Текст книги "Ярчайшая мечта"

Али кивнула. По щекам ее заструились слезы. Утирая их, она повернулась к Андре и протянула ему руку.

– Прощайте, – прошептала она. Дальнейшие разговоры были ни к чему; все уже было сказано.

– Благополучного плавания, – сказал Андре. Он взял ее за руку и задержал ее ладонь в своей. – Прощай, Али. – Отпустив руку девушки, он стал смотреть куда-то в сторону.

Сердце Али заныло, заныло так сильно, что, казалось, еще немного – и оно разорвется. Сделав глубокий вдох, она отвернулась и зашагала вверх по трапу, в конце которого стояла, дожидаясь ее, толстая миссис Херрингер. Отвратительно закудахтав, эта дама принялась похлопывать ее по плечу своей пухлой лапищей.

Через минуту-другую оглушительно проревел гудок, и пакетбот запыхтел, отвалив от причала.

Али видела, как все шире становится полоса воды между ней и причалом, на котором все еще стоял ее любимый хозяин. И Жожан – рядом с ним. В приступе паники она вырвалась из цепких рук кошмарной миссис Херрингер и подскочила к перилам.

– Ты избавился от меня! – закричала она – Но я всегда буду принадлежать тебе, Хандрей Бейнзбери. Так предопределил Аллах! – Его искаженное болью лицо на фоне белых зданий древней Смирны – именно таким было ее последнее воспоминание об Андре.

Глава 7

Едва лишь земля скрылась из виду, навязчивое внимание миссис Херринг сменилось хмурой свирепостью.

– Отправляйся вниз, в свою каюту! И не высовывай оттуда носа, маленькая грязная дикарка. – Толстуха отошла от Али подальше и добавила: – Тебе не место среди приличных людей.

Али взглянула на даму с удивлением.

– Простите, но я не понимаю…

– Быстрее убирайся отсюда, – перебила миссис Херрингер. – Я добрая христианка, и негоже мне находиться рядом с мерзкой басурманкой. Ни в коем случае! О, каков наглец! Так одеть тебя – это верх безвкусия – вот что это такое!

В этот момент Али окончательно поняла: ее путешествие в Англию превратится в сущий ад.

Увы, так и произошло. Миссис Херрингер обзывала ее… какими-то немыслимыми словами и запретила выходить из каюты – даже к столу, так что ей пришлось есть только у себя в каюте.

К счастью, вскоре началась качка, и миссис Херрингер, как и многие другие пассажиры, слегла с морской болезнью. И тогда Али, воспользовавшись случаем, наконец-то вышла на палубу.

Ей не потребовалось много времени, чтобы найти нового друга – им оказался палубный матрос Калеб, турок по происхождению, который не считал ее «маленькой грязной дикаркой» и очень сочувствовал ей.

Три бесконечные недели наконец миновали, и пакетбот вошел в порт Саутгемптона. Али вышла на залитую водой палубу, и в лицо ей тотчас ударил соленый колючий ветер, еще раз утвердивший ее во мнении, что Англия – ужасная страна. Густой желтоватый туман окутывал город, так что почти ничего не было видно. Воздух же был сырой и холодный, а над трубами домов поднимался завитками в низкое серое небо такой же серый дым.

– Ну, что думаешь о своей новой стране, маленькая Али? – За спиной девушки возник Калеб.

– Очень тут мрачно, – заметила Али.

– Да, пожалуй, – ответил Калеб, скрестив руки на груди. – Ни сияющего голубого неба, ни яркого солнца. Даже верблюдов нигде не видно. – Он усмехнулся, и из-под его черных усов сверкнула ослепительно-белая полоска зубов.

– Ох, Калеб, мне не до шуток, – со вздохом сказала Али. – Мне придется жить здесь, а вот ты вернешься домой.

– Да, верно. – Матрос взглянул на девушку с сочувствием. – И если честно… Не завидую я той судьбе, которую тебе определил Аллах.

– Мне кажется, Аллах сердится на меня за то, что я родилась неверной, – призналась Али. – Это такое Его наказание – навсегда разлучить меня с любимым хозяином и со страной моего сердца.

– Да, это настоящее несчастье, – с грустью кивнул Калеб.

Тут на палубе появилась толстая компаньонка Али – появилась со все еще бледным до зелени лицом. Но у толстухи все же нашлись силы, чтобы закричать и помахать девушке рукой.

– О, опять эта кошмарная Херрингер… – пробормотала Али. – Я должна идти, Калеб. – Она протянула матросу руку. – Спасибо, что ты был мне добрым другом. Да пребудет с тобой Аллах, – добавила она, произнося традиционные слова прощания.

– Иди с миром, – ответил турок так же по обычаю. – И удачи тебе.

– Если на то будет воля Аллаха. – Али поплотнее запахнула на себе накидку и пошла вниз по трапу вслед за миссис Херрингер.

Даже шум на улицах был отвратительным – постоянный и монотонный гул вместо веселой какофонии людского многоголосия, к которому Али уже привыкла на базаре. И она постоянно поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, со вздрогами реагируя на незнакомые звуки и картины.

Мимо с грохотом проехал экипаж. А на лошадиных мордах, примерно на уровне глаз, были нацеплены какие-то странные штуки. Али еще не доводилось видеть такую удивительную упряжь.

– Пойдем, пойдем быстрее. Чем раньше я от тебя избавлюсь, тем лучше. – Схватив Али за руку, миссис Херрингер потащила ее через улицу, где носильщик с багажом уже дожидался их.

Али пришла в себя, лишь оказавшись в одной из странных закрытых повозок, выезжавших из города. Миссис Херрингер тотчас отсела от Али подальше – словно боялась подхватить от нее какую-нибудь болезнь. Что ж, если бы у нее таковая имелась, она с превеликой радостью наградила бы ею мерзкую толстуху.

Отвернувшись от своей компаньонки, Али стала смотреть в окно. Но из всего, что она увидела, ей больше всего понравились деревья; листва на них была разноцветной – со множеством оттенков красного, желтого и оранжевого, а некоторые стояли совсем без листьев. «Эти деревья, наверное, погибли от холода, бедняжки…» – со вздохом подумала Али. И она тоже наверняка тут замерзнет. Что ж, нет ничего удивительного в том, что англичанки холодны как рыбы. Скорее всего, у них по жилам течет ледяная кровь.

Снова вздохнув, Али закрыла глаза и вспомнила долину Ксанфа – вспомнила высокие зеленые горы, теплое море с бирюзовой водой, обильные пастбища и живописные базары с многоцветьем ковров, висевших на каждой стенке каждой лавчонки.

А еще она вспомнила своего хозяина и Жожана. И представила, как они сидят после ужина у костра и о чем-то тихо беседуют.

Али вздрогнула от неожиданности, почувствовав, как ее резко встряхнули, схватив за плечо. И тотчас же послышался скрипучий голос миссис Херрингер:

– Проснись, ленивая девчонка. Готова спать часами! Мы приехали.

Али выпрямилась и протерла глаза. Поморгав, осмотрелась. В одном из окон кареты высился огромный дом – такого она в жизни не видела! И в нем было великое множество стеклянных окон и всяких дверей. О, это был замок великого повелителя – в этом Али нисколько не сомневалась.

– Перестань таращить глаза. Выходи побыстрее, – проскрипела миссис Херрингер.

Али молча вылезла из кареты – и увидела перед собой мужчину в голубых с золотом штанах и в таком же камзоле.

Не скрывая своего нетерпения, миссис Херрингер схватила ее за руку и подтащила к массивной передней двери, которую открыл другой мужчина.

– По поручению лорда Бейнзбери, миссис Херрингер необходимо увидеться с лордом или леди Рейвен, – объявила она и протянула мужчине визитную карточку. – Дело исключительной срочности!

Мужчина исчез и почти тотчас же появился вновь. В тот же миг миссис Херрингер снова схватила Али за руку и потащила через огромный зал, пол в котором был выложен мраморной плиткой. А потом они прошли по широкому коридору с роскошным ковром на полу. В самом конце коридора открылась какая-то дверь, и они оказались в просторной комнате. Здесь в огромном камине горел огонь, а возле окна стояла очаровательная пожилая женщина с блестящими белокурыми волосами и ярко-голубыми глазами.

– Я – леди Рейвен, – сказала она, сделав шаг им навстречу. – Но что за срочное дело привело вас сюда?

Миссис Херрингер протянула ей конверт.

– Лорд Бейнзбери прислал вам письмо, а заодно – и эту девушку, – ответила она, презрительно фыркнув. – Не знаю, что у него за делишки такие, чтобы вывозить дикарей из Турции, но вот она, перед вами. Я сделала свою работу, миледи, и умываю руки. Единственно… надеюсь, что она не брюхатая.

Али перевела глаза на белокурую женщину. Ужасно жалея, что не поняла слов толстухи. Но по выражению лица леди Рейвен можно было бы предположить, что та была весьма недовольна услышанным. Ох, неужели она тоже считала ее маленькой грязной дикаркой?

Едва заметно нахмурившись, леди Рейвен проговорила:

– Если вы не возражаете, я сначала прочту письмо лорда Бейнзбери. Уверена, что тогда все станет намного яснее. – Хозяйка вскрыла конверт и пробежала глазами письмо, несколько раз вскинув глаза на Али. Потом снова прочла письмо – уже гораздо внимательнее.

Али же нервно переминалась с ноги на ногу. «Интересно, что Хандрей там написал?» – думала она.

– Все понятно, – кивнула леди Рейвен. – Итак, миссис Херрингер, вы сделали вашу работу, хотя… Судя по вашим высказываниям и по тому, как вы втащили девочку сюда, вы обходились с ней совсем не так, как хотелось бы лорду Бейнзбери.

– Я что, должна была относиться к этой дикой потаскушке с полным почтением? – проворчала толстуха.

Леди Рейвен молча подошла к стене и дернула за шнур звонка. Спустя мгновение дверь открылась.

– Да, миледи… – сказал появившийся слуга.

– Джеймс, пожалуйста, проводите отсюда миссис Херрингер. Немедленно. – Она повернулась к толстухе, и ее глаза сверкнули гневом. – Вам повезло, что этот ребенок не понимает по-английски. А еще повезло, что лорд Бейнзбери сейчас за морями. Но уверяю вас, ваша жизнь ничего бы не стоила, если бы он услышал ваши замечания.

– Ах так?! – Миссис Херрингер негодующе фыркнула. Задрав нос, толстуха величавой поступью вышла из комнаты. Али со вздохом облегчения проводила ее взглядом.

Дождавшись, когда дверь за ней закроется, леди Рейвен с улыбкой повернулась к девушке.

– Не надо бояться, дорогая. – Она взяла Али за руки и подвела к софе. – Давай присядем, Алексис. Меня зовут Джорджия. Ты останешься у нас на какое-то время.

Али радостно улыбнулась.

– Мадам, вы говорите по-французски?! – воскликнула она.

Джорджия засмеялась, и ее очаровательный смех походил на музыку.

– Милая, неужели ты думаешь, Андре мог бы отправить тебя к людям, которые не понимали бы тебя? Он ведь не может быть настолько безрассудным. В этом письме Андре написал все – о смерти твоего бедного отца, о том, как нашел тебя, и о том, как ты ухаживала за ним и Джозеф-Жаном.

– Правда?.. – Али посмотрела на даму с подозрением. – Мне казалось, что он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом.

– Разумеется, он считал неразумным рассказывать об этом людям… вне семейного круга. Он хотел оградить тебя, понимаешь?

– Оградить… от чего? – Али была в замешательстве.

– Например, от глупых людей вроде миссис Херрингер, у которых могли возникнуть отвратительные мысли на твой счет. Представляю, как ты устала за последние недели, в особенности – от общения с этой ужасной женщиной. Но ничего страшного. Она ушла, и ты ее больше никогда не увидишь.

Али просияла.

– Слава Аллаху! Она действительно была ужасна!

– Так я и предполагала. Не понимаю, о чем думал Андре, отправляя тебя с ней.

– Хандрей думал, что она будет по-хорошему относиться ко мне, – ответила Али. – Он же представить не мог, что эта женщина так переменится, как только корабль отойдет от берегов Турции.

Джорджия со вздохом кивнула.

– Да, увы… Некоторые могут специально вводить людей в заблуждение. Но теперь все закончилось, и ты здесь, у нас. Надо сказать – это сюрприз.

– А что теперь будет со мной? – пробормотала Али.

– Ну… мне кажется, для начала тебе нужно здесь осмотреться, – ответила хозяйка. – А потом мы сделаем все, чтобы как следует разобраться в твоем деле и найти твоих родственников.

– Но как? – в замешательстве пролепетала девушка. – А вдруг эти люди, которых Хандрей назвал моей семьей, не захотят принять меня к себе?

– Знаешь, дорогая… почему бы нам не решать все вопросы по очереди? Я думаю, что ты очень устала и голодна. И, наверное, хочешь отправиться в свою комнату. Может, и горячая ванна не повредит. Поужинать не откажешься?

– Да, спасибо, – кивнула Али. Ей вдруг захотелось расплакаться. Она всхлипнула и пробормотала: – Простите меня, пожалуйста. Просто я… Я к такому не привыкла.

– Да, разумеется, – кивнула Джорджия. – Не сомневаюсь, что я на твоем месте испытывала бы те же самые чувства. Ну… если бы вдруг оказалась в твоей стране.

– Да-да, конечно, – сказала Али. – Там все совсем другое… Но там, по крайней мере, тепло и красиво, – добавила она со вздохом.

– Ты должна все рассказать нам, – сказала Джорджия. – Лучше всего – завтра, когда отдохнешь. И, конечно же, про Андре. Эти несколько последних лет у нас от него почти не было новостей. – Она взяла Али за руку. – Пойдем, Алексис. Я покажу тебе дорогу в твою комнату.

Али последовала за ней. Чувства переполняли ее, и все вокруг было как в тумане.

– Николас, хорошо же тебе смеяться, – сказала Джорджия после ужина тем же вечером. – Ты должен признать, что несносный мальчишка на этот раз зашел слишком далеко.

– Мне кажется, все это – просто очаровательно, – с усмешкой ответил граф. – Ты только представь!.. От Андре не было ни строчки в течение трех лет. А теперь он вдруг присылает нам сиротку, которую нашел в Турции. Присылает как часть пропавшего багажа.

– Он мог бы прикрепить к ее накидке записку «Вернуть законным владельцам». – Опустив вязанье на колени, Джорджия тяжело вздохнула. – Ты ее не видел, Николас… Ох, это бледное изможденное личико и глаза, полные запредельной усталости и отчаяния… Испуганный бездомный ребенок, которого Андре подобрал как отбившегося от стада ягненка, а потом бросил.

– Спустись на минутку на землю, дорогая. Андре не бросил ее. Он отправил ее к нам, прекрасно понимая, что только я сумею найти ее родню. И я начну заниматься этим с завтрашнего же утра.

Джорджия с любовью посмотрела на мужа. Даже в семьдесят пять лет жизнь по-прежнему била из него ключом. Волосы его были седы, но брови над серыми глазами по-прежнему оставались черными как вороново крыло. И он был все таким же добрым и щедрым, как в день их свадьбы. И так же держал данное им слово. Так что сомнений быть не могло: если у девочки действительно имелись какие-то родственники, Николас непременно их найдет.

– Спасибо, милый, – сказала Джорджия.

– Я знаю, ты сердишься на мальчика из-за того, что он скрывался от нас последние несколько лет, и я тебя понимаю, дорогая, – продолжал граф. – Но он еще очень молод и, к тому же, многое пережил. Однако Андре к нам вернется – я в этом не сомневаюсь.

Николас налил себе рюмку портвейна, затем прошелся по комнате и вновь заговорил:

– Ведь ему, унаследовавшему обостренную чувствительность от отца и бурный темперамент матери – не говоря уж об упрямстве обоих, – очень нелегко сейчас приходится. Сложное сочетание.

– Значит, виноваты родители? – в раздражении проговорила Джорджия.

– Нет, конечно, – со вздохом ответил ее муж. – Но, слава богу, никто из наших детей не повернулся к нам спиной, как он – к своим родителям. Я даже не понимаю, как Паскалю и Лили удается проявлять столько терпения. Ведь Андре – их единственный ребенок.

– Не сказала бы, что здесь все дело в терпении, – заметила Джорджия. – Мне кажется, они в отчаянии, но им хватает мудрости понять, что они ничего не в силах изменить.

Николас снова прошелся по комнате.

– И ведь надо же, чтобы такое случилось именно с Паскалем…

– Меня это просто выводит из себя! – воскликнула Джорджия, отбросив вязанье. – Сначала он вычеркнул нас из своей жизни – годами ничего о себе не сообщал, а теперь вдруг подсунул нам несчастную девочку… Мог бы, по крайней мере, лично привезти ее сюда, а не отправлять ребенка с этой отвратительной толстухой.

– Андре пока явно не готов к такому шагу, – возразил Николас. – Достаточно и того, что он хоть так о ней позаботился.

– Да, пожалуй, ты прав, – сухо согласилась Джорджия. – Хорошо еще, что он не отправил ее прямиком в Британский музей.

Николас громко рассмеялся.

– Да, ему вполне могло бы прийти это в голову. – Граф подошел к столу и, надев очки, еще раз прочитал письмо Андре. – Хм… Что-то подсказывает мне, что его послание содержит в себе гораздо больше, чем видят глаза…

Джорджия вскинула голову.

– Ты о чем?

– Ну, видишь ли, у меня такое впечатление, что Андре изо всех сил старается уверить нас, что в случае с девочкой он просто выполняет свой долг, не более того. Но если читать между строк, то становится ясно: он очень переживает за Алексис… или Али, как он ее называет в первом абзаце.

– Али? – переспросила Джорджия. – Вероятно, так ее называли турки. Может, нам имеет смысл тоже так ее называть – чтобы она чувствовала себя свободнее.

– Отличная идея, мое сокровище. Но вот, послушай это… – Николас начал читать письмо Андре. – «Хотя Али, как мне кажется, переживет определенный стресс, оказавшись вне привычного окружения, она исключительно легко адаптируется. Но думаю, было бы неплохо узнать, что ей нравится больше всего. Мне известно, что она очень любит животных, в особенности – собак. И еще ей нравится слушать всякие занимательные истории – я считаю, что это был бы отличный способ обучить ее английскому языку. Али весьма сообразительна, и у нее богатое воображение. Но она немыслимо упряма, так что вам придется с этим считаться…» Теперь понимаешь? Так не может писать равнодушный человек. – Николас снял очки и посмотрел на жену. – Он явно неравнодушен к ней.

Джорджия пожала плечами.

– Что ж, возможно. Но не исключено, что он просто испытывает чувство вины.

– Нет-нет. Андре наверняка испытывает к ней что-то более серьезное… Иначе он не сумел бы смирить свою гордость и не стал бы обращаться к нам за помощью.

– Да, наверное, ты прав… – в задумчивости протянула Джорджия. – А мне такая мысль в голову не приходила…

– Как бы то ни было, вся эта история становится весьма интересной, – продолжал граф. – Причем Андре считает, что мы не должны передавать Али ее родственникам, пока она не станет… презентабельной. – Николас кинул очки на стол. – Джорджия, дорогая, нам предстоит изрядно потрудиться. И я полагаю, нужно начать немедленно. Следует организовать для девочки уроки, пошить ей гардероб и обучить манерам. И нужно приготовиться… ко всяким неожиданностям. – Он усмехнулся. – Давно у нас с тобой не было никаких приключений, верно?

– Я думала, что их уже не будет, – с улыбкой ответила Джорджия. – Ведь последний из наших отпрысков женился и уехал из дома…

– Выходит, ты ошиблась! – воскликнул Николас. – Итак… Где же наша маленькая турчанка? Может, займемся ее образованием прямо сейчас?

– Но она сейчас спит в своей комнате. Бедняжка ужасно утомилась. А вот завтра непременно начнем.

– Ладно, хорошо. Знаешь, эти веселые хлопоты очень мне по душе. Жизнь стала ужасно скучной после того, как Чарли и Уилли взяли на себя практически все заботы о нашей коммерции. К тому же Индия… Это ведь так далеко…

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Джорджия. Она невольно вздохнула и, прижав пальцы к вискам, подумала о том, как непросто будет превратить Алексис Лейси в настоящую леди.

На следующее утро Али проснулась от яркого света, внезапно залившего всю комнату. И казалось, что рядом с ней кто-то двигается.

Девушка осторожно высунулась из-под кровати.

– Вы кто? – спросила она у женщины, разводившей огонь в камине.

– Боже милостивый! – взвизгнула женщина в испуге, всплеснув руками. – А я-то подумала, что вы в туалете! Что вы делаете под кроватью, мисс?

Али выползла на четвереньках из своего ночного убежища и увидела двух женщин, причем одна из них была Джорджия, стоявшая в дверях и с любопытством разглядывавшая ее.

– Доброе утро, Али, – сказала хозяйка дома. – Тебе не понравилась кровать?

– Нет, она хорошая. – Али поднялась на ноги. – Но она… такая высокая… И я побоялась свалиться с нее во сне.

– Понятно, – кивнула Джорджия. – Значит, ты привыкла спать на земле?

– А что, это не принято в Англии? – поинтересовалась девушка.

– Видишь ли, в Англии не так тепло, как в Турции. И тут много сквозняков. Поэтому кровати у нас делают высокими – чтобы не мерзнуть во сне. Поверь, тебе будет теплее спать на кровати, чем под ней.

– Да, наверное… – пробормотала Али. – На полу действительно было холодно, хоть я и стащила вниз все одеяла. – Она посмотрела на женщину в белом фартуке и в глупой шапке с кружевами; эта женщина таращилась на нее в изумлении.

– Жанетта – француженка – поможет тебе одеться, – продолжала Джорджия. – А потом можешь присоединиться к нам и позавтракать. Мой муж очень хочет с тобой познакомиться.

Али с беспокойством посмотрела на женщину, так и стоявшую с раскрытым ртом.

– Она поможет мне одеться? Но зачем? Я и сама смогу одеться.

– Да, разумеется, – кивнула хозяйка. – Но работа Жанетты в том и заключается. И она будет очень переживать, если ты не позволишь ей сделать это. Но это, – Джорджия кивнула на женщину, – не Жанетта, а Мейбел.

– Мейбел?.. – пролепетала Али.

– Мейбел – горничная, – пояснила хозяйка. – И она отвечает за чистоту в твоей комнате. А Жанетта – камеристка. Она будет приводить в порядок твои вещи, будет тебя причесывать, готовить тебе ванну и заботиться о личных потребностях.

Али замерла в изумлении и на миг закрыла глаза, думая о том, что все это ей, наверное, приснилось. Когда же она открыла глаза, оказалось, что Мейбел никуда не делась. Да и комната оставалась все та же… А еще здесь была дверца, за которой… Там стоило лишь потянуть за цепочку – и с оглушительным ревом начинала низвергаться вода.

– Я понимаю, все это немного сбивает с толку, но ты быстро привыкнешь. – Улыбнувшись, Джорджия похлопала ее по плечу. – Как только будешь готова, слуга покажет тебе дорогу вниз, в столовую.

Тут Джорджия вышла, и Али судорожно сглотнула. Ах, сейчас она встретится с самим великим повелителем! И он, возможно, выкинет ее из дворца в тот же момент, как увидит.

Внезапно дверь снова открылась, и в комнате появилась невысокая седая женщина. Не успела Али опомниться, как она стянула с нее ночную сорочку. И вдруг воскликнула:

– О, бедный ребенок! Что с вами случилось?

Али не могла понять, о чем говорила камеристка.

– Что вы имеете в виду? – спросила она.

– Но ваша спина – она вся в шрамах, – проговорила Жанетта. – И вся в красных полосах. Какой ужас!..

Али вспыхнула. Она не думала, что ее шрамы выглядели настолько ужасно. У нее ведь не было возможности увидеть себя со спины – она только ощущала их, когда до них дотрагивалась. Но Али не собиралась говорить об этом.

– Ничего страшного, – отмахнулась она. – Пожалуйста, помогите мне одеться.

– Конечно-конечно, бедный ягненочек, – пробормотала Жанетта. – Все будет сделано. Но сначала я должна умыть вас. Пойдемте со мной. Вот сюда, дитя мое…

Через несколько минут Али уже была вымыта. Потом камеристка надела на нее какую-то отвратительную на вид нижнюю юбку с обручами, а поверх – платье, красивее которого Али в жизни не видела.

– Это платье леди Рейвен, – пояснила Жанетта, застегивая пуговицы. – Она ростом выше, чем вы, поэтому я подрубила подол сегодня утром, но с лифом за такой короткий срок ничего не удалось сделать, – с грустью добавила камеристка, поправляя обвисшую ткань.

После этого она усадила Али за столик, на котором стояло зеркало, и принялась приводить в порядок ее густые короткие волосы.

– Ох, боюсь, тут мало что можно сделать, пока они не отрастут, – пробормотала Жанетта. Достав из ящика ленту, она повязала ее вокруг головы девушки.

– Вы давно работаете здесь? – в замешательстве пробормотала Али, разглядывая себя в зеркале (огромный бант на макушке делал ее похожей на обезьянку, которую она видела на базаре в Дембре).

– О, давно! – отозвалась Жанетта. – Я появилась здесь незадолго до рождения лорда Брабурна. Теперь он уже взрослый человек, и у него есть дети. – Француженка весело щебетала, а беспокойство Али все усиливалось.

Наконец Жанетта в последний раз поправила на ней платье и объявила:

– Вот и все, мисс Алексис! – Она распахнула перед ней дверь. – А сейчас Уолтер отведет вас вниз.

Внутренне содрогаясь, Али пошла следом за мужчиной в пудреном парике. Он повел ее вниз по нескончаемым лестницам, и она то и дело вертела головой, рассматривая огромные картины, закрывавшие почти все стены. На картинах были изображены люди в странных костюмах и со странными прическами.

Спустившись на последнюю ступеньку, Али едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от испуга. Там, внизу, стоял в нише мужчина, одетый во все железное. Лицо его закрывал железный щиток, а руки в железных перчатках сжимали огромный топор-секиру.

Али посмотрела на удалявшуюся спину Уолтера, потом перевела взгляд на входную дверь, за которой была свобода. В следующее мгновение, уже нисколько не колеблясь, она бросилась к двери.

– Прошу простить меня, ваша светлость. – Слуга был в полном недоумении. – Только что она была у меня за спиной, а в следующий момент – исчезла. Я обыскал весь нижний этаж, но она как сквозь землю провалилась, и никто не заметил ее.

– Не беспокойтесь. – Отложив салфетку, Николас встал из-за стола. – Тут нет вашей вины. Вероятно, мисс Лейси просто свернула не туда. Я ее найду. – Дождавшись, когда Уолтер выйдет из столовой, граф повернулся к побледневшей жене. – Не волнуйся, дорогая, она не могла далеко уйти.

– О, Николас, не надо было оставлять ее одну ни на минуту! Наверное, что-то расстроило ее. Бедное дитя! Для нее все здесь такое чужое!..

– Ни к чему винить себя, дорогая. Одна-две проблемы в самом начале – это неизбежно. – Граф чмокнул жену в висок. – Девочка где-нибудь поблизости. Я сейчас приведу ее живой и невредимой, так что не переживай.

Николас вышел из дома и, осмотревшись, задумался. «Куда же она могла направиться?» – спрашивал он себя. Внезапно в паддоке заржал жеребец, и лицо графа озарилось улыбкой.

– Все ясно, – пробормотал он, зашагав к конюшням.

Подобрав на дорожке ленту для волос, он утвердился в своих догадках. Ну, конечно!.. Она была именно там. Худенькая девочка с коротко остриженными волосами сидела, привалившись спиной к тюкам сена, и прижимала к себе серую с полосками амбарную кошку.

– Привет! – сказал Николас по-французски.

Девочка вскинула голову. С заплаканного личика на графа глянули темные испуганные глаза. Он сделал над собой усилие, чтобы не рассмеяться. На Али остались лишь панталоны и нижняя рубашка. А на плечи она накинула конский потник. Платье же и нижняя юбка с кринолином кучей лежали в углу.

– Я вижу, ты уже познакомилась с Мартой. – Николас приблизился к девушке и сел на тюк сена напротив нее. – Марта – наша лучшая охотница на мышей. Если, конечно, не считать собак, – добавил граф с улыбкой.

– Собаки?! – оживилась Али. Она утерла нос тыльной стороной ладони. – Я не знала, что собаки ловят мышей…

– Еще как ловят! В особенности – терьеры. Они в этом деле большие специалисты. Хочешь, мы с тобой вместе за ними понаблюдаем? Тебе ведь нравятся животные?

Али тут же кивнула.

– Да, я их очень люблю. А вы – здешний конюх? – спросила она. – Может, вам нужен кто-нибудь в помощь? Вы ведь уже немолодой человек, а я – сильная.

– Ну… – Граф с трудом удерживался от смеха. – Знаешь, я не чувствую себя особо дряхлым, но я все же не буду против, если кто-нибудь поможет мне тренировать собак. Им требуется, по меньшей мере, один раз в день делать пробежку.

– О, я могу помочь! – в восторге воскликнула Али. – А еще я могу ходить за лошадьми – могу чистить их, кормить и тренировать.

– В таком случае я буду счастлив, если ты составишь мне компанию на моих утренних прогулках. Но так как я стар, мне трудно ездить на пустой желудок – мне сначала нужно поесть. Присоединишься ко мне?

– Ах, вы очень добры… – пробормотала Али, утирая глаза.

– Пустяки! – отмахнулся граф. – Я не люблю есть в одиночестве. Может, тебе еще захочется вместе со мной навестить щенков?

– Щенков?! – Али вскочила на ноги, и кошка спрыгнула с ее рук. – А где?!

– В другом конце конюшенного двора. Но мне кажется, тебе лучше снова надеть платье. Снаружи холодно, – а ты ведь не хочешь простудиться, верно?

Али с отвращением посмотрела на свою одежду, лежавшую в углу.

– Оно омерзительное, – буркнула она. – И этот… каркас мне не нравится.

– А, кринолин? Ужасная вещь, я знаю. Представь, как, наверное, приятно быть собакой и никогда не беспокоиться ни о какой одежде.

Девушка едва заметно улыбнулась.

– Знаете, мне такая мысль в голову не приходила, – пробормотала она. – Что ж, я не прочь стать собакой. Тогда можно было бы и английскому не учиться. Я приехала из Турции, – пояснила она.

– Уверен, это очень красивая страна. Я слышал, что лошади особенно хороши в той части света.

– О да! – гордо заявила Али. – Они лучше всех лошадей в мире – сильные и смелые. А жеребцы могут проскакать галопом сотни и сотни миль, не останавливаясь.

– Правда?! – Николас вполне правдоподобно изобразил восхищение. – О боже, значит, они действительно лучше европейских.

– А верблюды могут идти месяцами и не пить воды, – заявила Али.

– В самом деле, могут? Поразительно!

Али кивнула и добавила:

– В моей стране много разных чудес.

– Не сомневаюсь, дорогая. Как жаль, что единственное чудо, которое я могу показать тебе, – это щенки трех дней от роду. Они, конечно, не из Турции, но я доволен и такими. – Николас выразительно взглянул на платье, валявшееся в углу.

Али тут же поняла, что означал этот взгляд собеседника, и, тихонько вздохнув, принялась надевать платье. А затем попросила его помочь ей застегнуть пуговицы, что он охотно и сделал.

– Вы живете здесь, на конюшне? – спросила она, шагая следом за ним.

– Нет, я живу в доме, – ответил Николас и помахал рукой конюху, когда они вышли во двор.

– А я только что сбежала оттуда, – сказала Али. – Наверное, мне за это достанется, но я не могла оставаться там больше ни минуты.

– Почему? – удивился граф.

– Потому что великий повелитель держит палача в холле. Я думаю, он приказывает палачу отсекать головы всем тем, кто вызовет его неудовольствие. Он, должно быть, очень могущественный…

Николасу и на этот раз удалось сохранить серьезное лицо.

– Ты очень переживаешь из-за того, что можешь вызвать его неудовольствие? – спросил он.

– А как же иначе? Я ведь чужая в его стране, поэтому не знаю местных обычаев. И я наверняка совершу какую-нибудь страшную ошибку. Увы, это будет моим концом. Мою голову наденут на пику и выставят за воротами дворца в назидание другим.

– О боже! Я бы тоже сбежал, если бы решил, что мою голову наденут на пику. А куда бы ты сбежала?

– Не знаю… – растерялась Али. – Наверное, я бы вернулась в мою страну, где смогла бы носить шальвары и служить моему хозяину верой и правдой. – Она тяжело вздохнула. – Но это, увы, невозможно. У меня нет денег, мне некуда идти, и я больше не нужна моему хозяину. Так что, наверное, придется остаться здесь.