Текст книги "Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания"

Творить – так творить до упора! Каково объявление в магазине: «Сам заходи и приводи хозяина»?! Дело в том, что «объява» эта осталась от некогда бытовавшего здесь магазина кормов для животных, а теперь на том же самом месте – лавка «Эротика. Только для взрослых». Заведение – нельзя не заметить – с явным «доминантным» привкусом: на прилавке разложены хлысты и кожаные маски, черное и красное белье из латекса, какие-то вериги и колодки… Объявление же, выписанное несмываемой нитрокраской на стене магазина, осталось в наследство – вполне в стиле садо-мазо! «Сам заходи и приводи хозяина». Представляю себе: на пороге магазина появляется «раб» на четвереньках и с ошейником, обвешанный цепями и гирями, а ведет его на поводке «господин» в кожаной, дьявольской маске Ганнибала-каннибала и с хлыстом в руке…

Кстати, о «братьях наших меньших». На двери моего подъезда рядом с загадочным плакатом «Крепкая гражданская оборона» (суровый пролетарий на нем словно сошел с германского, трофейного плаката: «Рабочий – голосуй за фронтовика Гитлера!») какие-то натуралисты наклеили рекламное объявление клиники для животных под экзотическим названием «Бон пэт». Вероятно, по замыслу создателей сего учреждения его название должно было означать заимствование из французского. Для справки, bonne bete – читается: «бон бэт» – переводится как «доброе, хорошее животное». Однако, скорее всего, перепутав парижский с нижегородским, московские любители зверей назвали свое детище «Бон пэт», что переводится не иначе, как «громкий пук». Я имею в виду не пук травы или соломы, а выделение газов из желудка через, извините за натурализм, задний проход.

Ремарка для тех, кого вышеизложенное настраивает на игривый лад. Останавливаюсь не так давно у светофора на столичном Ленинградском проспекте и читаю броско выведенную записку, присобаченную липкой лентой к столбу «Нежная. Исполняю любое желание». На следующей балке вижу новую записку: «Страстная. Готовая на все». Через двести-триста метров другой светофор. Угодив в «красную волну», останавливаюсь и у него. На столбе тем же фломастером, на такой же синеватой бумаге выведено другое предложение: «ВИП-эскорт. Рафинированная девушка для состоятельных господ». Причем телефон указан на всех трех объявлениях один и тот же. Всего за несколько сотен метров «исполняющая любое желание» превратилась в «рафинированную девушку», да еще и «для состоятельных господ»! Такая стремительная метаморфоза и Царевне-Лягушке не снилась!..

Если раньше Россия была страной советов, то теперь это страна объявлений. На набережной Москвы-реки я увидел билборд: «Время новить». Велик «могучий русский языка»! Думаю, что бы это значило? Чего и как они там собираются «новить»? Не поленился и остановил машину у билборда. Оказалось, что это всего-навсего реклама новой сети мобильной телефонии. Это не больно. Новите себе на здоровье!

Люблю сладенькое, не скрою. Но – не до такой же степени, чтобы не останавливаться на красный сигнал светофора! На столбе, прямо у светофора, висит огромное панно: «Не тормози – сникерсни!» Не удивлюсь, если скоро увижу рядом или на следующей фонарной балке: «Каждому купившему у нас автомобиль, водительские права – бесплатно».

А на подъезде к Екатеринбургу, если ехать из местного аэропорта, висит огромная надпись: «Тропические уральские компании». А следом на заборе: «Окорока за углом». Это что, у нас, наконец-то, волевым решением открыли тропики на Урале? Или в уральских тропиках банально коптят окорока?

Кто еще, кроме нас, так ненавидят свой язык? Не диалект папуасского племени «мумбо-юмбо», состоящий из трехсот слов и не меняющийся на протяжении трех тысячелетий, а родную речь Пушкина и Толстого? Получаю на днях коммерческое предложение от московской компании с типично русским названием «Пласт лайн Итд», в котором помимо рафинированного сервиса – «Плоттерной резки» – предлагаются для продажи следующие товары. Цитирую, не шучу: «Штендеры. Блистеры. Воблеры. Лайтбоксы. Шелфтокеры, Диспенсеры. Тестеры. Акрилайты. Банеры. Менюхолдеры…» Здесь ничего и не добавишь, кроме как: «Ну, полный воблер. Итд!» Во Франции, где официальное употребление инородных слов, англоязычных заимствований, запрещено законом, на творцов подобного рекламного проспекта наложили бы такой штраф, что мало им бы не показалось. А в нашем Отечестве им и с гуся – вода! Русский язык, как и создавший его народ, все стерпит…

Где, кроме околосибирских палестин, можно купить в гастрономе загадочный продукт под названием «Дедушкины яйца» и полюбоваться революционным в мире гастрономии объявлением: «Пищевой алюминий и пищевая веревка входят в стоимость оболочки сарделек»? При упоминании «пищевой веревки» – до такого гастрономического феномена не додуматься ни французам, ни китайцам! – у меня перед глазами всплывает герой хрущевской поры ефрейтор Зиганшин на барже без руля и без ветрил, пожирающий с голодухи собственные сапоги. Как пели в западных ритмах на несанкционированных дискотеках в шестидесятых годах: «Зиганшин-вуги, Зиганшин-рок… Зиганшин съел второй сапог!» Приятного аппетита, господа-товарищи-баре новой эпохи!

Впрочем, обижаться на них дело совершенно напрасное. Еще бесполезнее доказывать им что-либо. Как гениально сказал Виктор Шкловский: «Бессмысленно внушать представление об аромате дыни человеку, который годами жевал сапожные шнурки…»

Но все-таки, с какой такой стати и статистики самый популярный в России сублимированный продукт «истинного вкуса», расхваливаемый одновременно по всем телеканалам, носит едва ли не фамилию французского президента: «Доширак»? Неужто Жак Ширак забыл об изысканной французской кухне и так сильно полюбил моментальную корейскую лапшу, что даже готов рекламировать ее теперь «дорогим россиянам»?

Впрочем, это ничто по сравнению с ценником, который предстал передо мной в отделе кулинарии большого гастронома, расположенного на московском Юго-Западе. Над одним из эмалированных судков с азиатскими – видимо, корейскими – яствами было обозначено: «Хе из мясо». Какого зверя это мясо, остается только теряться в догадках. А вот за «хе» обидно и больно. Зря отрезали!

Боитесь крови? Тогда вам остается питаться только «крабовыми палочками». В нашем отечестве это – судя по его соевому вкусу – самый вегетарианский продукт, при его приготовлении не пострадало ни одно живое существо, не говоря уже о крабах… Поговорим-ка лучше о насущном, потребном для повседневной жизни! Где еще, кроме как у нас, города строят так, что в новых домах ванна и туалет – так сказать, «гованна»: говно плюс ванна – находятся рядом с кухней? Тогда как во всем цивилизованном мире и ванная комната, и прочие удобства всегда располагаются непосредственно у спальни. Для физиологии человека, по-моему именно так логичнее и проще.

Кстати, о физиологии. Девяносто из ста опрошенных российских школьниц старших классов совершенно искренне убеждены, что вслед за дательным падежом сразу идет родительный…

И вообще: скажите мне, какой ушлый индоевропеец запустил в оборот понятие «евроремонт»? В Европе, что это такое, сколько я ни пытался выяснить, хоть убей, не знают. А наши левшы из Мухосранска и с платформы Сарынь-на-Кичке – знают. Хуже того: претворяют в жизнь то, что искренне считают «евроремонтом»… Народ им верит. Русский народ вообще любит верить в те вещи, которые он не знает, не понимает и не хочет понимать. На набережной Москвы-реки, в самом центре, я увидел недавно рекламу состоящую только из одного слова, но – какого! «Экофлэт». Что это такое и на каком языке сказано, никто мне объяснить не сумел. Однако звучит красиво, не по-нашему… А разве не это для россиян главное?

Рыбьи глазки и минералка «Эй, Вань»

«Одеваем одетых, искушаем искушенных».

Из перетяжки под окном

Анатолий, брат моей жены и процветающий бизнесмен, обожает анекдоты. Как и я – не скрою. Но, если я подхожу к этой форме фольклора исключительно как потребитель, Анатолий воспринимает анекдоты, как очкарик Шурик в народной комедии «Кавказская пленница». То есть – с научной точки зрения. Его можно понять. Когда братан Толян не пьет водку, не ездит на охоту и не любит женщин, он переживает депрессию: выходит в Интернет и обнаруживает, что пойти ему некуда. Освоив Интернет вдоль и поперек и убедившись в том, что в отличие от растленных неврастеников-западников, гуляющих в основном по порносайтам, у постсовков главным компьютерным хобби являются анекдоты и тосты, Анатолий задался глобальным вопросом. А именно: «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней», как писалось в летописи – среди анекдотов нет. Откуда же они, эти анекдоты, у нас берутся даже после дефолта, при телевизионной самоцензуре и растущей инфляции?

Как человек практичный Анатолий поручил инженерам на одном из своих предприятий запустить в мощнейший заводской компьютер несколько тысяч самых разнообразных анекдотов, баек и хохм с заданием вычислить, кто их сочиняет. Если же это не получится, то хотя бы определить ареал проживания их создателей.

Мнения на этот счет в пестром окружении Толяна бытовали самые противоречивые. Одни считали, что анекдоты – творение нынешних «каналоармейцев», отдыхающих в местах не столь отдаленных и оттягивающихся таким образом от комплекса интеллектуального безделья. Другие валили все на проклятых «колдунов» из ЦРУ, окончательно добивающих интернетовскими сатирой и юмором бывших совков. Третьи приписывали авторство неиссякаемого потока российских хохм тщательно замаскированному андерграунду, связанному с оппозиционными партиями, чуть ли не с самим нацболовским гуру, властителем левых дум, скрытым французом Лимоновым…

Каково же было удивление бизнесмена, когда заводские яйцеголовые принесли ему ответ. Заумный агрегат постановил, что анекдоты придумывают и запускают на орбиту… инопланетяне! Таким образом они, оказывается, пытаются выяснить, насколько адекватны по отношению к космическому разуму пресыщенные печалями жители Земли.

И это – верьте мне, земляне! – не анекдот.

Впрочем, в России, которая, вполне вероятно, уже давно стала излюбленной подопытной лабораторией инопланетян, и впрямь трудно разобрать, где начинается анекдот и где кончается быль. Доказательства тому, как в Одессе при Брежневе, я получаю в Москве при Путине – Медведеве каждый Божий день. Только успевай выслушивать и записывать!

…У меня дома зазвонил телефон:

– Здравствуйте, это квартира?

– А вам кого надо?

– Нет, вы мне все-таки скажите! Это квартира или организация?

– Вам-то какая разница? Кого вам надо?

– Нет, мне нужна квартира…

– Какая?

– Любая. Мне нужна квартира, а не организация.

– Ну, вы в квартире…

– Надо же, какие люди нехорошие бывают! Что вы мне такое говорите, мужчина! Я же по голосу вашему чувствую, что вы организация.

…У меня в редакции зазвонил телефон:

– А девочек мне!

– Вы не туда попали.

Опять звонок. Тот же грубый мужской голос, с пьяной растяжкой:

– А девочек мне!

– Я же вам сказал, вы не туда звоните. Кого вам надо?

– Ты чего, мужик, ох…л?! Я тебе по-русски говорю: девочек давай!

– Каких таких девочек! Вы в редакцию попали.

– А мне пое…ть! Девочек давай! А то бузить начнем! Чего у вас в редакции девочек, что ли, нет?!

…У меня дома зазвонил телефон. Голос, гнусавый и картавый:

– Здгаствуйте! Это секс по телефону, да?

– Нет, не туда! Вы не туда попали.

Человек на том конце провода – в экстазе:

– Ох-о-о!!!

…В дверь нашего двухквартирного сусека в подъезде позвонили. За решеткой, укрепленной моими бдительными соседями настоящим сейфовым замком, стоял неплохо одетый, неуверенно держащийся на ногах человек, похожий на только что разбуженного ежика:

– Мужик, тут мне уехать надо…

– Ну и что?

– Дык, денег нету…

– Ну и что?

– Тебе что, мужик, денег на поезд жалко? Дай тогда хотя бы червончик на бутылку.

…Звонок по домашнему номеру:

– Ваш номер такой-то?

– Да, точно.

– Я нашел на улице ваш счет за телефон за январь.

– Ну и что? Он же оплаченный.

– Кажется, оплаченный. Но вам же он наверняка нужен?

– Зачем? Он же оплаченный.

– Может пригодиться. Для какого-нибудь отчета. Короче, я готов вернуть вам его за определенное вознаграждение. Соглашайтесь, иначе будет поздно!

– Уже поздно… Я этот счет сам выбросил.

…Звонок в офис моей жены:

– Вы будете участвовать в «Золотом созвездии»?

– Каком созвездии?

– В «Золотом». В «Роще».

– Какой такой роще?

– «Березовой». Будете?

– Это что такое?

– В санатории «Березовая роща» организуется семинар по преодолению трудностей малого и среднего бизнеса.

– А мы уже преодолели…

– Что?

– Трудности.

– А с кем я говорю?

– С директором по развитию… Крупного бизнеса…

Насчет малого и среднего бизнеса. Не столь давно я попал на форум «Деловой России». В числе выступающих на «круглых столах» был и известный телевизионный шоумен Владимир Соловьев. Так он сказал: «Малым бизнесом в нашей стране занимаются дети олигархов. Средним – их жены. А крупным – сами хозяева холдингов и банков».

Это так же небанально, как то, что на вопрос: «Где это можно купить?», в Москве, одуревшей от океана рыночных возможностей, друзья обычно отвечают мне: «Везде!» Коммерция в России вообще предоставляет человеку, исследующему бескрайнее явление «русского экстрима», такие же неисчерпаемые познавательные возможности, как атом – физику, занимающемуся элементарными частицами в Европейском центре ядерных исследований – ЦЕРН – в Женеве.

В ныне уже не существующем парфюмерном магазине «Сефора» на Новом Арбате моя жена пробует губную помаду. Наносит ее, как это обычно делают в цивилизованном мире, тонкой полосочкой себе на руку и просит продавщицу дать ей потом бумажную салфетку, чтобы стереть розовый след. Продавщица поражена:

– А вы на губы не попробовали?

– Нет.

– Почему? Вы же помаду для губ покупаете.

– Это, мне кажется, как-то не очень гигиенично. Что будет, если каждая станет пробовать образец помады на своих губах?.. Есть же масса заболеваний. Герпес и все такое…

– А у нас все женщины, как правило, только так и пробуют… Правда, потом нередко выясняется, что помада откушена.

– Как так?

– Да очень просто. Помада французская, дорогая. Вот они и откусывают под самый корешок, а потом выносят.

– Неужели во рту?

– Вот-вот… Мы долго не могли понять, почему у нас часто столбики помады откушены. Прямо со следами зубов. И тут одна женщина у кассы молчала-молчала, а потом чихнула – простуженная оказалась. У нее изо рта помада и выпала! Прямо на кассовый аппарат…

Напрашивается параллель. Несколько лет назад, когда во Франции еще существовала сеть больших универсальных магазинов «Мамут» (по-русски «Мамонт»), я заехал в один из них, чтобы запастись на всю неделю продуктами. Набрал полную телегу всякой снеди и встал к кассе. Обратил внимание, что у старичка в большой соломенной шляпе, стоящего в очереди передо мной, течет по голове – от затылка к шее – струйка крови. Спросил его, естественно:

– Вам плохо? Может, помочь?

– Мерси, все в порядке. – Дедок казался бодрым и подтянутым, как швейцарский гвардеец в Ватикане.

День был парниково тропическим, и, несмотря на дующие из труб под потолком кондиционеры, в ангаре супермаркета было душно и даже жарко. Когда мой сосед приблизился к кассе, кровь текла ему за шиворот из-под шляпы еще сильнее. Это заметила и кассирша, тут же предложившая вызвать пожарников, которые заменяют во Франции нашу службу скорой помощи. Но пенсионер решительно отказался от услуги и принялся суетливо выкладывать из красной пластиковой корзинки нехитрые покупки на ленту транспортера. Палку французского хлеба-багета, скрепленные клейкой лентой три банки уцененных сардин, стекляшку с конфитюром. По большому счету: за такой мелочью в супермаркет не ездят.

Кровь потекла ручейком. Это заметили все вокруг. Кто-то вызвал службу безопасности. Похожий на шоколадного зайца толстый креол с наушником на голове подошел к старичку, чтобы помочь ему, – и тут дедок принялся обороняться! Он оттолкнул охранника и резво бросился к выходу, успев при этом прихватить корзинку с уже оплаченными покупками. Подвела шляпа: от резкого движения она слетела, и все увидели лысый череп злоумышленника, увенчанный, как пунцовым париком, большим куском телячьей вырезки, завернутой в полиэтиленовый пакет…

Да, сервис не только в России – дело тонкое. В советские времена с успехом бытовал мини-анекдот о чукче, который, попав в командировку в Москву, зашел в валютный магазин «Березка» и попросил там политического убежища. Так вот, я однажды поймал себя на мысли, что ощущаю себя в Белокаменной адекватно только в супермакетах – «Ашане», «Метро», «Перекрестке»… Правда, насчет одного из подобных магазинов, не стану его называть, мне пришлось вскоре крепко разочароваться. Не зря турок так и не принимают в Европейский союз. Впрочем, «единая Европа» – не сказ «Единой России», рьяно отстаивающей низкие цены на хлеб и кефир!

Заходим с женой в один из таких супермакетов. Везем за собой захваченную из Парижа «кадди» – так французы на английский манер называют хозяйственную сумку на колесиках. Вещь это необычайно удобная, неспроста так любят ее во всех домашних хозяйствах – от Гренландии до Австралии. У турникета на входе бесцветный дядя в спецназовском комбинезоне – попробовали бы так нарядить магазинную охрану где-нибудь в Европе! – тормозит нас:

– В камеру хранения сумку надо сдавать или я опечатаю ее!

– Зачем? Ведь сумка пустая… – поразилась моя жена, готовая к чему угодно, но только не к этому. – Эта сумка специально предусмотрена для супермаркетов. Зачем ее опечатывать? Я же туда буду продукты класть.

– Не положено! Таков порядок. Берите тележку!

– Откуда вы взяли про «порядок»? Да и кто его куда положил?! – завелся я. – Во всем мире ходят за продуктами – и на рынок, и в магазин – с такими сумками.

– Не положено.

– Кем? Покажите мне в регламенте, что с сумками-тележками вход запрещен.

На шум нашей тяжбы явился администратор. Позвонил кому-то – неужто непосредственно в Стамбул? – и великодушно нас пропустил, предварительно проверив, пустая ли «кадди»… Хотя удивительным мне кажется во всей этой примитивной истории вовсе не то, что вышибала из бывших ефрейторов-контрактников, человек простой по определению, никогда в жизни не видал сей удобной домашней утвари, а то, что, сколько бы раз я потом ни являлся в этот магазин, меня постоянно останавливали у турникета и призывали сдать «кадди» в камеру хранения. Таков, наверное, по темпераменту наш человек нет для него выше кайфа, чем наступать на одни и те же грабли.

Не скрою, в этом магазине, самом близком из супермаркетов от моего дома, я отдыхаю. Причем – во всех торговых секциях без малейшего исключения. Здесь мир постоянных открытий. В кондитерском отделе с тортом под названием «Наполеон. Маленький Бонапарт» соперничает «Наполеон. Сладкий император». Интересно: кого бы выбрала Жозефина? В ликероводочной секции узнаю, что питерцы выпустили очередную новую водку. Я прочел витиеватую, стилизованную под древнерусскую старопись надпись на бутылке – по французской инерции, естественно, – латинскими буквами и ахнул: «BEDA». Водка под названием «Беда» это целое философское кредо всех времен и народов! (К слову, в Париже в подобных маркетинговых ляпах тоже дефицита нет. Кто из русачей не умирал во Франции со смеху завидев светящуюся рекламу банка «BRED», одного из крупнейших в Пятой республике!).

Не менее зрелищно и в рыбной секции, где на свежем льду лежат усталые и пыльные, как марафонцы после финиша, форели и дорады. У меня сложилось твердое убеждение, что, в отличие от рыб, лед в магазине периодически меняют. А рыбку я люблю, вот и приходится порой идти на компромисс с собственным гастрономическим эстетством. Прошу как-то жену купить форели. Моя лучшая половина подплывает, словно пава, к подносу со льдом и замечает, что форель пребывает в зоне недосягаемости для близорукого покупателя. Жена показывает на нее и обращается с парижской хваткой к отстраненно присутствующему за прилавком юноше с Апшерона (он похож на хрестоматийного бога Шиву, только в отличие от индуистского божества, у него, похоже, вообще нет рук):

– Молодой человек, не могли бы вы показать мне глазки!

Продавец, вмиг потерявший дар речи, хлопает большими, как опахала, восточными ресницами и пучит взгляд – на всякий случай – в сторону. А моя жена, не видя от рыбника ожидаемой реакции, продолжает, вглядываясь в далекую форель:

– Мне кажется, что глазки тусклые какие-то, совсем не красные… Неаппетитные какие-то…

Снулое дитя Кавказа трет запястьями рук в белых пластиковых перчатках, пропахших чешуей, свои выпуклые темно-вишневые очи и, наконец, решительно останавливается влажным взглядом на моей супруге. Оба напряженно молчат, выжидательно и тяжело всматриваясь друг в друга. Лишь форель, затерявшаяся в московских искусственных снегах, ни на кого не глядит. Ей уже недели три как глубоко на все наплевать, даже – на ее нынешнюю столичную прописку.

– Ну что там? – первой сдается жена. – Почему у рыбы глаза закрыты?

– Как «что там»? Спит, да…

– Покажите-ка мне ее!

Продавец берет рыбу и, с отвращением держа ее как можно дальше от себя, показывает.

– Да она же воняет? – ахает моя жена.

Джигит, наконец-то, проснулся:

– Слушай, а ты, когда спишь, себя контролируешь?!..

– Как вижу, у вас вся рыба такая, – с грустью констатировала жена.

– Какой там рыба?! Вот он, – продавец широким жестом коробейника из одноименной народной песни обводит рукой заснеженный рыбий погост и вновь впадает в спячку, из которой вывести его в состоянии только сюрпризный вопрос про глазки… В общем, как было написано на фронтоне одного московского ресторана: «Турецкая кухня, русский вариант».

Ресторан был устроен на месте бывшего гаража. Помню, едва я ознакомился с меню, как настроение мое поднялось. Тот, кто составлял этот выдающийся каталог гастрономических ляпов, был человеком поистине уникальным. Ибо из основных блюд мне рекомендовали – цитирую дословно: «Бистрогонов по-домашнему» (наверное, от французского слова «бистро»?), «Шашлык из баранины Семечки» (?) и – шедевр кулинарных шедевров! – «Жарко по-азейрбаджански. 120 гр… 100 руб.» Не хватало только «Курицы с рысью» и «Поросятины в собственном жилье». И это еще не все. В ассортименте присутствовала кроме всего прочего «Минеральная вода «Эй, Вань». Если вы не узнали знаменитую французскую минералку «Эвиан», что с берегов Женевского озера, я не виноват. Сельдь «У Васи» я уже в прежней жизни видел, но минералка «Эй, Вань» – это нечто новое! Апофеозом было бы появление на стене этого заведения в стиле «московский китч» портрета рыжего человека с отрезанным ухом и указания автора внизу Ваня Гога…