Текст книги "Ложе из роз"

Глава 21

Санта-Моника, здание суда Четверг, двадцать девятое ноября

Конечно же, журналисты, как всегда, были уже на месте. Они сновали взад и вперед по изумрудно-зеленой лужайке. Здание суда было оцеплено: проезжать разрешалось только машинам тех, кто был непосредственно связан с делом «Народ штата Калифорния против Роберта Фореста».

В это время Грегг Адамс со своего места в студии на Манхэттене обратился к Бет Куинн, уже державшей наготове свой микрофон:

– Бет, опиши, как выглядит Кассандра Винтер. Для всех нас, кто наблюдал за слушаниями со стороны, ее внешность представляется совершенно необычной. Может быть, впечатление меняется, когда видишь ее вблизи?

– Да, здесь все воспринимается совсем не так, как на экране. Мы потрясены худобой Кассандры и ее хрупкостью. Она даже кажется меньше ростом, хотя одета по обыкновению стильно – в черно-кремовый ансамбль и сапоги на высоких каблуках, – отрапортовала Бет.

– А вам не пришло в голову, что она очень похожа на пациентку, только что подвергшуюся тяжелой операции? Оттого, что миссис Винтер обрита наголо, создается впечатление, будто она просто лысая.

– Это совсем не так, – возразила Бет Куинн. – Ее волосы, правда, очень короткие, чуть отросли; они, вероятно, очень мягкие и цвета бледного золота.

– Интересно, почему Кассандра Винтер не носит парик? То, что ей пришлось бы его прилюдно снимать – а миссис Мейсон непременно настояла бы на этом, – должно было бы произвести настоящий фурор.

– Судя по всему, Кассандра попросту отказалась принимать участие в этом костюмированном бале, тем более что происходившее в зале суда сегодня утром, я думаю, и без того выглядело достаточно драматично. Мы стали свидетелями настоящей баталии между прокурором и знаменитой кинозвездой. Кассандра Винтер пересказала три эпизода жестокого обращения с ней, ничего не приукрашивая, но и ничего не утаивая.

– А миссис Мейсон желала больше драматизма и пикантных подробностей?

– Да, у меня возникло именно такое впечатление. По крайней мере Кассандра Винтер могла бы сделать вид, что боится Роберта Фореста.

– Но она не сделала этого?

– И не подумала. Она вела себя так, будто его там не было.

– И все же ее свидетельство вызывало ощущение полного правдоподобия и реальности?

– Да. Именно так. Особенно всем запомнился момент, когда чувства миссис Винтер прорвались наружу, – это произвело потрясающее впечатление. Если вы говорите о том эпизоде, когда Мэлори Мейсон передала Кассандре запачканное кровью обручальное кольцо, – да, мы все это увидели, – было похоже на то, что свидетельница потеряла представление о том, где находится, – она не хотела отдавать это вещественное доказательство.

– Бет, поскольку наше время подходит к концу, пожалуйста, расскажите нам, чего все ждут от сегодняшнего дневного слушания и от перекрестного допроса.

– Я думаю, Грегг, это будет настоящее светопреставление: мистер Ллойд задался целью уничтожить Кассандру Винтер, при этом он не хочет казаться негодяем и мерзавцем. Однако вряд ли это ему удастся: Кассандра Винтер производит впечатление чрезвычайно добросовестного и достойного доверия свидетеля.

– И все же она уязвима.

– Да, вне всякого сомнения. И можете не сомневаться, что Люциан Ллойд нащупает эту уязвимость. Например, он может сделать упор на то, что мисс Винтер скрывала от всех, включая Роберта Фореста, свой брак.

– Не сомневаюсь, что наблюдать это будет мучительно и в то же время любопытно. Наши зрители будут иметь такую возможность всего через несколько минут. Итак, оставайтесь с нами, и вы, несомненно, получите массу захватывающих впечатлений от перекрестного допроса Кассандры Винтер Тесье…

* * *

– Добрый день, миссис Тесье.

Улыбайся, советовала Хоуп, когда эта «тварь» будет делать вид, что любезна с тобой. Но не обманывайся на его счет. Он злой и подлый до чрезвычайности.

– Добрый день, мистер Ллойд.

– Итак, начнем с вашего обручального кольца. Я заметил, как вы к нему прикасаетесь, миссис Тесье, – думаю, все мы это заметили. По-видимому, оно имеет для вас особое значение.

Нет! Нет! Тварь!

Люциан Ллойд наградил Кассандру своей знаменитой улыбкой «добрый папочка все знает», как будто он и вправду был добрейшим человеком на свете. Улыбка эта казалась настолько убедительной, что на мгновение Кассандра поддалась на приманку, и ей подумалось, что Люциан искренне хочет все распутать и поставить на свои места.

– Хотя и я не имел возможности обсудить данный момент с миссис Мейсон, рискну высказать предположение. – Представитель защиты перевел взгляд со свидетеля на судью: – У нас есть большое количество фотографий, ваша честь. Мы знаем, что кровь на кольце принадлежит миссис Тесье, а отпечатки нечеткие, и их невозможно идентифицировать. Поэтому я не вижу причины приобщать кольцо к делу. Я предлагаю, если миссис Мейсон не возражает, возвратить кольцо миссис Тесье и сделать это теперь же.

– Миссис Мейсон?

– У меня нет возражений.

Лицо судьи Барнс выразило изумление – реакция, на которую не замедлил обратить внимание телезрителей комментатор в студии.

– Это из ряда вон выходящее заявление! – воскликнул Грегг Адамс. – Обычно прокурор пытается отвести любое предложение со стороны защиты. Возможно, Мэлори Мейсон хочет добиться большей активности от своей свидетельницы. Независимо от того, каким путем это будет достигнуто.

Люциан Ллойд извлек запачканное засохшей кровью золотое кольцо из пластикового мешочка. Обмакнув свой собственный тончайший льняной платок в стакан с водой, стоявший на его столе, он принялся методично стирать следы крови с кольца, особенно тщательно протирая место, где кольцо пришлось разрезать, чтобы снять его с распухшего пальца Кассандры.

– Могу я подойти к свидетельнице, ваша честь?

– Если миссис Мейсон не возражает.

– Возражений нет.

Люциан Ллойд приблизился к Кассандре, но не торопился передавать кольцо. Кассандра Винтер Тесье вся затрепетала и вцепилась в подлокотники кресла, в котором сидела.

– Итак, миссис Тесье, наденьте его.

В зале суда была только одна камера, которая позволяла лишь по очереди видеть свидетельницу, судью и обвинителя. Поэтому и зрители, и комментаторы могли только догадываться о том, что происходит, до тех пор, пока Люциан Ллойд не заговорил снова:

– Может быть, мистер Тесье тоже подойдет сюда, ваша честь? Вероятно, ему бы хотелось этого.

– Миссис Мейсон?

– Не возражаю, ваша честь.

Через несколько мгновений Чейз Тесье оказался досягаемым для камеры, которая дала возможность всем наблюдавшим за процессом увидеть его волнение и отметить чувство собственного достоинства и изящество. Чейз производил впечатление священника, готового исполнить последнее желание умирающей. Чейз знал, где расположена камера, и занял такое положение, чтобы Кассандра оказалась скрытой от любопытного глаза.

Никто, кроме Кассандры, не видел выражения его глаз, пронзительного и одновременно нежного. Никто, кроме нее, не слышал его сочувственных, ободряющих слов, когда он надел ей украшенное розами кольцо, легко скользнувшее по ее исхудавшему, покрытому шрамами пальцу.

Этим кольцом я обручаюсь с тобой.

О нет, Чейз, нет!

Он смутил и расстроил ее. Чейз увидел и почувствовал это, но он уже не мог ничего поделать и поэтому просто повернулся и с непроницаемым лицом вернулся на свое место.

– Я не сомневаюсь, что вам очень тяжело, миссис Тесье, – провозгласил Люциан Ллойд торжественно. – Вы прошли ужасное испытание. И потому я буду предельно краток. Мы уже установили, что вы не помните момент нападения на вас…

– Не помню, – отозвалась Кассандра.

– Миссис Тесье… – Люциан Ллойд смотрел на нее так, будто она была его любимым, но шаловливым и непослушным ребенком. – Это ваш первый и, надеюсь, последний опыт, связанный с перекрестным допросом в уголовном деле.

Мэлори Мейсон вскочила на ноги:

– Ваша честь!

– Мистер Ллойд. – Выражение лица судьи Барнс ясно показывало, кого она считает непослушным и шкодливым. – Суд не нуждается в ваших прогнозах.

– Конечно, конечно. Благодарю вас, ваша честь. Я просто хотел, чтобы миссис Тесье поверила: в конце тоннеля брезжит свет.

– Она это понимает. Полагаю, ее проинструктировали относительно правил ведения перекрестного допроса. Возможно, нам удастся сэкономить время, если я кое-что напомню.

Судья Барнс повернулась к Кассандре:

– Вы обязаны дать защитнику возможность задать вопрос, даже если он выскажет утверждение, которое покажется вам неверным, и вы с ним не согласитесь. У защитника нет права свидетельствовать, давать показания, а я прекрасно представляю, что такое свидетельство. Поэтому вы можете быть спокойны. Договорились?

– Да.

– Мистер Ллойд, пожалуйста, продолжайте.

– Благодарю, ваша честь.

Люциан Ллойд снова как ни в чем не бывало обратился к Кассандре:

– Вы никогда не говорили мистеру Форесту, что были замужем?

– Нет, – прошептала Кассандра, все еще не в силах унять дрожь.

Тем временем Ллойд снова обратился к своим заметкам, однако на этот раз вопрос, который он задал, не стал для Кассандры неожиданностью.

– Прежде вы никогда никому не говорили о насилии, о котором заявили суду?

– Нет, не говорила.

«Тварь. Тварь», – твердила про себя Кассандра. Мантра явилась как бы сама собой, без усилий с ее стороны, и она почувствовала, что дрожь начала понемногу успокаиваться.

– Очень хорошо, миссис Тесье, кто-то прекрасно подготовил вас к перекрестному допросу.

Люциан Ллойд сделал настолько странное движение, что Кассандре захотелось назвать его не «тварью», а «змеей». Теперь он и вправду был похож на дрессированную кобру, готовящуюся нанести удар.

– Ну а как насчет вашего ребенка, миссис Тесье? Об этом вы говорили Роберту?

Мэлори Мейсон побагровела.

– Ваша честь, мистер Ллойд спрашивает свидетельницу о вещах, не имеющих отношения к делу.

Судья бросил предупреждающий взгляд на представителя защиты:

– Мистер Ллойд?

– Миссис Мейсон сама начала, ваша честь. Если вы обратитесь к документу номер двадцать пять как к вещественному доказательству, вы найдете там отчет доктора Аманды Прентис, гинеколога, осматривавшего миссис Тесье тридцать первого октября. Доктор Прентис описала состояние шейки матки миссис Тесье как размягченное, проницаемое, а это значит, я цитирую, что «миссис Тесье рожала по крайней мере раз, а возможно, и больше». Миссис Прентис – свидетельница обвинения. Сомневается ли миссис Мейсон в точности экспертизы?

– Миссис Мейсон?

– Народ штата хочет знать, ваша честь, имеет ли вопрос отношение к рассматриваемому делу.

– И каков ваш ответ, мистер Ллойд?

– Похоже, эти сведения достоверные, ваша честь. Миссис Тесье не говорила Роберту Форесту о своем браке. Она ни разу не упомянула до дачи показаний в суде ни об одном случае так называемого насилия. А теперь, ваша честь, я хочу обратить особое внимание на то, что мы никогда прежде ничего не слышали о ребенке – возможно, ребенке мистера Фореста.

– Все это лишь спекуляция! – настаивала Мэлори Мейсон.

– Несомненно, – ответил Люциан Ллойд. – Я уверен, что миссис Тесье поможет прояснить этот вопрос, если мне будет дозволено продолжить. Здесь идет речь, ваша честь, о достоверности и доверии. Доверенность, убедительность, факты. Обвинение строит дело на предположениях о физическом насилии, чему нет свидетельств и подтверждения. Однако есть убедительные доказательства того, что миссис Тесье скрыла факт своего брака, как и факт рождения ребенка. По крайней мере одного ребенка.

– Я разрешаю вам задать вопрос, мистер Ллойд. Но будьте предельно вежливы и корректны.

– Благодарю, ваша честь. Миссис Тесье, вы говорили Роберту Форесту о вашей беременности?

Тварь. Тварь. Тварь.

– Нет.

Это был шепот, исполненный горечи и отчаяния. Отвечая, Кассандра прикрыла лицо руками, будто говорила со своим кольцом, украшенным розами, сорвавшим кожу и плоть с ее пальца.

– Это был его ребенок, миссис Тесье? Ребенок Роберта?

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

– Миссис Тесье?

– Нет.

– Тогда не будете ли вы так любезны ответить нам, чей это ребенок…

– Возражаю! – раздался голос Мэлори Мейсон.

– Поддерживаю. Достаточно, мистер Ллойд, вы узнали что хотели.

– Да, ваша честь.

Кассандра Винтер Тесье походила теперь на сломанную марионетку. Казалось, невидимые нити, поддерживавшие ее и заставлявшие держать голову, лопнули в тот момент, когда Люциан Ллойд произнес слово «ребенок».

Защитник продолжал допрос, и каким-то чудом Кассандра нашла в себе силы ответить ему.

– Правда ли, миссис Тесье, что все сказанное вами здесь – ложь?

Кривая ухмылка адвоката казалась Кассандре точной копией кривой ухмылки Роберта, когда тот, озверев, наносил ей удар за ударом.

– Значит ли это, что ваши показания придуманы и сфабрикованы? Вы лгали Роберту Форесту с самого начала, скрывая правду о своем браке и о ребенке. А когда мистер Форест оказался не в силах переносить вашу ложь и пожелал освободиться от вас, вы решили расквитаться с ним тем способом, к которому привыкли, – вы принялись рассказывать о нем лживые истории, пытаясь подорвать его репутацию прекрасного, благородного, порядочного человека. Больше у меня нет вопросов к свидетельнице.

И тогда это произошло. Нити снова натянулись, марионетка подняла голову и обрела новую жизнь, новые силы, пришедшие к ней неизвестно откуда.

Роберту Форесту удавалось безнаказанно издеваться над Кассандрой, потому что в тот момент это для нее не имело значения – она уже лежала поверженная, и ей хотелось только одного – умереть.

Но Люциан Ллойд допустил просчет в своей тактике, обрушив свои нападки на дорогих Кассандре людей.

Набрав в легкие побольше воздуха, Кассандра Винтер, выпрямившись, в упор взглянула на адвоката:

– Минуточку, мистер Ллойд. Вы задали мне несколько вопросов. Я хочу ответить вам. – Она вопросительно посмотрела на судью.

– Да, вы имеете такое право.

Кивок Кассандры был решительным, непохожим на ее прежние неуверенные движения, и глаза ее, ярко-синие, казавшиеся огромными на худом лице, не мигая смотрели на Люциана Ллойда.

– Все, что я сказала здесь сегодня, – чистая правда. Мой брак – мое личное дело. А что касается моего ребенка… – Голос ее прервался, Кассандра дрожала, все ее тело трепетало.

Неимоверным усилием воли она взяла себя в руки и заговорила твердо, даже яростно, глядя прямо в глаза бесстыдного человека, изувечившего ее, будто указывала на труса и подонка, который не был виден.

– Вы хотите, чтобы этот человек узнал о ребенке, мистер Ллойд? Этот человек, который бил меня ногами, стараясь попасть как раз туда, в то единственное место, где ребенок чувствовал себя в безопасности, пока еще не рожден? Если бы я была беременна, мистер Ллойд, в тот момент, когда ваш клиент бил меня ногами в живот, мой ребенок умер бы. Умер бы непременно.

Ее ярко-синие глаза по-прежнему были наполнены гневом.

– Браво, – прошептал кто-то в зале.

Судья Нэнси Барнс одобрительно подняла бровь:

– Еще вопросы, мистер Ллойд?

– У меня больше нет вопросов к свидетельнице, – хмуро проговорил Люциан Ллойд.

– Миссис Мейсон?

– У меня тоже нет вопросов, ваша честь.

Кассандре Винтер Тесье было разрешено на время покинуть свидетельское место, и она исчезла из поля зрения журналистов, оказавшись рядом с мужем. Роберт и его адвокат находились в толпе, и добраться до них было трудно. Единственное, что еще можно было снять в этот момент в здании суда, так это потрясающе короткую юбку Мэлори Мейсон.

Судье Барнс, по-видимому, очень хотелось закончить слушание миром, и, повернувшись к Мэлори, она спросила:

– У вас есть еще свидетели, миссис Мейсон?

– Нет, ваша честь.

– Тогда не устроить ли нам перерыв перед тем, как будут произнесены заключительные слова?

Мэлори ни секунды не колебалась:

– В свете всего сказанного, ваша честь, мы бы попросили суд не делать перерыва до заключения этого слушания.

– Мистер Ллойд?

– Мы тоже заинтересованы в быстром завершении слушаний. Вот почему, ваша честь, вместо перерыва мы предпочли бы вызвать своего первого свидетеля.

– Прошу прощения, ваша честь, – Мэлори с изумлением воззрилась на Люциана Ллойда, – но это не процесс, а предварительные слушания…

– И как нам всем известно, на предварительных слушаниях первое слово принадлежит обвинению, – приторно-сладко улыбнулся Люциан Ллойд. – Ваша честь, у нас есть право представить свидетельство, способствующее оправданию обвиняемого, если мы им располагаем?

– А вы уверены, что располагаете таким свидетельством, мистер Ллойд?

– Да, ваша честь, вне всяких сомнений.

– Впервые народ штата слышит такое предложение, – подала голос Мэлори Мейсон.

– У меня есть свидетель, и я готов предоставить ему слово.

– Тогда, возможно, нам все-таки потребуется перерыв, – заметила судья Барнс.

Люциан Ллойд казался смущенным.

– Обвинитель только что заявила, что не нуждается в перерыве. Нам тоже хотелось бы покончить с этим сегодня. Мы уверены, что свидетельские показания с нашей стороны ускорят окончание слушания.

– Народ штата выражает свое изумление, ваша честь.

– Поддерживаю, миссис Мейсон.

И тут Люциан Ллойд, мастер уверток и неожиданных поворотов, предложил нечто положительное:

– Если дело дойдет до суда, вы внимательнее отнесетесь к данным защиты.

– Если? – еще больше удивилась Мэлори Мейсон.

– Хорошо, – согласилась судья, – этого достаточно. Вызывайте своего свидетеля, мистер Ллойд.

– Благодарю, ваша честь. Защита вызывает Николь Хэвиленд.

Судя по реакции присутствующих, это имя было им хорошо знакомо: легкий шум прокатился по залу, когда пленительная суперзвезда современного кинематографа заняла свидетельское место.

– Добрый день, мисс Хэвиленд, – обратился к Николь защитник.

– Добрый день, мистер Ллойд.

– Будьте любезны рассказать суду, как давно вы знаете Кассандру Тесье.

– Около трех лет. А до этого мы встречались с Кассандрой восемь лет назад в Напа-Вэлли. Я играла главную роль в фильме Адриана Эллиса «Дуэт», а она проводила лето в имении Тесье.

– Давайте ограничимся последними тремя годами. Как бы вы описали ваши отношения с миссис Тесье?

– Как дружеские.

– Вы были близкими друзьями?

Николь Хэвиленд вздохнула:

– По правде говоря, не очень, но, судя по всему, Кэсс доверяла мне, и я знала некоторые ее тайны.

– Вы имеете в виду мерзкие случаи насилия над ней?

– Нет! Таких случаев не было. Наоборот, Кассандра всегда рассказывала мне, как нежен был с ней Роберт. Нежен, ласков и добр. Когда Роберт решил с ней расстаться, я тоже узнала об этом от нее.

– Кассандра Винтер сообщала вам о каких-нибудь проблемах, возникавших в ее отношениях с мистером Форестом?

– О да. Она говорила мне об этом. Но она не рассказала мне о тайне своего брака и беременности.

– Ваша честь! – подала голос Мэлори Мейсон.

Судья Барнс отреагировала мгновенно:

– Миссис Хэвиленд, прошу вас отвечать на вопросы без ненужных подробностей.

– Конечно, ваша честь.

– А теперь, Николь, – продолжил задавать вопросы Люциан Ллойд, – пожалуйста, расскажите нам о своих отношениях с Робертом Форестом. – Голос Ллойда снова был нежным и звучал успокаивающе.

– Мы были любовниками.

– Были?

– С того дня как выяснилось, что с Кассандрой… не все благополучно, Роберт и я почувствовали себя так ужасно… и мы расстались.

– Почему вы считали, что несете ответственность за происшедшее с миссис Тесье?

– Ну, если бы Роберт был с Кэсс, а не со мной, когда грабитель вломился в ее дом…

– Мисс Хэвиленд, – перебила судья, – пожалуйста, отвечайте только на заданные вам вопросы и не пускайтесь ни в какие рассуждения. Вы только что сообщили суду, что вы и Роберт Форест были любовниками.

– Да. – Николь взирала на судью покорно, послушно и виновато, полная готовности подчиниться всем ее требованиям. – Мы действительно были любовниками.

– И как долго продолжалась ваша связь? – поинтересовался Люциан Ллойд.

– Около месяца.

– Она началась до того, как было совершено покушение на миссис Тесье?

– Да, конечно.

– А миссис Тесье знала о ней?

– Она не знала ни о чем вплоть до того самого дня. Но ей было известно, что Роберт хотел с ней расстаться.

– Это ее опечалило?

– Еще как! Она была возмущена и готова мстить.

– Ваша честь!

– Расслабьтесь, миссис Мэлори, здесь нет присяжных. – Судья Барнс чуть прикрыла глаза.

Люциан Ллойд тотчас продолжил:

– Итак, Николь, расскажите, как вы провели тот день, когда было совершено нападение на миссис Тесье.

– Роберт сказал Кэсс, что их отношениям пришел конец, и рассказал ей о нас.

– А как вы узнали об этом?

– Мне сказала сама Кэсс.

– Когда?

– В три часа дня тридцать первого октября.

– То есть в Хэллоуин? В день, совпадавший с днем ее рождения?

– Да.

– А дата – как насчет даты?

– Я совершенно в ней уверена.

– И во времени?

– Да. Я смотрела на часы, ожидая возвращения Роберта. Он приехал к Кассандре около часу дня, и, когда зазвонил телефон, я решила, что это он.

– А где были вы?

– В своем доме в Бель-Эйр.

– На каком расстоянии ваш дом находится от дома миссис Тесье в Брентвуде?

– Точно не знаю. Знаю только, что недалеко, в нескольких милях.

– Ладно. Давайте вернемся к телефонному звонку в три часа дня тридцать первого октября. Вам звонил Роберт?

– Нет, Кассандра.

– И что она сказала?

– Ваша честь, у нас нет никаких доказательств этого звонка, кроме слов свидетельницы, – перебила защитника Мэлори Мейсон. – Кассандра не помнит об этой так называемой беседе, поэтому нам не следует принимать ее к сведению.

– Она говорит, что не помнит, – вмешалась Николь. – Кто-нибудь из вас видел «Эхо тьмы», где Кэсс играла женщину, потерявшую память?

– Ваша честь!

– Я знаю, как отделить факты от пустых разговоров, миссис Мейсон, и мне хотелось бы выслушать, что скажет миссис Хэвиленд. – Судья Барнс обернулась к Ллойду: – Продолжайте.

– Благодарю, ваша честь. Пожалуйста, расскажите нам, Николь, что же сказала миссис Тесье.

– Она была очень расстроена. Она угрожала. Она сказала, чтобы я держалась подальше от Роберта, что их связывают крепкие отношения и он никогда не оставит ее. По ее словам, они только что занимались любовью.

– Значит, Роберт был с ней, когда она звонила вам?

– Нет. Он был со мной. Он вошел как раз в тот момент, когда мы с Кэсс разговаривали. Я была в ярости – ведь я думала, что это правда. Но когда я увидела, как он расстроен, и заметила кровь на его рубашке…

– Кровь?

– Кэсс так расцарапала его, что по всей груди были видны следы от ее длинных ногтей.

– Вы их действительно видели?

– Конечно.

– Миссис Тесье не сказала вам, что Роберт напал на нее?

– Нет, она не говорила об этом. Она описывала только в довольно подробных деталях их страстное сексуальное сношение.

– Ваша беседа с миссис Тесье окончилась, когда вошел мистер Форест?

– Почти. Я передала трубку Роберту, и он еще немного поговорил с ней. Вообще-то Роберт не жестокий человек. Через несколько часов он остыл и решил сопровождать Кассандру на Радужный бал. Но он и не думал мириться с ней, – просто хотел сделать их расставание не таким печальным.

– Это было благотворительное мероприятие?

– Да.

– Итак, вы сказали, что Роберт Форест позвонил миссис Тесье и предложил сопровождать ее на бал?

– Да. Но когда Роберт, не найдя Кассандры, увидел только ее машину, он решил, что она уехала с кем-то другим.

– И тоже уехал?

– Да.

– Почему мистер Форест собирался поехать именно на этот бал? Он что, тоже принимает участие в устройстве судьбы детей?

– О да. Больше всего Роберта возмущает насилие над детьми, творимое родителями дома.

– Ваша честь, – обратилась к судье Мэлори Мейсон, – если мистер Форест желает, пусть займет свидетельское место и расскажет нам, как он беспокоится о побитых и обездоленных женщинах. Мы были бы счастливы услышать также его ответы на вопросы, которые, возможно, мы захотим ему задать после того, как он будет приведен к присяге. Это мы рассматриваем как любезность с его стороны.

– Но Роберт был там, – настаивала Николь Хэвиленд. – Он произнес речь и…

– Стоп, – прервала излияния свидетельницы судья Барнс. – Мы поняли, что мистер Форест выступает против насилия в кругу семьи. И, осмелюсь заявить, мы согласны с ним, так как придерживаемся тех же взглядов. А теперь, мистер Ллойд, давайте продолжим и поговорим о событиях того дня.

Лицо Люциана Ллойда буквально светилось восторгом по поводу того, что его свидетельница ухитрилась сказать все, что ей надлежало.

– Итак, вы утверждаете, Николь, что мистер Форест прибыл в ваш дом, когда вы еще говорили по телефону с миссис Тесье?

– Да.

– И на его рубашке была кровь?

– Да.

– И вы видели царапины у него на груди?

– Да.

– А потом вы оставались с Робертом Форестом все время до шести часов, когда Чарлз, шофер лимузина, нанятого Робертом, прибыл в Малибу, чтобы отвезти его в Беверли-Хиллз?

– Так все и было.

– Еще один, последний вопрос. Почему вы решились свидетельствовать против вашей подруги? Конечно, это чрезвычайно важная информация, и вам следовало поделиться ею с властями еще несколько недель назад…

– Знаю, что следовало. Но Роберт не хотел из-за Кэсс. Это был вопрос чести. Он пытался защитить ее от унижений. Роберт всегда питал веру в наше правосудие и был уверен, что судебного процесса не будет. Как можно обвинить в преступлении невинного человека?

– Однако на каком-то этапе вера Роберта поколебалась?

– Не его, моя. Хотя Роберт не хотел, чтобы я выступала на слушаниях, но при сложившихся обстоятельствах я была просто обязана это сделать.

– В начале своего свидетельства вы, кажется, сочувствовали миссис Тесье. Теперь, похоже, вы ей уже не очень сочувствуете.

– Я была в смятении, поскольку речь шла о моей подруге, которую, как мне казалось, я хорошо знала. Но здесь я вижу совсем другую женщину, громоздящую одну чудовищную ложь на другую.

– Благодарю вас, мисс Хэвиленд, у меня больше нет вопросов.

Судья Барнс вопросительно подняла бровь, обратив взгляд к столу прокурора:

– Миссис Мейсон? Вы сегодня на удивление молчаливы.

– Я ошеломлена, ваша честь. Это тщательно подготовленное выступление стало для меня неожиданностью. Мистер Ллойд и миссис Хэвиленд, по-видимому, репетировали не один раз. Из этого следует, что защитник уже давно знал представленную нам сегодня версию, но почему-то он ни разу не упомянул о ней.

Люциан Ллойд изобразил крайнее удивление. Неужели кто-то мог заподозрить его в мелком жульничестве?

– Ваша честь, миссис Хэвиленд, право же, было очень трудно уговорить выступить в качестве свидетеля.

Мэлори уже собиралась ответить, но судья Барнс опередила ее:

– Я хочу знать, собираетесь ли вы, миссис Мейсон, подвергнуть миссис Хэвиленд перекрестному допросу?

– Могу я попросить минуту на раздумье, ваша честь?

– Конечно.

Пока Мэлори Мейсон совещалась со своими помощниками за прокурорским столом, юристы-аналитики по всей стране гадали о том, что будет дальше. Возможно, прокурор снимет свои обвинения – по крайней мере на настоящий момент, – с тем чтобы на более поздней стадии процесса предъявить их снова.

Так оно и произошло. Когда Мэлори Мейсон заговорила, для большинства зрителей, прильнувших к телевизорам у себя дома, ее заявление прозвучало банально и вызвало разочарование.

– Ваша честь, – сказала Мэлори, – в настоящий момент народ штата снимает свои обвинения. Мы предъявим их позже.