Текст книги "Счастье со второй попытки"

Высоко подняв голову, Беатрис направилась к шкафу, достала шелковый халат и отбросила простыню.

– Я пыталась десять месяцев, – сказала она, отвернувшись от Данте. – Я старалась все делать правильно. Я старалась… – Голос ее сорвался, и невысказанные слова повисли между ними в воздухе.

Но Данте понял все без слов.

Глава 3

Беатрис затянула пояс на халате. Откинув волосы назад, она взглянула на Данте. Он смотрел на нее с неприкрытым желанием.

– Ты никогда не была неуместной во дворце, – промолвил он, не в силах отвести глаз от гибких форм ее тела, проступавших под тонкой тканью халата. – Я видел раньше у тебя этот халат? Он прекрасно подчеркивает цвет твоих глаз.

Глаза у Беатрис были такими голубыми, что сначала он подумал, что она носит цветные контактные линзы.

Беатрис натянуто улыбнулась.

– Я живу одна уже полгода. За это время я кое-что себе купила.

– Но ведь ты сама ушла, Беатрис. Я не просил тебя делать это.

Глаза ее вспыхнули от гнева. Он так просто говорит об этом, а ей так трудно было это сделать. Ведь она любила его, а он ее никогда не любил.

– Ты даже не пытался меня удержать.

– А ты хотела бы этого?

– Даже если бы я забеременела, ребенок не смог бы помочь нам склеить наши разрушенные отношения. – Беатрис поймала себя на том, что смотрит на его губы, и с отчаянием осознала, что хочет его. Это желание пугало ее. – Я думаю, мы будем с тобой общаться отныне только через адвокатов, – добавила она, стараясь говорить невозмутимо.

Данте почувствовал, как сердце содрогнулось в груди, его охватило ощущение одиночества. Он вспомнил слезы на глазах брата и холодность родителей, когда те сообщили ему о том, что трон переходит к нему и будущее королевской семьи теперь лежит на его плечах.

– Значит, ты считаешь, что бывшие супруги не могут быть друзьями?

Ее короткий смех был совсем не похож на тот, который он помнил: непринужденный и мелодичный.

– У нас не может быть дружбы, Данте. Друзья должны делиться друг с другом.

«Делиться друг с другом», – сказала она. Данте чуть не рассмеялся. Меньше всего на свете он хотел делиться чем-нибудь с Беатрис.

Впервые в жизни он испытывал страх провала, но больше всего боялся показать этот страх своей жене. Тогда она совсем по-другому посмотрела бы на него.

Он видел этот взгляд в глазах людей, которые были назначены ему в помощники, хотя они и уверяли его в том, что полностью полагаются на него. Они взывали к его чувству долга.

Поразительно, но Данте этим чувством обладал, хотя и пытался забыть те уроки, которые были преподаны ему в детстве. Похоже, они глубоко запечатлелись в его сознании.

Данте сократил свой штат помощников, оставив только троих. Он вообще избавился бы от всех, но он был реалистом.

Прищурившись, он взглянул на милое лицо Беатрис. А была ли она готова на жертвы?

– Я не могу быть наполовину внутри, наполовину снаружи, Данте. Это… жестоко, не честно, – дрожащим голосом проговорила она.

Данте уверял себя в том, что не должен был злиться на нее, считать ее поступок предательством. Ведь он женился только ради ребенка, а детей у них не было. Решение Беатрис было логичным, и это не должно его так волновать.

Самые успешные браки были такие, как у его родителей. Они заключили деловое соглашение, и каждый жил своей жизнью. Но Беатрис никогда бы этого не поняла.

Ему уже представили список невест, ни одной из которых он не заинтересовался. Они все были для него на одно лицо, хотя он гадал о том, вошла ли в этот список женщина, которую прочили в жены его брату. Она принадлежала к королевской европейской семье, с которой у них с Карлом не было родственных отношений.

Карл мучительно принимал решение, но все-таки решил не лгать и изменить свою жизнь… Потому что, хотя Сан-Мачизо и считалось прогрессивным государством, никто не мог допустить, чтобы королем стал гей, неспособный произвести на свет наследника.

У Карла был выбор: либо уйти, либо жить во лжи.

Данте гадал, смог бы он сам поступить так, как его брат, если бы был на его месте. Когда брат раскрыл свою сексуальную ориентацию и поведал о своих глубоких страданиях, Данте испытал шок. Но потом задумался о том, почему он не догадывался об этом. Ведь он никогда не интересовался чьей-либо жизнью, кроме своей собственной. И мысль об этом вызвала у него отвращение к себе.

Его взгляд остановился на лице Беатрис – ее нежных чертах, чистом профиле.

– И ты уходишь. – Он пожал плечами. – Это честно, скажу откровенно.

Она заморгала.

– Ты согласен с этим?

– Я уже согласился. Мы с тобой разведемся, поэтому расслабься, все будет хорошо, – неспешно проговорил он.

Накануне Беатрис согласилась бы на это, но вчера она еще не дышала с ним одним воздухом. Ей пришлось пройти испытание и столкнуться лицом к лицу со своей уязвимостью, своей природной слабостью, о которой так беспокоился Данте.

– Это в наших с тобой интересах. Здесь мы на одной волне.

– Жаль, что этого нельзя сказать о нашем браке.

Он не стал этого отрицать, с болью отметила Беатрис. Интересно, были ли разводы до нее в семье Веласкес?

– Я думаю, никто не ждал, что он продлится долго, и ты в том числе…

Данте пожал плечами.

– Я вообще не собирался жениться. Мне кажется, мы с тобой по-разному смотрим на брак. – В его семье брак рассматривался исключительно с точки зрения практических целей. Это был бизнес и не более того. – Ты права.

Данте встал с кровати, потянувшись всем своим мощным обнаженным телом, и стал поднимать разбросанные на полу вещи.

Беатрис не могла не смотреть на него. Его фигура была совершенной, а движения потрясающе грациозными.

– Я? – Ее разумная часть говорила ей, что это хорошо, но иррациональная, эмоциональная часть желала спорить с этим.

Данте повернулся, натянув брюки на свои узкие бедра, и пристально посмотрел на нее.

– Наши жизни соприкоснулись, но теперь…

Когда он впервые увидел эту потрясающую женщину в переполненном фойе театра – длинноногую, с золотистой кожей, – он заставил себя уйти, так и не узнав ее имя.

Но когда через несколько дней Данте оказался на модном показе с какой-то своей знакомой, имени которой уже не помнил, он увидел высокую блондинку, шедшую по подиуму. Она двигалась с изумительным изяществом, уперев руки в бока, и излучала такую сексуальность, что зрители смотрели на нее, не в силах отвести глаз. На ней был наряд в андрогинном стиле, но в нем она выглядела так, будто была его Судьбой.

Данте позволил знакомой завлечь его на вечеринку, на которые он обычно не ходил, и тогда он узнал ее имя – Беатрис. Но та уже ушла.

Спутница, раздраженная отсутствием внимания к ее персоне, осталась на вечеринке, а Данте ушел… Его влекла какая-то сила, которую он не мог осознать.

Тогда она находилась от него достаточно далеко, и он не мог разглядеть веснушек на ее носу. Но потом он их все-таки разглядел, когда буквально столкнулся с ней на ступенях галереи, где проходило дефиле. Она выглядела гораздо моложе без гладкой прически и чересчур яркого макияжа, и в эту секунду Данте поверил в Судьбу и перестал противиться ей. Никогда прежде он не был так зачарован женщиной.

Беатрис не укладывалась в рамки его прежних стереотипов. Она была наивной и забавной, и даже тот факт, что она, оказывается, была девственницей, не заставил его сбежать от нее.

Раздавшийся внизу шум прервал его воспоминания. Беатрис виновато вздрогнула.

– Как поживает Майя? – спросил он.

– Люди наконец начинают признавать ее талант.

Майя, возможно, думала, что талант говорит сам за себя, но Беатрис знала, что это не так. За время работы моделью ей пришлось убедиться в этом.

Данте хмыкнул, надевая рубашку. Беатрис постаралась сохранить невозмутимый вид, когда он испытующе взглянул на нее.

– Ты справишься без меня?

– У меня все будет хорошо.

Конечно, у нее все будет хорошо. Она не допустит, чтобы зависимость от Данте преследовала ее всю жизнь. Конечно, сначала ей будет больно, но она сильный человек. Все так говорили.

Должно быть, это было правдой.

Когда ее отец умер, люди хвалили ее за стойкость и выдержку. Когда мать вышла замуж за Эдварда, она встала на защиту Майи, которую их отчим стал постоянно унижать.

Мать закрывала глаза на очевидное и продолжала верить тому мужчине, хотя он постоянно лгал ей, позволила ему манипулировать ею, и долгое время Беатрис не могла простить этого матери.

Но когда Беатрис вышла замуж за Данте, она проявила такую же слабость, как и мать. Данте не лгал, но от этого Беатрис все больше винила себя в своем заблуждении. Он был не тем, за кого она его принимала.

Они с Майей простили мать, ведь они были родными людьми, и теперь сестры желали только одного: чтобы их наконец-то разведенная мать не испытывала чувства вины.

– Как поживают твои родители? – Она спросила это из вежливости, не сумев приглушить холодную нотку в голосе.

– Нормально.

Подняв брови в знак одобрения, Беатрис вспомнила о том, как прошел ее первый ужин с его родителями. В парадной столовой дворца ощущалось такое напряжение, что у нее пропал аппетит. Все реплики короля и королевы, обращенные к ней, содержали скрытую иронию, поэтому Беатрис пришлось пойти спать голодной.

И в одиночестве.

Было два часа ночи, когда она услышала шаги Данте. До этого момента она лежала в кровати без сна, в чужой комнате, в чужой стране, и считала минуты, которые казались ей бесконечными.

Она включила ночник, стоявший на столике.

– Прости, я не хотел будить тебя.

Беатрис увидела, каким измученным было лицо Данте. Ей захотелось обнять его. Если для нее сегодня был тяжелый день, то для него, похоже, этот день был в сто раз тяжелее.

– Я не спала, – сказала она, когда он сел на край кровати. – Я ждала тебя. Ты выглядишь очень усталым. – Она провела ладонью по его подбородку. На нем уже выросла короткая щетина, и это было очень сексуально.

– Я не очень устал. – Наклонившись, Данте сжал ее руку и прошептал прямо в губы: – Я просто хочу быть с тобой.

Беатрис отогнала от себя эти болезненные воспоминания. Они напомнили ей о ее собственной глупости. Данте всегда возносил ее на чувственные небеса, но в ту ночь их связь была гораздо глубже. Приходя в себя после страсти, она прижалась к нему, и слезы счастья выступили у нее на глазах. Она чувствовала себя такой… счастливой.

Но это была ложь, самообман, и трещины в отношениях появились уже в тот момент, когда их разгоряченные тела остывали в бархатистой тьме.

Глава 4

Беатрис ждала, когда он оденется, а затем задала вопрос, который долгое время не отпускал ее.

– Можно спросить тебя… – Она замолчала, втайне завидуя Данте, который мог дистанцироваться от негативных эмоций. Если бы вокруг рушился мир и царила всеобщая паника, он сумел бы сохранить спокойствие и здравый смысл.

– Спросить?

– Повлияет ли прошедшая ночь на наш развод? Будут ли какие-нибудь юридические последствия?

– И ты об этом беспокоишься?

– Да, а ты разве нет?

Данте усмехнулся.

– Ты разве собираешься кому-нибудь об этом рассказать?

Беатрис покраснела.

– Разумеется, нет. Но Майя… Впрочем, она не станет осуждать нас. Она никому не скажет.

– Конечно, не скажет, – хмыкнул Данте.

Проигнорировав его сарказм, Беатрис вновь задала свой вопрос:

– Ну, так повлияет или нет?

– Не вижу для этого никаких оснований.

– Тогда давай забудем об этой ночи, и каждый из нас пойдет своим путем.

– Похоже, ты уже делаешь это…

В голосе Данте прозвучал намек, что ей не следует этого делать. Беатрис вспыхнула от гнева. Их прощание сильно затянулось.

– Ну да, конечно, ведь есть еще жизнь после Данте, и ты знаешь об этом. – Ее голубые глаза насмешливо блеснули.

Стиснув зубы, Данте с силой заправил край рубашки в брюки, поправил пряжку ремня и провел рукой по волосам.

– Скажи, кто он?

– Кто «он»? – Тихо выдохнув, Беатрис почувствовала облегчение. На этот раз у нее не было повода для гнева.

Неужели Данте ревнует ее? Неужели он считает, что его почти уже бывшая жена должна хранить ему верность? Ведь сам он все это время вряд ли отказывался от секса.

– Полагаешь, я нуждаюсь в мужчине? – возразила она, презрительно выгнув бровь. – Мне никто не нужен! Я не такая, как моя м… – Беатрис умолкла, не желая говорить об этом.

Данте на секунду представил себе, что какой-то другой мужчина ласкает роскошное тело Беатрис, целует ее милое лицо, любуется ее сапфировыми глазами и гладит ее гладкую золотистую кожу…

Данте с трудом подавил в себе вспышку ревности. Ее мелодичный грудной смех должен радовать только его, и никого больше.

– Нам следовало бы ограничиться страстным любовным романом.

Так было бы проще. Они сгорали бы от желания, наслаждаясь друг другом, а потом их страсть остыла бы. И никаких сожалений, никакого ощущения незаконченного дела.

От этих слов Беатрис вздрогнула.

– Но я забеременела… И мы с тобой поженились только из-за этого.

Лицо Данте помрачнело.

– Я совсем не это имел в виду, и ты знаешь об этом. Я знаю, ты винишь меня в том, что у тебя случился выкидыш, но…

– Я виню тебя?

Данте горько усмехнулся.

– Разве ты никогда не думала о том, что, если бы тебя не заставили переехать в другую страну, в чужое окружение, что, если бы ты не была изолирована от всего привычного тебе, ты не потеряла бы ребенка?

– Я ни о чем подобном не думала.

По его лицу было видно, что он так не считает. И почему ей никогда не приходило в голову, что Данте винит себя в потере ребенка?

– Врачи говорили мне, что многие женщины теряют детей на ранних сроках беременности, даже не зная о том, что они забеременели.

– В этом деле большую роль играет стресс. Если бы у нас был умопомрачительный роман, то страсть сгорела бы, как костер, и мы расстались бы друзьями.

– Разве мы не договорились о том, что этого не могло быть?

Данте пожал плечами. Он вообще не собирался жениться и считал, что будет ужасным мужем. Так оно и вышло.

– Тебе пора идти. – Прикусив нижнюю губу, Беатрис взглянула на дверь.

– Да, я сейчас уйду.

Внизу было тихо, но Беатрис поняла, что тайно выпроводить Данте ей не удастся. Майя все равно увидит его.

«От моей сестры ничего не скроешь!» – с улыбкой подумала Беатрис.

Она затянула пояс на халате, и шелковистая ткань соблазнительно обрисовала грудь. Взгляд Данте устремился на ложбинку между ее грудей.

Беатрис сглотнула – от блеска его глаз у нее пересохло в горле.

– У тебя халат такого же цвета, как та твоя кофточка, в которой я тебя увидел в первый раз.

– Правда? Я не помню, – солгала она.

– Ты сделала только хуже, прикрыв лицо той шалью. И ты ругалась, как матрос, когда врезалась в меня.

– Это ты врезался в меня, – возразила Беатрис, переведя дыхание. Она вспомнила, как он взял у нее шаль, проигнорировав ее протест. «Позволь», – сказал он, и она позволила ему. А вскоре позволила гораздо больше.

Даже умоляла его об этом!

– Ты выглядела такой… – Она была юной, свежей, совсем не похожей на тех прилизанных созданий на подиуме. И она была гораздо сексуальнее безо всякого макияжа, с распущенными светлыми волосами. Они рассыпались, как шелк, по ее спине. Ему следовало догадаться тогда, что она была невинна, но он не думал об этом. А когда осознал, было уже слишком поздно.

«И ты думаешь, что что-нибудь изменилось бы?» – насмешливо спросил он себя, взглянув на Беатрис.

Она покачала головой.

– Значит, мы договорились. Отныне мы общаемся только через адвокатов, – произнесла она холодным тоном. Беатрис поклялась себе в том, что никогда не станет такой, как ее мать.

– Беа, принести тебе кофе? – раздался снизу голос Майи.

На лице Беатрис отразились все ее чувства.

«Только через мой труп», – мысленно сказала она.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Данте прошел к двери и рывком открыл ее.

– Мы сейчас спустимся, Майя! – крикнул он.

Уперев руки в бока, Беатрис пронзила его гневным взглядом.

– Ну спасибо тебе.

– Считай, что это прощальный подарок.

– Я бы назвала это ударом под дых.

Данте раздраженно вздохнул.

– Ты хотела бы, чтобы я тихо исчез?

Беатрис покраснела от стыда.

– Давай не будем об этом.

– Ты хочешь мне что-нибудь еще сказать?

– Нет.

Ее лицо ничего не выражало. Так же, как и голос. Когда-то Данте мог прочитать все чувства и мысли на ее лице, потому что Беатрис не скрывала своих эмоций, они бурлили на поверхности. Неужели на нее так повлияла дворцовая жизнь?

Или он на нее так повлиял?

Ведь он отпустил ее. Но станет ли ему от этого легче?

* * *

Майя, одетая в темные лыжные брюки и вязаный свитер с закатанными рукавами, даже не повернулась к ним, продолжая взбивать омлет.

В воздухе явно чувствовалось напряжение.

– Доброе утро, Данте.

– Данте сейчас уже…

– Давайте не трогать эту тему, хорошо? – Стряхнув венчик, Майя повернулась к ним, будто не замечая Данте, и хмуро взглянула на сестру.

Беатрис прикусила язычок, хотя и не знала, что ей делать: защищаться или извиняться? Майя снова занялась готовкой.

– Ты будешь завтракать, Данте? – наконец спросила она, не глядя на него.

– Нет, он не будет, – быстро сказала Беатрис, не дав Данте вставить слово. – Он уже уходит. – Пройдя к двери, она демонстративно открыла ее.

– Рад тебя видеть, Майя.

Она продолжала стоять у плиты, спиной к нему, но ее хрупкая фигурка излучала волны возмущения, и Данте прекрасно чувствовал их.

Дверь закрылась, и Беатрис глубоко вздохнула. Напряжение покинуло ее. Усевшись на стул, она спросила сестру:

– Как твоя голова? Больше не болит?

– Да, не болит. Мне вчера надо было только лечь в постель пораньше, но, похоже, здесь начались интересные дела, когда я ушла к себе.

Налив в кофейник кофе, она поставила его на стол перед Беатрис, с тревогой взглянув на сестру.

Беатрис откашлялась.

– Да, наверное, ты ничего не могла понять.

Майя покачала головой.

– Только пообещай мне, что ты не поедешь вместе с ним обратно в Сан-Мачизо.

– Я его больше никогда не увижу, – сказала Беатрис и разрыдалась.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула Майя.

Всхлипнув, Беатрис вытерла слезы тыльной стороной руки.

– О, я знаю, что это не мое дело, но… я стараюсь быть объективной. Когда ты вернулась оттуда в последний раз, ты выглядела так… так…

Увидев боль на лице сестры, Беатрис прикрыла ладонью ее маленькую руку.

– Я не вернусь туда.

– Тогда зачем же он…

– У Рейнарда случился инфаркт.

Майя всплеснула руками.

– О боже, так жаль! Рейнард был таким милым человеком, с таким прекрасным чувством юмора. Когда будут похороны? Я поеду, если это будет уместно…

– Он не умер, – быстро сказала Беатрис, взяла кусок хлеба и стала намазывать его маслом. Ей не хотелось есть, но просто надо было что-то делать. – Так значит, твои покупатели желают видеть образцы?

– Хочешь сменить тему, Беа?

– Я знаю, ты не любишь Данте.

– Ну почему же. Он очаровательный. – Губы Майи растянулись в язвительной улыбке. – Но я не могу любить того, кто делает тебя несчастной.

– Я не несчастна.

Майя явно хотела поспорить с этим, но, закусив губу, произнесла:

– И Данте ушел. Он никогда не вернется.

Глава 5

– Поздравляю, вы беременны!

Беатрис заморгала, охваченная смятением и паникой. Она вопросительно взглянула на молодую женщину-врача, и та ободряюще улыбнулась ей.

– Я беременна?.. – словно эхо, повторила она, будто о чем-то задумавшись. На самом деле она не способна была о чем-то думать.

Беатрис даже не знала, как зовут эту молодую женщину, потому что ее постоянный доктор по иронии судьбы ушла в отпуск по уходу за ребенком.

– Да, я знаю… Я думаю… – Сцепив руки, Беатрис почувствовала шум в ушах, который она объясняла низким уровнем сахара в крови. Сегодня она с трудом съела свой завтрак, а вчера вообще не ужинала!

– Расслабьтесь, – сказала женщина, хотя Беатрис понимала, что она уже слишком долго находится в кабинете врача, а в холле ждут другие пациенты.

Но эта врач не спешила. Она была внимательной и чуткой, что было, наверное, не очень хорошо. Ведь Беатрис могла расплакаться от доброго слова.

Поэтому, избегая сочувствия, она отвела глаза в сторону, обхватив себя руками, чтобы сдержать дрожь. Зубы ее начинали стучать.

– Полагаю, вы не планировали это? – спросила врач, придвинув свой стул поближе к Беатрис.

Она покачала головой, желая хоть отчасти быть такой же спокойной, как эта женщина-врач. Но ведь та была профессионалом и всякое повидала за время своей практики.

– По статистике, беременность редко планируют, – ответила Беатрис, иронично улыбнувшись, хотя от этого ей не стало легче.

– С вами кто-нибудь пришел?

Она думала о своем неизвестном и пугающем будущем, поэтому не сразу смогла ответить на этот вопрос. Ей надо было вернуться в реальность и постараться не упасть в обморок.

– Кто-нибудь?.. – Повернув голову, она откашлялась и произнесла вполне твердым голосом: – Да… да, моя сестра.

Догадывалась ли Майя о чем-нибудь? Конечно, догадывалась, но лишь наблюдала за ней со стороны и ни о чем не говорила.

Беатрис почувствовала, как у нее задрожали колени. Все ее мысли упирались в огромную кирпичную стену, преодолеть которую было невозможно.

«Я беременна».

– У меня срок шесть недель, – вдруг сказала Беатрис уверенным тоном. Щеки ее покраснели, когда она вспомнила ту ночь, которую они с Данте провели в лыжном домике. – Сегодня полтора года со дня нашей совместной жизни…

– Поздравляю. Вашего мужа нет сегодня с вами?

Беатрис взглянула на врача, которая что-то записала в компьютере, и поморщилась.

– Он в отъезде, – сдержанно ответила она.

– Можно пригласить сюда вашу сестру?

Почувствовав благодарность, Беатрис слабо улыбнулась.

– Да, пожалуйста.

Когда они вышли с Майей из поликлиники, Беатрис, прикрыв глаза, жадно вдохнула свежего воздуха. Майя взяла ее за руку.

– Пойдем прогуляемся в парке?

– Но ведь мы сюда приехали на машине, – слабо возразила Беатрис. Наверное, она выглядела не лучшим образом.

– Да, но свежий воздух нам не помешает… А потом сядем в машину и поедем. – Майя взглянула на маленький старинный автомобиль, который они купили, когда поселились вместе. Похоже, он видал лучшие времена.

Беатрис пожала плечами.

– Почему бы нет?

Неяркое весеннее солнце выглянуло из-за облаков, когда сестры пошли по тополиной аллее, по еще не растаявшим от снега дорожкам.

Первой молчание нарушила Майя:

– Мне нравится запах весны, обещание новой жизни… – Ее рассеянный взгляд упал на плоский живот сестры. – Прости, я ничего такого не имела в виду.

Беатрис взглянула на сестру и увидела в ее глазах тревогу.

– Ты знала? – спросила Беатрис, глубоко засунув руки в карманы пальто.

– Да… догадывалась.

– Наверное, ты считаешь меня полной идиоткой! – И доктор, вероятно, тоже, хотя Беатрис уже не помнила, о чем конкретно они говорили на приеме.

– Я и буду считать тебя идиоткой, если ты будешь продолжать говорить такие глупости.

Беатрис в ответ слабо улыбнулась.

– Я должна была догадаться, – подтвердила она, вспомнив о всяких разных признаках. – Но я и подумать не могла, что это случится снова… После… – Голос ее затих, и она иронично улыбнулась, вспомнив о непрошеном совете дедушки Данте, сохранившем королевское величие и манеру обращения, хотя он и передал трон сыну: «Женщина, расслабься».

Эти слова застряли в ее голове – главным образом потому, что все остальные побуждали ее паниковать. Не открыто, конечно, но люди бросали на нее странные взгляды и внезапно замолкали, когда она подходила ближе.

И оказалось, что старый Рейнард был прав. Сейчас ей нужно только одно – расслабиться.

Беатрис взглянула на сестру. Тревога на лице заставила ее заговорить:

– Все ждали, каждый месяц, что я забеременею, и я тоже надеялась, но каждый раз мне приходилось говорить Данте, что у нас снова не получилось.

Он вел себя так, будто это не имело значения, но Беатрис знала, что это не так. А с того момента, как Данте стал наследником трона, эта проблема перестала быть их личным делом. Все придворные стали обсуждать ее бесплодие.

Взглянув на свой живот, Беатрис постаралась рассуждать разумно. «Год назад Данте был бы счастлив, узнав об этом», – подумала она. Нахмурившись, прикусила нижнюю губу и постаралась представить себе его нынешнюю реакцию. Кого она обманывает? Беатрис точно знала, как Данте отреагирует на известие о том, что они зачали наследника трона.

Это станет концом ее новой жизни. Данте тогда ни за что не позволит ей забрать ребенка из Сан-Мачизо.

– Поэтому ты ушла?..

– Ушла? – Беатрис покачала головой.

Майя внимательно смотрела на лицо сестры и огляделась вокруг в поисках скамьи. Похоже, Беатрис надо было присесть.

– Ты никогда не говорила, почему вернулась домой.

Беатрис печально улыбнулась.

– А ты никогда и не спрашивала меня, – сказала она.

– Я подумала, ты сама скажешь, когда будешь готова.

– Мне трудно объяснить свою жизнь. Мне кажется, я попала в бурлящий поток, и мне трудно удержаться на ногах в этих пенистых водоворотах. Все так быстро произошло. Я жила сама по себе, потом я вдруг забеременела и вышла замуж.

– А потом ты стала принцессой.

Беатрис горько рассмеялась.

– Плохой принцессой. Я потеряла ребенка, и у меня не было времени погоревать о нем. – Она сжала дрожащие губы. – Мне надо было исполнить свой долг и произвести на свет наследника. Люди вели себя так, будто нашего первого ребенка никогда и не было. А я ощущала себя виноватой…

Беатрис хотелось услышать от Данте, что ей не за что винить себя, что ребенка она должна рожать не по велению долга, а по велению любви.

Но он не сказал ей об этом.

Да и слово «любовь» Данте никогда не произносил. Может быть, он не верил в нее?

Он часто говорил ей о том, что хочет ее, и его глубокий низкий голос вызывал в ней внутреннюю дрожь. Но порой ей казалось, что он не очень охотно поддается желанию, которое она пробуждала в нем.

Беатрис говорила себе, что любому мужчине трудно раскрывать свои чувства, но в глубине души подозревала, что за этим кроется что-то еще.

Она боялась, что дело совсем не в том, что он не может признаться в своих глубоких чувствах, а в том, что у него их просто нет. После того как ребенка не стало, их больше ничто не связывало, только страсть… А теперь в ней зародилась новая жизнь.

Грустно улыбнувшись, Беатрис повернулась к Майе.

– Как ты думаешь, много ли разводов было в династии Веласкес?

– Ты думаешь, что сейчас в их семье будет развод?

Беатрис не желала видеть сомнение в глазах сестры. Но это сомнение ее тоже мучило.

– Давай посидим, – предложила Майя, увидев скамейку.

Сестры уселись рядом, и Беатрис положила руки на свои дрожащие колени.

Майя погладила ее по плечу.

– Расскажи мне, что случилось, Беа?

– Я нашла запись в своем календаре.

– Какую запись?

– О встрече со специалистом по экстракорпоральному оплодотворению, – сказала она.

Только Майя могла понять, что это значило для нее.

– О боже! И что ты сделала?

– Я не хочу быть такой же, как наша мать. И ты знаешь меня. Я ворвалась в зал, где Данте проводил совещание с главами местных корпораций, и сказала ему, что с меня достаточно. Что я не желаю видеть никаких расписаний, а мое тело и его функции – не предмет обсуждения на собраниях совета!

Она вспомнила, как побелел от гнева Данте, когда вывел ее из комнаты.

Беатрис поежилась, взглянув на белочек, резвившихся на дереве.

– Он назвал меня наивной и добавил, что я слишком бурно отреагировала. – В голосе ее послышалась горечь. – Возможно, он был прав… Трудно описать, что потом произошло во дворце.

Тряхнув головой, Беатрис откинула назад светлые шелковистые волосы.

– Я хотела подождать. Тогда я не хотела ребенка. Я все еще горевала по тому, который был потерян…

– Конечно, тебе нужно было время. Разве Данте не понимал твоих чувств?

– Я никогда не говорила ему. Мы не обсуждали это… Да и вообще мы особо ни о чем не говорили. Когда Карл отказался от трона, на Данте навалилось сразу очень много дел. Может быть, я больше похожа на мать, чем я думаю, – задумчиво произнесла Беатрис.

Когда же она перестанет спрашивать себя, что ей нужно для счастья?

Подобно своей матери, она знала, чего хотела; и отказывалась от своих интересов, чтобы ублажить мужчину.

– О, Беа! Ты знаешь, что это не так!

Отведя взгляд от сестры, Беатрис взглянула на куст жасмина, на ветвях которого уже набухали почки.

– У меня будет ребенок. – Она произнесла эти слова будничным тоном, каким говорят о простых вещах, но все равно не смогла поверить в реальность случившегося. – Мне надо сообщить об этом Данте.

Лицо Майи смягчилось, когда она увидела, что Беатрис ищет в своей сумочке телефон.

– Не спеши, сначала приди в себя, – посоветовала Майя, стараясь скрыть беспокойство за ободряющей улыбкой.

Беатрис, прикусив губу, покачала головой.

– Может быть, мне не надо говорить ему об этом? – с надеждой спросила она, взглянув на сестру. И тотчас же надежда превратилась в чувство вины, когда она увидела в глазах сестры сочувствие. – То есть я не это имела в виду. Я хотела сказать, что все сразу же изменится. Этот ребенок будет наследником трона. – Такую непомерную ответственность возлагали на ребенка, когда он еще не родился. – У Данте было тяжелое детство, а теперь этот ребенок будет брошен в этот мир…

– У Данте было тяжелое детство, потому что его родители были эгоистами, любившими только себя. А у этого ребенка будешь ты.

– Если я вообще вернусь во дворец. – Сердцем она чувствовала, что никаких «если» быть не должно. – Я не хочу быть выставленной оттуда, словно я какая-то…

– Не надо мне это говорить, Беа, – прервала ее Майя. – Скажи ему. Он знает что-нибудь о нашей матери и ЭКО?

Беатрис покачала головой.

– Мне кажется, будто это было вчера.

Сестры взглянули друг на друга. Обе они вспомнили о том, какой тяжелый период пережили в детстве. Их мать пыталась забеременеть с помощью ЭКО, потому что отчим настаивал на этом. Он хотел иметь собственного ребенка и нормальную, как он говорил, семью.

Девочки наблюдали, как с каждым месяцем мать теряла свое здоровье, потому что попытки забеременеть ей не удавались. А муж постоянно винил ее в том, что она не способна родить ему ребенка. Он говорил ей, что, если бы она больше отдыхала, если бы была больше мотивирована, если бы она была здоровее, не такая толстая, не такая худая… если бы… если бы… Список обвинений был бесконечен.

Когда их врач отказался проводить очередную процедуру, сославшись на ухудшившееся здоровье матери, они обратились в другую клинику.

– Я всегда считала, что никогда не пойду этой дорогой… – вдруг сказала Майя. – Но ты помнишь Прю?

– Прю, которая вышла замуж за футболиста, твою школьную подругу?

– Да, они с Джейком родили близнецов с помощью ЭКО. Никогда не видела более счастливой пары.

– Но ведь это совсем другое. Прю и ее футболист хотели ребенка, потому что они любили друг друга… – Беатрис почувствовала, что ее глаза наполнились слезами. – Это не было обязанностью. Тогда я ушла сама, по своей собственной воле, но через некоторое время Данте сам бы выставил меня ради женщины с более надежной репродуктивной системой.