Текст книги "Одержимость"

– Не знаю. Она в тяжелом состоянии. Врачи держат ее на снотворных и седативных. Спит все время. Да и после операции ещё слаба. Труп я могу посмотреть?

– А зачем тебе?

– Ну, чтобы полностью быть в курсе событий.

Не могу же я сказать детективу, что в нападении подозреваю своего босса. Если Чаки – его ручной киллер, то мог обставить все дело как банальное ограбление. Применение огнестрельного оружия в этой ситуации было бы неправильным.

– Я сделаю звоночек, – следователь тянется к телефону. – Еще что-то?

– Хочу посмотреть место преступление.

– Организуем. Слушай, парень, а ты у нас кто? Ищейка при олигархе?

– Нет, его личный телохранитель. Мой босс – близкий друг семьи Елизаветы Васильевны. Он хочет исключить все варианты.

– А зачем ему? Пусть увозит женщин к себе в особняк. Там наверняка такая охрана, что отморозки не сунутся.

«Черт! А следователь прав! Как я раньше не сообразил! – мысленно качаю головой. – Именно этого Тавади и добивается! Ублюдок! Он точно захочет запереть Лизу и ее мать у себя в особняке. Убивает двух зайцев сразу: избавляется от ее мужа и под видом защиты от врагов (скорее всего, так и будет подана ситуация) забирает растерянную и уничтоженную горем женщину к себе.

Сволочь!

Проверить эту мысль несложно. Звоню в компанию Элине, и та тут же вываливает всю информацию.

– Представляешь, босс никогда не жил за городом. Его коттедж стоял замороженным. А тут развернулась такая работа! Еще и комнату для младенца готовят. Ты случайно не знаешь, зачем? У него родился наследник?

– Когда вернемся, все станет ясно, – уклоняюсь от ответа я. – Он и со мной не делится своими планами.

– Я слышала, что это та самая девчонка, которая его кинула и вышла замуж. Что там случилось?

В голосе секретарши звучит неприкрытое любопытство. Наверняка весь офис гудит от шокирующих новостей. На Элину сотрудники возлагают надежды. Она источник всех сплетен о боссе.

– Эля, если Арсен Николаевич захочет, он сам расскажет. Потерпи пару дней.

Я отключаюсь и выхожу на улицу. Свежий морозный воздух просветляет мозги. Что делать сначала? Поехать в морг или на квартиру к Лизе?

Выбираю морг, как более нейтральную территорию. Игоря я не знал, поэтому смогу посмотреть на него беспристрастным взглядом. А вот визит к месту преступления придется отложить: нужна мощная причина для него и моральная подготовка.

Прозектор, маленький и щуплый доктор в очках с толстой роговой оправой, встречает меня у деверей. Он выкатывает труп и скидывает простыню. Внешне муж Лизы выглядит неплохо. Кажется, что он заснул, улыбаясь. Лицо умиротворенное и спокойное.

Доктор поворачивает труп на бок, и во всей неприглядности открывается картина повреждений.

– Били по голове сзади тяжелым предметом. Думаю, что монтировкой. Я обнаружил частицы ржавчины.

– Следователь предполагает, что покойный сам открыл дверь бандитам. Почему тогда нет ударов на лице?

– Наверное, парень пытался сначала договориться. Не сразу ударили.

– Да, его нашли в кухне.

– Вот и я о том же. Нападение у входа неразумно. Могут услышать соседи и вызвать полицию, тем более, если семья жила хорошая, без скандалов. Говорят, в квартире еще и беременная жена была. Интересно, почему ее не тронули? Судя по увечьям мужа, жалость нападавшим неведома.

– Она закричала и сразу потеряла сознание. Во всяком случае соседи отреагировали именно на ее пронзительный крик. Выглянули в коридор, заметили приоткрытую дверь и подняли шум.

– Но тогда они должны были видеть грабителей. Свидетели-то есть?

Хороший вопрос! Надо задать его следователю. Или…

Телефонный звонок прерывает мои мысли.

– Ты где болтаешься? – с места в карьер начинает Тавади.

– Выполняю ваше поручение.

– Приезжай в роддом, есть работа.

Глава 4

Лиза очнулась? Волнение сжимает грудь от нахлынувшей внезапно радости.

– Скоро буду, – отвечаю коротко и спокойно, но все же спрашиваю, хоть и боюсь выдать эмоции: – Елизавета Васильевна пришла в себя?

– Нет. Ты нужен для другого дела. Деньги еще остались?

– Да.

– Отлично.

Быстро делаю несколько фотографий тела, благо патологоанатом не возражает, удовлетворенный небольшой мздой, и бегу к машине. Черный джип утром предоставил мне отель по приказу босса.

Радость уступает место беспокойству. Что боссу от меня надо? Это хорошо, что он мне пока доверяет, иначе позвал бы на помощь Чаки. Я не сомневаюсь, что киллер крутится где-то рядом. Кто следующий? Вот в чем вопрос.

Тавади ждет меня в приемном покое. Он вообще передвигается по роддому как по собственному офису. Все ему уступают дорогу, никто не задает вопросов, охрана кланяется, а главный врач заглядывает в глаза. Еще бы, босс решил инвестировать средства в переоборудование клиники.

– Долго ходишь!

– Город незнакомый, плутаю немного.

– Что выяснил в полиции?

– Сомневаются, что это ограбление, – говорю и внимательно слежу за реакцией Тавади. Он мрачнеет, но чувств не выдает.

– А что думают?

– Думаю, у Игоря были враги.

– Правда? Вот идиот! У меня забрал женщину, а сам не сумел обеспечить ей защиту.

– Они любили друг друга.

– Заткнись!

Слово вылетает с шипением. И это так неожиданно, что я удивленно смотрю на босса. «Ага, задевают тебя мои слова, – злорадствую про себя я. – Что ж, еще не вечер, придет и мой час».

– Простите. Какие будут распоряжения?

– Найди мне мамашу-наркоманку, – неожиданно говорит босс.

Я теряюсь и не нахожу сразу, что ответить. В голове начинают проноситься вопросы. Зачем она нужна? Неужели он и правда подменил детей? Это же надо быть таким дерьмом, чтобы мстить женщине, которую, судя по всему, он любит! Или он хочет, не марая рук убийством, избавиться по-быстрому от младенца?

– Кого?

– Кирилл, не тупи. Ты же слышал наш разговор с медсестрой в палате недоношенных.

– Она, наверное, еще лежит в роддоме. Сутки прошли после родов.

– Вот и организуй мне с ней встречу. Сделай так, чтобы никто нас не видел. Ты же знаешь теперь, где находятся камеры.

– Но меня не пустят в отделение родильниц. Это же не вип-палата, – пытаюсь найти отговорку я.

– Кирилл, шевелись! Мне тебя научить, как надо действовать? Я еще ночной эпизод не забыл.

– Вы можете узнать ее фамилию и номер палаты? Вам это проще сделать.

Эту маленькую хитрость я придумываю на ходу. Вдруг понадобится! Кто-нибудь вспомнит, что известный олигарх интересовался какой-то наркоманкой, и даст показания.

Тавади секунду мнется, потом достает телефон. Звонок главному врачу, и у меня на руках есть все данные этой женщины.

– Этой информации достаточно?

Я читаю данные с документа, присланного мне на телефон.

Некто Мария Соколова поступила в роддом вчера утром в состоянии наркотического опьянения. Родила недоношенного мальчика с абстинентным синдромом.

– Как таких тварей земля носит! – сквозь зубы говорю, едва сдерживая злость.

– Не наше с тобой дело. Жду звонка!

Я разворачиваюсь и иду к двери. Выход только один: надеть медицинский халат, шапочку, нацепить маску и идти прямой наводкой в отделение.

Это оказывается несложно сделать. На выходе из вип-отделения я замечаю приоткрытую дверь в ординаторскую. Заглядываю туда с независимым видом – пусто. На вешалке висит халат, здесь же – колпак, на столе лежит фонендоскоп. То, что нужно! Быстро переодеваюсь.

В отделение проникаю беспрепятственно. Все заняты своими делами. Медсестры суетятся, по коридору прогуливаются женщины. На них надеты белые рубашки, торчащие из-под халатов. Они идут медленно и осторожно, держась за стену.

Я чувствую неловкость. Ворвался чужак в сугубо женский мир и любопытствует.

– Вы пришли к Соколовой? – неожиданно спрашивает сзади женский голос.

– Да, – вздрагиваю я.

Неужели главный врач предупредил? Тогда какой смысл в этой конспирации?

– Очень хорошо, как раз ждем нарколога. Вот та дверь в углу.

Соколова – женщина с бледным, как снег лицом, и синяками под глазами, молча встает с кровати. Я вижу, что ее трясет так, что зубы щелкают друг о друга.

– Есть ширнуться?

– Сначала разговор.

Молча вывожу ее из отделения. Никто даже глазом не моргнул. Мы спускаемся по лестнице на четвертый этаж. Сюда же я зову Тавади.

– Спасибо, – коротко говорит он. – Свободен. Дальше я сам.

И опять я жалею, что не успел еще запастить подслушивающими устройствами. Даю себе слово, что в первую очередь по возвращении в Москву разыщу своего боевого товарища, командира разведки. У него наверняка есть нужные в этой области связи.

Спускаюсь в отделение недоношенных. Здесь за сутки ничего не изменилось. Даже не верится, что прошло так мало времени. Останавливаюсь у стеклянной перегородки и рассматриваю малышей. Медсестра, заметив меня, открывает дверь. Это уже другая женщина, не та, что взяла деньги в коробке из-под торта.

– К знакомому малышу пришли, или свой лежит?

Мой белый халат и шапочка не вызывают подозрений. Роддом большой, сотрудников много, студентов и интернов еще больше. Всех знать невозможно.

– Да, родила знакомая девушка.

– Какая фамилия у родильницы?

Уже открыл рот, чтобы сказать: «Селезнева», – и захлопнул: я же не знаю, может быть, сейчас у Лизы фамилия мужа.

– Соколова.

– Наркоманка? Ну, и знакомые у вас!

– Это моя пациентка, – отвечаю тихо. – Я нарколог. Вот, пришел посмотреть на ребенка.

Медсестра подводит меня к кувезу. Малыш спокойно спит, только иногда вздрагивают ручки и ножки. Сколько ни смотрю на него, не могу понять, это сынишка Лизы или наркоманки Соколовой. Издалека ночью не разглядел.

– Хороший малыш, здоровенький. Даже странно. Говорят, мамаша рожала под кайфом.

– Это же хорошо, – прикладываю фонендоскоп к груди ребенка и делаю вид, что слушаю.

– А теперь представьте, в какую среду попадет божье дитя! Лучше бы отказ написала. Мы хороших деток быстро пристраиваем в семью.

– И как это процесс происходит?

– Да я не знаю. У нас малыши подрастают и набирают вес до момента усыновления. Сначала здесь, а потом в обычной палате.

– А усыновить может любой?

– Семейная пара. Абы кому не дадут.

Ее слова заставляют меня задуматься. Если Тавади подменил детей, то в этом кувезе лежит сын Лизы. Соколова напишет отказ, и что дальше? Ребенка усыновят, и концы в воду. Неужели босс добивается такого расклада?

Сзади раздается пронзительный детский крик. Оборачиваюсь. Медсестра подбегает к другой кровати.

– Тихо, тихо! Что же с тобой такое, малыш? – и вдруг испуганно кричит. – Доктор, скорее! Помогите! У него судороги!

– Вызывайте неонатолога! – приказываю я. – Быстро!

Медсестра нажимает кнопку на стене, и палата мгновенно наполняется людьми. Я выхожу незамеченным. Меня трясет, словно это я сейчас переживаю абстинентный синдром. Теперь я не сомневаюсь: босс подменил детей. На лестнице снимаю халат. Интересно, о чем разговаривал с наркоманкой Тавади? Но выяснение этого вопроса оставляю на потом. У меня есть домашний адрес девицы, даже если сбежит, найду.

Весь следующий день я занимаюсь расследованием. Лизу по-прежнему держат на седативных препаратах. Она все время спит. С одной стороны, это хорошо. Организм немного восстановится перед тем, как ей сообщат плохие новости. Как бы я хотел быть рядом в этот момент, поддержать, помочь, но босс держит меня на расстоянии.

Новое поручение мне дает мать Лизы. Она просит привезти из квартиры документы дочери. Белье и другие необходимые вещи организовал Тавади: с помощью Алены Дмитриевны сделал заказ в местном универмаге. Кажется, эти двое нашли общий язык и сплотились. Под таким натиском Лиза сдастся.

Я использую эту возможность, чтобы осмотреть место преступления.

К сожалению, выяснить ничего не удается. Предположение, что соседи, возможно, видели грабителей, не оправдывается. Они побоялись выйти за дверь и посмотрели в дверной глазок. Помнят только искаженные линзой фигуры да головы, закрытые черными спецназовскими масками. Остается одна надежда на Лизу, которая ничего не знает.

Мое расследование по всем направлениям заходит в тупик. Кажется, и в этот раз босс выйдет сухим из воды.

* * *

Дверь палаты открывается, и на пороге появляется Тавади. Он придерживает за талию Лизу. Мать бросается к дочери. Та смотрит спокойно и как-то отстраненно.

– Алена Игоревна, мы хотим навестить малыша. Вы с нами?

Все трое медленно проходят мимо меня, но Тавади останавливается:

– Подожди меня здесь, я сейчас. Алена Игоревна, присмотрите за дочерью.

Глава 5

Сообщение о смерти мужа я не принимаю ни умом, ни сердцем. Смотрю на людей, стоящих в моей палате, и кажется, что все меня разыгрывают. Просто в голове не укладывается, что Игоря больше нет.

Я понимаю, если бы мне сказали, что он пострадал во время тушения пожара. В этом есть хотя бы какой-то смысл. Я знала, за кого выходила замуж, знала, что у него опасная профессия, и каждый день волновалась, когда он дежурил в пожарной части.

Но вот так, просто, в своей квартире… На фоне полного благополучия и счастья…

Ерунда! Полная чушь!

– Нет! Это неправда! – повторяю я беспрестанно и смеюсь, смеюсь, не могу остановиться.

Смех клокочет внутри, рвётся наружу, вылетает изо рта со всхлипыванием и икотой. Я отмахиваюсь от слов Арсена руками, и только когда он выгоняет всех из палаты и прижимает меня к себе, хохот сменяется крупной дрожью.

– Тихо, моя девочка, тихо! – он шепчет мне на ухо. – Все будет хорошо.

– Ар-сен, скажи, это же н-неправда? – выстукивают зубы.

– К сожалению…

Я с надеждой заглядываю в глубокие карие глаза и вижу себя. Волосы стоят дыбом, рот кривится, губы шевелятся, как живые.

– Не верю! – мотаю головой и бормочу бессвязно: – Так не бывает… у нас планы на жизнь… мы еще кроватку не купили… Темочка вот родился. Это же неправильно. Малышу нужен отец. И живем мы в хорошем районе. Люди добрые, даже соседей-алкоголиков нет.

– Лиза, услышь меня! – Арсен берет руками мои щёки. – Совершено преступление. На твоего мужа напали. К сожалению, беда всегда приходит неожиданно.

И вдруг в голове вспыхивает идея: этими жестокими словами Арсен мне мстит. Вот сейчас откроется дверь и войдёт Игорь, улыбнётся и скажет:

– Ну, моя утёна, встряхнись! Тебя снимает скрытая камера.

– Ты меня разыгрываешь. Обиделся, что вышла замуж. Уходи!

Я сталкиваю Арсена с кровати. Он встаёт и с высоты своего роста смотрит на меня. Его глаза темнеют, губы плотно смыкаются. Кажется, он сейчас сорвётся, но мне все равно.

– Лиза, не дури!

– Арсен, прости, но сейчас придёт муж. Что он скажет, если увидит, как ты меня обнимаешь? Дай мне расческу. На столе лежит. Я хочу причесаться.

И тут он размахивается и бьет меня по щеке. Кожу обжигает огнём. Я вскрикиваю и хватаюсь ладонями за лицо. Впервые вижу, чтобы этот прекрасный человек потерял выдержку. От неожиданности даже не успеваю испугаться.

– Лиза, твой муж погиб! Его тело лежит в морге! Приди уже в себя! – жестко говорит Арсен. – Ты должна жить ради сына!

И в моих мозгах снова щёлкает, словно кто-то переключает каналы. Где-то в глубине сознания рождается мысль: нельзя шутить такими вещами! Арсен… мама… они не циничные люди. Они не такие…

Сын… Точно… я родила… два, нет, три дня назад.

– А где мой ребёнок? – выдавливаю из себя. – Я хочу его увидеть.

– Обязательно. Вот прямо сейчас и пойдём. Только успокойся.

– Со мной все в порядке, – уверяю его, хотя внутри все дрожит.

– Иди ко мне. Я никому тебя не дам в обиду. Никому!

Легко целует меня в макушку, в лоб, в горящую щеку, в закрытые глаза. Я вспоминаю, как успокаивал меня папа после ссоры с подружками, и погружаюсь, тону в этой нежности и ласке.

А с этой мыслью приходит и осознание сказанного: Игорь погиб. Его больше нет.

– Но… как же так? – наконец по-настоящему всхлипываю я. – Что случилось?

– Ты же была в квартире, – Арсен отодвигает меня и внимательно смотрит в глаза.

– Я? – пытаюсь что-то вспомнить – пусто.

– Что ты делала?

Его простые вопросы не дают мне погрузиться в пучину горя. Я вынуждена о чем-то думать, отвечать.

– Смотрела сериал, ждала Игоря. Он в кухне занимался отчетом.

– А дальше?

– Услышала шум, вышла из спальни.

– И?

Я мучительно напрягаю память, но ничего не получается. Перед глазами мелькают тени, вдруг крупным планом наплывает мужской галстук в белую полоску. Все. Но это мог быть кто угодно: врач скорой помощи, сосед, или видение.

– Не помню. Очнулась в палате. Все.

– Попробуй вспомнить. Это важно.

Но от осознания своей беспомощности и никчемности начинаю плакать. Тихо, без истерики, слёзы текут по щекам, капают с подбородка, и я вытираю их тыльной стороной ладони. Боль спицей застревает в груди, не дает ни вздохнуть, ни выдохнуть. Где-то внутри рождается крик. Он рвется наружу, а я изо всех сил сдерживаю его, и кажется, вот-вот лопну от нехватки кислорода. И крик вырывается:

– И-и-и…, – захлебываюсь выдохом. И опять. – И-и-и…

– Ох, горе мое! Поплачь, поплачь.

Арсен прижимает меня к себе и качает в руках: вверх-вниз, вверх-вниз. Он выдёргивает из кармана платок и вытирает нос, как маленькой девочке.

– Я с-сам-м-а.

– Позволь мне за тобой поухаживать.

– Н-не надо. Оставь!

Чувствую, приступ идет на спад. Боль становится глуше, воздух могу вдыхать полной грудью.

– Может, позвать врача? Он сделает укол.

– И опять спать? Не хочу, – растираю виски. – Арсен, а что дальше? Мне надо ехать в морг? На опознание?

Отчаяние сменяется растерянностью. Я же должна что-то делать. Похороны, документы, поминки… О Боже! Как я далека от таких вещей!

– Зачем? Глупая! Алена Игоревна уже опознала зятя.

– Да? А остальное?

– Тело пока не отдают родственникам. Идёт следствие. У нас есть время подготовиться. И не переживай! Кирилл занимается этими делами.

– Кирилл? Кто это?

И тут же память подсказывает: помощник Тавади, его преданный раб.

– Забыла его? Ну, не важно. Давай, вытирай слёзы. Пойдём смотреть малыша.

– Да, да! Я сейчас! – в сердце вспыхивает радость, а грудь напоминает о ребёнке приливом молока.

Арсен помогает встать с кровати. Меня немного покачивает. Слабость в ногах и руках, кружится голова. Даже странно, как той ночью я добрела до отделения новорожденных. Тавади помогает мне сесть на стул и расчёсывает спутанные волосы. Гребень легко скользит по прядям, не причиняя мне боли, и ломота в висках исчезает.

– Вот так! Ты даже в таком состоянии настоящая красавица, – Арсен присаживается на корточки и заглядывает в глаза. – Пойдём к сыну?

Я согласно киваю. От волнения сжимается грудь, и комок застревает в горле. Мы выходим из палаты. С дивана напротив поднимаются мама и Кирилл. У мамы заплаканные глаза. Представляю, что она пережила в коридоре, пока Арсен со мной разговаривал. Кирилл смотрит отстранённо, словно я для него сейчас дополнительная нагрузка. Помимо основных обязанностей приходится заниматься и чужими делами.

Я вскидываю подбородок. «Все, что не убивает, делает нас сильнее», – сказал когда-то Фридрих Ницше. Кажется, эти слова станут для меня отныне путеводной нитью.

– Мама, не волнуйся! Арсен проводит меня к сыну.

– Но Темочка ещё очень слаб, Лиза, – мама отводит взгляд и всхлипывает. – Подожди, пока придёт неонатолог.

– Нет! Я хочу увидеть своего ребёнка!

Отвечаю резко, потому что настроена решительно. После страшного известия мне нужно за что-то уцепиться, чтобы не сойти с ума.

– Подожди меня здесь, я сейчас. Алена Игоревна, присмотрите за дочерью.

Арсен отходит в сторону и берет в руки телефон. Мама провожает меня к дивану. Кирилл идёт следом. «А этому что от меня надо?» – кошусь на него я. Совершенно не хочу видеть сочувствие в глазах лакея Тавади. А он, как назло, просто сверлит меня взглядом, словно хочет о чем-то сказать. Надо отправить его прочь.

– Пить хочу. В горле пересохло.

– Я принесу! – вскакивает мама и исчезает в палате.

С досады закрываю глаза и откидываюсь на спинку. Сейчас ничего больше не желаю знать.

– Вам плохо? – тихо спрашивает Кирилл и касается моего плеча.

– Убери руки! – шиплю я и вскакиваю.

Коридор внезапно кружится и плывет в сторону. Я заваливаюсь набок. Крепкие ладони подхватывают меня и удерживают в вертикальном положении. Волна воздуха доносит знакомый аромат мужского парфюма.

– Осторожнее, Елизавета Васильевна. Не делайте резких движений. Вы ещё слишком слабы.

– Отпусти меня!

– Не доверяйте Тавади, – вдруг одними губами говорит он.

– Что здесь происходит?

Арсен незаметно подходит сзади. Из палаты вылетает мама и бежит ко мне с перекошенным лицом.

– Все в порядке, не волнуйтесь. Я не рассчитала силы. Хорошо, что Кирилл был рядом.

Почему мне вдруг захотелось защитить парня, не знаю. Словно внутренний голос подтолкнул к этому решению.

– Что ж, мы можем идти к малышу, нас пропустят в палату. Кирилл, позвони Василенко, договорись о самолете. Через пару дней полетим домой.