Текст книги "Громкое молчание хороших людей. Буллинг, троллинг, харассмент и другие поводы остаться в стороне"

Неспособность действовать в чрезвычайных ситуациях, когда мы находимся в окружении людей, связана с популярной тенденцией к сокращению наших усилий, когда мы считаем, что наши действия – или их отсутствие – будут менее заметны.

Эта тенденция к сведению участия к минимуму, когда мы разделяем ответственность с другими, известна как «социальное расслабление»[46]46
  S. J. Karau and K. D. Williams, “Social loafing: A meta-analytic review and theoretical integration,” Journal of Personality and Social Psychology 65 (1993): 681–706.


[Закрыть]. Оно проявляется в различных ситуациях: от школьных занятий до работы и политической арены. Это объясняет, почему так много студентов в колледжах ненавидят групповые проекты: они боятся, что им придется делать всю работу, не получая за нее похвалы, в то время как другие студенты расслабляются. Это также объясняет, почему рестораны часто взимают обязательную плату за обслуживание групп от шести и более человек.

Предоставленные самим себе люди в большой компании, как правило, оставляют плохие чаевые, полагая, что их вклад не будет замечен, а другие компенсируют, оставив больше[47]47
  S. Freeman, M. R. Walker, R. Borden, and B. Latané, “Diffusion of responsibility and restaurant tipping: Cheaper by the bunch,” Personality and Social Psychology Bulletin 1, no. 4 (1975): 584–587.


[Закрыть].

Другими словами, люди как минимум не хотят участвовать в общественной жизни. Они верят, что могут спрятаться в толпе, и отсутствие усилий останется для всех незамеченным.

Социальное расслабление особенно вероятно в тех случаях, когда наше участие неясно или неизмеримо. Исследователи в Университете Пердью обнаружили, что пловцы колледжей в эстафетной команде плавали быстрее, когда объявляли их индивидуальное время, чем общее время эстафеты[48]48
  K. D. Williams, S. A. Nida, L. D. Baca, and B. Latané, “Social loafing and swimming: Effects of identifiability on individual and relay per formance of intercollegiate swimmers,” Basic and Applied Social Psychology 10 (1989): 73–81.


[Закрыть]. Аналогичным образом, когда их попросили хлопать или подбадривать «так громко, как они могут», люди прикладывали гораздо больше усилий, когда делали это поодиночке, чем в группе (и недостаток их усилий не очевиден)[49]49
  B. Latané, K. Williams, and S. Harkins, “Many hands make light the work: The causes and consequences of social loafing,” Journal of Personality and Social Psychology 37, no. 6 (1979): 822–832.


[Закрыть]. Этот недостаток усилий не ограничивается физическими действиями. Люди, которые ощущали себя частью группы, в последствие жертвовали меньше на благотворительность, чем те, кто идентифицировал себя как отдельную личность[50]50
  S. M. Garcia, K. Weaver, G. B. Moskowitz, and J. M. Darley, “Crowded minds: The implicit bystander effect,” Journal of Personality and Social Psychology 83 (2002): 843–853.


[Закрыть]. Социальное расслабление также объясняет, почему так мало людей голосуют на выборах, даже если у них сильные политические взгляды.

Хотя примеры, которые я приводила, весьма незначительны, тенденция верить, что другие возьмут ответственность на себя, может иметь существенные последствия в работе. Исследователи в Берлинском технологическом институте провели исследование, в ходе которого участников попросили контролировать и проверять автоматизированную систему на химическом заводе, чтобы убедиться, что она работает должным образом[51]51
  D. H. Cymek, “Redundant automation monitoring: Four eyes don’t see more than two, if every one turns a blind eye,” Human Factors 7 (2018): 902–921.


[Закрыть]. Предполагается, что наличие нескольких людей, контролирующих одну и ту же машину, увеличивает вероятность обнаружения проблемы – ведь две пары глаз лучше, чем одна? Теория гласит, что постановка одной и той же задачи нескольким людям даст лучшие результаты. Но она игнорирует фундаментальные исследования, которые показывают, что люди склонны уклоняться от работы над групповыми задачами. Исследование по мониторингу завода подтвердило эту истину. Было установлено, что люди, работающие с партнером, выполняли значительно меньше проверок, чем те, что работали в одиночку. Люди, которые работали с партнером, обнаружили только около 66 % сбоев в автоматизации. Те, кто работал в одиночку, обнаружили почти 90 %. Результаты коллективной работы были значительно хуже, чем результаты участников, которые работали в одиночку.

Но в исследованиях социального расслабления еще предстоит рассмотреть важный вопрос: почему люди предпочитают прилагать меньше усилий в условиях коллектива? Один из вариантов заключается в том, что они оправдывают свое недостаточное усилие. Некоторые оставляют маленькие чаевые, обосновывая это тем, что другие в их компании заказали более дорогую еду или просто имеют больший достаток. Другое предположение заключается в том, что люди на самом деле ощущают меньше контроля над исходом ситуации, когда находятся в группе. Именно мнимый недостаток контроля в итоге заставляет их прилагать меньше усилий.

Чтобы проверить эту теорию о недостатке контроля, исследователи Университетского колледжа Лондона пригласили людей выполнить несколько рискованное задание либо самостоятельно, либо с партнером[52]52
  F. Beyer, N. Sidarus, S. Bonicalzi, and P. Haggard, “Beyond self-serving bias: Diffusion of responsibility reduces sense of agency and outcome monitoring,” Social Cognitive and Affective Neuroscience 12 (2017): 138–145.


[Закрыть]. Участники исследования начали с определенного числа очков, которые будут переведены в валюту в конце эксперимента. Они должны были следить, чтобы стеклянный шарик не упал с наклонной панели. Они могут в любое время нажать кнопку, чтобы остановить этот шарик (эксперимент был виртуальный, создан на компьютере). Чем дальше продвигался шарик, тем меньше очков вычиталось. Это заставляло участников внимательно следить за шариком. Но если шарик упадет на пол, участники потеряют очки. При игре с предполагаемым партнером (в данном случае с заранее запрограммированным компьютером), если участник останавливал шарик, то терял очки, но его партнер не терял ни одного; если партнер останавливал шарик, партнер терял очки, но участник не терял ни одного. Исследование было разработано для того, чтобы установить различие систем подсчета в зависимости от того, играет ли участник один или с партнером. Участники, играющие в одиночку, просто должны решить, на какой риск они готовы пойти. Те, кто играет с партнером, также должны принимать во внимание риск, с которым партнер будет мириться.

Исследователи оценили три различных аспекта поведения: факт и время остановки шарика, как сильно участники контролировали свои эмоции по результату опыта, и как реагировал их мозг. Они использовали электроэнцефалографию для измерения активности, связанной с событием (ПСС), которые являются типами мозговых волн. Конкретный элемент ПСС, в котором они были заинтересованы, называется оценкой, связанной с негативностью (ОСН). Масштаб реакции ОСН показал, насколько люди могут контролировать результаты своих действий. Реакция ОСН слабее, когда люди работают вместе над групповой задачей, и сильнее когда они работают в одиночку. Это, вероятно, происходит потому, что люди чувствуют меньший контроль над конечным результатом, когда работают в группе[53]53
  Когда люди играли в кости с двумя партнерами, амплитуда оценки, связанной с негативностью, была меньше, если участник бросал три кубика, чем, если бы он бросал один, а партнеры бросили два других —2. P. Li, S. Jia, T. Feng, Q. Liu, T. Suo, and H. Li, “The influence of the diffusion of responsibility effect on outcome evaluations: Electrophysiological evidence from an ERP study,” NeuroImage 52, no. 4 (2010): 1727–1733.


[Закрыть]. Чем больше вовлеченность других людей в задачу, тем слабее реакция ОСН. В рамках эксперимента со стеклянным шариком реакцию ОСН измеряли, когда участники узнали, сколько очков они потеряли в каждом испытании и столкнулись с последствиями сделанного ими выбора. Когда исследователи проанализировали все результаты, они обнаружили, что люди останавливали шарик в среднем немного позже, когда играли с партнером, чем когда играли в одиночку. В этом есть смысл: если бы их партнер остановил шарик, участник не потерял бы очков. Таким образом, они были готовы ждать до последней минуты, чтобы убедиться, что партнер будет действовать первым.

Люди, которые играли с партнером, чувствовали, что в меньшей степени контролировали результат. Этот вывод тоже обоснован: те, кто играл в одиночку, полностью контролировали момент, когда шарик остановится, в то время как те, кто играл с партнером, должны были думать о том, что он в любой момент может остановить шарик. Анализ нейронной активности обеспечил дополнительные доказательства того, что работа с другими людьми снижает чувство контроля. В соответствии с предыдущими исследованиями, показатель ОСН был ниже, когда люди играли с партнером, чем когда они были одни. В этом сценарии, как и во многих других ситуациях реальной жизни, участники в меньшей степени контролируют свои действия, когда они с партнером, даже если у них есть возможность действовать в любое время.

Это исследование существенно расширило ранее проделанную работу по вопросу о размывании ответственности. Она показала, что люди, работающие с партнером, склонны по-разному анализировать и ощущать последствия своих действий. Об этом свидетельствуют как и субъективные оценки самих участников о проделанной работе, так и объективные оценки с помощью данных ЭЭГ (электроэнцефалография). Люди считают себя менее ответственными за результаты своих действий, если работают в паре, чем если бы они выполняли задачу в одиночку. Когда мы работаем с другими, кажется, что наше чувство контроля над действиями и их последствиями уменьшается, в то же время уменьшая наше чувство необходимости срочно что-то сделать.

До сих пор я описывала исследования, которые помогают объяснить естественную тенденцию человека бездействовать, когда он находится в группе (особенно если окружающие тоже ничего не предпринимают). Хорошая новость заключается в том, что бездействие не является неизбежным, такую тенденцию можно преодолеть. Оказывается, что осознание факторов, которые способствуют нашей активности, может позволить действовать даже тогда, когда другие не делают этого, особенно когда это трудно.

Хотя большинство из нас становятся социально неактивными, находясь в группе, на это остается меньше шансов, если знать, что за нами наблюдают. Нам нравится думать о себе, как о хороших людях, которые обычно поступают правильно с моральной точки зрения. Желание казаться хорошим усиливается, когда мы знаем, что другие люди оценивают наше поведение. Исследование, проведенное Марко ван Боммелем в Амстердамском университете, показало, что даже небольшие сигналы, которые повышают наше общественное самосознание, могут увеличить усилия в группе. Существует несколько способов повышения такого самосознания.

В одном эксперименте исследователи создали онлайн-чат и сказали участникам, что изучают онлайн-общение[54]54
  M. van Bommel, J. – W. van Prooijen, H. Elffers, and P. A. M. Van Lange, “Be aware to care: Public self-awareness leads to a reversal of the bystander effect,” Journal of Experimental Social Psychology 48, no. 4 (2012): 926–930.


[Закрыть]. Студенты заходили в чат, где им показали некоторые грустные сообщения, которые якобы разместили другие люди в чате. Одно сообщение было от больного анорексией. Другое – от кого-то, чей партнер болен раком. А в третьем сообщении человек выразил желание совершить самоубийство. Участники могли бы ответить на сообщения и морально поддержать кого-то из них, однако им сказали, что они сами должны решить, делать это или нет.

В первой версии этого исследования каждый человек мог видеть свое имя на экране, а также имя других участников чата. Все имена были выделены черным. В некоторых случаях в чат заходили еще 30 человек, в других – они были единственными, кто регистрировался. Результаты были такие же, как и у предыдущих исследований по вопросу о размывании ответственности. Участники реже отвечали на сообщения, когда думали, что в чате зарегистрировались много людей, чем когда считали, что были там одни.

Во второй версии исследования, ученые пытались повысить чувство общественного самосознания. Теперь имя участника было выделено красным, в то время как остальные были черными. Это простое изменение поменяло привычные выводы: внезапно участники стали чаще писать ответ, когда в чате было много людей, чем когда они были одни. Почему это, казалось бы, небольшое изменение так поменяло ситуацию?

Когда мы хорошо знаем, что наша личность известна другим членам группы, мы не хотим выглядеть как придурки, не реагирующие на тех, кому нужна помощь. Мы считаем, что если не поможем, то будем выглядеть плохо в глазах окружающих.

Это вызвано теми же психологическими факторами, которые способны понижать эффективность наших усилий, когда мы действуем в условиях группы. Например, когда мы не хотим выглядеть дураками, выполняя всю работу над групповым проектом, или давать больше на чай, чтобы компенсировать мизерные чаевые других. Эти факторы могут помочь нам быть более учтивыми, если мы считаем, что если не сделаем этого, то будем выглядеть плохо.

Исследователи повторили этот эксперимент, но использовали иной подход к привлечению внимания общественности к самим себе. В этот раз, в начале эксперимента половину людей попросили убедиться, что индикатор их веб-камеры включен, хотя камера должна была использоваться только во второй части опыта. Другим ничего о веб-камере не сказали. Те, кому не сообщили о веб-камере, вряд ли отвечали бы, если бы в чате было больше людей. Но для тех, чье общественное самосознание имело ярко выраженный характер (те, кто проверили камеру), большое количество участников приводило к большему количеству ответов.

Это исследование дает нам ценную информацию о том, откуда возникает «эффект свидетеля», и что мы можем сделать, чтобы преодолеть его воздействие. В больших группах мы часто чувствуем, что можем попросту спрятаться в толпе. Нам не нужно предпринимать усилий, чтобы сделать шаг вперед, поскольку никто не заметит нашего бездействия. Но когда мы осознаем, что другие заметят наши действия или их отсутствие, мы действительно помогаем, потому что хотим произвести хорошее впечатление. В действительности, люди чаще помогают в чрезвычайной ситуации, когда находятся перед большой толпой людей, в частности своих друзей[55]55
  M. Levine and S. Crowther, “The responsive bystander: How social group membership and group size can encourage as well as inhibit bystander intervention,” Journal of Personality and Social Psychology 95 (2008): 1429–1439.


[Закрыть]. Почему? По всей вероятности, потому, что мы хотим хорошо выглядеть перед нашими друзьями. Находясь в толпе, мы не всегда отказываемся помогать; это происходит только тогда, когда толпа обеспечивает нам полную анонимность. Поскольку мы заботимся о своей репутации в обществе, то более склонны помогать, когда находимся в большей группе людей, чем в меньшей, когда все знают, кто мы.

Это знание особенно полезно, когда речь заходит о групповом поведении в колледже или на работе, где люди, как правило, окружены друзьями и коллегами. Оказывается, что студенты и коллеги могут подтолкнуть себя к совместной деятельности, по крайней мере в тех случаях, когда предоставление помощи не подразумевает вмешательство в деятельность каждого по отдельности. (Мы вернемся к этому в главе 5.)

Еще один фактор, который влияет на социальное расслабление, заключается в следующем: «Считаете ли вы, что ваши усилия что-то изменят?»[56]56
  N. L. Kerr and S. E. Bruun, “Dispensability of member effort and group motivation losses: Free-rider effects,” Journal of Personality and Social Psychology 44, no. 1 (1983): 78–94.


[Закрыть]

Если вы действуете, будет ли это иметь значение? Люди, которым предлагают выполнить трудную задачу, которую, по их мнению, они могут выполнить лучше, чем другие, обычно не отступают, даже если их результат не будет оценен. В этом случае они считают, что могут внести уникальный и важный вклад в успех всей группы. Исследователи также обнаружили, что люди быстрее идут на помощь в чрезвычайной ситуации в присутствии детей, которые, скорее всего, не способны помочь, чем когда находятся в присутствии взрослых[57]57
  A. S. Ross, “Effect of increased responsibility on bystander intervention: The presence of children,” Journal of Personality and Social Psychology 19, no. 3 (1971): 306–310.


[Закрыть]. Это правда, даже если они не знают этих детей и не думают о том, чтобы подать хороший пример. Это также позволяет объяснить, почему лица, прошедшие специализированную подготовку, чаще помогают в чрезвычайных ситуациях. Они не поддаются нормальному чувству размывания ответственности. На самом деле те, кто обладает какими-то специальными навыками (врачи, медсестры, солдаты или пожарные-добровольцы), чувствуют себя более ответственными за действия. И действуют. В рамках одного исследования ученые нанимали студентов по программе медицинского ухода и общего образования. Им сказали, что они будут участвовать в простом анкетировании[58]58
  R. E. Cramer, M. R. McMaster, P. A. Bartell, and M. Dragna, “Subject competence and minimization of the bystander effect,” Journal of Applied Social Psychology 18 (1988): 1133–1148.


[Закрыть]. Половину студентов поместили в отдельную комнату для работы над этим опросником; остальные были в комнате с другим студентом (который на самом деле был сообщником ученых). Во время работы они услышали, как человек за пределами комнаты упал с лестницы и закричал от боли.

Студенты, которые отвечали на вопросы в одиночку, с большей вероятностью могли помочь, чем те, кто был с другим человеком. Именно это предполагает предыдущее исследование размытия ответственности в группе. Однако доля студентов-медиков, которые помогали, была одинаковой независимо от того, были они одни или нет. Это не значит, что студенты-медики более милые люди, хотя, возможно, иногда они и такие. Это лишь отражает тот факт, что они знали, что делать, и поэтому они чувствовали большую ответственность, принимая меры. Люди также чувствуют большую ответственность, когда вместо специальных навыков они обладают авторитетом. Участники исследований, которых назначали лидерами группы, с большей вероятностью помогали студенту, который, по всей видимости, подавился, чем те, кто не имел руководящей роли. Произвольное назначение на роль руководителя сокращает классическое размывание ответственности, которое происходит в условиях группы. В некоторых случаях человек, который обладает специальными знаниями, не является авторитетом. Но даже при этом раскладе он может взять на себя ответственность. Во время моего выпускного года в колледже я сидела в классе на четвертом этаже здания, когда комната вдруг начала качаться из стороны в сторону. Только что произошло землетрясение Лома-Приета в Северной Калифорнии в 1989 году. Все студенты обратились к руководству (профессору), чтобы решить, что делать. Ее ответ был не таким, как мы все ожидали. Она схватила край стола и закричала: «Я из Нью-Йорка!»[59]59
  R. F. Baumeister, S. P. Chesner, P. S. Senders, and D. M. Tice, “Who’s in charge here? Group leaders do lend help in emergencies,” Personality and Social Psychology Bulletin 14 (1988): 17–22.


[Закрыть]

Ее заявление четко указывало на то, что она понятия не имеет, что делать. Затем другой студент закричал: «Я из Калифорнии», чем вызвал к себе доверие в этой чрезвычайной ситуации. Затем он сказал: «Залезайте под стол».

В январе 2019 года Дивин Аполлон, тринадцатилетний афроамериканский хоккеист, участвовал в соревнованиях в Мэриленде, когда члены противоположной команды начали выкрикивать расистские высказывания. Кто-то издавал звуки обезьяны, кто-то говорил ему убираться со льда и идти играть в баскетбол. По крайней мере один из них использовал слово на букву Н. Никто из присутствующих взрослых людей – тренеров, судей, родителей на трибунах – не вмешались. Но товарищи по команде Дивина сделали это. В конце третьего периода они начали кричать на игроков из другой команды, и началась драка. Несмотря на то, что все товарищи по команде Дивина были белыми и не подвергались оскорблениям и насмешкам расистского толка, они были готовы его защищать. Их чувство единения как команды перевешивает «эффект свидетеля».

Как именно чувство близости с человеком, которому нужна помощь, помогает нам преодолеть естественную человеческую склонность хранить молчание? Наша самоидентификация связана с групповой принадлежностью, будь то пол, раса или национальность, принадлежность к школе, спортивной команде или роду занятий[60]60
  J. C. Turner, M. A. Hogg, P. J. Oakes, S. D. Reicher, and M. S. Wetherell, Rediscovering the Social Group: A Self-Categorization Theory (Oxford: Basil Blackwell, 1987).


[Закрыть]. Это феномен, известный как «теория самокатегоризации», или «теория самоопределения». Это чувство общей идентичности, как правило, мотивирует нас помогать даже в условиях группы, где мы обычно стараемся держаться позади.

Мы, как правило, чувствуем большую связь с членами нашей группы, так что бездействие ощущается еще хуже: когда кто-то в нашей группе нуждается в помощи, мы действуем.

Исследования Марка Левина и его коллег показали, что даже очень простая общая идентичность – близость к одной и той же спортивной команде – может повысить готовность людей оказывать помощь[61]61
  M. Levine, A. Prosser, D. Evans, and S. Reicher, “Identity and emergency intervention: How social group membership and inclusiveness of group bound aries shape helping be hav ior,” Personality and Social Psychology Bulletin 31 (2005): 443–453.


[Закрыть]. Для одного эксперимента исследователи набрали фанатов (только мужчин) из футбольной команды Manchester United. Им сказали, что они примут участие в исследовании поведения толпы во время спортивных мероприятий. Участники заполнили краткие вопросники о своей поддержке их любимой команды. Позже им сказали, что они должны пойти в другое здание для просмотра видеозаписи. На пути к другому зданию они столкнулись с подстроенной чрезвычайной ситуацией: человек поскользнулся и упал на траву, затем схватил лодыжку и закричал от боли. Мужчина был одет либо в футболку Manchester United, либо в футболку команды-соперника (Liverpool), либо в простую рубашку без названия команды. Угадайте, кому бы они скорее помогли? Фанаты Manchester United были более склонны помочь человеку, одетому в майку этой команды. Более 90 % из них остановились, чтобы помочь раненому в майке команды Manchester United. Только 30 % помогли мужчине в майке команды Liverpool, а 33 % помогли мужчине в обычной рубашке без названия какой-либо команды. Это исследование показывает, что даже кажущиеся поверхностными типы общей идентичности могут повлиять на склонность людей оказывать помощь[62]62
  M. Levine and R. Manning, “Social identity, group processes, and helping in emergencies,” European Review of Social Psychology 24 (2013): 225–251.


[Закрыть].

Чувство общей идентичности может даже стимулировать людей вмешиваться в ситуации насилия, когда есть реальная опасность для того, кто вмешается. Исследование с погружением в виртуальную среду – по этическим причинам единственный практический способ экспериментально изучить поведение посторонних людей в опасных ситуациях. Оно показало, что люди чаще вмешиваются, чтобы остановить насильственный инцидент, когда жертва была фанатом команды, которую они поддерживали, чем когда она ей не являлась[63]63
  M. Slater, A. Rovira, R. Southern, D. Swapp, J. J. Zhang, C. Campbell, and M. Levine, “Bystander responses to a violent incident in an immersive virtual environment,” PLOS One 8, no. 1 (2013): e52766.


[Закрыть].

Преодолеть склонность к бездействию в группе помогает ощущение связи с человеком, которому нужна помощь. Это объясняет, почему игроки в хоккей отреагировали на расистские высказывания в адрес товарища по команде, вместо того чтобы просто промолчать. Общее чувство идентичности подсказало, что они должны что-то с этим сделать. (Их действия положили начало созданию местного движения по борьбе с расизмом в спорте.) Это также помогает объяснить истинную историю смерти Китти Дженовезе. В то время в газетах сообщалось о десятках свидетелей, которые ничего не сделали. Но более поздние исследования показали, что по крайней мере, два человека позвонили в полицию, а одна женщина сделала гораздо больше. Софи Фаррар, подруге Китти, позвонила соседка насчет нападения. Софи немедленно позвонила в полицию. И сразу побежала в сторону дома Китти, хотя уже была середина ночи. Она даже не думала, что, возможно, ставит свою жизнь под угрозу[64]64
  A. Dobrin, “The real story of the murder where ‘no one cared,’ ”Psychology Today blog, posted March 8, 2014, https://www. psychologytoday. com/us/blog/am-i-right/201403/the-real-story-the-murder-where-no-one-cared; H. Takooshian, D. Bedrosian, J. J. Cecero, L. Chancer, A. Karmen, J. Rasenberger, et al., “Remembering Catherine ‘Kitty’ Genovese 40 years later: A public forum,” Journal of Social Distress and the Homeless 5 (2013): 63–77.


[Закрыть]. Софи была с Китти, когда приехала скорая помощь. Софи Фаррар, возможно, боялась за свою жизнь, но у нее не возникло сомнений, что подруга нуждалась в помощи. В менее очевидных случаях, решение о вмешательстве является более сложным. Как вы увидите в следующей главе, особенно тяжело действовать в ситуациях, когда мы не очень уверены, что действительно происходит.