Текст книги "Платье из черного бархата"

– Но она будет не одна. – Юноша повернулся к Бидди. – Мне кажется, Бидди сумеет справиться с большинством французов. Как ты считаешь, Бидди?

Девушка смотрела на него и думала, что накануне ей не удалось одолеть даже одного молодого англичанина.

– Налить вам чаю, сэр? – вместо ответа предложила она.

– Да, пожалуйста, – ответил он.

Бидди налила чай и собралась выйти, но мадам остановила ее:

– Она теперь уедет, и я останусь с Хобсон, которая уже засыпает на ходу.

– Вам придется кого-то взять на ее место, бабушка.

– Но кого? Внизу одни ничтожества. Из них и выбрать некого.

Бидди дошла до двери, когда голос мадам снова задержал ее.

– Подожди.

Девушка остановилась и обернулась.

– У тебя есть сестра, сколько ей лет? – спросила старая дама.

– Четырнадцать, мадам.

– Так, четырнадцать. А она смышленая?

– Она такая, какой я была в ее возрасте. Она умеет читать и писать.

– Мне это ни к чему, а способна ли она еще на что-нибудь?

– Да, мадам. Но… она помогает маме.

– Насколько я знаю, твоей матери нужны деньги. Ты сейчас отправишься домой и скажешь ей, что сестра на несколько месяцев займет твое место и будет получать хорошее жалованье. Она начнет с трех шиллингов в неделю, и я распоряжусь, чтобы деньги ей выдавали каждые две недели. А пока ты выступаешь в роли компаньонки, пять шиллингов в неделю будут выплачиваться твоей матери.

– Спасибо, мадам, – поблагодарила Бидди. Через несколько минут, уже в кухне, Бидди повторила: «Пять шиллингов и еще три шиллинга плюс – все устроится для Мэгги». А ей предстояла поездка в абсолютно новый мир. В это верилось с трудом. Ей казалось, что это сон, волшебный сон.

Бидди стояла у маленькой раковины и смотрела в окно, выходившее в парк. Дверь открылась, она обернулась, ожидая увидеть мисс Хобсон, но вошел Лоуренс. Он прошел через комнату и остановился у раковины.

– Когда… должен появиться ребенок? – тихо спросил он глядя ей в глаза.

– Я точно не знаю, сэр.

– Печальная история, весьма печальная. Очень странно, что она доверилась тебе.

– Я тоже так считаю, сэр… но мисс Люси сильно изменилась.

– Да, я это заметил, особенно в последние несколько недель. Она, должно быть, сильно переживала.

– Да, сэр.

– Как говорится, нет худа без добра. Я не верил в эту поговорку, а сейчас убедился, что она верна. Ты получаешь замечательный шанс. Ничто так не развивает ум, как путешествие. Тебя ведь интересовала Франция?

– Да, сэр. Но должна сказать, я бы предпочла не продолжать образование, когда мисс Люси приходится расплачиваться такой ценой.

– Да, Бидди, ты права, – согласился молодой человек после минутного раздумья, – цена высокая. Но должен сказать, что, раз побывав за границей, ты станешь чувствовать себя иначе. Я сомневаюсь, что, вернувшись, ты захочешь всем этим заниматься, – он сделал жест, охватывающий не только комнату, но и весь дом… – и я не вижу причины тебе к этому возвращаться. Полагаю, тебе следует пройти подготовку и стать учительницей. Сейчас все больше набирает силу движение в поддержку школ для бедных, но кроме того, ты могла бы устроиться гувернанткой. Ты бы хотела этого?

– Да, сэр, очень. – Они смотрели друг на друга, глаза Бидди затуманились слезами. Они мешали ей как следует видеть, и девушке на мгновение почудилось, что лицо мистера Лоуренса склоняется к ней. Но туман рассеялся, и она поняла, что ей это только показалось. Юноша вдруг поднял руку и ласково коснулся ее щеки. Бидди с большим трудом удалось сдержаться и не дотронуться до его руки.

– Ты замечательная девушка, Бидди, – тихо, почти шепотом произнес он.

Приподняв за подбородок ее лицо, он посмотрел на нее долгим взглядом. Когда он вышел, Бидди повернулась к раковине и до боли в пальцах стиснула ее край.

Глава 10

По словам Джесси, в доме царил переполох похуже того, что поднимался всякий раз после появления мистера Риддла с шутливой ордой мальчишек-трубочистов.

Как правило, вся семья в сентябре уезжала из дома, чтобы слуги могли спокойно заняться уборкой комнат от копоти и сажи, которая в изобилии оседала в доме, несмотря на то, что работники мистера Риддла всегда отличались особой старательностью и аккуратностью. Единственным человеком, кому доставляло удовольствие нашествие малышей-трубочистов, мальчишек в возрасте от семи до десяти лет, была мадам. Она часто просила, чтобы ее кресло подкатили к окну галереи, откуда она могла наблюдать, как по двору взад и вперед сновали чумазые мальчишки с ведрами сажи. Рассказывали, что как-то раз она даже спустилась во двор прачечной, чтобы понаблюдать, как их отмывали после недели работы. Всем было известно, что мальчишкам мистера Риддла нравилось работать в «Холмах», потому что их там хорошо кормили и каждый получал шесть пенсов. Также было известно, что одних и тех же мальчиков видели здесь не более двух раз: они или умирали, или вырастали слишком большими и уже не могли пролезть в дымоходы.

Поэтому неудивительно, что неделя трубочистов, как ее называли, сопровождалась большим переполохом, как, впрочем, и три последующие, когда дом приводился в порядок к приезду хозяев. Но такое случалось только раз в год в сентябре. Сейчас же была только середине июля, а весь дом гудел, как растревоженный улей, а все потому, что мисс Люси наотрез отказалась возвращаться в свою школу. Ее поддержала мадам, сообщив девушке, что следует продолжить образование во Франции. Было решено, что она поселится в семье друзей мистера Лоуренса и станет учиться вместе с их детьми.

Прислугу больше волновало не это. Сильнее всего их будоражила другая новость: мадам настояла, чтобы горничной с мисс Люси ехала та самая бойкая девчонка из прачечной. Неслыханное дело!

Свидетели уверяли, что когда это потрясающее известие дошло до ушей миссис Фултон, ее едва не хватил удар, но потом она взяла себя в руки и отправилась не к хозяйке, а к мадам, прекрасно зная, кто в доме главный. Она попросила мадам принять ее, потому что не могла не поставить в известность старую даму о сомнительной репутации девушки, которую она приблизила к себе и сделала помощницей своей камеристки. В подтверждение своих слов экономка описала, в каком виде Бидди вернулась после выходного.

Подробностей разговора никто не знал, за исключением того факта, что миссис Фултон было приказано зайти к мадам через час.

После визита экономки мадам спросила у Бидди, почему она вернулась в таком растерзанном виде. Бидди без колебаний объяснила:

– На меня набросился мистер Пол, мадам, мисс Люси его прогнала. Тогда она и доверила мне свою тайну, так как увидела, что и я чуть было не оказалась в подобном положении.

Второй разговор мадам с мисс Фултон также остался для всех тайной, но вышла она от мадам с побелевшим лицом, и еще долго в этот день прислуга предпочитала не попадаться ей на глаза…

Рия онемела от изумления, услышав от Бидди новость. Она всегда чувствовала, что этот ее ребенок не такой, как остальные, и сможет добиться многого. И все же Рия не могла поверить, что ее дочь отправляется через море в страну, где революции и где людям отрубают головы. Но более того, туда могли позволить себе поехать только джентри, а теперь направлялась ее дочь, пусть как горничная при молодой леди, но разве в этом дело. Кроме того, на какое-то время ей приходилось расстаться и с другой дочерью.

Сначала Рия не хотела отпускать ее, но Мэгги плакала и умоляла мать не отбирать у нее такой шанс. И потом, она напомнила Рии, что у мадам она будет жить на всем готовом, и матери не придется кормить и одевать ее, а еще она будет получать три шиллинга в неделю.

Бидди сказала также, что Рия станет получать еще по пять шиллингов в неделю за Бидди все то время, пока она проведет во Франции. Все складывалось так хорошо, что в это верилось с трудом, но Рия не чувствовала себя по-настоящему счастливой, потому что ее собственная жизнь оставалась безрадостной. А теперь, когда уходила Мэгги, ей грозило полное одиночество, потому что Джонни места себе не находил и в любое время мог тоже покинуть ее.

* * *

И вот наступил день отъезда. Багаж был уложен в экипаж, который должен был отвезти их к кораблю, отплывающему во Францию. У Бидди голова шла кругом. Всего час назад она закрывала глаза, спрашивая себя, сон это или явь.

Она поцеловала Мэгги и сказала ей напоследок:

– Делай все, что тебе велят, и не бойся мадам. Она, как ты слышала, любит покричать, но к этому быстро привыкнешь.

Прощаясь с Джесси в ее гостиной, Бидди протянула руку, но Джесси со слезами на глазах бросилась ей на шею и крепко обняла.

– Береги себя, девочка, – сказала она и, наклонившись, прошептала Бидди в самое ухо: – Знаешь, я ведь совсем не глупа и чувствую, что дело неладно. У тебя есть голова на плечах, так что присматривай за ней. До свидания, девочка, и храни тебя Господь.

Бидди зашла попрощаться с мадам. С затуманенными от слез глазами стояла она перед старой дамой, восседавшей в своем кресле.

Та некоторое время всматривалась в девушку, потом, сжав ее руку, произнесла:

– Береги Люси, заботься о ней, а когда родится ребенок, привези ее обратно. Лоуренс договорится об усыновлении. Я полагаюсь на тебя и надеюсь, что все пройдет гладко.

– Да, мадам.

– Обещаю, девочка, ты ничего не потеряешь.

– Мне больше ничего не нужно, мадам.

– Девушке в твоем положении обязательно надо больше, если она хочет подняться выше… А теперь – до свидания. Держи меня в курсе дела.

– Обязательно, мадам. – Она торопливо присела и вышла из комнаты.

На этот раз Бидди спустилась не по боковой лестнице. Экипаж ждал у парадного входа. С гордо поднятой головой она направилась к двойным дверям, затем прошла по длинной галерее, привлекая к себе всеобщее внимание. Слуги, стоявшие у окон, разом повернулись и, вместо того чтобы наблюдать, как мистер Лоуренс усаживает в экипаж мисс Люси, вытаращили глаза на девчонку Милликан, шествующую к главной лестнице с таким видом, словно она в доме хозяйка.

Когда Бидди сошла с лестницы, дворецкий Томас Фроггетт обернулся и, раскрыв рот, остался стоять, наблюдая, как девушка прошла мимо, не удостоив его даже взглядом. Из горла его вырвался звук, представлявший собой нечто среднее между шипением и сдавленным кашлем.

У экипажа стояли два лакея. Джон Томпсон хотел предложить Бидди руку, но мистер Лоуренс взял ее под локоть и помог подняться по ступенькам, после чего сел сам. Джеймс Симпсон закрыл дверь. Билл Моттрем крикнул с козел: «Но, пошла». И экипаж выехал со двора, провожаемый завистливыми взглядами кипевшей негодованием и злобой прислуги.

Дэйви наблюдал за представлением из дверей конюшни, выслушивая шуточки парней насчет своей удачливой сестры. Но даже он в душе возмущался, что Бидди в очередной раз добилась того, что ее невзлюбили сильнее прежнего.

В экипаже Люси сидела рядом с Лоуренсом, а Бидди – напротив. Люси молчала, но когда они выезжали в ворота и привратник, приветствуя ее, приподнял шляпу, она вдруг сказала:

– Я была бы рада никогда сюда не возвращаться.

– Не надо, Люси, не говори так. – Лоуренс крепко сжал ей руку.

– Это правда, Лоуренс. – Она взглянула на него, а потом спросила Бидди: – Хочешь попрощаться с мамой?

– Да, мисс, пожалуйста, если вы не против.

– Мы уже обо всем договорились. Моттрем знает, где остановиться, – улыбнулся Лоуренс.

– Знаешь, Лоуренс, ты совсем как бабушка, умеешь думать вперед.

– Что ты, Люси, – рассмеялся он. – Я ничуть не похож на бабушку. Во-первых, мне ее не перекричать, как бы я ни старался, да и ее косметика мне не к лицу.

Люси рассмеялась, однако смех ее звучал не очень весело. А Бидди подумала, что он в самом деле очень походил на бабушку, хотя она и была ему неродной.

Экипаж остановился.

– Я быстро, – пообещала Бидди.

– Можешь не спешить, – успокоил ее Лоуренс. – У нас есть время в запасе.

Рия ждала дочь у парадного входа. Бидди бросилась в ее объятия, повторяя: «Не плачь, мама, не плачь».

– У меня так тяжело на душе, девочка.

– Да, я понимаю. Тебе будет одиноко.

– О нет, не только поэтому, – покачала головой Рия, лицо ее было мокрым от слез. – Я должна кое-что рассказать тебе, и я тянула до последней минуты. Мне следовало давно поговорить с тобой об этом. Это касается… – она кивнула на дом. – Понимаешь, хозяин оставил усадьбу не мне. В своем завещании он указал, что я могу оставаться здесь до тех пор, пока не выйду замуж. Но он чувствовал, что я могу нарушить это условие, и сделал оговорку, что в случае моей смерти или замужества дом становится твоим. Я скрывала это от тебя по разным причинам.

– Ничего, мама, не переживай. – Бидди тоже сглотнула слезы. – Я все знаю, все.

– Знаешь? – воскликнула Рия, вытирая слезы. – Но откуда? Как?

– О, это неважно. Я уже давно узнала об этом. И, мама, я надеюсь, что вернусь сюда только под старость, – улыбнулась девушка сквозь слезы.

– Ах, девочка моя. – Они снова обнялись.

– Мне пора, они ждут, – тихо сказала Бидди.

– Я все еще не могу поверить, что это правда. Ты уезжаешь, и не куда-нибудь, а во Францию. И он учил тебя языку. Как странно. Как все странно.

– Да, мама… ты проводишь меня до ворот?

– Нет, девочка. Я покажусь смешной. Посмотри, я одета по-домашнему. Гордиться нечем. Иди.

– Я всегда буду гордиться тобой, мама. – Они в последний раз сжали друг другу руки, и Бидди побежала по аллее к воротам.

Уже у самых ворот она посмотрела в сторону и сквозь слезы, застилавшие глаза, заметила с другой стороны дороги переходившую поле знакомую фигуру. Подбежав к Лоуренсу, который уже открыл для нее дверцу экипажа, запинаясь спросила:

– Можно… у нас есть еще свободная минутка? Там мой знакомый, – она махнула рукой, – мне бы хотелось попрощаться.

– Хорошо, – ответил он, бросая взгляд на часы. – Если не будет непредвиденных задержек, мы успеем в Ньюкасл вовремя.

– Спасибо. – Бидди бросила взгляд на сидевшую в экипаже Люси и понеслась к сложенной из камней стене, огораживающей поле.

– Все в порядке, едешь? – спросил Тол, держа руки за спиной.

– Да.

– Счастливо тебе, – он кивнул и тихо добавил: – Здесь будет все в порядке, не волнуйся.

– Маме одиноко. Она как потерянная. Мы все ее оставили, с ней только Джонни, но он меня беспокоит. Братишке не хочется сидеть на месте. Боюсь, он может в любой момент сбежать.

– Будь спокойна. Я с ним поговорю. А… я собираюсь навестить твою маму.

– Когда?

– Да вот как только вы проедете и освободите дорогу, – отшутился Тол.

У Бидди от его ответа перехватило дыхание. Она порывисто наклонилась и поцеловала его.

Наблюдавшая за сценой из окна Люси, повернулась к поглядывавшему на часы Лоуренсу.

– Просто удивительно, как ей удается вызывать и любовь и ненависть.

– Да, Люси, – согласился он. – Ты права, это так странно.

В следующую минуту он уже помогал Бидди подняться в экипаж, а когда захлопнул за собой дверцу, все трое подумали, что этот период в их жизни закончился, но впереди у них новая жизнь, где тоже не было недостатка в проблемах.

* * *

Тол смотрел вслед экипажу, пока тот не скрылся из вида, затем прошел по аллее к дому и постучал в дверь кухни. Не получив ответа, он вошел. Никого не встретив, Тол постучал в дверь, выходившую в холл, прежде чем пройти в нее. Рии не оказалось и там. Он нашел ее в гостиной. Забившись в угол дивана, женщина рыдала так горько, что не заметила, как он вошел. Тол коснулся ее плеча; она, испуганно вскрикнув, тихо ахнула. Лицо Рии было залито слезами. Она выпрямилась и прислонилась к спинке дивана, прерывисто дыша. Тол присел рядом с ней.

– Ну, успокойся, не надо плакать, – уговаривал Тол, держа ее за руку. – Все не так плохо. Девочке выпал шанс, который бывает раз в жизни. Бидди далеко пойдет. Она уже сейчас добилась немалого. Ты еще будешь гордиться дочерью, вот увидишь.

– Тол, – упавшим голосом произнесла она.

– Да, Рия.

– Они… – она всхлипнула, – все ушли, кроме Джонни, да и он… все грозится убежать. Меня все оставили.

– Но они все живы, и дела у них идут неплохо. Тебе надо радоваться и гордиться.

Рия вытерла лицо краем фартука.

– Да, да, – со вздохом согласилась она. – Я понимаю, что должна радоваться, но не могу. – Женщина снова судорожно глотнула. – Я какая-то потерянная. Мне кажется, что я одна… и у меня нет детей. Я так одинока. – В глазах ее читалась тоска и горечь.

– От этого можно найти средство, – заговорил он тихо и проникновенно. – Тебе оно известно, Рия. Я скажу тебе так: я не прошу тебя выходить сейчас за меня замуж. Если ты хочешь остаться в этом доме, я пойму тебя, но в завещании ничего не сказано про то, что ты не можешь любить меня, а я – тебя. Ведь так?

Он видел, как она сильно зажмурилась и слезы потекли из-под сомкнутых век, а голова упала на грудь. И тогда он обнял ее и бережно привлек к себе.

– Я нужен тебе, Рия. – Тол ласково поглаживал ее по волосам. – Зачем тебе все время бороться с собой? И ты мне нужна. Ох как нужна, потому что я люблю тебя с того самого момента, когда увидел с ребятами во дворе коттеджа «Рябина». Мужчина склонился к ней и перед тем, как поцеловать, долгим взглядом посмотрел ей в глаза. – Плохо это или хорошо, Рия, – решительно заговорил он, – но этот поцелуй для меня все равно что печать на брачном свидетельстве. И прошу тебя, успокойся, и не надо унывать. Теперь все будет хорошо. И вот что, – он слегка встряхнул ее за плечи, – я хочу выпить чашку чая, перед тем как уйду опять на работу. Ты знаешь, я рабочий человек, – и уже без улыбки совсем серьезно добавил: – И как рабочий человек, я приду после работы к тебе вечером.

Закрыв глаза, Рия еще теснее прижалась к нему.

* * *

На следующий день, в воскресенье, у Дэйви был выходной, и он вместе с Джин пришел навестить мать.

Они подробно рассказали ей обо всем, что происходило в «Холмах». Дэйви сказал, что Мэгги повезло: она в безопасности наверху у мадам. Потому что он видел, как слуги злы на Мэгги и даже готовы вцепиться ей в волосы. Все они считали, что мадам выберет в помощницы Хобсон кого-нибудь из них.

Джин с Джонни отправились собирать в саду фрукты, и Рия осталась со старшим сыном наедине. Даже совсем ненаблюдательный Дэйви заметил перемену, произошедшую в матери.

– Ты такая радостная, можно подумать, что Бидди не уехала, а приехала. Ну как, проводила ее вчера? – поинтересовался он.

– Да, мы с ней очень расстроились. Думаю, что я расстраивалась больше, потому что… я должна была объяснить ей то, о чем мне следовало рассказать уже давно, сразу после смерти хозяина. Это касается дома.

– А что объяснять, ведь дом – твой.

– Нет, не совсем.

– Как? – Он даже привстал со стула, на котором сидел у кухонного стола и переспросил: – Как?.. Он же оставил его тебе.

– Но с определенным условием.

– Каким же?

– Я не должна снова выходить замуж. Потому что тогда мне пришлось бы уйти из дома, который перешел бы Бидди.

– Бидди? – Его широкое лицо искривилось гримасой. – Но этого не может быть, мама. Я твой старший сын. То, что принадлежит тебе, должно перейти мне.

– В этом случае все не так.

Юноша несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот и наконец спросил:

– А когда ты… умрешь?

– Все сразу переходит к ней.

– Проклятье! – Он вскочил.

Рия тоже была на ногах и в свою очередь крикнула:

– Да, проклятье, ты прав, Дэйви. Но почему тебя это так взволновало? Ты же только недавно стал заходить в дом, а несколько лет и близко к нему не подходил.

– Да, пока он был жив.

– Но это по-прежнему его дом, а ты – здесь.

– Это не его дом, он умер.

– Может быть, и так, но его дух остался, и если ты этого не чувствуешь, ты очень толстокожий.

– Какой дух? Он злопамятный мерзавец, вот он кто. Господи! – Дэйви повернулся на месте и с досадой начал стучать кулаком о ладонь. – Я уже все обдумал. Я собирался уйти из конюшен. Теперь ты стала получать больше денег от Бидди и Мэгги. Я задумал выращивать здесь овощи и фрукты и торговать ими на рынке. Те, кто продает свежие фрукты и зелень, в выходные выручают очень хорошие деньги. У меня все было рассчитано и продумано.

– Придется думать обратно. Этот дом никогда не станет твоим.

– Это несправедливо, так поступать после всего, что он со мной сделал.

Рия повернула к сыну горевшее от возмущения лицо, голос ее звенел:

– Он ничего тебе не сделал, а вот из-за тебя он стал калекой и умер раньше срока. А тебе он не сделал ничего.

– Он пытался.

– Нет.

– Он пытался, да еще как, – выкрикнул Дэйви, упершись руками в стол, он всем телом подался к матери.

– Нет, если судить по твоим словам тогда. Его ошибка была в том, что он любил тебя. И он сказал слова, которые я тогда не поняла, как и ты, но теперь я знаю, он никогда бы не причинил тебе того вреда, о котором ты думаешь.

– А сейчас он мне навредил больше некуда, разве не так? Он плюнул на меня из могилы, потому что я его оттолкнул.

– Можешь думать все что угодно, но он всегда так или иначе заботился о Бидди, потому что видел, какая она умная и сообразительная.

– Умная! Как же! Она просто наглая. И я тебе расскажу о ней такое, чего ты не знаешь. Похоже, у нее на уме разные штучки. Среди прислуги ходят слухи, что она вернулась после выходного в испачканном и разорванном платье, а шляпа у нее сидела криво; как будто она пьяная. А когда экономка стала ее расспрашивать, Бидди нагрубила ей в ответ. Ты же не знала об этом, правда?

Нет, Рия об этом ничего не знала. Но теперь вспомнила, что у Бидди был порез на ухе. Она сказала, что зацепилась за проволоку. Нет! Дочь не стала бы заниматься такими вещами. У нее есть голова на плечах.

– Что, удивила тебя твоя умная дочка?

– Я могу сказать только одно, Дэйви. Если что-то и случилось, то не по ее вине, а кто-то стал распускать о ней слухи. Но не думаю, что это им сойдет с рук, уж я Бидди хорошо знаю.

– Она тупая мерзавка, вот она кто!

– Не смей так говорить о ней.

– О, лучше заткнись! – И он отвернулся.

– А ты мне рот не затыкай, – в свою очередь крикнула Рия. – Хорошим это не кончится.

– Да, ты права. – Сын снова повернулся к ней. – И раз уж мы говорим откровенно, скажу тебе прямо. Денег от меня больше не жди: я вижу, что теперь каждый за себя.

– Хорошо. Ты имеешь полное право оставлять то, что заработал. Слава Богу, я теперь не нуждаюсь в деньгах. Надеюсь, что когда вы с Джин поженитесь и заведете детей…

– А кто сказал, что я собираюсь на ней жениться? – Лицо его вытянулось.

– Разве нет? Ты же за ней ухаживаешь.

– И не думал даже.

– Тогда почему ты приводишь ее в выходные?

– Я ее не привожу, она сама тащится со мной. Вспомни, это твоя расчудесная дочь привела ее сюда.

– Но… девочка… думает…

– Это ее проблемы.

– Она милая и хорошая девочка. – В голосе Рии чувствовалось явное недоумение.

– Да, возможно, но кто она и откуда? Ее взяли из приюта, никто не знает ее семьи. Зачем мне такая жена?

– Тогда тебе лучше прямо сказать ей об этом, – Рия говорила тихо, но с заметной досадой.

– Мне нечего ей говорить. Если она что себе вообразила, это ее вина. А если тебе так уж хочется, объясняй ей все сама, потому что я ухожу, и если больше сюда не приду, то не очень-то пожалею.

– Дэйви! – окликнула она сына, когда он был у порога. Он обернулся и Рия сказала: – Если так, мне все равно, придешь ты или нет.

Он посмотрел на нее с удивлением, после чего вышел, с треском захлопнув дверь.

Все в мире пошло кувырком. Накануне утром ее душило отчаяние от грядущего одиночества. Вечером того же дня она пережила такие счастливые минуты, которых никогда не знала с Сэтом. Проснувшись утром, Рия прижала к себе подушку, на которой спал Тол, почувствовала, что груз прожитых лет свалился с ее плеч. Она снова была юной девушкой, встретившей свою первую любовь. Это и была ее первая, настоящая любовь. Все утро она не ходила, а летала по дому. Рия напекла пирогов и приготовила чай к приходу Дэйви и Джин. И они пришли. А теперь сын ушел один, и она не могла понять, откуда у него такой характер. Не от нее, и уж, конечно, не от Сэта, потому что покойный муж был человеком спокойным и порядочным. Но почему ей так хочется найти похожие черты? Да потому, что она смотрела на него и слышала голос своей матери. Дэйви был похож лицом на деда, но характером получился в бабушку. Тогда, давно, она этого не понимала, однако теперь ей стало ясно, что первый раз буйный характер сына проявился в тот день, когда он разозлился, что хозяин не купил ему пони. Когда все шло так, как он хотел, все было хорошо, но если его желания не выполнялись – гремели громы и сверкали молнии. Так же вела себя и ее мать.

И пусть Бидди уехала далеко, за море, а Мэгги работала в прислугах, но она их не потеряла. И Джонни пока оставался с ней. Рия не сомневалась, что старшего сына она потеряла безвозвратно.

Но почему за счастье всегда приходилось платить такую невыносимо высокую цену?