Текст книги "537 дней без страховки. Как я бросил все и уехал колесить по миру"

Как менять мир?
Часть вторая

Приехав домой и рассказав историю подруге Маше, я, заручившись ее поддержкой, принял решение сделать Любе подарок. Чтобы она знала, что мир не без добрых людей и волшебство может произойти с каждым человечком независимо от его возраста и финансового статуса. В тот вечер я написал пост, изложив ситуацию и приложив фотографии деревянного дома Любы и видео с ее песнями. Пост вызвал неожиданную реакцию и такую волну сопереживания, что за один день было собрано около 20 тысяч рублей. Я был удивлен, что люди такие отзывчивые и соболезнующие. Возможно, потому что многие из них знают, что жизнь в России непростая и частенько несправедливая. В тот вечер я получил много трогательных пожеланий, а на следующий день отправился в торговый центр и купил Любе мобильный телефон.

Ночью я почти не спал, подготавливая подарок, подписывая открытку и отвечая на многочисленные сообщения. Утром я собрал рюкзак, попрощался с Машкой и поехал на электричке в сторону Кругобайкальской железной дороги, волнуясь, словно школьник перед экзаменом. Я прокручивал в голове встречу и реакцию Любы, представляя ее родителей и что они могут подумать. Может, они обычные честные работяги, которым не повезло по жизни, а может быть, алкоголики и наркоманы, и плевать им на подарки и своего ребенка. Думал о том, не отберут ли телефон в школе и не станут ли издеваться еще больше.

Пробежали три часа в электричке от Иркутска до станции Земляничная. Двери захлопнулись, и я вновь стоял на земле, удивляясь сибирским железнодорожным станциям, которые натурально находились посреди леса. Байкал встретил меня замечательной ясной погодой. Деревья, трава и озеро были такими сочными, словно дети разрисовали их на уроке яркими акварелями.

Я шагал по шпалам, представляя, как из-за очередного поворота выбежит Люба. Далеко не все сообщения, которые приходили мне в эти дни, были позитивными. «Всем детям не поможешь», «Ты пиаришься на этом», «Надо было купить дешевый телефон», «У девочки все отберут». Эти фразы хищными голосами отзывались в моей голове. Вдалеке я увидел тот самый деревянный дом. Из него вышел человек и направился в мою сторону. Это был невысокого роста мужчина, черноволосый, небритый, с мутными глазами и без нескольких зубов. Я почему-то сразу понял, что это Любин отец. Я протянул руку, представился и начал оживленно рассказывать историю нашей встречи и о том, что совершенно незнакомые люди собрали деньги Любе на телефон. Я рассказывал очень эмоционально, ожидая какой-то реакции, а он слушал меня с абсолютным безразличием, желая, чтобы я побыстрее заткнулся.

– И вот, я вернулся сегодня сюда и привез Любе телефон! – закончил я монолог и уставился в его стеклянные глаза.

– Ясно, – ответил с полнейшим равнодушием мужик. – Слушай, а 65 рублей есть на чекушку? Я ничего не соображаю. Мы вчера с женой перебрали, и нужно похмелиться.

– Нету, – отрезал я. – А где Люба?

– В школе. Скоро вернется. Посмотри по карманам, может, найдешь 65 рублей. Сигареты есть у тебя?

– Нету меня сигарет и 65 рублей. Я подожду Любу здесь.

Мы смотрели друг на друга, как человек на инопланетянина. За весь разговор в его стеклянных глазах так и не появилась жизнь. Он развернулся и побрел в деревню, а я остался сидеть на той лавочке, где встретил недавно девочку Любу.

Вот дурак. Верил в волшебство. Мои фантазии разрушились о суровый российский быт, но назад дороги нет. Я спустился к Байкалу и уселся в пустую лодку, пришвартованную на песчаном берегу. В этот момент мне захотелось провалиться под землю, убежать, уплыть. Я представлял, как гребу на лодке подальше от берега, чтобы не видеть, не знать, не чувствовать. Вскоре я услышал скрипящие звуки велосипеда и побежал к железной дороге. Это Люба во весь опор крутила педали и неслась к дому. Она спрыгнула с велика и бросилась обниматься.

– Я знала, что ты приедешь! – крикнула она, бросив велосипед прямо на железнодорожных путях.

– Откуда? – улыбнувшись, спросил я.

– Просто знала.

Мы уселись на лавочку, и я рассказал про подарок. Она засияла как звездочка, а потом покраснела и закрыла руками глаза, понурив голову.

– А их не смущает дарить такой девочке телефон? – спросила вдруг она, все еще закрывая руками глаза.

– Какой такой? – удивленно спросил я.

– Безобразной.

В этот момент из дома вальяжной походкой вышла женщина, и Люба, схватив меня за руку, побежала знакомить с мамой. Женщина с темными грязными волосами, одетая в засаленный халат, выпила воды из колонки, закурила сигарету и уставилась на нас. В этот момент у меня было ощущение, что она видит нас с Любой впервые. Нелепая пауза затянулась, и я обратился к ней с конкретным вопросом:

– Вы отпустите Любу купить кое-какие вещи?

– Ну, на выходных можно, – затянувшись дымом, ответила она, глядя сквозь меня.

– Я завтра уезжаю, – отрезал я с нарастающей неприязнью.

– Ладно, идите.

Вернулся с деревни заметно повеселевший отец и, тоже закурив сигаретку, стал помогать Любиной маме писать список того, что необходимо купить девочке. Кроссовки, зимняя обувь, колготки, рюкзак, письменные принадлежности и всякие мелочи. Я захватил список, взял Любу за руку и с неприкрытой радостью покинул дом. Любина мама крикнула нам вслед, чтобы я купил сигарет. Я ничего не ответил, сделав вид, что не услышал. Мы добежали до деревни, запрыгнули в маршрутку и с ветерком помчались на рынок. Мы покупали из списка вещи, которые ей нравятся, Люба находилась в легком шоке, постоянно переспрашивая, не дорого ли. Через какое-то время она успокоилась и повеселела. Завершив шопинг покупкой самых красивых летних туфелек, мы уселись в кафе и заказали трубочки со сгущенкой и чай. Мне казалось, что это был один из лучших дней в ее жизни. Вдруг ей позвонила мама, а Люба с озорной улыбкой отвечала ей по собственному телефону, перечисляя купленные вещи, а потом передала трубку мне.

– Как там у вас дела? – прохрипела ее мама загадочным голосом.

– Все отлично, купили вещи и сидим в кафе, – отчеканил я.

– Кирилл, слушай, эм, как бы объяснить, а можешь десять тысяч нам дать?

– Зачем? – с притворным удивлением произнес я, осознав все происходящее за секунду.

– Ну, нам для ребенка. Мы хотим дом купить, а нам не хватает как раз десять тысяч.

– Давайте я вернусь и обсудим, – сказал я, сокрушаясь тому, что меня хотят использовать. Использовать по максимуму, пока я нахожусь в поселке.

– И захвати пивка, – донеслось вдогонку. Я повесил трубку.

Первое селфи
Часть третья

Мы возвращались домой в темноте, а Люба, подсвечивая фонариком то рельсы, то новые сапожки, рассказывала, что для нее вполне нормально ходить одной ночью по железной дороге. Люба открыла дверь дома, и я оказался внутри. Резкий запах перегара, сигарет и сырого мяса ударил мне в нос. На столе с тусклой, почерневшей скатертью стояли пустые бутылки из-под водки и сковорода с какой-то едой, а рядом пепельница, заваленная до краев окурками. На полу старый, потрепанный ковер с пятнами, в углу шипит телевизор, а пыльный подоконник заставлен кучей увядающих цветов. Сегодня мне придется ночевать здесь.

– Пива взял и сигарет? – спросила с порога мать Любы.

– Нет, не взял, – сказал я. – Все деньги потратили.

– Тьфу, бля, и что теперь делать будем. Хотели посидеть нормально, поговорить за жизнь, а ты подвел нас.

Родители Любы успели где-то опохмелиться и жаждали продолжения. Их глаза сверкали и бегали по сторонам в поисках выхода из ситуации. Только это интересовало их по-настоящему сильно, а совсем не новый телефон или туфельки их дочери. Я решил отвлечь внимание от алкоголя вопросом про десять тысяч рублей. Мать с отцом, перебивая друга друга, начали рассказывать историю, что для переезда в другой дом им не хватает всего десяти тысяч рублей, и тогда они могли бы улучшить условия жизни Любы. После нескольких предложений я практически перестал слушать их бред, потому что пьяный человек врет очень плохо, бессвязно и безнадежно. Их вранье было настолько непродуманным, наглым и отчаянным, что мне стало противно и тошно.

– Хватит, прекратите! У меня нет десяти тысяч. Телефон и вещи были куплены людьми, которые решили помочь девочке. Они рады, что смогли сделать добро для ребенка, понимаете?

– Да, понятно, так ты попроси у них еще, – ответила, усмехнувшись, мать. – Скажи, что нужно девочке. Где один раз, там и два.

– Нет, не получится, – не выдержал я. – Не буду я этого делать. Можете даже не просить. Эти подарки для Любы, а десять тысяч я не уверен, что вы потратите на нее. И людей обманывать не хочу. – Я говорил эти слова, а родители Любы смотрели на меня с неприязнью и даже с ненавистью. В их глазах читалось непонимание. Зачем я сопротивляюсь, если деньги не мои. Отец девочки гневно осматривал меня, поглядывая то на мой рюкзак, то на телефон, а я поглядывал на большой охотничий нож, который висел на стене. Неожиданно для самого себя я впился в отца взглядом и спросил:

– Пообещайте мне, что телефон и вещи останутся в целости и сохранности.

– Да не бойся ты, – процедил он сквозь зубы. – Что мы, у своего ребенка отнимать будем? Можешь не беспокоиться. А сапоги хорошие ей купили. Хорошие сапоги, – повторил он, рассматривая новую зимнюю обувь, глубоко затягиваясь дешевой сигаретой.

Мне выдали вонючее байковое покрывало и указали на диван в кухне, перед этим поведав историю, что именно на этом диване родилась Люба. Отвезти маму в больницу из этой глуши возможности не было. Под конец вечера Любин батя разоткровенничался, рассказав несколько историй. Самой яркой оказалась история его знакомого, который убил своего брата по пьянке, а тело закопал неподалеку в лесу. Сам же убийца остался жить в доме жертвы, потому что дом был большой и комфортный. На протяжении пяти лет он рассказывал в деревне, что брат уехал на заработки в Москву и не вернулся, но на очередном застолье проболтался. Через какое-то время его поймали, и он отсидел в тюрьме 10 лет. Недавно этот самый знакомый приезжал к Любе и всему семейству в гости и, кстати, ночевал на этом же диване.

Свет в доме потух, а я лежал на диване, укрывшись дырявым одеялом, и веки мои не моргали. Я продолжал смотреть на охотничий нож, висевший на стене, прокручивая события последних дней. Я встал попить воды и босой ногой наступил на что-то скользкое и теплое. Подсветив фонариком дощатый пол, я сморщился и понял, почему в доме пахнет сырым мясом. Это была мертвая мышь, которую поймал и убил кот, а хозяева не убрали дохлятину из дома. Я начал лазить по полу, освещая темные уголки комнаты, и нашел еще три мыши. Я забрался под одеяло и слушал, как громко тикают стрелки на старых настенных часах, прорывая свинцовую тишину. Я не знаю, сколько прошло времени, но усталость взяла свое. Нож на стене стал расплываться, а затем распался на части, как рисунки в калейдоскопе. Я уснул.

Утром я проснулся с первыми лучами солнца и вышел во двор глотнуть свежего воздуха. Иней тонким блестящим слоем покрыл траву и землю, а синяя неподвижная гладь озера простиралась на сотни километров. Вскоре проснулись родители и Люба. Отказавшись от чая и подозрительной еды из сковородки, я закинул рюкзак на плечи, холодно попрощался с родителями, еще раз напомнив им обещание, что все подарки останутся в целости и сохранности.

– Когда ты вернешься? – спросила Люба, глядя на меня большими карими глазами.

– Не знаю, но мы обязательно увидимся. – Я хотел сказать что-то умное или правильное, но не нашел слов. Просто обнял ее и попросил чтобы писала и звонила почаще.

– Хорошо, до встречи, Кирилл Смородин!

Я брел по рельсам Кругобайкальской железной дороги, а Байкал провожал меня мудрым взглядом. Я изредка оглядывался назад. Девочка с железной дороги махала мне рукой, и ее фигурка уменьшалась с каждым шагом, пока вовсе не пропала в утренней дымке. Я открыл блокнот, где недавно, сидя в электричке, сделал запись:

Как менять мир?

В тот момент я очень хотел написать ответ на этот вопрос, но так и не смог. На следующий день девочка Люба прислала мне первое селфи с берега Байкала.

P.S. К РАССКАЗУ «ДЕВОЧКА С ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ»

– Спустя месяц Люба перестала отвечать на звонки и сообщения. Мне удалось связаться с ней в социальной сети «ВКонтакте» через ее одноклассницу. Выяснилось, что телефон у нее украли. Я звонил ее маме, которая клялась, что телефон украли в школе и делом занимается участковый полицейский. Неизвестно, что произошло на самом деле: забрали телефон родители или его действительно украли. Вскоре мама тоже перестала отвечать, и связь окончательно оборвалась. Подружка Любы удалила профиль во «ВКонтакте». Посылка с подарками от моих друзей, которую они отправили Любе, вернулась в Москву. Ее так никто и не забрал в почтовом отделении поселка Култук. По состоянию на ноябрь 2019 года я ничего не знаю о девочке Любе, но я обязательно отправлюсь на Байкал и узнаю. Посылка, вернувшаяся из маленькой сибирской деревни, лежит в моей комнате и ждет своего часа.

Ночь на Великой Китайской стене

«Мечты» – как часто мы вспоминаем это слово, когда говорим о чем-то поистине интригующем? Почти у каждого есть мечта или несколько, но частенько они остаются в фантазиях или на страницах записных книжек с винтажными обложками. О мечтах принято вести романтичные разговоры в барах и составлять 100 самых желанных, но не принято говорить о пути, который ведет к мечте. Эта мысль простая, но в ней есть правда жизни, о которой не говорят инфобизнесмены и книги по мотивации. Так вот, посвятив всего себя мечте, вы совершенно точно к ней придете, но это не обязательно будет счастливая и прекрасная жизнь. Это может быть и жизнь, где вы будете подметать улицы, работать кочегаром или разносить еду в школьный столовой, а ваши друзья и близкие, все, кто любит вас, будут говорить, что вы сошли с ума. И так может пройти десять, двадцать, тридцать лет жизни на пути к мечте. И в конечном итоге либо вы ее достигнете, либо умрете, пытаясь достигнуть, что по сути одно и то же.

Мечта переночевать на Великой Китайской стене возникла во время подготовки к кругосветному путешествию, и тогда одна лишь мысль об этом казалась фантастической. После событий на Байкальской железной дороге прошел один месяц. Покинув Иркутск и Байкал, я направился автостопом через Улан-Удэ, Читу, Хабаровск и добрался до Владивостока, тем самым проехав через всю Россию с запада на восток. Надо отметить, что отрезок пути от Улан-Удэ до Хабаровска представляет собой огромный кусок русской земли, длиною более двух тысяч километров, без городов, инфраструктуры и каких-либо примечательных мест. Серость, сопки, опавшие листья и поредевшие леса, готовящиеся к зиме, – вот что я увидел, сидя в кабине фуры с очередным водителем, который сокрушался системой налогообложения и дорогой водкой. Огромная страна с одними и теми же проблемами в каждом ее уголке. Я уставился в окно и размышлял: существует ли человек, который реально знает, как изменить ситуацию в России? Есть ли решение? Как можно изменить что-то в такой невероятно большой стране с тысячами городов, сотнями мэров, погрязших в коррупции, с миллионами людей, застрявших в темных временах. Что изменилось за 100 лет? Живут прогрессивно три-четыре города, а периферия и небольшие города продолжают не жить, а выживать, как крестьяне в дореволюционные времена, довольствуясь малым и заглушая несправедливость водкой и драками на городских праздниках. Я увидел Россию настоящую и очень разную, ту, которую многие россияне, сидя в своих иномарках, не видели. Удивительно красивую страну, все еще дикую, невероятно мощную и вечно скорбящую. Страну, где не принято улыбаться и веселиться без причины, но где всегда помогут и не оставят погибать на безлюдной дороге. Страну бедную, но готовую скинуться незнакомой девочке с железной дороги на новый телефон. Страну, которую я – русский человек – до конца понять не могу.

Я писал эти строки о России, сидя в каком-то дешевом хостеле на окраине Пекина. Я оторвал голову от текста и огляделся вокруг. Сотни красных фонариков освещали темную узкую улочку, по которой струился почти невидимый пар от маленьких лавочек с уличной едой. Воздух был наполнен запахами специй и жареного сыра тофу. Я уже больше недели находился в Китае и стал привыкать к этим специфичным запахам, насквозь пронизывающим Поднебесную. Дописав финальные строки, я поставил дату текста, осознав, что нахожусь в кругосветном путешествии уже 100 дней. Я закрыл записную книжку, завел будильник на шесть утра и заснул крепким сном в решительном ожидании следующего дня. Завтра мы заберемся и переночуем на Великой Китайской стене.

Покорять Великую Китайскую стену мы отправились вместе с белорусами Вовой и Машей, с которыми после Горного Алтая вновь пересеклись в Китае. Изучив вопрос, мы узнали, что на стене, протяженность которой около девяти тысяч километров, есть неохраняемые участки, запрещенные для публичного посещения. Именно такой участок под названием Цзянкоу (Jiankou), находившийся неподалеку от Пекина, мы и выбрали для нашего приключения. Данный участок не охраняется государством, а значит, проход бесплатный и ночью стражники с копьями не скинут нас со стены.

Я проснулся с первыми лучами солнца, падавшими на улочки Пекина сквозь холодную утреннюю дымку. Закинув в очередной раз рюкзак за спину, я выдвинулся на станцию метро Dongzhinmen, где мы договорились встретиться с Вовой и Машей. Карта метро в Пекине напоминает последний уровень какой-нибудь видеоигры. Немыслимое количество станций, переплетений, пересадок, колец, прямоугольников и других фигур складываются в непростой квест. Наконец, разобравшись с картой и даже оставшись в своем уме, я доехал до заветной станции. Там я обнаружил Володю и Марию.

В длительном путешествии твой путь никогда не будет одиноким. Ты постоянно будешь встречать людей, идущих своей дорогой, но почему-то, волею судьбы, пересекающейся с твоей. Иногда вы вместе продолжаете движение, но совершенно точно придет день, когда вы вновь расстанетесь, и, возможно, навсегда. Иногда такие встречи невозможно объяснить, но в мире все связано и не нужно пытаться разобраться в механизмах этого волшебства. В какой-то момент я понял, что люди, которых я встречаю, это мои учителя и в то же время мои ученики. Соприкоснувшись в моменте, мы, не осознавая, обмениваемся знаниями, энергией, опытом, силой и слабостями. Так будет происходить со всеми людьми, которых я встретил в кругосветном путешествии. И так будет происходить и со всеми людьми, которых встретишь в путешествии ты.

Мы обнялись с ребятами, вспомнив, сколько дней не виделись, а после направились к автобусу номер 916. В китайских автобусах нет кондуктора, а деньги за проезд люди кидают в банку рядом с водителем, и мы бросили несколько звенящих монет, в том количестве, которое нам позволила совесть. Глядя в окно автобуса, я в очередной раз поражался глобальности развития и строительства в Китае. Казалось, что китайцы освоили каждый сантиметр земли и ухитрились использовать его под свои нужды. Невероятные многоэтажные развязки дорог, многочисленные небоскребы, торговые центры, магазины, рестораны, жилые дома. Мы ехали уже сорок минут, а суета и деятельность китайцев за окном продолжалась, даже когда мы оказались за чертой Пекина. Вот зачем они встают каждый день так рано. Мы доехали до городка Хуайжоу и вышли на остановке «Хуайжоу Фангшан», находящейся рядом с медицинским госпиталем. На этой остановке начался очередной интернациональный контакт с местным населением.

С детства мы слышим, что английский – это международный язык и без него никуда. В Китае об этом ничего не знают. Может быть, где-то есть китайцы, знающие английский язык, но за месяц, проведенный в Поднебесной, мне встретилось таких всего двое. Одна китаянка, которая принимала меня по каучсерфингу в Циндао, была преподавателем английского, а другой – парень, который приютил в Шанхае, – работал в международной компании, продающей пылесосы. Самое удивительное, что одним из популярных способов заработать в Китае является работа учителем английского языка. Если тебе повезло родиться с белой кожей и твой уровень языка чуть лучше, чем у среднестатистического китайца, уровень которого близится к нулю, то у тебя есть возможность получить работу преподавателя в частной школе. И все европейцы, которые не смогли найти работу на родине, устремились в Китай, решив, что быть преподавателем – дело не пыльное. Возможно, это один из факторов того, что уровень английского языка в Китае все так же стремится к нулю. Учитель – это не работа, это миссия. Миссия непростая, но крайне важная. И если вы не созданы для того, чтобы передавать знания и отдавать себя этой миссии, то я не думаю, что хорошая идея – заниматься учительством ради денег.

На язык жестов в Китае тоже не стоит уповать, потому что и жесты у китайцев совсем иные. Вот и мы, стоя на автобусной остановке, пытаясь на пальцах объяснить, какой автобус нам нужен, понимали, что ничего не понимали. Объяснение простейшего вопроса превратилось в театрализованное представление. Володя показывал пантомиму, пытаясь изобразить стражника на Великой Китайской стене, а я с помощью голосов из гугл-переводчика объяснял тонкости жизни автостопщика. Маша фотографировала эту вакханалию. Вокруг нас собралось около десяти человек, которые что-то обсуждали, советовали, галдели, курили, смеялись, но ничем не помогали. Позднее, проведя в Китае больше времени, я привык к подобным ситуациям безысходности и просто улыбался им в ответ.

Шум собравшейся толпы приглушил подъехавший автобус под номером H11. И тут самая неактивная китайская бабулька, которая до этого момента просто стояла в стороне, подошла к нам и с большим усердием стала запихивать нас в автобус. Доверившись ей, мы ввалились в автобус и показали водителю иероглифы в переводчике, гласившие, что мы едем на Великую Китайскую стену.

– Ши, ши – ответил водитель, указывая рукой в сторону салона автобуса. Мы скинули рюкзаки и плюхнулись на комфортные сиденья. Водитель кивнул головой, широко улыбнулся и закрыл двери автобуса. Мы понеслись по живописному серпантину, уносившему нас от пыльного города к величественным горам, среди которых, как затаившийся каменный дракон, пролегало одно из чудес света. Мы так увлеклись горными пейзажами и фантазиями о стене, что не заметили, как пролетел час или даже полтора. Автобус резко остановился у деревни Xizhazi. Водитель что-то крикнул, и это, видимо, означало, что пора выходить. Мы вывалились на улицу. Автобус обдал нас клубом пыли и скрылся за поворотом.

Прогуливаясь по скромной деревеньке Xizhazi, мы спросили, где начинается подъем на стену, и местные жители указали нам дорогу. Деревня закончилась быстро, и мы пробирались по узкой тропинке, поросшей кустами и деревьями. Вскоре мы встретили надпись, установленную перед подъемом в гору: «This section of the Great Wall is not open to the public». Судя по протоптанной дорожке, эта информация мало кого останавливала, а нас тем более, и мы продолжили путь. Я думаю, что многие могут вспомнить моменты подъема в горы с рюкзаком, а кто не может, просто поверьте, что с каждым шагом человек в мыслях перебирает содержимое рюкзака, чтобы при первой возможности выкинуть ненужное и облегчить себе жизнь. Угол подъема становился все больше, мы пыхтели всеми ноздрями, кроссовки врезались в рыхлую землю, а наши лица приобрели здоровый румянец. Через полчаса мы скинули рюкзаки, чтобы хлебнуть водицы и немного отдохнуть. Я присел на рюкзак, наслаждаясь каждым живительным глотком воды и осматривая окрестности. И тут, где-то далеко, среди колышущихся от ветра деревьев, я заметил что-то похожее на каменное строение. Может, показалось?[1]1
  Эта часть стены закрыта для публичных посещений. – Прим. ред.


[Закрыть]

– Володя, посмотри, что там виднеется? – спросил я, показывая пальцем в гущу деревьев.

– Черт возьми! – вскрикнул Вова. – Это же башня Великой Китайской стены! – Он не договорил эту фразу, а рюкзак его уже был за спиной и он ринулся наверх, забыв об усталости.

Это было неописуемое чувство и оно двигало нас вперед. Чувство того, что сейчас мы увидим что-то действительно древнее. Извилистый подъем занял еще около получаса. Наверное. Потому что я перестал следить за временем и смотреть на часы. Вдруг, за очередным раскидистым деревом, перед нами выросло каменное заграждение. Мы уткнулись носом в высоченную стену, которая местами была разрушена, но все еще заставляла карабкаться, чтобы оказаться на самом верху. Мы устремились наверх. Наконец, сделав последний шаг и оказавшись на ровной поверхности, мы открыли рот и ахнули. Я смотрел на одно из чудес света и не мог пошевелиться, понимая, что оно заслуживает этого звания. У стены не было ни начала ни конца, она простиралась на многие километры и была настолько органично вписана в горный ландшафт, будто бы какой-то великан аккуратно установил ее по частям, а потом наслаждался сверху своей ювелирной работой. Мы были поражены этому творению человечества и долгое время не могли сойти с места.

Начинало смеркаться, и мы решили продвигаться по стене к ближайшей башне, чтобы в ней переночевать. Данный отрезок стены не являлся туристическим, и государство не приводило его в надлежащий порядок, поэтому природа взяла свое и стена заросла кустарниками, деревьями и травой. С одной стороны, препятствия затрудняли передвижение, а с другой, позволяли насладиться аутентичностью и отсутствием туристов. Мы продирались сквозь кусты и деревья, а ветки хватали нас за рюкзаки, напоминая о том, что мы здесь лишь гости. Частенько стена осыпалась прямо под нашими ногами, и я ощущал себя Сильвестром Сталлоне в фильме «Скалолаз», когда в очередной раз карабкался вверх, цепляясь пальцами за камни. Мы продвигались медленно, и до заветной башни было еще несколько километров. Довольно быстро стемнело и опустился туман. Он укутал близлежащие горы и стену, и казалось, что мы идем не по стене, а по облакам. На небе загорелась первая звезда. Я закрыл на мгновение глаза, и великое чудо света начинало оживать в моей фантазии. Разрушенные кирпичики становились обратно на свои места, деревья, кустарники и трава в одно мгновение, словно движением ластика, стерлись. Зажглись факелы на башнях, и появились стражники с луками и стрелами. Они стояли неподвижно, сверкая доспехами и всматриваясь в темноту. В каменной башне повар готовил в огромном чане рис с овощами. И так пробегали дни, года, десятилетия на Великой Китайской стене. Не одна сотня жизней прошла здесь на холодных камнях, жертвуя всего себя службе государству. А сейчас мы, обычные туристы, стоим на этом месте и можем лишь представить события минувших дней.

Мы забрались на одну из высоких площадок стены и решили заночевать на ней, но подул такой колючий ветер, который заставил нас вспомнить, что в Китае тоже октябрь. Мы спустились и установили палатки в низине стены, развели костер, открыли бутылку вина, которую прихватили в деревне и которую поначалу никто не хотел тащить, а потом все были счастливы, что все-таки донесли ее до вершины. Мы развалились на стене, глядя на звездное небо, наблюдая, как туман окончательно поглощает горы, деревья и нас. Ночью мою палатку швыряло, как при сильнейшем урагане. Я думал, что меня, как Элли с Тотошкой унесет, только не в Изумрудный город, а во времена династии Мин, где я буду носить длинную косу и служить императору. Но перемещения в прошлое не случилось, и под утро ветер стих, а я на несколько часов провалился в сон.

Я и сейчас прекрасно помню утро того дня. Проснувшись и расстегнув молнию палатки, я увидел перед собой Великую Китайскую стену, уходящую в небеса. Эта Мысль, что я проснулся на Великой Китайской стене, никак не укладывалась в голове. Я сел на край стены, свесил ноги и наблюдал, как солнце из бледно-розового окрашивается в теплые оранжевые цвета, оживляя бескрайнюю долину. Проснулись ребята и уселись рядом, зевая и щурясь от солнца. Вова развел костер и приготовил завтрак. Мы уплетали гречневую кашу из котелка и рассуждали, что мы, наверное, первые люди, которые едят гречку на Великой Китайской стене. И на душе было так спокойно. Ничегошеньки меня не волновало.

Я осуществил свою мечту. Я переночевал на Великой Китайской стене.