Текст книги "Самый одинокий полярный мишка"

Представление публике аморфной проблемы с двусмысленными последствиями, которые трудно увидеть и понять, не вдохновит ее. Покажите им малыша белого медведя, который и так уже много чего пережил, и напомните, что такие же медведи страдают в дикой природе, и, возможно, люди начнут действовать. Длинные очереди посетителей тоже не помешают – зоопарк с радостью расскажет вам, сколько каких доходов идет на проекты по охране окружающей среды, но главное здесь – общение с животным. За шесть месяцев, которые Нора провела на публике в Огайо, она создала связь с более чем четвертью миллиона человек, посещавших ее в Полярном крае.

Но этого недостаточно.

* * *

Далеко на Севере – в настоящем полярном крае – Арктика менялась. В марте 2016 года северный морской лед достиг максимальных размеров, это был тот момент, когда большая часть региона, который должен замерзнуть, уже замерзла. 24 марта эксперты измерили протяженность льда на более пяти с половиной миллионах квадратных миль – от юга Уэльса на западном побережье Аляски до Чукотского моря, покрывающего весь Северный Ледовитый океан и простирающегося вокруг островов Канадского Арктического архипелага. Это много льда по всем меркам, кроме одной. К тому моменту это был самый низкий показатель протяженности льда Северного Ледовитого океана с начала фиксации данных со спутника – на семь процентов меньше, чем средний показатель последних тридцати лет. На пять тысяч квадратных миль меньше, если сравнивать с последними низкими показателями, полученными всего год назад.

Арктические температуры были выше среднего с декабря по февраль, а в марте все стало только хуже. Ветра с юга способствовали движению льда с северного побережья России, а теплая вода из Атлантики, попавшая через Норвежское море, буквально поглощала лед сверху и снизу. Первые две недели марта температура на Северном полюсе была на 11 °F выше нормы.

Посыпался каскад плохих новостей о влиянии изменения климата. Всего за несколько недель до того, как Нора встретилась с публикой, администрация Обамы выпустила отчет на трехстах страницах о влиянии изменения климата на здоровье. Сезон аллергий, скорее всего, будет начинаться раньше, как и сезон болезни Лайма, поскольку теплая погода позволит клещам распространяться. Тысячи американцев, а скорее всего, и десятки тысяч будут умирать преждевременно каждое лето из-за усиления частоты и длительности периодов аномальной жары. Избыточные осадки из-за сильных и частых дождей будут повышать температуру воды, что поспособствует росту токсичных водорослей, который дополнительно стимулируется удобрениями, смытыми в воду мощными бурями. Это повлияет на всех, говорилось в отчете, но не в одинаковой степени. Женщины, бедные, коренные жители, меньшинства, иммигранты и пожилые люди пострадают прежде всего. Те, кто больше всего виновен в появлении проблемы – руководство компаний, все еще использующих мировые ресурсы, даже зная, какие ужасы творят, – смогут купить себе безопасность, по крайней мере в ближайшее время.

Но осознание людьми проблем окружающей среды продвинулось далеко вперед с тех пор, как Джеймс Хансен выступил перед Конгрессом в тот жаркий день 1988 года.

Межправительственная комиссия по изменению климата была создана в ООН после выступления Хансена и выпустила свой первый отчет в 1990 году. Последующие отчеты поступали каждые пять или шесть лет. Цель комиссии – не проводить собственные исследования, а синтезировать то, что было известно о климатологии, чтобы повлиять на решения людей у власти.

Первый отчет Комиссии в целом отражал то, что Хансен сказал Конгрессу, но был более аргументированным. Он сделал возможным международное соглашение Конференции ООН по окружающей среде и развитию, известной как Саммит Земли в Рио-де-Жанейро 1992 года. Каждая подписавшая его страна обещала снизить выбросы парниковых газов. В соглашении также был изложен план ежегодных встреч для оценки прогресса. Этот договор не носил обременительный характер – ни одна страна не была обязана что-то делать, – но, учитывая, что сто семьдесят семь мировых лидеров подписали это соглашение – это было самое широкое признание масштаба проблемы, с которой столкнулся мир.

Со времен Жана-Пьера Перродена и Луи Агассиса наука о климате подвергалась давлению, в основном в форме здорового научного скептицизма. Но в конце 1980-х годов начало формироваться сопротивление иного рода. Коалиция по вопросам общемирового климата – некоммерческая организация, в которую входили более сорока корпораций и торговых ассоциаций, включая Shell, Chevron, Chrysler и American Petroleum Institute – была одной из первых, кто попытался опровергнуть выводы исследователей климата. Имея армию лоббистов и экспертов по связям с общественностью, сундуки, полные денег, заработанные на ископаемом топливе, и стратегию, взятую у «Большого табака»[7]7
  Big Tobacco – название, используемое для обозначения крупнейших мировых компаний табачной промышленности. В пятерку крупнейших табачных компаний входят Philip Morris International, Altria, British American Tobacco, Imperial Brands и Japan Tobacco International.


[Закрыть], работники Коалиции пытались вынудить своих собственных ученых, участвующих в Межправительственной комиссии по изменению климата, преуменьшать угрозу изменения климата. Их лоббисты встречались с учеными из ООН и пытались внедрить мнение индустрии в официальные отчеты. Коалиция писала, что «роль парниковых газов в изменении климата не до конца понятна», даже если их собственные исследователи утверждали совершенно иное во внутренних документах, говоря, что наука об изменении климата «уже существует и нельзя ее отрицать».

Кампания против регулирования выбросов углерода не была направлена на то, чтобы призвать кого-то на свою сторону. Этого и не требовалось. Таким группам, как Коалиция по общемировому климату, нужно было только посеять сомнения, чтобы люди не предпринимали значительных действий. По большей части их гамбит сработал.

После договоренностей на Саммите Земли интернациональное сообщество, включая президента Билла Клинтона, подписало Киотский протокол в 1997 году, но возглавляемый республиканцами сенат позаботился о том, чтобы он не попал на голосование, и последователь Клинтона, президент Джордж У. Буш, отказался от него, по крайней мере частично, из-за лоббирования Коалиции. В то же время комиссия ООН выпускала отчет за отчетом, показывая ужасную картину будущего, ждущего нас, если парниковые выбросы не будут контролироваться. Влияние Коалиции вскоре уменьшится, когда многие из крупных корпораций уйдут из группы, но нанесенный вред неисчерпаем, и пробел, который они оставили в области отрицания изменения климата, быстро заполнился другими организациями с хорошим финансированием.

К тому времени как ООН выпустила четвертый отчет о климате в 2007 году, стало ясно, что не все части Земли переживают потепление с одинаковой скоростью. Согласно отчету, за предыдущий век Арктика потеплела в два раза быстрее, чем остальная планета, и некоторые предсказывали, что к концу XXI века летом на дальнем Севере почти не будет льда. Осенью 2012 года в Арктике наблюдалась самая маленькая площадь морского льда за всю историю наблюдений. Показатели минимальной протяженности, возможно, важнее максимальной, потому что лед, переживший лето, становится многолетним льдом – менее соленым, а следовательно более прочным, чем однолетний лед. Но главное слово здесь «сохранение», и минимальная протяженность ледяного покрова в 2012 году была на двести девяносто три тысячи квадратных миль меньше среднестатистических данных периода с 1979 по 2000 год. Количество льда в Арктике так мало, что не хватило бы, чтобы покрыть территорию Индии.

* * *

Все лето 2016 года Нора продолжила расти и развиваться. Примерно через две недели после встречи с публикой она впервые полностью погрузилась в воду. Чуть более недели спустя медвежонок регулярно нырял на три-четыре фута и поймал первую добычу – одну из рыб, живущих в ее бассейне. К концу лета она ныряла до дна бассейна на глубину двадцати футов. Нора привыкла видеть других медведей на расстоянии и даже встречалась с ними через экраны в тяжелых стальных дверях, вне поля зрения публики.

Но Нора так и не воссоединится с мамой Авророй. Как бы ей ни нужно было общение с другими медведями, и как бы зоопарк ее ни обожал – не было смысла, да и возможности, оставить ее у себя. Весной смотрители заметили, как отец Норы Нанук спаривался с Авророй и другой самкой. Если бы они забеременели, то родили бы в ноябре или декабре. Зоопарку нужно было освободить место для потенциальных медвежат, а Нора как раз занимала необходимое пространство.

Ассоциация зоопарков и аквариумов – организация, которая давала рекомендации по размещению медведей, и ответственные исполнители Плана по выживанию видов в рамках данного проекта просмотрели все зоопарки страны, способные приютить у себя малышку. Им нужен был зоопарк, у которого не только было бы место для растущего медвежонка, но который также мог бы предоставить ему общество других медведей. Казалось, что Нора – идеальный друг для Тасул – медведицы постарше, которая жила в зоопарке Орегона в Портленде.

В конце лета Николь Никассио-Хиски, одна из смотрителей Тасул, приехала из Портленда в Колумбус, чтобы встретиться с Норой и ее мамами. Это был День труда, последний день Норы перед публикой. Мамы Норы вышли, одетые в одинаковые пижамы, разрисованные белыми медведями. В воздухе чувствовался дух праздника, как на вечеринке в честь выпускника, отправляющегося в колледж. На скале во дворе один из смотрителей нарисовал мелом «Нора, конский каштан навсегда»[8]8
  Buckeye – прозвище штата Огайо, «Штат конского каштана».


[Закрыть] – намек на талисман Университета штата Огайо, расположенного в Колумбусе. Никассио-Хиски помогла наполнить двор игрушками, а другие сотрудники украсили его вымпелами и табличками «Bon Voyage!». К тому времени уже многим фанатам Норы казалось, что они хорошо с ней знакомы. Они видели, как она росла. В ее последний день в зоопарк пришли почти семь тысяч человек. Пока Никассио-Хиски гуляла по Полярному краю, группа волонтеров собралась вокруг нее, уставившись на логотип зоопарка Орегона на ее кофте. Они закидали ее обвинениями и вопросами, иногда в шутку, иногда нет.

– Так это вы забираете Нору?

Мамы, которые большую часть своей жизни в этом году посвятили заботе о Норе – все дни рождения и праздники, марафоны смен в палате интенсивной терапии – всегда знали, что им придется в конце концов с ней расстаться, но от этого легче не становилось.

Всего через несколько дней после того, как Нора попрощалась с публикой, Шэннон Морарити стояла на взлетно-посадочной полосе Международного аэропорта Индианаполиса перед грузовым самолетом fedex. Нора принюхивалась к незнакомым запахам аэропорта из ящика для перевозки рядом с ангаром. Ее взвесили, зарегистрировали и дали слабое снотворное. Морарити и другая смотрительница по очереди попрощались с ней, испытывая и грусть, и оптимизм. Они сделали практически невозможное. Десятимесячный медвежонок, столкнувшийся с угрозой смерти, начинал новую жизнь.

– Мы любим тебя, – сказала Морарити Норе через металлические прутья. – У тебя столько всего впереди, и мы рады за тебя.

Другая смотрительница стояла рядом и снимала видео на телефон. Они гордились проделанной работой – все пять женщин, которые присматривали за Норой с самого ее рождения. Все сотрудники зоопарка подменяли их, когда им нужно было оставаться с Норой. Если столько людей могли посвятить себя одному белому медвежонку, может, вся планета объединится и спасет остальных представителей ее вида. Куратор и ветеринар зашли в самолет, чтобы сопровождать молодую медведицу в полете. Морарити смотрела, как закрывается дверь. Когда самолет поднялся в небо, Нора низко и раскатисто зарычала.

Глава 9
Тасул

В 2016 году, в свои тридцать один, Тасул была не самым старым медведем в истории – самый старый дожил до сорока двух, – но в то время она была одной из самых старших. Тасул только что потеряла своего брата-близнеца Конрада. Они были очень близки – иногда спали бок о бок, и когда Тасул хотела поиграть, она толкала брата головой или кидала в него мячик своей огромной лапой. Чуть ранее в этом году смотрители узнали, что у Конрада неоперируемая опухоль. Его усыпили, и Тасул осталась единственным белым медведем зоопарка.

Стоит сказать, что людям уже давно стало известно, что медведи способны к обучению. У них звездные роли в цирке и шоу с животными, где они выполняют разные трюки – от катания на роликах до балансировки на канате. Часто эти животные подвергались жестоким режимам тренировок и не менее жестокому наказанию, если отказывались выступать. Но дикие медведи тоже способны на невероятные подвиги интеллекта. Они считаются одними из самых умных сухопутных млекопитающих в Северной Америке, и в некоторых случаях они проявляют интеллект уровня приматов. У гризли невероятная память, и часто они годами и даже десятилетиями помнят, где находится источник еды. Они могут различать других представителей их вида на расстоянии до двух тысяч футов и определять их место в сложной социальной иерархии. Изучение малайских медведей, самого маленького вида из Юго-Восточной Азии, показало, что малыши способны копировать выражение мордочек их ровесников – это признак сложной социальной жизни и интеллекта. Медведи в национальных парках проявляют такую изобретательность, что инспекторам постоянно нужно менять дизайн контейнеров, «защищенных от медведей», потому что животные находят новые способы забраться в них.

Из всех восьми видов медведей полярный – единственный настоящий охотник. Технически они всеядные, как и южные кузены, – известно, что они едят ягоды, разоряют гнезда птиц и роются в мусорных баках, но, чтобы удовлетворить потребности в энергии, белым медведям необходимо такое количество жира, которое можно получить, только охотясь на тюленей на открытом льду или доставая ничего не подозревающих ластоногих из продушин. Такой тип охоты требует терпения, и белые медведи иногда днями остаются у продушин, ожидая, когда тюлень поднимется на поверхность, чтобы подышать. Тут необходима и хитрость. Годами ходили слухи о том, что в попытке замаскироваться во время охоты полярные медведи лапами прикрывают носы, единственную небелую часть тела, чтобы слиться со снегом и льдом. Нет свидетельств, что они действительно так делают, их обоняние – самый мощный инструмент, так что нет смысла делать его бесполезным, уж не говоря о трудностях охоты на тюленей на трех лапах. И все-таки то, что в эту мысль можно просто поверить, уже свидетельствует о наличии интеллекта у белого медведя.

Тасул была ярким представителем своего вида и хранила в голове тысячи лет эволюционной адаптации. Ее интеллект, в сочетании с размером и силой, означал, что ее нельзя обманом заставить что-то сделать. Смотритель зоопарка в Портленде Николь Никассио-Хиски уже много знала о животных, прежде чем встретилась с Тасул. Она работала с Кейко, косаткой, ставшей знаменитой благодаря фильму «Освободите Вилли», еще будучи специалистом по морским млекопитающим в Орегонском прибрежном аквариуме. Потом Никассио-Хиски направилась на север заботиться о тюленях и морских львах в Центре морской жизни Аляски на полуострове Кенай. Она приехала в зоопарк Орегона в 2001 году и на протяжении девятнадцати лет работала с тиграми, выдрами и малайскими медведями. Она написала в соавторстве книгу о поведении животных и о том, как контролировать деструктивное поведение домашних питомцев, обогащая их жизнь, чтобы они не скучали. В зоопарке у нее не было любимчиков, но работа с двумя самыми популярными его жителями – белыми медведями Конрадом и Тасул – приносила ей больше всего удовлетворения.

Завоевать доверие Тасул было просто. Никассио-Хиски кормила медведицу корюшкой и форелью из рук и нежно разговаривала с ней из-за прутьев. Тасул научилась следовать за смотрителем, которая никогда не заставляла медведя делать то, что ей не хотелось, все происходило на условиях животного. Сложнее всего для Никассио-Хиски было помочь Тасул почувствовать себя комфортно, когда смотрители тянули руки через прутья, чтобы прикоснуться к ней, что они делали только во время тренировок. Сначала это пугало медведицу – полярным медведям не нравится, когда их трогают. Но Тасул научилась терпеть это благодаря поощрению смотрителей. Послушание приносило ей папайю, бананы (шкурку и все остальное) и фруктовый сок. Когда тренеры были особенно щедрыми, она получала шербет. За все эти годы Никассио-Хиски и Тасул научились понимать друг друга: смотрительница могла различать настроение животного по едва заметным сигналам поведения, а медведица определяла, что хочет человек по его движениям, благодаря регулярным тренировкам с поощрениями.

Никассио-Хиски была преисполнена благоговения и поражена, когда впервые взяла Тасул за лапу. Та была размером с ее голову. Женщина была очень польщена, потому что один из самых опасных хищников в мире подпустил ее так близко к себе. Никассио-Хиски помнит день их самого большого успеха, потому что это был ее день рождения: 4 декабря 2011 года. Смотрителю пришлось нелегко. Она только что потеряла своего отца, и горе еще было свежим, но успехи с Тасул придавали ей сил.

Местная компания построила уникальную клетку, которая крепилась к логову. В ней было специальное углубление, куда могла поместиться огромная голова Тасул. Тем утром Никассио-Хиски встала перед клеткой, откуда могла кормить Тасул из рук и следить за ее поведением. Другой смотритель присел сзади, получив доступ к задним лапам Тасул.

Никассио-Хиски заняла медведицу морковкой, а другая смотрительница обрила участок на лапе Тасул и нашла вену. Просто удивительно, что с Тасул было так легко работать.

И тут встала вторая смотрительница.

– О боже, – сказала она. – Мы взяли кровь! Мы взяли кровь!

Вот так впервые медведь позволил взять у него кровь без применения транквилизаторов. Обычно смотрители пытаются не использовать седативные средства на животных в зоопарке. Когда в них целятся из ружья, животные испытывают много стресса, не говоря уж о стреляющих смотрителях, и анестезия может быть опасна сама по себе. Готовность Тасул отдать кровь по своей воле означала, что смотрители смогут брать образцы, когда им нужно, без применения снотворного. Это дало новые возможности и превратило Тасул в знаменитость в маленьком мире исследователей полярных медведей.

* * *

Зоопарк Портленда не всегда был бастионом научных исследований и сохранения природы. Он был основан в конце XIX столетия и был самым старым зоопарком к западу от Миссисипи и, как и многие другие, существовавшие до появления современных понятий о благополучии животных, имел свой список трагедий и актов жестокости.

Все началось с английского фармацевта по имени Ричард Найт. Он забирал животных у путешествующих друзей и держал их в заднем помещении своей аптеки в Портленде, рядом с доками протекающей поблизости реки Вильямет. Свою коллекцию, включающую зеленых волнистых попугаев, обезьян и двух медведей, он держал в пустом помещении рядом с магазином, и вскоре свободного места практически не осталось, так что он начал избавляться от своего самодельного зверинца. Он, в надежде продать медведей, «одного молодого бурого самца и медведицу-гризли», написал мэру Портленда в июне 1888 года, что «у них мягкий характер, о них легко заботиться и недорого, и, так как они привлекут много людей в городской парк, я бы хотел попробовать заключить договор с вами, прежде чем отсылать их в другое место».

Город не был заинтересован в покупке медведей и вместо этого предложил Найту две цирковые клетки и разрешение содержать животных в месте, которое в будущем станет Парком Вашингтона, расположенным в лесистых Западных холмах города. Найт должен был заботиться о медведях, по крайней мере, еще несколько месяцев. Но вскоре он устал кормить их каждый день. Поэтому он предложил мэру отдать гризли даром – неясно, что стало с другим медведем, – и тот согласился. Так в ноябре 1888 года появилось первое подобие зоопарка Орегона.

К 1894 году, всего шесть лет спустя, в зоопарке насчитывалось уже три сотни животных. Примерно в начале следующего века зверинец заполучил своего первого белого медведя. Животное по имени Полар отдали зоопарку после Столетней выставки Льюиса и Кларка. Полара держали в клетке размером со среднестатистическую гостиную, сделанной из блоков цемента и железных прутьев с забором два на четыре метра и мелкой проволочной сеткой, удерживающей посетителей на расстоянии. Ему давали галлон молока и пять фунтов жира печени трески в день, но медведь явно не был счастлив в замкнутом помещении. «Стоя за решеткой в клетке, он глядел на открытое пространство полей снаружи, – писала в то время местная газета, – он беспрестанно качает головой, и кажется, что мечтает о свободе».

Посетив зоопарк, мэр Гарри Лейн испытал отвращение.

«Я считаю, что нет ничего более жестокого, чем содержать диких животных в неволе, как происходит, например, в Городском парке, – рассказывал Лейн «The Oregonian». – Становится дурно от одной только мысли об этом».

Среди жителей города развернулись горячие дебаты, в основном касающиеся благополучия Полара. Гуманное общество Орегона считало, что медведя нужно избавить от страданий и усыпить хлороформом. В редакцию газеты посыпались письма с просьбами к руководству города о переводе медведя в более гостеприимное место. Мэр, не скрывающий своего презрения к зоопарку, поклялся, что никогда не станет финансировать покупку животных, живущих в совершенно другом климате, не соответствующем Портленду. Политики, однако, приходят и уходят. Лейн станет американским сенатором, а Полар доживет свои дни в бетонно-железной клетке в парке. После того как медведь умер в 1915 году, его шкуру выставили в Городской мэрии. Вольер белого медведя снесли, но вы все еще можете увидеть его остатки в Вашингтонском парке – руины одной стены торчат рядом с грязной дорожкой, едва видимой среди зарослей рододендронов и папоротников.

Пройдет еще почти тридцать лет, прежде чем в зоопарке появится новый белый медведь. В 1943 году в Портленде пришвартовалось советское грузовое судно. На его борту находился пятидесятифунтовый медвежонок по имени Мишка. Шерсть его была спутанной и грязной после игры с лебедками и такелажем корабля. Директор зоопарка убедил капитана передать животное ему, и так Мишка попал в главное здание зоопарка, где жил вместе со змеями, кугуарами, обезьянами и по крайней мере одним львом. К 1948 году Мишка уже весил восемь сотен фунтов и однажды вечером перед закрытием зоопарка сломал замок клетки. Первому смотрителю, увидевшему медведя, пришлось спрятаться в подвале. Потом Мишка напал на машину, которая пыталась загнать его обратно в здание. В местной газете напечатали фото директора на лестнице, прячущегося от медведя на двенадцатифутовой клетке. Пожарные использовали шланги и химические огнетушители в безрезультатной попытке заставить Мишку вернуться в вольер. В конце концов не усилия смотрителей или пожарных вынудили огромного медведя зайти обратно в клетку, а голод: его заманили обратно куском конины. Мишка прожил в зоопарке еще одно десятилетие без происшествий, а потом его продали в зоопарк Далласа за полдюжины луговых собачек, черного леопарда и североамериканского какомицли.

В 1959 году зоопарк переехал на свое нынешнее место примерно в миле к юго-западу от парка, где жил Полар. Новая организация была намного лучше предшественника, как для посетителей, так и для животных. Вольер полярного медведя окружали глубокий ров и высокие стены, с которых посетители могли смотреть на животных. В нем было несколько бетонных платформ разной высоты, множество бассейнов и берлог, куда медведи могли спрятаться от публики, если того пожелают. Первыми жители нового и улучшенного зоопарка стали Зеро и Зерекс – близнецы, родившиеся на Аляске в дикой природе рядом с Коцебу, примерно в ста семидесяти пяти милях к северо-востоку от Уэльса.

Через несколько месяцев медведи весом пять сотен фунтов разломали свой новый дом, сорвав четыре крепкие стальные двери. Незакрывающиеся двери делали небезопасной чистку вольера, поэтому строителям пришлось усыпить медведей транквилизаторами, спрятанными в кусках рыбы. Ветеринар зоопарка сказал, что понадобилось столько лекарства, что им можно было усыпить десять бизонов или семьдесят пять человек. Пока проводился ремонт, один из сотрудников зоопарка стоял с ружьем, просто на всякий случай. Зеро и Зерекс оставались одной из главных достопримечательностей зоопарка до своей смерти в 1966 году. Сначала Зеро проглотил резиновый мячик, брошенный в яму посетителем зоопарка. Вскрытие показало, что мячик заблокировал его кишечник. Всего несколько месяцев спустя садовник, подрезая кусты, упал в грот. Зерекс таскал человека по вольеру пятнадцать минут, кусая за ноги, бедра и руки и нанося серьезные повреждения. Смотрители пытались отогнать медведя водой из пожарного шланга, но когда это не сработало, пришлось его застрелить.

Вскоре зоопарк снова обзавелся белым медведем. На следующий год два малыша из русской Арктики были выкуплены у голландского торговца животными за две тысячи двести долларов – примерно по цене дешевой машины того времени. Медведи были подарком двух местных компаний – ESCO CORP и Hyster Co, которые получили право дать животным имена. Самца назвали Эско-Мо, самку – Айс-Тер. Малыши были одного возраста, но не родственниками, и зоопарк надеялся, что они станут парой, которая принесет потомство. В 1973 году Айс-Тер родила близнецов, но один появился на свет мертвым, а другой подхватил пневмонию и умер меньше недели спустя. Медведица родила еще одну пару малышей на следующий год, и все казалось хорошо, пока она заботилась о них в закрытой от публики берлоге. Смотрители записывали все данные о малышах через систему громкой связи, но через месяц берлога затихла. Зайдя в нее неделю спустя, смотрители обнаружили, что Айс-Тер съела детей, что ужасно по человеческим стандартам, но часто встречается в дикой природе. Наконец, в 1978 году, Айс-Тер успешно родила и вырастила одного малыша – самца по имени Чичако, что значит «нежные ножки» на языке чинуки, на котором говорят коренные жители северо-запада побережья Тихого океана. Чичако перевели в зоопарк Хогл в Солт-Лейк-Сити, чтобы освободить место для других малышей. Айс-Тер родит еще троих за последующие годы, и они обретут дом в Сакраменто и Сеуле.

Зоопарк потерял обоих взрослых медведей в 1982 году. Они стали жертвами паразита в испортившемся лососе. Это стало настоящей трагедией, особенно учитывая то, что Айс-Тер снова была беременна, но вместе с тем предоставило зоопарку новые возможности. Времена менялись, и зоопарк Орегона собирался идти в ногу с новыми трендами в части заботы о животных и внедрения современных технологий менеджмента. После смерти Эско-Мо и Айс-Тер зоопарк начал работать над строительством нового вольера для белых медведей, который будет больше походить на естественную среду обитания.

Новый вольер стоимостью два миллиона шестьсот тысяч долларов был открыт в 1986 году. Посетители проходили через длинный пещерообразный туннель, в котором крики возбужденных детей эхом отдавались от искусственных серых каменных стен. Первое, что посетители видели, – это окна во всю стену, через которые можно было наблюдать за подводной жизнью медведей. В вольере площадью более полутора тысяч квадратных метров не было заметных глазу решеток. Он был разделен на две открытых публике площади, соединенные дверью, которую смотрители могли при необходимости закрыть. Была еще одна территория, вдали от взглядов посетителей, которой можно было воспользоваться в том случае, если медведям нужно побыть одним. Пол и стены все еще были сделаны из бетона, но так, чтобы имитировать природу – большой шаг вперед по сравнению с гротами середины века, с их плоскими платформами и бассейнами в форме почки. Это была не настоящая тундра, но здесь росла трава, а по земле разложили большие бревна, чтобы медведи могли играть.

Зоопарк проделал огромный путь от бетонно-железной клетки, против которой воспротивился мэр Гарри Лейн. Когда Тасул и Конрад прибыли в зоопарк в 1986 году, будучи двухлетними близнецами, рожденными в Южной Каролине, для зоопарка это стало поворотным моментом, новой эрой в длинной и немного неприятной истории. Югуан, самка, прибывшая примерно в то же время, прожила в зоопарке до 2008 года, в котором она умерла из-за проблем с почками. Шиверс, самец, приехавший из зоопарка Колумбуса, стал отцом для малыша Тасул, который, однако, умер всего несколько дней спустя, а Шиверса перевели в мексиканский зоопарк в 1998 году. До смерти Конрада они с Тасул были главными достопримечательностями зоопарка на холме. Их долголетие – доказательство заботы Портленда о благополучии животных. Эволюция зоопарка отражала то, что происходило с подобными местами по всему миру. Из плохих заведений, где не заботились о животных, они превратились в институты, сосредоточенные на изучении и защите представителей дикой природы. Сейчас зоопарк Орегона проводит спасательные и реабилитационные программы для многих животных: от черепах до находящихся под угрозой исчезновения бабочек и калифорнийского кондора.

Зоопарк также является ведущим центром по исследованию живущих в неволе полярных медведей.

* * *

Памятное взятие крови у Тасул в 2011 году попало в заголовки газет Портленда. Когда Карин Роуд, биолог, изучающая дикую природу вместе с американской Геологической службой, заметила статью в «The Oregon», то сразу увидела возможность расширить свои исследования. Карин уже работала со слонами и приматами в начале своей карьеры, но большая часть ее исследований касалась медведей, особенно белых. Она многие годы изучала животных на льду у западного побережья Аляски, где папа Норы Нанук стал сиротой.

Она годами следила за медведями в дикой природе с помощью ошейников, но эти устройства обладали только GPS-маяками, передающими Роуд через спутник данные о местоположении медведей. Тогда как она хотела знать об их жизни – что они делали каждый день, а не только о том, где находились в определенные моменты времени. Тасул предоставила ей такой шанс. Роуд и еще один исследователь белых медведей из Американской геологической службы Энтони Пагано надели на Тасул ошейник-сенсор. Он был похож на большой браслет Fitbit, с датчиком активности, способным отследить движения медведя и определить, отдыхает она или ведет активную жизнь. Ученые засняли Тасул с ошейником, отмечая, что она делала и как двигалась, соединяя их записи с данными, полученными с сенсора. Надевая такие же сенсоры на диких медведей, они могли узнать, когда те отдыхают и сколько энергии тратят на передвижение. Возможность каталогизировать и анализировать поведение дикого медведя позволит исследователям изучить, как их поведение меняется, когда морской лед тает, становится тоньше или полностью исчезает.