Текст книги "Баллады о Боре-Робингуде"

Кирилл Еськов
Баллады о Боре-Робингуде

Публикуется в авторской редакции

«– М-да… Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия?

– А ты что, сам не можешь различить?

– Нет.

– Тогда какая тебе разница? Отчасти и пародия. Главное – чтоб было интересно, захватывало. Ну скажи – ты что, не пошел бы на такое кино?

– Пошел. Отдохнуть, мозги проветрить. Но ведь, понимаешь, здесь искусством и не пахнет. Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это было, все старо, вторично, безумно банально.

– В жизни все банально. На такое кино валом повалят!»

Михаил Веллер. «О Дикий Запад!»

От автора

«Грязь» – это вещество не на своем месте.

Клод-Луи Бертолле, великий химик

Дорогой читатель!

Ежели какой лох станет базарить, будто благородные разбойники давно перевелись, – смело назови его козлом. Да ты просто оглядись вокруг себя – и сразу поймешь: если где и сохранилось еще это самое благородство, так именно что среди разбойников; сицилийскую братву, кстати, так прям и называют: «Общество чести». Чисто конкретно.

Может, в историях про Борю-Робингуда чуток и приврано (за что купил, за то и продаю) – но уж небось не больше, чем про его Шервудского предтечу… Не, а вы чё, вправду думаете, будто пресловутые «зеленые плащи линкольнского сукна» вызывали у современников меньшую изжогу, нежели нынешние малиновые пиджаки и кашемировые пальто с белым кашне? А вот поди ж ты: по прошествии веков все отстоялось и устаканилось; и теперь «славный парень Робин Гуд» (в исполнении Шона Коннори или Бориса Хмельницкого) незамедлительно придет на помощь и йомену, ограбленному до нитки сборщиками податей, и рыцарю, которого «поставили на счетчик» ростовщики в сутанах, и девушке, не желающей становиться наложницей лендлорда…

Так что книжка, которую вы держите в руках, – это просто-напросто сценарий фильма, который будет снят в Голливуде будущего: зуб даю – именно такой вот и предстанет, по прошествии пары-тройки веков, наша с вами романтическая эпоха! Ну а что сценарий этот весь, подчистую, скомпонован из отполированных от употребления штампов (эдакий, знаете ли, «пазл архетипов») – ну не умеют они там, в Голливуде, иначе! И никогда не научатся. Да они, собственно, и не собираются учиться – с какой стати?.. Я вот человек простой, и так скажу: вы для начала сами снимите что-нибудь, хотя б издаля сопоставимое по классу с тем же незатейливым «Снайпером» – а тогда уж гундосьте про «голливудскую попсу». Эстеты, блин!.. – «Даун-Хаус», жаренный на «Голубом сале»…

Гершензон, автор самого лучшего, на мой вкус, переложения Робин Гуда, сам отлично понимал, что в тех балладах «стрелы летят слишком метко, чтоб это было правдой», да и мотивы героев слишком уж возвышенны… Воистину так! Так что ежели кому непременно необходимо ПРАВДОПОДО БИЕ – отложите эту книжку сразу, не читая; купите лучше национальный супербестселлер «Корявый против Припадочного – 2» и штудируйте себе на здоровье – про паяльники в заднице, про посаженных на иглу малолетних проституток, про торговлю органами христианских младенцев под «крышей» Кремлевской администрации, про злых чеченов и продажных ментов…

А у нас будет – романтическая баллада с привкусом фантасмагории. И нам все это «правдоподобие» – на хрен бы упало.

Или – так. Забыл, кто из англичан это выдумал: дескать, регби – хулиганская игра джентльменов, а футбол – джентльменская игра хулиганов. Так вот, у нас будет – именно что регби.

Как честный человек, должен предупредить и вот о чем: никаких особых литературных высот и философских глубин не ждите. Вот насчет занимательности – это да, фирма гарантирует; как выражается нежно любимый мною Веллер: «Начнешь – забудешь, что в туалет хотел».

…Так, все, что ль?.. – это я сказала, это я упредила…

Баллада первая. Карибское танго

– Здесь записано, что во Вьетнаме вы служили в специальных частях «поиска и уничтожения». Как это понимать? – Так и понимать. Поиск. И уничтожение.

Фильм «Принцип домино»

1

Карибский пляж: ослепительно-белый коралловый песок, рифленые стволы пальм, обленившийся от жары прибой; одним словом – антураж из рекламных роликов. Под тентом маленького кафе – пара: потрясающая девушка (кареглазая блондинка) и парень в очках – худенький, отнюдь не Аполлон, но крайне обаятелен. Девушка хулиганит – посылает недвусмысленный приветственный жест обрюзглому американу, заставляя того немедленно пуститься в униженные объяснения с женой – самоуверенной раскормленной бабищей гренадерских пропорций. Парень укоризненно качает головой:

– Слушай, Ёлка, это бесчеловечно!

– Че-пу-ха! Ревность – лучший цемент для семейного дома, это я тебе как дипломированный психолог говорю! Ладно, ну их всех… Знаешь, у меня странное чувство: будто я смотрю кино – со мною в главной роли. Свадебное путешествие на Антилы – кто бы мог подумать…

– Ничего, Билл Гейтс не обеднеет… Просто у каждого поколения свои символы жизненного успеха: у деда был – орден Ленина с двузначным номером, у отчима – титул «атомного академика» в тридцать шесть и директорская черная «Волга» к подъезду… ну, и лейкемия в сорок четыре – уж как положено. А мы – попроще будем, с нас вполне хватит свадебного путешествия на Антилы за деньги Microsoft, точно?

– Ты там не скучаешь по Москве, в своем Сиэтле? По ребятам?..

– В НАШЕМ Сиэтле, ты хочешь сказать?.. И потом, я ведь, в некотором смысле, живу внутри компьютера… Мне, по большому счету, без разницы – что Сиэтл, что какой-нибудь Хабаровск, лишь бы кофейная чашка на краешке стола не пустела.

Девушка порывисто обнимает парня; на лице – выражение полнейшего счастья:

– Ну, может, я и не бог весть какая хозяйка-рукодельница, но уж кофием-то я тебя точно обеспечу. На первое обзаведение…

Девушка водворяется в свое пластиковое кресло, и в возникшем между их головами просвете возникают трое приближающихся негров. Одинаковые светлые костюмы, каменные рожи, черные очки; короче – тонтон-макуты.

2

Тонтон-макуты – у столика. Предъявляют значок – летучая мышь, несущая в коготках череп:

– Секретная полиция! Вы арестованы по подозрению в причастности к международному терроризму и контрабанде наркотиков.

Наручники на запястьях девушки; ее грубо вытаскивают из-за столика. На лицах пары – то специфическое, непередаваемо СОВЕТСКОЕ выражение, что возникает у всех нас при подобном общении с ВЛАСТЬЮ. Не американы – однозначно…

У парня (как-никак – Сиэтл!) хватает еще мозгов на то, чтобы вякнуть:

– А как же – звонок адвокату?

Старший из тонтон-макутов – худощавый, подвижный, скорее даже не негр, а мулат, успокоительно кивает:

– Обязательно. У нее там будет самый лучший адвокат, поверьте!

Правый, толстопузый, тонтон-макут при этих словах начинает неудержимо ржать, но осекается под взглядом старшего. Тот продолжает, обращаясь к парню:

– Вы, кажется, из России? У вас там есть замечательная идиома: «ORGANY RAZBERUTSA». Это как раз ваш случай.

Девушку, пребывающую в полном ступоре, заталкивают в подрулившую машину – огромный черный лимузин с тонированными стеклами. Парень наконец спохватывается:

– А ордер? И вы же должны представиться!

Старший лениво бросает через плечо:

– Простите, запамятовал. Я – капитан Конкассёр.

– Вы что, шутите?

– Ничуть.

Машина отъезжает. Парень оцепенело глядит ей вслед и тут только обнаруживает зажатый в собственном кулаке пластиковый стаканчик. Вслух читает надпись на нем: «Баунти. Райское наслаждение» – и его начинает корчить от смеха. Истерика.

3

Тихая улочка. Обшарпанное здание полицейского управления осенено государственным флагом, выцветшим под тропическим солнцем до полной неразличимости рисунка; у крыльца – армейский джип-развалюха. В комнате, за столом – милейший старый негр (чистый дядя Том) в мятом мундире с линялыми нашивками инспектора:

– …Этого не может быть, сэр! У нас на весь остров – десяток полисменов, четверо из них – мои родственники. А последний арест у нас тут был… я уж и не упомню когда – болельщики подрались после футбола…

Тут он вдруг осекается и, меняясь в лице, тихо просит:

– А ну-ка, парень, опиши мне еще разок этого твоего… Конкассёра. Ты кроме черных очков хоть чего-нибудь запомнил?

По мере рассказа потерпевшего инспектор как-то весь съеживается и убирает голову в плечи. Потом, крякнув, достает из тумбы стола початую бутылку рома, наливает в стакан где-то на три пальца и подает парню:

– Ну-ка, глотни. Считай, как лекарство!

Тот механически выпивает. Инспектор приступает, отводя взгляд и бесцельно водя ладонью по поверхности стола:

– Прям и не знаю, как начать… Короче – девушки своей ты больше не увидишь. Нету ее больше. Считай это за факт. А что ты сам пока еще жив – это, по сути, чистое недоразумение. Недогляд.

Парень безмолвно слушает, чуть приоткрыв рот – тут приоткроешь…

– Такое дело… Остров наш принадлежит мистеру Бишопу – во-он его вилла на горе. От господина президента до последнего муниципального мусорщика – все у него на жаловании… ну и я в том числе. Откуда денежки – сам понимаешь, чай, не маленький…

– Кокаин?

– Я этого не говорил… Но тут не в одних деньгах дело. Охрана его – ну, ты их видел – держит весь остров во как, – и «дядя Том» демонстрирует свой мосластый кулак. – Парни оторви и брось, и все как один пришлые, неведомо откуда; ни родственников, ни друзей… А самое-то, самое главное… – тут инспектор невольно оглядывается и понижает голос. – Он – Барон Суббота, так что ни один черный против него никогда не пойдет.

– Барон Суббота, – морщится парень, – это вроде повелителя зомби?

– Не надо б вам, сэр, такие вещи вслух произносить, хоть даже и днем!.. Ну а белые его называют – Драконом. Поскольку каждый год на острове исчезает девушка – самая красивая. С концами… Такие дела. Только вот с тобой у них вышла промашка: по моему разумению, нельзя им было тебя отпускать, никак нельзя. Так что линяй-ка ты отсюда, парень, – может, еще выскочишь. Аэропорт-то наверняка уже перекрыт, так что попробуй к рыбакам: тут на лодке можно хоть до Багам, хоть до Гаити – там и то лучше. Давай, в темпе: вообще-то я б должен тебя задержать…

Парень неверными шагами направляется к выходу, и тут на столе у инспектора звонит телефон. Тот несколько секунд обреченно глядит на аппарат – старый-престарый, еще эбонитовый – и потом осторожно снимает трубку:

– Полицейское управление! Инспектор Джордан.

Вслушивается в бурчание трубки и, не сводя глаз с удаляющейся спины парня, тихо отвечает:

– Так точно, сэр, был. Уже ушел. Минут… минут эдак двадцать назад. Вроде, в аэропорт.

Наливает себе рому – полный стакан, выпивает единым духом. Некоторое время сидит, спрятав лицо в ладонях. Потом медленно поднимает голову; видно, что в глазах у старого негра – неподдельное горе:

– Двадцать минут я тебе подарил, парень. Все, что смог. Прости, если можешь…

…Парень бредет по городской улице – сам не зная куда. Вдали мелькает карибский карнавал, навстречу прется небольшое стадо галдящих туристов, увешанных фотоаппаратами… И вдруг парень застывает как вкопанный: из небольшого ресторанчика до него долетает тирада на великом и могучем:

– Боря, ну объясни ты, блин, этому козлу, чтоб по-человечески их сварили, в воде! Что за изврат – раки в гриле! И пива пускай подадут нормального, чешского, а не этой мочи штатовской!

4

За столиком пустого в этот час ресторанчика – трое: сухощавый брюнет с мужественным медальным профилем, охрененных размеров «пельмешек» кил эдак на сто с гаком (но не жирный, а именно здоровенный) и пожилой, совершенно седой мужик с несколько асимметричным, явно «собранным из кусков» лицом, рассеяно изучающий местную газету. «Пельмешек» тычет сосискообразным пальцем в блюдо с креветками-гриль, адресуясь к совершенно обалделому мулату-ресторатору:

– Берешь… Ну, тэйк! Уотер, солт, энд… как же, блин, лаврушка-то будет?

– «Bay leaf», – роняет со своего места медальнопрофильный, которого явно забавляет лингвистический квест «пельмешка». – Помнишь, Ванюша, бейлифа Ноттингемского?

Седоголовый же со вздохом опускает газету и принимается лично инструктировать чуть воспрянувшего духом мулата на каком-то явно неанглийском наречии. Наконец ресторатор исчезает с глаз долой вместе со своим злосчастным грилем, а седоголовый укоризненно оборачивается к «пельмешку»:

– Знаешь, Ванюша, чего он сейчас думает? «Воистину, причуды этих НОВЫХ РУССКИХ не знают границ! Раки – в кипятке, придет же в голову такая дурь!» И не лень тебе скандалить – в такую жару…

– Нич-чё!.. Знай наших! – и «пельмешек» воинственно водружает на стол пару своих гиреобразных кулачищ. – А вы по-каковски это с ним, товарищ подполковник?

– По-креольски.

– Ну, блин, круто!.. Не, а есть – для примера – хоть чего-то, чему б вас в Аквариуме не обучали?

– Креольскому – как раз не в Аквариуме…

И тут в разговоре возникает пауза, поскольку к столику их подходит без приглашения давешний парень. Он уже более или менее взял себя в руки, а в глазах его явственно разгораются огоньки безумной надежды:

– Извините, вы – не из России?

Троица некоторое время разглядывает надоеду, однако кончается тем, что медальнопрофильный роняет-таки, хоть и с вполне зимними интонациями:

– Допустим. В чем проблема?

– Не посоветуете часом – где тут можно оружие достать? Пистолет, а лучше автомат. Плачу любые деньги, – и с этими словами парень выкладывает на стол извлеченную из нагрудного кармана кредитную карточку – так, наверно, и смотрелась золотая пайцза Чингисхановых нойонов…

Немая сцена.

«Пельмешек»-Ванюша возводит очи горе:

– Не, блин, ты только глянь… и сюда за нами увязались!.. Слышь, Борь – следующий раз в Антарктиду поедем оттягиваться, может, хоть там не достанут…

Седоголовый подполковник непроницаемо молчит, разглядывая свои ногти. А вот медальнопрофильный берет карточку и, повертев ее в пальцах, внезапно интересуется:

– Любые деньги – это, по твоим представлениям, сколько?

– Ну… Тысяч тридцать-то снять можно…

– Тридцать тонн – это, извини, пыль, а не деньги, – с этими словами он щелчком отправляет карточку по скатерти обратно в сторону парня. – Да и потом – на хрена тебе оружие? Застрелиться? Ты ж, небось, и в руках-то его не держал – кроме как на институтских сборах? Да ты присаживайся, в ногах правды нет…

– Благодарю вас… А держал-не держал – это уже без разницы. Мне жену спасать надо…

– От кого спасать-то? – хмыкает Ванюша. – От хахаля, что ль, какого здешнего, сливочно-шоколадного?

– Нет, – парень сидит, стиснув кулаки, бледный аж в зелень: он вдруг с нездешней ясностью уразумел, что этот его шанс – первый, и он же последний. – Ее увезли люди здешнего наркобарона. Местные зовут его Драконом: он иногда убивает девушек, просто для удовольствия… Думаете – я псих?

– Думаю, нет: психов с золотыми карточками мне как-то встречать не доводилось… – раздумчиво отвечает медальнопрофильный (он в группе, похоже, за главного) и, прищурясь, вглядывается в даль, туда, где на горе расположилось логово Дракона. – И потом – я ведь как Дон Корлеоне: не одобряю наркотиков; надо блюсти имидж…

– Да ты чё, Боря? – физиономия «пельмешка» начинает отчетливо вытягиваться. – Ты в натуре, что ль, собрался лезть в эту кашу?

При этих словах седоголовый подполковник складывает газету и сухо сообщает:

– Мы, собственно, в нее уже влезли – по самое «не балуйся». Товьсь! – а затем добавляет, обратясь уже персонально к парню – небрежно, будто речь идет о видах на завтрашний футбольный счет: – Если, неровен час, начнется стрельба – сразу падай на пол, ясно?

Перед ресторанчиком останавливается, скрипнув тормозами, джип-чероки и из него вываливаются тонтон-макуты, в количестве четырех штук. Конкассёра, однако, среди них не видать.

5

Повтор первой сцены: тонтон-макуты у столика, значок с летучей мышью:

– Секретная полиция! Вы арестованы по подозрению в причастности к международному терроризму и контрабанде наркотиков.

Седоголовый ухмыляется – одним лишь уголком рта:

– Не гони, парень! На вашем идиллическом островке сроду не бывало ни секретной полиции, ни эскадронов смерти…

– Сопротивление закону! – тонтон-макуты картинным жестом откидывают полы пиджаков… В тот же миг Ванюша восстает из-за столика, и двое негров разлетаются по сторонам, опрокидывая стулья; один из них въезжает башкой в стойку, да так и остается лежать.

Третий – весьма приличного уровня каратист – обрушивает на нашего «пельмешка» каскад ударов, работая в основном ногами в высоких прыжках. Строго говоря, это никакое не каратэ, а капоэйра – боевое искусство, которое некогда втайне выковали и отшлифовали на бразильских плантациях чернокожие невольники, маскируя его для глупых надсмотрщиков под акробатический танец. Не по-человечески пластичный и стремительный, тонтон-макут вьется вокруг неуклюже-громоздкого, явно никогда прежде не сталкивавшегося с этой удивительной техникой «пельмешка»: из наклонной «четвероногой» стойки – в сальто, из сальто – на шпагат, отбив от пола – и вновь сокрушительный дуговой удар ногой с совершенно немыслимого угла… А потом весь этот балет вдруг разом кончается, будто кто ткнул в клавишу «Stop»: Ванюша, чей удар никто и разглядеть-то толком не сумел, остается на татами в одиночестве:

– Ну чисто кузнечик, блин!..

Медальнопрофильный Боря тем временем длинным мягким кувырком через всю комнату добирается до вырубленного негра у стойки и выдергивает у того из-под полы пистолет с длинным глушителем. Оба оставшихся в строю тонтон-макута (и стоящий, и лежащий) тоже обнажают стволы, но получают от Бори по упреждающей пуле – один в запястье держащей оружие руки, другой в колено, и с этого момента тоже временно теряют интерес к жизни.

Ванюша, почесывая в затылке, озирает картину побоища:

– Вот и попили, блин, пивка на Антилах… Говорил ведь тебе – (Это – Боре.) – на Канарах лучше!

За столиком остались – пребывающий в полном ступоре парень и седоголовый, так и не сменивший на протяжении всей мочиловки своей небрежно-расслабленной позы; седоголовый в холодной ярости:

– Тебе чего было велено?!

– А, что? – парень, похоже, напрочь утерял сцепление с реальностью.

– На пол надо падать, салага!.. Не можешь помочь – так хоть не мешайся! Нам тут – только с подстреленными возиться!..

– А как же вы?..

Подошедший тем временем медальнопрофильный успокоительным жестом кладет парню руку на плечо:

– Все в порядке, товарищ подполковник! Первый огневой контакт, тут у кого хошь может мозги заклинить; еще не худший вариант… – и с этими словами небрежно кладет на стол перед парнем один из тонтон-макутовских пистолетов: – Ты вроде оружие искал – так держи! Спуск-то от предохранителя отличаешь?

Седоголовый безнадежно качает головой:

– Ты рехнулся, Боря!..

Медальнопрофильный чуть виновато разводит руками:

– Теперь уж поздно. Нас отсюда живыми все равно не выпустят – рыбка задом не плывет… так что либо мы, либо этот самый Дракон. Кстати, – (Это уже поворотясь к парню.) – раз уж нам предстоит какое-то время действовать вместе, не худо бы обозначиться. Ты кто будешь?

– Да-да, конечно… Алексей Крашенинников, компания «Microsoft».

– Больно длинно. Кликуха-то есть?.. А то ведь пока выговоришь: «Крашенинников, сзади!» – в тебе уже пара дырок…

– Тогда – Чип.

– Чип – потому что не Дэйл?

– Чип – потому что не микрочип.

– Ясно. Ну а я – Боря-Робингуд, компания «Русская мафия».

– Робин Гуд – потому что грабите только богатых?

– Робин Гуд – потому что в свое время считался лучшим стрелком спецназа. А вон тот шкафчик – Ванюша-Маленький…

– Малютка-Джон? Тогда он, надо думать, лучший рукопашник спецназа?

– Лучшим был Ванюша-Большой. Увы… А это – Товарищ Подполковник: настоящий подполковник; не скажу – «наше все», но «наши мозги» – точно. В прошлом – краса и гордость ГРУ…

– А почему – «в прошлом»?

– Потому, – усмехается сам седоголовый, – что Аквариуму калеки нужны не больше, чем всей остальной России…

Ванюша тем временем успел уже запереть вход и опустить жалюзи, кивнув напуганному до икоты ресторатору на табурет у стойки – посиди, мол; при этом небрежно всунул ему в нагрудный карман пачку купюр – что, надо заметить, немедленно вернуло мулата к жизни. Сцепил поверженных тонтон-макутов их собственными наручниками, не забыв при этом в первом приближении перевязать раненых. Подходит к столику, вываливая на него трофеи – пистолеты, рацию, кучу разнообразных жетонов и удостоверений:

– На улице как раз шел карнавал с петардами, так что пальбы из-под глухача наверняка никто не разобрал. Гляньте, товарищ подполковник – вон у того, что с простреленным коленом, забавный медальончик…

Седоголовый некоторое время вертит вещицу в руках, а потом медленно проводит ладонью по будто бы еще сильнее осунувшемуся лицу:

– Ну, ребята… Нам тут для полного счастья только одного не хватало: замоченного цеэрушника…