствовал, что сильно проголодался.

К счастью, в кладовке оказалось мясо, из которого Марисса приготовила густую похлебку, добавив в нее сухие овощи и приправы. Пока она занималась этим, Брейс то и дело поглядывал на девушку, любуясь изяществом ее движений.

Странно, размышлял он, но до сих пор ни одна женщина не казалась ему столь прекрасной и привлекательной, как Марисса. И столь же странно, что она так холодна. Но он все равно мечтал слиться с Мариссой в единое целое и разделить с ней восторг страсти.

Брейс спросил себя, не влюбился ли он, но тут же усмехнулся такой нелепости. Марисса, с ее резкостью и агрессивностью, совсем не его идеал женщины. И все же именно она сейчас была нужна ему.

Марисса повернулась к нему, держа в руках горшок. Перехватив его пламенный взгляд, она удивленно приподняла брови:

– Что случилось?

Брейс покачал головой:

– Ничего, Марисса. Просто после всего, что нам пришлось пережить, после трудов и утрат нет ничего приятнее этих минут – простой радости находиться рядом с тобой.

Ее глаза расширились, она расправила плечи и направилась к столу.

– Кажется, ты уже сходишь с ума от голода, – заметила Марисса и поставила горшок на стол.

Положив ему на тарелку большую порцию, она сказала:

– Ешь. Скоро тебе полегчает.

Он улыбнулся и молча принялся за еду. Опустошив две тарелки, Брейс с облегчением вздохнул:

– Ты великолепно готовишь в походных условиях. Когда мы вызволим Магический кристалл и твою сестру, а потом разберемся с Фироксом, давай возьмемся еще за одно-два подобных дельца. Надеюсь, они принесут нам больше прибыли.

Марисса улыбнулась:

– Конечно, у нас чудесная команда. По крайней мере мы научились приходить к взаимному согласию.

– Мы научились многому, – заметил Брейс.

– Неужели?

– Ты и сама знаешь, что это так, Марисса. Но я жалею, что мы с тобой встретились при таких обстоятельствах. Прости, что я еще более усложнял их, например, не подумав как следует, потащил тебя в горы в такую метель. Из-за меня погиб Родак, и я едва не потерял тебя.

– Ты был удручен смертью отца и жаждал мести. Я понимаю это.

Брейс опустил голову.

– Но ведь я воин! Мне следует знать, что, идя в бой, нельзя поддаваться эмоциям, если хочешь выжить. – Он печально посмотрел на нее. – Я боюсь, Марисса. Со мной что-то происходит, что-то точит меня изнутри, и я не знаю, как справиться с этим.

Марисса села на лавку рядом с ним и взяла его за руки:

– Что бы ни случилось, я с тобой, Брейс. Элайя и Тирен говорили нам, что для успеха нашего предприятия нужны мы оба, и я все больше убеждаюсь в справедливости их слов.

– Но не в твоей воле спасти меня от безумия! – воскликнул он.

Она сжала его руку.

– Тебе это не угрожает, Брейс.

– Но от этого умер мой отец, и я уже рассказывал тебе, что и сам, находясь в заключении, едва не впал в безумие. Боюсь, я унаследовал эту слабость, которую чует Магический кристалл. Возможно, спустя какое-то время камень начнет преследовать и меня.

– Испытания, выпавшие на твою долю, помрачили бы рассудок любого человека. К тому же безумие, которого ты так страшишься, может наслать на тебя Магический кристалл. Твой отец сказал, что кристалл станет преследовать тебя и доведет до безумия, если ты узнаешь тайну. Теперь она известна тебе.

– Что я знаю? – Он горько усмехнулся. – Что камень уязвим и какое-то озеро на Мораке может воздействовать на него? Едва ли, владея этими сведениями, я представляю для кристалла опасность. Во всяком случае, она столь незначительна, что он вряд ли начнет меня преследовать.

Он нахмурился.

– Что теперь, Брейс? – спросила Марисса. – Чем ты удручен?

– Я вдруг вспомнил о том, как Элайю посетило видение монастыря в Эксуле. Тогда мне казалось, что это видение было внушено ей Магическим кристаллом в момент его похищения. Камень словно пытался вести нас туда, куда направлялся Фирокс, словно настаивал на том, чтобы мы спасли его. Но теперь я не уверен в этом…

– В чем именно?

– Меня удивляет, что кристалл раскрыл местонахождение моего отца, человека, который знал его страшную тайну. Это абсолютно нелогично.

– Возможно, он сделал это против воли. Может, сняв кристалл с пьедестала власти, его повредили и он начал передавать информацию, не контролируя ее смысл?

Брейс задумался:

– Вполне вероятно, и я бы хотел, чтобы это оказалось правдой. Как бы то ни было, нам в этом отношении повезло.

– Не исключено…

Брейс заметил ее сомнение:

– В чем дело, Марисса?

– Кое-что из сказанного твоим отцом по-прежнему беспокоит меня.

– Что же?

– Его слова о Фироксе – то, что тебе и Тирену нужно знать о нем. «Тайна, хранившаяся так долго…» – Марисса покачала головой. – Как по-твоему, что он имел в виду?

Брейс пожал плечами:

– Возможно, еще одна ужасная подробность преступной жизни Фирокса.

– Но что значит еще одна деталь его жизни в общем контексте событий? Его дурная слава известна всем, но это ничего не меняет в общей схеме. Кстати, – добавила Марисса, вставая из-за стола, – нам с тобой пора отдохнуть.

– И как мы здесь с тобой расположимся?

– Нам уже приходилось ночевать вместе. Похоже, самое безопасное место – у очага. Там мы сможем не вставая подкладывать дрова в огонь, когда он станет гаснуть.

– Я не дам тебе замерзнуть, Марисса.

– Надеюсь. – Марисса подавила улыбку. – Но я имела в виду отнюдь не это.

Брейс вздохнул:

– Понимаю. И все же я должен попытаться.

Он снял с кровати еще несколько пледов и две подушки:

– Ладно, давай устроимся здесь и немного отдохнем.

Вскоре Марисса заснула. Брейс, лежа рядом с девушкой, прислушивался к ее дыханию. Он страстно желал Мариссу и боялся, что она никогда не ответит на его зов.

Что-то удерживает ее, мрачно думал он. Чувственность, которую она проявила на Тутеле и на Арании, явно показывала, что Марисса неравнодушна к нему. Но она оградила себя неприступной стеной и не давала воли своим чувствам. Брейс не знал, как преодолеть эту преграду.

Тяжело вздохнув, он повернулся на спину и, закинув руки за голову, смотрел на покрытый паутиной потолок. За стенами маленькой хижины тоскливо завывал ветер. И душу Брейса тоже томила тоска.

Душная тьма окутала его. Брейс погружался в бездонный водоворот, слыша оглушительные крики. Множество рук вцепилось в него. Они рвали его на части, и тело Брейса превратилось в кровоточащую рану. Он с ужасом понял, что жизнь вместе с кровью покидает его.

Брейс попытался вырваться из этих рук, рыдая от боли и ярости, но тщетно. Тьма затягивала его, а силы покидали. Брейс знал, что ему конец.

Надежда исчезла. Ему оставалось только отдаться во власть забвения, последовать за призраком безумия, столь часто посещавшим его, и воссоединиться с отцом.

Но в то мгновение, когда он был готов полностью покориться судьбе, послышался голос Мариссы, которую он любил. Многим обязанный этой девушке, он обещал помочь ей в страшном и опасном деле. Напрягая последние силы, Брейс устремился на зов этого голоса, ибо это было последнее, что могло вырвать его из тисков безумия.

В этот момент он проснулся – весь в поту и едва дыша. Марисса сжимала его в объятиях.

– Во имя Хрустальных Огней, Брейс Ардейн! – всхлипнула она. – Я боялась, что на этот раз уже не смогу вернуть тебя к жизни. Мне никак не удавалось разбудить тебя! Что же нам делать? О Боже, что же нам делать?

Брейс зарылся лицом в ее грудь и простонал:

– Я… я не знаю, госпожа. О боги, я больше вообще ничего не знаю! Покрепче держи меня, держи, пока не пройдет этот ужас!

Она поцеловала его бледный, мокрый от пота лоб:

– Конечно, я помогу тебе.

– Прости меня, Марисса. Для такого дела тебе нужен по-настоящему сильный помощник. Уж лучше бы я, а не Родак погиб в той расщелине. Он был бы тебе куда лучшим партнером.

– Успокойся, – шептала Марисса, гладя его темные влажные волосы. – Мне нужен только ты – самый сильный и храбрый человек, какого я когда-либо видела. И я так рада, что повстречала тебя!

Марисса посмотрела в его прекрасные глаза, увидела в них боль и муку и в тот же миг поняла, что она пропала. Недоверие и вражда исчезли. Ее сердце устремилось к нему. Она желала утешить страждущего и разделить с ним постель. Марисса медленно склонила голову и прильнула к нему губами.

Он страстно ответил на поцелуй, и Марисса почувствовала, как его язык проник в ее рот. Руки Брейса ласкали ее, а от тяжести его тела, прильнувшего к ней, Мариссу бросило в дрожь. Она устремилась навстречу ему, ощущая неизъяснимое блаженство от его прикосновений.

– Марисса, – прошептал Брейс, – милая моя госпожа. Ты так нужна мне! Я так долго, невыносимо долго желал тебя!

– Так возьми же меня, – шепнула она в ответ. – Этой ночью я буду принадлежать тебе.

Он замер, потом заглянул ей в глаза:

– А все остальные ночи, до конца жизни?

Она вдруг живо представила себе Брейса, избитого и поверженного к ногам Фирокса. Марисса поняла, что должна рассказать ему все. Брейс поймет и простит ее. Пока она не сделает этого, между ними ничего не может быть.

– Будущее так неопределенно, – начала она. – И я еще рассказала тебе не обо всем, что связано с нашим делом…

Осторожно коснувшись ее губ пальцем, Брейс остановил ее:

– Потом, Марисса. Напрасно я настаивал на этом. У нас еще будет время поделиться своими тайнами и поговорить о будущем. – Его рука ласково коснулась ее груди. – А сейчас пусть слияние наших тел соединит наши судьбы.

Не успела она возразить, как Брейс прильнул к ее губам – горячо, страстно и требовательно. Марисса попыталась оттолкнуть его, чтобы сознаться в своем предательстве, но Брейс закрыл ей рот поцелуем.

Он отбросил плед в сторону, и его взгляд скользнул по обнаженному телу Мариссы.

– Ты так прекрасна, моя госпожа! – восхищенно прошептал он. – Ты прекраснее всех, кого я когда-либо видел!

Он легонько провел пальцем по ее талии, потом спустился к бедрам.

– А как прекрасна твоя кожа! – шептал Брейс. – Она такая нежная, шелковистая и теплая.

– А ты лучше всех мужчин, каких видела я. О, Брейс Ардейн, я мучительно хочу тебя! – Она притянула его к себе: – Возьми же меня! Скорее!

Брейс улыбнулся:

– Потерпи. Я доставлю тебе такое наслаждение, какого ты еще не испытывала.

Марисса вспыхнула.

– Что случилось, госпожа моя?

– Я еще никогда этого не испытывала и вообще не знала мужчин.

Брейса охватила безумная радость. Он нежно погладил Мариссу по щеке.

– Если бы ты знала, как я счастлив, что ты девственница!

Она смущенно потупилась.

– Но я… но я не знаю, как доставить тебе удовольствие.

– Тогда позволь мне научить тебя этому.

Он взял ее руку в свою и положил на свою напряженную горячую плоть.

– Не бойся, – прошептал он, – ты не сделаешь мне больно. Да, вот так, госпожа моя! Ах, как это прекрасно!

Он застонал от наслаждения. О боги, подумал Брейс, он так долго был без женщины, что сейчас сгорал от желания. Провести два цикла без женщины, томиться в одиночестве каждую ночь, а сейчас лежать с такой красавицей, как Марисса!

Со стоном Брейс опустился на нее.

Он прижался к ее губам. Марисса лежала в его объятиях, нежная, страстная, готовая исполнить любое его желание.

Мысль, что он вот-вот войдет в нее, страшила и возбуждала девушку. Как и все мораканки, Марисса прослушала курс лекций для девственниц о физиологических аспектах любви. Но не боль страшила ее. Она боялась того, что близость сделает ее рабыней мужчины, покорной самкой, которых всегда презирала.

Внезапно ей захотелось оборвать все это, но, взглянув на Брейса и увидев огонь страсти в его глазах, она поняла, что пути назад нет.

Как бы ни развивались дальше события, в эту ночь они неизбежно станут любовниками. Все, что случилось прежде, привело их к этому.

Нет, эта единственная ночь не подчинит ее Брейсу до конца жизни. Она сама выбрала эту долю, точно так же, как и он, и в этом нет ничего унизительного. Слыша его воспаленное дыхание, видя в его глазах жгучее желание, Марисса поняла, что Брейс стал таким же рабом этой сладкой муки, как и она сама. Значит, они равны и в близости.

Вдруг она ощутила, как он заполнил ее, почувствовала жар его тела и инстинктивным женским движением подалась навстречу Брейсу. Но он остановил ее:

– Нет, Марисса, еще рано!

Она чуть заметно улыбнулась своим тайным мыслям. Он едва владел собой, точно так же, как и она. И был в полной ее власти, как и она – в его. Осознав это, Марисса ощутила восторг.

Его движения были медленны, размеренны и осторожны – он хотел доставить ей наслаждение. Охваченная желанием, Марисса извивалась, обхватив его ногами и прижимаясь к нему всем телом. Его – движения учащались, становясь все более сильными. Язык Брейса проник к ней в рот и повторял движения его тела.

И Марисса отвечала ему – движением на движение и поцелуем на поцелуй. Ее руки скользили по его спине, она горела от страсти и уже не могла выносить всего этого, не могла… сражаться… с ним!

Издав сдавленный крик, Марисса отдалась восторгам любви. Ей казалось, будто она вознеслась на небо и ощутила блаженную свободу там, где полагала найти только порабощение. И эту свободу ей дал мужчина, изнемогающий сейчас в ее объятиях.

Наконец по его телу прошла крупная дрожь, и, коротко вскрикнув, он замер, а затем упал, обессиленный, рядом с ней.

Они долго лежали, прижимаясь друг к другу.

Завтра утром, сказала себе Марисса, она обязательно расскажет Брейсу о требовании Фирокса. Она должна сделать это во имя тех чувств, которые они только что испытали. Впервые за весь этот день Марисса позволила себе подумать об обычной человеческой жизни, где теперь было место и для ее любимого.

Да, просто нечестно скрывать от него это, подумала Марисса, засыпая на груди Брейса.

Завтра должны рухнуть последние барьеры, еще разделяющие их. И тогда они обретут доверие и полную общность, а когда выполнят стоящую перед ними задачу, их будущее наполнится надеждой и, возможно, даже любовью.

Что-то беспокоило Мариссу, побуждая ее проснуться. Она пробормотала что-то во сне, потом снова прижалась к Брейсу. Сквозь дрему ей казалось, что рядом с ней именно он. Она протянула к нему руку, но тут толчок в плечо, настойчивый и грубый, разбудил Мариссу. Она почувствовала раздражение, ибо очень устала. Почти всю ночь они страстно предавались любви. Почему же Брейс не дает ей спать?

Марисса открыла глаза. Он все еще спал, спокойно и глубоко дыша. Марисса замерла. Нет, ее будил вовсе не Брейс. Но кто же?

Чья-то рука снова потрясла ее за плечо, сильно, нетерпеливо. Она повернула голову. Жестокие блестящие глаза в упор смотрели на нее. Марисса толкнула Брейса под одеялом.

– Марисса, – пробормотал он, не открывая глаз, – не надо. Если ты снова хочешь…

Голос его прервался – он тоже увидел мужчину с жестоким взглядом, одетого во все черное и с ошейником управления на шее, что сразу же выдавало в нем преступника с планеты Карцер. За его спиной молча стояли еще десять или пятнадцать человек, держа в руках направленные на них бластеры. Брейс тут же напрягся, готовясь к схватке.

– Даже и не думай, Ардейн, – сказал высокий блондин в черном. – У тебя нет ни малейшего шанса.

Фирокс перевел взгляд на Мариссу, остановился на полуприкрытой пледом груди, скользнул по ее обнаженным плечам. Перехватив этот жадный взгляд, Марисса вздрогнула и натянула на себя плед.