Текст книги "Сапфик"

Разъяренная Клодия шагнула в сторону, но Каспар не отставал:

– Смотри, сейчас маменька сделает первый ход! Королева – самая сильная фигура в этой игре. Ею могла стать ты, Клодия.

Королева Сиа попросила тишины.

– Друзья мои, у меня для вас чудесные вести! – начала она серебристым голоском. – Совет Мудрых сообщил, что все готово для официального объявления наследника! Соответствующие указы готовы, право моего дражайшего пасынка Джайлза на трон будет подтверждено. Я решила завтра же устроить церемонию в Хрустальном дворце. Засвидетельствовать ее приглашаются все послы и придворные. По окончании состоится большой бал-маскарад!

Придворные зааплодировали, дамы восторженно зашушукались.

Клодия старательно изображала радость, хотя мигом встревожилась. В чем дело? Что задумала Сиа? Финна она ненавидит – значит это ловушка. Джаред всегда говорил, что Сиа задержит официальное объявление на месяцы, не говоря уж о коронации. А она сама назначила церемонию. На завтра!

Сквозь пышную толпу Клодия почувствовала взгляд королевы. Звонко смеясь, Сиа заставила Финна подняться. Одной рукой она сжимала ладонь принца, другой поднимала тонкий бокал вина в его честь.

У Клодии каждая клеточка мозга кипела от недоверия.

– Я же говорил, – ухмыльнулся Каспар.

Казалось, Финна распирает ярость. Он открыл было рот, но, перехватив взгляд Клодии, промолчал, хотя давился гневом.

– Видок у него недовольный, – продолжал злорадствовать Каспар. Клодия повернулась к нему, но бывший жених вдруг в панике отшатнулся: – Фи-и! Отгони от меня эту мерзкую тварь!

К Каспару метнулась зеленая, с мерцающими крылышками стрекоза. Каспар попробовал ее прихлопнуть, но промазал. Негромко гудя, стрекоза села Клодии на платье.

Пока никто не заметил, Клодия отошла на пару шагов к озеру, повернулась к воде и зашептала:

– Джаред, сейчас не время.

Ответа не последовало. Стрекоза расправила крылья, и на миг Клодия подумала, что обозналась и насекомое настоящее.

Потом послышался шепот:

– Клодия… Приходи скорее. Пожалуйста…

– Джаред?! В чем дело? – От страха Клодия повысила голос. – Что случилось?

Тишина.

– Наставник?

Донесся чуть слышный звон. Это же стекло бьется!

Клодия бросилась бежать.

3

Раз обернулся Инкарцерон драконом, и в логово к нему заполз Узник. Условились они загадывать друг другу загадки; тот, кто не сможет разгадать, проиграет. Коль проиграет человек, расстанется он с жизнью, коль Тюрьма – укажет тайный путь Наружу. И согласился человек, и услышал он смех Инкарцерона.

Играли они один год и один день. В казематах не зажигали свет, не убирали тела умерших, не приносили еду. Но Инкарцерон не слышал плача своих пленников.

Узником, что бросил вызов Инкарцерону, был Сапфик. Осталась у него одна-единственная загадка.

«Каким Ключом отпираются сердца?»

Думал Инкарцерон день. Думал два. Думал три. Потом молвил: «Даже если я когда-то и знал ответ, то забыл».

Сапфик в Туннелях Безумия

Циркачи ушли из деревни рано, еще до Включения Дня. Аттия поджидала их за полуразвалившейся стеной, у кирпичного столба, на котором до сих пор ржавели, превращаясь в красную пыль, гигантские кандалы. Наконец огни зажглись, и в их резком свете Аттия увидела, как по склону спускаются семь повозок. К одной прикрепили клетку с медведем, другие завесили многослойными балдахинами из звездчатой ткани. Повозки приблизились, и Аттия перехватила взгляд красных медвежьих глаз.

Рядом с повозками шли семеро жонглеров-близнецов и перекидывались мячиками, бросая их то так, то эдак.

Аттия забралась на сиденье рядом с чародеем.

– Добро пожаловать в труппу! – провозгласил он. – Сегодня вечером мы устроим праздник в деревеньке, до которой добираться еще пару часов по туннелям. Дыра жуткая, зато, по слухам, у местных жителей водятся деньжата. Но ты сойдешь с повозки задолго до деревни. Запомни, дорогуша, с нами тебя видеть не должны. Ты нас не знаешь.

Аттия взглянула на чародея. В ярком свете огней от вчерашней сценической моложавости не осталось ни следа: лицо в гнойных прыщах, рыжеватые волосы висят сальными патлами. Половину зубов он растерял, вероятно, в драке. Зато поводья держал изящными, сильными руками, с проворными, в самый раз для фокусника, пальцами.

– Как мне тебя называть? – негромко спросила Аттия.

– Подобные мне меняют имена как перчатки, – усмехнулся чародей. – Я был и Немым Провидцем Безмолвия, и Аликсией Одноглазой Ведьмой Демонии. Один год я был Бродягой-Каторжником, другой – Ловкачом-Бандитом из Пепельного Крыла. Чародей – моя новая ипостась. Чувствую, она придает мне достоинство. – Он дернул поводья, и вол послушно обошел брешь в металлической дороге.

– Должно же у тебя быть настоящее имя!

– Должно? – усмехнулся чародей. – Вроде Аттии? По-твоему, это настоящее имя?

Аттия раздраженно швырнула узелок с вещами себе под ноги:

– Очень даже настоящее.

– Зови меня Измаилом[2]2
  Отсылка к роману Г. Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит», начинающемуся словами «Зовите меня Измаил».


[Закрыть], – посоветовал чародей и хохотнул так хрипло, что Аттия испугалась.

– Как-как?

– Это имя я в кус-книге вычитал. Там про одного типа, одержимого белым кроликом. Парень гонится за кроликом по норе, кролик его съедает, и парень живет в кроличьем чреве сорок дней[3]3
  За Белым Кроликом гналась Алиса, а сорок дней во чреве китовом провел ветхозаветный Иона.


[Закрыть]. – Он обвел взглядом безликую металлическую равнину, редкие колючие кусты. – Угадай, угадай мое имя, крошка Аттия!

Девушка молча нахмурилась.

– Адракс меня зовут? Малевин? Коррестан? Или Том Тит Тот?[4]4
  Злой бесенок, персонаж одноименной английской сказки.


[Закрыть] Или Румпельштильцхен?[5]5
  Злой карлик-горбун из сказки братьев Гримм, способный создавать золото из соломы.


[Закрыть] Или…

– Да ну тебя!

В глазах чародея появился безумный блеск, очень не понравившийся Аттии. К ее ужасу, он вдруг вскочил и выкрикнул:

– Или я Эдрик Дикий, оседлавший ветер?

Вол шагал себе как ни в чем не бывало. Один из жонглеров-близнецов подбежал к повозке:

– Рикс, у тебя все в порядке?

Чародей захлопал глазами и, словно потеряв равновесие, рухнул на козлы:

– Ну вот, загадка разгадана. А для тебя, криворукий, я господин Рикс.

Жонглер пожал плечами. Он взглянул на Аттию, украдкой постучал себя по лбу, закатил глаза и отошел.

Аттия нахмурилась. Ей-то казалось, чародей накурился кетта, а у него, возможно, не все дома. В Инкарцероне видимо-невидимо таких полуненормальных, сломленных клеткорожденных. Аттии вспомнился Финн, и девушка закусила губу. Даже если Рикс безумен, в нем что-то есть. Интересно, у него настоящая Перчатка Сапфика или это просто реквизит? Если Перчатка настоящая, как ее украсть?

Чародей замолчал, внезапно помрачнев. Быстро же у него меняется настроение! Аттия тоже молчала, разглядывая унылый пейзаж Инкарцерона.

Неяркий свет в этом Крыле напоминал зарево далекого пожара. Высокую крышу не разглядеть, но вот, громыхая по дороге, повозки объехали длинную свисающую цепь. Аттия посмотрела вверх, но цепь терялась в ржавых облаках.

Аттия знала эти места – пролетала над ними на серебряном корабле, с друзьями, у которых был Ключ. Подобно Сапфику, она рухнула в самые недра Инкарцерона.

Впереди вздымались странные зазубренные холмы.

– Что это там? – спросила Аттия.

– Это Кости, – ответил Рикс, пожав плечами. – Через них не переправиться, поэтому дорога идет под ними. – Он искоса глянул на Аттию. – Что же привело бывшую рабыню к нам в компашку?

– Я ведь уже говорила, что голод. – Кусая ногти, Аттия добавила: – А еще любопытство. Хочется научиться всяким фокусам.

– Ага, как и всем остальным, – кивнул Рикс. – Но мои секреты умрут вместе со мной, сестричка. Клятва чародея.

– Так ты не расскажешь мне, что к чему?

– Свои секреты я раскрою только своему Ученику.

Секреты Аттию не слишком интересовали, но ей нужно было выяснить про Перчатку.

– Ученик – это твой сын? – спросила Аттия и вздрогнула от резкого хохота, грянувшего в ответ.

– Сын?! Наверное, пара-тройка сыновей у меня в Инкарцероне найдется. Но нет! Каждый чародей раскрывает свои тайны одному человеку – Ученику. Такой человек появляется раз в жизни. Может, это ты. А может, кто-то другой. – Рикс наклонился к Аттии и подмигнул. – Я узна́ю его по словам.

– То есть нужно назвать пароль?

Рикс подался назад, изображая восторг:

– Да, да, именно так! Нужно слово, фраза, известная только мне. Ее передал мне мой старый наставник. Однажды кто-то произнесет те заветные слова, его-то я и буду учить.

– Ты и реквизит свой ему передашь? – тихо спросила Аттия.

Чародей зыркнул на нее и натянул поводья так, что вол замычал, неуклюже останавливаясь. Рука Аттии метнулась к ножу.

Рикс повернулся к ней. Не обращая внимания на вопли едущих сзади циркачей, он впился в Аттию подозрительным взглядом.

– Так вот в чем дело, – процедил он. – Тебе нужна моя Перчатка.

Аттия пожала плечами:

– Ну, будь она настоящей…

– Она настоящая.

– Ну конечно! – фыркнула Аттия. – Сапфик сам отдал ее тебе.

– Насмехаешься, чтобы у меня язык развязался? – Рикс дернул поводья, и вол зашагал дальше. – Что же, я расскажу тебе, потому что и сам хочу рассказать. Эта история – не секрет. Три года назад я попал в Крыло под названием Туннели Безумия.

– Так Туннели существуют?

– Да, существуют, но соваться в них не советую. В глубине одного из них я повстречал старуху. Хворая, она умирала на обочине дороги. Я дал ей воды, и в благодарность старуха рассказала, что девочкой видела Сапфика. Он приснился ей, когда она спала в чудной комнате с кривыми стенами. Сапфик опустился на колени рядом с ней, снял перчатку с правой руки и вложил в ее ладонь. «Береги до моего возвращения», – велел он.

– Тебе попалась помешанная, – тихо проговорила Аттия. – Все, кто туда спустился, сходят с ума.

– Точно! – резко хохотнул Рикс. – Я вот теперь тоже немного не в себе. Старухе я не поверил, но она вытащила из лохмотьев Перчатку и протянула мне. «Я прячу ее всю жизнь, – шепнула старуха. – Тюрьма за ней охотится. Ты великий маг, ты сможешь ее сохранить».

«Чему тут стоит верить? – задумалась Аттия. – Явно не последнему предложению».

– И ты сохранил ее.

– Многие пытались украсть Перчатку. – Взгляд Рикса метнулся в сторону. – Ни у кого не вышло.

Подозрения у Рикса однозначно имелись. Аттия улыбнулась и перешла в атаку:

– Вчера в этом своем номере ты упомянул Финна. Откуда ты про него знаешь?

– Ты сама рассказала мне, дорогуша.

– Я сказала, что была рабыней и что Финн… спас меня. Ты же говорил о предательстве. О любви. Откуда ты это взял?

– А-а… – Рикс сложил пальцы затейливой башенкой. – Я мысли твои прочитал.

– Ерунда!

– Ты же все видела. И мужчину. И плачущую женщину.

– Да уж, видела! – Аттия не скрывала отвращения. – Ты задурил их своим бредом! «В Тюрьме он обрел мир и покой». Тебя совесть не мучает?

– Женщина хотела это услышать. А ты впрямь любишь и ненавидишь своего Финна. – У Рикса снова заблестели глаза, а потом он помрачнел. – А тот раскат грома! Если честно, он потряс меня до глубины души. Прежде со мной такого не случалось. Инкарцерон следит за тобой, Аттия? Ты интересна ему?

– Он за всеми следит, – пробурчала девушка.

– Рикс, давай быстрее! – хрипло крикнули сзади. Из-под звездчатого балдахина выглянула великанша.

– А как насчет замочной скважины? – Аттия не могла не спросить об этом.

– Какой еще скважины?

– Ты сказал, что видишь Внешний Мир, звезды и большой дворец.

– Неужели? – Во взгляде у Рикса читалось недоумение, и Аттия не понимала, фальшивое оно или нет. – Я не помню. Порой, когда я надеваю Перчатку, кажется, что моими мыслями управляет кто-то другой. – Рикс дернул поводья. Вопросы у Аттии не кончились, но он сказал: – Слезай, тебе пора размяться. До Костей рукой подать, так что лучше перестраховаться.

Ее откровенно отшивали! Раздосадованная, Аттия спрыгнула с повозки.

– Давно пора! – злорадно процедила великанша.

Рикс беззубо осклабился:

– Гигантия, милая, спи себе!

Он подхлестнул вола, а Аттия пропустила повозку вперед. Пропустила она и следующую, и все остальные – с ярко раскрашенными бортами, красными и желтыми спицами на колесах, чашками и плошками, грохочущими внизу. В самом хвосте каравана на длинной веревке вели ослика, рядом устало плелись дети.

Понурив голову, Аттия пошла с ними. Ей хотелось как следует подумать. Услышав сплетни о Перчатке Сапфика, которая якобы имеется у одного бродячего колдуна, она решила выкрасть ее – другого плана не было. Раз Финн ее бросил, она выберется Наружу сама, чего бы это ни стоило. Шагая по металлической дороге, Аттия на миг позволила себе вспомнить черное отчаяние камеры на Краю Мира, насмешку и жалость Кейро.

– Финн не вернется, смирись с этим, – сказал он тогда.

– Он обещал. Он же твой брат! – обрушилась на него Аттия.

С тех пор прошло два месяца, а она с содроганием вспоминает, как Кейро пожал плечами и проговорил:

– Уже нет. – Он остановился у двери. – Финн – первостатейный лгун, мастак давить на жалость. Не теряй времени! У Финна теперь Клодия и его драгоценное Королевство. Мы больше его не увидим.

– Куда ты собрался?

Кейро улыбнулся:

– Искать собственное королевство. Ну, догоняй!

Он ушел по обвалившемуся коридору. Аттия осталась ждать.

Три дня прождала она в грязной, безмолвной камере, пока жажда и голод не сорвали ее с места. Три дня она отказывалась верить, сомневалась и злилась. Три дня представляла Финна в мире, где сияют звезды, в большом мраморном дворце, среди кланяющихся слуг. Почему же он не вернулся? Наверное, это Клодия виновата. Она переубедила его, околдовала, заставила забыть. А может, Ключ сломался или потерялся.

Сейчас так уже не думалось. Два месяца – приличный срок. Была еще одна мысль, одолевавшая Аттию в минуты смятения и усталости. Вдруг Финн погиб? Вдруг враги убили его? Но вчера вечером, когда чародей пронзил ее мечом, Аттия увидела Финна.

Впереди раздался крик.

Аттия подняла голову и увидела над собой возвышающиеся Кости.

Холмы и впрямь напоминали игральные кости – гигантскую, выше горной цепи, россыпь, на гранях которой виднелись гладкие лощины – точки, которые при желании можно было принять за числа 5 или 6. Белые склоны поблескивали, как кубики сахара, разбросанные великаном. Местами щетинились карликовые кусты, за ущелья и низины отчаянно цеплялся мох. Кости напоминали мрамор и были настолько гладкими, что невозможно забраться; поэтому дорога ныряла в туннель, прорубленный в основании холма.

Повозки остановились. Рикс поднялся на ко́злах и обратился к спутникам:

– Слушайте все!

По команде из повозок выглянули пассажиры. Карлики, великаны, прочие уродцы. Семеро жонглеров подошли к Риксу, укротитель медведя, ехавший впереди, развернулся.

– По слухам, разбойники, орудующие на этой дороге, жадные, но тупые. – Рикс достал из кармана монетку и закрутил волчком. Монетка исчезла. – В общем, проблем у нас возникнуть не должно. Если появятся… препятствия, вы знаете, что делать. Будьте начеку, друзья. И помните: чародейское искусство – это искусство иллюзий.

Рикс церемонно поклонился и сел на место. В полном недоумении Аттия наблюдала, как семеро жонглеров распределяют между собой мечи, ножи, красно-синие шарики и рассаживаются на козлы рядом с возницами. Повозки сгрудились плотнее.

Аттия торопливо уселась рядом с Риксом и его охранником.

– Вы всерьез собрались драться с подонками бутафорскими мечами и прочим реквизитом?

Вместо ответа Рикс расплылся в беззубой улыбке.

У входа в туннель Аттия вытащила свой нож и пожалела, что нет кремневого ружья. Эти циркачи безумны, но она с ними погибать не намерена.

Тень туннеля неуклонно приближалась и скоро проглотила повозку.

Все исчезло во мраке. Нет, не все. Аттия криво улыбнулась, сообразив, что, если выглянуть из повозки, можно рассмотреть надпись на едущей следом: «Единственная, неповторимая странствующая феерия». Блестящая краска, зеленые спицы. Больше ничего не различить. В узком туннеле перестук осей отражался от потолка громоподобным эхом.

Чем дальше они ехали, тем сильнее беспокоилась Аттия. У любой дороги есть хозяева. У тех, кто хозяйничает на этой, наверняка имеется место для засады. Аттия глянула вверх: не притаился ли кто на мостках или в подвешенной сетке, но увидела лишь сети оберпаука.

И разумеется, Очи. Во мраке не заметить их невозможно. Маленькие красные Очи Инкарцерона, эдакие сияющие любопытством звездочки, время от времени бросали на нее свои взгляды. Аттия вспомнила картинки в книжках и представила, какой кажется Тюрьме – песчинкой, букашкой, выглядывающей из повозки.

«Смотри, смотри на меня, – с горечью подумала Аттия. – Но учти, я слышала твой голос. Я знаю, что путь Наружу существует».

– А вот и они, – тихо сказал Рикс.

Аттия удивленно посмотрела на него, а секунду спустя вздрогнула от грохота: одна решетка упала из темноты впереди, другая – сзади. Заклубилась пыль, замычал вол, которого резко остановил Рикс. Повозки заскрипели и одна за другой погрузились в тишину.

Спереди из тьмы донесся крик:

– Приветствуем гостей! Добро пожаловать на дорожную заставу Мясников Тара!

– Не рыпайся! – шепнул Рикс. – И внимательно слушай меня. – Он спрыгнул с козел и превратился в долговязую тень. Луч яркого света тотчас озарил его, и Рикс прикрыл глаза рукой. – Мы с удовольствием заплатим дань, какую пожелает великий Тар.

В ответ презрительно фыркнули. Аттия подняла голову: кто-то из разбойников точно прячется наверху. Она украдкой вытащила нож: вспомнилось, как комитатусы поймали ее, накинув сеть.

– Скажи нам, о великий, какой дани вы желаете? – с тревогой спросил Рикс.

– Золото, женщины, металл. Что глянется, циркач, то и заберем.

Рикс поклонился и с явным облегчением проговорил:

– Так пойдемте, господа, выберете все, что вам по нраву. Только реквизит нам оставьте, о большем не прошу.

– Ты просто позволишь им… – зашипела Аттия.

– Молчи! – буркнул Рикс и повернулся к жонглеру. – Ты который из братьев?

– Квинт.

– А другие?

– Они готовы, командир.

Из тьмы кто-то выбирался. В красном мерцании Очей Аттия видела его фрагментами – лысую голову, массивные плечи, металлические вставки по всему телу. За первым крепышом зловещей колонной маячили другие.

По обеим сторонам туннеля с шипением вспыхнули зеленые огни.

У Аттии глаза на лоб полезли, Рикс выругался.

Главарь оказался получеловеком. Бо́льшую часть его лысины покрывал металл, вместо одного уха зияла дыра, на которую свисали лоскутья кожи. В руке он держал какое-то жуткое оружие – не разобрать, топор или тесак. Шедшие за ним были сплошь лысыми. Может, лысина – знак принадлежности к банде?

Рикс нервно сглотнул, потом поднял руку и проговорил:

– Мы люди бедные, о вождь. Есть немного серебра, немного драгоценных камней. Возьми их! Возьми, что желаешь, только оставь нам наш убогий реквизит!

Получеловек схватил Рикса за горло:

– Ты слишком много болтаешь!

Его приспешники уже залезали на повозки, отталкивали жонглеров, ныряли под звездчатую ткань. Некоторые отскакивали, как ошпаренные.

– Черт подери, там не люди, а твари уродливые! – пролепетал один.

Рикс слабо улыбнулся:

– Люди платят, чтобы смотреть на уродство. Нужно же как-то себе польстить.

«Что за чушь он несет?» – подумала Аттия, вглядываясь в зверское лицо Тара.

– Так вы монетами откупитесь? – спросил Тар, прищурившись.

– Дадим, сколько пожелаете.

– А женщин отдадите?

– Конечно, господин.

– И даже детей?

– Да, выбирайте.

– Ай да трус вонючий! – презрительно усмехнулся вождь. Рикс скорчил грустную мину. Вождь с отвращением его выпустил и взглянул на Аттию: – Как насчет тебя, красотка?

– Только тронь – я горло тебе перережу! – тихо пообещала Аттия.

– Норовистая! Вот это по мне! – прорычал Тар. – Кишки выпускать! – Он шагнул вперед и пальцем обвел клинок своего оружия. – Колись, трус, что у вас за ракви… ракви… зит?

– Разные штуки для представлений, – ответил Рикс, побледнев.

– И чем они так ценны?

– Да ничем. То есть… – Рикс запнулся. – Для нас они драгоценны, но…

Главарь придвинул физиономию вплотную к лицу чародея:

– Ты ведь позволишь мне взглянуть на них?

В глазах у Рикса мелькнуло отчаяние. «Сам виноват», – с тоской подумала Аттия. Вождь оттолкнул его, потянулся к повозке, вскрыл тайничок на подножке возницы и вытащил ларец.

– Нет! – Рикс облизал потрескавшиеся губы. – Умоляю вас, господин! Берите что угодно, только не ларчик! Без этих безделушек мы не сможем выступать.

– Да слышал я, слышал! – С задумчивым видом Тар сломал замок. – И про тебя байки слышал. И про Перчатку твою.

В полном смятении Рикс молчал. Получеловек сорвал с ларца крышку, заглянул внутрь и вытащил черную Перчатку.

Аттия затаила дыхание. В лапе вождя та казалась совсем крохотной. Изрядно поношена, местами залатана, на указательном пальце пятно, очень похожее на застарелую кровь. Девушка подалась вперед, но взгляд Тара пригвоздил ее к месту.

– Так это ж Перчатка Сапфика! – жадно проговорил главарь.

– Умоляю, берите что угодно, только не ее! – Фанфаронство Рикса исчезло без следа.

Тар ухмыльнулся и с издевательской неторопливостью стал натягивать Перчатку на свои толстые пальцы.