Текст книги "Будь моим этой ночью"
Автор книги: Кэтрин Смит
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
Обед потребовал от Шапеля немалых усилий. Он наслаждался каждым куском пищи, однако еще больше его голод разжигали люди, сидевшие рядом. Это вызывало у него угрызения совести, ведь со многими из них он уже успел познакомиться и подружиться. Молино перед самым обедом дал ему небольшой пузырек со своей кровью, чтобы добавить в бокал вина, однако Шапелю до сих пор еще не представился случай это сделать.
– И как долго вы жили в Париже, мистер Шапель?
Вопрос задала Прю. Молино оказался прав – она выглядела вполне здоровой и, как никогда, прекрасной, за что он был признателен Богу. К несчастью, именно ее присутствие смущало больше всего, а теплый, сладковатый запах ее тела вызывал ноющую боль в клыках.
Примерно шесть столетий. Разумеется, он не мог сказать это вслух.
– Мне кажется, я провел там целую вечность, мисс Райленд.
Ее сестра Матильда, которой уже приходилось бывать в Париже вместе с мужем, мечтательно улыбнулась. Это была очаровательная молодая женщина с рыжими волосами, светло-карими глазами и носиком, усеянным веснушками.
– Фредерик и я ездили в Париж прошлым летом. Я просто в восторге от местных кафе… после них я так поправилась!
Все дружно рассмеялись, и Шапель тоже улыбнулся.
– Наверное, жизнь в нашей деревне по сравнению с Парижем покажется вам слишком незатейливой, мистер Шапель.
Он снова посмотрел на Прю. Господи, до чего же прелестной она выглядела сегодня! Несколько недель на пирожных, и она станет таять в его объятиях и у него на языке…
Проклятие! Надо как можно скорее добавить кровь Молино в вино, иначе он начнет пускать слюни, как какой-нибудь вшивый оборотень.
– Я нахожу это место очаровательным, мисс Райленд. Прошу прощения, но я, кажется, уронил свою салфетку…
Под этим предлогом Шапель откупорил пузырек, одним глотком осушил его, выпрямился и снова уселся в кресло.
Никто за ним не наблюдал – странность, которая его поразила. Ведь с самого прибытия в Роузкорт его обитатели относились к нему и Молино, словно к каким-нибудь диковинкам, и то, что впечатление новизны постепенно сходило на нет, давало ему столь желанную передышку, а заодно и возможность понаблюдать за окружающими.
Прюденс сидела за столом в третьем кресле по правую сторону от него. Ее густые, пышные волосы были уложены в изящный завиток, открывавший его одобрительному взору скульптурные линии лица. Мягкое освещение и платье фиалкового цвета придавали ее щекам нежно-розовый оттенок, а карим глазам – яркий блеск. Конечно, за столь долгую жизнь Шапель должен был встречать и более прекрасных женщин, но, право же, не мог припомнить, когда именно.
– Мистер Шапель? – вступил в разговор отец Прю.
Проклятие! Очевидно, он собирался выговорить своему гостю за то, что тот уставился на его дочь, словно пес на жирную косточку.
– Да, сэр?
Томас Райленд сделал гримасу:
– Пожалуйста, зовите меня по имени. «Сэр» напоминает мне директора в моей старой школе, которого я терпеть не мог.
Шапель улыбнулся, что в последние дни случалось довольно часто:
– Что ж, вполне справедливо – но только если вы будете звать меня просто Шапель.
– Я как раз собиралась спросить вас об этом, мистер Шапель. – Прю поднесла бокал вина к чуть подкрашенным губам.
Его брови изогнулись.
– О моем имени?
Она вытерла губы салфеткой.
– Да. Простите мне мою дерзость, но почему вас зовут просто «Шапель»?
Все взгляды снова оказались прикованы к нему, словно каждый из присутствовавших хотел задать ему тот же самый вопрос – все, кроме, разумеется, Молино.
– Сочту за честь удовлетворить ваше любопытство, мисс Райленд. Я был подкидышем, найденным на ступеньках часовни, и получил имя от святых отцов, которые взяли на себя заботу обо мне. – Все это не было ложью. Он лишь не стал упоминать, что был тогда уже взрослым мужчиной и с тех пор прошли целые века.
На лицах Кэролайн и Матильды отразились сочувствие и некоторая неловкость – без сомнения, они приняли его за незаконнорожденного ребенка, брошенного за ненадобностью. Однако это все же было предпочтительнее горькой правды, поэтому оставалось лишь терпеть их жалость.
Прюденс же только улыбнулась и перевела все внимание на Молино.
– И вы были одним из тех, кто его растил, святой отец?
В другое время и в другом месте этот вопрос наверняка вызвал бы смех. Если кто-то из них и наблюдал за тем, как рос другой, то это Шапель за Молино, а не наоборот.
– Да. – Священник с улыбкой взглянул на Шапеля, в его глазах блеснул лукавый огонек. – Но я несу ответственность исключительно за его добродетели, мисс Райленд.
И снова озорной взгляд карих глаз переметнулся на Шапеля.
– Ах вот как? Стало быть, у вас есть и пороки, мистер Шапель? Без сомнения, отец Молино никогда не стал бы вводить нас в заблуждение на этот счет.
Шапель отпил вина.
– Святой отец охотно ввел бы вас в заблуждение, если бы его излишняя откровенность могла поставить меня в неловкое положение, мисс Райленд, – впрочем, разве не сделал бы любой из нас то же самое для родного человека?
Все четыре сестры Райленд дружно рассмеялись и принялись вспоминать подобные истории друг о друге – что, к счастью, снова отвлекло их внимание от Шапеля. Он не привык к столь пристальным взглядам, и при ближайшем рассмотрении его усилия казаться человеком могли пойти прахом.
За десертом Томас Райленд предложил Шапелю и отцу Молино свободно пользоваться его обширной библиотекой для любых личных и профессиональных нужд. Шапель не стал говорить, что Прюденс уже дала ему немало книг для тщательного изучения. Едва ли джентльмен мог объявить при всех за обедом, что незамужняя дама поднялась одна к нему в комнату.
После десерта, когда Шапель уже собирался выскользнуть наружу, чтобы немного подышать свежим воздухом, свободным от густого запаха человеческого жилья, к нему неожиданно подошел Маркус Грей.
Этот человек, этот смертный, был молод, красив и проводил много времени в обществе Прю. Шапель не питал к нему теплых чувств, но и презирать его было не за что.
– Мистер Шапель! – Голос молодого человека прозвучал чуть слышно и на удивление почтительно. – Со слов мисс Райленд, я понял, что вы обладаете значительными познаниями о Граале.
– Да, можно сказать и так. – Выходит, Прю обсуждала его с Маркусом?
– И что вы считаете своей главной сферой компетенции?
– Средневековые предания, – ответил он первое, что пришло ему на ум.
– Тогда, наверное, вам многое известно о рыцарях-тамплиерах и их изгнании из Франции?
Конечно, Шапель не мог признаться мистеру Грею, что в свое время служил в отряде солдат короля Филиппа Красивого.
– О да. Я слышал о тамплиерах.
Голубые глаза блеснули неподдельным интересом, щеки разрумянились. Шапель чувствовал запах теплой крови, струившейся по жилам юноши, и сердце его учащенно забилось. Конечно, он не испытывал никакого интимного влечения к этому молодому человеку, однако когда речь шла о крови, демону внутри его не было никакого дела до пола жертвы.
– Возможно, мы еще найдем время поговорить о тамплиерах, пока вы здесь.
Шапель кивнул. Сначала придется достаточно насытиться.
– Что ж, это доставит мне удовольствие. – При условии, однако, что он не выдаст каких-нибудь сведений, источник которых не сможет объяснить.
Когда Шапель уже собрался уйти, молодой человек положил руку ему на предплечье. Шапель невольно уставился на покрытые бронзовым загаром пальцы. Это были не руки ученого, но скорее покрытые грязью и мозолями руки воина. Их вид напомнил о тех далеких временах, когда его собственные руки выглядели точно также и все, в чем он нуждался, были его друзья и верный меч.
Его пристальный взор, должно быть, обескуражил мистера Грея, поскольку тот ослабил хватку и подался в сторону, словно от дикого пса. Вопреки голосу рассудка Шапель поднял глаза – и тут же встретил вопросительный взгляд молодого человека.
– Вы что-то еще хотели сказать, мистер Грей?
На сей раз в голубых глазах отражался не страх, а интерес. По правде говоря, это принесло Шапелю не столько облегчение, сколько беспокойство.
– Мисс Райленд говорила мне о том, что вы предпочитаете бодрствовать по ночам, мистер Шапель. Если вам угодно осмотреть место раскопок, я буду счастлив сопровождать вас туда как-нибудь вечером, в сумерках, чтобы вы могли понаблюдать за ходом работ.
Был ли Маркус Грей исключительно вежлив или на редкость глуп? И в том и в другом случае Шапель вынужден был выдавить из себя какой-нибудь ответ.
– Благодарю вас. Это доставит мне большое удовольствие.
Придется взять с собой Молино или любого другого человека, способного вонзить в него нож, если только ему вздумается посягнуть на горло Маркуса. Сам того не подозревая, молодой человек предложил себя в качестве жертвы.
Или же наоборот?
Шапель уже собирался удалиться, но тут Маркус снова остановил его:
– Вы, случайно, не знаете что-нибудь о группе наемников, которых король Филипп послал за Святым Граалем во время своего рейда против тамплиеров?
Удивление и боль разом обрушились на Шапеля. Образы прошлого вторглись в сознание прежде, чем он успел оградить себя от них – образы шестерых друзей, таких дерзких, полных жизни и до глупости самоуверенных.
– Да, – с трудом выговорил он, словно звук собственного голоса стал для него невыносимым. – Знаю.
Но откуда, черт возьми, о них узнал Маркус Грей?
Чьи-то шаги послышались за его спиной. Маркус Грей подошел к нему поближе. Господи, до чего же глуп этот юноша! Шапель даже не обернулся. Он понимал, что должен был это сделать, но тогда Маркус по одному выражению его лица сразу заподозрил бы неладное.
– Вам что-нибудь известно о человеке по имени Дре Боврэ?
Шапель закрыл глаза, в груди все снова привычно сжалось, едва перед мысленным взором возникло лицо Дре. Знал ли он его? У него едва не вырвался горький смешок. Еще бы!
На сей раз он обернулся к собеседнику, стараясь ничем себя не выдать.
– Да, я кое-что о нем слышал.
Лицо Маркуса прояснилось.
– В таком случае нам непременно нужно будет найти время для беседы. Исследование всего, что связано с этими наемниками, и в особенности Боврэ, стало для меня навязчивой идеей.
Было ли это простым совпадением или же тут крылось нечто зловещее? Неужели Бог испытывал его таким способом? Молино сказал бы, что тем самым Шапелю давалась возможность избавиться от обуревавших его демонов, однако сам Шапель смотрел на вещи иначе. Для него не существовало пути к избавлению – по крайней мере пока.
– Конечно. Если только я смогу предоставить вам какие-нибудь новые сведения, то сделаю это с большим удовольствием. А теперь, с вашего позволения, я должен откланяться.
Грей выглядел немного смущенным.
– О да, разумеется. Прошу прощения, если я вас задержал.
Шапель через силу улыбнулся:
– В этом нет нужды. Приятного вечера, мистер Грей.
Оставив молодого человека в столовой, Шапель выскользнул из комнаты через раздвижные двери и оказался один на небольшой террасе, выходившей в сад.
Здесь царила тишина, воздух был наполнен ароматами моря и влажного песка, животных и цветов. Шапель зажег сигарету, чтобы заглушить остатки запаха человеческой плоти, однако это оказалось куда более трудным делом, чем он мог себе представить. По-видимому, Бог и впрямь решил его испытать.
Тут внимание Шапеля привлек едва слышный шум за его спиной, уже привычное ощущение чьего-то присутствия накрыло его, подобно волне. Молино.
– С тобой все в порядке, мой друг?
Шапель в ответ только пожал плечами. Нет, с ним явно не все было в порядке. Клыки выдавались из десен достаточно, чтобы прикусить внутреннюю часть нижней губы, и он ощущал снедающий его голод.
Молино поравнялся с ним, и Шапель скорее почувствовал, чем увидел, как его друг раскрыл ладонь. Опустив глаза, он увидел, что тот протягивает ему какую-то бутылочку. Шапелю не нужно было объяснять, что именно в ней находилось, хотя бутылочка вмещала в себя чуть больше крови, чем те пузырьки, которыми его обычно снабжал Молино.
– Тебе трудно себя контролировать, не так ли?
– Да. – Шапель протянул дрожавшую руку к бутылочке, и как только его пальцы сомкнулись вокруг нее, им вдруг овладело непонятное ощущение. Нет, не непонятное. То самое ощущение. Выхватив у священника бутылочку, Шапель вдруг со сверхъестественной быстротой набросился на Молино. Вцепившись в его плечи, он увлек его в тень и прижал к нагревшейся за день каменной стене дома.
Глаза Молино округлились от страха.
– Шапель, что ты делаешь?
– Ты искушаешь меня всем этим. – Шапель потряс бутылочкой перед самым носом старика. – Ты ведь знал, чем это для меня может обернуться, не так ли, старина? И несмотря ни на что, привез меня сюда. А это значит, что ответственность за безопасность всех людей в этом доме лежит на твоих высохших плечах. Самое лучшее, что ты можешь сделать для меня сейчас, – это открыть мне вену – или, вернее, позволить мне сделать это за тебя.
От возбуждения в его челюстях покалывало, на языке выступила слюна.
Молино встретился с ним взглядом, и Шапель заметил в глазах друга отражение огня, вспыхнувшего в его собственных.
– Мне очень жаль, что тебе приходится так страдать, но я уверен, ты сам этого не хочешь.
– Вот как? – Шапель рассмеялся тихо и зловеще. – О нет. Хочу и сделаю. И ты это знаешь.
– Но ты же не какое-нибудь чудовище. Ты не убийца!
– Убийца? Я не собираюсь убивать тебя, Молино. Я лишь хочу получить от тебя больше, чем ты давал мне до сих пор, маленький зануда. – Он терял над собой контроль, но почему-то это совсем не казалось неправильным. – Я хочу то, в чем ты до сих пор мне отказывал.
– Я никогда и ни в чем тебе не отказывал. Это было твое решение – не использовать других людей, чтобы питаться кровью. Твой выбор. Твоя клятва. Неужели ты хочешь вернуться к этому теперь, когда у нас есть куда более важные дела?
Шапель даже задрожал, пытаясь сдержать себя и не вонзить клыки в шею Молино. Он и сам хорошо понимал – стоит ему попробовать крови сейчас, и он убьет своего друга. Слишком много времени прошло с тех пор, как он делал это в последний раз, и, однажды начав, он уже не в силах будет остановиться. Чтобы утолить жажду, понадобился бы не один человек, а целая группа – как, например, гости на обеде у Райлендов.
Прюденс. Одна мысль о ней должна была привести его в бешенство, но, как ни странно, вместо этого по телу пробежал холодок, укрощая затаившегося внутри демона и помогая ему взять себя в руки. Шапель ни за что на свете не стал бы причинять вреда никому из дорогих ей людей, а уж тем более самой Прю. Он не хотел, чтобы она узнала о том, кто он. Это должно было оставаться тайной для всех и в особенности для Прю. Не важно почему, но он уцепился за эту мысль и сумел совладать с собой.
Шапель не спеша отпустил Молино, пригладив складки на пиджаке друга, и отвернулся. Затем откупорил бутылочку и одним глотком осушил ее, что облегчило голод и на время избавило от желания большего.
– Мне очень жаль, – бросил он через плечо.
– Мне тоже. Я не думал, что для тебя это будет так тяжело.
Шапель усмехнулся:
– Зато я думал, и не раз.
Между ними воцарилось молчание. Собрав всю свою отвагу, Молино приблизился к другу.
– Возможно, мы с тобой совершили ошибку, приятель.
– Что ты имеешь в виду?
– Вероятно, питаться людьми для тебя единственный способ держать себя в узде.
– Но ведь ты и сам понимаешь, что это грех.
– Нет, если ты при этом не посягаешь на их жизнь. Кроме того, есть немало людей, которых никак нельзя назвать невинными жертвами, – например, убийцы, грабители…
Шапель снова усмехнулся:
– Протестанты…
Отец Молино обиженно поджал губы:
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, приятель.
– Да, и я очень ценю твою заботу. Но тем не менее грех есть грех, старина.
– Быть может, это вовсе и не грех, а единственный способ для тебя сохранить свою человечность. Кто знает, не исходят ли твои силы от Бога, а не от дьявола?
– Ты что, пьян? Что за чертовщину ты несешь?
– Ты именно такой, каким Он тебя задумал. Никто не вправе утверждать, будто ведает о его планах, но не исключено, что раз человеческая кровь придает тебе силы, значит, ты создан для того, чтобы ею питаться.
– Ты просто сошел с ума. – Эти слова были брошены в спину Молино, поскольку священник уже направился обратно к дверям дома. Он задержался лишь на долю мгновения, чтобы одарить Шапеля отеческой улыбкой.
– Нет, просто я стар и прожил достаточно долго, чтобы прийти к такому выводу. Возможно, и ты со мной согласишься, если только перестанешь все время себя казнить и задумаешься над тем, что я говорю.
И затем он оставил Шапеля размышлять в одиночестве над этими словами. Последний был потрясен ими до такой степени, что заметил, как сигарета в его пальцах догорела, лишь когда та обожгла кожу.
Едва расставшись с Шапелем, Маркус тут же бросился к себе в комнату. Ум и чувства его находились в лихорадочном возбуждении. Закрыв за собой дверь и оказавшись в уединении своих покоев в Роузкорте, он открыл один из дорожных чемоданов в гардеробе и вынул оттуда связку личных бумаг. С бьющимся от предвкушения сердцем он перебирал один листок за другим, пока не нашел, что искал, – письмо от члена тайного общества, современной ветви ордена рыцарей-тамплиеров, тесно связанной с оккультными учениями. Письмо прилагалось к посылке, которой эти люди воспользовались, чтобы убедить Маркуса работать на них и помочь их делу. Именно они подтвердили многие из его теорий о месте раскопок и происходивших там исторических событиях. И именно они предоставили большую часть сведений о его собственном предке – Дре Боврэ. Они же подтвердили слухи о том, что Дре превратился в вампира, просто испив из сосуда, известного как Чаша Крови, который наемники похитили у рыцарей-тамплиеров. И теперь тамплиеры, или Орден Серебряной Ладони, как они предпочитали себя называть, хотели получить Чашу Крови обратно.
Орден подозревал, что та была спрятана в руинах неподалеку от Роузкорта. Маркус пока сам не был уверен, во что ему верить, однако ради блага Прю надеялся, что орден ошибался. Но тамплиеры снабдили его нужными сведениями за причиненное беспокойство и в конце концов склонили к сотрудничеству при помощи вот этого письма, которое его дрожащие пальцы извлекли из груды бумаг.
Здесь, на клочке тщательно обработанного пергамента, были записаны имена людей, входивших в группу наемников короля Филиппа, в том числе и Дре Боврэ. Список также включал в себя ряд прозвищ, которыми эти люди – или вампиры – по слухам пользовались.
– Боже праведный! – Пробежав взглядом нацарапанные черными чернилами строчки, Маркус отыскал нужное место. На какое-то мгновение сердце его замерло. То, что казалось поначалу лишь нелепым предположением, подтвердилось, а подозрение, возникшее у него не более получаса назад, превратилось в уверенность. Однако он перечитал написанное снова, просто чтобы убедиться, что глаза его не обманывают.
Северьен де Фоне.
Известный также как Шапель.
Глава 7
– Надеюсь, я вам не помешала?
Шапель поднял глаза от книги. Был уже поздний вечер, и он никак не ожидал увидеть Прю снова. Она стояла в дверном проеме, и красота ее казалась особенно выразительной благодаря мягкому освещению и тихим звукам романтической мелодии, доносившимся от фонографа в углу комнаты.
– Вовсе нет.
Шапель удобно расположился на кушетке, однако выпрямился и отложил книгу в сторону, едва девушка вошла в комнату. Ее теплый запах овладел его чувствами, заставляя забыть обо всем. Ему еще удавалось обуздывать голод, который она в нем пробуждала, но он не мог контролировать реакцию на нее своего тела.
На сей раз Прю оделась более благопристойно, чем в ту ночь, когда он впервые застал ее здесь, в библиотеке. Сейчас на ней было то же самое фиалкового цвета платье, которое она носила за обедом. Тугой корсет подчеркивал тонкую талию и изящные очертания высоко поднятых грудей, ключицы выступали резче, чем следовало. Столько хрупкости. Столько изящества. Впрочем, Шапель наблюдал за Прю во время обеда и знал, что она не отказывала себе в еде. Вероятно, она просто была стройной от природы. Или же неведомая болезнь привела к тому, что она так сильно похудела.
– Мне до сих пор так и не представилось случая спросить о вашем здоровье, мисс Райленд. Надеюсь, вы уже оправились от своего недавнего недуга?
Девушка покраснела и устроилась в кресле в нескольких футах от Шапеля.
– Кажется, мы уже договорились, что вы будете звать меня просто Прю. И да, спасибо, я чувствую себя намного лучше. Я перед вами в долгу за вашу помощь в то утро.
Он улыбнулся:
– Не мог же я в самом деле бросить вас там одну?
Уголки губ Прю чуть приподнялись:
– Почему же? Особенно если учесть, что, доставив меня в мою комнату, вы рисковали собственным здоровьем.
– Я охотно пошел на этот риск и готов, если понадобится, сделать это снова.
Прилив крови к ее нежным щекам заставил их порозоветь.
– Благодарю вас.
За одну очаровательную улыбку на ее губах он готов был рискнуть и большим, чем обычный луч солнечного света. Она казалась ему настоящей сиреной – хрупким, прелестным существом, столь же соблазнительным, сколь и невинным. Молино не так давно предположил, что Шапелю придется чаще пить человеческую кровь, однако сама мысль о том, чтобы оставить отметину на этой безупречной коже или осквернить чистую белизну изящной шеи, была отвратительной, как бы ни хотелось ему сейчас сделать именно это.
Стук в дверь возвестил о появлении горничной, которая принесла поднос с чайником, двумя чашками и блюдом с легкими закусками.
– Надеюсь, вы не будете против, – сказала Прю. – Мне показалось, что вам хочется немного подкрепиться.
Да, верно, но совсем не в том смысле, в каком она предполагала.
– Благодарю вас. Вы так заботливы.
От его похвалы Прю буквально расцвела. Как печально, что даже такие мелочи доставляли ей столько нескрываемого удовольствия.
Они вместе закусили и выпили по чашке чая, попутно беседуя о разных мелочах.
– Как давно вы знакомы с мистером Греем? – осведомился Шапель, стараясь не выдать интереса.
– Ну… год или около того. – Она пожала плечами. – Иногда кажется, что я знаю его целую вечность – так прочно он вошел в мою жизнь.
Шапель уже почти готов был завидовать Маркусу Грею, этому юному негодяю.
– Должно быть, вы с ним очень близки.
Прю взглянула на него с подозрением – как женщина, способная безошибочно распознать ревность по голосу собеседника.
– Он для меня как брат.
Боже, да он на самом деле покраснел! Неужели его лицо выдало его чувства? Единственным выходом было обратить все в шутку.
– Любой из нас должен быть признателен судьбе за таких сестер.
Прю рассмеялась и уставилась в его теперь уже пустую чашку.
– Хотите, я погадаю вам на чайных листьях?
Такого вопроса он никак не ожидал.
– А вы умеете? – Подобное времяпрепровождение не было принято в аристократических кругах, по крайней мере на его памяти.
Она кивнула:
– Меня научила моя гувернантка. Иногда это очень помогает, если хочешь узнать больше о человеке.
– Может оказаться, что некоторые вещи обо мне лучше не знать.
– Тсс! – Прю приподняла его чашку. – До чего же сентиментально! Вы слишком склонны все драматизировать, Шапель, но я убеждена, что душа ваша не настолько черна, как вы хотите представить.
Шапель рассмеялся резким, прерывистым смехом. Прю, бесспорно, умела поставить его на место. Если бы только она при этом так не заблуждалась…
– Продолжайте. – Даже если душа его была черна, вряд ли Прю усмотрела бы в этом что-то действительно зловещее. Шапель сделал жест в сторону чашки, а сам откинулся на кушетке, положив ногу на ногу. – Прежде мне никогда не случалось делать ничего подобного, и потому любопытно, что могут поведать обо мне чайные листья.
Глаза Прю округлились.
– В самом деле? Вам никто прежде не гадал на чайных листьях?
– Нет. Никто и никогда прежде не брался предсказывать мою судьбу.
– Но почему?
– Возможно, потому, что я не часто общаюсь с чел… с людьми.
– Вы хотели сказать – человеческими существами?
– Человечеством. Прощу прощения, но мой английский иногда меня подводит.
Прю, по-видимому, охотно ему поверила, за что он был ей крайне признателен. Она протянула ему перевернутую вверх дном чашку на блюдечке и попросила повернуть ее три раза против часовой стрелки, загадав при этом желание. Шапель так и сделал. Неудивительно, что его единственным и самым страстным желанием было собственное избавление. Он передал чашку Прю.
Она подняла ее и заглянула внутрь.
– Что ж… листья очень близко к краю чашки.
– И что это означает?
– То, что вы получите желаемое – и притом быстрее, чем сами думаете. – Она нахмурилась. – Кажется, тут замешана какая-то женщина.
– Женщина?
Должно быть, потрясение в его голосе было слишком очевидным, поскольку Прю подняла голову и одарила его улыбкой.
– Да, женщина. Одна из тех, с кем вы не так уж часто общаетесь.
Дерзкое юное создание!
– И вы можете сказать, кто она?
На щеках Прю вспыхнул румянец. Она уставилась на дно чашки и затем медленно, словно нехотя, перевела взор на него.
– Вероятно, это прозвучит не вполне уместно, но похоже, это я. У вас есть предположения, каким образом я могу быть связана с вашим желанием?
У Шапеля защемило в груди. Он и сам задавался тем же вопросом.
– Я хотел, чтобы вы нашли Грааль. – Это было неубедительной отговоркой, и ему не стоило произносить эти слова вслух, ибо в глазах Прю тут же вспыхнула надежда.
– Благодарю вас, – пробормотала она.
Взгляды их встретились, и время как будто замерло. Отчаянная надежда и страх, отражавшиеся на ее прямодушном лице, словно обволакивали его пеленой. Что бы ни толкнуло Прю на поиски Грааля, потребность эта была настоятельной.
И Шапель хорошо понимал ее чаяния. Ему самому было знакомо чувство одержимости от погони за чем-то, находящимся почти на расстоянии протянутой руки, однако недосягаемым. Он не знал, почему Грааль так много значил для нее, да, по правде говоря, и не хотел знать. Он хотел лишь одного – заключить ее в объятия и целовать эти нежные розоватые губы. Он хотел попробовать, какова она на вкус, чувствуя, как ее стройное тело вздрагивает рядом с его собственным. Он хотел обладать ею полностью и безраздельно – телом, душой и кровью.
Их лица находились уже на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, как Прю вдруг вскочила на ноги, словно перепуганный кролик.
– Я должна идти. – Голос ее дрожал от едва сдерживаемой страсти. Она тоже желала его и не только позволила бы ему овладеть ею, но и охотно овладела бы им сама.
– Да. – Подняв на нее глаза, Шапель заметил выражение неуверенности у нее на лице. – Вам лучше уйти. Если, конечно, вы не хотите, чтобы я вас поцеловал.
Прю все еще колебалась, и внутренний демон заставил Шапеля подняться так стремительно, что Прю даже вздрогнула от испуга.
– Уходите, – прорычал он. – Уходите сейчас же.
Если она не послушается, то через мгновение он уже не сможет остановиться. Он поцелует ее. Он сделает ее своей. Он укусит ее. Молино считал, что его истинная натура требовала питаться человеческой кровью, однако это не означало, что он должен был ей поддаваться. Только не сейчас.
Прю развернулась на каблучках и бросилась к двери, задержавшись на миг, чтобы метнуть на него беглый взгляд через плечо. И затем она сделала нечто совершенно невообразимое – более того, граничившее с бесстыдством. Одарив его робкой, но, без сомнения, поощряющей улыбкой, она поджала сочные губы и послала ему воздушный поцелуй. И судя по тому, как дыхание разом покинуло его, Шапель понял, что этот поцелуй достиг своей цели.
Ей следовало позволить ему себя поцеловать. Послать к дьяволу все страхи и испытать блаженство от прикосновения его губ к своим.
И почему, раз уж жизнь, отведенная ей, должна была стать такой мучительно короткой, она не воспользовалась моментом? Почему она так испугалась самого обычного поцелуя?
Вероятно, из-за подозрения, что с Шапелем далеко не все так просто. Любая связь со столь сложной личностью только усложнила бы ее собственное положение.
Она так мечтала испытать всю полноту жизни и любви и в то же время понимала, что любовь могла не только творить чудеса, но и причинять боль. Человека, имевшего несчастье влюбиться в нее, вряд ли ожидало бы блаженство. И какой бы эгоистичной она ни была, она не желала причинять боль Шапелю.
Шапель ничего не знал о ее смертельной болезни. Возможно, у него возникли кое-какие подозрения после того, как ей стало плохо у самых его дверей, но он не догадывался о том, что она умирала. И было бы верхом несправедливости предлагать ему какие бы то ни было отношения, не открыв всей правды. Поэтому оставалось одно из двух: либо сообщить ему прямо о том, что она обречена, и потом посмотреть, захочет ли он и после этого ухаживать за нею, или же хранить молчание и держаться от него в стороне. Правда, имелся еще и третий выбор – хранить молчание и наслаждаться тем, что он мог ей дать, однако это было бы эгоистично, и едва ли она могла пойти на такое с чистой совестью.
Почему именно он так привлекал Прю? Почему именно с ним ей нравилось быть дерзкой и раскованной? Именно благодаря ему ее отчаянное стремление прожить как можно дольше и найти Святой Грааль стало всепоглощающим. Прю хотела знать об этом человеке решительно все.
И да, она нуждалась в нем. Еще ни один мужчина не вызывал у нее столь сильное желание порвать со светскими условностями. Никогда, даже в дни юности, когда правила хорошего тона были для нее еще в новинку, ни один из поклонников Прю не заставлял ее повернуть голову в его сторону. Шапель как будто понимал, что именно ею двигало, хотя у него и не было никакого способа это выяснить.
– Ну? Может быть, ты скажешь нам, о чем думаешь?
Подняв голову, Прю тут же встретила на себе вопросительный взгляд Кэролайн. Джорджиана и Матильда также смотрели на нее.
Так как все остальные уже позавтракали, за обеденным столом в то утро не было никого, кроме четырех сестер, которые решили перекусить вместе в малой гостиной. Это давало им возможность немного побыть друг с другом наедине – привычка, доставлявшая Прю ни с чем не сравнимое удовольствие.
– Уж не Маркус ли Грей занимает твои мысли? – поддразнила ее Джорджиана.
– Или таинственный мистер Шапель, – добавила, фыркнув, Матильда.
Кэролайн возвела очи горе.
– Боюсь, мне придется расспросить отца Молино. И почему вы думаете, что если она молчит, то виной тому именно мужчина?
– Да потому, – пробормотала в ответ Матильда, – что ничто другое на всем свете не может заставить ее молчать.
Кэролайн бросила на сестру укоризненный взгляд и снова перевела все внимание на Прюденс:
– Тебе нездоровится, дорогая?
Ее слова, конечно же, вызвали искреннее раскаяние на прелестном личике Матильды. Прю вздохнула:
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?