Текст книги "Чай из трилистника"

Киаран Карсон
Чай из трилистника

Он разделил плоскость деревянной доски на сто квадратов и нанес соответствующее число таких же квадратов в маленькую книгу; затем он расписал эти квадраты разными красками с различными оттенками – серого, зеленого, желтого, синего, красного, телесного и другими смешениями – и придал, насколько мог лучше, каждой из этих красок соответствующий оттенок, и всё это, как сказано, занес в маленькую книжку.

Карел ван Мандер. Книга о художниках.[1]1
  «Книга о художниках» («Het Schilder-Boeck») Карела (Кареля) ван Мандера – свод биографий нидерландских и немецких художников по образцу известной книги Дж. Вазари. Отрывок для эпиграфа взят из жизнеописания Жака де Гейна. В этой энциклопедии, построенной отнюдь не по алфавитному принципу, первой идет статья о братьях ван Эйк, завершающаяся «Одой» в честь младшего из них, Яна.


[Закрыть] Хаарлем, 1604 г.

Мир есть всё то, что имеет место.

Людвиг Витгенштейн. Логико-философский трактат. Лондон, 1922 г.

1
Парижская зелень

Возможно, когда-нибудь я вернусь в мир, в который пришел изначально. А сейчас я хочу записать хоть что-то, пока совсем не забыл, кто я на самом деле.

Первое, что вспоминается, это цвета обоев в моей спальне и их меловой вкус под ногтями. Само собой, прошли годы, прежде чем я узнал, как называются эти оттенки… Следующее воспоминание – мой первый набор красок: зелень Гукера, вермильон, берлинская лазурь, жженая сиена; я знал, что за этими именами должны скрываться какие-то истории, и решил, что когда-нибудь я их узнаю.

Научившись говорить, я открыл, что зеленый – цвет ревности. Но я еще не знал, что Наполеон на острове Св. Елены, как предполагают, умер оттого, что вдыхал испарения от обоев в своей спальне, преднамеренно окрашенных мышьякосодержащим пигментом, известным как изумрудная, или парижская, зелень; не знал я также о зеленой луне, что светила несколько недель подряд после взрыва Кракатау 28 августа 1883 года, в день св. Моники, матери Блаженного Августина.

В «Исповеди» Бл. Августин с благоговением говорит об «огромных палатах» своей памяти, этого необъятного хранилища бесчисленных образов всевозможных видов. Изумляясь времени (ведь у настоящего нет длительности, а прошлого и будущего не существует), он приходит к выводу, что мерилом времени должна быть память; следовательно, далекое прошлое – это далекие воспоминания о прошлом.

В церковной литургии, которая есть мерило времени, зеленый символизирует надежду, и во всякое воскресенье от Троицы до Рождества священник облачается в зеленую ризу. Когда Нерон в своих жестоких гонениях на христиан приказывал зашивать их в звериные шкуры и бросать на растерзание псам, он, как свидетельствуют, любовался зрелищем через призму зеленого берилла, обладающего увеличивающими свойствами. Помимо того, зеленый – это цвет планеты Венеры, а стало быть, любви и плодородия.

У греков зеленый ассоциировался с Гермафродитом, сыном синего Гермеса и желтой Афродиты. Зеленый двусмыслен. Это цвет пришельцев – точнее, существ из подземного мира, что иллюстрируется следующей легендой.

20 июля 1434 года, едва главная звонница Брюгге, во Фландрии, возгласила час терции,[2]2
  Около 9 часов утра.


[Закрыть] из водосточной решетки на городской площади материализовалась двойня зеленокожих подростков – девочка и мальчик лет тринадцати, в нарядах из чего-то вроде лягушачьей шкурки, промокшие насквозь. Горько плачущих детей привели к жившему неподалеку Арнольфини, уважаемому итальянскому торговцу. Обращаясь к ним на различных языках и наречиях, он обнаружил, что близнецы откликаются на аттический диалект древнегреческого. У них на родине, сказали они, царят вечные сумерки. Она называется Страной св. Мартина: этого святого у них глубоко почитают, поскольку он сошел из горнего мира и обратил народ в христианство. Вчера они пасли стада драконов и проследовали за ними в одну пещеру. Там они услышали далекий перезвон колоколов, в котором различили голоса ангелов, взывающих к ним. Идя за голосами, они вскарабкались по грубо вырубленным в скале ступеням и очутились в ослепительном свете.

Подростков крестили. Быстро выяснилось, что они не едят ничего, кроме бобов, и через несколько недель такого питания зеленый оттенок их кожи заметно поблек. Мальчик вскоре умер. Девочка, обнаружившая некоторую легкость поведения, долгие годы прожила в доме Арнольфини в качестве служанки. О ее дальнейшей судьбе мы не имеем сведений; однако жители Брюгге отметили и запомнили, что день, когда в наш мир явилась зеленая двойня, был праздником св. Маргариты Антиохийской.

2
Драконья кровь

Маргарита, известная у греков как Марина, была красавица-дочь языческого жреца Эдесия из Антиохии Писидской. Когда отец узнал, что она приняла Христа, он отрекся от нее, и девушка принуждена была пасти скот своей кормилицы. Как-то раз Олимврий, префект Писидии, во время охоты узрел Маргариту со стадом и немедленно возжелал ее. Он спросил, свободная она или рабыня: если свободная, он возьмет ее в жены; если рабыня, то купит.

Маргарита отвечала, что она свободнорожденная, но служит Христу. Олимврий приказал отдать ее под суд, обвинив в поклонении ложному богу. Ее бросили в темницу, где вздернули на дыбу и истязали до тех пор, пока кровь из нее не забила фонтаном. Но девушка по-прежнему отказывалась уступить похоти правителя. Пока тюремщики измышляли новые пытки, ей явился дьявол в обличий ужасного дракона, который раскрыл у нее над головой пасть, поддел языком стопы и разом проглотил ее. К счастью, она держала крест, который увеличился до размеров меча, и этим священным оружием она распорола драконье чрево и явилась невредимой.

Затем ее посетил еще один бес; но она боролась с ним, пригвоздила ногой к полу и потребовала открыть свое происхождение. Тот поведал ей, что, подобно многим своим собратьям, он был упрятан Соломоном в большой медный сундук; но в Вавилоне сундук обнаружили и открыли искатели сокровищ, и таким образом он вместе с прочими бесами, на горе роду человеческому, вышел на свободу.

На следующий день Маргариту жгли огнем, подвешивали за волосы и, наконец, бросили в чан с кипящим маслом. Пять тысяч собравшихся, пораженные силой ее духа, уверовали и были немедленно казнены властями. Саму Маргариту в конце концов обезглавили. И в тот же миг палач ее пал замертво; это была не кара, а награда, дабы вознесся он вслед за мученицей на небеса, поскольку исполнял свою работу с величайшим нежеланием.

Эти события произошли в правление императора Диоклетиана и были засвидетельствованы Феотимом, от которого мы и узнали всю историю. Феотим и кормилица Маргариты принесли ей в темницу хлеб и воду. Они заглянули через оконце и, убоявшись Господа, узрели всё, что случилось. Таким образом, рассказ Феотима – евангельская истина.

«Маргарита» означает «жемчуг», чья белизна символизирует непорочность. Утверждают, что жемчуг обладает свойством исцелять истечения крови и страсти сердца. Поскольку св. Маргарита вышла невредимой из чрева чудовища, она стала покровительницей благополучных родов. Считается, что беременным полезнее всего прикоснуться к ее поясу, который в целости и сохранности обретается в шести местах в одной только Франции. Подобным же образом в христианском мире существует по меньшей мере восемь авторитетно признанных голов святой.

В живописи ее эмблемой является дракон, порой достаточно крупный, чтобы проглотить человека. Однако анонимный богемский мастер XIV века написал ее с небольшим драконом, восседающим у нее на руке подобно соколу. Нередко дракон доходит св. Маргарите лишь до колен, словно домашний пес; такими изобразил святую и ее спутника ван Эйк – резным навершием кресла рядом с кроватью – на картине, известной как «Свадьба Арнольфини», или «Двойной портрет Арнольфини».

3
Телесный

Мама, обеспокоенная спасением моей души, подобно Монике, матери Бл. Августина, подарила мне в день одиннадцатилетия «Жития святых» с картинками. Я раскрасил дракона св. Маргариты зеленью Гукера из своего набора для рисования; название это я запомнил потому, что ошибочно связывал его с Ричардом Гуком, который, как я узнал в школе, изобрел телескоп усовершенствованной конструкции и с его помощью сформулировал теорию о движении планет.

Платье св. Маргариты было закрашено, разумеется, вермильоном. Не могу не отметить, что «вермильон» происходит от vermiculus, что на латыни означает «червячок», поскольку когда-то этот красный пигмент добывали путем выжимания из женских особей чешуекрылых насекомых рода Kermes (червецы). Вермильон был также известен как «кровь Иоанна Крестителя», потому что в Германии червеца традиционно собирали крепостные после доброго глотка браги из зверобоя («Иоанновой муравы») – между одиннадцатью и двенадцатью часами в ночь на 29 августа, праздник усекновения главы Иоанна Предтечи.

«Жития святых» заняли свое место среди прочих томов моей библиотеки, шкафом для которой служил ящик из-под апельсинов, поставленный на попа. В результате книги мои при открытии издавали приглушенный аромат этих плодов, который я принимал за запах ладана, поскольку апельсины частенько упоминались в проповедях отцов-редемптористов[3]3
  Редемптористы – члены основанной в 1732 г. в Италии «Конгрегации Пресвятого Искупителя», основная задача которой – миссионерская деятельность в бедных районах и за рубежом.


[Закрыть] во время их миссий к мирянам-католикам Белфаста.

В типичном сценарии редемптористов фигурировал мучимый жаждой мальчик на летних каникулах, одиноко стоящий у лавки зеленщика. Вот он взирает на красиво выложенную горку апельсинов. Он заворожен их кожурой в ямочках, а распаленный солнцем их аромат овевает его, рисуя в воображении, как он кусает апельсин и ощущает крошечные брызги нектара на нёбе. Затем, погоняемый жаждой, он идет дальше и уже представляет себе, как сдирает с плода кожуру, обнажая его сочащиеся дольки, и граница между грезой и делом начинает размываться.

И вот уже апельсин (рядом, лишь протяни руку) овладевает всеми его помыслами. И никто, видит он, на него не смотрит. Зеленщик поглощен разговором с двумя покупательницами, которые просят сопоставить достоинства молодого британского картофеля и «дублинской королевы». Полицейский как раз зашел в пивную по соседству. Автомобиль пропыхтел по пустой, раскаленной на солнце улице. Никто, думает мальчик, не смотрит на него. И он протягивает руку и сует апельсин в карман брюк. В конце концов, никто этого не заметил; да к тому же всего один апельсин из целой груды. Но Господь, заключает отец-редемпторист (здесь он достает из своего черного пояса распятие и пафосным жестом вздымает его над головой), Господь наблюдал за мальчиком, а для Господа, который всевидящ, нет ничего незначительного; для Него Одно – есть Многое.

Апельсины, таким образом, ассоциировались у меня с кражей либо с пропажей. Поэтому, обзаведясь своим «книжным шкафом», я счел благоразумным заранее помолиться св. Антонию Падуанскому, перед которым ходатайствуют о возвращении утерянного или украденного имущества. Так повелось с того дня, когда одного из учеников, взявшего какую-то книгу Антония без его ведома, посетил ужасный призрак и под страхом смертных мук приказал вернуть ее.

На стезе проповедничества св. Антоний прославился как никто другой, а передвигался он от места к месту с такой быстротой, что многие здравомыслящие свидетели уверовали в его вездесущность. В 1231 году, через тридцать два года после смерти, мощи святого были перенесены в Падую. Вся плоть его истлела, за исключением языка, который оказался нетронутым и таким же красным и свежим, каким был при жизни.

4
Багровый

Когда умирал святой, в народе поднималось нешуточное волнение. В Падуе на протяжении июня и июля 1231 года длинные процессии день и ночь стихийно собирались у обители Арчелла, где на открытом катафалке в окружении белых лилий было выставлено тело св. Антония.

Церковные колокола звонили без умолку, смешивая день с ночью. Многие верующие слышали ангельские голоса. Над городскими башнями катились странные облака, изумлявшие самых одаренных нефеломантов.[4]4
  Нефеломанты – гадатели по форме облаков.


[Закрыть] На платформах, несомых распевающими людьми, и колесных помостах, влекомых волами через все городские ворота, раскачивались могучие столбы из воска. Повсюду пылали свечи. В этой местности, где обычное время было отменено, царило коллективное исступление, когда все – от князей до нищих – жаждали обрести какую-нибудь реликвию святого.

Получить свою толику останков оказалось затруднительным даже для присутствовавших при кончине; но трансцендентного контакта со святым – и через многие годы после смерти – можно достичь, прикоснувшись к его одежде или земле, по которой он ступал, соломе, на которой он ночевал, его надгробию, мощам, образам. Лампадным маслом и свечным воском из усыпальницы помазывали пораженные части тела. Пили воду, омывавшую труп святого. Над ракой с мощами св. Антония проносили вино, разбавляли и назначали пациентам гомеопатическими дозами.

Так что, силу святого можно было сохранять многие столетия. У моей матери имелась одна такая реликвия – св. Терезы Младенца Иисуса, «Цветика из Лизьё» – крошечный кусочек бежеватого льна с бледными пятнами, который касался тела св. Терезы или сутаны, касавшейся ее одежды, наклеенный на основу из выцветшего красного плиса и вложенный в бронзовую, со стеклянной крышкой коробочку размером со склянку из-под бальзама для губ или с дамские часики. Приложенная к страдающему воспалением легких, она неизменно доказывала свою действенность, ведь св. Тереза умерла от туберкулеза и потому считалась покровительницей больных бронхами.

Реликварий хранился в небольшом ящичке бюро в гостиной среди других памятных вещей: ракушки с зеленой кромкой и надписью «Портраш,[5]5
  Портраш – приморский городок в Северной Ирландии, в графстве Антрим.


[Закрыть] 1944» фиолетовыми несмываемыми чернилами (сувенир медового месяца моих родителей), молочного зуба (моего), комплекта тематических вкладышей от сигарет «Уиллз» с описанием целебных растений Британских островов и пузырька «спасительного бальзама» с пробкой-капельницей. Помимо него, были и другие ящички, полочки для писем, отделения с дверцами, – и всюду содержались различные предметы со своими историями. В пачке старинных открыток затерялось размером с открытку же фото моих отца и матери, так от руки раскрашенное, что оба выглядели нарумяненными и напомаженными, с одинаковыми кукольно-синими глазами.

Последняя вещица досталась от дяди Селестина, завзятого фотолюбителя, филателиста и алчного потребителя детективной и готической литературы, олицетворяемой для него сочинениями Артура Конан Дойла и Эдгара Аллана По. На двенадцатый день рождения он подарил мне сборник историй о Шерлоке Холмсе. «Для великого ума, – говорит Холмс в «Этюде в багровых тонах», мелочей не существует… По одной капле воды, – утверждает он далее, человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не слыхал. Всякая жизнь – это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену».

5
Синие «Галлахерс»

Наша фамилия «Карсон» считается для католиков необычной, поскольку неизменно ассоциируется с протестантским юнионизмом – благодаря Эдварду Карсону, лорду Данкэрну, которого многие считают отцом-основателем Северной Ирландии. Когда я вошел в разум, мне рассказали, что мой прапрадед по отцовской линии был пресвитерианин, который сменил конфессию и наставлял потомство с таким рвением, что впоследствии дед мой стал называть сыновей в честь римских пап.

Отсюда – Селестин, в честь Целестина V, святого-покровителя переплетчиков; Сильвестр, мой отец, в честь Сильвестра II, блестящего ученого, популяризатора абака и пневматического органа; а Лео, поганая овца нашего семейства, сбежавший в Америку еще до моего рождения, был назван так в честь Льва II, который в день св. Марка, 25 апреля 799 года, чудесным образом остался невредим после попытки противоборствующей папской фракции вырезать ему глаза и язык.

И всё же Селестин – более остальных – сохранил двойственное отношение к памяти знаменитого Карсона. У него была древняя газетная вырезка из белфастской «Ньюслеттер» с фотографией лорда Данкэрна, срезающего первый кусок дерна на торжественной церемонии начала сооружения водохранилища в Безмолвной Долине, что в горах Морн. Дядя утверждал, что сигарета, которую элегантно одетый лорд держит между указательным и средним пальцами правой руки, – это «Синяя «Галлахерс».[6]6
  «Синяя «Галлахерс» – один из видов сигарет производства расположенной в Белфасте крупной табачной компании «Галлахер» («Gallaher»).


[Закрыть] Один современный биограф подтвердил данный факт, исследовав под микроскопом отчетливо различимую структуру пепла.

Более того, виднеющееся на дерне растение можно идентифицировать как Tussilago farfara, мать-и-мачеха, или копытень, называемый так за характерную подковообразную форму листа. Оно известно также как «бедняцкий табак», «куколь-трава», «камчужная трава», «кашельное зелье» и «дикий ревень»; его листья составляют основу «Британского травяного табака», в числе прочих ингредиентов которого – вахта, очанка лекарственная, буковица, розмарин, тимьян, лаванда и цветки ромашки. Когда Селестин не курил свои «Синие», он пользовался сходной травяной смесью, которую в шутку называл «чаем из трилистника».

В Великий пост весь его дом пропитывался ароматом «чая», почти заглушавшим доносившийся из темной комнаты лабораторный запах и сакраментальный душок закрепителей, которые он приготовлял для тонированных фотографий, растирая эссенции лаванды и живицы, древесные смолы и необработанный воск. Он презирал тех, кто просто использовал акварель из детского набора. Принципы Ченнино Ченнини, последнего сторонника средневековой традиции, настаивал он, актуальны и по сей день: при изображении лиц следует сделать подмалевок бледным позёмом, «земляной зеленью» (terre verte), а розовые телесные тона наносить тонко поверх него, переходя ко всё более светлым оттенкам, от тени к свету; зеленому дают проглядывать сквозь полутона, замечательно передавая жемчужные тона живой плоти.

Увлекшись ненадолго темперой, он подтвердил убеждение Ченнино, что для изображения лиц молодых людей с холодной, свежей окраской лучше всего подходит бледный желток яиц из-под городских кур, в то время как в случае с пожилыми и смуглыми людьми предпочтение следует отдавать более темному желтку деревенских яиц. Чтобы проиллюстрировать свою мысль, он показал мне отретушированный снимок своего единственного ребенка, моей двоюродной сестры Береники, которую я до того времени едва замечал. Она была изображена в виде Клеопатры, в наряде, явственно сооруженном из старых шелковых шарфов и перьевого боа. Зубы ее казались зеленоватыми, и я решил при встрече приглядеться к ним повнимательнее.

Я почти уверен, что наша с ней фотография, до сих пор хранящаяся у меня и датированная на обороте двадцать четвертым июля 1959 года, запечатлела данное событие. Это был также и день чудотворицы Христины Досточтимой, святой-покровительницы психиатров.

6
Лавандовый

Родившись в знатной семье и осиротев в пятнадцать лет, Христина была подвержена всё более частым каталептическим припадкам, пока однажды личный врач ее дяди не констатировал смерть. Ее тело пышно убрали, усыпали белыми лилиями и поместили в бронзовый саркофаг. Когда исполнение реквиема дошло до «Agnus Dei», крышка гроба слетела прочь и все увидели, как тело Христины медленно воспаряет к стропилам. Собравшиеся кинулись вон, кроме одного храброго священника, который с распятием в руках заклял ее спуститься обратно. Девушка рассказала ему, что тяжелый дух от людей в соборе стал просто невыносим, и она решила улететь от него. Сначала она посетила преисподнюю, где смрад порока был столь густым, что служил топливом для адского пламени. Побывала Христина и в чистилище, где запах был уже не такой сильный; и там, и там она видела своих знакомых. Затем Христина отправилась на небеса, которые пахли розмариновым дымом и лавандой. Именно там она услыхала, как священник на ее отпевании читает «Agnus Dei», и мысленно вернула себя на землю.

Вернувшись в наш мир, Христина обнаружила, что ей трудно переносить человеческое общество. Всю жизнь ей отравляло острое обоняние. Присутствие даже одного тела составляло проблему, ведь оно было заражено запахами других, с которыми соприкасалось. Поэтому ее тянуло перенестись куда-нибудь повыше, и тогда ее замечали на флюгерах или верхушках деревьев. В конце концов попечители построили для нее башню, где она оставалась, пока не умерла во второй раз; хотя, согласно другим свидетельствам, она была сбита стрелой во время одного из своих послеполуденных полетов.

В моем издании «Житий святых» Христина изображена с башней, как у Рапунцель, в одной руке и стрелой – в другой. Найти нужную страницу легко, потому что она заложена нашей с Береникой фотокарточкой. Лето. Мы стоим по колено в высокой траве на заброшенном участке у северного конца старого Белфастского водохранилища, в нескольких сотнях ярдов от дома Селестина. Хотя фотография не раскрашена, я знаю, что на мне пиджак светло-зеленого твида, в лавандовую и овсяную крапинку, белая рубашка апаш, эластичный ремень, в красно-зеленую полоску, с пряжкой в виде змеи, и серые фланелевые брюки. Она одета в выцветшее розовое платьице без рукавов, с набивным рисунком цветков яблони. Мы улыбаемся.

Годы спустя мне предстояло наткнуться на следующие заметки философа Людвига Витгенштейна:

«На фотографии (не цветной) я увидел белокурого мальчика с зализанными назад волосами, в грязном светлом пиджаке, и темноволосого мужчину перед каким-то станком вроде токарного, состоявшим частью из выкрашенного в черный литья, частью из полированных, блестящих осей, рычагов и т. п., и рядом – сетку из легкой оцинкованной проволоки. Я воспринимал изогнутые металлические поверхности как железные, волосы мальчика – светло-русые, литье – черное, сетку – цинкового цвета, невзирая на то, что всё было представлено более или менее темными тонами фотографической бумаги».

Излюбленным развлечением Витгенштейна были походы в кино, «на картины», по его собственному выражению. Особенно ему нравились вестерны и мюзиклы. Любимыми звездами у него были Кармен Миранда и Бетти Хаттон. Британские фильмы он терпеть не мог, заявляя, что реальность изображена в них неубедительно. С другой стороны, Голливуд – «вот это стоящее дело».