Текст книги "Страны Белого Слона. Правда и вымыслы"

В современной версии официальной истории Бирмы/Мьянмы важное место занимает т. н. «монгольское» вторжение, которое не привело к завоеванию страны монголами, но в результате которого прекратило своё существование Первое Бирманское царство (1044–1287).

Если верить современным историкам, незадолго до окончательного завоевания монголами Китая, в 1277 г., монгольский наместник южнокитайской провинции Юньнань послал против бирманцев войско, в составе которого, по мнению многих учёных, находился и вездесущий венецианец Марко Поло. Монголам удалось разбить бирманские войска, но на этом вторжение в Бирму и закончилось. В 1283 г. монголы вновь вторглись в Бирму, опять нанесли поражение бирманской армии и сумели захватить город Паган, однако не дошли до столицы страны г. Прома. Бирманский король Кансу III бежал из Пагана именно туда, где вскоре был убит. В 1289 г. монголы поставили королём страны принца Руйнасьяна, а сами ушли обратно в Юньнань. На территории Верхней Бирмы была образована провинция Чжэнмянь (букв. с китайского языка переводится как «Покорение Бирмы»).

Новое монгольское вторжение состоялось в 1297 г. На этот раз дело закончилось поражением монголов, так же, как и последнее вторжение в 1300–1301 гг., после чего они окончательно отступили. Считается, что с 1303 г. монголы в Бирме больше не появлялись, а провинция Чжэнмянь «перестала присылать дань».

Итак, Бирма не была завоёвана, однако монгольские вторжения привели к падению Первого Бирманского царства, а в стране наступил период раздробленности, окончательно преодолённый лишь в XVI в.

В чём же заключается заблуждение, спросит читатель? А в том, что никакого монгольского вторжения в Бирму на самом деле не было!

Монгольская империя Чингис-хана, якобы сформировавшаяся в самом географически неудобном регионе, какой только можно найти в Азии, а именно в пыльных степях современной Монголии, это вымысел от начала и до конца! Ни один из «лицензированных» учёных, описывавших становление этой державы и её невероятные завоевания, не удосужился ответить на очевидные вопросы, перечень которых приводится ниже:

1) Каким образом кочевники, чья жизнь полностью зависит от их главного богатства – скота, – вообще могли организоваться в серьёзную военную силу!? Для этого им пришлось бы собраться вместе со своим скотом – главным средством пропитания, – который быстро бы съел всю траву в округе и пошёл бы дальше в поисках новых пастбищ, вследствие чего люди двинулись бы вслед за животными. Именно по этой причине ни одному кочевому народу на Земле так и не удалось создать суверенного государства к началу ХХ в.

2) Где находился военно-промышленный комплекс монголов? В условиях примитивного кочевого быта, которым, кстати, кочевые монголы живут и сегодня, создание ВПК абсолютно невозможно. Вплоть до ХХ в. у монголов не была развита металлургия, которая позволяла бы массово производить орудия труда и оружие. Всё самое необходимое, вплоть до ножа и котелка, монголы были вынуждены закупать у более развитых соседей – русских, китайцев, среднеазиатских тюрок. О каких-нибудь «знаменитых монгольских клинках» никто ничего не слышал. Ответ типа «покорённые китайцы помогли» не является ответом, потому что сразу же возникает вопрос, как тогда «продвинутые» китайцы позволили монголам себя завоевать? Кроме того, добуддийские верования монголов категорически запрещают им обрабатывать землю или раскапывать её с целью добычи металлов. Добычей полезных ископаемых впервые в истории Монголии занялись русские, в середине ХХ в. организовавшие совместное предприятие «Монголсовцветмет» и построившие горнообогатительный комбинат Эрдэнэт у г. Дархан, а ещё ранее, на рубеже XIX – ХХ вв. организовавшие трест «Монголор» по добыче золота. До этого монголы ничего не добывали, да и сегодня добыча полезных ископаемых в Монголии сосредоточена в руках иностранных компаний.

3) Каким образом монголы, не имея ни современных средств связи, ни карт, ни топографической службы, ни материальной базы обеспечения, ни промышленности, под руководством безграмотных чабанов, ни с того ни сего вдруг осознавших себя великими полководцами, могли «воевать на трёх фронтах: один в Европе, другой в Китае, а третий – на Ближнем Востоке» (и уж тем более в далёкой Бирме!), как это описывал выдающийся мыслитель, философ и писатель-фантаст Л.Н. Гумилёв, да ещё и координировать действия своих армий на таких огромных расстояниях!? В ХХ в. это стало возможным лишь в высокоразвитых странах благодаря всем вышеперечисленным составляющим, научным достижениям предшествующих веков и промышленной революции.

4) Как могли монголы заставить воевать за себя только что покорённые ими народы!? В военной истории не известны примеры, чтобы покорённые хорошо воевали на стороне победителей. Если предположить, что монголы использовали некие заградительные отряды, то, во-первых, пулемётов тогда не существовало, а если стрелять из лука – основного оружия конников средневековья, – то для того, чтобы остановить бегущую толпу просто стрел не хватит, так как их в колчане не более 40 штук.

5) Чем питалась монгольская армия в условиях повсеместно господствовавшего натурального хозяйства, воюя от Кореи до Венгрии и от сибирской тайги до Индокитая, т. е. на всём евразийском пространстве? Самое смешное, что «знатоки» утверждают, что монголы вообще воевали без обоза. Но это невозможно чисто технически, так как ни одна армия не может без него обойтись и никогда не обходилась. А если кто-то утверждает, что «тогда могли воевать без обоза», то возникает разумный вопрос, почему же в наши дни ни американцы, ни русские и никто другой не возвращаются к конному ополчению как к «идеальной» армии.

6) Где монголы восполняли людские ресурсы? Ведь они неизбежно должны были нести потери в боях! Численность монголов никогда не была большой вследствие очень сурового климата Монголии, где не обнаружено никаких подтверждений того, что она когда-то была густо населена. И сегодня плотность населения Монголии одна из самых низких в мире.

7) Известно, что монголы не подковывали (и до сих пор не подковывают) своих лошадей. Как тогда, например, они смогли вторгнуться на Русь зимой? Если бы такое было в реальности, то монгольские кони либо перемёрли бы с голода, завязнув в глубоких снегах средней полосы, где из-под снега никакая лошадь просто не сможет добыть себе корм, либо просто поломали бы себе ноги на льду! Вообще, т. н. «Великий западный поход» из Монголии на Русь и далее в Польшу-Чехию-Венгрию-Хорватию невозможен чисто технически!

8) Что вообще заставило ещё вчера первобытных пастухов отправиться на завоевание мира? Аргументы типа «пассионарность», «неуёмное желание грабить», «шлея под хвост попала» в духе известного писателя-фантаста Л.Н. Гумилёва и т. п. не могут приниматься в расчёт, поскольку научных доказательств сверхъестественной субстанции «пассионарность», равно как и неведомо откуда взявшемуся «желанию грабить», не существует. Перенаселённость исключена (см. выше). Похолодание в степи – опять не аргумент, нужны доказательства. По такой логике Скандинавию давно должны были завоевать лопари, а Россию – чукчи с эскимосами. Иссушение степи – это тоже не аргумент, тем более что, согласно палеоклиматическим исследованиям, как раз в XIII–XIV вв. климат в Монголии был несколько более влажным, чем сегодня.

9) Где археологические подтверждения существования этой империи с центром в Монголии? Их нет. На территории Монголии и сопредельных земель не обнаружено могилы Чингис-хана и/или его наследников. Не обнаружено ни кладов, ни богатых захоронений, которые наверняка должны были быть, поскольку, как нам говорят, «монголы учинили беспрецедентный грабёж покорённых народов».

10) Кстати, на что тратился бюджет Монгольской империи? Нам ведь внушают, что монголы мало того, что ограбили полмира, они ведь ещё и дань с покорённых брали! Куда она делась? Как могло случиться, что величайшая империя Средних веков не оставила после себя абсолютно ничего!

11) Как называлась денежная единица Монгольской империи? Опять нет ответа! «Учёные» говорят, что в разных частях чеканились РАЗНЫЕ монеты и именами РАЗНЫХ правителей. Это не ответ, а увиливание от него. Значит, никакой империи и быть не могло (или она существовала, но в каком-то другом месте?).

12) Кроме дани монголы брали ещё и 1/10 часть населения с покорённых народов, якобы для набора в армию. Если в реальности проводить такое, к примеру, в развитой стране вроде США, то уже через 2–3 года армия разбухнет до невероятных размеров и её просто нечем будет кормить, а экономика страны рухнет!

13) Где плоды «индустриализации» Монголии, куда якобы согнали со всего мира ремесленников и разных прочих «технических специалистов»? Где могилы этих самых ремесленников, где их генетические следы в расовом типе монголов, где их произведения искусства, где, наконец, русские, арабские, персидские мотивы в монгольском искусстве? Ничего не найдено. Монгольское искусство, возникшее только на рубеже XVI–XVII вв., не раньше, несёт в себе отчётливые следы тибетского и китайского влияния, что неудивительно, поскольку эти страны находятся рядом.

14) Где расцвет монгольского искусства, который неминуемо должен был наступить после «тотального ограбления монголами покорённых народов и накопления в руках монгольской знати огромных богатств»? Его не было. Более того, не обнаружено никаких доказательств, что монгольское искусство вообще существовало в XIII–XIV вв.

15) Где археологические подтверждения пребывания «монголо-татар» на Руси или в той же Бирме/Мьянме? До сих пор не найдено НИ ОДНОЙ МОГИЛЫ, которую можно было бы уверенно идентифицировать как «монголо-татарскую», и ни одного «татаро-монгольского» скелета ни там, ни там. Причём на эти факты учёные – антропологи и археологи – обратили внимание ещё в XIX в.!

16) Где генетические следы монгольского вторжения в Восточную Европу или в Бирму? Например, в ходе полной расшифровки генома русских, осуществлённого Институтом генетики им. Вавилова, ничего не обнаружено.

17) Как могло случиться, что монголы, завоевав полмира, ничего не усвоили от покорённых ими народов, ничему не научились, а, подобно П.П. Шарикову из повести «Собачье сердце», вдруг впали в первобытное состояние и сохранили его вплоть до последнего времени?

18) Сохранились ли у монголов какие-нибудь былины, саги, баллады, эпические воспоминания о завоевании мира, о походах на Русь, в Европу, в Иран, Корею, Японию, Бирму? Таковых нет. Монголы узнали о «грандиозных свершениях своих предков» исключительно из иностранных источников. Собственно, монгольские источники о походах Чингис-хана – это переводы с китайских и тибетских книг, возраст которых не ранее XVII–XVIII вв.

19) Исторические источники сообщают, что Чингис-хан, его потомки, да и сами монголы были людьми европейского типа. Где генетический след европеоидов у современных монголов? Его нет. Как могло произойти, что монголы полностью сменили свой расовый тип (сыновья бывшего Генерального секретаря ЦК Компартии Монголии Юмжагийна Цэдэнбала, женатого на русской, не в счёт!)!?

20) Исторические источники сообщают, что часть «монголов» исповедовала христианство. Хорошо известно, что прежние религиозные верования быстро не отмирают. Где следы древнего исповедания христианства у современных монголов? Их не обнаружено.

21) Почему русские летописи вообще никак не описывают «Орду», её быт, города и общественное устройство? Есть лишь скупые слова вроде «уехал в Орду», «приехал из Орды». Ни одного описания того, как выглядела Золотая Орда, в русских источниках нет! Но ведь туда же постоянно ездили русские князья! Если рассуждать логически, о ближайшем соседе всегда известно гораздо лучше, чем о дальних странах. Например, мы гораздо лучше знаем о Европе, чем об Африке, Америке или Австралии. Не оттого ли в русских источниках полностью отсутствуют описания «Орды», что она и Средневековая Русь – это просто одно и то же! Ведь слово «Орда» (кстати говоря, вовсе не тюркское и не монгольское, а исконно русское/индоевропейское, ср. русс. «уряд», лат. «Ordo», нем. «Orden», «Ordnung» с тем же значением) раньше означало – а в тюркских языках и до сих пор означает – «войско, армия» (можно вспомнить название города Кзыл-Орда на р. Сыр-Дарье в Казахстане, что означает «Красная Армия»). Следовательно, выражения типа «поехал в Орду», «приехал из Орды» просто-напросто означают «поехал в армию», «приехал из армии».

22) Откуда в «источниках» известны самые интимные подробности о жизни Чингис-хана и его потомков? Откуда известно, что «в такой-то год и в такой-то день мать Чингис-хана сказала ему то-то и то-то», а «в такой-то год и в такой-то день один сын Чингис-хана сказал другому сыну то-то и то-то»? Неужели в те годы за кочевым стойбищем Чингис-хана по пыльным забайкальским степям, как за принцессой Дианой по Лондону и Парижу, бегала целая толпа папарацци (которых тогда просто не могло быть)!?

На все поставленные вопросы (кроме пункта 21) нет ответа. Так что сказки про фантомную «Монгольскую империю» с центром где-то в пыльных степях около Улан-Батора или в районе Семипалатинского ядерного полигона сказками и останутся!

Но, как говорится, вернёмся к монгольскому вторжению в Бирму. Ведь дыма без огня не бывает! Откуда вообще известно об этом вторжении, независимо от того, кто на самом деле напал на Бирму? Как уже говорилось выше, никаких монгольских источников нет. Если взять китайские, например, «Историю династии Юань» (кит. 元史), в которой содержится описание монгольского вторжения в Бирму, то выясняются интересные вещи, касающиеся написания само́й исторической хроники. Во-первых, данная история, как сообщают сами китайцы, была составлена якобы в XIV–XV вв. по указу императоров новой династии Мин (1368–1644), настроенной враждебно по отношению к предшествовавшей ей Юань. То есть история династии Юань была написана, как и все остальные китайские династийные истории, задним числом. Где подлинные исторические источники, лёгшие в основу истории династии Юань? Они не сохранились, более того, сама «История династии Юань» известна целиком по печатным изданиям не ранее XVII–XVIII вв. А где, спрашивается, рукописные оригиналы летописей, которые легли в её основу? Их нет. Таким образом, вопрос подлинности её содержания повисает в воздухе!

Самими китайцами считается, что «История династии Юань» была написана очень поспешно. Так, китайский учёный историк Цянь Дасинь (1728–1804) считал, что среди всех т. н. «династийных» историй Китая (т. е. описывающих историю страны по периодам-династиям) именно «История династии Юань» является наихудшей по качеству.

Тем не менее кое-что интересное из данной династийной истории можно почерпнуть. Дело в том, что на страницах «Истории династии Юань», где сообщается о «монгольском вторжении» в «страну Мянь», т. е. в Бирму, бирманское государство XI–XIII вв. прямо отождествляется с царством Пью[27]27
  Luce G. Early Siam in Burma’s History Supplement. Доступно: http://www.siamese-heritage.org/jsspdf/1951/JSS_047_1c_Luce_EarlySyamInBurmasHistorySupplement.pdf


[Закрыть], которое существовало на территории Верхней Бирмы якобы в VII–IX вв. н. э. и было разрушено вторжением армии государства Наньчжао, находившегося на территории провинции Юньнань.

Государство Пью хорошо известно по археологическим раскопкам. На страницах данной книги в пункте № 61 убедительно показано, что Пью и Первое Бирманское царство суть одно и то же, причём хронологически история царства Пью имела место, но примерно в те же годы, что и Первое Бирманское царство, тогда как события VII–IX вв. н. э. являются лишь фантомным отражением вполне реальной истории более позднего времени. Если верить китайской же «Старой и новой истории династии Тан» (кит. 舊唐書/新唐書), составленной якобы в XI в. н. э., государство Наньчжао разгромило и разрушило царство Пью. Скорее всего, разгром государством Наньчжао царства Пью в IX в. н. э. и монгольское вторжение в Бирму – это одни и те же события, но хронологически расставленные в разные эпохи, так как описания очень похожи и отличаются лишь хронологией.

Если говорить о таком источнике, как «Книга Марко Поло», то данные там описания как Китая, так и Бирмы настолько туманны, что их ни в коем случае нельзя соотнести с соответствующими странами. Нет никаких доказательств и того, что Марко Поло вообще был в Китае и тем более в Бирме (подробнее см. пункт № 69).

А что говорят собственно бирманские источники? Здесь начинается самое интересное! Дело в том, что бирманские исторические хроники, такие как «Хроника У Кала» XVIII в. или основной источник по бирманской истории, а именно «Хроники Стеклянного дворца», ничего не сообщают о монгольском вторжении в Бирму. Более того, никаких монголов они вообще не знают! Речь идёт о вторжении в Первое Бирманское царство войск из «Страны Тароп/Тарук/Тарут» и о последующем разгроме и падении бирманского государства в результате этого вторжения. Сегодня словом «Тароп/Тарук/Тарут» (в современном бирманском произношении «Тэйоу») называется Китай, однако первоначально бирманцы так называли своих восточных и северо-восточных соседей – шанов[28]28
  Scott J.G. Shan States. Encyclopaedia Britannica, V. 24. London, 1911.


[Закрыть], и лишь в позднейшие времена это наименование было перенесено на Китай и китайцев. Данное слово, скорее всего, является бирманской транскрипцией самоназвания шанов – «тай-йяй» (букв. «великие таи»). Не исключено, что слово «Тароп/Тарук/Тарут» является транскрипцией со слова «Тартария»/«Tartaria», с которым бирманцы познакомились через посредство европейских миссионеров, поскольку последний термин имеет западное происхождение. Любопытно, что европейские путешественники и миссионеры XVII–XVIII вв. нередко причисляли и население Бирмы к «татарским» народам, т. е. выходцам из Тартарии. «Хроники Стеклянного дворца» сообщают, что первоначально «Страна Тароп», находящаяся по соседству с Бирмой, была покорена бирманскими королями и платила им дань, но в середине XIII в. Бирма стала приходить в упадок и подверглась нашествию полчищ «тароп». Таким образом, речь идёт о шанском вторжении в Бирму.

Но, может быть, на Бирму всё же напали монголы и китайцы, спросит читатель? Увы, это невозможно чисто по географическим соображениям. Напомню, что на юго-западе Китая, в провинции Юньнань, от Гималаев и Тибетского нагорья с северо-запада на юго-восток вдоль современной границы с Бирмой/Мьянмой тянутся несколько параллельных горных хребтов высотой до 4 тыс. м, разделённых глубокими долинами, в которых текут быстрые горные реки Меконг и Салуин, а также их притоки. Многочисленные пороги и водопады делают реки несудоходными, а соответственно, и не обеспечивающими транспортную связность. Горы покрыты труднопроходимыми тропическими и субтропическими лесами, а также джунглями. Между собственно бирманскими владениями и Китаем располагались земли разных народностей и племён, которые фактически никому не подчинялись. Иными словами, бирманско-китайская граница проходит по чрезвычайно труднодоступной горно-лесистой местности. Современная граница двух стран – это результат международных соглашений, заключённых между Великобританией и Китаем в конце XIX в. И сегодня добраться сухопутным путём по единственной дороге, связывающей Китай с Бирмой/Мьянмой, непросто, что уж говорить про более ранние времена!

Но ведь в провинции Юньнань проживает небольшая община монголов! Может, они всё же потомки завоевателей? – спросит осведомлённый читатель. Увы, юньнаньские монголы являются потомками воинов маньчжурских войск, в состав которых входили и монголы, принимавшие участие в завоевании Китая в середине XVII в. и оставленные в качестве гарнизонов на захваченных землях.

В XVIII в. маньчжурская империя Цин, владевшая Китаем, предприняла попытку завоевать Бирму. И что же!? Бирманско-маньчжурско-китайская война 1765–1769 гг. завершилась полным поражением цинских войск. Отсутствие нормальных дорог между Китаем и Бирмой, а также тяжёлый и непривычный для маньчжурских воинов тропический климат привели к закономерной неудаче. И в 1942–1945 гг. китайские войска, сражавшиеся с японцами на севере Бирмы, не блестяще проявили себя в военных действиях опять же вследствие очень труднопроходимой местности и сложностей логистического характера, не считая природного неумения китайцев воевать.

Но если и в поздние времена вторгнуться из Китая в Бирму было очень сложно, как тогда подобное вторжение могло быть успешно осуществлено в XIII в.!? Выше приведены показательные примеры невозможности успешного вторжения.

Теперь рассмотрим вопрос, почему же авторы китайских хроник перепутали шанское вторжение с монгольским. Скорее всего, суть исторической ошибки в следующем: европейские католические миссионеры в Бирме, узнав от местных жителей, что к северо-востоку от Бирмы находится «страна Тэйоу», решили, что речь идёт о Китае и китайцах в современном бирманском значении данного слова. После этого данная информация попала к миссионерам-иезуитам, составлявшим историю Китая (а точнее говоря, всемирную историю) по заданию маньчжурских императоров. Так и появилось фантомное «монгольское вторжение в Бирму», неизвестное самим бирманцам.

Подобных примеров неправильного перевода масса! Именно таким образом возник псевдоисторический термин «татаро-монголы», или «монголо-татары». Это просто плохой русский перевод французского словосочетания «tartars mongols», т. е. «татары монгольские» (т. е. «живущие в Монголии» – в XVIII–XIX вв. европейцы называли та(р)тарами все народности Центральной Азии, вне зависимости от их реального этнического происхождения).

Другой причиной появления на страницах истории «Монгольского вторжения в Бирму» стало то, что в XVII–XVIII вв. территории северной части Индокитая, включая Шанское нагорье, южнокитайская провинция Юньнань и Тибет считались европейцами частью Великой Тартарии – обширного региона, охватывавшего всю центральную, северную и северо-восточную часть Евразии. Соответственно, всё местное население, вне зависимости от этнического происхождения, считалось тартарами/татарами. Выше уже говорилось о том, что бирманский термин, некогда обозначавший их соседей – шанов («тароп, тарук, тарут», в современном бирманском произношении «тэйоу»), а ныне означающий «Китай, китайский», весьма вероятно, происходит от слова «Тартария», которым европейцы называли до XVIII в. внутренние районы Азии. Французский граф де Форбен, служивший в 1685–1688 гг. сиамскому королю, пишет в своих мемуарах, что реки Сиама берут своё начало в горах Тартарии[29]29
  Forbin, Claude de. Memoirs du Comte de Forbin. T. 1-er. Amsterdam, 1730. P. 133.


[Закрыть]. Он явно имел в виду не берущий начало в горах Тибета Меконг, который тогда не находился в границах Сиама, а говорил о реках собственно сиамских земель, т. е. в основном о главной водной артерии страны р. Чаопрае, берущей начало в горах северной части Индокитая.

Так позднейшие историки, забыв про то, что ещё совсем недавно частью Тартарии считались Шанское нагорье и Юньнань, решили, что «монгольское» вторжение произошло из центральноазиатских степей и пустынь, поскольку в их времена географический термин «Тартария» охватывал уже только Центральную Азию. Данное обстоятельство указывает на позднее возникновение мифа о «монгольском вторжении в Бирму», т. е. на время не ранее середины XVIII в., а заодно позволяет датировать время написания или окончательной редакции китайской «Истории династии Юань», а также «Старой и Новой истории династии Тан» не ранее XVIII в.

Таким образом, монгольское вторжение в Бирму якобы в конце XIII в. следует чисто по географическим и логическим соображениям признать невозможным. Нет ему и иных подтверждений. Реальным было шанское вторжение, действительно положившее конец Первому Бирманскому царству. Описание данного вторжения и легло в основу фантомного «монгольского» вторжения в Бирму, известного по китайским хроникам, но совершенно неизвестного бирманским источникам. Как и в описании фантомного монгольского вторжения, в случае реального шанского вторжения Бирма не была завоёвана, однако распалась на несколько враждующих между собой государств. Другим фантомным отражением шанского нашествия является вторжение войск Наньчжао в царство Пью, якобы произошедшее в середине IX в. н. э.