Текст книги "Не повторяй ошибок"

Глава 4

Департамент полиции графства Кокс располагался в относительно новом здании, построенном менее двух десятилетий назад. И когда его планировали, воздвигали и обставляли, отцы города пребывали в блаженной уверенности, что экономическое процветание продлится бесконечно. К несчастью, они заблуждались, но, по крайней мере, их тогдашний оптимизм в результате привел к тому, что появилось здание со множеством кабинетов и просторным залом для заседаний, который в основном использовался как хранилище документации и поломанной мебели, а проще говоря, как свалка.

Миранда должна была отдать распоряжения занятым в расследовании полицейским, и ко времени, когда она и троица агентов ФБР ранним утром вошли в конференц-зал, его уже успели очистить от коробок, набитых старыми бумагами, и прочего хлама и, таким образом, сделать пригодным для размещения штаба по руководству операцией. Линии экстренной связи были сюда подведены, телефонные аппараты подключены, были установлены школьные доски и стенды для материалов расследования. Для трех визитеров в зал занесли внушительных размеров письменные столы с полным, даже избыточным набором канцелярских принадлежностей. Стол для проведения совещаний был достаточно велик, чтобы за ним могли усесться шестеро. Кроме того, сюда же доставили кое-что из старенькой аудио – и видеоаппаратуры и компьютер пятилетнего возраста, второпях позаимствованный в соседнем офисе. Зато кофеварка была новехонькая.

Миранда не сочла нужным извиниться за скудность снаряжения своего департамента, так как доктор Эдвардс привезла с собой все, что ей требовалось, а Бишоп и Харт прибыли, вооруженные самыми последними моделями портативных компьютеров, из чего она заключила, что они ожидали столкнуться с дефицитом современной техники в городе, обозначенном только на крупномасштабной карте. А если им это не понравится, пусть держат свое недовольство при себе. Она снабдила их всеми распечатками, касающимися заведенных дел, и оставила молодого, охваченного благоговейным трепетом перед столь важными персонами, как агенты ФБР, помощника шерифа обслуживать их и быть на подхвате. Сама же она уединилась в своем кабинете.

Оттуда Миранда первым делом позвонила в морг и переговорила с доктором Эдвардс. Та сообщила, что вскрытие трупа Линет Грейнджер идет полным ходом.

– Кстати, я проштудировала отчет доктора Шеппарда о вскрытии трупа Керри Ингрэм и не считаю нужным проводить эксгумацию тела.

Керри была единственной жертвой, чье тело выдали родственникам для погребения, и Миранда была искренне благодарна Эдвардс за столь гуманное решение. Оно избавляло Миранду от тягостной обязанности вновь навещать охваченную горем семью и просить извлечь тело их девочки из могилы.

– Доктор Шеппард проделал все основательно, – отозвалась о его работе Эдвардс с присущей ей доброжелательностью. – Он позаботился сохранить в порядке и представить мне все слайды и образцы тканей, так что нет необходимости перепроверять его выводы.

Трубка донесла до Миранды смущенный голос доктора Шеппарда где-то на заднем плане, протестующего против «слишком завышенной оценки его скромных достижений».

Этот обмен любезностями, случайно подслушанный, Миранда восприняла с облегчением. Не то чтобы она ожидала от доктора Шеппарда каких-либо резких высказываний, продиктованных уязвленной гордостью – ведь он сам настаивал на приглашении более опытных экспертов, – но все же никогда не знаешь, как поведут себя в отношении друг друга, столкнувшись в работе, два профессионала, особенно два врача. Обычно врачи очень ревностно оберегают свой авторитет.

– Спасибо, доктор, – от души поблагодарила Миранда великодушную женщину. – Если вам что-то понадобится, звоните мне прямо сюда, в кабинет.

– Обязательно, шериф, спасибо. Письменный отчет я подготовлю к концу дня.

Миранда повесила трубку и занялась изучением посланий; которых уже с утра накопилась целая стопка. Некоторое время она посвятила ответам на них, звоня по телефону и успокаивая, как могла, встревоженных горожан, которые когда-то избрали ее своим шерифом. Только очень невелик был набор ее аргументов.

К одиннадцати утра Миранда была уже не в состоянии слушать в трубке испуганные выкрики, требования запретить подросткам вообще появляться на улице, вызвать в город подразделение национальной гвардии и сменить весь состав местной полиции.

Когда ей удавалось вставить слово, она заверяла, что убийца будет непременно пойман. Она в это твердо верила.

Но Миранда никому не говорила, хотя была убеждена в этом, что прежде, чем на убийцу наденут наручники, еще не один подросток расстанется с жизнью. Если она не отыщет способ, как обмануть судьбу…

Такое было возможно. В конце концов, однажды ей это удалось.

Оставив раскаленный от звонков телефон, она сбежала от них в тишину конференц-зала.

Бишоп и Харт занимались делом всерьез. Большой стол был завален раскрытыми папками, страницы блокнотов заполнялись пометками. Их портативные компьютеры работали бесшумно, зато арендованный им в помощь компьютерный ветеран гудел за троих, а еще более древний принтер вовсю трудился в своем углу, исправно распечатывая нужные бумаги.

Стенд для бюллетеней был разделен на три части – по числу жертв. И туда уже прикрепили фотоснимки мест преступлений, тел убитых, копии протоколов и отчетов о вскрытии. Агент Харт чертил на школьной доске схему, надписывая печатными буквами имена и возраст жертв, когда и где их видели в последний раз и когда и где их тела были обнаружены.

За его работой наблюдал Бишоп, взгромоздившийся на стол для заседаний, найдя там себе место среди папок с документами. Вместо приветствия он обратился к Миранде со словами:

– Ты, конечно, обратила внимание на временную связь?

Миранда вовсе не была польщена тем, что он не сомневался в ее способности заметить очевидное.

– Ты имеешь в виду то, что исчезновения разделяют почти равные интервалы в два месяца? Ну, и каково твое мнение насчет этих промежутков?

– Я не хотел бы выдвигать версию прежде, чем мы прощупаем все возможные связи между жертвами и начнем работу над психологическим портретом убийцы, – уклончиво ответил Бишоп.

Это было разумно. Миранда ожидала, что он так и скажет. Все же она сочла нужным поделиться и своими соображениями:

– По всей видимости, он с каждым разом все больше торопился.

Бишоп заглянул в лежащую перед ним папку.

– Ваш медэксперт утверждает, что Рамсей был убит чуть ли не через шесть недель после исчезновения, Ингрэм – меньше чем через четыре недели. А так как Линет Грейнджер пропала всего несколько дней назад, то, значит, ее убили почти сразу. Убийца продержал ее у себя лишь считанные часы.

Миранде стало не по себе от этих выкладок, но она не могла не согласиться с ними.

Тони Харт отступил на шаг, обозревая вычерченную им схему, и развил мысль шефа:

– Нам следует принять к сведению несколько возможных вариантов. Убийца мог изменить свое расписание по причинам, важным для него и для его ритуала. Он мог обнаружить, захватив девушку, что она каким-то образом не отвечает его запросам, и расправиться с ней со злости. Быстрая расправа могла быть также частью обновленного ритуала. Или в Линет Грейнджер было какое-то отличие от прочих жертв, что вынудило убийцу поступить с ней по-другому.

И это тоже показалось Миранде вполне логичным.

– Итак, мы не знаем, есть ли у нас в запасе два месяца до исчезновения следующего подростка, – сделала она неутешительный вывод.

Харт утвердительно кивнул.

– Если вас интересует мое мнение, то я считаю, что он может осуществить похищение хоть сегодня, хоть завтра. Затем опять уйти на дно и выжидать два месяца или, возможно, дольше или стронуться с места и поискать себе новые «охотничьи угодья». То есть пока, за отсутствием какой-либо информации о нем, мы не в силах что-нибудь предугадать.

Миранда, пользуясь случаем, что разговор ее с агентами ФБР на этот раз ведется без свидетелей, спросила:

– Вы до чего-нибудь додумались за ночь после того, как мы расстались?

Она обращалась к Харту, но ответил за него Бишоп:

– Тони предполагает, что убийца знал девушку, причем довольно хорошо. Он сожалел о том, что так поступает, даже сокрушался.

Миранда посмотрела на Харта с искренним интересом.

– Значит, у вас двойная специализация? Вы еще улавливаете эмоциональные волны?

Харт ответил уклончиво:

– Такое определение тоже вполне подходит.

– А как насчет доктора Эдвардс? – поинтересовалась Миранда. – Чем, кроме медицины, занимается она?

– У нее сходная с моей побочная специализация. Только она извлекает крупицы информации, оперируя скорее не ощущениями, а неопровержимыми фактами. Она настроена на прием колебаний физической энергии, я думаю, вы так бы это назвали. Наши способности дополняют друг друга, сливаясь воедино под руководством опытного эксперта высшей категории.

Здесь Харт слегка улыбнулся, скосив глаз на Бишопа.

– Я понимаю. И как, уловила доктор Эдвардс какие-нибудь физические волны, обследуя колодец вчера вечером?

– Нет, к сожалению. Ничего, о чем бы стоило говорить. Шарон считает, что преступник пробыл там лишь короткое время, столько, сколько потребовалось, чтобы сбросить тело. Я с ней согласен. – Теперь Харт в свою очередь посмотрел на шерифа с интересом. – Должен признаться, что приятно иметь дело с представителями местной власти, в угоду которым не нужно подыскивать какие-то приемлемые для них объяснения того, как мы получаем ту или иную информацию.

– Если вы пользуетесь нетрадиционными методами, – сказала Миранда, – то обязательно столкнетесь с недоверием и подозрительностью.

– Но не с вашей стороны, – убежденно произнес Харт.

– Нет, не с моей, но… – Миранда одарила его улыбкой. – Не пытайтесь дурачить меня, говоря, что не знаете, почему я отношусь к вашим методам серьезно.

– Потому что вы сами способны принимать физические и эмоциональные волны и у вас это отлично получается.

– Однако это не самая сильная масть из тех, что у меня на руках. Бишоп определил бы эту мою способность как вспомогательную. – Миранда по-прежнему не сводила глаз с Харта, а присутствие Бишопа игнорировала. – Вроде его «паучьего чутья», только в меньшей концентрации.

– А что же у вас стоит на первом месте?

– Когда-то в прошлом это было ясновидение. Но я покончила с ним давным-давно, сожгла все карты, как завязавшая со своим ремеслом гадалка. – Едва заметная усмешка мелькнула на губах Миранды. – Но я вижу… изредка. И все чаще непрошеные видения появляются в последние дни.

Карие, как у спаниеля, по-собачьи безмятежные глаза Харта расширились в восторженном изумлении.

– Бог мой! Три разных дара у одного человека. Разве такое бывает? – Он вопросительно взглянул на Бишопа.

– Четыре, – сказал Бишоп. – Кроме настройки на волну и приема, кроме ясновидения и способности создавать блокирующий щит, шериф Найт еще и телепат. По нашей шкале – примерно восьмого уровня.

– Ого! – пораженно воскликнул Харт.

Бесцеремонность Бишопа, его откровенность не очень пришлись по душе Миранде, но ей оставалось только пенять на себя – ведь она сама завела этот разговор. Странное чувство вызвало у нее такое открытое обсуждение того, что старательно умалчивалось на протяжении целых восьми лет. Ей не хотелось признаться даже мысленно, что какое-то удовольствие она все же получила от общения с людьми, которые ее понимали и приняли в свою среду. Естественное любопытство подтолкнуло ее спросить:

– Восьмой уровень? Что это за чертова шкала?

Харт смущенно молчал, поэтому ей пришлось наконец-то обратить свой взор на Бишопа. В его глазах, как всегда, ничего нельзя было прочитать.

– Эту шкалу мы разработали в Куантико, когда создавали нашу группу несколько лет назад, – сухо пояснил он.

– Раз вы на особом положении в особом учреждении и работаете по особой программе, то вам приходится взвешивать, измерять и оценивать все паранормальное, что попадается под руку? – произнесла Миранда, стараясь скрыть иронию.

– Примерно так.

Она поняла, что Бишоп не ответит ей конкретно, пока она не задаст конкретного вопроса, и это вызвало у нее раздражение.

– О'кей. Наживку я заглотнула, теперь уже ничего не поделаешь. Открой секрет: сколько делений в вашей шкале?

– Двенадцать.

– У тебя, конечно, двенадцатый уровень.

Бишоп отрицательно покачал головой:

– При приближении к двенадцатому уровню возникают затруднения психологического порядка. В телепатии я достиг примерно десятой отметки.

– А как насчет «паучьего чутья»? На каком оно уровне?

– На шестом, вероятно. Это в хорошие дни.

– Мы с Шарон начали с третьего уровня, – не без гордости сообщил Харт. – И в перспективе надеемся улучшить показатели. Впрочем, никто в группе не поднялся пока выше пятого, кроме Бишопа. И только один из наших агентов обладает дополнительным даром, хотя в полной мере признать его нельзя. Впервые мне повстречался человек, обладающий такими уникальными способностями. Честно говоря, я даже не слышал, что такие люди вообще существуют.

– Кстати, за моей спиной целая вереница предков с набором таких способностей, и я долго ждала своей очереди появиться на свет.

– Какого дьявола, осмелюсь спросить, вы похоронили себя на этом тихом кладбище, а не играете под вторым номером в нашей команде? – вырвалось у Харта, охваченного неподдельным энтузиазмом. Впрочем, он тут же бросил взгляд на Бишопа, как бы извиняясь за свою бесцеремонность.

– Тони, – произнес Бишоп на удивление кротко, – мне кажется, наша кофеварка опустела. Почему бы тебе не налить в нее воды?

– Прости, босс, но тебе незачем возлагать на меня домашнее хозяйство лишь для того, чтобы удалить отсюда. Я все-таки телепат и способен уловить и более тонкий намек, чем этот.

Харт схватил кофеварку, почти бегом устремился к выходу и с демонстративной тщательностью прикрыл за собой дверь.

Миранда не могла разобраться, какое чувство доминировало в той сумятице, которую породил в ее душе только что закончившийся разговор, – смущение от того, что ее тайна перестала быть тайной, или ярость, направленная исключительно на Бишопа, который имел бесстыдство обсуждать ее личные проблемы, по крайней мере, с одним из членов своей группы.

– Я сожалею, Миранда.

– О чем? – Ей стоило больших усилий не отвести взгляд в сторону и казаться полностью владеющей собой. – О том, что ты рассказал обо мне своим агентам? Разве я должна была ожидать от тебя чего-то иного?

– Надеюсь, что так. То, о чем ты думаешь, – того не было.

– Не было? Неужели?

– Миранда! Они же телепаты. И как бы я ни старался, я не могу создать непроницаемое защитное поле, даже вокруг собственного мозга. Только ты на такое способна.

Она была рада хотя бы тому, что ее щит пока выдерживает натиск, что Бишоп не имеет четкого представления о ее мыслях и эмоциях. Но заговорила она совсем о другом:

– Очевидно, это была целиком твоя идея – организовать подобное подразделение. Для вашего прославленного бюро это больно нетипично.

Миранда позволила себе чуть-чуть приоткрыть шлюз, чтобы ирония выплеснулась на него. Реакция Бишопа была такой, что в первые секунды она опешила, но в конце концов он взял себя в руки, и ответ его прозвучал спокойно:

– Вначале наше руководство противилось, причем отчаянно, но лишь до тех пор, пока не было доказано, что неординарные методы работы вкупе с паранормальными способностями дают ощутимые результаты.

– И кто это доказал? Ты?

– В конечном счете да, я.

– Как?

Он вздохнул, вспоминая:

– Я выследил Розмонтского Мясника.

Миранда медленно приподнялась со стула, глядя на Бишопа в упор.

– Что?.. – прошептала она.

– Льюиса Харрисона. Я взял его. Шесть с половиной лет назад.

Алексу был дан отчасти совет, отчасти приказ не являться в офис в воскресенье. Он почти три недели трудился без отдыха, и Миранда заявила, что подаст в отставку, если Алекс не возьмет себе отгул, желает он этого или нет. Сверхурочная работа – это одно, а доведение себя до нервного истощения – это совсем другое, и никакой серийный убийца не заслуживает того, чтобы ради его поимки жертвовали своим здоровьем.

Алекс ненавидел выходные дни. В нем отсутствовала спортивная жилка, и охота заодно с рыбалкой не привлекали его, так же, как и гольф. Он получал удовольствие от спортивных зрелищ по телевизору только в сезон, когда транслировали бейсбол. Он пробегал положенные мили и делал зарядку, чтобы поддерживать форму, но нельзя же заниматься этим весь день напролет. Оставался еще дом. Он был слишком велик и уныло пуст. Алекс знал, что ему следует избавиться от него. Но Джанет любила этот дом, обставляла и украшала его с трогательной до слез заботливостью, и спустя год после ее кончины он все еще не мог смириться с мыслью, что кто-то чужой поселится в доме Джанет.

Но жить одному в доме было для него тяжким испытанием, и хотя он, в конце концов преодолев бессонницу и тоску, приучил себя спать здесь, но днем проводил время большей частью вне его стен.

К сожалению, воскресенья в Гладстоуне были наискучнейшими днями недели, а те, кто был равнодушен к церкви и не посещал воскресную службу, лишались единственного развлечения.

Все-таки он подался в город и, поборов искушение заглянуть в участок и узнать, как идут дела, припарковался у книжного магазина и прождал целых сорок пять минут, пока лишь в два часа пополудни, как положено по воскресеньям, Лиз отперла двери и впустила Алекса в заведение.

– Я слышала про Линет, – сказала она.

– Да, бедная девочка. – Алекс разместился у стойки вместо обычного своего столика, так как по случаю воскресенья Лиз обслуживала клиентуру одна.

– И еще я слыхала, что ФБР уже орудует в городе.

– Да. Три специалиста, во всяком случае, уже здесь. – Он улыбнулся. – Твой темный человек с отметиной на лице среди них. И Рэнди знакома с ним.

Алекс вспомнил, что Лиз говорила о роке, нависшем над этим человеком, и улыбка его померкла.

– Ты, надеюсь, не считаешь по-прежнему…

Лиз в задумчивости прикусила нижнюю губу.

– Сегодня утром в расположении чаинок было меньше определенности, но я уверена, Алекс, что смысл был тот же. А Рэнди он… нравится?

Алекс некоторое время обдумывал ответ.

– Честно говоря, я только заметил, что она к нему неравнодушна. В буквальном смысле этого слова. А нравится ли он ей или нет, положительно или отрицательно ли она к нему относится, я сказать не берусь.

– Может, мне следует поговорить с ней о том, что я видела? нерешительно высказала Лиз пришедшую ей в голову мысль. – Она надо мной никогда не подшучивала. Правда, и гадать ей не позволяла. Но…

– Только не сейчас, Лиз. Ей на тарелку положили столько всего, что неизвестно, в силах ли она все это скушать, и незачем добавлять туда еще то, что, возможно, и не случится.

– Я знаю, год этот будет необычным, новое тысячелетие и все прочее, но мне очень не по душе все эти нехорошие знамения.

– Опять собаки выли ночью?

Прежде чем она успела ответить, Джастин Марш ворвался в помещение. Его худенькая, миниатюрная супруга Селена семенила ножками за ним по пятам, не отставая, подобно безгласной тени.

– Элизабет, я неоднократно просил тебя не заниматься бизнесом в воскресные дни, – провозгласил он, будто с амвона.

Алекс вздохнул:

– Джастин, почему ты пристаешь к Лиз? Половина лавок и все кафе и рестораны открыты после церковной службы. Привет, Селена, – добавил он.

– Привет. – Женщина робко улыбнулась, прижимая к себе обеими руками Библию, словно боясь, что может лишиться ее в любой момент.

Когда-то ее считали хорошенькой, но тридцать лет замужества и служения такому божеству, как Джастин Марш, превратили ее в изношенную вещь, годную только на выброс. Она редко появлялась где-нибудь без него, и Алекс не помнил, чтобы она произнесла что-нибудь, кроме «привет» и «пока», а еще «хвала господу» и «аминь», соответственно паузам в его пламенных проповедях.

– Кстати, – продолжил Алекс, – разве ты сам не торговал автомобильным старьем по воскресеньям до того, как продал свою лавочку и ушел на покой?

– Нечего указывать мне на мои ошибки. Я искупаю их служением делу господню, – с набожным видом заявил Марш. – И теперь господь препоручил мне направлять заблудших овец из его стада на путь истинный.

Алекса самого потянуло произнести «аминь» по окончании такой тирады. Ораторскому мастерству он всегда отдавал должное в любых его проявлениях. Помрачнев, Лиз сказала:

– Могу я поднести вам по чашечке кофе, Джастин и Селена, в качестве угощения, не имеющего отношения к бизнесу?

Марш оперся на стойку и принялся сверлить ее взглядом.

– Элизабет, ты уже ступила одной ногой на праведный путь, и я не дам тебе сойти с него и снова окунуться во зло. Такая хорошая женщина, как ты, достойна занять почетное место в обители господа нашего.

В обычной обстановке Алекс спокойно относился к выходкам Джастина, но воспоминания о бедной маленькой Линет и ее изуродованном теле были еще свежи, и он чуть ли не рявкнул на доморощенного проповедника:

– Если ты, Джастин, такой знаток зла и выкорчевываешь его повсеместно, то начни с убийцы. Это будет более угодно богу, чем запрещение Лиз поить нас кофе и продавать книжки по воскресеньям.

Джастин густо покраснел и стал похож на переспевший помидор. Он издал какой-то придушенный звук и устремился прочь. Селена, хорошо изучившая повадки мужа, проворно отскочила, освобождая ему дорогу, а затем покорно последовала за ним.

– Не нравится мне этот человек, – сказал Алекс.

– Но тебе не следовало разговаривать с Джастином в таком тоне, – упрекнула его Лиз. – Ты же знаешь, он прямиком направился к мэру.

– О, об этом не беспокойся. Нашему мэру сейчас не до того, что кто-то пощипал Джастину Маршу перышки.

Шарон Эдвардс стянула с рук резиновые перчатки и сказала, обращаясь к коллеге:

– У меня нет больше вопросов.

Доктор Шеппард немного удивился:

– То есть как? Я не очень понял…

– Остались только те вопросы, которые мы зададим этому психу, после того как его поймаем. А в данное время, если вы возьметесь разложить по местам все слайды и образцы, я начну писать отчет для шерифа.

– Шесть с половиной лет назад, – ошеломленно повторила Миранда. – Но ведь в новостях ничего не было.

– В национальных новостях – нет. По совпадению, в ту же неделю арестовали более знаменитого монстра, массового убийцу из Техаса, и он завладел всеми общенациональными каналами.

– Я следила за полицейской информацией, – возразила Миранда. – Как только я вступила здесь в должность и получила к ней доступ, я каждый месяц проверяла, пойман ли Харрисон.

– Могу только посочувствовать, – сказал Бишоп.

Где-то в недрах бюро возникла идея, что у Харрисона был подражатель-соперник, что один человек не мог совершить все то, что он брал на себя. Было принято решение не закрывать дело и оставить Мясника в списке гуляющих на свободе в расчете на то, что аналогичные преступления подтвердят эту версию.

– Но как они могли поступить так, если только… – Она медленно опустилась обратно на стул. – Он мертв?

Бишоп кивнул.

– Ты?

– Да.

В какой-то степени странно было, что смерть Харрисона не так уж и потрясла ее. Слишком долго он был частью ее жизни, постоянной угрозой, чудовищем, спрятавшимся в шкафу и готовым выйти оттуда на охоту с наступлением темноты.

Миранда сомневалась, была ли хоть одна ночь на протяжении восьми лет, когда она не думала о нем, выключая лампу возле кровати и погружая спальню во мрак. Что касается Бонни, то несчастная девочка до сих пор мучается от жутких ночных кошмаров. Не так часто в последнее время, но пережитые ужасы наверняка ею не забыты.

Миранда не могла не подумать о том, что ее жизнь была бы иной, если бы она знала, что Льюис Харрисон уже никогда не вернется и не отберет у нее опять что-нибудь очень ей дорогое.

А сейчас мало что могло уже измениться.

– Я хотел сообщить тебе. Я разыскивал тебя, Миранда.

– Я не хотела, чтобы меня нашли, – тихо сказала она.

– Для меня это очень скоро стало очевидным. Даже ФБР с его возможностями не способно засечь телепатку, если она сама предпочитает скрываться.

Миранда не стала объяснять ему, как ей удалось начать совсем новую жизнь, какие методы она тогда применила, хотя знала, что Бишопа гложет любопытство. Даже при том, что угроза, исходящая от Харрисона, перестала существовать, ей все равно хотелось держать в секрете то, что могло пригодиться когда-нибудь снова. Если, конечно, она останется в живых в ближайшие недели. Какие цели преследует Бишоп в данный момент? Убедить ее сбросить доспехи, открыться ему, чтобы он мог воспользоваться ее способностями в выслеживании очередного маньяка? Убедить, что никто не угрожает ни ей, ни Бонни и нет причин оберегать себя и сестру? Убедит ли он ее?

Мрачное, ледяное чувство вдруг пронзило ее. Ведь Бишоп как раз тот человек, которого не остановят никакие жертвы, если дело касается его работы и достижения поставленной цели. Боже, ей это было слишком хорошо известно.

Прибегнет ли он ко лжи, чтобы убедить ее?

Даже при том, что Бишоп никак не мог читать ее мысли, в выражении его лица произошла заметная перемена, как будто он все-таки угадал, о чем она думает.

– Я не лгу, – сказал он невозмутимо.

– Ты должен простить меня, если я не поверю ни единому твоему слову, – произнесла Миранда с усмешкой.

Он собрался было протестовать, но ограничился фразой, произнесенной тем же ровным тоном:

– Я добьюсь для тебя доступа к закрытым материалам, касающимся Харрисона.

– Сделай это, – кивнула Миранда.