Текст книги "Чудовища из Норвуда"

– Уже начали праздновать, – сказал вдруг он, кивнув в сторону дома. Я присмотрелась – между деревьев можно было различить пламя костра. – Если хочешь, я провожу тебя туда.

– А сами?

– А сам вернусь.

– Нет, сударь, – ответила я, – я и не знаю, как нужно праздновать, а слугам неловко будет веселиться в моем присутствии. Я уж лучше останусь с вами.

«В такие ночи нельзя оставаться в одиночестве», – добавила я мысленно, но Грегори, кажется, понял.

– Тогда иди ближе, не то замерзнешь, – сказал он негромко.

– А я говорила, что мои платья куда практичней такого вот наряда, – ответила я, когда он привлек меня к себе. – Не беспокойтесь, плащ ваш – теплее некуда…

«Но твою шерсть я все-таки прикажу спрясти и свяжу себе чулки из нее! – тут же подумала я. – Тогда уж точно не замерзну!»

– Что ты смеешься? – настороженно спросил Грегори.

– Не над вами, не думайте, – сказала я и посмотрела на розу. – Может, укрыть ее как-нибудь? Жалость берет смотреть, как она зябнет…

– Я же говорил – повредить ей могут только чужие руки да моя злоба, – ответил он. – Мороз она переживет, жару тоже, а вот если кто-то сломает стебель либо облетят лепестки…

Он замолчал и молчал еще долго.

Странно, должно быть, мы смотрелись на белом снегу: громадная черная глыба – Грегори, и я, в своем красном платье похожая на язык пламени…

– Послезавтра поедешь в город, – неожиданно сказал он. – Я провожу, как обещал, и встречу на обратном пути. В лесу сейчас опасно. Слышишь?

Невдалеке завыли волки, и я вздрогнула.

– Откуда-то пришла большая стая, – пояснил Грегори. – Эти чужаки меня пока не знают и не боятся, ну да я преподам им урок, случись нужда!

– Будьте осторожнее, сударь, – попросила я, коснувшись его руки.

– Я всегда осторожен.

– Сударь, – вспомнила вдруг я, – а можно мне взять с собою Моди? Я обещала ей…

– Разумеется, – неожиданно ответил он. Я думала, его придется долго уговаривать, ан поди ж ты! – Знатная девица не может путешествовать без своей горничной, да и пара слуг не помешает. Пол и Пит уже ездили с тобой, их и возьмешь.

– Вы что, забыли? Я же не знатная девица! – воскликнула я.

– Как я сказал, – последовал ожидаемый ответ, – так и будет. Идем в дом, Триша. Вижу, костер уже догорел, а я, признаюсь, успел проголодаться…

Я только вздохнула – порой Грегори Норвуд умел удивить!

Глава 9

Выезжала я затемно, чтобы попасть в город хотя бы к полудню и успеть если не разобраться со всеми делами, так хоть купить подарки девочкам.

Грегори собирался дожидаться меня на опушке, чтобы проводить обратно, но тут уж я воспротивилась.

– Это не дело, сударь, – сказала я, когда он снова завел этот разговор. – Верю, что холод вам нипочем, что пропитание вы себе в лесу добудете, но вдруг вас кто-нибудь увидит? Давайте уж лучше уговоримся на определенный день и час!

– А если тебе придется задержаться? Если я напрасно прожду тебя на условленном месте? – резонно возразил Грегори.

– О чем я и твержу, – ответила я. – Мало ли, я и впрямь задержусь или, как частенько бывает в этих дурацких… мм-м… книгах, родные запрут меня, лишь бы только не отпустить к вам? Вы обозлитесь, и ладно еще, если просто покажетесь кому-то на глаза, а если…

Я замолчала, но он понял и отвернулся.

– Со мною же поедут Пол и Пит, – напомнила я, – я всегда могу послать их с сообщением для вас! Или, полагаете, и их запрут?

– Я предпочел бы не исключать и такой возможности, – мрачно ответил Грегори и вдруг встрепенулся. – Как же я запамятовал! Идем со мной!

Поскольку я не поспевала за размашистым шагом хозяина, а он был нетерпелив, то попросту подхватил меня и уже привычным жестом устроил у себя на сгибе локтя. Ему, казалось, мой вес вовсе нипочем, а я старалась только не пересчитать головой притолоки и дверные косяки.

– Да куда же я его закинул? – Грегори распахнул очередную дверь, которую я прежде не видала. – Ага!

Мне показалось, что эта комната когда-то принадлежала женщине: туалетный столик, безделушки на нем, засохшие цветы в вазе, обратившиеся в пыль от одного прикосновения…

– Вот оно! – Грегори показал мне ручное зеркало в старомодной массивной оправе. – Это будет получше, чем любая договоренность, уж поверь мне!

– А что это, сударь? – с любопытством спросила я: его воодушевление захватило и меня.

– Безделушка, – ответил он и протер стекло рукавом за неимением чего-то более подходящего. – А ну-ка, зеркало, покажи мне порт!

Ничего не произошло.

– Покажи мне ближайший порт! – поправился Грегори, явно сдержав желание расколотить зеркало об пол, и темное стекло вдруг прояснилось.

Будто по волшебству… Да почему же «будто», именно по волшебству из небольшого овала повеяло соленым воздухом, послышались крики чаек, плеск волн и хлопанье парусов на ветру. Сперва изображение было неподвижным, но вот волны с шумом набежали на берег, с лязганьем поползла вверх к клюзу якорная цепь, и красивый корабль легко отошел от берега…

– Ах вот как вы следили за своими бывшими пленниками, – припомнила я. – Оно волшебное, как то, большое!

– Да, но это не дар феи, – серьезно сказал он. – Это зеркало куплено за большие деньги моим прадедом далеко за морем. К нашей добродетельнице оно отношения не имеет, и я могу худо-бедно доверять ему.

– Вот как! А можно… – Я запрокинула голову, взглянув Грегори в лицо. – Можно взглянуть на моих девочек?

– Конечно. Держи крепче, оправа тяжелая… – Он осторожно вложил зеркало мне в руки, придерживая его сам. – Не бойся, эта вещь еще никому дурного не…

– Что такое? – обернулась я.

– Сама по себе не сделала, – закончил фразу Грегори. – Все дело в том, чего ради ее использовать. Прадед вот купил для того, чтобы шпионить за соперниками при дворе, а я просто развлекался. И да, Триша, я догадываюсь, о чем ты подумала. Все верно, в детстве, если мне удавалось добраться до этой игрушки, я подсматривал за девицами.

– Это не самое худшее, что вы могли бы сделать.

– И что же хуже, по-твоему? – усмехнулся он, но дальше об этом беседовать не пожелал, а произнес: – Зеркало, покажи мне дом Манфреда Райли и всех его обитателей!

Стекло затуманилось, а потом я увидела знакомое крыльцо, лестницу, комнаты…

Манфред разговаривал с незнакомым человеком, судя по нездешнему загару – купцом или путешественником, но разобрать реплики целиком не выходило, доносились лишь отдельные слова. Ну, должно быть, он беседовал о делах!

Анна сидела в кабинете за бумагами – видимо, именно ей пришлось перенять мои заботы по ведению хозяйства, и я порадовалась, что успела обучить ее самому необходимому. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный, но вовсе не унылый, казалось, она только что поняла что-то важное и теперь с интересом исследует это. Помню, со мной было точно так же…

Диана сортировала свежевыглаженное белье, покрикивая на служанку. Ну да, Бесс всегда была нерасторопна и неуклюжа. Держали ее только за искреннюю преданность хозяевам, а так ее нельзя было приставить ни к стряпне, ни к стирке, ни к глажке: или пересолит, или недосолит, или постирает белое белье с цветными платьями, или сожжет утюгом тонкую ткань… За покупками лучше не посылать – непременно ее обсчитают и обвесят! Вот и оставалась она в свои без малого сорок на должности «подай-принеси»… Правда, она так искренне огорчалась всякий раз, что мы с девочками не слишком ругали ее, просто не доверяли никакой серьезной работы. Ну а ей хватало крова над головой и хлеба насущного, да и подарками Бесс не была обделена. Думаю, где-нибудь в деревне ей жилось бы куда хуже.

– Надо же, как эта оглобля ловко изображает неумеху, – сказал вдруг Грегори, с интересом глядевший в зеркало со мною вместе.

Его подбородок почти лег на мое плечо – он был высок и, чтобы видеть происходящее, сильно нагнулся, а бакенбарды мягко щекотали мою щеку. Признаюсь, это было даже приятно! Почти как в моей ранней юности, когда Сирил Уайт ухаживал за мной и однажды подстерег в саду… Брат тогда мог бы и не спешить, оплеуху Сирилу дала я сама, да такую, что тот еще с неделю не показывался на люди, залечивая синяк под глазом и разбитый нос. Воспоминания о том случае тем не менее остались самые теплые, и было даже немного жаль, что Сирил не рискнул посвататься ко мне…

Правда, в этот раз, когда я повернула голову, то едва не ткнулась в холодный нос хозяина, а это не так уж приятно! Не то чтобы мне не доводилось тискать котят и щенят с такими же мокрыми носами, но те все же не превосходили меня размерами раза в два и не обладали неограниченной властью надо мною, сдерживаемой только личными установлениями Грегори Норвуда. Которые, полагала я, он может поменять в любую минуту!

– О чем вы? – спросила я.

– Суетится не по делу, роняет и то и се, блеет и мычит, поминутно извиняется, однако не портит ничего настолько, чтобы ей решительно отказали от теплого местечка, – довольно произнес Грегори. – Твоя Моди тоже суетлива, но у нее из рук ничего не валится… А ты не настолько уж хорошая хозяйка, раз не сумела распознать обмана!

– Спасибо, что раскрыли мне глаза, сударь, – ровно произнесла я. – Я, должно быть, и не подозревала, насколько изобретательны бывают слуги. Ваши-то и не подумают обмануть вас, не так ли?

– Я обидел тебя? – спросил вдруг он.

– Нет. Вы поставили под сомнение мою состоятельность как хозяйки и оказались совершенно правы, – подумав, ответила я, хотя, конечно, была раздосадована. – Бесс всегда казалась мне смешной неумехой, и я не могла предположить, что она настолько умело притворяется. Ну что ж, я предупрежу Манфреда!

– И тебе не жаль ее? – негромко поинтересовался Грегори.

– Я не люблю обманщиков, – ответила я, – а брат уж точно не обрадуется, узнав, что подле нас столько лет жила лгунья и бездельница, прикрывавшая лень придуманным неумением!

Он засмеялся тихонько, а я поняла: он думал, что, быть может, даже такая крохотная обида может стать ключом к спасению. Но увы, я была не обидчива, хоть плачь! Я бы с радостью даровала Грегори прощение, но… Неужто он настолько отчаялся, что надеялся даже на такую ерунду?

– Смотри дальше, – сказал он после паузы.

Летти, как того и следовало ожидать, сидела за книгой, а на ее пяльцах дожидалось забытое вышивание.

– Вот было бы ей раздолье в вашей библиотеке, – невольно сказала я, полюбовавшись темными косами младшей племянницы.

– Да, если бы я ее туда допустил, – после паузы ответил Грегори и на мгновение чуть сильнее сжал пальцы. – Держи зеркало да смотри, не потеряй! У меня есть еще одно точно такое же. Каждый вечер станешь показываться мне, а как надумаешь возвращаться, скажешь, когда именно, и я встречу тебя. Ездить без меня лесом не вздумай, это опасно! Мальчишки не уберегут, если что…

– Я скажу, конечно, но что вы разберете? Ничего же не слыхать!

– Это так не слыхать, а два зеркала уж как-нибудь договорятся, – буркнул он. – А если что, напишешь и покажешь мне записку, я грамотный, если ты не забыла!

– Я буду беречь его, – серьезно сказала я, поудобнее перехватив волшебное зеркало. – Но…

– Сказал же, прадед купил эту пару, а не получил в дар. И даже то, что зеркала теперь мои, тебе не повредит. Я ведь не дарю тебе эту игрушку, а даю на время! – сказал Грегори и добавил: – Могла бы и сама сообразить!

– Видно, я настолько же неумна, насколько нехороша как хозяйка, – улыбнулась я в ответ. – Скажите уж просто, что вам не хочется ждать меня целых три дня. Вы этак тут совсем одичаете!

– В этом нет ничего смешного, – неожиданно спокойно ответил он и отвернулся. – Иди, собирай вещи…

Я не стала говорить ему, что все давно уж собрано, молча сделала реверанс и вышла, прижимая зеркало к груди. Меня так и подмывало попросить показать мне девочек снова, но я удержалась. Грегори прав: такие вещи – не игрушки, и нужно знать меру, не то так и проведешь весь отпущенный тебе век во власти волшебного стекла, наблюдая за чужой жизнью!

* * *

Утро выдалось очень холодным, рассвет еще и не брезжил, но сытый Джонни уверенно прокладывал путь по нетронутому снегу. Пит и Пол правили по очереди, Моди сидела подле меня, держась за мою руку и озираясь в полнейшем восторге.

– Ой, как боязно, госпожа, – шептала она, – я уже почти не помню, как там, в городе… А вдруг оплошаю?

– Ты, главное, помалкивай да слушай Тришу, тогда не оплошаешь, – сказал Грегори. Он ровным шагом двигался рядом с повозкой – когда нужно было, он мог опуститься на четыре лапы и, подозреваю, на бегу сумел бы обойти Джонни, как стоячего! – А боишься, сидела бы у печки, пускай бы ехала Роуз.

– Нет-нет, господин, я все сделаю, как надо! – с испугом сказала Моди и вцепилась в меня еще крепче. – Не извольте беспокоиться!

С Грегори мы расстались на опушке леса – по пути нас не потревожили ни волки, ни разбойники, разве что нахальная белка запустила Моди в голову шишкой и долго ругалась вслед на своем беличьем языке. Пит обидно захохотал и заявил, что мишени лучше и не найти, с такой-то рыжиной, за что хозяин едва заметным движением лапы отправил нахала в сугроб и велел попридержать язык.

– Если даже не сработают наши зеркала, – едва слышно сказал он, когда я свесилась через борт повозки, – я буду ждать тебя через три дня на этом самом месте, на рассвете.

– Сударь, давайте уж договоримся как следует, – сердито ответила я. – Сегодняшний день считается, так? Еще и полудня нет, времени полным-полно! Завтра и послезавтра я буду с семьей, и, может, еще понадобится подписать бумаги у стряпчего. Следовательно, ждать вам меня на рассвете четвертого дня! Смотрите, не спутайте, не то сами же и озлитесь…

– Не спутаю, – ответил он, – но и ты не забывай!

– Вас забудешь, – фыркнула я и протянула ему руку. – Не беспокойтесь, я улажу дела и вернусь… Но если задержусь, не беспокойтесь.

– Снова ты в этих унылых тряпках, – сказал он невпопад.

– Сударь! Это дорожное платье! Не хватало еще запутаться юбкой в колесе, – вздохнула я. – Для визита к брату, обещаю, я переоденусь… как вы велели.

– Надеюсь на это, – ответил Грегори, поймал мою ладонь холодной мокрой лапой, на мгновение прижал к косматой щеке, а потом развернулся и скрылся в лесу.

Новое платье лежало в сундуке, а еще – шкатулка, которую вручил мне хозяин Норвуда перед отъездом.

– Не вздумай отказаться, – сказал он мне прежде, чем я открыла подарок. – Это драгоценности моей матери, которые она получила от своей матери и мечтала передать дочери или хотя бы невестке… Злого волшебства на них нет, так что выбери то, что подходит незамужней девице, и надень, я приказываю!

Я молча кивнула, потому что уже зареклась с ним спорить (проще было выслушать приказ и сделать по-своему), но подарок все же приняла. Чувствовалось, что сделан он от всего сердца, да и обижать покойную госпожу Эмилию Норвуд мне не хотелось…

– Ну, что встал? – спросила я Пита, очнувшись. – Не трать время понапрасну, погоняй!

В город мы въехали как раз к полудню, и времени до вечера мне с лихвой хватило на то, чтобы оформить бумаги у знакомого стряпчего, навести справки о подходящих управляющих, купить подарки племянницам и, отдохнув и переодевшись в снятой Полом комнате на постоялом дворе, с шиком подкатить к воротам братнего дома.

– Госпожа Триша! – ахнул слуга, приоткрыв ворота. – Ох… радость-то какая!

– Здравствуй, Рид. Хозяин-то дома? – спросила я и сошла с повозки – Пол и Пит подхватили меня под руки, а Моди придержала подол. – Вы двое, несите сундуки в дом… Хотя сперва отведите Джонни на конюшню, сундуки не убегут.

Оттуда уже слышалось призывное ржание Бонни, младшего брата моего пегого – они частенько бегали в упряжке вдвоем, всю жизнь стояли в конюшне бок о бок, и тот явно соскучился.

С этими словами я прошествовала в дом, сделав Моди знак помалкивать. Она и так уже набралась впечатлений больше некуда и едва держалась на ногах от усталости. И хорошо, будет помалкивать!

– Триша! – ахнул Манфред, кинувшись мне навстречу. – Как же я рад тебя видеть!..

– И я рада, – улыбнулась я, скинув теплый плащ на руки подоспевшей Моди. – А где мои девочки?

– Триша!.. – Они, расталкивая друг друга, сбежали с лестницы, кинулись обнимать меня. – Ах, какая ты красивая! Какое платье! Ох ты, драгоценности…

– А ну, живо к себе, – велел Манфред, – успеете еще пообниматься с теткой… Идем в гостиную, Триша!

– Бесс, – велела я служанке, – укажи Моди мою комнату, пускай разберет вещи. А потом отведи ее на кухню, накорми как следует, а потом пусть отдыхает.

– Конечно, госпожа, – кивнула та и увлекла ее за собой, спотыкаясь о собственные ноги.

Моди оглянулась и улыбнулась, мол, не оплошаю, а я подмигнула ей в ответ.

– Вижу, Манфред, без меня вы даже умудрились не зарасти грязью, – сказала я, проходя в его кабинет.

– Трудами Анны и Дианы…

– Не прислуги? – удивилась я.

– Я хочу сказать, что распоряжаться слугами их научила ты, – устало ответил брат, усаживаясь за массивный стол красного дерева.

Я устроилась в удобном кресле, которое любила с тех пор, как себя помню. Не раз я засыпала в нем в раннем детстве, покуда отец распекал управляющих, и с тех пор оно ничуть не изменилось. Ну разве что обивку обновили – прежняя совсем истерлась!

– Я рада, – кивнула я. – Мне показалось, или Диана сама не своя?

– Она собирает приданое, – довольно улыбнулся Манфред. – Ничего, что вперед Анны, зато какая партия! И человек достойный – молодой Густав Данн!

– А, Густав! – приятно удивилась я. – Наконец-то он набрался храбрости посвататься!

– Между прочим, сватался он уж трижды, и всякий раз его отваживала ты, – напомнил брат. – То у него молоко на губах не обсохло, то своего дела в руках нет, то еще что…

– Ну, полагаю, раз ты согласился выдать за него Диану, этот юноша избавился от своих недостатков, – вздохнула я.

Вот те раз, стоит на пару месяцев покинуть дом, как все меняется, заводятся новые порядки, да так быстро! Должно быть, Грегори прав, не такая уж я хорошая хозяйка, раз не сумела все предвидеть…

– А что же Анна?

– О ней сговор уже был, ты же помнишь, – ответил Манфред и подал мне бокал вина. – Подождем, покуда вернется Майгель – он отправился за три моря, как и собирался, а как явится, так и сыграем свадьбу. Если, конечно, за то время не найдется партия получше.

«Если не найдется, Анна заменит меня в твоем доме», – вздохнула я, осторожно пригубив вино. Ну что ж…

– Только с Летти никакого сладу нет, – удрученно произнес брат. – Вроде бы тебя нет всего ничего, а она совершенно отбилась от рук! Ни по дому помочь, ни рукодельничать – только и знает читать! Скоро я выброшу эти ее книжки в выгребную яму!

– Лучше продай обратно в лавку, зачем же добро переводить? – сказала я и, наконец, дождалась вопроса:

– А ты-то как, Триша?

– Ты будто не видишь? – приподняла я брови и поправила подол платья цвета бычьей крови.

Грегори счел, что красные тона идут мне больше зеленых, а я не стала с ним спорить. Он бы все равно заявил: «Будет так, как я прикажу!» Право, вздумайся ему настаивать на желтом или лиловом, я воспротивилась бы, но эти два цвета оба были мне приятны, так что же устраивать ссору из-за пустяков?

– Ты очень похорошела, – обтекаемо сказал Манфред, встал и выглянул за дверь, чтобы убедиться – никто не затаился поблизости. Впрочем, зная уже изобретательность слуг, я бы не рассчитывала на то, что наша беседа не станет нынче же достоянием всей людской. – Скажи… а то, о чем мы говорили с тобой перед твоим отъездом…

Он, устроившись на прежнем месте, выразительно потер палец о палец.

– Манфред… – произнесла я, отставив бокал, и поднялась во весь рост. Теперь, кажется, я поняла, отчего Грегори так нравилось нависать над собеседником, заставляя того вжиматься в спинку стула! – Изволю заметить, что ты получил сундук золота за свой испуг, и я знаю, куда ты его подевал, мой дорогой брат… Не спрашивай, откуда мне это известно, припомни только, что у таких, как известный тебе господин, весьма обширные связи! А вот слишком длинные языки и загребущие руки такие люди привыкли обрубать, чтобы не мешали, ясно тебе?!

– Я… я… – пробормотал он, разлив вино, но тут же опомнился. – Однако у нас с тобой был уговор, Триша! И ты, я знаю, не забыла себя, стоит посмотреть на твой гардероб, украшения… и кое-что еще, что ты оставила в конторе Смитессона! Странно, что наш общий знакомый не подарил тебе золоченую карету и шестерку лошадей!

Я прекрасно понимала, что у брата имеются наушники чуть ли не у всех стряпчих города, знала также, что это обычное дело, потому и не думала скрываться. Но Манфреду все же стоило преподать урок!

– Знаешь, милый брат, – прошипела я, схватившись за края столешницы и нагнувшись к самому его лицу, – это не тебе приходится жить бок о бок с чудовищем… Это не тебе оно отдает приказы… И это не ты вынужден терпеть его домогательства и грязные намеки, от которых рукой подать до… Думаю, ты понял! – Я выпрямилась. – И уж прости, при таком положении вещей я предпочла позаботиться в первую очередь о себе!

– Ты уж позаботилась, – вставил он, и я поняла, что брат знает, какое именно поместье мне досталось, а может, и в курсе того, сколько платят арендаторы.

– Я расчетлива и предусмотрительна, ты всегда это признавал и почитал моим достоинством, – ответила я и вернулась в кресло. – Или ты предпочел бы, чтобы делом занялась малышка Летти? Не сомневаюсь, она много сумела бы вытянуть из этого… этого… – Я нарочито громко фыркнула. – О, он умеет быть обаятельным и любит казаться щедрым, да только глупенькой девочке никогда не удастся подольститься к нему так, чтобы получить в подарок не дурацкую побрякушку с фальшивыми камнями, а добрый надел земли, который будет кормить ее годами! А может, и не один…

– Прости, Триша… – после паузы выговорил Манфред. – Я, право, столько передумал за эти недели… Я понимаю и, право, диву даюсь, как тебе это удалось.

– У меня в голове мозги, братец, а не книжные глупости, – ответила я. – Не ты ли заставлял меня заниматься бумагами, когда мне хотелось читать сказки? Тогда я тебя ненавидела, а теперь вижу, что это было не зря…

Я подалась вперед и сказала:

– Финансами в известном нам поместье занимается дряхлый старик, который ничего не смыслит в нынешнем положении дел в округе, а хозяин вовсе не интересуется этакой скукотищей. Ты понимаешь меня, Манфред?

– Конечно, Триша! – воскликнул он, и глаза его вспыхнули. – Но…

– Но это займет время, и, боюсь, немалое, – добавила я. – Ты сам понимаешь, настолько серьезные вещи не делаются в один день и нужно как следует продумать действия… Ты ведь, скажем, получив свою награду, не переехал в новый дом и не выдал девочек за принцев, не так ли? Хотя на это бы тебе средств не хватило, о чем это я…

– Да, именно, – серьезно сказал Манфред. – Выставлять такое напоказ не стоит. Анна с Дианой выйдут замуж за порядочных и обеспеченных молодых людей, а новая родня никогда не попрекнет их – такого приданого и за принцессами не дают!

– Узнавал? – усмехнулась я.

– А как же, – улыбнулся он.

Ах, брат мой! Я любила его… по-своему, не слишком сильно, но любила. Он был много старше, и он заботился обо мне после смерти нашего отца. Да, я не смогла завершить обучение в обители, потому как его дочерям требовался присмотр, но у других не было и такого! Зато я многому научилась уже в доме Манфреда, разбирая его бумаги и слушая разговоры с партнерами и случайными людьми. Пожалуй, это было куда лучше, чем сидеть день-деньской за вышиванием или там клавесином!

Грегори был совершенно равнодушен к музыке, некстати вспомнила я. В одном из заброшенных залов я нашла клавесин необычной конструкции, видимо, старинный, но звуки он издавал ужасающие – бряцал, клацал и стонал, как издыхающее животное. Я решила, что он расстроен, но Грегори сказал, поморщившись, что этот гадкий инструмент на его памяти никогда не издавал приличествующих ему звуков. Видимо, снова какое-то волшебство!

Так я отступилась от клавишного инструмента, зато нашла на чердаке небольшую арфу, тоже расстроенную, без половины струн, но мне удавалось наиграть на ней мелодию… Слух у меня имелся, и кое-чему меня научили – простенькие пьески я выучить успела. Но, увы, этого было мало даже для дамского салона средней руки в нашем городке… И как славно, что Грегори предпочитал разговор музицированию!

– Триша? – окликнул Манфред, и я поняла, что отвлеклась.

– Что, прости? Извини, я устала с дороги.

– Я спросил, можешь ли ты хоть примерно сказать, когда удастся получить вспомоществование от известной особы?

– Конечно, – честно сказала я. – Никогда.

– Но…

– Послушай меня, Манфред, – негромко, но убедительно произнесла я. – Я много наговорила тебе. Я в самом деле сумела бы добыть богатства, сокрытые в поместье, но не стану, даже не проси! И помолчи, дай договорить!

Я перевела дыхание. И зачем я только завела разговор о сокровищах? О, ну конечно!

– Его золото проклято, – зловеще выговорила я. – Ты получил малую толику – и довольствуйся ею! Он сам сказал, что ты распорядился подарком с умом, а потому не пострадал. Так не упусти же выгоды, только не жадничай! – Я сделала паузу и продолжила: – Я заполучила клочок земли, который прокормит меня, когда я состарюсь… если не найду себе мужа, конечно же. Ты же выдашь дочерей замуж за обеспеченных людей, они не будут знать нужды, да и тебе не грозит разорение. Не гонись за призрачным богатством, брат, оно не приносит счастья, одни лишь беды! Ты же помнишь то поместье…

– Век не забуду, – содрогнулся он и подлил нам вина. – Триша…

– Что, Манфред?

– Ты и так сделала слишком много для меня, – серьезно сказал мой давно овдовевший брат, потянулся ближе и коснулся моих пальцев.

В его доме много лет уже не было женской руки, кроме моей, и если его и утешали какие-то женщины, то не под этой кровлей, я бы такого не потерпела. Пусть развлекается как угодно, но только не рядом с девочками!

Должно быть, потому он и не женился вторично: за дочерьми приглядывали сперва няньки, потом я, мне же он препоручил хозяйство. И то я ведь была ровесницей его покойной супруги… И девочек не было нужды отдавать в обучение: денег хватало на учителей, а я отличалась среди воспитанниц обители умом и смекалкой, сама могла наставить племянниц во многих науках! (Да, гордыню мою воспитательницы смирить так и не сумели.)

– О большем я просить не вправе, – негромко сказал он, сжав мои пальцы. – Скажи только, как выручить тебя? Чем расплатиться?

– Вот этого не нужно, Манфред, – ответила я. – Да, место это необычное, но… Думаю, я смогу уйти, если захочу, но пока… пока я еще не надоела хозяину. Может быть, удастся разжиться еще чем-нибудь, не обремененным проклятием!

– Тебе нужно было родиться мужчиной и унаследовать дело отца, – вздохнул он. – Только о делах и говоришь… Ну, как скажешь! Мой дом – твой дом, Триша, ты всегда можешь вернуться ко мне… Девочки скоро разлетятся к мужьям, а я останусь совсем один!

– Ну, может быть, к тому времени я и впрямь вернусь к тебе, станем вдвоем век вековать и былое вспоминать! – засмеялась я. – Не вешай нос, Манфред! Я знаю, у тебя припасено кое-что на черный день, да и я теперь не бесприданница, уж не пропадем. Выпьем за семью!

– За семью! – отозвался он, и бокалы соприкоснулись с веселым звоном. – Однако уже поздно, Триша. Я прикажу подать ужин…

– Не стоит, – отказалась я. – Я устала. Надеюсь, мою горничную накормили, а я днем недурно пообедала и вовсе не голодна. Идем лучше спать, у нас будет еще время поговорить.

Манфред обнял меня, а я поднялась в свою комнату и обнаружила Моди сладко спящей на кушетке. Под головой у нее была моя ночная сорочка, и я осторожно выпростала ее из пальцев верной служанки, а на нее накинула покрывало. Девушка так давно не покидала Норвуд, что совсем растерялась и выбилась из сил, стараясь не выдать себя непривычным обхождением…

– Грегори, – негромко позвала я, коснувшись зеркала пальцами. – Где вы?

Молчание было мне ответом, и я положила зеркало под подушку и задула свечу. Должно быть, он снова сидит подле своей розы. Виновата я – заговорилась с братом и пропустила условленное время! Ну ничего, завтра наверстаю…

С этой мыслью я уснула, а проснулась от бодрого голоса Моди:

– Извольте умываться, сударыня, вас уже к завтраку зовут!

– Давай скорее, – велела я, и она захлопотала вокруг меня.

И снова мне некогда было коснуться зеркала – сейчас Грегори еще спал, скорее всего он был полуночником и рано не поднимался, но вдруг?.. Я улучила все-таки минутку, отправив Моди за еще одним кувшином воды, но Грегори не отозвался.

Должно быть, он действительно еще не проснулся, но беспокойство порядком испортило мне настроение, и я оделяла девочек подарками без особенной радости. Правда, приняли они их с удовольствием, только Летти печально вздохнула, получив атлас и ленты вместо очередной книжки, но тут уж я ничего не могла поделать.

Думаю, весь город гудел о моем возвращении: у нас ничего не утаишь, а еще у меня очень приметный пегий конь и рыжая служанка, да и Пола с Питом тут никогда прежде не видели. (К слову, веселые ребята не отказались бы задержаться тут еще на денек-другой, но меня тянуло назад, в Норвуд!)

Целый день я наводила порядок в доме, который Бесс запустила донельзя за эти несколько недель. Манфреду я живо объяснила, в чем дело, да отправила Бесс драить сковородки – там хоть ничего нельзя было испортить!

Скажу честно, в Норвуде прибраться было проще, чем в знакомом от крыши до подвалов доме!

Анна с Дианой не отходили от меня, а Летти почему-то дичилась, но я решила, что она придет ко мне посплетничать вечером, как это всегда бывало, и не обратила внимания на ее поведение.

– Что это за дом, Триша? – шепотом спросила Анна, подавая мне счета. – Как тебе в нем живется?

– Дом прекрасный, слуги хорошие, но только пыли до потолка, а хозяин нерадив, – ответила я, просматривая бумаги. – Ты молодец! Справляешься не хуже меня…

– Ну что ты… – Она подняла на меня взгляд. – Триша, а отец ведь сказал тебе о сговоре?

Я кивнула, а она продолжила:

– Знаю, отец не хочет отдавать меня за Майгеля, он считает его сумасбродным путешественником, у которого лишь ветер в голове, но я… Я все равно его дождусь! Пускай себе путешествует, я уж позабочусь о том, чтобы его никто не обманул… спасибо твоей науке!

– Он так хорош? – улыбнулась я.

– Он вовсе не хорош! – фыркнула Анна. – Вечно небрит, скверно одет, думать может только о неведомых странах и заморских диковинах…

– Ему нужен якорь? – прямо спросила я.

– Я так полагала, пока не познакомилась с ним поближе, – ответила племянница и посмотрела мне в глаза. – Думала о надежном якоре, который удержит его возле берега… А потом поняла – ему нужен не якорь, а парус, Триша! Такой парус, с которым его корабль птицей полетит через Великое море к неведомым землям, к чужим берегам, где водятся дивные дива! И этим парусом буду я, – закончила она неожиданно сухо и собрала бумаги. – Иначе он никогда не накопит средств на экспедицию. Его лоточник на улице обмануть может, не то что дельцы!..