Текст книги "Танец с Клинком"

– Говорят, что женщине невместно лезть в мужские дела, – дипломатично заметила Алекса, устраиваясь рядом с женихом. – Как долго ты собираешься прятаться?

– Я не в восторге от того, что ты настаиваешь на своём присутствии во время нашего разговора, – возразил Леон, разворачиваясь к ней лицом к лицу и обнимая за талию. – Дедушка непременно захочет отвесить мне…

– Zvezdyuley, – закончила за него невеста. – И правильно сделает. Тебе лишь стоит проявить должное смирение и с достоинством принять ответственность.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь! – усмехнулся парень. – Это же Хаттори Хандзо. Один из двух столпов нашей семьи. Его не просто так называли Дьяволом!

– Так ты боишься дедушки?! Не убьёт же он тебя, в конце концов!

– Может, – горько вздохнул парень, – ещё как может. Встанет в пафосную позу, скажет что-нибудь глубокомысленное…

– Я тебя породил, я тебя и убью? – неверяще предположила Алекса, коснувшись шеи любимого губами. – Сомневаюсь, что он читал нашу классику… Доверься мне.

Леон ненадолго засомневался и напрягся, но близость девушки успокоила его. Переборов внутренние сомнения, он погрузился в медитацию и расслабился, снимая с себя всю ментальную защиту и максимально раскрывая сознание окружающему миру.

Кончики клыков девушки едва ощутимо кольнули парня в шею. И спустя всего мгновение Алекса уже инициировала ритуал. Наполнив указательный и средний палец внутренней энергией, она невесомо коснулась ими середины его лба, отправив жениха в беспамятство. И, едва сдерживая нарастающее возбуждение, медленно приникла к месту укуса, понемногу вытягивая его кровь и жизненную силу.

За годы службы империи ей довелось попробовать разной крови. Но никогда она не сталкивалась со столь густым коктейлем Силы. Каждый обжигающий горло глоток равнялся ступени, ведущей девушку к новому порогу могущества. Хлынувший в сознание поток образов неконтролируемым вихрем подхватил Алексу и закружил, утягивая в глубины памяти, погребая под десятками ярких, наполненных чувствами впечатлений.

К счастью, она всё же сумела возобладать над ними и, ведомая одним лишь наитием, безошибочно отыскала то, что ей требовалось. И слилась со своим мужчиной в единое целое…

И вдруг оказалась там, где над ней простиралось небо. Бездонное, тёмно-синее и нереальное даже на первый взгляд. Плывущие и парящие среди облаков каменные острова, оплетённые густой зеленью и низвергающие на землю пенящиеся потоки воды, и вовсе не оставляли девушке никаких сомнений в том, где она на самом деле находится.

– Получилось! – воскликнула она, осознавая себя лежащей на густом ковре из душистых цветов и трав. – У нас получилось, Леон!

Но на её крик никто не ответил. И это было уже не по плану. Мигом вскочив на ноги, Алекса тревожно оглянулась по сторонам.

Со всех сторон её окружало беспокойное море из трав, захлестнувшее собой холмистую местность, разрезанную надвое тонкой лентой реки. Присмотревшись как следует, девушка с трудом различила петляющую среди холмов дорогу, ведущую в глубь гряды ступенчатых возвышенностей, увенчанных угловатыми строениями с изогнутыми коньками крыш…

– Кажется, он говорил, что всё зависит от воображения, – расстроенно прошептала девушка себе под нос. – Ну почему оно у тебя такое богатое, Леон?! Где мне теперь тебя искать?!

Выдвинув претензию в адрес невесть куда запропастившегося жениха, Алекса почувствовала себя немного лучше и решительно двинулась к дороге. Ушедшие на это десять минут она потратила с умом – тренируя собственную фантазию и нащупывая ключи к управлению окружавшей её нереальности. Домашняя юката неуловимо сменилась привычным полевым обмундированием ИСБ, за спиной примостился чехол с торчащим из него прикладом привычного винчестера, а на дорогу она за руль выкатила вполне приличный горный велосипед, образ которого выудила из своего детства.

– Не на ту напали! – пренебрежительно фыркнула Алекса, с лёгкостью заскакивая в седло и медленно набирая скорость на грунтовой дороге. – Осталось найти Леона. Надеюсь, он не сразу попал в распростёртые объятия родственника…

Глава 6

Отсутствие внутренней гармонии можно сравнить с падением. Утратив точку опоры и потеряв равновесие, словно проваливаешься в пустоту. Всё вокруг идёт кувырком, ускользая из рук, и не даёт сосредоточиться на происходящем. Ни точки опоры, ни внутреннего спокойствия, ни надежды на лучшее… Зачастую так происходит с теми, кто чересчур уверен в собственной значимости. Как говорили предки? Чем выше заберёшься, тем больнее будет падать. И ведь не поспоришь! Довольно иронично, что понять эту нехитрую мудрость у меня получилось лишь в момент падения с огромной высоты.

Тьма беспамятства на краткие мгновения заключила меня в нежные, убаюкивающие объятия. Всего лишь на мгновения. И отпустила. Проваливаясь в неё всё глубже, я с удивлением обнаружил, что поначалу непроницаемый мрак проклёвывается ростками звёздного сияния и наливается насыщенными оттенками фиолетового.

Падение ускорялось и вместе с этим возвращалось ощущение собственного тела. То самое, слегка нереальное, присущее лишь пребыванию во внутреннем мире, созданном на основе моих снов. Окружающее меня пространство вдруг разделилось напополам: с одной стороны чернильная, усеянная звёздами тьма, а с другой – тёмно-синее, устланное подушками облаков небо, в которое я падал…

Падение становилось всё более реалистичным. Вслед за ощущением собственного веса и габаритов пришли потоки ветра, что немедленно вцепились в меня, как в игрушку, и закружили, завертели, заболтали из стороны в сторону. Как же хорошо, что мне уже доводилось прыгать с парашютом! Скорость падения продолжала незаметно увеличиваться, несмотря на восходящие воздушные потоки и бесконечные кувырки…

Грязновато-серая перина грозовой тучи, вставшая у меня на пути, нисколько не затормозила разогнавшееся тело. Прошив её насквозь, я как будто пропитался мелкими капельками влаги и даже слегка взбодрился под массажем десятка крохотных электрических разрядов. Именно это помогло полностью восстановить контроль над телом и выровнять падение.

Раскинув руки и ноги в стороны, как заправский парашютист, я удивлённо заморгал, обнаружив под собой стремительно приближающийся скальный массив. С удивлением, потому что массив стремительно и уверенно, по каким-то своим островным делам, плыл по воздуху. Неровный горб хребта, изрезанного морщинами расселин и поросшего вьющейся растительностью, украшали живописные пагоды, возведённые вокруг небольшого горного озера. Его прозрачные воды с изящной каймой песчаной береговой линии облюбовали грациозные тонконогие птицы с вызывающим оранжево-красным оперением.

– Что здесь вообще происходит? – потрясённо выдохнул я, наклоном корпуса улавливая воздушный поток и слегка корректируя свой курс, наметив озеро место для мягкой посадки на летающем острове. – Я не создавал этого! Это мой мир! Кто посмел?!

Но не судьба.

За спиной сочно громыхнул раскат грома. Десяток лазурно-снежных и ветвистых молний врезались в пространство, расчерчивая его сотнями светящихся извилистых линий. На мне со звучным треском рвущейся материи пересеклись сразу три таких ответвления.

Ненавижу молнии.

Ослепительно вспыхнуло. Рефлекторно выставленная духовная защита окуталась сетью разрядов, безжалостно рвущих невидимое силовое поле на части. Примерно с такой же мощью действуют техники Мастеров Молнии. «Доспех духа» продержался полторы секунды и дал мне шанс. Шанс сотворить сложную технику «доспех инь-ян», сотканный из первоначальных элементов Света и Тьмы, закреплённый на основе нейтральной и чистой от стихийных примесей духовной энергии. Чёрное и белое. То, что лежало в основе сотворения мира.

Я успел. Сотворенная в последний момент защита выдержала. Энергетический доспех сумел уберечь от обжигающих небесных плетей, но мой полёт вновь превратился в неуправляемое падение…

– Ненавижу молнии!!! – взбешённо заорал я, пытаясь выровнять кувыркающееся в воздухе тело и на всякий случай продолжая поддерживать защиту.

Раскаты грома следовали один за другим. Небеса развлекались. Молнии как будто бы били в одну точку, чуть ли не облизывая меня со всех сторон и не давая сменить курс. А внизу уже простирались пустынные поля, заросшие высокой травой.

Погибнуть во сне – довольно непростая задача. Для этого необходимо по-настоящему верить, что можешь умереть. Увы, я не сомневался в своей участи. Рухнуть на землю с высоты в десяток километров и выжить? Не смешно.

Оставался один-единственный шанс, пара секунд и жалкая сотня метров до земли. Моё тело свистящим болидом прорезало воздух и смачно врезалось в огромное пятно забурлившей влажной земли. Всё-таки это мой сон и мой мир. Воображения хватило лишь на то, чтобы превратить место падения в огромную грязевую топь. Энергетическая защита погасила основной импульс, столкнувшись с вязкой бурлящей поверхностью грязевого озера. Погасила и лопнула.

Не захлебнулся я только чудом. Жидкая вязкая смесь травы, глины, земли и воды не дала мне разбиться всмятку, но выбила дух, а инерция утянула на самое дно. Лёгкие рвало от напряжения, накатившая паника на несколько мгновений парализовала тело, отчаянно рвущееся наверх…

Утонуть в болоте? Нет, эта история не про меня!

Неимоверным усилием выбравшись на твёрдую землю, я бессильно рухнул, судорожно пытаясь отдышаться. Дед предупреждал: дух в таком месте подобен реальному телу. Гораздо более совершенному, практически идеальному, но всё же смертному и здорово ограниченному силой человеческого убеждения. В течение жизни мы сами загоняем себя в узкие рамки возможностей, сами устанавливаем пределы прочности и способностей.

А я всё же считал себя человеком. И чуть было не умер из-за этого.

– Спасибо за урок, дедушка! – прохрипел я, прижимаясь к земле. Облепленные грязью губы с трудом размыкались и шептали эти слова, касаясь стеблей густой травы. – Никогда его не забуду! Спасибо за урок, сенсей…

* * *

Робкий весенний вихрь неуверенно коснулся ветвей цветущей сакуры. Нежные розовые лепестки раскрывшихся бутонов затрепетали, ощутив его неумелые грубые ласки, задрожали, вытягиваясь в томительном напряжении… Ветер целенаправленно срывал их. Один, второй, третий… Вихрь подхватывал добычу, закручивая её в сложном лабиринте воздушных потоков и танцуя вокруг цветущей вишни. Десятки лепестков хаотично кружились в воздухе, разлетаясь во все стороны, и устало опускались на землю, теряясь в буйной поросли весенней травы. Лучи заходящего весеннего солнца пробились сквозь разогнанные ветром тучи, заливая цветущий парк светом и теплом.

Хаттори Хандзо созерцал. Он сидел на земле, и словно наперекор традициям, сидел, опершись спиной на ствол другой сакуры, с чашкой подогретого саке, любуясь танцем сорванных лепестков. Под боком, на расстоянии вытянутой руки, расположилась широкая доска с углублениями под кисти и плотно прикрытой чернильницей с резко пахнущей тушью. Тонкий лист рисовой бумаги в центре доски так и остался нетронутым.

Хаттори Хандзо созерцал. И ласково поглаживал красные лакированные ножны с торчащей из них рукоятью синоби-гатаны.

– Он справился…

Свистящий шёпот духа-хранителя, пригревшегося в траве у его ног, вызвал у самурая недовольную гримасу. Но возразить ему было нечем.

– Ты обещал…

– Он нарушил запрет, Ватацуми! – отрезал Хандзо, стараясь не смотреть на хранителя. – Если не я, то его накажут боги!

– Ты ему ничего не рассказал, старик! Он не знал о запретах! – зло прошипел миниатюрный дракон, ощерившись на самурая пастью, полной острых клыков. – Богам больше нет дела до смертных! Они проиграли и упустили свой шанс править этим миром! Твой внук ошибся. Всего лишь сбился с пути. Помоги ему!

Вихрь вокруг сакуры словно уловил настроение спорщиков и усилился. Он взвыл, по-волчьи тоскливо и протяжно. Взвыл, подхватив опавшие лепестки с земли и взметнув их высоко в небо, раскручивая безумную карусель устремившейся в небеса спирали.

– Нельзя помочь тому, кто добровольно отдаёт себя демону. Единожды заполучив власть над человеком, демон обретает её навсегда. Мой внук более не принадлежит себе. Он стал Одержимым…

– Бой на Грани Миров! Подготовь его, обучи танцу теней! – продолжал настойчиво шипеть дракончик, обвивая змеиное тело вокруг ножен с мечом и гарантированно запечатывая их собой. – Во имя рода!

Вихрь кружащихся лепестков резко уменьшился, уплотнился, формируя изменчивый танцующий кокон чуть выше человеческого роста, шелестящий и распространяющий дурманящий, чарующий аромат сакуры… И частично скрывающий силуэт женщины, ступившей на ковёр весенней травы. Один её шаг оборвал игру разбушевавшегося ветра, и лепестки сакуры плавно обрушились на землю, устилая всё вокруг явившейся богини нежно-розовым покрывалом.

– Пресветлая, – тихо прошептал самурай, аккуратно убирая в сторону чашку с саке, и плавно сменил позу, усаживаясь на пятки и почтительно касаясь земли лбом, – прошу простить вашего покорного слугу. Я должен был…

– Ты не справился, Хандзо-сан, – укоряюще произнесла темноволосая женщина в фривольно распахнутом кимоно небесного оттенка. – Но ещё можешь исправить свою ошибку.

– Неужели это так необходимо сотворить именно моей рукой? – спросил самурай глухим и надтреснутым голосом.

Карминные, чуть припухлые губы богини мягко изогнулись, выражая сочувствие и понимание грустной улыбкой.

– Дух тёмного дракона, овладевший моим потомком, причинит миру людей неисчислимые беды. Выполни свой долг, Охотник. Защити людей и исправь своё упущение, – размеренно говорила она, присев рядом с Хандзо и приподняв его лицо за подбородок. – Мы проиграли. И должны сохранить лицо…

* * *

Мой мир изменился.

Ощущения не обманывали. Земля, вода, даже воздух пахли как-то иначе. Они были послушны чужой воле. И повиновались мне с большой неохотой. Особенно деревья.

– Ответь же мне! – с досадой в голосе произнёс я, саданув кулаком по стволу гигантского разлапистого кусуноки[1]1
  Камфорное дерево. – Здесь и далее прим. автора.


[Закрыть].

Кёдзю[2]2
  Дерево-великан.


[Закрыть] возрастом не менее тысячи лет проигнорировал меня и тут, разве что в шуме листвы появился оттенок недовольства. Растерянно оглядевшись по сторонам, я разочарованно вздохнул. Деревья отказывались со мной говорить. А без их помощи не получалось выбраться из леса. Заблудиться в выдуманных лесах выдуманного мира…

– Срезал путь, называется! – привычно ругнулся я, словно обращаясь к невидимому собеседнику. – Потеряться в трёх соснах! Топографический кретинизм?!

«Ж-ж-жалкий с-с-смертный… – Новый голос в сознании прозвучал отчётливо, несмотря на присвист и шипение. – З-забавный. И ж-ж-жалкий. Помогу. Иди на с-с-север».

– Мне что, по мху на дереве ориентироваться? Хватит шипеть. Ты меня раздражаешь, чешуйчатое! Говори нормально!

«Ты утратил власть над внутренним миром. Но по-прежнему можешь изменять себя и то, что тебе принадлежит, – покладисто отозвался дух дракона. – Решение в твоей голове. Думай. Обратись к предкам. Внемли их мудрости».

Раздражённо дёрнув плечом, я вновь огляделся и безнадёжно окинул взглядом коварный густой лес. Кусуноки-кёдзю. Деревья-великаны. Абсолютно одинаковые, как будто их штамповали на одном заводе. Неудивительно, что я заплутал.

– Решение в моей голове. Мудрость предков… – повторил я слова дракона. – Изменять то, что мне принадлежит. А если…

Лес недовольно шумел листвой. Кроны великанов практически полностью закрывали небо, не пропуская слабые лучи заходящего солнца. Деревья нависали, давили, угрожали.

– То, что мне принадлежит…

А что мне принадлежало? Домашняя шёлковая рубашка, брюки и прочие мелочи мужского туалета. Пальцы задумчиво коснулись стальных застёжек на рукавах. Воображение не подвело, и спустя пару секунд в моих пальцах крутанулась плоская и тонкая стальная игла. Присев на корточки, я выкопал руками небольшую ямку и, сосредоточившись, воззвал к водам. Мир сопротивлялся, не желая поддаваться даже в такой малости. И всё же он уступил. Ямка заполнилась водой.

– Никогда не думал, что пригодится школьное образование. История и физика. Невероятно! – прошептал я себе под нос, в подробностях представляя процесс намагничивания иглы и, завершив его, опустил её на вод ную гладь. – Мудрость предков…

Крутанувшись пару раз, игла уверенно указала направление.

– Азимут есть, – уверенно шепнул я, поднимаясь на ноги. – Пора, наконец, разобраться, кто здесь хозяин. Уже скоро, дедушка. Уже скоро…

Холмы начинались у самой опушки леса и уходили на север широкой грядой, образовав естественную долину, в центре которой возвышалась возведённая моим предком крепость. Её усечённая пирамида грозно топорщилась коньками изогнутых крыш и острыми зубьями стен, прикрытых галереями для стрелков.

Стоило мне приблизиться к распахнутым воротам, как раздался громкий гортанный выкрик. И мой дальнейший путь продолжался под прицелом по меньшей мере полусотни старинных мушкетов.

– Забавная форма ностальгии, – хмыкнул я, ощущая на себе взгляды стрелков. – Смешно. До мурашек.

«Это призраки, – вновь неожиданно влез тёмный дракон. – Они для тебя почти не опасны, но могут как минимум задержать».

Его реплика пришлась весьма кстати. Из распахнутых ворот, с яри и нагинатами наперевес выбежал десяток упакованных в самурайскую броню воинов. Украшенные рогами шлемы, изящные стальные мэнгу, сложносоставные элементы пластинчатой защиты – за мной пришла гвардия времён становления сёгуната. Аккуратно и деловито взяв меня в стальное кольцо, самураи застыли в боевых стойках, готовые взорваться каскадами приёмов, что не оставят мне ни единого шанса.

– Ты, – ведомый наитием, произнёс я, невежливо ткнув пальцем в стоящего у меня на пути воина с нагинатой, – открой лицо.

На мгновение повисла тишина. Самурай в чёрно-золотой пластинчатой броне поначалу даже не шелохнулся. Его не смутил ни повелительный тон, ни бесцеремонное обращение. Однако…

Мэнгу, закрывавшая всё лицо воина, негромко щёлкнула и отошла, повинуясь держащей её руке. Он обнажил лицо. Знакомое и врезавшееся в память.

– Нисимура Кен, – утвердительно произнёс я, слегка склонив голову, выказывая искреннее уважение и приветствуя одного из своих верных слуг.

– Мне приятно знать, что вы запомнили меня, господин, – отозвался воин, слегка наклонив голову.

– Геройская смерть во благо рода Хаттори не могла быть забыта. Мы почитаем Нисимуру Кена как истинного героя. Имена всех прошедших ритуал призыва высечены на стенах Мацумото. И также сожалеем об утрате лучшего из наставников.

– Прошу прощения, господин, за то, что оставил службу в такой момент.

– Вы спасли мне жизнь, Нисимура. Ваша добровольная смерть сделала тэнгу в несколько раз сильнее. Мы смогли одолеть Мастера. Если ваши потомки проявят себя с наилучшей стороны, семья Нисимура обретёт камон. Заслуги одного человека не могут стать достаточно весомым поводом для обретения дворянского статуса… Вы должны понимать это. Я хочу убедиться, что потомки рода Нисимура продемонстрируют мне все лучшие качества своего предка: честь, преданность, открытое сердце и силу.

– Мой сын должен справиться. Вы можете положиться на асигару. Верность нашей семьи принадлежит вам. – Нисимура сменил стойку, аккуратно уложив маску у ног. – И всё же после смерти стражи также приносят отдельную клятву верности всему роду Хаттори. А старейшина дал насчёт вас вполне однозначное указание. Прошу, позвольте нам сопроводить вас. Хандзосама приказал сопроводить вас к нему.

Нагината Кена устремилась лезвием в небо, а вслед за ней и оружие остальных стражей. Почётный караул, блин…

– Старейшина? Дал приказ задержать главу рода? – наигранно удивившись, развёл я руками. – Скажите своим, пусть перестанут целиться. Спина чешется от их взглядов. И уйдите с дороги.

– Если вы не подчинитесь воле старейшины, мы будем вынуждены применить Силу. – Самурай оценивающе взглянул на меня, сделав акцент на втором слове, и глубоко поклонился. – Ваш покорный слуга просит дозволения сопроводить вас к старейшине рода Хаттори.

Призраки воинов, воссозданные моим предком, ничем не уступали реальным прототипам. Мне не справиться с десятком обученных и тренированных Ветеранов. А если их будет прикрывать Учитель, мои шансы и вовсе скатываются к нулю. Но Клинок остаётся Клинком в любой ситуации. Он всегда готов к бою. В этом его предназначение…

– Ты говорил о Силе…

Обращаясь к Нисимуре, я закатал рукава рубашки. Выставив перед собой правое предплечье, я отрешился от действительности и осторожно позвал, вливая тонкий ручеёк. Сжатый кулак медленно раскрылся, кисть изогнулась, подстраиваясь под возникшую из пустоты рукоять двуручного меча. Отступив на шаг назад, я продемонстрировал часть своих навыков в фехтовании – раскрутил смертоносную вязь финтов и ударов, вынудив закованных в броню самураев отшатнуться и вновь приготовить своё оружие к бою.

– Стоять! – гаркнул Нисимура, осаживая стражей, намеревавшихся поднять меня на копьях.

– Ты говорил о Силе. Готов ли ты выступить против Жнеца Идзанами? – насмешливо поинтересовался я, расслабленно опустив руку с мечом.

– Взаимный цугцванг, – хмуро ответил Нисимура, не спуская глаз с клинка, украшенного узорами из цветов хиганбаны. – Любое развитие событий оборачивается трагедией. Неужели вы готовы убивать тех, кто посвятил своё посмертие роду Хаттори?

– Мне лишь нужно пройти. И каждый, кто встанет на моём пути, будь это хоть сам Будда… – С удовольствием процитировав деда, я небрежным вращением меча нанёс несколько секущих ударов, с лёгкостью разрезавших каменную брусчатку дороги. – Каждый будет сражён. Таков Путь.

– Таков Путь, – смиренно согласился Нисимура и отошёл в сторону, давая мне пройти, – но это не Путь воина.

– Это Путь ронина…

Бесстрастно парировав его словесный выпад, я перестал раскручивать клинок и быстрым шагом вырвался из кольца стражей.

Распахнутые ворота из толстых дубовых балок, обитых железом, медленно затворились за моей спиной, стоило мне перешагнуть незримую черту и ступить на территорию замка. Затворились, отрезав пути к отступлению. Но я и не собирался отступать. Сердце вело вперёд. Вело, указывая на прямую дорожку, вымощенную белым камнем и укрытую сенью смыкавшихся над ней крон кусуноки-кёдзю.

Но моё внимание привлекала небольшая стела, установленная у истоков дорожки. Скромный каменный столб, обвитый змеиным телом дракона и покрытый искусной резьбой. В свете заходящего солнца клинопись иероглифов тускло мерцала залитым в вырезанные углубления золотом и серебром. Спираль драконьего тела как будто закрывала некоторые символы, но оставшихся вполне хватало, чтобы прочесть высеченное на камне предупреждение:

«Ступивший на Дорогу Совести должен пройти её до конца».

Прочитав послание золотых иероглифов, я задумчиво нахмурился и позволил Жнецу Идзанами вернуться в ножны: преследовало стойкое ощущение его бесполезности.

Глаза соскользнули на следующий столбик символов, тускло отливающих серебром в лучах заходящего солнца.

«Дорога Совести укажет ему на ошибки. Дойти до конца или погибнуть. Таков Путь».

– У предков было отменное чувство юмора, – выдохнул я, ступая на белые камни дорожки, и посмотрел на свою цель – изящный дворец, выстроенный на вершине холма. – Ты продумал всё до мелочей, старик. Время уроков прошло. Настал черёд испытаний.

* * *

Он встретил её у ворот замка. Высокий, седовласый, в расшитом золотом кимоно цвета ночи. Аккуратно подстриженная бородка, тёмные любопытные глаза, чуть округлое лицо. Редкие морщины только подчеркивали его почтенный возраст. Завидев его, Алекса ни на секунду не усомнилась в том, кто стоит перед ней. Стоит ли говорить, что она ошибалась?

Прекратив вращать педали, девушка по инерции проехала последние метры и плавно зажала рукоять тормоза, останавливаясь в двух шагах от старика.

– Моё почтение, Хандзо-сама, – сказала она ровным, ничего не выражающим голосом, и, не покидая седла, низко склонила голову. – И да пребудет с вами мир и покой.

– Ты умна, хоть и поспешна в выводах, – нехотя констатировал старик, – и как истинная женщина чрезмерно любопытна. Зачем ты пришла, Проклятая? Тебе здесь не место!

– По праву крови! – с вызовом ответила Алекса.

– Ты ещё не часть рода Хаттори. Одной крови недостаточно, – категорично отрезал её собеседник, укоризненно качая головой. – Твой поступок заслуживает наказания. А от тебя за десяток ли пахнет предательством. Этот благоухающий аромат невозможно спутать ни с чем!

– И чем же пахнет предательство? – поинтересовалась девушка, установив велосипед на подпорку, и одёрнула мундир.

– Миндалём.

Её лицо, прикрытое тенью и козырьком военного кепи, по-прежнему не выражало никаких чувств. Но тяжёлый, пахнущий кровью взгляд, обращённый ему в глаза, неожиданно заинтересовал язвительного старика.

– Люди называют меня Ватацуми-но ками, – представился он, вытянув руки и накрывая левой ладонью подставленный кулак. – Хаттори-сама не счёл необходимым обращать на вас внимание. Впрочем…

– Дракоша! Как же я рада тебя видеть! Ты столько раз спасал Леона! – неожиданно воскликнула Алекса, сбросившая маску отчуждённости, и, приблизившись, порывисто обняла дракона, скрывающегося под личиной человека. – Я так давно желала познакомиться с тобой! Но Леон говорил, что ты сильно пострадал в битве с наёмником из клана Луэн. Ты уже восстановился? Как ты себя чувствуешь?

Седовласый старик вздрогнул и даже недовольно скривился. Подобная фамильярность между человеком и духом-хранителем всегда казалась недопустимой и внушающей ужас. Но на деле…

Ватацуми поддался эмоциям и неуверенно заключил девушку в краткие объятия… И чуть было не задохнулся от затопившей его волны удовольствия. Он вздрогнул ещё раз, когда её губы мазнули его по щеке, а глубокие тёмные глаза оказались напротив. Глубокие, тёмные, доверчивые и в то же время бездонные, они таили в себе непонятную для духа угрозу.

– Дракоша! Почему ты молчишь?

– Не называй меня так, женщина! – раздражённо ощерился Ватацуми. – Иначе однажды…

– Ты наложишь мне в тапки огромную кучу драконьего дерьма, а я в неё обязательно вляпаюсь? – иронично перебила его девушка, несмешливо излагая свою версию развития событий. – Не надо вести себя как кот!

Дух-хранитель застыл на месте, возмущённо хватая ртом воздух.

– Не злись. Мы обязательно возведём родовое святилище в твою честь. Я читала о таких. Тебе точно понравится. А как они стильно выглядят…

Беззаботный щебет Алексы сбивал дракона с толку, но фраза о святилище на мгновение затмила всё остальное, и он погрузился в блаженные размышления.

– И нам понадобится твоя помощь!

– Моя помощь? – вздрогнул старик, очищая сознание от всех мыслей, и по-иному посмотрел на заболтавшую его девицу. С уважением посмотрел. – Что ты хочешь от хранителя рода Хаттори?

Алекса Бладштайнер очаровательно улыбнулась и спокойно ответила:

– Я хочу защитить своего мужа.

– Он ещё не твой муж.

С сожалением покачав головой, дух неожиданно смолк, тщательно осматривая Алексу с головы до ног. Его глаза на пару секунд заполыхали чистым Светом. Громко хмыкнув, дракон неверяще покачал головой и вновь по-иному взглянул на стоявшую перед ним девушку. Он даже сменил облик, превратившись в миниатюрного дракончика, ненадолго зависшего в воздухе перед Алексой. Она любопытно склонила голову набок и протянула руку, безбоязненно поглаживая его по шипастой голове.

– У нас появился шанс, госпожа, – прошипел он, с невысказанным удовольствием подставляясь под ласку. – Следуйте за мной, я провожу вас к этому старому хрычу. А по пути мы сможем обсудить один довольно важный вопрос…

* * *

Тени. Полупрозрачные, нечёткие, пепельно-серые… Они толпились вокруг, заступая мне путь, заглядывали в лицо, хватали за одежду и тянули назад.

Призраки. Сотни, тысячи теней. Тысячи знакомых и никогда не виденных мной лиц. Они шептали и кричали, обвиняюще и жалостливо, укоризненно и со злостью, печально и разочарованно. Их голоса постепенно сводили меня с ума.

Шаг. Ещё один из того пути, что мне предстояло проделать. И ещё шаг. Казалось бы, что в этом сложного? Привычно понять ногу и переставить ногу вперёд, коснувшись камней дороги сначала пальцами босых ступней, а после плавно перенести оставшийся вес…

«Ты не справился, Кеншин! Не защитил семью, но спас свою никчёмную жизнь! – звеня от напряжения, негодовал голос в моих ушах. Голос, что мог принадлежать лишь моему отцу. – Ты отпустил врага, не взяв с него плату кровью! Будь ты проклят во веки веков, предатель!!!»

Каждое слово отца хлестало больнее кнута. Стиснутые зубы противно скрипели эмалью. Придавленный грузом вины в прямом смысле этого слова, я еле-еле передвигал ногами. Каждый сделанный шаг давался труднее предыдущего. Не пройдена и десятая часть пути, а сил не осталось. Идиллическая картинка дороги оказалась лживой обёрткой, скрывающей стальные петли охотничьих силков…

– Мы умирали за вас, господин! Мы шли на смерть во имя рода Хаттори, оставляя свои семьи без отцов, сыновей и братьев! Вы могли не допустить всего этого! – нестройным хором низко гудели призраки моих гвардейцев. Опалённые, изуродованные посмертными ранами, в лохмотьях военной униформы, потрясающие руками. – Вы оплатили урон вашей чести нашей кровью, а не своей!

Споткнувшись на ровном месте, я неловко упал, с размаху приложившись лицом о каменную брусчатку, и остался лежать, не у силах подняться и продолжить путь. Теплая лужица крови медленно растекалась под головой, затекая в канавки между камнями и окрашивая всё в пурпурно-алые цвета.

– Слабак! – презрительно прозвучало над моей головой. – Годы подготовки прошли впустую! Настоящий Клинок невозможно сломать или согнуть!

Кровь из рассечённой левой брови заливала половину лица, частично лишая зрения. С трудом перевернувшись на спину и сфокусировав правый глаз, я увидел наставника, вышедшего из толпы теней и нависшего надо мной. И постиг глубину его разочарования.

– Мне стыдно, что я называл тебя господином, – процедил он перед тем как развернуться и пропасть из виду. – Здесь тебе самое место…

У каждого из нас есть свой предел. И пусть мой разум понимал, что всё происходящее не более чем плод моего же воображения, пусть холодная логика способна была противопоставить всему происходящему минимум с десяток веских контраргументов. Пусть. Это были не голоса призраков – мой собственный. Это были не слова ушедших за грань, а мои собственные слова, произносимые в худшие моменты моей жизни.

«Ты подвёл нас!» – слитно прогремело в моём сознании.

Это стало последней каплей, переполнившей мою чашу. Я громко заплакал, размазывая по лицу кровь и слёзы, не стесняясь никого и ничего. Одинокому человеку некого стесняться. Душа кричала, а вслед за ней кричал я. Кричал, отчаянно пытаясь подняться на ноги. Кричал, когда понял, что не способен на это, и просто пополз вперёд.