Текст книги "Если бы красота убивала"

Глава 2

Я поднялась по лестнице и позвонила в парадную дверь.

Кэт открыла мгновенно, можно было подумать, что она ждала под самой дверью. На ней были черные брючки-капри и широкая белая рубашка. У Кэт густые длинные светлые волосы, обычно она носит их распущенными, но сейчас они были уложены в узел на макушке и заколоты длинными шпильками, похожими на китайские палочки для еды, только не деревянными, костяными. Впервые я видела Кэт без макияжа, она была бледной и выглядела усталой, под голубыми глазами обозначились темные круги. Я знаю Кэт давно, но никогда раньше не замечала, что ее губы покрыты мелкими светлыми веснушками.

– Насколько я понимаю, все уже в порядке? – бодро сказала я.

– Ты о чем?

– Ну с Хайди. Она вернулась?

– Да нет же! – Кэт за руку втянула меня в холл и закрыла дверь. – С чего ты взяла?

– В ее комнате горит свет, вот я и решила, что она нашлась.

– Как ты не понимаешь, в этом-то и дело! Свет горит, Хайди должна быть дома, но она не открывает дверь и не откликается на стук.

– А ты не допускаешь, что она могла в последнюю минуту передумать и остаться на ночь у какого-нибудь приятеля? Знаешь, в двадцать один год девушки иногда так поступают.

– Ей двадцать два.

– Не важно. У нее есть парень?

– Был, но пару месяцев назад они расстались. Но дело не в этом. Хайди обещала быть дома, а она обычно держит свое слово.

– А почему бы ей не уехать на весь уик-энд? Зачем вообще она понадобилась тебе в воскресенье в восемь утра?

– Мне нужно было поговорить с ней насчет Тайлера… так, общие вопросы.

Ответ Кэт показался мне странным, но я решила, что сейчас неподходящий момент обсуждать это.

– Ладно, – сказала я, – давай откроем дверь в ее квартиру и посмотрим, что там.

– Ты, наверное, думаешь, что я подняла панику из-за ерунды? – спросила Кэт.

– Как тебе сказать, я лично почти уверена, что ничего страшного не случилось, но, с другой стороны, раз у тебя дурное предчувствие, имеет смысл разобраться, в чем дело.

Кэт прижала пальцы к вискам. Ее ногти напоминали по цвету зернышки граната и выглядели такими же блестящими и твердыми, как китайская лаковая шкатулка. Кэт опустила руки и спросила умоляющим тоном:

– Ты мне поможешь? Я имею в виду, ты зайдешь в ее квартиру? Я боюсь. А ты знаешь, что надо делать, если что-то случилось.

– Ладно, давай ключи.

Я вошла за Кэт в открытую двустворчатую дверь в левой стене холла. Мы прошли через гостиную, выдержанную в тонах цвета хаки, и вошли в кухню, сверкавшую белизной и полированной сталью. Кухня была небольшой, но в ней имелось все, что только могло понадобиться приходящему организатору банкетов. Кэт открыла выдвижной ящик и занялась поисками ключей. Дожидаясь, пока она их найдет, я спросила:

– Ты не замечала за Хайди ничего подозрительного, что могло бы указывать на проблемы с алкоголем?

Кэт подняла голову.

– Хочешь сказать, что она может валяться в своей комнате пьяная в стельку? У меня нет оснований подозревать, что она пьяница или что она употребляет наркотики. Но наверняка ведь никогда не знаешь. Между прочим, в последнее время она действительно вела себя несколько странно, стала какой-то отчужденной.

– Когда ты видела ее в последний раз?

– В пятницу вечером, когда вернулась с работы.

– Как в пятницу? – воскликнула я. – Ты же, кажется, разговаривала с ней вчера?

– Разговаривала, но только по телефону. Вчера мне пришлось поехать в Ист-Хэмптон. Наш журнал является одним из спонсоров кинофестиваля, который пройдет в конце лета, и по этому поводу у меня была назначена встреча.

– Ты потащилась туда в субботу? – изумилась я.

От Нью-Йорка до Ист-Хэмптона, шикарного и очень дорогого городка на взморье, больше двух часов езды.

– В другое время никак не получалось, ты же знаешь, какой у меня плотный график. Где же эти чертовы ключи?

– Ладно, значит, ты вернулась… когда это было? В конце дня?

– Вообще-то сегодня утром. Вчера я слишком устала, чтобы ехать обратно, поэтому сняла номер, переночевала там и выехала сегодня в шесть утра. Нашла!

Я двинулась было в сторону холла, но Кэт меня остановила.

– Иди сюда, мы войдем через библиотеку на первом этаже.

Иметь вход в квартиру няньки изнутри дома было очень разумно, но раньше я никогда не обращала внимания на эту дверь. Кэт прошла через кухню в другую гостиную. Это была большая квадратная комната, в которой почти все, включая стены, диваны, стулья и занавески, было разных оттенков белого и бежевого. Двойные стеклянные двери вели из гостиной на балкон, выходящий в сад за домом. С правой стороны находилась лестница с чугунными перилами, мы спустились по ней и попали в библиотеку. Кэт спускалась первой, я шла за ней.

Окна библиотеки, декорированной в темно-красных тонах, выходили в сад, но балкон второго этажа изрядно заслонял свет, и в комнате было бы сумрачно, если бы не две лампы на шарнирах, горевшие над диваном. Всю переднюю стену занимал огромный книжный шкаф, но когда я спустилась по лестнице до конца, то увидела, что одна из его секций на самом деле представляет собой дверь в два фута толщиной. Секция была отодвинута, и за ней виднелась простая деревянная дверь. Я бывала в этой библиотеке раз сто, но и понятия не имела, что книжный шкаф – это нечто большее, чем просто книжный шкаф.

– Это та дверь, через которую Хайди попадала в хозяйскую часть дома и обратно?

– Обычно да. Хотя когда она приходила с улицы, то могла войти и через парадный вход, а не через свою квартиру.

– Кто отодвинул секцию шкафа? – спросила я.

– Я – чтобы постучаться к Хайди.

– Если открыть эту дверь, то попадешь прямо к Хайди?

– Не совсем. Сначала попадаешь в небольшой коридорчик, а потом уже в ее комнату. В ее квартире нет спальни, только гостиная с раздвижным диваном.

Я подошла к двери и прижалась к ней ухом. Можно было расслышать, что по другую сторону играет музыка. Мое сердце взвилось на дыбы, как лошадь, почуявшая, что в ее стойло проникает дым. Одно дело оставить свет, уходя из дома, но с какой стати оставлять еще и музыку? Я четыре раза стукнула в дверь.

– Хайди! Хайди, ты дома?

Я была абсолютно уверена, что на стук никто не отзовется, но для порядка все же подождала с минуту. Потом повернулась к Кэт.

– Дай мне ключ.

Она с нервным вздохом вручила мне кольцо с торчащим в сторону, как крошечный пистолетик, ключом и пояснила:

– Надо поворачивать вправо.

Я вставила ключ в замочную скважину и попыталась повернуть. Замок не поддавался. Тогда я немного покачала ключ туда-сюда и наконец попала в цилиндр. Повернув ключ, я открыла дверь и еще раз позвала Хайди. Мне сразу же ударила в нос отвратительная вонь, смесь кислого запаха рвотных масс и фекалий, а может, и еще чего-то такого же мерзкого. Меня чуть не вырвало, я попятилась от приоткрытой двери и повернулась к Кэт.

– Дело плохо. Она или очень больна, или умерла.

Кэт прикрыла рот рукой, ее кисть затрепыхалась как воробей.

– О Боже!

Я сняла с себя кардиган и обмотала вокруг головы, закрывая нос и рот, чтобы меня не вырвало от тошнотворной вони. Потом открыла дверь полностью и вошла в коридор. Как репортеру мне доводилось видеть трупы, но сейчас я не представляла себе, что меня ждет в комнате Хайди, и, признаться, мне было страшно до чертиков.

Коридор оказался длиннее, чем я ожидала. Слева я увидела маленькую кухоньку в нише, справа находилась ванная. В ванной горел свет, но никого не было. Я заметила на полу груду зеленых махровых полотенец, на которых засохла блевотина. Я крошечными шажками пошла дальше, по направлению к комнате. Комната была квадратная, в дальней ее части, слева, я увидела дверь в коридор, который, очевидно, вел к входной двери. Диван стоял в центре комнаты и был обращен к окнам на улицу, соответственно с моей стороны находилась его спинка. В комнате горела всего одна лампа – торшер рядом с диваном, – но света было достаточно, чтобы я могла окинуть беглым взглядом все углы. Хайди не стояла посреди комнаты в пижаме и не смотрела на меня с негодованием за вторжение в ее жилье. Я поняла, откуда доносится музыка (кстати, это была какая-то джазовая мелодия), – у левой стены стоял книжный шкаф, а на нем – радиоприемник. Логика подсказывала, что ужасающий запах идет со стороны дивана.

Я подошла ближе и, еще не дойдя до дивана, увидела Хайди. Она лежала на полу между диваном и сундучком, судя по всему, заменявшим кофейный столик. Девушка лежала лицом вверх, ее руки были прижаты к бокам, как если бы она во сне упала с дивана. Она была мертва. Лицо приобрело восковую бледность, зеленые глаза затуманились и помутнели, будто начали терять свой цвет оттого, что слишком долго были открыты. Было очевидно, что Хайди рвало. Следы рвоты засохли на ее губах, прилипли к длинным светлым волосам и к легкой белой блузке, надетой поверх джинсов. Я посмотрела на кофейный столик, ожидая увидеть на нем бутылку от спиртного или шприц от наркотика, но ничего подобного там не было. На столике стояла пустая бутылка из-под минералки и лежала коробка шоколадных конфет «Годива», а еще там был номер журнала «Пипл», поверх которого валялось мокрое зеленое полотенце, такое же, как в ванной.

Я снова перевела взгляд на тело Хайди. На этот раз я заметила, что на обеих ее руках выше локтя кожа стала красновато-лиловой. Пятна походили на синяки, но я знала, что в этих местах после смерти начинает скапливаться кровь. По-видимому, Хайди умерла этой ночью. Я оглянулась и посмотрела в сторону коридорчика. Кэт не было видно. Я стянула с лица кардиган и крикнула:

– Кэт, ты где?

Она заглянула в дверь.

– Здесь. Ты нашла Хайди?

– Да, она мертва. Надо вызывать «скорую помощь» и полицию.

Я бочком, чуть ли не на цыпочках, стараясь ни к чему не прикасаться, попятилась к выходу, даже радио не стала выключать. В коридоре Кэт запричитала:

– О нет!

– Надо позвонить в службу спасения, – сказала я.

– Что случилось? Как она умерла? – Кэт едва не плакала.

– Не знаю точно, похоже, она чем-то отравилась – везде следы рвоты. Пошли наверх.

Мы вернулись обратно тем же путем, каким пришли сюда: прошли через библиотеку и поднялись по лестнице в гостиную. Стараясь не отставать от Кэт, я чувствовала необъяснимую панику. Мне казалось, будто за мной кто-то гонится. Один раз я даже оглянулась, чтобы удостовериться, что позади меня никого нет.

Глава 3

Как только мы поднялись в гостиную, Кэт рухнула на светло-кремовый диванчик. Казалось, она хочет заплакать, но не знает, как начать. Я же чувствовала себя на удивление отрешенной от происходящего, словно меня переключили в режим «автопилота». Я остановилась перед Кэт.

– Мне очень жаль. Представляю, как тебе тяжело.

– Не могу поверить! – воскликнула Кэт и сжала голову ладонями. – То есть я, конечно, подозревала, что произошло нечто ужасное, но теперь, когда выяснилось, что так оно и есть, мне просто не верится.

– Ты сама позвонишь в Службу спасения или хочешь, чтобы это сделала я?

– Прошу тебя, позвони лучше ты.

Телефон – современная беспроводная модель обтекаемой формы – лежал на столике прямо перед Кэт, рядом с черной чашей с ароматическим «попурри». Женщина-оператор ответила после четвертого гудка, голос у нее был деловитый, почти грубый, как будто я вклинилась со своим звонком не вовремя. Я объяснила, что произошло, и вкратце описала, как выглядит Хайди.

– Пульс проверяли? – спросила оператор.

– Нет. Я подумала, что лучше не прикасаться к телу.

Оператор сообщила, что к нам выезжает «скорая помощь». Я знала, что она также вышлет к нам полицейскую машину из ближайшего участка. Повесив трубку, я пересказала наш краткий разговор Кэт.

– Как ты думаешь, что с ней случилось? Ты сказала, что ее рвало, неужели она могла от этого умереть?

– Трудно сказать. Может, причина в выпивке, может, в наркотиках. Она могла съесть что-то, что сначала вызвало у нее рвоту, а потом стало и причиной смерти. Или она захлебнулась собственной рвотой, хотя на это, по-моему, не похоже. Полиция и судмедэксперт разберутся, в чем дело. Я уверена, что они все тщательно осмотрят, как сделали бы на месте преступления.

– Ну вот! Этого мне только не хватало! – Кэт взяла с дивана подушку в наволочке леопардовой раскраски и прижала к груди. – Но если причина все-таки не в наркотиках, то в чем?

– Честное слово, не знаю. Может, все-таки она съела что-нибудь и отравилась? На пищевую аллергию не похоже. У меня аллергия на арахис, и я знаю, что при аллергической реакции опухает горло и начинаешь задыхаться. Может, это ботулизм? От него вроде бы сильно рвет. Но если ее рвало всю ночь, она бы, наверное, кому-нибудь позвонила. Она не говорила по телефону, что плохо себя чувствует?

– Нет. – Подумав, Кэт добавила: – Кажется, она сказала, что не в настроении идти куда-нибудь вечером.

– Не в настроении или потому что плохо себя чувствует?

– Черт… не знаю.

– Что она обычно ела на обед?

Кэт поморщилась.

– Это зависело от того, видел ли кто-нибудь, как она ест.

– В каком смысле?

– Когда она обедала с нами, то клала себе крошечные порции. Но я подозреваю, что, когда никто не видел, она набрасывалась на еду.

– Ты хочешь сказать, что у нее была булимия?

– Вряд ли. Просто на людях она изображала из себя этакую «Мисс Здоровое Питание», а когда оставалась одна, то наверняка уплетала жирное и сладкое. Например, я точно знаю, что она таскала еду из холодильника.

– Не может быть!

– Ну, наверное, я выразилась слишком резко. Хайди жила – с нами, так что формально наши продукты – и ее тоже, но она брала их тайком, и это бесило Карлотту. Хайди могла взять из холодильника последний кусочек десерта Тайлера или остатки жареного цыпленка, причем делала это без спроса и потом не сознавалась.

– Могла она взять коробку шоколадных конфет «Годива»?

– К чему ты клонишь?

– На столе в ее комнате лежит коробка конфет.

– Ну, если это «Годива», то, вероятнее всего, тa самая коробка, которую кто-то принес мне в четверг, на мою вечеринку. Когда я про нее вспомнила, ее уже не было. Именно о таких вещах я и говорю.

Кэт бросила подушку на диван и встала.

– Сколько еще будет ехать эта чертова «скорая помощь»? Как представлю, что Хайди лежит там…

– Вот что, Кэт, – перебила я ее, – нам придется оповестить ее родственников, и самое время позвонить им сейчас, пока «скорая»…

Кэт не дала мне договорить:

– У нее нет семьи. То есть, конечно, была раньше. Но ее отец сбежал, когда Хайди только родилась, а мать умерла, когда ей было лет четырнадцать. После этого Хайди поселилась с теткой.

– У тебя есть номер ее телефона?

– Был где-то, надо поискать наверху, в кабинете.

– Тогда, может быть, поищешь его прямо сейчас?

Кэт ушла, а я села и попыталась разобраться в собственных чувствах. Должна сказать, что реакция всегда наступает у меня с некоторым опозданием. Я знаю, что, пока у меня в голове все не уляжется, меня не охватит скорбь, грусть, ужас или еще что-нибудь в этом роде. В тот момент если я что и чувствовала, так это растерянность. У меня была куча вопросов к Кэт по поводу Хайди, но с ними придется повременить. Кроме того, мой мозг с большим трудом осознавал реальность ситуации. Всего час назад я находилась в постели, и на меня вот-вот должен был наброситься мой ирландский разбойник, а теперь я сижу в чужом доме, а этажом ниже лежит труп, весь в засохшей блевотине.

Поняв, что мне нужно выпить кофе, я встала и пошла в кухню. Ночью я спала всего пять часов, утро обещало быть сумасшедшим и во всех отношениях отвратительным, поэтому мне нужно было как-то компенсировать недосып. Кофеварка стояла на столе, после недолгих поисков мне удалось найти фильтр и молотый кофе. Я залила кофеварку водой из расчета на десять чашек и включила. Когда кофе начал капать в кувшин, я вернулась в гостиную и отдернула шелковые занавески на одном из окон. Мимо проходило семейство: папаша в темно-синем пиджаке, мамаша в элегантном костюме цвета лаванды и два маленьких мальчика в пиджачках. Я было удивилась, куда это они направляются с утра такие разодетые, а потом догадалась: сегодня же воскресенье, и они идут в церковь. Внезапно на улицу под зловещий отрывистый хохот сирены въехала «скорая», сверкая мигалкой. Она проскочила мимо дома, резко затормозила и подъехала задним ходом. Я выбежала в коридор и открыла входную дверь.

Из машины почти одновременно выскочили трое: с водительского сиденья – мужчина лет пятидесяти, из задней двери – молодая женщина латиноамериканского происхождения и молодой белый парень лет двадцати, бритый наголо. У этого парня был начальственный вид, он направился ко мне, а двое других тем временем стали что-то выгружать из машины. Я показала на квартиру Хайди:

– Она там. Она мертва. Я не проверяла пульс, но сразу видно, что она умерла.

Парень кивком указал на дверь в квартиру Хайди:

– Как нам туда попасть?

Я посмотрела на чугунные ворота и сообразила, что мне придется их открыть.

– Мне нужно найти ключи, может, кто-нибудь сначала пройдет через дом и осмотрит тело?

– Показывайте дорогу.

Пока парень говорил со мной, двое других выгрузили оборудование. Мужчина держал складные носилки, женщина – какой-то чемоданчик, похожий на портативный дефибриллятор. Они выглядели так, словно собрались на пикник да набрали слишком много вещей. Молодой парень поднял руку, останавливая их.

– Подождите здесь, я посмотрю, что там. Будем держать связь по рации.

Мы с ним побежали вверх лестнице и вошли в дом как раз тогда, когда Кэт спустилась по лестнице в холл.

– Приехала «скорая», – сказала я ей. – Надо открыть вход в квартиру Хайди с улицы. У тебя ведь есть ключи от ворот?

– Конечно.

– Где они?

– У тебя.

– Что-о?

– У тебя, на связке.

Я достала из кармана связку, и Кэт показала мне ключ, который открывает ворота. Тем же ключом открывалась и входная дверь квартиры Хайди.

– На двери есть цепочка? – спросила я.

Кэт посмотрела на меня в недоумении, но потом сообразила, о чем я, и кивнула. Я повернулась к парню.

– Я покажу вам тело, а потом мы отопрем ворота.

Я провела его через дом, и мы спустились в библиотеку. По дороге парень задал мне несколько вопросов – сколько Хайди лет, когда я ее нашла и почему я решила, что она мертва, а не без сознания.

– Нам сюда, – показала я.

Когда я уходила из комнаты, я закрыла за собой дверь.

– Я войду, а вы подождите здесь, – сказал он. – Где тело?

– На полу возле дивана.

Парень открыл дверь, и в библиотеку проник тошнотворный запах, а заодно и звуки джаза. Меня чуть не стошнило, а ему – хоть бы хны. Он вошел в комнату и приблизился к дивану. Я видела, как он опустился на одно колено, стараясь ни к чему не прикасаться, и осмотрел тело. На осмотр у него ушло меньше минуты.

– Она мертва, – сказал он, возвращаясь обратно. – Я констатирую ее смерть… – парень посмотрел на часы, – в девять часов тридцать две минуты.

На мой взгляд, он сильно опоздал со своим заключением.

– Что дальше? – спросила я. – В полицию уже сообщили?

– Да, я открою им дверь. Думаю, они скоро приедут, сегодня у них не много работы.

– Слева начинается коридор, он приведет вас к двери, которая выходит в огороженный дворик. Оттуда ведут ворота на улицу. – Я передала ему ключи. – Вы можете сказать, когда она умерла?

– Ну, разложение не зашло далеко, запах вызван в основном рвотными массами, так что, думаю, умерла она поздно ночью.

– Как вы думаете, от чего она могла умереть?

– Это определят судмедэксперты.

Парень явно не был расположен обсуждать со мной это дело. Он повернулся, чтобы через квартиру Хайди выйти на улицу, а я стала подниматься по лестнице. В столовой Кэт не оказалось. Я заглянула, в кухню, потом пару раз позвала ее, но Кэт куда-то подевалась. В окно было видно, что перед домом уже собралось несколько зевак, увидела я и двоих полицейских, припарковавших свою машину перед домом, рядом со «скорой». Они говорили с одним из членов бригады медиков. Я снова открыла парадный вход и стала спускаться по лестнице. Но еще до того, как я дошла до тротуара, к дому подъехала темно-синяя машина и из нее вышли двое мужчин, – по виду явно полицейские, но в штатском, я решила, что это детективы. Обычно на место происшествия сначала выезжают патрульные полицейские, чтобы оценить ситуацию, но если день спокойный или дело неординарное, дежурный может одновременно послать туда же и детективов из участка.

Четверо полицейских быстренько посовещались с парнем-медиком, который как раз вышел из квартиры Хайди, потом двое в штатском пошли в мою сторону. Старший из них – я бы дала ему лет сорок с хвостиком, у него были волосы песочного цвета и морщины вокруг глаз – выступил вперед и поздоровался. Он был невысокого роста – примерно пять футов и десять дюймов – и такой весь компактный, как полуфабрикат сухой заморозки. В своем тесном костюме цвета хаки, голубой рубашке со сквозной застежкой и красном клубном галстуке он чем-то напоминал продавца из дешевого универмага – так и казалось, что он сейчас предложит мне купить какой-нибудь матрас. Когда Кэт его увидит, ей придется последить за собой, чтобы не брякнуть, что до Дня поминовения в костюмах цвета хаки никто не ходит.

Он представился:

– Пит Фарли, детектив девятнадцатого участка.

– Бейли Веггинс, подруга Кэт Джонс, хозяйки дома. Кэт попросила меня ей помочь. Это ее няньку убили.

– Она здесь?

– Кто? Нянька?

– Да нет же, хозяйка. Что нянька здесь, я и сам знаю.

Я почувствовала себя идиоткой.

– Да, она в доме.

Я решила, что он пойдет за мной в дом, и повернулась к лестнице, но он сказал:

– Сначала я хочу взглянуть на труп. Передайте мисс Джонс, что потом мы хотели бы с ней поговорить.

Я поспешила в дом и столкнулась там с Кэт, которая снова спускалась по лестнице. Я не пыталась скрыть свое раздражение:

– Послушай, Кэт, ты бы посидела на месте. Приехала полиция, и детективы хотят с тобой поговорить, после того как осмотрят тело.

– Я звонила Джеффу, он срочно выезжает. Пробок сейчас нет, так что часа через два он будет здесь.

– Хорошо, А как с теткой Хайди? Удалось с ней связаться?

– Нет, телефон не отвечает, а автоответчика нет.

– Ладно, позже можно будет еще попытаться… А пока есть время, предлагаю выпить кофе, я только что его приготовила.

Мы пошли в кухню. Пока я разливала кофе по чашкам, Кэт сидела за отдельно стоящей стойкой со столешницей из черного гранита. Вид у нее был совершенно ошеломленный. Такой я ее еще не видела. В работе, бывало, всякое случалось – то кто-нибудь грозил подать на «Глянец» в суд, то агентство стращало, что не видать нам больше знаменитостей на нашей обложке, – но Кэт всегда держала ситуацию под контролем и в зависимости от того, что в данный момент было полезнее, или лучилась обаянием, или демонстрировала стальную твердость.

После нескольких глотков кофе Кэт уже выглядела более собранной. Порывшись в сумочке от Фенди, Кэт достала косметичку. Пока она наносила тональный крем, румяна и подкрашивала губы кирпичной помадой от Шанель в золотом тюбике, я в общих чертах обрисовала ей распорядок дня, как я его себе представляла. По моим прикидкам, копы могли пробыть в доме несколько часов, вероятно, вызвав и судебного медэксперта из управления, и следователей из своего полицейского участка, так что Кэт надо было приготовиться к длинному тяжелому дню. Я поставила чашку на стол и произнесла:

– Кэт, ты, конечно, можешь обвинить меня в черствости, но нам нужно подумать о пиаре. Газетчики ухватятся за эту историю двумя руками. Думаю, тебе нужно связаться с агентством.

– Я уже связалась, – объявила Кэт.

– Не может быть! Когда?

– Я позвонила Лесли, пока была наверху. На эти выходные она осталась в городе и пообещала связаться с агентством. Кстати, она тоже едет сюда на случай, если понадобится ее помощь.

Ничего себе обрадовала!

Лесли Стоун – административный редактор «Глянца» и суперэнергичная особа. В то время как Полли Дейвенпорт, ответственный редактор, руководит творческим процессом, Лесли занимается всякими административными вопросами – например, составляет бюджет, следит за расходами, устраивает выволочки нерадивым сотрудникам и вообще делает все, что требуется, чтобы журнал выходил когда положено. А еще Лесли – главное доверенное лицо Кэт по вопросам, касающимся работы. Значит, Кэт не настолько выбита из колеи, как мне поначалу показалось, раз она стала действовать по стандартному плану.

Неожиданно послышались шаги, мы обе вскочили. В дверь, ведущую из кухни, вошли два детектива: Фарли и еще один, помоложе, стриженный под машинку блондин. Этот блондин был ужасно тощий, наверное, самый худой человек из всех, кого мне доводилось видеть.

Когда Кэт представилась, у Фарли чуть заметно расширились глаза. Я еще на улице говорила ему, как зовут хозяйку дома, но тогда ее имя ему ничего не сказало. Только сейчас, услышав имя и одновременно увидев ее, он понял, кто она такая. Отказавшись от предложенного кофе, Фарли сказал Кэт примерно то же, что уже говорила ей я: перед тем как тело Хайди увезут, ее должен осмотреть судмедэксперт. Он сказал, что такова стандартная процедура, когда человек умирает дома, а если умерший так молод, как в данном случае, то это просто обязательно.

Бритый блондин устроился на свободном высоком табурете, и они вдвоем стали задавать вопросы про Хайди: имя, возраст, откуда она приехала, давно ли работала у Кэт, в чем состояли ее обязанности? Кэт отвечала полно, но без подробностей.

– А где ребенок, за которым она присматривала? – вдруг спросил Фарли.

– Он уехал с моим мужем в Коннектикут, у нас там загородный дом.

Слушая Кэт, можно было подумать, что она оправдывается, к тому же она еще начала объяснять, почему в эти выходные не поехала с мужем и ребенком, а осталась на Манхэттене. Однако, похоже, ее объяснения были восприняты нормально. Потом Фарли стал расспрашивать, как было обнаружено тело. Как только Кэт сказала, что это я вошла в квартиру Хайди и обнаружила ее труп, оба детектива синхронно повернули головы в мою сторону. Я почему-то испугалась – вдруг они по выражению моего лица поймут, что звонок Кэт застал меня в постели, где я лежала голая и собиралась трахаться?

– Можно я буду называть вас Бейли? – спросил Фарли.

– Да, конечно.

– Бейли, не могли бы вы сделать мне одолжение? Покажите мне на месте, как все происходило этим утром. А детектив Хайд пока останется с миссис Джонс и уточнит кое-какие детали о ее няне.

Фарли произнес слово «няня» так, будто говорил о какой-то экзотике, о чем-то вроде фламбе или фуа-гра.

Он повел меня в глубину дома, держа курс на лестницу. Я понимала, что детективы нарочно разделили нас с Кэт, и вопреки всякой логике мне стало страшновато, я даже почувствовала себя виноватой неизвестно в чем.

Мы спустились в библиотеку. Дверь в квартиру Хайди была прикрыта, и хотя я чувствовала, что внутри происходит какое-то движение, было непонятно, сколько там человек и что конкретно они делают. Но я догадывалась, что там либо осматривают место происшествия, либо выясняют причину смерти, а может, и то и другое. Мы остановились у двери, и я пересказала Фарли каждое свое действие начиная с приезда к Кэт и вплоть до того момента, когда я вошла в квартиру Хайди.

– Вы хотите, чтобы я повторила свои действия в ее комнате? – спросила я, очень надеясь, что мне не придется возвращаться в квартиру Хайди.

– В этом нет необходимости, мы можем поговорить вон там.

Фарли показал большим пальцем на сад и, не дожидаясь моего согласия, открыл стеклянную дверь, жестом предлагая выйти во внутренний дворик. Мы сели за садовый столик из кованых металлических прутьев. Фарли достал из внутреннего кармана блокнот и ручку и что-то записал еще до того, как задал мне первый вопрос. Я обратила внимание, что пальцы у него короткие и толстые, как коктейльные сосиски.

– Итак, по вашим словам, – начал он, – вы отперли дверь и вошли в комнату.

– Угу. Там стоял ужасный запах, и я сразу поняла – что-то случилось. Я подошла к дивану и увидела Хайди.

С тех пор как я вышла из своей квартиры, на улице почти не потеплело, и сейчас я зябко обхватила себя руками.

– Вы что-нибудь передвигали в комнате? Прикасались к чему-нибудь?

– Нет.

Сама не знаю, почему у меня был такой тон, будто я оправдывалась.

– Вы в этом уверены?

– Нет. В смысле уверена, что ничего не трогала.

– То есть вы не попытались проверить, есть ли признаки жизни, пощупать пульс? Вдруг она была еще жива?

– Нет, я сразу поняла, что она мертва. Кроме того, было неизвестно, отчего она умерла, а я знаю, что очень важно не прикасаться к телу.

Фарли натянуто улыбнулся, при этом кожа вокруг его глаз образовала складки.

– Такое впечатление, что вы все это время сохраняли поразительное хладнокровие.

По его тону было ясно, что не стоит воспринимать эту фразу как комплимент.

– Я ведь репортер.

Рано или поздно моя профессия все равно всплыла бы, и я решила, что сейчас самое время ее раскрыть.

– Вот как? И о чем же вы пишете?

– Я пишу на темы, интересные широкой публике, в том числе и на криминальные. Между прочим, я много пишу для «Глянца», журнала Кэт Джонс.

– Тогда я понимаю, почему мне не знакомо ваше имя. Обычно я предпочитаю мужские журналы, если вы понимаете, что я имею в виду. Итак, расскажите, что вы подумали, когда увидели тело. Вы, должно быть, наблюдательны, раз работаете репортером. Вы не заподозрили, что дело здесь нечисто?

«Дело нечисто? Так вот что он подозревает!»

– Вы хотите узнать, не подумала ли я, что с Хайди кто-то что-то сделал? Нет. Я решила, что ей по какой-то причине стало очень плохо.

– Почему вы так решили?

– Очень просто: в квартире повсюду были следы рвоты, а Хайди лежала на полу.

– Миссис Джонс заходила в комнату вместе с вами?

– Нет, она оставалась в библиотеке.

– Вы раньше видели ее няньку?

– Да, несколько раз. Мы с Кэт не только коллеги, но и подруги, и я несколько раз встречала Хайди у нее дома.

Пока я отвечала, Фарли не сводил с меня блеклых голубых глаз, но когда я закончила, он отвел от меня взгляд, чтобы записать мои слова в блокнот. Когда он писал, его слишком тесный костюм цвета хаки натянулся на правом плече.

– Она была приятной девушкой? – спросил он.

– Со мной она была любезна. Думаю, сыну Кэт она нравилась. Но вообще-то я мало ее знала.

– Она была хорошей няней? Была ли миссис Джонс ею довольна?

– Насколько я знаю, да.

– В этот уик-энд с няней в доме был еще кто-нибудь?

Я ненадолго задумалась.

– Думаю, Хайди была одна. Фарли склонил голову набок.

– Вы поколебались, прежде чем ответить.

– Дело в том, что у Кэт есть еще экономка, Карлотта. Обычно она работает только в будни, но иногда приходит и в выходные.

Издалека донесся звон церковных колоколов, потом где-то ближе на чьей-то кухне засвистел чайник.

– Вам известно, что мистера Джонса не было в доме?