Текст книги "Убивая тени"

Глава 8. Джуд

Только благодаря нашей преданности и молитвам мы можем надеяться умилостивить богиню Солнца Рейну. И возможно, нам удастся убедить ее сжалиться над нашим миром. Тьма и ее тени питаются светом душ, а воины ночи испытывают неутолимый голод.

Из книги «Предания Асидии: сказ о богах»

Мне не следовало ее выбирать.

Я громыхал по коридору, ведущему к комнатам командного состава.

Поначалу девушка не понимала, кто я такой, но теперь, черт возьми, знала наверняка. Мне стало интересно, проявит ли она ту же смелость при нашем следующем разговоре. Отчасти я желал этого. В груди что-то пробудилось, откликнувшись на вызов в ее пронзительных янтарных глазах, и часть меня, которую я давно считал мертвой, сделала глубокий вдох.

Киара.

Прелестное имя для смертоносного воина. Стоило мне увидеть, как она перекинула того задиру через плечо в Силе, я сразу понял, что она окажется полезнее своего брата. Долгие годы мне не доводилось видеть такой пылающей ярости, такой страсти во время сражения, а то, как она двигалась, словно клубы дыма на ветру, заставило пульс грохотать в ушах.

– Тяжелый день?

Я оглянулся через плечо. Исайя ускорил шаг, чтобы догнать меня, на лбу у него выступила испарина.

– Можно и так сказать, – проворчал я, сдержав порыв закатить глаза. Я давно знал этого парня, и он понимал меня лучше, чем любой другой мерзавец, носящий священную эмблему. Исайя также знал, когда не стоило давить. И сейчас как раз такой момент.

После поспешного убийства лорда Палдина – потенциального сторонника мятежников – я желал лишь побыть в одиночестве и смыть с себя позор. Чего я никак не ожидал, так это встретить ее, проклятую девчонку, которая окончательно меня обескуражила. Оценивающий взгляд ее проницательных глаз впивался в кожу, словно она точно знала, что я сделал всего час назад.

– Завтрашний день сулит веселье. – Исайя хмыкнул, замедляя шаг, прежде чем остановиться возле своей двери и скрестить на груди широкие руки. – Лучше отдохни немного, Мэддокс. – Вскинув темную бровь, он добавил: – Выглядишь дерьмово.

Я хмыкнул, но ничего не ответил; и смех Исайи преследовал меня по коридору до самой двери, ведущей в жилище капитана.

Комната была скромной и опрятной, как раз мне по душе.

Порядок. Незатейливость. Моя жизнь не оставляла места ни для чего, кроме холодной расчетливости.

Но сегодня… Сегодня, впервые за долгие годы, я ощутил старый и знакомый жар в груди, блаженное тепло. Оно одновременно успокаивало и невероятно злило.

С момента, когда в прошлом году потерял всех своих бойцов в Тумане, я постоянно жил в состоянии оцепенения. После совершенных мною злодеяний, после того как позволил влиянию проклятых земель поглотить свой разум, я чувствовал себя не более чем мошенником. И, на мой взгляд, едва ли заслуживал чувствовать что-то еще.

Даже не потрудившись раздеться, я бросился на кровать, доски подо мной заскрипели. Завтрашний день не сулит ничего веселого. И что-то подсказывало мне, что вербовка дерзкого бойца станет ошибкой, о которой я буду жалеть долгие годы.

* * *

Той ночью, когда шел уже второй час попыток заснуть, на мои веки опустилась утешительная прохлада и шепот ветерка.

В легкие проник аромат мяты и лесных просторов, столь же знакомый, сколь и тревожный. Меня наконец настиг сон, хотя я так и не обрел покоя за завесой беспамятства.

Туман обволакивал стенки разума, подобно запертым в вазе щупальцам дыма. Среди голубоватой туманности вихрился пепел и вспыхивали серебристые молнии, от которых по спине пробегали мурашки.

Почему я неустанно возвращаюсь в это место? Даже во снах мне от него не сбежать. Напоминавшие кости белые ветви, точно сучковатые кусты, поднимались из почвы, а серебристо-голубые листья переливались в свете луны. Если бы не ведал истины, счел бы зрелище великолепным. Но я знал правду, пережил скрытые в густых зарослях ужасы.

Я неуверенно шел вперед, и с каждым шагом жжение в груди усиливалось, превращаясь в нечто неизведанное. В нечто пугающее.

Облака пепла рассеялись, и вдали показался бесплотный женский силуэт. Я резко остановился.

Капюшон угольного оттенка скрывал ее бледное лицо, являя взору лишь кончик заостренного подбородка. Пронизывающий до костей ветер подхватил полы плаща, обнажив золотистую подкладку, ослепляющую блеском. Я замер, от вида позолоченного плаща у меня внезапно перехватило дыхание.

Какой оттенок. До чего же завораживающее золотистое великолепие.

Представшая передо мной женщина, сочетавшая в себе тени и свет, осторожно поправила капюшон. Я жаждал увидеть ее лицо, познать тайны, сокрытые под маской безвестности. Сердце забилось в бешеном темпе, и в груди разлилось тепло, к которому я потянулся, словно к желанному прикосновению возлюбленной.

Голубые и бежевые огоньки выписывали пируэты и кружили вокруг нас, напоминая тонкий паучий шелк, а вспышки молний подсвечивали облака. Я жаждал искры, той силы, которую ощущал между нами. Между мной и этим видением.

Голос, слышимый одновременно везде и нигде, проревел предупреждением в угасающей ночи.

Остерегайся черного сердца. Ибо оно жалит, жалит, жалит, когда его целует клинок возлюбленного.

Меня охватила дрожь, крик готовился вырваться наружу.

Загадочное предупреждение отозвалось эхом, заставив кровь в жилах застыть.

Смерть так неспешна, губы так сладки. Один раз попробуешь – и падешь тысячью смертей.

– Мэддокс. – Мое имя прозвучало приглушенным эхом откуда-то из смога. – Проснись, капитан.

Дрожащими руками женщина начала опускать капюшон, пока зловещий голос продолжал звучать в ушах. Я затаил дыхание, желая увидеть ее лицо…

– Джуд.

Мои глаза распахнулись.

Исайя с понимающим взглядом нависал над кроватью.

Он слегка прищурил глаза цвета стали, и я мог поклясться, что друг видел насквозь мою душу и плескавшуюся в ней тьму. Однако он никогда не отшатывался, ни разу за все годы нашего знакомства, даже когда я срывался. Исайя просто ворчал и оставлял меня в дурном расположении духа, а на следующий день появлялся с кофе и свежей выпечкой из дворцовой кухни. Впрочем, я подозревал, что сладости он прихватывал себе.

– Рекруты готовы, – объявил он. – Я сказал Харлоу, что ты скоро придешь, но сегодня он выглядит нетерпеливым. Нетерпеливым и угрюмым.

– Он всегда нетерпелив и редко когда бывает не угрюмым, – ответил я, поднимаясь с кровати и отбрасывая мысли о кошмаре и женщине в плаще, чье лицо так и не увидел. Я стянул с себя вчерашнюю рубашку и надел новую. – Харлоу улыбается реже меня.

Я невольно рассмеялся и даже почти улыбнулся.

– Боги, вы оба невыносимы. – Исайя взъерошил мне волосы, как делал это в юности, и я нахмурился. Будучи старше меня примерно на десять лет, он часто вел себя так, словно я его надоедливый младший братишка, а не самый прославленный убийца Асидии.

– Что ж, тогда поторопись и постарайся не спугнуть сегодня слишком много рекрутов, – бросил он через плечо, выходя из комнаты.

Я бы поспорил, что ничего такого не делал, но тут увидел свое отражение в зеркале над комодом. Вздохнув, провел рукой по спутанным волосам.

Она не боялась тебя.

Мысль пришла сама собой, и против воли я мысленно вернулся к бассейну, к девушке, которая смотрела на мое лицо с удивлением, а не страхом и… улыбалась. Что тревожило больше всего.

Оттолкнувшись от комода и вновь нахмурившись, я схватил сапоги и надел их, прежде чем выйти за дверь.

Сегодня Харлоу выведет рекрутов на арену и испытает их силу. Я буду наблюдать за ними издалека, отмечая тех, кто выделяется и сможет претендовать на вступление в наши ряды. Лейтенант неумолим, он хуже меня, зато способен подготовить бойцов к грядущим событиям.

Достигнув края арены, я прислонился к стене, укрывшись в тени.

Это помещение всегда нравилось мне больше остальных.

Свисающая с потолка массивная люстра освещала каждый дюйм пространства ослепительным сиянием. Искусно изготовленное оружие на стенах манило подойти ближе, но я оставался на месте, скрестив руки на груди.

Здесь хранилось около тридцати луков и более сотни кинжалов и мечей различных видов. Одни сверкали инкрустированными драгоценными камнями рукоятями, другие были меньше и смертоноснее. Я никогда не тратил время на декоративные клинки, меня больше привлекала способная рассечь кость, строгая сталь без лишних украшений.

Когда Харлоу, стуча сапогами, вышел в круг, едва уловимые рыжие отблески в его волосах создали видимость пламенного ореола. Я с неохотой оторвал взгляд от оружия и сосредоточился на сгрудившихся мальчишках, которые со страхом наблюдали за лейтенантом.

Хорошо. Они и должны бояться.

– Рекруты! – рявкнул Харлоу, остановившись в самом центре. – Надеюсь, вы отдохнули, потому что с сегодняшнего дня начинается ваша тренировка.

В толпе парней, численностью около сорока человек, воцарилась тишина.

– Каждую неделю, – начал Харлоу, сцепив руки за спиной и неторопливо обходя дрожащих подопечных, – ваша численность будет сокращаться.

Меня привлекла вспышка рыжего цвета. Киара. Она выделялась среди остальных яркими волосами, и я не мог не залюбоваться. Высокий веснушчатый парень рядом с ней придвинулся ближе и что-то прошептал ей на ухо. Ее губы дрогнули в ответ на его слова, и я заметил, как взгляд девчонки устремился к стене с оружием.

Меня вновь охватил тот проклятый жар, который я почувствовал прошлой ночью.

Харлоу продолжил:

– Только лучшие вступят в ряды рыцарей Вечной звезды, а те, кого мы сочтем недостойными, отправятся в королевскую гвардию. – Уголок его рта скривился в болезненном восторге.

Лицо Киары поникло. Возможно, она думала, что отстранение подарит ей обратный билет домой. Королевская гвардия не сулила ничего, кроме нескончаемых, изнурительных дней и верной смерти. У короля слишком много врагов, чтобы солдаты могли прожить долгую жизнь в рядах его стражи. Не то чтобы ряды рыцарей отличались особой безопасностью.

– Все. Отходим спиной к стене, – велел Харлоу, и рекруты поспешили исполнить его приказ.

Лейтенант прошелся по комнате, с презрением разглядывая подопечных. Дойдя до Киары, он задумался, тонкие губы дрогнули в едкой ухмылке.

Я затаил дыхание, но он направился дальше. И я выдохнул от разочарования. Мне эгоистично захотелось вновь увидеть ее в сражении, лицезреть впечатляющее мастерство, которое так пленило. Воспоминание до сих пор не освободило меня от своей истязающей и гипнотизирующей хватки.

– Ты. – Харлоу указал на мускулистого парня с короткими черными волосами и смуглой кожей. – В центр.

Парень нерешительно шагнул в круг, нацепив безразличную маску. Следом Харлоу выбрал светловолосого рекрута, который напоминал мне кота. Глаза у него были цвета неполированного изумруда, а лукавая улыбка искажала и без того суровые черты лица.

Харлоу повернулся к ним обоим, в его хитрых глазах плескалось воодушевление.

– Уверен, большинство из вас знакомы со слухами. Легендами о Тумане. О том, что таится за ним и внутри него. Единственное, чем гордятся рыцари, – это их благородство.

Благородство. Мне едва удалось сдержать смех. Если бы они только знали того, кто руководил рыцарями. Король отнюдь не благороден.

Харлоу снова вернул внимание к двум рекрутам.

– Мы почитаем рыцарство, благородство и древний кодекс. Но, – он умолк, встретив взгляды многих испуганных мальчишек, – мы также знаем, что для преодоления того, что кроется за границей, нам следует быть неумолимыми.

Киара переминалась с ноги на ногу, но взгляд ее оставался холодным. Смертоносным.

Я улыбнулся от неожиданно переполнившей меня гордости.

– При этом, – Харлоу кивнул на ухмыляющегося паренька и его мускулистого противника, – не всегда враг будет равен вам по силам. А за пределами королевства нет правил. Вы делаете всё, что должны.

Никто не произнес ни слова. Даже тот подонок, которого Киара избила до полусмерти еще в своем поселении. Его бросили в повозку и привезли сюда вместе с остальными.

Все во мне закипало от ярости. Я бы отправил его прямиком в королевскую гвардию, черт, возможно, даже в нижние ряды патрульных, но лейтенант утверждал, что нам требуется как можно больше трудоспособных рекрутов.

Харлоу указал на двоих в центре:

– Встаньте лицом к лицу. Делайте всё, что можете. На арене нет правил.

Он отступил в дальний угол комнаты, где прислонился к стене, словно король, наблюдающий за своими подданными.

Судя по тому, как взгляд парня с кошачьей ухмылкой метался по сторонам, прикидывая, куда лучше нанести удар, я был уверен, что он сделает первый выпад. Но кулак мускулистого здоровяка его опередил.

Атака вышла слабой, скорее пробной, и зачинщик выглядел почти раскаявшимся. Его нежный взгляд смотрелся неуместно в сочетании с крепкими мускулами и силой. Его противник, чье имя – Алек – выкрикивали из толпы, недолго оставался в долгу.

Он быстро вскочил, подпрыгивая на ногах, и поднял руки, чтобы защитить лицо. Алек выжидал, не пытаясь атаковать, пока соперник с диким ревом не бросился вперед.

Рекруты скандировали «Сэм» – так звали здоровяка – и подбадривали бойца, арена пульсировала кровожадной энергией.

Сэм, явно уверенный, что одолеет Алека, не заметил ног менее крупного парня. Почти грациозным взмахом щуплых ног тот ловко повалил Сэма на пол с оглушительным стуком.

Я скривился. Копчик у парня будет болеть до конца дня.

Алек, не теряя ни мгновения, запрыгнул на Сэма, оседлал его и обрушил серию стремительных ударов на миловидное лицо. Парень рядом с Киарой отвел взгляд, посмотрев на ботинки, а она придвинулась ближе, будто успокаивая его.

Только когда Сэм сдался, Алек прекратил нападать. Со скоростью кота, с которым я его сравнил, он вскочил на ноги и повернулся к равнодушному Харлоу.

Устрашающий лейтенант лишь мотнул головой и приказал им убраться с арены, заставив друга Сэма броситься к нему и помочь вернуться в ряды рекрутов. Алек прислонился к стене, едва сдерживая победную ухмылку, хотя он, казалось, намеренно избегал смотреть на парня, которого только что наградил синяками.

Как только круг опустел, Харлоу вновь принялся расхаживать по комнате в поисках следующих жертв. Когда он замедлил шаг возле Киары, ее глаза загорелись, руки в перчатках сжались в кулаки, а губы тронула улыбка.

Она хотела драться. Не то чтобы меня это удивляло.

Но тут внимание Харлоу переключилось на ее спутника, и все волнение Киары исчезло.

– Ты.

Она уже открыла рот в знак протеста, но парень протиснулся вперед, заняв место в центре с храбростью, которую, как я знал, он не чувствовал.

От проницательного взгляда Харлоу ничего не укрылось. Особенно то, как Киара нахмурилась, проявив беспокойство.

– И ты. – Он поднял тонкий палец в паре дюймов от ее груди. – Присоединяйся к своему товарищу в центре.

Я тихо выругался. Не на это я надеялся, когда жаждал увидеть бой Киары. Она явно искуснее своего противника. Не нужно обладать опытным взглядом, дабы заметить, насколько неравны их силы.

Неподдельная паника затуманила взгляд веснушчатого парня, а его руки нервно подергивались по бокам, когда он сжимал их в кулаки.

– Не заставляй нас ждать, рекрут, – отрезал Харлоу.

Киара сделала шаг вперед, устремив на лейтенанта ядовитый взгляд. И я поймал себя на том, что тоже делаю шаг. Необъяснимый страх закрался в грудь, затрудняя дыхание.

Скользнув в центр арены, Киара приняла гибкую стойку, свойственную пресловутым воинам Севера: ноги слегка расставлены, руки сжаты перед собой в кулаки. Меня удивило, что ей знаком их боевой стиль, и стало любопытно, как она ему научилась, будучи запертой в крошечном поселении.

Противник Киары ответил ей слабой улыбкой. Когда он сжал кулак, ошибочно сложив большой палец внутрь, Киара бросила последний гневный взгляд на Харлоу.

– Вперед, рекруты, – проворковал тот. – Сражайтесь.

– Все нормально, Ки, – произнес мальчишка. – Раны заживут.

Верно, раны заживут, но утраченную гордость восстановить не так просто.

Харлоу специально поставил их в неравные условия. Я видел, как он поглядывал на Киару на протяжении всего пути в столицу. Но до сего момента не задумывался о причинах.

Друг Киары принял стойку, поднимая кулаки к лицу в защитном жесте. Она зажмурилась и сделала резкий вдох, который эхом отозвался в слишком тихом кольце. Я практически слышал ее нерешительность и бурные мысли, проносящиеся в голове. Похоже, Патрик единственный, кто подружился с ней, и, судя по тому, как Киара сжала челюсть, она отчаянно боролась с приказом причинить ему вред.

Внезапно она распахнула веки.

Прежде чем Харлоу успел сделать предупреждение, Киара набросилась на оппонента и нанесла два удара в грудь. Она явно сдерживала силу, но даже столь мягкие выпады заставили его споткнуться и упасть на спину.

Со всех сторон послышались смешки, когда парень с трудом поднялся на ноги и вновь занял оборонительную позицию. Киара насторожилась.

Приблизившись, она пихнула противника в грудь, сделала подсечку и уже дважды за минуту сбила его с ног.

Отряхнувшись, ее друг вновь поднялся на ноги. Киара вздрогнула, увидев, как он скорчился от боли.

– Рекрут! – брызжа слюной, закричал Харлоу. – Я велел сражаться. Без правил и милосердия. – Он указал на них с Патриком: – В Тумане нет друзей. Есть только монстры, жаждущие разодрать ваши лица и отведать крови. А вы тем временем сдерживаетесь.

Харлоу прав. Я знал это лучше остальных.

Он вышел вперед, стук тяжелых сапог лейтенанта гулким эхом разносился по помещению, когда он оказался нос к носу с Киарой. То ли из храбрости, то ли из высокомерия она не отступила и не отвернулась.

От решимости в ее глазах и того, как вызывающе она вскинула подбородок, мое сердце заколотилось чаще. Я не осознавал, что приблизился, пока свет от арены не упал мне на лицо. Мне не хватило сил отвести взгляд, не говоря уже о том, чтобы сделать полный вдох.

– Никаких правил, да? – уточнила она, ее голос приобрел глубокий оттенок ярости.

– Никаких правил, – к явному удовольствию Киары, повторил за ней Харлоу.

Улыбнувшись, она закусила полную нижнюю губу:

– Отлично.

Прошмыгнув мимо возвышавшегося над ней рыцаря, Киара развернулась и нанесла ему мощный удар по ребрам. Впервые с момента нашего знакомства Харлоу выглядел удивленным.

Однако потрясение его длилось недолго.

Развернувшись, он врезал кулаком в челюсть Киары, отбросив ее в сторону.

Из моей глотки вырвалось рычание, но я заставил себя остаться в тени. При виде ее окровавленного лица во мне разгорелось призрачное пламя и кровь закипела в жилах. Я впился ногтями в ладони, пока Киара поднималась, стирая багровые пятна с растянутых в улыбке губ.

Харлоу не стал медлить с атакой, но, к счастью, в последний момент она успела отклониться, его кулак пролетел в дюйме от ее щеки. Балансируя, Киара избежала еще одного стремительного нападения, пригибаясь и изворачиваясь, готовясь совершить ответную атаку.

Мощный выпад, прямиком в челюсть Харлоу. Точно в то место, куда он ударил ее.

Меня охватил восторг, когда из нижней губы лейтенанта потекла струйка крови, а последовавшая ухмылка обнажила ряд окровавленных зубов.

Боги, Киара двигалась стремительно. Но она безрассудна, слишком безрассудна, чтобы продержаться долго среди рыцарей. Ее импульсивность станет ее же погибелью.

Прежде чем она успела позлорадствовать, Харлоу сжал кулаки, его тело превратилось в средоточие силы и скорости.

Могу поклясться, я услышал треск костей, когда Киара взлетела в воздух.

Комната вокруг меня закружилась и накренилась, огни люстры слились в единую сплошную линию, пока я наблюдал за падением девчонки.

Грохот от удара ее тела о землю остался единственным звуком в комнате, не считая стука у меня в ушах.

Со стороны рекрутов не доносилось ни смешков, ни одобрительных возгласов. Одна только гнетущая тишина.

Я больше не мог сдерживаться. Вид крошечной фигурки, изломанной и истекающей кровью на земле, вновь заставил сердце пуститься галопом, и приступ ярости погнал меня на свет.

Взгляд янтарных глаз Киары встретился с моим, словно она знала, где я стоял все это время. Чем дольше я смотрел на нее, тем невыносимее становился жар в груди, и, только когда ее веки сомкнулись, он совсем исчез…

Оставив после себя лишь леденящий холод.

Глава 9. Киара

Пока что девушка выглядит сильной. Мэддокс выбрал ее, как вы и предполагали.

Письмо лейтенанта Харлоу королю Сириану, 50-й год проклятия

Когда я очнулась, надо мной с широко раскрытыми глазами нависал Патрик.

– Черт, Ки, – выругался он, представ мутным пятном каштановых кудрей и зеленых глаз. Они светились явным беспокойством.

– П-патрик. – Мой голос звучал невнятно. Должно быть, удар вышел чертовски сильным.

– Как ты себя чувствуешь? – Три плавающих Патрика превратились в двух.

– Так же, как, вероятно, и выгляжу, – проворчала я, ощущая новую вспышку гнева.

Патрик натянуто хихикнул.

– Да, выглядишь не очень бодро, – признал он, и прохлада его руки обожгла мне лицо. Я вздрогнула от прикосновения, и по челюсти пронеслась волна жара и неловкости. На мгновение он прищурился, а затем вновь засиял.

Я ненавидела его взгляд. От него ощущала себя лицемеркой. Мне все равно пришлось ранить Патрика на арене.

– Хотя бы несколько хороших ударов я нанесла? – спросила его, тщетно попытавшись разрядить обстановку.

Боги, даже говорить было больно.

– Ага, – хмыкнул он, покачав головой. – Несколько попали прямо в цель.

Патрик наклонился, и я заметила ведро, которое он поставил на шаткий табурет рядом с койкой. С губ сорвалось шипение, а руки сжали тонкие простыни, когда он прижал холодную тряпку к моему побитому и окровавленному лицу.

Мне хотелось защитить Патрика. Где-то между моментом, когда я оказалась в центре арены, и злобным указом Харлоу осознание этого настигло меня, как… ну, как удар под дых.

Он единственный из рекрутов подошел ко мне, единственный, кто попытался проявить доброту, улыбнуться и посмеяться вместе со мной. Не помогало и то, что Патрик так сильно напоминал мне брата, который относился к посторонним с тем же теплом.

Поэтому мне хотелось сделать все, чтобы защитить его. Насколько это возможно в святилище рыцарей.

– Как долго я провалялась в отключке? – Я застонала, принимая сидячее положение, голова пульсировала и горела. Передо мной замелькали черные точки.

– Час, – ответил Патрик, избегая моего пристального взгляда. – Я волновался за тебя. Потрясен, что ты выжила после схватки лицом к лицу с тренированным рыцарем.

Харлоу, конечно, провоцировал меня, но готова поставить пятьдесят серебряных монет на то, что он не думал, что я его ударю.

Мои действия сведут меня в могилу.

– Я не могу оставаться надолго. – Патрик поднялся, влажная ткань скользнула в розоватую воду в ржавом ведре. – Впереди еще несколько тренировок. Харлоу позволил мне побыть с тобой только до твоего пробуждения.

Поразительно. Я думала, что лейтенант в мгновение ока вышвырнет меня на улицу или прямиком в ряды королевской гвардии.

– Патрик, – позвала я, прежде чем он успел отвернуться. – Прости за…

– Даже не думай об этом, – упрекнул он, покачав головой. – Синяков почти не осталось. Я знал, что ты сдерживалась, хотя и не следовало, и благодарен за это. – Он прошел уже половину комнаты, когда остановился, расплывшись в мальчишеской улыбке. – Теперь тебе от меня не избавиться. Сомневаюсь, что кто-то станет связываться с тобой после такого зрелища.

Патрик умчался прочь, оставив меня в одиночестве, однако уголки моих губ поползли вверх.

Да, прямо как Лиам. На мгновение я представила, как бы отлично они поладили. Еще одним доказательством их сходства служила кипа скучных книг по ботанике и древним легендам, аккуратно сложенных под койкой Пата.

Парни могли бы вместе изучать эти пыльные тома.

Я перекатилась на бок, поморщившись от боли в челюсти.

Несмотря на уязвленную гордость – и пострадавшее лицо, – я ни о чем не жалела. Харлоу твердил, что правил нет. Кроме того, он и сам играл нечестно.

Лейтенант заслужил тот удар, и во мне теплилась надежда, что его челюсть болит не меньше моей.

Я вновь легла на спину, растягивая губы в жестокой ухмылке, пока снова и снова вспоминала наш бой.

Покажи мне, на что ты способен, Харлоу.

* * *

Когда остальные рекруты мирно засопели в койках, я нашла в себе силы дотащиться до купальни.

Я только положила полотенце и собралась расстегнуть рубашку, как краем глаза заметила какой-то сверток.

Перестав возиться с пуговицами, подошла к куску мешковины, перевязанному бечевкой. Он лежал на деревянном табурете в углу помещения, и я бы не обратила на него внимания, если бы не ярко-красная лента.

Ноющими от боли пальцами я развязала бант и увидела внутри прозрачную стеклянную баночку.

Открутив крышку, обнаружила желеобразную мазь, пахнущую мятой и чем-то лекарственным. Я уже собиралась поставить банку на место, когда на каменные ступени упала записка: «Для твоего лица, рекрут».

Грубые каракули выводили второпях, ни инициалы, ни имя не указывали на отправителя. И все же я знала, кто оставил мазь. Практически слышала глубокий тембр голоса капитана, будто он прошептал эти слова в моем сознании.

Но зачем он оставил ее здесь для меня?

Прежде чем потерять сознание, я видела его. Он стоял с непроницаемым лицом и сжатыми по бокам кулаками. Капитан наблюдал, как я ударила Харлоу, ослушавшись прямого приказа. Вероятно, он считал, что меня следует наказать, отправив в королевскую гвардию, где меня ждет смерть от рук врагов короля.

И все же…

Предпочитая не думать о проявлении неожиданной доброты, я быстро разделась, сложила одежду и перчатки в аккуратную стопку рядом с баночкой мази.

Закончив мыться и почувствовав себя лучше, я оделась и сунула склянку вместе с запиской в карман брюк.

Ночью, надежно спрятавшись под покрывалом, я нанесла мазь на больной подбородок и синяк под глазом. Чудовищная головная боль мягко сменилась тупой пульсацией.

Поскольку я проспала большую часть дня, то ночью почти не сомкнула глаз, скрестив руки за головой и размышляя обо всем, что оставила в прошлом.

Я могла бы убеждать себя, что многое потеряла, но настигшая в ночи правда заключалась в том, что мне не к чему возвращаться.

Лиам был мне и братом, и другом. Дядя Мика же только тренировал меня. Чаще всего казалось, что он даже видит во мне не человека, а лишь оружие, которое можно использовать и оттачивать до совершенства. Он никогда не обнимал меня так, как положено в семье, и я всю жизнь мечтала хотя бы об одном одобрительном взгляде. Ближе всего я подобралась к тому, чтобы заставить его гордиться собой, в день, когда мне исполнилось четырнадцать. Опаздывая на тренировку, я наткнулась на заблудившихся путников в Пасторийском лесу. Их окружила шайка разбойников, намереваясь отнять немногочисленные ценные вещи.

Я без раздумий бросилась в схватку и сумела одолеть двух из четырех нападавших. Но третий оказался мужчиной, трижды превышавшим меня в размерах. Он швырнул меня на землю – и я потеряла сознание.

Когда очнулась, путников и след простыл, как и разбойников. А надо мной с кривой ухмылкой склонился Мика.

– Ты пыталась, хоть и понимала, что тебя ждет провал, – хрипло произнес он. – И это главное.

Могу поклясться: когда он протянул мне руку, мое сердце готовилось выпрыгнуть из груди.

Кроме Мики, у меня еще оставались родители, хотя я часто ощущала их разочарование. Может, они и любили меня, но я сделала их изгоями. Как бы они ни старались это скрыть, от правды никуда не деться: я навлекла на них позор.

Сегодня настала ночь безжалостного осознания.

Мне вспомнились слова бабушки, которые она однажды произнесла, застав меня дома с разбитой губой. Мне тогда было двенадцать, я тренировалась с Микой в лесу, и у нас вышел особо яростный рукопашный бой.

Не говоря ни слова, бабушка привела меня на кухню, подальше от глаз родителей, и опустилась на колени, копаясь под раковиной.

Когда она наконец поднялась, то держала в руках крохотную стеклянную баночку, грани которой сверкали в свете солнцепала. Она потерла стекло, привлекая мое внимание к бледному шраму в форме кривой звезды, который тянулся по длине большого пальца ее правой руки. «Старая рана, – утверждала она, – ничего особенного». Но всякий раз, когда я спрашивала о причудливой отметине, бабушка успокаивала меня и просила перестать проявлять столько любопытства.

– Мазь поможет, Киара, – сказала она, садясь за стол с лекарством в руках. От баночки тянулся аромат диких деревьев и полной луны. А еще она пахла мятой.

– Настанет день, когда тебе понадобится уйма таких баночек, – заметила бабушка, изогнув тонкую бровь и намазывая немного прохладной желеобразной смеси на мою разбитую губу.

Будучи мелкой негодницей, я закатила глаза.

– Такой нрав доведет тебя до беды, – отругала она меня, хотя голос не скрывал веселья. – Но я думаю, что он же станет твоим величайшим оружием, дитя.

– Мой нрав? Я предпочитаю свой кинжал! – Я вытащила только что заточенное лезвие, дабы показать ей.

Бабушка безудержно рассмеялась.

– Он принесет пользу, несомненно. – Ее обветренные пальцы сомкнулись на моем запястье, отводя руку, сжимавшую кинжал. – Но именно то, что здесь, – она легонько постучала меня по голове, – поможет тебе пережить самые темные ночи.

Может, я и была ребенком, но сумела распознать выражение, промелькнувшее на ее закаленном опытом лице. Я увидела там… гордость.

– Однажды ты увидишь больше, чем когда-либо могла себе вообразить. – Она обхватила мое лицо ладонями, и в ее янтарных глазах отразились мои собственные. – Ты – свет в моей жизни, Киара. Во многих смыслах. – Я так и не поняла, что именно она имела в виду, но слова бабушки ежедневно преследовали меня на протяжении пяти лет.

Она бы хотела, чтобы я сражалась. Чтобы преуспела. Даже если меня окружали эти бездушные рыцари. Но в одном бабушка оказалась права…

Мой нрав стал моим величайшим оружием. С его помощью я уничтожу любые сомнения в том, что женщины не способны выстоять в бою. Что они не могут быть воинами.

Быть может, настало время перестать сдерживаться и выпустить на свободу девушку, которую давно удерживала в заточении.

Возможно, судьба и привела меня сюда, но отныне я сама буду выбирать свое будущее.