Текст книги "Легенды Безымянного Мира. Книга 1. Пепел"

8-й день месяца зунд, 322-й год, королевство Арабаст

Эш, блуждая по замку, наконец наткнулся на «пней». Те что-то шумно обсуждали в довольно просторных покоях.

– Безумие, – качала головой Мери. – Сущее безумие.

Судя по тому, что фехтовальщица свободно разговаривала с той троицей, встреченной накануне, отряд все же стал частью проклятья.

– Приветствую, господа, – улыбнулся волшебник, помахав спутникам рукой.

– Проходи, – только и ответила Березка. – Ты много интересного пропустил.

Эш даже оторопел – «злюка» не начала его стращать и склонять по-всякому. Да и неунывающий Тул как-то притих, а Алиса и вовсе мертвой хваткой вцепилась в Криволапого. Один лишь Мервин сохранял присутствие духа, но недогнома вообще ничем не прошибешь. Разве что слишком кислым вином, но этого многие не любят.

– А в чем, собственно, дело? – спросил магик, плюхаясь в удобное креслице.

– Ты был прав, Эш, – устало вздохнула Мери, разминая затекшие пальцы. – Мы в проклятом замке. Вот только кроме проклятья тут есть еще и оборотень, а также временные чары.

– Временные? – удивился маг.

– На, ознакомься, – Мервин кинул красавцу свиток. – Мы в полной за… неудаче.

Эш, схватив пергамент на лету, тут же и развернул. По мере чтения лицо волшебника… ну, в общем, оно никак не менялось, только в глазу, не прикрытом линзой, все сильнее разгоралось пламя любопытства и интереса.

По записям получалось, что замок проклинали весьма умелые магики. Именно что магики, потому что одному с такой задачей справиться не под силу даже четвертому мастеру из ордена. А тот, как известно всему безымянному миру, сильнейший чернокнижник на континенте. Что до остальных материков, так это вилами по воде писано. О них (материках) сложено много легенд, но пока ни один мореплаватель не пристал к чужим берегам.

Из свитка стало понятно, что свадьба оказалась большим куском сыра в немалых размеров мышеловке.

«Нас было двенадцать, – читал волшебник. – Боги, я никогда не испытывал большей радости от того, что веду дневник. Если бы не он, у нас не было бы и шанса. В первую же ночь пропал Урви – его утащила тварь. Куда? Не знаю…

Мы нашли два трупа – барона и фрейлины. Их явно подрали. Но, великие боги, к вечеру они уже сидели и пировали за столом! А никто и не вспомнил про события минувших дней! В том числе и я. Нам всем казалось, что мы только-только явились на свадьбу. И лишь пропажа Урви заставила меня открыть дневник…

Нас уже семь… Цикл проклятья всего один день. Каждую полночь замок обновляется, участники пиршества возрождаются и теряют память, как и мы сами. Выход так и не нашли. Чудовище рыщет…

Нас пятеро. Монстр куда-то утаскивает тела. Мы так и не нашли куда. Думаю, что центр проклятья – герцогиня Сойская. Она не одобряет выбор сына, говорит, что баронесса «свиной крови».

Остались вчетвером… Каждое утро находят трупы, но к вечеру они либо пропадают, либо оживают и садятся за стол. Зверя никто не видел, но, без сомнения, это нечто страшное. Я все больше уверяюсь в виновности герцогини – она так смотрит на маркизу…

Я слишком многое забываю, когда часы бьют полночь… Не могу сосредоточиться… Страх не отпускает нас… Уже почти месяц мы в этом замке, а кажется, что приехали лишь вчера.

От волнения и тревоги не нахожу себе места… Связи с гильдией нет… Тревожный сигнал не покидает стен… Мы обречены…»

– Оборвалось, – задумчиво протянул Эш.

– Зак уже два дня как пропал, – шмыгнула носом белокурая девушка. – Его тоже утащили.

Волшебник промолчал, вновь перечитывая строки дневника.

– Чертовщина. – Мери явно была не в себе – бледная, волосы спутанные, даже наглого новичка не отругала. – Оборотни, временные проклятья, воскрешения… Что за твари накладывали такие чары?!

– Явно, что мастера, – процедил Мервин. – Не уверен, что даже опытный чернокнижник справился бы с подобным. Мастер – только мастер.

– Дело не в этом, – протянул Лари. – Не понимаю, почему мы сидим – надо убить герцогиню! Если она центр проклятья, то чары развалятся, как только мы ее прикончим.

– Вот именно что «если»! – возразил Меткий. – Мы тут всего один день, а уже на взводе. Ребята вон почти месяц просидели, но кроме подозрений ничего не имеют. Кинемся не подумав, нас самих прикончит гвардия.

– Тул верно говорит, – кивнул Мери. – Риск слишком велик. Нужны весомые доказательства.

Народ замолчал. Троица сидела, тесно прижавшись друг к другу, они явно были пьяны от ужаса. Эш знаком с таким поведением. От тех, кто уже почти потерял последние крохи рассудка, многого не добьешься. Единственное, чем располагали «пни», – дневник, а также знание того, что в полночь все забудется.

– Надо сделать пометки, – вдруг прошептала Алиса, разом привлекая к себе внимание. – Если мы все забудем, то стоит сделать пометки. Углем написать на ладони, или на предплечье…

– Отличная идея! – воскликнула Мери. – Эш, организуй уголь.

Волшебник дотронулся посохом до табуретки, стоявшей неподалеку, и в тот же миг та вспыхнула, развалившись на несколько головешек. Народ подождал, пока они остынут, а потом стал что-то увлеченно писать на руках. Так же поступил и Эш, пытаясь не показывать никому, что именно он пишет.

– Нет! – раздался крик, полный ужаса и отчаяния.

«Пни» вскочили, а троица так и осталась сидеть, прижавшись и задрожав еще сильнее. Бывший баронет нисколько не удивился подобному поведению – они были сломлены. Даже если падет проклятье, эти терниты больше никогда не отправятся в новое приключение, их дух оказался слишком слаб.

Выскочив в коридор, ребята застыли, а Лари ловко оттеснил Алису обратно в покои, исчезнув там и сам. Он явно опасался оставлять девушку одну и точно не хотел, чтобы она увидела то, что видели другие.

На полу лежали двое. Мужчина и женщина. Большего о них сказать не получалось. Изорванная одежда, вывороченные наружу внутренности, ребра, проткнувшие кожу, обезображенные лица и море крови. Вокруг стала собираться толпа, кто-то кричал, иные звали гвардию и герцога.

Тул, предъявив известный в королевствах герб, подошел ближе. Охотник нагнулся и стал внимательно осматривать тела. От его цепкого, опытного взгляда не укрылись ни бурые волоски, лежавшие то тут, то там, ни борозды, оставленные когтями, ни сама форма ран. Нисколько не брезгуя, он вплотную нагнулся к трупам, дабы осмотреть их как можно тщательнее.

– Что думаешь, Тулепс? – спросила Березка, садясь рядом на корточки. – Волк?

– Нет, – покачал головой лучник. – Смотри, раны слишком глубокие и длинные. Волки такие не оставляют. Они глотку грызут или сухожилия, а здесь не трупы, а фарш какой-то.

– Росомаха? – подал идею Мервин.

– Тоже вряд ли. Я бы сказал – медведь. Но сами знаете, как перевертыши в косолапых редки в этой части континента.

– Силы большой?

– Немалой, – кивнул охотник, проводя пальцами по вывороченным ребрам. – Видите, как борозды идут – снизу вверх. Обычно медведь всем весом наваливается, придавливает жертву и начинает драть. Рана тогда идет в другом направлении. Здесь же виден опыт, убить хотел сразу и надежно.

Народ толпился, с лестницы уже доносилось лязганье доспехов и крик герцога. Немного пьяный крик – видимо, опохмелялся после бурной ночки. Эш понял, что это его последний шанс задать вопрос, расставивший бы все знаки по своим местам.

– Березка, вы не спрашивали у ребят – трупы всегда по двое находят?

– По их собственным записям – да. Всегда по двое.

– Так там еще и собственные есть, – задумчиво протянул волшебник, а потом беспечно улыбнулся. – Пойду полистаю.

Парень скрылся за дверьми покоев, попутно погладив по голове трясущуюся от страха Алису. Лари как мог успокаивал жрицу, для которой подобные потрясения были слишком велики. Девушка привыкла, что отряд всегда ходит по пещерам или лесам, где в основном сражается с тварями. Неважно какими – Алиса не боялась даже самых страшных и жутких. Но мертвые люди или иные разумные всегда заставляли ее сердце дрожать от ужаса.

Волшебник уселся в «свое» кресло и ударил посохом о пол. К нему тут же полетели свитки, листочки и огрызки пергамента со всей комнаты. Обложившись бумагами, житель цветочного луга погрузился в чтение. Ему требовалась лишь пара доказательств, чтобы понять, что же здесь происходит. Точнее даже не что происходит, это-то было понятно, а как от этого избавиться. А если совсем точно – кого для этого нужно убить.

Эш не радовался перспективе убийства, но если этого не сделать, то где-то в Срединном царстве умрет маленькая принцесса, мучающаяся от огненной лихорадки. Что важнее – жизнь маленького ребенка или оборотня-убийцы? Никто не вправе отвечать на такие вопросы, поэтому Эш просто делал то, что должно делать, и будь что будет.

А там за дверьми шел жаркий спор. Что-то кричали герцог с герцогиней, пытаясь хоть как-то успокоить народ. Гвардейцы уносили тела. Маркиз пытался закрыть собой молодую жену, не позволяя той смотреть на изувеченные тела. Мери старалась доказать, что ее отряд во всем разберется и обязательно отыщет перевертыша. В толпе кричали, спорили, что-то жарко обсуждали, не зная, что делают это каждое утро на протяжении вот уже почти месяца. Не догадываясь, что к вечеру они все забудут и снова наполнят чарки неиссякаемым вином, а тарелки – бесконечным мясом.

Как только часы пробьют полночь и начнется пир, замок сделает шаг назад во времени, унося за собой людей, запертых, словно канарейки в занавешенной саваном клетке.

Вечер того же дня

– Пусть это и проклятый замок, – буквально рычал Мервин, наворачивая на серебряное блюдо одновременно и куропатку в чесночном соусе, и печеную в лавровых листьях картошку, и сочную баранину с маринованными грибами, и даже наливая в кубок красное полусладкое вино. – Но, черт возьми, здесь отлично кормят!

– Беффпорфно, – кивал Криволапый, увлеченно жуя медовую утку, фаршированную яблоками.

Тул тоже не отставал от ребят, вовсю точа то ли свинину, то ли говядину. Лучник, разбрызгивая по сторонам капли мясной крови, держал стейк за кость, ничуть не беспокоясь о правилах приличия. То же самое можно было сказать и о девушках. Хоть они и старались манерно резать пищу ножиком, а миниатюрные кусочки подцеплять вилками, но было видно, что дай им волю, и они голодным зверьем вгрызутся в еду зубами.

Играла музыка, смеялись гости, танцевали пары…

– Эш, старина, не хочешь попробовать куриную ножку под сырным соусом?

Мервин, не поворачиваясь в сторону волшебника, протянул блюдо, украшенное зеленью и овощами. Защитник подержал его немного, но, не ощутив, что поднос стал легче, все же обернулся. Каково же было удивление Мочалки, когда он увидел на своей руке какую-то надпись, выведенную углем. Стоило защитнику вчитаться, как поднос выпал из его рук, а глаза стали размером с золотник.

Коренастый воин сглотнул и уже хотел что-то сказать своим соратникам, как по залу пронесся возглас:

– Тост!

Волшебник, вскочив на стол, явно собирался двинуть речь. Герцогиня, смерив юношу оценивающим взглядом, все же разрешила говорить. Да и как откажешь человеку, забравшемуся на стол и собравшему на себя все внимание зала.

– Сегодня вечером, – начал Эш. Он шел, расставив руки в стороны, небрежно переступая через блюда и чьи-то головы, в этих самых блюдах лежащие. – Мы чествуем молодую пару! Все, без сомнения, знают про силу и отвагу благородного маркиза Сойского!

Мужчины загалдели, захлопали, некоторые даже поминали охоту и балы, где фигурировала несколько иная «удаль». Юноша краснел и с тревогой посматривал на супругу, но та делала вид, что не слышит этих коротких реплик, – мудрая девушка.

– И ни от кого не укроется красота баронессы, простите – маркизы д’Ламены! Хотя о чем это я, конечно же – маркизы Сойской!

Народ загоготал и захлопал, а Эш неотрывно наблюдал за тем, как стремительно темнеет лицо свекрови новоявленной «высокой» дворянки.

– Скажу вам, господа, – волшебник отвернулся от молодоженов, обращаясь к гостям, – побывал я во многих местах. Гулял на холмах Амариен, где видел заточенных в башни прелестных фей! Заблудился в Хрустальном лесу, где танцевал с эльфийскими княжнами! Я побывал в горах Амадей, где пил вино с ламиями воздуха! А доложу, никто, почти никто не может сравниться с этими прелестницами, у которых к тому же из лопаток растут настоящие крылья! Ух, господа, что они ими вытворяют…

Сэры, а также редкие на таких мероприятиях лэры и пэры, засмеялись в голос, некоторые даже утирали выступившие слезы и держались за животы, которым явно стало тесно в натянутых до треска камзолах.

– Так давайте же выпьем за то… – Эш, подняв кубок, вновь повернулся к молодоженам. – Хотя я слишком много говорю – давайте просто выпьем!

Народ был рад и просто выпить. Все поднялись со своих мест, повернулись к новоявленной чете, а потом, подняв кубки, бокалы и чарки, разом их осушили. Вновь зазвучала музыка, закружились в танце пары, а Эш неотрывно смотрел на ту, чье лицо дрогнуло в тот момент, когда разорвалась временная петля.

Некоторое время спустя

Вся компания собралась в гостевых покоях на четвертом этаже. Как подсказывала логика, именно здесь они собирались несколько часов назад, вот только этого никто не помнил. Троица, объяснившая ребятам, что происходит и выдавшая свиток, сжалась в уголке, сплетаясь в некое подобие человеческой многоножки. Где там чьи руки, ноги и головы, разобрать было невозможно. Видимо, только так они чувствовали себя в безопасности.

– И как нас только угораздило в это вляпаться? – спросил Лари.

Пусть вопрос и был риторическим, но все разом повернулись к Эшу. Тот, сидя в кресле, беззаботно вертел в руках какой-то кожаный ремешок. Заметив, что на него смотрят, волшебник широко улыбнулся, мол – как жизнь, ребятки?

– Бесполезно, – закатила глаза Мери. – Мне уже начинает казаться, что нам было проще отправляться впятером.

– Не время «бы» склонять, – возмутился Мервин. – Думать надо, как из этой за… ситуации выбираться.

– Да все просто! – гаркнул Лари и тут же понизил голос, ощутив, как задрожала прижавшаяся к нему Алиса. – Валить пора герцогиню. Она же, считайте, и не человек уже. Монстра ходячая. Медведь-перевертыш.

– Уверен в этом? – прищурилась Березка. – Готов сам ее жизни лишать? – А потом язвительно добавила: – Если что, мы подсобим…

Криволапый хотел что-то сказать, но стушевался. Убить человека – это вам не скелеты на кладбище гонять. Да даже не каждый наемник на такое способен. Вот разбойники – это да. Вейн Пахнущий, Рейка, Пепел и прочие, для них что монстр, что зверь, что человек – все едино, кого резать. А вот для уважающих и уважаемых тернитовов на человека руку поднять было чем-то невозможным. Если, конечно, не в случае самообороны…

Видимо, подобная мысль посетила всех и каждого из знаменитого отряда «Бродячих пней». Переглянувшись, ребята хором выпалили:

– Охота на утку!

Эш поперхнулся.

– Соратники, – нарочито пафосно произнес магик. – Я все понимаю, но утка есть на кухне. За ней охотиться на надо.

– Да ничего ты не понял, – отмахнулся Березка. – Охотиться мы будем на подсадную утку. На приманку то бишь.

– А-а-а, – протянул Эш. – Прекрасная идея.

– Так чего мы медлим, – мигом воодушевился Лари. – Надо тянуть соломинку. Кто вытянет, тот и утка.

– Точно! – подтвердил отряд.

– Эм-м-м, – раздался голос.

– Ну что еще, Эш?! – вызверилась Березка.

– Воу-воу, – поднял руки парень, мигом прячась за спинкой кресла. – Я тебя боюсь.

– Если ты сейчас же не…

– Все-все, – Эш вытянулся и схватил посох, – я не настаиваю, просто намекаю, но в этой комнате только двое вооружены.

«Пни» выпали в осадок. И правда – оружие было только у магиков, остальные могли похвастаться лишь пустыми ножнами. В такой ситуации попытка приманить чудище «на себя» могла стать по меньшей мере опасной. А если уж трезво оценивать ситуацию, то и самоубийственной.

– Отпадает, – опечалился Мервин.

– А вот и нет! – вздернул указательный палец Эш. – Я пойду.

– Ты?! – хором грохнули «пни».

Парень сделал вид, что обиделся: такое удивление, будто Эш собрался в одиночку идти на дракона. Не то чтобы Пепел не мог в одиночку сходить на дракона… просто на них вроде как принято чуть ли не тысячные армии собирать.

– Ну да, – почесал макушку магик. – Алиса, конечно, лапочка и милашка, но из жрецов бойцы так себе. А мы, волшебники, как раз под это и заточены.

– Волшебники – да, – согласилась Мери. – Но вот подо что ты заточен, никому не известно.

– Дай угадаю, – Эш задумался, почесывая несуществующую эспаньолку. – Под ром?

– Предсказуемо, – фыркнула фехтовальщица.

– О нет, – парень схватился за сердце и отвернулся от ребят. – Позор мне, я стал предсказуемым.

С этими словами Эш подхватил свой посох и пошел к выходу.

– Ты куда собрался? – гаркнула Березка.

– На ратные подвиги, – буркнул магик. – Буду зло изничтожать и счастье-радость всем вокруг причинять.

– Эш…

* * *

Волшебник захлопнул за собой двери, а потом дотронулся до них посохом. Мигом по дереву побежали маленькие огненные лепестки, надежно скрепляя створки. Чары не были коньком Пепла, как, собственно, и любого другого волшебника, но вряд ли в замке найдется разумный, способный сокрушить печать мастера. А ведь Пепел был мастером.

Вообще, для получения этого звания тернит должен сделать целый ряд вещей. Например, он обязан получить прозвище, иметь на своем счету несколько великих монстров, постичь в случае магической стези пять форм и совершить какой-нибудь подвиг. Хотя вместо подвига будет правильнее сказать – некое деяние, потрясшее весь мир. Так Эш некогда в одиночку одолел пресловутого дракона, но это уже совсем другая история.

Замок был окутан тишиной. Мерзкой, липкой, той самой тишиной, которая воском залепляет уши, стоит только спуститься в могильный склеп. Эш, перехватив посох поудобнее, осторожно ступал по каменной кладке. Он старался не издавать ни звука, ни шороха.

По стенам плясали тени, отбрасываемые хитроумными витражами. Там, за стенами замка, расцветала полная луна. Она заливала все вокруг мерцающим серебряным светом, но тот, стоило ему пройти сквозь облака и стекло, становился чем-то пугающе мрачным. От былого блеска не оставалось ни следа.

Эш сглотнул. В такие моменты он скучал по временам, когда не знал страха. Когда все вокруг было понятным и простым, когда при заунывных песнопениях не болело в левой части груди. Но все проходит и приходит. Пару лет назад вместе с весельем, радостью, грустью и печалью пришел страх. Он поселился в сердце Пепла и уже его не покидал, как и любая иная эмоция, присущая человеку.

Скрипнула половица. Эш резко обернулся, на конце посоха заплясало пламя, но в глубине коридора не было ничего, только безумные тени, корчащие рожи на древних гобеленах.

За окном сверкнуло – начиналась гроза. По подоконникам ударили первые, самые тяжелые капли. Громыхнуло. В отсветах луны и молний Эшу порой казалось, что пустые доспехи поворачиваются к нему. Казалось, что в нише прячется вовсе не низкий столик, а собранный, готовый к прыжку зверь.

Магик продолжал идти. Дрожали витражи, ногам становилось холодно, ветер игрался с тканью и ковром. Изо рта вырвалось туманное облачко. Разум отмечал, что холод волшебный, что летом никакого облачка быть не может, но сердце словно рвалось из груди. На лбу выступил пот.

Вдалеке завыли, парень сжался, выставив вперед «палку». Но сколько бы волшебник ни ждал, из-за угла так никто и не появился. Просто ветер игрался в вентиляции, гудя там, словно сонм умертвий на встревоженном могильнике.

Порой воображение придавало звукам грозы и гулявшего ветра совсем уж невероятные формы. Магу чудилось, что рядом тяжело громыхают цепи узника, брошенного на съедение монстру. Иногда ухо улавливало утробное рычание, разбавленное громом и маршем капель, бегущих по подоконникам и витражам.

Кто-то засмеялся.

– Первая форма: воплощение!

Огненный шар улетел в пустоту, на миг освещая окутанный мраком коридор. О нет, это был вовсе не смех, а все тот же ветер, на этот раз играющийся с забралом рыцарского доспеха. Эш натянуто улыбнулся и побрел дальше. Он свернул к лестницам и шумно сглотнул.

Интуиция подсказывала, что нужно спуститься ниже, что там, где есть широкие, просторные холлы, будет и монстр. Пепел сражался с демонами, повергал драконов, штабелями клал химер, испепелял мириады скелетов, зомби и прочих представителей нежити, но только оборотни могли заставить вспотеть его ладони. Было в перевертышах что-то такое – иррационально пугающее.

Когда Эш спускался вниз, осторожно ступая по каменным ступеням, ему казалось, что картины, висевшие по стенам, перешептываются. Они, словно живые, смеялись над глупостью человека, решившего помериться силой с дьявольским отродьем. Конечно, они не знали, что смеются над великим волшебником. Они не знали, а Эш не должен об этом забывать.

Спустившись, парень выглянул в холл, но там оказалось пусто. Лишь ветер и мрак, сошедшись в вальсе чертей, кружили, не желая расцепиться. Опираясь на посох, магик шел к запертым дверям. Когда оставалась всего пара шагов, за окном сверкнуло, а потом грянул гром.

– Проходи, – послышался женский голос.

Взявшись за ручку, со скрипом поворачивая ее, Эш тосковал по тем временам, когда он не знал, что такое страх…