Текст книги "Спецкоманда SEAL. Абордаж"

Вот этого Маккензи совсем не хотелось.

– Ладно, – продолжал Мёрдок. – На борту перед нами встанут две основные проблемы: обезвредить террористов и убедиться, что плутоний в сохранности. Значит, нам придется обыскать все с целью обнаружения примитивных взрывных устройств. Сам груз плутония – это по части ООАБ. Но проверить, не изготовили ли уже эти ублюдки что-нибудь из него, придется нам. Само собой, этим должны заниматься наши лучшие люди. Одна ошибка и...

– Лейся, лейся, лунный свет! – пропел Док Эллсуорт. Все дружно загоготали, хотя это здорово смахивало на юмор висельника. «Йюдюки» в переводе с японского значит «Луна», а если хоть один из контейнеров с плутонием окажется поврежденным, корабль и впрямь будет, скажем так, светиться.

– Верно, – согласился Косцюшко, – если что, тем, что пойдут за нами, фонарики не понадобятся. У нас самих яйца будут светить ярче.

* * *

23.35 (0.35 по Гринвичу)

Борт самолета «Геркулес» ВВС США.

На пути к Индийскому океану.

Лейтенант Мёрдок сидел, охваченный волнением в преддверии грядущей операции, в тускло освещенном грузовом отсеке «Си-130», прислушиваясь к ровному басу четырех мощных двигателей. Настоящее дело! Он снова занят настоящим делом! Казалось, будто сильный наркотик обострил чувства до такой степени, что каждый звук, каждый запах, мельчайшая черточка на лицах окружающих воспринимались им с неестественной четкостью.

Все готово для прыжка в море: гидрокостюмы и акваланги. Оружие и снаряжение сложено в герметичные рюкзаки, а БНСы и прочее тяжелое оборудование – в парашютный контейнер на рольганге у грузового люка.

Мёрдок еще раз посмотрел на своих людей. Тринадцать человек, тринадцать характеров, каждый из которых по-своему борется с волнением. Билл Хиггинс – Профессор – положив на рюкзак, удобно вытянул ноги. В одной руке у него карандаш-фонарик, в другой – перевод «Искусства Войны» Сунь-Цзы в мягкой обложке. Док Эллсуорт тоже читал – последний номер «Пентхауза». Название журнала заклеено полосой бумажного скотча, на ней фломастером написано: «Анатомия Грея». Пума Хольт спал без задних ног, привалившись к металлической обшивке и широко раскрыв рот. Пугач и Гремучка вполголоса беседовали по-испански. Фрейзер мял в руках комок пластической взрывчатки. Роселли и Николсон в очередной раз разбирали и чистили автоматы. Мэджик Браун вертел в пальцах девятимиллиметровый патрон так, словно это могущественный амулет. Взгляд устремлен куда-то вдаль, в пространство за стальными стенами «Геркулеса». Сойка тоже смотрел невидящими глазами, скрестив руки на груди, – воинственный вид, ничего не скажешь. Де Витт, Кос и Мак обсуждали что-то, но Мёрдок за гулом двигателей ничего не слышал.

Хорошие мужики. Все как один. Он их чертовски много гонял всю эту неделю, и они хорошо проявили себя. Если кто-нибудь на свете и может справиться с заданием, то только эти мужики.

В одно ему хотелось бы только верить: в то, что он в состоянии вести их в бой. Обычно перед заданием Мёрдока не покидала уверенность – атлета, пребывающего в отличной форме, к тому же эгоистичного и даже несколько самонадеянного. Но на этот раз... Он вовсе не уверен в себе, и обычная лихорадка перед боем не заглушала этого состояния. Неужели это все отцовский визит? Или ему просто неуютно идти под пули с почти незнакомыми ему людьми? Ответа не было, не было и способа найти этот ответ... ну вот если он останется в живых через несколько часов...

– Лейтенант?

Он вздрогнул. Перед ним стоял богатырь Маккензи, амуниция придавала ему еще более внушительный вид.

– Да, Мак?

– Не уделите мне минутку?

Мёрдок поднялся с места и проследовал с Маккензи к передней переборке отсека – только здесь они могли поговорить конфиденциально без помех.

– Что вас беспокоит, Шеф?

– Я только хотел сказать, сэр, – зубы Маккензи блеснули в красноватом свете отсека, – мне кажется, вы проделали адскую работу, подсобрав ребят за эту неделю. Вы им здорово накрутили хвосты, и для некоторых вы – зверский сукин сын. Но, главное, вы – ИХ сукин сын, и они этим чертовски гордятся.

– Спасибо, Мак, – кивнул Мёрдок. – Вы же понимаете, труднее всего – состязаться с лейтенантом Коттером. Если ребята не пойдут за мной так же, как шли за ним, у взвода не будет никаких шансов.

– Конечно, сэр, – Маккензи поколебался мгновение, – ...гм... хотел еще добавить...

– Валяйте, Шеф. Без протокола.

– Эти парни не зеленые новички, сэр. Кроме Сойки, который еще не приколол трезубец на китель, все они уже понюхали пороху.

– Короче, вы советуете мне не соваться и предоставить им свободу действий?

Глаза Маккензи чуть расширились.

– Ну... в общем, да, сэр.

– Не беспокойтесь, Мак. Я и сам уже пришел к такому заключению. Во время прыжка я не буду нырять в этот люк командиром.

– Что, сэр?

– Я пойду как один из бойцов взвода.

– И Отрядов, – Маккензи улыбнулся. – Идет, сэр!

Спустя несколько часов «Геркулес» просигналил в ответ. С восьми тысяч футов можно прыгать и без кислородного оборудования. Давление в грузовом отсеке понизили до забортного уровня.

Командир самолета объявил по внутренней связи, что установил контакт с лодкой и теперь облетает зону приводнения. Еще пять минут.

– Встали! – скомандовал Мёрдок.

Все разом поднялись, перекинув ласты через правую руку, вскинули на спину рюкзаки и выстроились в две цепочки по обе стороны от грузового контейнера. Взвыв гидравликой, пошла вниз рампа; в открывшемся проеме зияла чернота, наполненная шумом ветра и ревом двигателей. По спине Мёрдока пробежал холодок – и это при том, что они находятся у самого экватора.

– Проверить снаряжение!

Проверка производилась в три приема. Сначала каждый проверял свое: все ли на месте, все ли пригнано как надо, все ли карабины защелкнуты. Затем проверял, все ли в порядке у предыдущего, а потом, повернувшись – у последующего.

– Готовность?

– Первый о'кей! – откликнулись с правого борта. И так до тех пор, пока Мёрдок не завершил перекличку:

– Четырнадцатый о'кей! Ну что, Котики, на выход!

Створки грузового люка «Геркулеса» уже полностью открылись. Звездный свет позволял разглядеть поверхность моря в полутора милях под ними. Сердце Мёрдока взволнованно забилось, как всегда перед прыжком. Сказал ведь кто-то в подобной ситуации: нет ничего противоестественнее, чем выпрыгивать из совершенно исправного самолета.

Красный плафон на передней переборке погас и вспыхнул зеленый.

– Пошел!

Ухватившись за контейнер с боков, люди столкнули его по рольгангу на наклонную рампу. Со скрежетом контейнер соскользнул в ночь. Почти сразу же открылся вытяжной парашют, а спустя несколько секунд расцвел и тут же растворился в темноте основной купол.

И тотчас следом за контейнером бросились вниз по рампе бойцы третьего взвода. Один за другим, почти без интервалов они ныряли в темноту. Покидая самолет компактной группой, они получали возможность приводниться с минимальным разбросом.

Возбуждение, неумолимо нараставшее в Мёрдоке, взорвалось в его глазах ослепительной вспышкой магния. В лицо ударил упругий ветер. Он выгнул спину, раскинул руки и ноги в классической позиции для свободного падения, превратив все тело в крыло и паря... несколько драгоценных, фантастических секунд. Он не видел, а скорее угадывал силуэты товарищей на фоне звезд. Свободное падение, это ни с чем не сравнимое наслаждение, дарило ему полную невесомость, полет в пространстве, где реально существовало только его тело.

Они падали и падали сквозь ночь, пока светящиеся цифры на их наручных альтиметрах не показали пятьсот футов. Тогда каждый дернул за вытяжную скобу; Мёрдок слышал хлопки раскрывающихся по сторонам куполов, и почти сразу же раскрылся его собственный, рванув его с такой силой, словно пытался унести обратно вверх, в звездное небо.

Проверив, полностью ли раскрылся купол, он сбросил с плеч свой рюкзак, тот повис под ним на тонком тросике. Манипулируя стропами, лейтенант развернул свой параплан против ветра, погасив инерцию прыжка. Теперь и он видел подлодку – длинную черную тень на фоне отсвечивающего моря.

Он приготовился к касанию: освободив левую лямку запасного парашюта, надел ласты и приготовился быстро отстегнуть купол, повернув предохранители на замках. В ста футах над водой он развернулся по ветру и дотронулся до кнопок замков Кэпвелла, крепивших стропы к охватывающим его ремням.

Спустя несколько секунд он с плеском коснулся морской поверхности, сбросил стропы, затем дернул скобу, освобождающую его от парашютной системы.

«Санта-Фе» темным стальным утесом возвышалась над водой всего в полусотне футов. Толкая перед собой рюкзак, Мёрдок поплыл к лодке. По сторонам тихие всплески отмечали продвижение других бойцов взвода.

Третий взвод Седьмого Отряда прибыл к месту операции.

14
Суббота, 22 мая

22.20 (19.20 по Гринвичу)

Подводная лодка ВМФ США «Санта-Фе».

Севернее Сейшельских островов.

На протяжении восьми часов с момента приводнения Котиков где-то у сомалийского побережья ударная подлодка «Санта-Фе» класса «Лос-Анджелес» шла на юг с максимальной скоростью в тридцать пять узлов, направляясь к ничем не примечательной точке в океане. Ничем, не считая того, что в случае если «Йюдюки Мару» не изменит свой курс, теплоход и подлодка встретятся.

Большую часть этого времени Котики провели в торпедном отсеке, деля тесное пространство с членами экипажа лодки. Моряки с «Санта-Фе» сторонились Котиков, признавая в них коллег-профессионалов, но тем не менее не желая разрушать существующей между ними дистанции. Подводники (как, впрочем, и Котики) умеют не лезть в чужие дела.

Последние часы перехода Мёрдок и Де Витт провели в обществе капитана в ходовой рубке. Командир Джордж Хеллек оказался высоким, неразговорчивым, состоящим из одних острых углов человеком. Стоял поздний субботний вечер, хотя отличить ночь и день в подлодке можно было только по красноватому оттенку освещения – такой свет помогал вахтенным офицерам быстрее приспособиться при пользовании перископом.

– Установлен гидроакустический контакт с вашей целью, джентльмены, – произнес Хеллек. Он, двое Котиков и офицер Эд Беглин, старпом склонились над планшетным столом, над подсвеченной снизу картой участка Индийского океана. Шкипер «Санта-Фе» ткнул в накрывавший карту пластик концом фломастера. – Где-то здесь. Курс прежний, ноль-один-два. Скорость восемнадцать узлов.

– Ну что ж, они облегчают нам жизнь, – произнес старпом и улыбнулся. Он был выше ростом, чем капитан, и шире в плечах. Очки с толстыми линзами придавали ему вид ужасно невоенного человека.

– Сколько до них? – спросил Мёрдок.

– Примерно тридцать миль, – ответил Хеллек. – Точное расстояние пассивным гидролокатором не определить, но мои ребята не лыком шиты и уверены в своих оценках.

Пассивный гидролокатор, улавливающий шумы от двигателя и винтов цели, предпочли более точному и информативному ультразвуковому сонару, так как он не выдавал присутствия подлодки.

– К ним кто-нибудь пытался подойти? – поинтересовался Де Витт.

– Примерно тогда, когда мы выуживали вас из воды, – сказал Бегли, – они прошли милях в тридцати от Сейшельских островов. К ним направилась половина Сейшельского флота – целых три катера, – но они не приближались больше чем на две мили и не открывали огонь. Скорее это не попытка остановить их, а своего рода эскорт.

– Да, вот еще что, – добавил капитан, протягивая Мёрдоку черно-белую фотографию. – Получено со спутника час назад. А снимали еще на час раньше.

– Все равно уже после захода солнца.

– Ну да.

«Фотография» была на самом деле выполнена радаром, поэтому цифр на корпусе или мачт не было, а вода казалась металлической стиральной доской. Все же на снимке отчетливо угадывался корабль – меньше «Йюдюки Мару», сидящей глубже. Над палубой было натянуто что-то вроде большого тента.

– Это «Ормуз», – произнес Мёрдок.

– Значит, они уже встретились с иранцами? – добавил Де Витт.

– Мы не можем утверждать наверняка. Если они и подходили друг к другу, это произошло в «окно» между спутниковым наблюдением, а у радара на АВАКСе слишком малая разрешающая способность. В любом случае они подходили близко друг к другу, на милю или две. Теперь «Ормуз» держится в пяти милях от «Йюдюки Мару», двигаясь параллельно, но отставая. Со скоростью не выше девяти или десяти узлов.

– На мой взгляд, это подтверждает участие иранцев, не так ли, лейтенант? – заявил Де Витт.

– Голову готов дать на отсечение, – Мёрдок ткнул пальцем в тент на снимке. – А это что? Камуфляж?

– Возможно, – Хеллек почесал затылок. – Тент или маскировочная сетка. Что бы они там ни делали, им страсть как не хочется, чтобы наши спутники или самолеты их засекли.

– Вопрос в том, использовали ли они «окно» в наблюдении для того, чтобы перебросить часть груза «Йюдюки Мару» на «Ормуз».

– Или солдат с «Ормуза» на «Йюдюки Мару», – предположил Де Витт.

– Будем учитывать и то, и другое, – решил Мёрдок. – Действуем по плану «Альфа».

При подготовке операции они допускали, что «Ормуз» может встретиться с грузовым теплоходом до прибытия Котиков. По плану «Браво» «Синее» отделение высаживалось на «Йюдюки Мару», в то время как «Золотое» следовало за ними в БНС в качестве резерва. По плану «Альфа» японский корабль захватывался «Синим», а «Золотые» брали на себя «Ормуз». А это значит, что, высадившись, обе группы оставались без прикрытия. Четвертый взвод сейчас как раз летел на Масиру – а вдруг у третьего что-нибудь не заладится.

Мысль о том, что что-то пойдет не так, Мёрдок мгновенно подавил. К черту. В таком случае судьба операции будет в руках лейтенанта Манкузо из четвертого взвода.

То есть к этому времени он сам и его товарищи скорее всего погибнут.

– В колоде джокер, – сообщил Хеллек. – Гидролокатор выявил еще один объект, сопровождающий «Йюдюки Мару». Похоже, он следует под водой.

– Иранская «Кило».

– Очень может быть. Сигнал как от дизельной лодки. Нет шумов насосов охлаждения реактора и тому подобного. Идет за японцем в четырех-пяти милях.

– Они нас слышат?

– Вряд ли. С момента, когда мы их засекли, они не меняли ни курса, ни скорости.

– Они представляют для вас проблему, капитан?

Хеллек скорчил физиономию, потом пожал плечами:

– Да не очень. Вопрос только в том, охраняют они японца или сами держат на прицеле.

– Что вы имеете в виду, капитан? – поинтересовался Де Витт.

– Он имеет в виду, что, если мы захватим «Йюдюки Мару» до того, как он войдет в порт, иранцы могут шмальнуть в нас торпеду.

– Совершенно верно, – кивнул Беглин. – И Вашингтону придется из кожи вон лезть, доказывая, что корабль взорвали не мы.

– И нас обвинят в отравлении половины африканского континента, – договорил за него Де Витт. – Хитро.

– Вы с ними справитесь? – спросил Мёрдок.

– Не мы. Мы не можем выдавать ребятам на сухогрузе своего присутствия. Но «Ньюпорт Ньюс» уже занимает позицию. Они позаботятся о «Кило», как только вы подниметесь на борт теплохода.

– Хорошо, – кивнул Мёрдок. – Сколько еще до выхода?

Хеллек глянул на большой хронометр на переборке.

– До выхода в точку нам, по моим подсчетам, минут двадцать. Потом мы обгоним их, так что вы сможете отчалить в любой момент.

– Нам не стоит медлить, а то «Ормуз» и «Йюдюки Мару» разойдутся слишком далеко. Вы уж извините нас, капитан.

– Ничего.

Взвод все это время готовился к выходу: проверял акваланги, оружие и прочее снаряжение с той дотошностью, что всегда отличала. Котиков. Все уже одеты в гидрокостюмы с аквалангами за спиной, лица загримированы водостойкой черной краской. Оружие смазано, взрывчатка и детонаторы надежно упакованы в герметичные мешки. Они не собирались топить ни тот, ни другой корабли, но в случае если захват не удастся, по крайней мере надо лишить их хода, повредив жизненно важные детали двигателей.

Это теоретически. Однако всем известно, что по Закону Подлости разрыв между теорией и практикой может быть как угодно велик. Все, что требовалось от Котиков, – в любую секунду быть готовыми к тому, что что-нибудь пойдет наперекосяк, и им придется иметь дело со всякими неожиданностями.

Существует несколько способов покинуть подводную лодку. Проще всего – подвсплыть, высунув из воды надстройку, с тем, чтобы Котики вышли через верхний люк. Однако «Йюдюки Мару» оснащен радаром, и в принципе им можно засечь даже такой небольшой объект. Поэтому взвод, как и планировалось, готовился к выходу через кормовой спасательный отсек.

В силу особенностей конструкции современные подлодки не могут ложиться на грунт, как их предшественницы в годы второй мировой войны. К тому же здесь очень глубоко – пять тысяч метров, или три мили. «Санта-Фе» находилась теперь в восьми милях перед «Йюдюки Мару» и в десяти – перед «Ормузом» и замедлила ход до самого малого, дабы не потерять управляемость, почти чиркая по поверхности воды надстройкой.

По двое – отсек был слишком тесным – Котики стали выбираться через узкую шахту спасательного люка. Мёрдок проверял оборудование каждого покидавшего отсек. Узкая шахта со скобами на стенах вела из герметичного корпуса корабля к его внешней оболочке. Мёрдок шел в паре с Маккензи. Оказавшись в шахте, он передал по интеркому кодовый сигнал, как только уровни воды в шахте и за бортом сравнялись, они откинули люк и выплыли наружу. Остальные двенадцать уже приготовили оборудование, сброшенное с «Геркулеса»: четыре БНСа раскатали, связали попарно и вместе с подвесными моторами и прочими деталями разместили в пространстве между герметичной и внешней оболочками подводной лодки.

Они работали быстро и уверенно, почти в кромешной, чернильной темноте, прорезаемой только крошечными лучами света от маленьких фонарей. «Санта-Фе» и Котики вместе с ней продолжали двигаться, и давление воды походило на резкий ветер. Пузырьки воздуха от аквалангов с бульканьем поднимались цепочками к поверхности – для операции использовались акваланги, а не регенерирующие аппараты с замкнутой циркуляцией воздуха, поскольку подход к кораблю планировался с лодок, а не из-под воды, так что Котикам никакие пузыри были не страшны.

БНСы надули за несколько секунд, освободили от креплений, и те, увлекая за собой ребят, выскочили на поверхность. Еще несколько секунд – и плоты уже покачиваются рядышком на невысоких волнах, а с неба на них смотрят звезды. Впрочем, у горизонта звезд не было.

Котики забрались на плоты и начали расчехлять моторы и пристегивать снаряжение. Акваланги – баллоны, маски, ласты – сняли и сложили. Поверх гидрокостюмов надели кевларовые бронежилеты и амуницию, пристегнули и подключили рации, вставили в уши раковины наушников. Головные уборы по обыкновению поражали разнообразием: лыжные шапочки, вязаные шлемы или зеленые шарфы, сложенные треугольником и повязанные наподобие банданы. Под ластами обнаружились башмаки с толстыми резиновыми подошвами – обувь, специально разработанная для лазания по скользкой стальной поверхности. Все проделывал ось в полном молчании, не считая редких кодовых щелчков рации: каждое движение было отрепетировано бесчисленное число раз. Чуть заметное в ночи движение рукой, палец вверх – и две пары плотов стали расходиться, погоняемые почти бесшумными моторами с глушителями. Группа Мёрдока направлялась прямо на юг, навстречу «Йюдюки Мару», а отделение Де Витта – на юго-восток, к «Ормузу».

Плоты «Синего» отделения двигались бок о бок со скоростью двенадцать узлов, подпрыгивая на волнах. Мёрдок держал в руках портативный радар, время от времени уточняя местоположение «Йюдюки Мару». Частота сигнала практически не отличалась от той, которой пользовались вертолеты, что последние несколько дней почти непрерывно кружили над японским кораблем.

На протяжении следующей четверти часа «Йюдюки Мару» оставался прямо по курсу. Вскоре Котики заметили теплоход – он шел прямо на них, усеянный огнями, как рождественская елка. Похитители явно не собирались скрывать своего присутствия, словно приглашая Котиков на борт.

Ну что ж, тем самым они предоставляли Котикам одно важное преимущество: вряд ли часовые на палубе используют приборы ночного видения. Ведь избыток света ослеплял бы их каждый раз, стоило им только отвернуться от воды. Значит, Котики в черной одежде, с черными лицами, на черных плотах для них невидимы, и шансов заметить их немного.

Не доходя трехсот ярдов до носа «Йюдюки Мару», БНСы разошлись. Маккензи, Гарсия и Хиггинс отклонились влево; Мёрдок, Роселли, Браун и Эллсуорт – вправо. Плоты теперь связывал лишь тонкий, но прочный трос длиной в два футбольных поля, держались они ярдах в двухстах друг от друга. Расстояние до теплохода сокращалось медленнее: трос заметно тормозил движение, да и волнение усилилось.

Наконец, из темноты на них надвинулся нос «Йюдюки Мару», окаймленный белыми усами пены. На исполинском черном утесе корпуса корабля белел массивный замок надстройки. Слышался ритмичный гул работающих машин, теплоход прошел между плотами.

Как только нос корабля подцепил трос, Мёрдок заглушил мотор. Надувную лодку рывком развернуло на 180 градусов; Котики, вцепившись в леера, удержались на местах. «Йюдюки Мару», не замедлив хода, тащил их за собой, обдавая фонтанами брызг. Плоты почти мгновенно прижало к стальному борту теплохода, однако так и должно было случиться, поэтому руки в черных перчатках тут же и смягчили удар. Браун тотчас зафиксировал плот магнитом, к которому крепился трос, хотя волны неустанно швыряли их вверх и вниз. Эллсуорт бросил за борт шнур гидрофона, в то время как Роселли раздвигал длинный телескопический шест из алюминия с крюком на конце.

В раздвинутом состоянии шест имел в длину тридцать футов – вполне достаточно для того, чтобы Роселли, удерживаемый в вертикальном положении товарищами, зацепил крюк с резиновой прокладкой за фальшборт.

– Держит, – бросил Роселли, крепко дернув шест вниз. Волнение угрожало сбросить его вместе с шестом в море, но он умело компенсировал качку. Корма «Йюдюки Мару» нависала всего в каких-то двадцати ярдах, вращение двух огромных винтов наполняло воздух грозным гулом.

Мёрдок кивнул и нажал на клавишу гидрофона. Маленький приборчик на батарейках передавал сигнал в ультразвуковом диапазоне. Мёрдок быстро набрал на пульте комбинацию из трех цифр – закодированное сообщение «Санта-Фе», что Котики зацепились за «Йюдюки Мару» и готовы подняться на борт.

У противоположного борта «Йюдюки Мару» Маккензи и его люди проделывали то же самое, но каждому отделению приходилось действовать так, словно они одни. Передав сообщение на «Санта-Фе», Мёрдок дважды хлопнул Роселли по плечу и поднял большой палец. Тот кивнул, уперся резиновыми подошвами в борт «Йюдюки Мару», дождался, пока очередная волна не подтолкнула его вверх, и полез по шесту, словно по канату, как будто под ногами не скользкая обшивка, а шершавый утес.

Не сводя глаз с Роселли, Мёрдок отстегнул свой «хеклер и кох», снял с пламегасителя защитный чехол, взял автомат на изготовку и передернул затвор.

Настало время прояснить ситуацию.

* * *

23.11 (20.11 по Гринвичу)

Грузовое судно «Йюдюки Мару».

Шаг за шагом Роселли, словно муха, карабкался вверх по борту.

Прогулка оказалась весьма опасной, борт нависал над плотом, и часть пути Роселли пришлось проделать вниз головой. Внизу кипела вода; первые шаги дались особенно трудно, поскольку обшивка со временем покрылась толстым слоем слизи. Выше борт сделался суше, но подъем все равно осложнялся сильной качкой. К счастью, корабль болтало куда меньше, чем плот, – будь волнение сильнее, Котикам пришлось бы высаживаться с вертолетов, как предлагал Роселли при подготовке операции.

Все же Роселли учили и более сложным восхождениям: ему случалось подниматься по скользким тросам, под струями воды, которыми окатывали его из брандспойтов инструкторы и друзья-курсанты. Добравшись до фальшборта, он задержался, чтобы отстегнуть страховочный карабин и зацепить его за поручень. После этого он уцепился за фальшборт, подтянулся и осторожно заглянул на палубу.

Как и предполагал новый лейтенант, на корме дежурил часовой... нет, двое. Оба были вооружены «Калашниковыми», а у стены стояла знакомая длинная труба с двумя рукоятками – гранатомет РПГ. Оба часовых хорошо освещались огнями с мостика. Один щеголял густой черной бородой, другой – недельной щетиной. Оба в невыразительной бурой или темно-оливковой форме, которая могла принадлежать любой армии мира. Одно было очевидно: эти двое никак уж не японцы, а значит, они могли попасть сюда только с «Ормуза».

Один из них, очевидно, только что поднялся на кормовую палубу. Он снял с плеча АКМ и прислонил его к скамье, где сидел второй.

– Салям, – произнес первый и потянулся к карману гимнастерки. – Сегар маил дарид?

– Тешакор миконам, – ответил сидящий и взял у первого сигарету. – Кебрит дарид?

– Балех. Инджо.

Роселли пробрала легкая дрожь. Высаживаясь с вертушки, они как раз напоролись бы на этих двоих. И одним выстрелом из РПГ вертолет разнесло бы на куски ничуть не менее эффективно, чем хваленый американский «Стингер».

Уже не первый раз Роселли пожалел, что не говорит по-арабски... хотя нет, арабский здесь ни при чем. Эти люди – иранцы и говорят на фарси. Впрочем, что бы они ни говорили, это была простая болтовня. Не видя поводов для беспокойства, они скучали на вахте, курили, болтали и для очистки совести время от времени поглядывали вокруг. В какой-то момент один из них посмотрел в упор на Роселли, но черные одежда и грим, прищуренные – чтобы не было видно белков – глаза и полная неподвижность сыграли роль плаща-невидимки.

Все же Роселли избегал смотреть иранцам в глаза. Пусть наука и не признала до сих пор этот феномен, Роселли – закаленный боец – не сомневался в том, что люди каким-то шестым чувством ощущают направленный на них взгляд. Роселли мало интересовало то, чем это объясняется – неведомым чутьем или обострением обычных чувств – обоняния или слуха. С ним такое случалось, и не раз. Поэтому молниеносно оценив обстановку, он опустил глаза, глядя на палубу у них под ногами.

Его не заметили. Иранцы продолжали неспешную беседу, попыхивая сигаретами, вонь которых заглушала и запах застоявшейся воды из шпигата, и гарь из вытяжных труб машинного отделения.

Не отнимая руки от поручня, он расстегнул другой кобуру пистолета с глушителем «хаш паппи». Оперев длинный ствол о фальшборт, навел оружие на стоящего часового и трижды нажал на спуск.

«Чух-чух-чух» пистолета, почти не слышные за шумом корабельных машин, показались ему громкой автоматной очередью. Три девятимиллиметровые пули разворотили горло и череп иранца, швырнув его на спину. Даже не посмотрев на результаты стрельбы, Роселли быстро навел пистолет на второго – тот все еще сидел, приоткрыв от неожиданности рот с прилипшей к губе сигаретой. Котик выстрелил еще три раза, и эхом ему отозвались три приглушенных хлопка со стороны правого борта.

Пули с двух сторон ударили в иранца одновременно. Он поднялся со скамьи, прижал растопыренную кисть к мгновенно превратившемуся в кровавую маску лицу и рухнул без движения. Упавший АКМ покатился по палубе и остановился в ярде от тела. Больше ни движения, ни звука, не считая грохота судовых машин.

Сунув «хаш паппи» обратно в кобуру, Роселли расстегнул кармашек на поясе и извлек оттуда трезубую кошку с туго смотанной веревочной лестницей. Зацепив кошкой за клюз, он бросил лестницу вниз.

Секунду спустя лестница натянулась и дернулась: кто-то лезет вверх. Значит, к нему поднимаются остальные.