Текст книги "Туда, где растет амарант"

Глава 13. Салагам вход воспрещен!

Солнце, кажется, в море палит по-особенному. Будто бы злится, что земли здесь нет, одна вода, которую ему вовеки не иссушить. И отыгрывается на кораблях. Например, фрегатах вроде «Отважного». Например, на юнгах, которые уже знают, что шканцы, они же квартердек – это никакие вам не штаны, а верхняя палуба на корме. Священное место. Место капитана Энрике.

На шканцах Кри драила палубу ежедневно, на рассвете, чтобы успеть до того, как капитан Энрике поднимался наверх. Чтобы место, где он проводил чуть ли не все свое время, блестело. И было достойно его выдающейся личности.

Кри даже повязывала голову платком. И то и дело вытирала пот со лба.

В каждой щели – соль. На юте. На баке. На деке.

– Эй, салага!

Кри вздохнула и стиснула зубы. Верзила проходу не давал. А ведь, небось, давеча сам юнгой на четвереньках ползал по палубе.

Босые ноги Верзилы остановились почти под носом. Кри молчала и яростно продолжала натерать доски, уже досуха.

«Салага» – это звучало унизительно. Что бы оно ни значило.

– Урс сказал, ты удачу приносишь. Что ж нас вчера так болтало? – продолжал нарываться Верзила, растопыривая пальцы.

Кри поджала губы. Она здесь иногда начинала сомневаться, что знает, что такое счастье. Какое может быть счастье, когда колени стесаны, на ладонях мозоли, под глазами – синяки от недосыпа, ведь спать на кубрике в гамаке невозможно от чужого храпа, от вони. А вчерашняя болтанка… вспоминать страшно, до сих пор мутит. И Старый сказал, что это вовсе не шторм.

Если бы Кри не знала, что Энрике здесь, если бы не видела бы, заслоняясь рукой от гадкого солнца, его уверенный силуэт на шканцах… она давно составила бы компанию дельфинам. Так думала Кри. И продолжала тереть доски. День за днем.

– Я с тобой разговариваю, салага, – Верзила поднял одну ступню и поставил Кри на спину. От неожиданности она охнула и распласталась. – Ишь ты, – захохотал Верзила, постукивая босой ногой по лопаткам Кристины победно..

– А-а! – возмутилась Кристина и, извиваясь, повернулась на бок, а затем дернула парня за лодыжку со всей силы. Пока он летел носом прямо на нее, откатилась в бок и вскочила на ноги торжествующе, принимая привычную исходную стойку. Только шпага в рундуке. Кристина сжала кулаки.

– Трюмная крыса! – выругался Верзила, с трудом поднимаясь: у него кровь пошла носом, и одним кулаком он пытался ее остановить.

Ногой он толкнул ведро с забортной водой. Еще наполовину полное. Оно предназначалось для полубака.

А теперь вода вылилась на только что вычищенный и высушенный дек у основания грот-мачты. Лицо Кри запылало еще большим гневом.

– Как ты можешь! – воскликнула она.

– Морского ежа тебе в пасть! – Верзила собрался броситься на противника, выставляя свободный кулак вперед.

– Тишина на палубе!

Она и не услышала поступи капитанских сапог по палубе позади себя. И вздрогнула. Ябедничать на Верзилу казалось таким жалким…

– Капитан! – вытянулся по струнке Верзила, отпуская нос. Зрелище великолепное.

Кристина повернуться не осмелилась. И только заметила, как предательски задрожала левая коленка. А еще любопытные рожи, которые стягивались на зрелище, как голуби на крошеный хлеб.

– Чем занимаешься, Хузо? – сурово спросил капитан Энрике, все еще оставаясь за спиной Кристины.

Верзила ненавидел свое настоящее имя и скрывал изо всех сил. Любил лихо шутить, будто с характером «маманя прогадала».

Но капитан Энрике знал каждого на судне. По имени, прозвищу и чину. И использовал то из них, что лучше всего подходило цели.

– Так… капитан… – Верзила проглотил язык, краснея от смешков матросов. – Учу салагу вот… – махнул он рукой в сторону Кри враждебно, – дисциплине…

Канонир Пабло не выдержал и взорвался хохотом. Потом поутих, глядя за спину Кристины. Они с капитаном были друзьями, и канонир Пабло мог себе это позволить.

– Дисциплина – дело серьезное, – отчеканил капитан Энрике. – И издевками не прививается. Наряд на камбузе вне очереди. Немедленно.

Матросы заулюлюкали. Верзила запыхтел и поплелся на кухню, подарив Кри красноречивый взгляд и кукиш. Конечно, так, чтобы капитан не видел.

Кристина стояла ни жива, ни мертва.

– Юнга, – чуть ли не над ухом услышала она. – Мне и дальше вам в корму смотреть?

Кристина поперхнулась и осторожно повернулась на носочках, съеживаясь.

– Приберитесь, – коротко приказал капитан Энрике, указывая на разлитую по палубе воду. – А затем поднимитесь на квартердек.

И зашагал прочь. Фрегат качнулся на случайной волне, и Кри легонько швырнуло о мачту.

Всем было известно: когда капитан сердился, он обращался к команде на «вы».

– Сухого пороха, юнга, – подмигнул канонир Пабло, твердой рукой возвращая Кри на ноги.

Кристина сложила брови домиком, глядя ему в слегка сгорбленную временем спину.

Почему канонир Пабло вдруг подмигнул?

А вот Хуан-Урс прошел мимо с напыщенной физиономией. Словно он всю ночь не храпел, а сливки лопал.

С замиранием сердца Кристина поднималась на ют. Она развязала платок. А потом снова повязала, как можно ниже. Все же, оно к лучшему, что Энрике ее не узнает. Капитан Энрике. Лучше пусть Кристина с Холма Святой Марии для него останется существом, которое приносит счастье. Кристину он не смог бы наказать со всей строгостью, и потом бы совесть мучала его. И команда бы посмеивалась. И ее… точно отправил бы на берег, как пить дать. Так что Кри, юнга с «Отважного»… пройдет по доске, если потребуется!

Кри не заметила, как споткнулась.

– Поднимайся, смелее, – позвал капитан Энрике.

Он уже ее увидел. Кристина потерла натруженные колени под штанами.

– Капитан, я…

– Поднимись и подойди, – ровно приказал капитан.

Кажется, он уже не сердился? Кристина робко подняла глаза и сдвинула платок с бровей.

На обветренном лице капитана играла легкая улыбка. Он держал штурвал. Больше на шканцах никого не было.

– Отец тебя учил фехтовать, Кри? – спросил Энрике.

Кристина кивнула, продолжая судорожно сжимать руки в замок.

– В Валенсии?

Кристина закусила губу.

– Почти… – прохрипела она еле слышно.

Море пропахло жарой и солнцем насквозь.

Капитан Энрике покачал головой, продолжая смотреть куда-то на рангоут; так называют мачты, паруса, снасти и все остальное в этом роде.

– Я неплохо знаю фехтовальщиков Валенсии… Но ни у одного не было сына.

У юнги Кри перехватило дыхание.

– Он не был… известен.

– Но обучил он тебя не так уж плохо, судя по всему.

Кристина подняла глаза с недоверием. Это шутка? Похвала? Презрение?

Капитан не отводил взгляда от брам-стеньги. Высоко-высоко на мачте… Выше только бом-брам-стеньга. Тонкие морщинки от уголков глаз. Которые делают его вроде как добрым. А он на самом деле какой?

– Тогда ты должен знать… – продолжил капитан, – что важно для фехтовальщика?

– Три вещи. – Их Кристина знала назубок. – Владеть телом, владеть духом и вставать, когда падаешь.

Капитан Энрике отвлекся от бом-брам-стеньги. И испытывающе посмотрел в обгорелое лицо маленького юнги.

Кристина смутилась и опустила глаза.

Капитан Энрике коротко рассмеялся.

– Боцман говорил, ты приносишь удачу… Удачу, может, и нет… Но счастье – пожалуй. Я знал кое-кого еще, кто…

Капитан Энрике умолк и помрачнел. Отчего?.. Кристина почувствовала, как от ожидания у нее поднимаются брови.

– В общем… Кри из Валенсии, – голос капитана снова сделался суровым и четким, – владеть духом – хорошо сказано. Где же был ваш дух сегодня?

Капитан снова злился. Почему он злился, когда вспомнил Кристину с Холма Святой Марии?.. Безобидную маленькую Кристину десяти лет от роду?..

– Я… не сдержался… – вынуждена была виновато признать Кри.

Капитан Энрике кивнул. Кристина не знала сама, чего ждала. И переминалась с ноги на ногу. Ждать выговора от капитана было страшно. Но слышать его голос в целом – восхитительно. Она не знала, почему.

– Юнга обязан уметь покорно учиться. Но это не значит, что тебе следует позволять Хузо или кому бы то ни было другому задирать тебя, – сказал Энрике наконец. -. Полезно знать, когда стоит сдержаться, а когда ответить ударом на удар. В том настоящая дисциплина и заключается.

– А как… знать? – отважилась Кристина спросить.

Капитан Энрике снова посмотрел на нее так, как после брам-стеньги. Или бом-брам-стеньги. Будто ему делалось на мгновение любопытно, что у нее там, в голове.

– Практика в фехтовании тебе все разъяснит. На рассвете приходи на полубак.

Кристине показалось, что перед глазами враз сгорели все звезды Вселенной.

– Но, капитан… – она едва не задохнулась от восторга. – А боцман что скажет…

– Ты знаешь, кто такой юнга? – живо отозвался капитан Энрике.

Кристина мотнула головой отрицательно.

– Это мальчик, из которого может вырасти помощник капитана.

Кри ахнула, закрывая ладонью рот и в восхищении воззрилась на капитана Энрике.

– Правда?!

Он снова коротко рассмеялся.

– Правда. Я тоже однажды был юнгой.

– И я… мог бы?

– Я научу тебя обращаться с секстантом и картами, Пабло – познакомит с пушками и рангоутом. И тогда посмотрим.

– Я уже знаком с рангоутом… – брякнула Кристина, до того счастливая, что забыла про разницу положений. Затем спохватилась и добавила с заискивающей улыбкой: – Ну, немного.

Глава 14. Женщина на корабле – к беде!

– Сюда! Плечо!

Кристина все больше распалялась и не обращала внимания, что платок развязался и отлетел к фальшборту. Сражаться против шпаги умелого противника, а не учебного шеста папы Мигеля – это нечто совершенно иное. Бускадор, конечно, тоже не в счет. Бускадор только шутя защищался. Капитан же Энрике не ведал пощады. И нападал яростно, неожиданно, тесня к мачте, заставляя лоб и спину Кристины обливаться потом, а голову – терять контроль.

– А! – бросилась Кристина в атаку, уже не пытаясь просчитывать движений. И едва не насадилась на капитанскую шпагу. Отпрянула.

– Ты открыт! Концентрируйся, Кри! – требовательно воскликнул капитан.

Его белая рубашка даже не потемнела. Ему даже жарко не было. И шея без платка казалась совершенно сухой.

За его спиной занимался рассвет, заливая воздух розовым светом.

Кристина пыталась сконцентироваться. Но ее охватывало отчаяние. Капитана Энрике ей не победить никогда.

– Что же ты, юнга? – поднял капитан Энрике бровь, поигрывая шпагой на весу. – Нападай! Толчок!

Кристина постаралась собрать волю в кулак.

Пот застилал глаза. Сердце выпрыгивало в горло.

Канонир Пабло наблюдал, прислонившись к ютовым перилам. Хуан-Урс, Старый и Верзила вместе с еще несколькими матросами уселись на полубаке, покуривали дешевый табак и шумно обменивались мнениями по поводу дуэли капитана и юнги.

Кри сделала выпад и проткнула воздух. Капитан Энрике оказался за ее спиной и легко кольнул кончиком шпаги в спину. Кристина обернулась в отчаянии и свалилась на палубу: ноги отказывались держать ее.

Капитан Энрике снисходительно протянул руку.

– Хватит на первый раз, Кри -.Кристина помедлила. Конечно, обижаться было бы глупо. А все же… после игрушечной схватки с Бускадором она вообразила невесть что о своих навыках. И теперь была заслуженно посрамлена. На глазах у всех.

Капитан не стал ждать, когда юнга примет руку. А просто наклонился, сам взял ее ладонь и рывком поднял. У Кристины перехватило дыхание от неожиданности. И, вообще…

– Верни шпагу на место и принимайся за свои ежедневные обязанности, – приказал капитан Энрике. – Представление окончено, господа! – крикнул он Урсу и компании. – Или у вас нет работы?

И, сверкнув для порядка глазами на засуетившихся матросов, капитан развернулся на своих капитанских каблуках и отправился в каюту.

Кристина перевела дыхание и вытерла со лба пот. Кто-то опустил тяжелую ладонь на ее плечо.

Канонир Пабло! Он ухмыльнулся – пахло от него табаком, но не так, как от боцмана, а как-то… глубже и со вкусом – и сообщил:

– Только работай быстрее, юнга, в полдень я жду тебя на нижней палубе.

Кристина потеряла дар речи. Значит… поражение на дуэли не значит, что от нее отказались?.. Или канонир Пабло не понял?..

– Сегодня нужно почистить гальюн, – злорадно шепнул Урс, проходя мимо.

А Верзила бросил ей швабру. Кристина поймала, упуская шпагу. Та звякнула о деревянную палубу и откатилась в сторону.

Гальюн – это такие доски, спрятанные за фигурой льва на носу. Под бушпритом. Чтобы на них попасть, нужно перелезть борт на полубаке. И усесться над морем, держась за канат. Тогда волной смыть не должно.

Кри ненавидела это место. Отхожее.

Зачем чистить гальюны, если их и так овевает море и ветер?.. Это очередные происки боцмана Урса. И его наперсников.

Кристина вздохнула, сжимая ручку ведра пальцами. Если смоет в море, это верная смерть.

Занесла ногу за борт. В глазах на миг задвоилось. Тело после тренировки казалось мягким и непослушным…

Но Кри не хотела сдаваться. Юнга обязан покорно учиться, сказал капитан. И это его обязанность – подчиняться боцману. Даже если это – противный толстяк Урс.

И Кри перебралась на гальюнную площадку. Ее обдало соленой пылью встречной волны и крепко встряхнуло. Она вскрикнула и ухватилась за канат. Швабра упала на настил.

С замирающим от страха сердцем Кристина отпустила канат и присела на корточки. Шатать стало чуть меньше. Но волны, пляшущие у носа корабля прямо под ногами… заставляли сглатывать чаще.

В чистке нуждались лишь две доски. Остальное сделало море.

Не вставая с корточек, Кристина осторожно окунула швабру в ведро и опустила на настил. Судно качнулось. Ведро накренилось и полетело в море.

– Нет! – воскликнула Кристина, простирая за ним руку. И поймала.

Только ведро потянуло вниз, и Кристина едва успела упустить швабру и схватиться за трос. Швабра нырнула в море.

Кри хотелось расплакаться. Она едва не висела над морем, разрываясь между тяжелым ведром и канатом. Сил поднять ведро и себя не было.

По счастью, у бушприта кто-то показался.

– На помощь! – крикнула Кри изо всех сил.

– Морской еж тебе в глотку! – воскликнул кто-то. Челка мешала Кристине рассмотреть. – Что ты тут зависаешь, салага?

А вот теперь вопросов не возникало. Верзила. Из всех, кто мог появиться в столь позорный момент, судьба выбрала заклятого врага.

Тем не менее, вскоре Кристину схватили за шкирку и вытащили на гальюнную площадку. Которую, к счастью, она уже достаточно залила водой. Она приникла к настилу всем телом, боясь встать и пошевелиться.

– Да отцепи клешню от ведра, – с хохотом приказал Верзила, забирая у обессилевшего юнги инструмент. – Как только додумался сюда с ведром припереться?

– И со шваброй… – простонала Кристина в отчаянии. – Чистить гальюн…

Верзила расхохотался еще пуще, но новый крен «Отважного» заставил его заткнуться и схватиться за снасть.

– Иди-ка отсюда, Кри, – потянул он несчастного юнгу за воротник к полубаку. – Вот же краб пресноводный… Кто чистит матросский гальюн?.. Урс тебя посылал в офицерский, а это на корме!

– На корме? – упавшим голосом уточнила Кристина.

С помощью Верзилы она встала на дрожащие ноги и доползла до борта.

– Ну, переваливайся, – подтолкнул не слишком вежливо Верзила Хузо. – Я с Веселым Роджером парой слов перекинуться хочу с глазу на глаз.

И хохотнул.

– Ты ведь про офицерский не в курсе?

Кристина, намертво прицепившаяся к фальшборту, покачала головой.

– Он в каморке на корме, чтобы наше дорогое капитанство в море не свалилось ненароком. Вот туда и иди!

Кристина сглотнула. Зря она жизнью рисковала?.. И спас ее от всех бед вот этот… Хузо.

– Вот что значит, что ты приносишь счастье, – поднял вдруг палец Верзила. – Давно я так не веселился.

И на новом крене он схватился за канат покрепче и… Кристина поспешила отвернуться и убраться восвояси. Жалея о потерянной швабре, в дополнение ко всему.

Кубрик гремел от смеха. Кристина протолкнулась к своему гамаку боком, но незамеченной пройти не удалось.

– Кри! – захлопал в ладоши Крепыш Санчес. Так все звали этого дылду без волос. – Ты и правда приносишь счастье?

– Эй, парень – не камбала, – ткнул его в бок Старый; кроме как Стариком его и не величали. – Вот ты на гальюн взял бы швабру, а?

– Он ее в море спустил, – добавил Верзила.

Кристину пронзила дрожь. И тут она вспомнила папу Мигеля.

Вокруг него так же собиралась толпа и смеялась. У камина. И он смеялся с ними. Над собой, над ними, над миром. Неважно. Просто смеялся. Когда смеешься, ничего не страшно.

«Разве я такая важная персона, чтоб запрещать над собой смеяться?» – спрашивал папа Мигель маму Карлу в ответ на упреки.

И Кристина торжественно улыбнулась. Офицерский гальюн смердел, как протухший рыбный суп, но после матросского – цветочек… Странно звучит, верно?

– Зато, знаете, – проговорила Кри, приходя к неожиданному выводу, – мне жаль офицеров – воздух у них там точно хуже, чем у нас.

Крепыш Санчес будто залаял как хриплый старый пес у тетушки Нины. А потом Старик, а дальше и все остальные, включая Верзилу. Мертвец Перес показал пальцем в Кристину и согнулся пополам: его тряс беззвучный смех.

– Тысяча медуз, откуда Урс этого парня вытащил? – воскликнул Старик и похлопал Кри по плечу тяжелой ладонью. От него пахло дешевым табаком и недельным потом. – Петь умеешь, летучка?

– Умею, – кивнула Кристина с важным видом. Если приглядеться, эти матросы даже симпатичные. Правда, ковыряются одним и тем же пальцем в ногах и в носу. Такое непростительно, как ни крути. – А что значит «летучка»?

– Летучая рыба, – шумно отозвался Верзила. – Не знаешь морской грамоты, ай-ай..!

– Спасибо. Хузо, – улыбнулась Кристина очаровательной и хитрой улыбкой.

Верзилу передернуло. Новый взрыв смеха заставил кубрик содрогнуться.

– Тебе бы девчонкой быть, – хлопнул по плечу Мертвец Перес Кристину. И она почувствовала, что немного побледнела.

– Никаких девчонок! – горячо возразил Старик. – Женщина на судне – к беде!

– Началось, – проворчал Верзила.

– Вот вы, зелень сухопутная, не верите, а я подольше вас на плаву, – обиделся Старик.

Громом среди ясного неба пробили склянки. Матросы радостно вскочили.

Верзила по дороге отвесил Кристине легкий подзатыльник. Она обернулась гневно, но ей только подмигнули.

Уровень счастья явно повысился. Просто от ее присутствия?.. Папа Мигель был совершенно прав.

В кубрике остались Кристина и Старик.

– А почему женщина на судне – к беде? – осторожно уточнила Кристина, отыскивая свой рундучок. Ей до смерти хотелось понюхать припрятанной корицы.

Старик оживился.

– Ах, ты еще не знаешь? Верно, ты же юнец совсем… Небось, и узлов вязать не умеешь?

Кристина покачала головой.

– Вы меня научите?

Старик согласился. Кристина протянула ему кусочек коричной коры.

– Что это?

– Корица.

Старик объяснил, что каждое судно в душе – женщина. А все беды от того, что женщины вечно ревнуют друг друга. Вот и говорят, что женщина на корабле – к беде.

Кристина подумала, что это бред, но не стала говорить вслух. Про ревность бред. А вот то, что судно – это женщина… Отчего же тогда капитан Энрике назвал фрегат «Отважным»?

Глава 15. Свистать всех наверх!

Сегодня Кристине удалось с закрытыми глазами завязать булинь. И он легко «раздернулся», когда Старик потянул за конец. Старик крякнул и сообщил, что следующий узел будет якорный.

У Старика и пальцы как булини.

Это во-первых.

Во-вторых, «Отважный» не ревновал ее. Если не считать случай с матросским гальюном, больше за борт не бросало. Или фрегат не женщина, или ее не раскусили, или ревности не бывает.

В-третьих, и это было в самых первых, сегодня ей удалось пробить защиту капитана Энрике, на один короткий момент. Совсем короткий. Но шелковый шейный платок от укола ее шпаги у него развязался.

А теперь, в полуденный штиль, Кристина и канонир Пабло были приглашены в капитанскую каюту.

Каждый ли матрос удостаивался чести переступить ее порог?

Верзила уверял, что нет.

Уверял, что только Хуан-Урс. И то, только один раз.

Кри в нерешительности остановилась перед дверью, то поднимая, то опуская кулак. Быть избранным – страшно. И волнительно. И замечательно.

Потому что ее выбрал сам капитан Энрике.

Канонир Пабло выбрался через люк со своего царства – нижней палубы – и, заметив юнгу, подмигнул:

– Ветра в парус, Крисеныш! Что дрейфишь?

И стукнул в косяк увесисто.

Прозвище «Крисеныш» прилипло к Кри после первого и последнего урока. Когда она увидела, чем занимается канонир – артиллерией. Кристина отказалась учиться наотрез.

Кристина считала, что люди не имеют права отнимать чужие жизни. Выстрел издалека – это подло.

Ведь Пабло сказал: цель артиллерии – в первую очередь, экипаж и такелаж, чтобы ослабить противника перед абордажем.

Но Кристина не собиралась целиться в людей сквозь еле заметную бойницу.

Канонир Пабло только посмеялся, переложил трубку за другую щеку и потрепал юнгу по голове. И сказал, что, когда они встретят наконец Искателя Ветра, «Крисеныш» изменит свое мнение.

На что Кри запальчиво воскликнула: «Никогда!»

К тому же, за пушками все время кто-то норовил справить нужду. Те, кто дрейфил перед гальюном.

На том уроки канонира и закончились.

«Отважный» – военный корабль. Его миссией являлось выследить Искателя Ветра – одного из самых отчаянных пиратов. Того, который дерзнул пройти Гибралтар и грабить казну под самым носом короля.

Капитан Энрике крикнул из глубины каюты: «Войдите!»

Канонир Пабло хмыкнул, глядя на застывшего в трансе юнгу, и толкнул дверь. Кри опомнилась и шагнула в святое святых вслед за канониром.

Даже свет стеснялся капитана Энрике – сквозь решетчатые окна он лился осторожно и тихо. Так, что можно было увидеть воздух…

Канонир Пабло расхохотался.

– Крисеныш, разорви меня пополам!

Капитан Энрике стоял над столом, склонившись над картой. Шейный платок на месте, как полагается. На лбу – глубокая морщина. За спиной, как тень – старший помощник. Мрачная, худая и бледная личность Гарсия. За глаза команда звала старпома Гарпией. И заслуженно опасалась и побаивалась. Еще была пятерка офицеров, штурман и судовой врач, но сейчас – только Гарпия.

– Пабло, не разводи шум, – приказал капитан. – Подойди сюда.

Заметил юнгу и поманил пальцем:

– И ты, Кри, тоже. Тебе будет полезно.

Затаив дыхание, Кристина заглянула в карту, на которую смотрели капитан, офицер и канонир. Ей казалось, что ее посвящают в важное таинство… Совершенно незаслуженно!

Она совсем не заметила, как поморщился Гарсия, посмотрев на засаленный платок на голове Пабло.

– Сейчас мы примерно здесь, – указал тонкий мертвенный палец Гарпии на пустое пятно. Рядом было написано «Гибралтар».

– Думаете, он тут нас и ждет? – покрутил бороду Пабло.

– Он не просто так зовется Искателем Ветра, – сказал капитан. – Он может быть где угодно и когда угодно. Но это наиболее вероятная точка, лейтенант прав. Гарсия, проверьте рассчеты штурмана. Пабло, артиллерия готова?

– Так точно, капитан.

– Лейтенант, вы свободны, – заявил капитан Энрике.

Гарсия картинно поклонился, на миг смерив Пабло ледяным взглядом (Кри он вовсе не заметил), а затем удалился.

Канонир Пабло остался. И снова хлопнул Кри по спине со всей силы.

– Ну, что, опять сдрейфил, юнга? Капитан, Крисеныш тебя боится.

Капитан Энрике вздохнул и упал на стул, подпирая лоб руками.

– Пабло, снова ты за свое… Кри, я тебе обещал сегодня показать секстант?.. Совсем забыл… Погоди немного…

Кри заморгала. Она прежде не видела капитана таким. Усталым? Верно, потому он и оступился в утренней схватке. Под глазами у него выросли мешки.

В нем словно не было жизни.

– Ничего страшного… – Кри как можно жизнерадостнее огляделась по сторонам. – У вас есть книги?

Капитан Энрике с усилием встал. Он горбился. На палубе Энрике всегда был капитаном. А здесь… только человеком.

Внутри Кристины вдруг сделалось темно. И в этой темноте она уменьшилась и осталась одна. Впервые. До боли захотелось оказаться в объятиях папы Мигеля и послушать очередную сказку. Она сдержала упрямую слезу отчаяния и мотнула головой.

– Вот, – подошел капитан к полке и сунул в руки Кри синий толстый том. – Труд по историографии Магеллана. Тебе будет полезно прочесть.

– Да не говори, что это капитанская книжка – сопрут, – подсказал Пабло. Он бессовестно лопал виноград из тарелки на капитанском столе. – А свое матросы не тронут. Рундук – это священно. Энрике, юнга отказался от уроков артиллерии, тебе известно?

Кристина нерешительно покрутила том в руках, глотая слезы. И робко пошевелила губами:

– Ах… а как же сказки… У вас нет?..

Канонир расхохотался. Канонир много хохотал. Но счастливым от того не выглядел. Кристина знала, что у него в груди одна большая рана. Но от ядра какой пушки или кулеврины… Он не говорил. А она не спрашивала.

Людей нужно спрашивать, от чего у них дыры в груди?

Только самых близких.

Капитан Энрике поднял бровь, встречаясь взглядом с юнгой.

– Сказки?..

– Крисеныш! Какие сказки в каюте капитана?

– Вы не понимаете, – торопливо пояснила Кристина. И вспомнила папу Мигеля у огня. Как мама Карла говорила, что он неправ. А он доказывал ей. – Сказки нужны, они важны, ничуть не меньше, чем история и география. Ведь сказки они.. для души. Когда душа заблудилась и устала, когда ей одиноко и грустно, именно хорошая история – то, что нужно, чтобы найти дорогу домой. Когда кажется, что вокруг ничего хорошего не осталось, сказки приходят на помощь и лечат сердце.

Канонир промолчал. Энрике тоже. А потом ответил коротко и жестко:

– Нет.

– Нет? – вытаращила глаза Кристина, прижимая к груди историографию. Капитан Энрике… он устал, он повержен, он потерян… И отказывается?

– Нет, – повторил капитан Энрике и вернулся к карте. Будто бы все еще с ней не закончил.

Канонир Пабло тоже заглянул в карту и взял в руки увеличительное стекло.

Кристина теребила переплет. Это невозможно. Это неправильно… Так не бывает… Разве люди счастливыми быть не хотят? Если они не хотят, то как… им помогать? Нужно ли? Зачем? Зачем тогда им дарить счастье? В «Горизонте» или где бы то ни было еще?

– А что лечит ваше сердце? – в отчаянии воскликнула Кристина.

Энрике провел рукой по лбу устало. Словно она говорила чепуху.

– Сердце не нужно лечить.

– Как это – не надо?! Но ведь…

– Кри, довольно чепухи… – капитан заговорил таким голосом, что Кристина съежилась. – На сегодня…

В дверь постучали и без приглашения в щель протиснулся Гарпия.

– Стрельба со стороны берега, – спокойно объявил он, игнорируя юнгу. – Галеон «Иоанна», атакован шхуной без флага. Название не разглядеть.

Канонир Пабло вскочил.

– Кальмарьи кишки! Это он!

Он сжал кулак и посмотрел на капитана с воинственным ожиданием. Гарпия молчал, но вид у него был красноречивый и торжествующий.

Искатель Ветров – они думали, что уже положили его в карман.

Как будто поймали краба.

Капитан Энрико уже превратился в капитана: с великолепной выправкой, мешки под глазами исчезли, он подхватил перевязь со спинки стула.

– Свистать всех наверх, Гарсия! Будем надеяться, Пабло, будем надеяться…

Кристина вжала пальцы в многострадальный переплет историографии. В этой суете она была маленькой и ничтожной. И для капитана… ее не существовало. Понимаете?

– А мне… что делать?

– Как всем – занять место согласно штабному расписанию. – Капитан Энрике уже надевал шляпу. – Хуан подскажет. Да, – остановил он юнгу, готового уйти, – повесь сегодня шпагу на пояс.

Дружески и безжалостно крепко сжал ее плечо:

– Возможно, сегодня удача наконец нам улыбнется. Молись за это, Кри.

Кристина опустилась на рундук, все цепляясь за историографию, как за конец лага. Когда Мертвец Перес выпал за борт, ему бросили именно конец лага. И вытянули. Повезло, что был штиль.

Кристина бросила все и последовала за Энрике. Сначала за собой, но потом она решила, что к себе ее приведет именно капитан Энрике.

Она ушла из «Горизонта», как бы решив, что рождена сделать что-то великое, особенное, если уйдет. Для себя, для папы и мамы, для Холма Святой Марии, для… мира. Такого большого и необъятного. Словно там, за горизонтом, она должна была бы узнать все о Вертикали и Горизонтали, стать иной. Той, что приносит счастье.

Потому что в ней половина Вертикали и половина Горизонтали.

Потому, что она должна раскрыть тайну амаранта.

И во всем этом Энрике светил ей звездой.

Даже когда был строгим капитаном, неизменно стоящим на шканцах с подзорной трубой.

А теперь, в один миг, звезда погасла. Энрике… совершенно точно не знал, зачем он живет.

Кристина всхлипнула. Папа Мигель… зачем мечтать, если мечты – они то, что разбивается?..

Безутешно она уткнулась носом в историографию Магеллана и расплакалась.

«Отважный» вздрогнул всем телом и раздался невозможный грохот.

Историография упала на пол. Кристина вытерла нос кулаком.

– Летучка! – в кубрик влетел Верзила, перемазанный копотью. – Там такое! Что ты тут якорь сушишь? Мы снесли бизань у Искателя Ветра! Если б не «Мария», мы б его тут же в щепы разнесли… Зато идем на абордаж… Ты че?..

Он заметил мокрое лицо юнги.

Кри мотнула головой, но слезы обиды, страха, отчаяния, этого ужасного чувства, что все не так, упорно налезали на щеки.

– Разводишь мокроту, как девчонка… – презрительно сощурился Верзила. – Ты ж дерешься нормально, чего боишься? Хотя тут… кулаки нужны.

Верзила был не тем, кто мог бы понять.

Но никто не должен был узнать, что она девчонка. Она замаскировалась так же верно, как «Отважный».