Текст книги "1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци"

Прошу тебя взять крепко в оборот [начальника конторы отделочных работ И.Е.] Черкасского, этого туго поворачивающегося зазнайку, он может нам сорвать станции. Не ждите именно для ругани меня, пусть и Булганин тут не либеральничает за счет других, время не терпит. Если хотите, решайте вопрос и о Катцене, только надо его вызвать и открыто ему сказать. Привет. Каганович. Телеграмму можно показать товарищам» [240]240
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 256. Л. 47.


[Закрыть].

Первый секретарь Московского обкома ВКП(б) Каганович одновременно являлся секретарем ЦК партии. Основные силы его поглощала работа в ЦК, где он был фактически вторым секретарем, замещая Сталина. Даже переселение аппарата МК-МГК в 1933 г. с Большой Дмитровки на Старую площадь, поближе к аппарату ЦК, мало что изменило в распорядке дня этого человека. Времени на все по-прежнему не хватало даже при большом желании. Об этом свидетельствует одна из его записок членам бюро МГК, датированная еще 22 сентября 1933 г.: «Мне передали, что бюро МГК сегодня открылось на час двадцать минут позже обычного времени. Причиной этому будто бы было ожидание моего прихода. Если это так, то решительно протестую, так как сегодня, предвидя что я не менее важными делами, чем дела МГК, задержусь, я т. Хрущеву днем сказал, что, возможно сегодня, я на бюро не смогу быть, а через моего помощника т. Булушева я уже прямо сказал, что я, во всяком случае, надолго опоздаю. Как член бюро я поступил лояльно и заранее предупредил. Несмотря на это меня ставят в неловкое положение, которого я сам никогда бы не допустил, ибо я всегда всеми фибрами души против того, чтобы целое бюро ждало кого-либо из членов бюро, в том числе и меня. С коммунистическим приветом Л. Каганович»[241]241
  Там же. Д. 176. Л. 32.


[Закрыть]. При такой занятости так или иначе вставал вопрос о преемнике. И в отличие от 1932 г. к концу 1934 г. такой человек имелся.

В своих воспоминаниях Хрущев не скрывал, что Лазарь Моисеевич хорошо относился и покровительствовал провинциальному партработнику[242]242
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 132.


[Закрыть]. Да и сам Никита Сергеевич признавался, что в то время доверял Кагановичу и уважал его [243]243
  Там же. С. 34, 48, 74; Там же. Кн. 3. С. 533.


[Закрыть]. Особо подчеркивались им организаторские способности Кагановича, его работоспособность и преданность Сталину[244]244
  Там же. Кн. 1. С. 38, 74, 111.


[Закрыть]. Вместе со своим покровителем Никита Сергеевич с 1932 г. до середины 1935 г. выступал на Политбюро по группам вопросов о продовольственном снабжении Москвы[245]245
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестка для заседаний. Т. II. 1930–1939. С. 296, 479, 517.


[Закрыть], о строительстве метрополитена[246]246
  Там же. С. 306, 409, 622.


[Закрыть], о строительстве канала Москва-Волга[247]247
  Там же. С. 307, 666, 678.


[Закрыть], о разработке плана реконструкции Москвы[248]248
  Там же. С. 645, 666.


[Закрыть].

Поэтому не вызывает удивления решение бюро Московского комитета от 27 октября 1934 г. перераспределить обязанности между его секретарями. Согласно постановлению за Кагановичем оставались бюро, особый сектор, отдел культуры и пропаганды (культпроп), а в ведение Хрущева передавался промышленно-транспортный отдел. Кроме того, Никита Сергеевич мог заменять в необходимых случаях Кагановича в бюро и культпропе, а также руководить и наблюдать вместе с секретарем МК М.Е. Михайловым за работой комсомола[249]249
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 3012. Л. 176.


[Закрыть]. Таким образом, к концу 1934 г. Хрущев и фактически, и юридически заменял Лазаря Моисеевича по многим направлениям работы в московской парторганизации.

Убийство С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. внесло свои коррективы в политическую линию партии и благоприятным образом сказалось на карьере Н.С. Хрущева. 27 февраля 1935 г. опросом членов Политбюро было решено вместо Кагановича, назначенного наркомом путей сообщения, «наметить первым секретарем Московского областного комитета ВКП(б) т. Хрущева Н.С.»[250]250
  Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 142.


[Закрыть]. На следующий день, 28 февраля, решение было утверждено опросом членов ЦК ВКП(б)[251]251
  Там же.


[Закрыть]. 5 марта объединенное заседание бюро МК и МГК постановило предложить пленуму МК ВКП(б) избрать первым секретарем Н.С. Хрущева[252]252
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 3050. Л. 66.


[Закрыть].

Внезапный перевод Кагановича с партийной работы на хозяйственную деятельность вызвал непонимание и кривотолки. 4 марта 1935 г. председатель Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС) Александр Яковлевич Аросев оставил в дневнике на сей счет краткую запись: «На днях Кагановича назначили НКПС. Все смущены»[253]253
  Аросева О.А. Прожившая дважды. С. 134.


[Закрыть]. В столице ходили слухи, пытавшиеся толковать произошедшее по-своему: «т. Каганович назначен будто потому наркомом путей сообщения, что в Московской организации его не любят, что т. Каганович прослыл в Московской организации как карьерист, подхалим перед т. Сталиным» [254]254
  РГВА. Ф. 33987. Оп. 3а. Д. 1040. Л. 89.


[Закрыть]. Новый глава московских большевиков также не всем нравился, особенно партийным деятелям с большим культурным уровнем или стажем. Еще 14 декабря 1931 г. инструктор горкома А.Г. Соловьев давал в дневнике такую характеристику Хрущеву: «Очень недалекий и ограниченный»[255]255
  Соловьев А.Г. Тетради красного профессора. С. 170.


[Закрыть]. А месяц спустя, он же, удивляясь быстрой карьере Никиты Сергеевича, писал: «Очень плохо учился в Промакадемии. […] Теперь второй секретарь, вместе с Кагановичем. Но удивительно недалекий и большой подхалим»[256]256
  Пономарев А.Н. Что было до оттепели и кукурузы. С. 83. При переводе книги У. Таубмана на русский язык цитата из Пономарева приобрела следующий вид: «В Промакадемии он учился кое-как – а теперь стал вторым секретарем при Кагановиче! Это при том, что он тупица чистой воды – только и умеет, что подлизываться к начальству». (Таубман У. Хрущев. С. 108.)


[Закрыть]. Поработавший под непосредственным руководством Никиты Сергеевича начальник строительства метро П.П. Ротерт в близком кругу в сердцах заявлял, что ненавидит его[257]257
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 207. Л. 17.


[Закрыть]. В письме некоего В.И. Шилихина 1935 г., переправленном неизвестным с пометой на конверте «МК ВКП(б) лично Хрущеву», также сквозило недовольство новым руководителем Москвы. Об этом свидетельствовал фрагмент, где упоминался некий бывший председатель губисполкома, который «с 1904 г. в партии: раньше всех этих хрущевых и Ждановых вступил и теперь должен быть у них холуем»[258]258
  Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД.С. 683–686. Копия письма была направлена Я.С. Аграновым Сталину, который ознакомил с ним Л.М. Кагановича, Н.И. Ежова, В.М. Молотова. (Там же. С. 686.)


[Закрыть].

Критические оценки нового руководителя звучали даже от тех, кто входил в бюро Московского комитета. Редактор газеты «Рабочая Москва», кандидат в члены бюро МК ВКП(б) Л.И. Ковалев 29 марта 1935 г. в присутствии подчиненных бросил о Никите Сергеевиче фразу: «Тоже [мне,] секретарь МК. Дали секретаря». Дело получило огласку, квалифицировано как «возмутительный случай дискредитации т. Хрущева» и расследовано Комиссией партийного контроля при ЦК ВКП(б). Уже 8 апреля руководитель группы печати КПК П.Н. Поспелов писал секретарю ЦК ВКП(б), по совместительству – председателю КПК, Н.И. Ежову: «Факт безобразного, антипартийного поведения Ковалева, в частности, попытки дискредитировать тов. Хрущева – в основном подтвердился». Николай Иванович, в свою очередь, поинтересовался у Л.М. Кагановича, как поступить в таком случае: «1) Стоит ли обсуждать это дело официально или ограничиться вызовом Ковалева и устным указанием; 2) Может быть, просто перебросить его из Москвы?»[259]259
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 177. Л. 148–153.


[Закрыть]. Возможно, из-за позиции Лазаря Моисеевича происшествие не имело для Ковалева весной 1935 г. зримых последствий – он оставался на своей должности вплоть до начала 1936 г.

Скрытые сомнения относительно нового назначения мог иметь и Хрущев. Одновременно с ним на пост второго секретаря Московского комитета партии выдвинулся Н.В. Марголин. Никита Сергеевич вспоминал, как однажды тот откровенно назвал принцип, по которому им делаются кадровые назначения: «Знаете ли, когда я работал в Мелитополе секретарем окружного комитета, то евреи были для работы, а украинцев я выдвигал для вида». Такое признание задело Никиту Сергеевича и очень ему не понравилось[260]260
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 3. С. 571.


[Закрыть]. Можно даже допустить, что признание близкого друга Кагановича Никита Сергеевич мог спроецировать на самого себя – не был ли он сам выдвинут «для вида»? Осознавать себя сугубо декоративной фигурой, от которой ничего не зависело, такому деятельному и активному человеку, каким являлся Хрущев, было болезненно.

И действительно, новое назначение полностью не освободило Никиту Сергеевича от опеки предыдущего лидера Московского комитета. 10 марта 1935 г. Политбюро поручило «т. Кагановичу наблюдение за работой Московской и городской парторганизаций с тем, однако, чтобы эта работа т. Кагановича не проходила в ущерб работе в НКПС». Кроме того, новый нарком путей сообщения мог обращаться как секретарь ЦК к обкомам и крайкомам «за помощью и поддержкой по вопросам железнодорожного транспорта каждый раз, когда этого будет требовать обстановка»[261]261
  Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 143.


[Закрыть]. Столичный метрополитен, вопросы эксплуатации которого находились в ведении НКПС, являлся дополнительным поводом для контактов с московскими руководителями. Такое положение сохранялось все время, пока Каганович возглавлял железнодорожный транспорт – с марта 1935 г. по октябрь 1937 г., когда метрополитен на правах внутригородского транспорта был передан в ведение Моссовета[262]262
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 960. Л. 1; Там же. Д. 992. Л. 75.


[Закрыть].

Как видно из инцидента с Ковалевым, Лазарь Моисеевич держал в поле зрения текущую обстановку в московской парторганизации, по крайней мере в 1935 г. Но в чем заключалось наблюдение Кагановича для Хрущева? Каганович вспоминал, что после перехода на работу в НКПС «помогал ему советами» по сельскому хозяйству [263]263
  Каганович Л.М. Памятные записки. С. 566.


[Закрыть]. Судя по документам, это не единственное направление, где Лазарь Моисеевич помогал советом Хрущеву. Например, 3 июня 1935 г. Каганович направил новому главе Московского комитета (копии – остальным секретарям городского и областного комитетов, а также председателям исполнительных органов власти) письмо по вопросу о награждениях участников строительства метро. Аккуратные фразы не скрывали довольно требовательного тона: «Почему до сих пор не опубликован в газетах даже первый список награждаемых почетным знаком Моссовета строителей метро? Народная пословица говорит: “хороша ложка к обеду”. Нельзя создавать впечатления, что отличились только те, которые получили ордена. Отличились тысячи ударников. Они ждут. Время проходит. Прошу обсудить на секретариате МК и МГК вопрос и списки награждаемых знаком Моссовета и срок опубликования. Если нетрудно будет, прошу сообщить мне о вашем решении»[264]264
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 207. Л. 101.


[Закрыть]. Да и сам Хрущев продолжал согласовывать ряд документов со своим куратором. Так, 26 сентября 1935 г. он направил Кагановичу проект постановления бюро МК ВКП(б) о создании НИИ Московского городского хозяйства с небольшой сопроводительной запиской: «Л.М. Посылаю Вам проект о институте. Очень извеняюсь, за то, что несколько дней у меня задержался проек[т]. С прив[етом] Н. Хрущев». Познакомившись с проектом, Каганович дал отрицательный отзыв: «т. Хрущеву. Этот проект не подходит. Это не институт, а отдельные подсобные сектора при разных управлениях. Придется составить другой проект. Каганович»[265]265
  Хрущев. К 120-летию со дня рождения. С. 33; РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 178. Л. 3.


[Закрыть]. По свидетельству исследователя А.Н. Пономарева, подобных критических замечаний вместе с предложениями Кагановича, которые направлялись в адрес обкома, горкома и Моссовета, сохранилось много[266]266
  Пономарев А.Н. Хрущев: путь к лидерству. С. 32.


[Закрыть].

Советовался Хрущев со своим куратором по различным щекотливым вопросам. Например, когда в сентябре 1936 г. покончил с жизнью один из кандидатов в бюро МК ВКП(б), именно Каганович посоветовал Никите Сергеевичу разослать предсмертное письмо всем членам ЦК[267]267
  Подробнее об этом см. в настоящей монографии: Раздел II. 2. Поступок кандидата в бюро Московского комитета партии В.Я. Фурера и его последствия.


[Закрыть]. В октябре 1936 г. секретарь одного из райкомов Москвы попросил бывшего главу МК и секретаря ЦК ВКП(б) о переводе в провинцию. Ознакомившись с просьбой, тот оставил резолюцию, предназначенную Никите Сергеевичу: «лично. т. Хрущову без сообщ[ения] Дризулу, что я послал его письмо. Л. Каганович»[268]268
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 420. Л. 24.


[Закрыть]. Даже в мае 1937 г. Хрущев еще обращался за советом к Лазарю Моисеевичу – говорить или нет на партконференции о своих троцкистских шатаниях в 1920-е гг. Скорее всего, 1937 г. внес коррективы в неформальные отношения Кагановича и Хрущева. На фоне арестов многих украинских выдвиженцев Лазаря Моисеевича, оно, при желании, могло быть истолковано не лучшим образом. Однако решение Политбюро от 10 марта 1935 г. никто не отменял и контроль над московской организацией формально оставался за Кагановичем.

С уходом Хрущева из Москвы в 1938 г. оба деятеля продолжали встречаться на заседаниях Политбюро. Во второй половине 1940-х гг. им еще раз пришлось поработать вместе: Каганович был направлен Хрущеву в помощь на Украину. Даже после смерти Сталина Лазарь Моисеевич старался давать советы Никите Сергеевичу. По собственному признанию, он положительно оценил и поощрял активность Хрущева в вопросах внешней политики государства[269]269
  Каганович Л.М. Памятные записки. С. 573.


[Закрыть]. Это подтверждает черновик замечаний к докладу, присланному Никитой Сергеевичем. Каганович сделал ряд замечаний по отдельным пунктам, а по поводу одного из разделов высказался особо. Тщательно подбирая выражения, аккуратно вычеркивая одни и вписывая другие слова, он написал Хрущеву: «Что касается раздела “Некоторые принципиальные вопросы современного международного развития”, то я свои замечания высказал на заседании президиума ЦК. Надеюсь, что в той или иной форме и мере ты учтешь при окончательном редактировании… На президиуме я сказал, что я понимаю и согласен с[о] стремлением докладчика отразить новое и сделать нашу работу гибче для [одно слово неразборчиво, возможно: “привлечения”. – К. А] колеблющихся. При этом я также, как и ты, исходил из того, что мы руководствуемся одними и теми же положениями марксизма-ленинизма. В частности тем, что классики марксизма-ленинизма неоднократно подчеркивали, что их теория не догма, а руководство к действию и что поэтому необходимо подходить к явлениям общественной жизни творчески, а не догматически. Диалектически[й] материализм является теоретической основой марксизма-ленинизма, учит, что условия классовой борьбы пролетариата меняются. Поэтому, применяя основные принципы марксизма-ленинизма, необходимо учитывать изменившиеся условия. Однако при этом необходимо формулировать это новое очень четко и ясно, чтобы основные положения теории марксизма-ленинизма, составляющие его существо, не пострадали»[270]270
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 256. Л. 52–54.


[Закрыть]. Как видно из документа, Каганович не изменил своей привычке «к систематичности и даже к теоретизированию», на которую обратил внимание еще в 1930-е гг. Э. Кольман[271]271
  Кольман А. Мы не должны были так жить. С. 256.


[Закрыть]. Однако Хрущеву, занявшему должность первого секретаря ЦК КПСС, советы бывшего наставника уже не требовались. В 1957 г. их пути окончательно разошлись.

3. Политбюро ЦК ВКП(б): Н.С. Хрущев и И.В. Сталин

В конце 1940-х гг., вернувшись опять на работу в Москву, Никита Сергеевич так выразил столичные преимущества: «Я прямо скажу, я всегда с завистью смотрю на годы, когда мне пришлось работать в Москве. Почему? Потому что, работая в Москве, работник получает такое преимущество, как ни в какой другой организации: он может видеть и чувствовать близость Центрального комитета партии. […] Отсюда исходят все директивы, все мысли и все направления. Здесь имеется возможность слышать чаще товарища Сталина и руководствоваться непосредственно его указаниями»[272]272
  Никита Сергеевич Хрущев. Два цвета времени. Т. 1. С. 327.


[Закрыть]. Так, довольно кратко, Хрущев обозначил роль Политбюро (а именно оно скрывалось за расплывчатым определением «Центрального комитета партии») и И.В. Сталина в управлении СССР.

Реальные функции Политбюро выходили далеко за рамки сугубо партийных задач[273]273
  Подробнее о функциях, составе Политбюро в 1930 г. см.: Хлевнюк О.В. Политбюро. Механизмы политической власти. М.: РОССПЭН, 1996.


[Закрыть]. Именно этот партийный орган предопределял все основные направления развития страны (а также рассматривал массу сравнительно мелких и второстепенных проблем), выступал главным арбитром при разрешении ключевых межведомственных противоречий, непосредственно организовывал исполнение многих своих постановлений и старался держать под тщательным контролем всю систему власти. Значительное количество принципиальных решений и действий, формально исходивших от различных государственных органов (например, ЦИК СССР, СНК СССР, СТО СССР), на самом деле были результатом деятельности Политбюро. Обязательному утверждению Политбюро подлежали все сколько-нибудь важные инициативы партийных, государственных, комсомольских, профсоюзных и других инстанций. Даже его состав отражал значимость тех или иных органов управления власти.

До середины 1930-х гг. в состав Политбюро, помимо секретаря ЦК ВКП(б) Сталина, непременно входили глава правительства (В.М. Молотов) и некоторые из его заместителей (В.В. Куйбышев, Я.Э. Рудзутак, В.Я. Чубарь), руководители важнейших наркоматов (К.Е. Ворошилов, Г.К. Орджоникидзе, А.А. Андреев, А.И. Микоян), Центрального исполнительного комитета (М.И. Калинин), партийные руководители Московского, Ленинградского комитетов и секретарь ЦК КП(б) УССР (Л.М. Каганович, С.М. Киров, С.В. Косиор). Каждый из членов Политбюро, в соответствии с занимаемой должностью, активно защищал интересы возглавляемого им ведомства и своих сотрудников.

Вспоминая заседания Политбюро начала 1930-х гг., Хрущев говорил: «Я получил возможность бывать на этих заседаниях, когда стал членом Центрального Комитета, после XVII партийного съезда, состоявшегося в 1934 г.»[274]274
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 88. XVII съезд ВКП(б) проходил в период 26 января – 10 февраля 1934 г.


[Закрыть]. Однако это утверждение не совсем точно. В протоколах заседаний Политбюро фамилия Хрущева впервые появилась в мае 1931 г., когда тот занимал должность секретаря Бауманского райкома партии. В период работы Никиты Сергеевича на должности второго секретаря МГК ВКП(б) (февраль 1932 – начало 1934 г.) его фамилия стала фигурировать в повестках протоколов Политбюро чаще. Практически все они касались проблем продовольственного снабжения и городского строительства.

С 20 февраля 1934 г. Хрущев стал регулярно присутствовать на заседаниях Политбюро в качестве члена ЦК. Он получил возможность знакомиться даже с секретными решениями Политбюро, изымаемыми из протоколов, рассылаемых по партийным организациям. Как говорил Никита Сергеевич: «Члены ЦК имели возможность, если того желали, свободно приходить на заседания Политбюро и сидеть там, то есть слушать, но не вмешиваясь в обсуждение вопросов. Это делалось для того, чтобы члены ЦК были в курсе жизни страны и деятельности Политбюро. Я лично этим правом часто пользовался, но не всегда, потому что не располагал временем»[275]275
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 88.


[Закрыть]. Списки присутствующих на заседаниях Политбюро позволяют уточнить эти слова.

Из 49 заседаний Политбюро, состоявшихся за период с 1934 по 1937 гг., Хрущев присутствовал на 39[276]276
  Здесь и далее сведения о количестве заседаний и участии в них Н.С. Хрущева даются по «Хронике заседаний Политбюро» (Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 232–249).


[Закрыть]. Несмотря на их постепенное сокращение (в 1934 г. – 20, в 1935 г. – 16, в 1936 г. – 9, в 1937 г. – 7) Никита Сергеевич всегда присутствовал на большинстве заседаний (на 13 – в 1934 г., на 13 – в 1935 г., на 8 – в 1936 г., на 5 – в 1937 г.).

В качестве первого секретаря МГК ВКП(б) и члена ЦК в период с 20 февраля 1934 г. по 5 марта 1935 г. Хрущев присутствовал на 15 из 19 заседаний Политбюро. Причем на трех из пропущенных в 1934 г. заседаний Никита Сергеевич отсутствовал в связи с предоставленным Политбюро долгосрочным отпуском [277]277
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 945. Л. 35.


[Закрыть]. С 5 марта 1935 г., когда Хрущев стал первым секретарем МК ВКП(б), до января 1938 г. из 30 заседаний Политбюро он присутствовал на 24. В течение 19341937 гг. фамилия Хрущева фигурировала в повестках протоколов Политбюро при обсуждении 31 вопроса.

Возможность знакомиться с засекреченными материалами ЦК Хрущев получил уже через год после приезда в Москву, во второй половине 1930 г. В то время Никита Сергеевич учился в Промакадемии и одновременно возглавлял ее партбюро. Когда бюро академии обратилось в секретариат ЦК с просьбой разрешить знакомиться с секретными материалами ЦК, просьба была удовлетворена[278]278
  Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 20.


[Закрыть]. А с мая 1931 г., заняв должность первого секретаря Бауманского райкома, Хрущев начал работать в комиссиях Политбюро.

Многочисленные комиссии, формируемые из членов Политбюро, а также прочих партийно-государственных и хозяйственных руководителей, являлись рабочими органами этой высшей партийной инстанции. Комиссии могли быть долговременными и кратковременными. Первые работали на постоянной основе в течение нескольких лет и курировали определенные направления партийно-государственного руководства (Комиссия по спецпереселенцам, Комиссия обороны, Комиссия по железнодорожному транспорту, Валютная комиссия и др.). Кратковременные комиссии создавались для разработки отдельных проектов решений на основе обсуждения той или иной проблемы на заседании Политбюро (затем эти проекты вносились на утверждение Политбюро), а также для проведения принятых решений в жизнь. Срок работы таких комиссий мог варьироваться от суток до нескольких месяцев. Решения, вырабатываемые комиссиями, утверждались затем на Политбюро.

С 1932 г., как только Никита Сергеевич вошел в руководящий состав Московского комитета партии, его стали чаще привлекать к работе в комиссиях Политбюро. Только за период 1932–1933 гг. он принял участие в работе 7 комиссий, которые были кратковременными. Представляя Москву и область в одиночку или вместе с главами исполнительной власти (Булганин, Филатов), Хрущев работал над проектами постановлений по вопросам продовольственного и строительного обеспечения[279]279
  См. Приложение № 3.


[Закрыть]. Когда в конце 1934 – начале 1935 гг. Никита Сергеевич начал активно вмешиваться в проблемы технического руководства строительством метрополитена, Ротерт в одной из частных бесед напомнил о другой важной функции первого секретаря МГК: «Гораздо лучше было бы, если Хрущев почаще ездил не к нам, а в ЦК и Политбюро и подготовлял бы вторую очередь, а теперь, очевидно, наш проект второй очереди еще не успели просмотреть и мы стали перед фактом политического промаха – вторую очередь строить нет денег, а на одной первой очереди Москва ничего не выигрывает» [280]280
  РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 207. Л. 21. При обратном переводе на русский язык и публикации книги Дитмара Нойтатца этот отрывок из агентурной записки выглядит так: «Было бы намного лучше, если б Хрущев чаще приезжал не к нам, а в ЦК и Политбюро, и готовил там вопрос о второй очереди. Наш проект строительства второй очереди они еще не сумели рассмотреть». (см.: Нойтатц Дитмар. Московское метро. С. 407).


[Закрыть].

К.Е. Ворошилов как-то сравнил положение с выделением средств за рубежом и в СССР: «Там за миллион какой-нибудь ломают копья, дерутся черт знает как. Драка идет в парламенте и все прочее. Вы посмотрите, что происходит у японцев в период обсуждения бюджета? Буквально кровопролитные бои, в буквальном смысле слова, а не в переносном»[281]281
  Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. Декабрь 1934 г. С. 385.


[Закрыть]. Кровопролитных боев в Политбюро не было, однако обсуждение вопросов финансирования здесь тоже могло проходить бурно. Столкновения происходили по поводу распределения материальных ресурсов, капитальных вложений, по поводу тех или иных решений, которые были выгодны одним ведомствам, но ущемляли интересы других. Хрущев однажды стал свидетелем того, как нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе едва не ударил наркома внешней торговли[282]282
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 89.


[Закрыть].

Наблюдая такие столкновения, едва ставший первым секретарем МГК, Никита Сергеевич чувствовал себя неуверенно. Каганович запомнил, как Хрущев делился с ним опасениями, что Молотов по вопросам капиталовложений и выделения материалов «будет подножки ставить»[283]283
  Чуев Ф.И. Так говорил Каганович. С. 62. В опубликованных воспоминаниях Л.М. Кагановича этот эпизод, возможно, ошибочно относится к 1954 г. (Каганович Л.М. Памятные записки. С. 569).


[Закрыть]. А отстаивать интересы Москвы ему пришлось буквально сразу после вступления в должность. Только весной 1934 г. Хрущев участвовал минимум в трех комиссиях Политбюро, связанных с выделением финансовых средств и материальных ресурсов Москве и области. По вопросу о дорожном строительстве у него возникли с Молотовым разногласия. Была создана комиссия под председательством К.Е. Ворошилова. Тот поддержал московское руководство и даже пытался заручиться поддержкой Сталина. В письме к вождю Климент Ефремович так описывал возникшую ситуацию: «Москвичи хотели сначала 1200, а затем 750 км дорог привести в порядок, а СНК отпустил им денег на 250 км, да и то денег не дали, а устроили какую-то волокиту с их выдачей и сорвали работу всей весны. […] Вообще ты, так мне казалось, дорожному делу уделил тогда серьезное внимание, и можно было ожидать, что [19]34 г. будет переломным в дорожном деле, и мы эту дорожную проблему начнем практически разрешать. К сожалению, предсовнаркома все сделал наоборот и будет впредь так поступать, пока твое активное вмешательство не даст определенного решительного направления вопроса». Судя по всему, Сталин поддержал Ворошилова. По итогам работы комиссии Политбюро все же приняло решение об увеличении капиталовложений на строительство шоссейных дорог [284]284
  Советское руководство. С. 280, 281.


[Закрыть].

Другой тип кратковременных комиссий, в состав которых Никита Сергеевич периодически включался, был связан с организацией различного рода мероприятий (комиссия по организации собрания, посвященного 50-летней годовщине Карла Маркса, комиссии по организации похорон П.И. Баранова, В.Р. Менжинского, С.М. Кирова, А.М. Горького)[285]285
  См. Приложение № 3.


[Закрыть]. Как свидетельствовал Хрущев, похороны организовывались по типовой схеме, позволявшей комиссиям быстро обсуждать вопрос и вносить свои предложения[286]286
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 623.


[Закрыть].

Работа в комиссиях позволяла Никите Сергеевичу контактировать с руководителями разного уровня. То были партийные руководители областного и республиканского уровня (Эйхе Р.И., Носов И.П., Варейкис И.М., Хатаевич М.М.), наркомы и их заместители (Любимов И.Е., Ягода Г.Г., Гринько Г.Ф.). Однако главным все же оставалась возможность общаться с членами Политбюро. Работая в московском городском комитете партии, Хрущев мог учиться лишь у одного из них – Л.М. Кагановича. Заседания Политбюро расширили кругозор Никиты Сергеевича. Он получил возможность сравнивать наставника с другими членами Политбюро, даже более того – получать уроки руководства непосредственно от Сталина.

Практически с каждым из членов Политбюро Никита Сергеевич сталкивался по работе в комиссиях. В своих воспоминаниях, упоминая о некоторых, Хрущев дает по преимуществу скупые, отрывочные оценки. Таковы, например, воспоминания о Сергее Мироновиче Кирове, с которым Никита Сергеевич «не был близко знаком»[287]287
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 92.


[Закрыть], однако трижды мог сталкиваться по работе в комиссиях. Валериан Владимирович Куйбышев был охарактеризован как «уважаемый и влиятельный человек»[288]288
  Там же. С. 40.


[Закрыть]. Михаил Иванович Калинин запомнился Никите Сергеевичу своим выступлением на фабрике Трехгорной мануфактуры в начале 1930-х гг., когда ее рабочие забастовали и потребовали приезда всесоюзного старосты. И с Куйбышевым, и с Калининым Никита Сергеевич единожды работал в комиссиях. А вот со Станиславом Викентьевичем Косиором, секретарем ЦК КП(б) Украины, трудиться в комиссиях Хрущеву не пришлось. Поэтому оценка Косиора как человека приятного, мягкого и разумного[289]289
  Там же. С. 38.


[Закрыть], хотя и заслуживает внимания, но скорее должна быть отнесена к периоду 1928–1929 гг., времени работы Хрущева на Украине. Андрей Андреевич Андреев характеризовался Никитой Сергеевичем как «довольно сухой человек и формалист»[290]290
  Там же. Кн. 2. С. 12.


[Закрыть]. С ним Хрущев работал в двух комиссиях в первой половине 1930-х гг., еще до того как Андреев стал членом Политбюро.

Каких-либо сведений, относящихся к работе Анастаса Ивановича Микояна периода 1930-х гг., Хрущев не дает вообще. Сам Анастас Иванович в мемуарах утверждает, что с Хрущевым они до 1953 г. (смерти Сталина) «близки никогда не были, хотя отношения были корректные и когда он был секретарем МК партии, и когда работал на Украине»[291]291
  Микоян А.И. Так было. С. 585.


[Закрыть]. Это подтверждает и Молотов[292]292
  Чуев Ф.И. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 366.


[Закрыть]. Правда, в рабочем порядке их пути изредка пересекались. Они дважды работали в комиссиях, еще до избрания Микояна членом Политбюро, и дважды – после избрания. В 1936 г. они оба значились докладчиками на заседании Политбюро по вопросу «О плане производства сельскохозяйственных машин»[293]293
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Повестки дня заседаний. Т. II. 1930–1939. С. 703.


[Закрыть]. Примером корректных отношений между ними может служить один незначительный факт. Будучи в 1936 г. за границей, Микоян в одном из своих писем Кагановичу передавал приветы ряду членов Политбюро и ЦК, не забыв при этом руководителей Москвы – Хрущева и Булганина[294]294
  Советское руководство. Переписка. С. 348.


[Закрыть]. Интересно также отметить, что присвоение имени Хрущева хлебозаводу № 5 Политбюро утвердило в 1936 г. одновременно с присвоением имени Микояна хлебозаводу № 11[295]295
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 974. Л. 34.


[Закрыть].

Характеристики других членов Политбюро были более развернутыми. С Серго Орджоникидзе Хрущев был знаком лучше. Никита Сергеевич встречался с ним не только в комиссиях Политбюро (трижды они работали вместе), решая в начале марта 1934 г. вопросы обеспечения Метростроя цветными металлами и в конце июня – начале июля 1935 г. проблемы текстильной промышленности[296]296
  См. Приложение № 3.


[Закрыть]. От Орджоникидзе, как наркома тяжелой промышленности, зависели многие промышленные стройки Москвы, поставки того или иного строительного материала и оборудования. Поэтому как первый секретарь МГК и МК ВКП(б) Хрущев должен был часто улаживать возникающие при строительстве проблемы совместно с Орджоникидзе: по вопросу о вывозе из Москвы взрывоопасных химических заводов[297]297
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 17. Л. 141.


[Закрыть], вопросам строительства метрополитена[298]298
  Там же. Оп. 3. Д. 940. Л. 33; Там же. Д. 975. Л. 2.


[Закрыть] и новых мостов[299]299
  Там же. Д. 979. Л. 2.


[Закрыть]. На совещании в ЦК ВКП(б) 14 декабря 1935 г. по вопросам строительства Хрущев даже вступил с наркомом в легкую перепалку, выясняя, кто должен отвечать за строительство в Москве коксогазового завода[300]300
  Хрущев Н.С. Строить прочно, быстро, красиво и дешево. С. 13–14.


[Закрыть]. В воспоминаниях Никита Сергеевич несколько раз подчеркнул, что Орджоникидзе был человеком вспыльчивым[301]301
  См.: Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 63, 89.


[Закрыть], но «рыцарского склада характера», который пользовался большой популярностью и заслуженным уважением[302]302
  Там же. С. 136.


[Закрыть].

Власа Яковлевича Чубаря Хрущев характеризовал как простого и честного человека и отмечал, что, работая в Москве, «поддерживал с ним хорошие отношения»[303]303
  Там же. С. 124.


[Закрыть]. Хрущев встречался с Чубарем на заседаниях Политбюро, три раза выступая вместе с ним: в мае 1935 г. – по проблемам детской беспризорности[304]304
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 963. Л. 4.


[Закрыть], в ноябре 1935 г. – о плане производства сельскохозяйственных машин для 1936 г.[305]305
  Там же. Д. 972. Л. 1.


[Закрыть], в июле 1936 г. – по сохранению и улучшению жилищного фонда в городах[306]306
  Там же. Д. 979. Л. 1.


[Закрыть]. В 1935 г. они дважды работали в комиссиях Политбюро по выработке постановлений «О состоянии текстильной промышленности» и «О плане генеральной реконструкции г. Москвы».

Нормальные отношения у Хрущева сложились с председателем СНК В.М. Молотовым. В своих воспоминаниях Никита Сергеевич характеризовал его как очень честного, умного, смелого и принципиального человека. «Молотов хорошо относился ко мне, высоко оценивая мою деятельность и в Москве, и на Украине», – говорил Хрущев[307]307
  Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть. Кн. 1. С. 133, 641, 180; Там же. Кн. 2. С. 217.


[Закрыть]. Вячеслав Михайлович мог позвонить первому секретарю МК и посоветоваться по вопросам кадровых назначений, пригласить обсудить архитектурные проекты. В комиссиях Политбюро они дважды работали вместе, согласовывая вопросы Метростроя и план Генеральной реконструкции г. Москвы.

Несколько особняком в воспоминаниях Никиты Сергеевича стоит фигура Климентия Ефремовича Ворошилова. Пожалуй, это единственный член Политбюро, ближайший соратник Сталина, о котором трудно найти какую-либо положительную характеристику. В подавляющем большинстве высказываний Хрущева о Ворошилове всегда проскальзывают пренебрежительность и сарказм. Наиболее полно такое отношение выражено Хрущевым в следующей фразе: «Ворошилов занимался представительством на парадах, на всяких маневрах и главным образом саморекламой»[308]308
  Там же. Кн. 1. С. 99.


[Закрыть]. Неофициально Никита Сергеевич несколько раз после торжественных парадов обедал на кремлевской квартире Ворошилова в узком кругу высших партийных, государственных и хозяйственных деятелей[309]309
  Там же. С. 51. В своем дневнике генеральный секретарь исполнительного комитета Коммунистического интернационала Г.М. Димитров описал одну из таких встреч, состоявшуюся 7 ноября 1937 г. (Застольные речи Сталина. С. 147–150).


[Закрыть]. Официально же они трижды работали в комиссиях Политбюро – в 1934 г. (по вопросу о дорожном строительстве) и в 1935 г. (по вопросам разработки проекта мероприятий о 4-й школе Фрунзенского района г. Москвы и выработке постановления «О плане генеральной реконструкции г. Москвы»).

Но центральной фигурой в Политбюро, которая определила и влияла на судьбу Хрущева многие годы, был лидер партии И.В. Сталин. Видеть Сталина Хрущеву приходилось и раньше. В 1925 г. в составе украинской делегации Никита Сергеевич участвовал в работе XVI съезда ВКП(б). Однако работать под непосредственным вниманием вождя Хрущев начал лишь в Москве. Теперь наблюдать Сталина Хрущев мог не только на партийных совещаниях, конференциях, съездах и даже заседаниях Политбюро. В отличие от других региональных лидеров близость к Политбюро и Сталину для Никиты Сергеевича выражалась буквально. Здание ЦК ВКП(б) располагалось по адресу Старая площадь, д. 4, а здание МК ВКП(б) с 1933 г. – Старая площадь, д. 6. Правда, заседания Политбюро проходили не здесь, а в кремлевском зале заседаний ЦК ВКП(б). Но усилия, которые затрачивал Хрущев, чтобы туда попасть, были куда меньшими, чем те, что требовались от других региональных лидеров. Ему не нужно было постоянно отправлять телеграммы, приезжать в Москву, иногда в отпуск, чтобы добиться срочного решения проблемы. Кроме того, посещая рабочий кабинет Сталина, Хрущев практически всегда мог встретить любого другого члена Политбюро.