Текст книги "Тайные желания короля"

15

С завистью в сердце Уилл Комптон наблюдал за леди Анной, принимающей букет от своего мужа. Он видел в ней идеал женщины. Какая жалость, что он был недостаточно состоятелен, чтобы привлечь к себе ее внимание до того, как она вышла замуж за Джорджа Гастингса! Джордж, конечно, был достойным парнем, но слегка скучноватым. Леди Анна заслуживала большего.

Король заметил, куда был устремлен взгляд Комптона, и, осклабившись, обнял его за плечи. Уилл удержал равновесие только благодаря давно выработавшейся привычке – его величество часто не умел рассчитать свои силы, а Уилл еще не до конца оправился после полученных на ристалище травм. То, что он едва не умер, объясняло, как он считал, ранее нехарактерную склонность думать о том, что могло бы быть. Обычно Комптон не предавался сожалениям.

– Леди Анна – пикантная штучка, – заявил король Генрих. – Всегда весела и полна энергии. Это ценные качества для женщины.

– Это верно, ваше величество. Вашему величеству повезло – королева также обладает этими качествами.

Уилл запнулся, не решившись назвать королеву Екатерину пикантной.

Улыбка короля потускнела.

– Ее величество слишком много тревожится, – проворчал он.

Уилл ждал. Если король решит откровенничать с ним, то у него нет выбора – придется слушать.

– Она тяжело пережила потерю первого ребенка и теперь, ожидая второго, проводит еще больше времени в ежедневных молитвах. Клянусь, она изотрет пол своими коленями.

– Ее величество молода и здорова. Я уверен, на этот раз все будет в порядке.

Ни в чем таком Уилл уверен не был, но вежливость требовала от него именно этих слов. Он послал Небесам беззвучную молитву, чтобы королева не только благополучно пережила роды, но и произвела на свет сына-наследника, в котором так нуждается каждый восседающий на троне монарх.

Король заговорил так тихо, что Уиллу пришлось напрягать слух, чтобы разобрать его слова.

– Нужно избавить ее величество от интимных отношений, пока она находится в особом положении.

– На этом настаивают лекари, ваше величество?

Не без труда Уиллу удалось скрыть тревогу. Он не ослышался? Неужели король намерен воздерживаться от посещения постели супруги до конца ее беременности?

– У них нет единого мнения на этот счет, но доктор Витторио полагает, что таким образом здоровье королевы и ее ребенка не будет подвержено опасности.

Этот испанский лекарь осуществлял надзор за состоянием ее величества. Неудивительно, что король прислушивался к его мнению.

– Воздержание – тяжелое испытание, ваше величество, – только и сказал Уилл.

Хохот короля Генриха привлек к себе внимание всех придворных в саду. Король звонко хлопнул Уилла по плечу.

– А кто сказал, что я намерен воздерживаться?

Король оставил Уилла и направился к леди Анне. Она, по всей видимости, была польщена его вниманием, и Джордж тоже улыбался. Только сестра леди Анны, леди Элизабет, наблюдавшая за ними из тенистой, увитой розами беседки, похоже, усмотрела во внезапном проявлении интереса со стороны его величества нечто недоброе.

16

Дворец в Гринвиче, 6 мая 1510 года

Со вздохом облегчения леди Анна предоставила себя заботливым рукам своей горничной. После утомительного дня, проведенного в услужении королеве, она наконец удалилась в свои личные покои. Анна приняла ванну и вымыла волосы, затем высушила их над жаровней, и теперь Мериэл расчесывала ее длинные темно-каштановые локоны. Анна пребывала в блаженном состоянии праздности. Ее щеки еще слегка горели от близости к тлеющим углям. Она не стала запахивать свой ночной бархатный пеньюар, чтобы немного охладить разгоряченное тело.

Скрипнувшая в соседней комнате дверь заставила вздрогнуть и госпожу, и ее служанку. Анна взглянула на маленькие часы на столе. Несколько часов назад Джордж отправился в расположенную неподалеку от Гринвича деревню. Его отчим, Ричард Сэшеверелл, остановился там на день-два на постоялом дворе. Анна ожидала возвращения мужа гораздо позже – он собирался провести вечер за азартными играми с Сэшевереллом и другими знакомыми джентльменами.

– Посмотри, кто там пришел, – приказала она Мериэл, завязывая пояс на пеньюаре.

Низкорослая служанка сжала в кулаке щетку для волос, словно собиралась использовать ее в качестве оружия, и крадучись направилась к открытой двери в смежную комнату. Там Мериэл замерла как вкопанная, безмолвно на кого-то уставившись. В глазах, которые она затем скосила на госпожу, смешались тревога и смущение.

– Это мастер Комптон, миледи.

Анна нахмурилась. Что здесь делает Уилл Комптон в такое время? На ум приходил только один ответ: его послали за Джорджем. Королю, должно быть, зачем-то понадобился ее супруг. Анна уже собиралась встать и выйти, чтобы поговорить с гостем, как тот, протиснувшись мимо Мериэл, сам вошел в личные покои женщины без приглашения.

Оправившись после падения на турнире, Комптон вернулся ко двору в добром здравии и бодром настроении. Он посмеивался над своими травмами, заявляя, что худшая из них – это сломанный нос. Ранее он был безупречной формы, а теперь на нем появилась шишка.

– Простите меня за вторжение, миледи, – сказал Комптон, сняв боннет и поклонившись.

При свечах он выглядел великолепно. Анна ощутила глубоко внутри легкий трепет и быстро поправила полы пеньюара. Она решила не вставать, ведь при этом могли оголиться ее ноги, поскольку под мягким темно-синим бархатом пеньюара она была совершенно нагой.

– Уже поздно, мастер Комптон. Что вас сюда привело?

С радостью Анна отметила, что ее голос тверд, хотя она была охвачена волнением.

– Мне нужно поговорить с вами наедине.

Комптон бросил выразительный взгляд на Мериэл. Анне это не понравилось, но она понимала, что в столь поздний час Уилла Комптона могло привести в ее покои только очень важное дело.

– Что-то случилось с Джорджем? – спросила она.

Уже задавая этот вопрос, она знала, что причина в чем-то другом. Если бы Комптон пожаловал с дурной вестью, он предпочел бы сообщить ее в присутствии Мериэл.

– Джордж не имеет к этому никакого отношения, – сказал он, когда они с Анной остались наедине. – Меня послал король.

– Зачем?

– Вы и вправду не догадываетесь?

Раздражаясь, Комптон подошел ближе к Анне, и она увидела, что он смял свой боннет.

– Милая Анна, король желает вас. Впрочем, как и я, но не в моей власти требовать от вас взаимности.

– Это что, неумная шутка?

Горестный взгляд Комптона ясно сказал ей, что это не так.

– Если бы… – проворчал он.

– Король… желает меня?

Он утвердительно кивнул.

– Но… но он ведь влюблен в королеву. Вы же сами это знаете.

– Его величество считает, что поступает благородно, – сказал Комптон. – Он не станет требовать от королевы близости, пока она вынашивает его ребенка. А тем временем…

Он замолчал. Очевидно, замысел короля нравился ему не больше, чем ей.

– Пусть найдет себе кого-нибудь другого!

– Его величество, похоже, настроен заполучить именно вас. Если вы собираетесь отказать ему…

– Если? По-другому и быть не может. Неужели он думает, что мой муж спокойно позволит мне пойти в постель к другому мужчине, даже если это король? Неужели он думает, что это позволит мой брат?

Комптон помрачнел.

– Не думаю, что его величество откажется насладиться близостью с вами.

Его слова отозвались в ее душе холодком страха. Анна заставила себя успокоиться и мыслить здраво.

– Я никогда не стану его любовницей. Вы должны так и сказать его величеству.

– Будет лучше, если вы сами ему об этом скажете.

Теперь была очередь Анны проявить раздражение.

– Вы боитесь короля, Уилл Комптон? – спросила она с издевкой.

– Иногда его величество меня пугает. Не думаю, что вы видели это когда-нибудь, миледи, но король Генрих приходит в ярость, если кто-то встает у него на пути. Он такой с самого детства.

В простодушных словах Комптона было столько искренности, что Анна испытала к нему симпатию. Он находился в услужении короля, но у него не было могущественной родни, способной оградить его от гнева монарха в том случае, если он откажется исполнять его приказы.

– Возможно, выход есть, – начала Анна медленно, – для нас обоих. Вы говорите, что королю претит мысль о том, чтобы причинить вред беременной женщине?

Комптон кивнул.

– В таком случае он не станет трогать меня так же, как и королеву.

Комптон метнул взгляд на ее живот.

– Срок пока еще небольшой, но я совершенно уверена, что у меня будет ребенок.

Последнюю неделю Анна ощущала по утрам небольшую боль в груди. Она никому об этом не говорила, даже Джорджу. Ей хотелось подождать, пока у нее не будет полной уверенности.

– Мое положение, полагаю, остудит пыл короля?

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – улыбнулся Комптон.

Анна облегченно вздохнула. При таких обстоятельствах король не обидится на ее отказ стать его любовницей. А как только Джордж вернется от Ричарда Сэшеверелла, она сообщит ему, что через шесть-семь месяцев он станет отцом.

– У вас хватит смелости сказать об этом королю? – спросила она, осторожно поднимаясь на ноги и поплотнее запахивая пеньюар так, чтобы были видны лишь ее босые ступни. – Или я должна взять это на себя?

Улыбка Комптона превратилась в ухмылку.

– Будьте спокойны, миледи. Раз дело обстоит именно так, то я готов выполнить свой рыцарский долг.

Анна не могла не улыбнуться в ответ.

– А я уже подумала, что вы хотите, чтобы я надела доспехи и вышла на арену.

– Такое я не отказался бы увидеть!

Они весело хохотали, когда дверь из соседней комнаты с оглушительным ударом распахнулась. В спальню Анны ворвался ее брат, а следом за ним – их сестра.

Герцог Букингем резко остановился, увидев, как близко стоит Анна к Уиллу Комптону.

– Не верю своим глазам! – взревел он. – А я сказал Элизабет, что она, должно быть, ошиблась. Но теперь и сам вижу, что она была права. Шлюха! Вы навлекли позор на доброе имя Стаффордов!

Самодовольный вид Элизабет говорил за нее без слов.

– Милорд, у вас нет оснований оскорблять леди Анну! – набросился Комптон на герцога.

Анна, останавливая Уилла, положила руку ему на плечо.

– Что же, по-вашему, милорд, вы здесь увидели?

Она также была наделена гордостью Стаффордов сполна. Анна расправила плечи и решительно взглянула Эдварду в глаза. Пусть на ней нет ничего, кроме ночного бархатного пеньюара, она не позволит своему бестактному старшему брату вызвать в ней хотя бы тень смущения. Она не совершила ничего такого, чтобы заслужить его гнев.

Однако Эдвард явно думал по-другому.

– Что он тут делает среди ночи? У вас что, Анна, совсем нет гордости? Он же простолюдин, никто.

Громко рассмеявшись, Уилл все испортил.

– Ах да, конечно, – сказал он. – Значит, стать любовницей аристократа или, возможно, короля для вашей сестры было бы не зазорно?

Лицо Эдварда приобрело жуткий багровый оттенок.

– Я же говорила, что король положил на нее глаз, – произнесла Элизабет торжествующе. – Я предупреждала вас, Эдвард.

– В моих отношениях с его величеством нет ничего предосудительного! – возмутилась Анна.

– Тогда почему он здесь? – потребовала ответа Элизабет, осуждающе указывая пальцем на Комптона. – Есть лишь один человек, ради которого он мог бы добиваться вашей благосклонности.

Анна окатила свою сестру ледяным взглядом, но прежде чем она смогла что-либо ответить Элизабет, вмешался Комптон:

– Я пришел прочесть леди поэму, которую написал в честь ее левой брови. Это плохие стихи, но я сам их сочинил. Хотите послушать?

– Вы когда-нибудь бываете серьезным? – упрекнула его Анна. – Эдвард, он шутит.

Ее брат выглядел так, словно вот-вот лопнет от злости.

Комптон открыл было рот, чтобы еще что-то сказать, но Анна, строго взглянув на него, заставила его замолчать. Он неисправим. При других обстоятельствах она сочла бы его находчивость забавной, но не сейчас, когда гнев ее брата грозил перерасти в бешенство.

– Стаффорды не по зубам Комптонам, – изрек Эдвард, надменно усмехнувшись. – И Тюдорам также.

– Я что, лань, чтобы стать добычей? – спросила Анна, чувствуя, что ее терпение вот-вот лопнет.

Комптон и Букингем сверлили друг друга яростными взглядами, не удостоив ее ответом. Руки Эдварда зловеще застыли на эфесе меча.

– Выскочка! – бросил он Комптону, словно заклеймив его проклятием.

– Дурак! – огрызнулся Комптон.

Не дожидаясь, когда они схватятся за оружие или накинутся друг на друга с кулаками, а и то, и другое считалось при дворе преступлением, Анна метнулась к ним и сильно толкнула брата в грудь. Застигнутый врасплох ее молниеносным движением, герцог попятился, а она, обернувшись, накинулась на Комптона.

– Сейчас же покиньте мои покои, сударь! Вам здесь не место.

Комптон хотел что-то ей возразить, но, пристально взглянув ей в глаза, шутливо поклонился.

– Как вам угодно, миледи. Может быть, у нас будет возможность поговорить завтра, в присутствии третьих лиц для соблюдения приличий, и я сообщу вам, чем закончится то дело, которое мы сегодня с вами обсуждали.

– Леди Анна больше никогда не будет с вами разговаривать, Комптон! – проревел Эдвард. – На рассвете она отправится в монастырь!

– Эдвард!

– Молчать! Вы проявили свое распутство и должны понести за это наказание. Я, как ваш брат, обязан удерживать вас от подобных поступков, а если это не удалось, то покарать.

– Король обо всем узнает, – пообещал Комптон, после чего развернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Анна сделала глубокий вдох, стараясь совладать со своими эмоциями. Только немного успокоившись, она обернулась к брату и заговорила с ним сквозь зубы:

– Вы ведете себя неразумно. И у вас нет права куда-либо меня отсылать, тем более в монастырь.

– Посмотрим. Я пошлю за вашим мужем.

– Я не сделала ничего, чтобы навлечь на себя ваше или его осуждение.

– Ложь! Женщины ненадежны. Того, кто поддался плотским соблазнам, необходимо наказать. Считайте, что вам еще повезло, ведь я не настаиваю на публичной каре за ваш адюльтер.

– Я ни в чем не виновата, Эдвард, – возразила Анна, четко произнося каждое слово, но он ее не слушал.

– Как вы могли проявить такую неблагодарность по отношению к королеве Екатерине? – вмешалась Элизабет. – Ее величество будет чрезвычайно расстроена, когда обо всем узнает.

– И вы, несомненно, с удовольствием ей об этом сообщите!

Анна с омерзением отвернулась от них.

Эдвард и Элизабет продолжали отчитывать ее еще с четверть часа, но, видя, что она не обращает на них внимания, наконец умолкли. К сожалению, они ее не оставили. Объявив, что будет ждать возвращения Джорджа, Эдвард вышел в соседнюю комнату, громко захлопнув за собой дверь.

Анна услышала, как в замке повернулся ключ, и с трудом удержалась, чтобы не наброситься с кулаками на толстые доски двери. Вместо этого она осталась неподвижной, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь. Джордж во всем разберется. Он ни за что не поверит наветам Элизабет и не станет обращать внимание на гневные тирады Эдварда. Она, Анна, расскажет мужу всю правду, и все будет хорошо. То есть настолько хорошо, насколько это возможно, если Джордж узнает, что король собирался наставить ему рога.

Прошло много времени, прежде чем из-за двери до слуха Анны донеслись какие-то звуки. Потом зазвучали голоса, но так тихо, что она не смогла разобрать ни слова. Разговор, казалось, будет длиться вечно, но в конце концов в замке снова повернулся ключ. Анна затаила дыхание, шумно выдохнув только тогда, когда Джордж вошел в ее комнату.

Женщина сделала несколько шагов ему навстречу, затем заметила выражение его лица и замерла. Она еще никогда не видела мужа таким сердитым. Он был в ярости… на нее.

– Комптон был в этой комнате? – спросил он.

Анна отступила на шаг.

– Да, но…

– Наедине с тобой?

– Да, но…

– Этого достаточно. Ты опозорила меня, Анна.

Он обернулся и крикнул Мериэл, застывшей в дверях:

– Собирайте вещи своей госпожи, мы уезжаем чуть свет.

– Уезжаем? Я не могу покинуть дворец без разрешения королевы.

– Ее величество будет рада от тебя избавиться.

Анна не решилась заговорить. Если бы она дала выход тем чувствам, которые ее сейчас переполняли, она бы заголосила, как базарная торговка. К тому же теперь было слишком поздно что-либо объяснить. Джордж стремительно вышел из комнаты и снова запер дверь на замок.

«К утру он одумается, – успокаивала себя Анна. – Или же вмешается король». В то время, как Мериэл молча принялась собирать ее вещи, Анна забралась в кровать и задернула полог. Только прижав стиснутые кулаки к губам, она смогла сдержать отчаянный вопль. Из глаз хлынули слезы.

В ту ночь Джордж не стал делить с ней постель, но женщина время от времени слышала из соседней комнаты его голос, а также голос Эдварда. Анна не надеялась уснуть, но в конце концов усталость ее одолела.

Она проснулась оттого, что Джордж грубо тряс ее за плечо. Злобно глядя на нее, он возвышался над ней со свечой в руке. Сначала Анна не могла понять, почему он так сердит. Затем все события предыдущего вечера разом воскресли в ее памяти. Она собралась с мыслями в твердом намерении все ему объяснить, но Джордж не дал ей такой возможности. Каждый раз, когда она пыталась заговорить, он ее обрывал.

– Одевайся для путешествия, или я прикажу своим слугам натянуть на тебя твое платье, – бросил он ей, когда она ухватилась за его руку.

Стряхнув ее ладонь, Джордж снова удалился в смежную комнату.

– Ах, леди Анна, что же нам теперь делать? – запричитала Мериэл. – Вас ждут люди, чтобы сопроводить к паланкину. Это слуги вашего брата.

Окинув комнату быстрым взглядом, Анна удостоверилась, что ее личные вещи отсутствуют. В ее распоряжении не осталось ни денег, ни каких-либо драгоценностей, и приставленные к ней Эдвардом стражи не позволят ей обратиться за помощью к кому-нибудь из ее друзей при дворе.

Она могла рассчитывать только на защиту Джорджа, но его предательство оставило ее без покровителя, поскольку жена имеет мало законных прав и еще меньше возможностей.

Ее предал человек, который должен был бы за нее заступиться. Джордж уступил требованиям Эдварда без малейшей попытки ему противостоять. Ее муж верил шурину больше, чем собственной жене.

Разочарованная, опустошенная, уязвленная и злая, Анна принялась одеваться.

Через час в неясном свете раннего утра ее вывели из Гринвичского дворца и вместе с горничной затолкали в паланкин. Занавески на окнах со всех сторон были задернуты и скреплены булавками так, чтобы никто не увидел, кто находится внутри. Анна погрузилась в подушки и в отчаяние.

17

Дворец в Гринвиче, 7 мая 1510 года

– Ваше величество, – сказал Уилл Комптон, – на рассвете леди Анну увез муж в неизвестном направлении.

На лице короля Генриха отразились смешанные чувства – изумление и раздражение. Он не любил, когда нарушали его планы. Вчера вечером, когда Уилл вернулся в монаршую спальню один, король был огорчен, но не рассержен. Появление герцога в покоях его сестры было достаточно весомым оправданием для Уилла, не сумевшего привести с собой леди Анну. Ему удалось избежать упоминания о том, что она отказалась от чести стать любовницей короля. Также он умолчал и о ее беременности.

Король выразил согласие немного подождать, прежде чем снова попытать счастья, но теперь выясняется, что ее увезли. Уилл сам с трудом смог поверить в это, а также в то, какой сильный отклик вызвало в его душе это известие. Его симпатия к леди Анне была значительно больше его вожделения. И, несмотря на все его шуточки, иногда, безусловно, непристойные, он прекрасно понимал, что со всеми, исключая мужа, Анна не позволяла себе ничего, кроме разговоров и смеха. При дворе все предаются безобидному флирту, это было в порядке вещей.

– Я и подумать не мог, что герцог Букингем исполнит свою угрозу, – сказал Комптон, отчасти самому себе.

С опозданием Уилл припомнил, что не сообщил королю подробностей визита герцога в покои леди Анны. Глаза его величества превратились в узкие щелки.

– Какое отношение имеет герцог Букингем к отъезду своей сестры?

Деваться было некуда, и Уилл выложил все детали, которые опустил, рассказывая о случившемся в первый раз, включая заносчивое заявление герцога, будто Тюдор недостоин любовницы из рода Стаффордов. В глубине души Комптон был рад этому. Он провел ночь в тяжелых раздумьях, посмеет ли герцог расправиться с леди Анной или будет подстрекать к этому Джорджа Гастингса. Мужчина имеет право избить свою жену за гораздо меньший проступок, чем подозрение в измене. Мысль о синяках на нежной коже леди Анны заставляла сердце Комптона обливаться кровью.

– Приведи ко мне герцога Букингема! – крикнул король одному из своих подручных.

Когда он вновь обернулся к Уиллу, его лицо было покрыто красными пятнами, что являлось верным признаком распаляющейся в нем ярости.

– Как он смел увезти фрейлину королевы без разрешения ее величества?

Уилл начал говорить, но тут же замолчал. Когда король находился в таком состоянии, лучше было ему не перечить. Но Генрих знал его давно и видел насквозь.

– Выкладывай, что там у тебя, Уилл. Тебе ничего за это не будет.

– Я тут подумал, что он, возможно, его получил. Я имею в виду, разрешение королевы. Дело в том, что это жена лорда Фитцуолтера, сестра Букингема и леди Анны, сообщила о своих подозрениях брату. А леди Элизабет – одна из фавориток королевы Екатерины. Не исключено, что она нашептала обо всем случившемся ее величеству. Королева, возможно, была рада возможности избавиться от соперницы при дворе.

– Екатерина монархиня, ее положение незыблемо.

– Кто может знать, о чем думает женщина, особенно когда она беременна?

При этом недвусмысленном напоминании о причине, по которой король избегал постели своей жены и искал утех в чужих объятиях, Генриха охватила задумчивость. В свои восемнадцать лет его величество имел мало опыта общения с женским полом благодаря чрезмерной опеке своего отца. Он, похоже, растерялся, подумав о ревности жены, тем более что был не склонен признавать свои поступки неблаговидными.

– Мне кажется, ваше величество, – сказал Уилл, чтобы отвлечь короля от его мыслей, – во всем, что произошло вчера вечером, следует винить жену лорда Фитцуолтера. Если бы она не настроила своего брата против сестры, леди Анна и сейчас была бы в Гринвиче.

– Значит, леди Фитцуолтер нужно удалить от двора, – решил король, – и ее мужа вместе с ней.

Появление Букингема укрепило Генриха в его решении. Герцог буквально излучал высокомерие. Он едва поклонился королю, словно считая его себе ровней.

Король Генрих накинулся на своего высокородного подданного с яростным ревом:

– Как вы смели помешать моим утехам?

– Каждый имеет право заботиться о членах своего семейства! – заорал в ответ Букингем. – И уж тем более герцог!

– Я буду решать, кому оставаться при дворе, а кому нет, а не вы. Или вы забыли, кто здесь король?

Положение было опасным. Букингем смотрел на Генриха так, будто сейчас накинется на своего суверена и изобьет его до полусмерти. По меньшей мере Уилл ожидал от него потока настолько крамольных заявлений, что после этого ему будет одна дорога – в Тауэр.

Букингему с трудом удалось совладать со своей яростью.

– Разве я не глава своего семейства, ваше величество? Разве не моя обязанность, более того, мой долг, взыскивать со своих подопечных, так же как ваше величество карает нарушителей закона во всем Английском королевстве?

– Ваша сестра находится не под вашим покровительством, а под опекой своего мужа. Я сам был свидетелем на их свадьбе.

Уилл подумал, что благоразумный человек поостерегся бы, заметив выражение его глаз, и еще больше насторожился бы от такого умиротворяющего тона. Букингем не был благоразумным, он не желал признать, что превысил свои полномочия.

– Джордж Гастингс обращается ко мне за советами, – сказал он.

Смотреть сверху вниз на короля ему не позволял лишь недостаточно высокий рост.

– Он согласился со мной, что его жене полезно поразмыслить над своим поведением вдали от двора.

– Пошлите за леди Анной, – распорядился король. – Я хочу, чтобы она была здесь, при дворе.

Букингем не сдержал самодовольной ухмылки.

– Могу ли я посоветовать вашему величеству сперва спросить королеву, примет ли она мою сестру назад к себе в свиту, прежде чем я отправлюсь за ней?

– Ее величество нуждается в услугах леди Анны, – ответил ему король, – поскольку леди Элизабет не сможет ей их оказывать.

Герцог побагровел.

– Ваше величество, я вынужден протестовать. Моя старшая сестра не заслужила ссылку.

– Разве нет? Она вмешалась в то, что ее не касалось. Она должна уехать. Я не потерплю ее присутствия.

– Вы говорили об этом с королевой? – потребовал ответа Букингем.

Уилл вздрогнул. Ему стало почти жаль герцога. Этого нельзя было говорить.

– Королева будет делать то, что прикажу я! – взревел король Генрих. – Так же, как и вы, милорд, если желаете и дальше оставаться при дворе.

Раздражение и уязвленная гордыня подвигли герцога произнести необдуманные слова:

– Я не желаю оставаться там, где не ценят ни моей мудрости, ни моего опыта!

– Тогда уезжайте. И не возвращайтесь, пока я не призову вас.

Букингем вышел из приемной короля, пятясь, как того требовал протокол, и стражники тихо затворили за ним дверь, как только он переступил порог.

Король Генрих, как ни странно, выглядел довольным. Он потянулся за кубком вина.

– Какое-то время обойдемся и без лорда Букингема.

Но улыбка сошла с его лица, когда он в тот же день поговорил с королевой. Когда ее величество узнала, что ее собираются лишить общества леди Фитцуолтер, она стала возражать, используя такие крепкие выражения, которых от этой утонченной дамы никто раньше не слышал. Поняв, что ее супруг непреклонен, Екатерина залилась слезами. Но и это ей не помогло: король не любил подобных сцен и в ярости покинул ее покои.

– Пойдем, поиграем в теннис, – бросил он Уиллу, ожидавшему его в приемном зале королевы.

Королю понадобился час, чтобы улеглось его негодование. Но, успокоившись, он стал мастерски обыгрывать Уилла в каждом матче. Оба взмокли от пота.

– Вы призовете леди Анну назад? – спросил Уилл, набравшись смелости.

Подумав немного, король отрицательно покачал головой.

– Лучше избавиться от присутствия Стаффордов в свите королевы. Я назначу жену Тома Болейна, Бэсс, на одно из освободившихся мест. Она внучка герцога. И я проявлю великодушие, позволив королеве выбрать вторую фрейлину.

Уиллу очень хотелось возразить, но он знал, что лучше этого не делать. Если король принял решение, он от него не отступится.