Текст книги "Кебрудигер"

– Путешествие в тысячу ли начинается с варп прыжка длиною в тысячу ли! – Кебруд крутанулся в кресле когда небольшой толчок, ознаменовавший начало ускорения, пробежался по кораблю. Микрофон, в который он говорил, был скорее декоративный. Ибо этот микрофон прикреплялся к уху и небольшой, полу-сантиметровой в толщину, металлической проволокой был пододвинут ко рту так, что при движении головы он находился на одинаковом расстоянии от зубов. Заметив это, Кебруд, как собака гоняющаяся за своим хвостом, предпринял несколько попыток его откусить, сначала поворачивая голову влево, а так как микрофон находился справа, то Кебруд резким движением головы в туже сторону пытался поймать его, клацая зубами. Из-за чего собственно он и крутился в кресле.

– Пошли Кронос, поищем тебе поесть позвал он Родигера, который, сказав что-то про вечно сытого рыбака, отправился за ним.

Варп прыжок это или нет никто не знал. Не человечество изобрело данный двигатель. Последние несколько сотен лет своего существования оно думало над тем, какой же будет первая встреча с пришельцами: агрессивной, нейтральной или они будут миролюбивыми? Человечество думало и посылало сигналы в космос, а ответа всё не было.

Разгадка проста. Когда-то очень давно пришельцы прилетели на Землю и заключили союз с людьми, но люди были тогда дикими, невоспитанными, пришельцы хотели их изменить, всё время говорили что и как надо делать, частенько упрекали людей, а потом, осознав, что потратили на них лучшие свои годы, улетели обратно на родные планеты и больше не возвращались. Обиделись. Поэтому если вы вдруг захотите встретить пришельцев, пожалуйста, сначала придумайте вескую причину того – почему вы им не звонили.

Хотя на самом деле не всё так просто. Некоторых пришельцев мы интересовали только как объект исследования. Это называлось зоной исследования, они хотели нас исследовать и ничего более, ни о какой личной, уединённой встрече при горящих звёздах, и речи быть не могло.

Но человечеству всё же повезло. В своё время, когда люди уже отчаялись кого-либо встретить, властительница Валшевгоров половинчато-пупырочных, а порой и пупырчато-половинчатых, что, если верить им на слово, несомненно хуже, а верить стоило, ибо вряд ли тебя будут обманывать в таком, прилетела на Землю вместе с другими симинобами с просьбой снять ещё один сезон какого-то там сериала и создать третью часть какой-то там игры, в замен чего человечество и получило Двигатель Неизвестности. Никто не знал как действует этот двигатель, а раз никто не знал как он действует, то действовать он мог как угодно, а раз он мог действовать как угодно, то действовал он вопреки законам физики.

Симинобами (ударение на О) в народе называли пришельцев, жителей других планет, в том числе людей и ещё много кого. Главным признаком симиноба является разумность, в обыденном её понимании. Симиноб – с какого-то там языка означает «подобный нам», то есть такой же разумный как и я. Любопытно, что прямого антонима к симинобу не было, если симиноб объявлял войну другому симинобу, то тот не считал более атакующего симинобом, ибо не считал его более разумным, а для обозначения нападающего использовал обычные ругательства. Тем не менее и во времена войны можно было услышать, что одна сторона называет другую симинобом, потому как это слово показывает лишь отношение одного к другому. Подобно тому, как если ты красив, и есть ещё один красивый, то ты признаешь его красоту, и если вы будете принимать участие в конкурсе красоты, соперник не перестанет от этого быть красивым, однако желания называть его таковым поубавится.

Каюту за каютой, трюм за трюмом, помещения не лезли вне очереди, друзья обходили корабль в поисках съестного и, находя, Родигер съедал эти крохи, выдавая оценку блюду. Во время поиска Кебруд рассказывал разные истории и когда они наткнулись на дверь, не открывающуюся при привычном нажатии кнопки, он продолжил так:

– Ещё в самом начале, когда мы в первый раз встретили этих Вакхинентов, наши послы были поставлены перед выбором – либо земляне платят им дань, либо эти существа прилетают на, тогда ещё единственную, матушку Землю и нагревают всё путём нехитрых взрывов – поняв, что дверь ну прям никак не хочет открываться, Кебруд полез в боковую панель управления – естественно ни одна из перспектив нас не устраивала, потому было принято решение вызвать их на поединок. Старая традиция выяснять правду кулаками. Вакхинены чтили её и отказаться от боя для них сравни поражению, а они скорее сдохнут пытаясь выиграть, нежели выиграют пытаясь сдохнуть… а может эта фраза звучит по другому – он на мгновение задумался – да, слова «сдохнуть» там определенно не было. Итак, было принято решение о рукопашном поединке представителей двух видов, причём послов. Эти Вакхинены хоть и злобные, но силой обладают вполне человеческой, а так как один из наших послов владел различными видами единоборств, это на случай если речь будет не слишком убедительной, то решение было вполне оправданным – он снял защитную крышку с панели, обнажив провода и засунул туда руку – в случае победы мы получали не только некое уважение, конечно, вместе с желанием отомстить, но и акт о ненападении, о котором удалось таки договориться – рассказчик достал руку и стал осматривать помещение. – И, как ты уже догадался, мы и победили, но суть в том, что во время боя наш спаситель зачем-то прокричал: кия, причём сделал это ровно три раза – Кебруд взял близлежащую модель корабля сантиметров 15 в длину и запустил её в те самые непослушные проводки заперевшие дверь. Послышался предсмертный визг электричества и дверь стала медленно открываться – и из-за этих самых криков то и пошло выражение, что Земля держится на трех киЯх – Замолкнув, он просунул голову внутрь.

– Хуже твоих историй только то, что их рассказываешь ты, вот лу..

– Вау – перебил и одновременно заинтриговал Родигера мальчишка, нашедший свой новогодний подарок. Кебруд попытался пролезть внутрь, но двери ещё недостаточно открылись, словно предлагая сбросить вес или на худой конец стать жидкостью. Первое ему было ни к чему, а о втором и говорить не стоит.

– Что там? – спросил Родигер в надежде принять даже разъярённого динозавра лишь для того, чтобы его съесть. Медленно из двери высунулась довольная рожа и повернувшись, ответила.

– Ни-че-го.

– Что!? Как ничего? – с видом планеты, не обнаружившей в себе ядра, он просунул голову в щель. Да, действительно, ничего, не чуть меньше, а ровно. – А может сбоку… – он встал на цыпочки пытаясь просунуть голову выше и дальше в слегка отодвинутую дверцу – вот там, вот что-то – договорить он не успел. Кебруд со словами:

– Аа-а, точно же! – нажал на браслете пару кнопок и дверь резко отворилась. Послышался звук падающей самооценки, но уже через пару секунд Родигер поднялся, держа кулаки возле лица, показывая тем самым готовность продолжать раунд.

– Двери – это моя стихия – резюмировал ввалившийся в комнату хвастун.

Оба они заметили то, что скрывали врата.

– Не-не-не, я не настолько люблю блюдо, чтобы играть его роль – Родигер отступил на один непрекращающийся шаг.

Приближающийся на цыпочках Кебруд толкнул речь:

– А пошли его. Это. Зажарим. – Тут он подошёл вплотную к защитному стеклу и прижавшись к нему лицом, стал имитировать звуки кипящего масла. Но прилетевшее двухметровое щупальце заставило его передумать.

– Однако жареное вредно – он отодвинул голову.

– Я слышал, что смерть в больших дозах дважды в день куда как вреднее, а потому может нам это, ну это…

Существо окончательно очнувшись и повернувшись в их сторону, смотрело на них явно с кулинарной точки зрения. Поди объясни такому, что человек растет, чтобы было больше свободы выбора, а не количества калорий. Огромная голова, щупальца, всё это напоминало земного осьминога, у которого из присосок на конечностях поочередно появляются когти, нечто вроде когтей-клыков, наверняка позволяющих как карабкаться по добыче так и раздирать её. Но больше всего удивляла его голова. Непропорционально большая, просто гигантская голова с зубастым ртом, восставшего из глубин Кракена.

Кебруд вновь пододвинулся ближе, рассматривая его. Существо теперь не шевелилось, оно казалось наоборот уснуло пуще прежнего, если бы не его глаза – уставившиеся на друзей.

В глазах этих было нечто знакомое, близкое, нечто общее с человеческим глазом, или так казалось, но глядя в них можно было с уверенностью сказать, что существо разумно, может быть даже разумнее других представителей этой комнаты. Глаза были тёмными, в них не было зрачков, но было множество огоньков напоминающих звезды, они хаотично и грациозно плавали, порой сливаясь в один кусочек неровности – монету неправильной формы. Несмотря на опасность, и очевидное отсутствие красоты, существо обладало неким чарующим, завораживающим, шармом. Если в начале оно проверило наличие стекла – ударив по нему, то сейчас даже не пыталось сломать его или злиться, передвигаясь по своей клетке. Словно оно понимало, что хоть стекло и прозрачное, но прочности у него достаточно чтобы не тратиться на попытку запугать этих двух.

А вот Кебруд монотонно долбил рукой в стекло, желая вызвать ответную реакцию. Его прижавшееся лицо и слегка высунувшийся язык, придавали ему вполне обезьяний вид. В добавок он скорчил рожу этому существу, возможно, в попытке познать себя.

Через некоторое время они, закрыв дверь, отправились дальше по кораблю и, найдя крохотные запасы провизии, остановились на капитанском мостике узнать – сколько же им осталось лететь. За время прогулки поступило три новых письма, два из которых были не читаемыми, может из-за странной кодировки, или из-за необычного языка на котором были написаны, но автопереводчик просто развёл руками. Третье письмо содержало в себе приглашение в гостиницу, в честь праздника цены в ней были снижены вдвое. В письме не говорилось что это за праздник и Родигер уместно предположил, что это крупное местное празднество, посему и напоминаний для локальных жителей не требуется. Кебруд же объявил, что праздник этот в честь его прилёта, а так как это должен быть сюрприз, то потому и молчат.

Ещё около десяти часов им пришлось лететь, у Родигера вновь проснулся аппетит и чтобы скоротать время он отправился спать. Кебруд же, хоть и хотел спать, решил самолично посадить корабль, планетка в этом плане не требовательная, проблем с кораблём и документами возникнуть не должно. Всё это время, как и предыдущие 20 часов, он бодрствовал, и размышлял о деле, ради которого они сюда прилетели. Сначала он его не знал, потом забыл и в последствии долго пытался вспомнить. Откинувшись в кресле он достал фотографию Джуанны, самолюбие которой и её нежелание влюбляться привели его к мести. Ничего серьёзного, пара розыгрышей способных всколыхнуть гордость, ненавязчивые ежеминутные разговоры… Всего лишь способ отыграться, но для начала нужно узнать о ней побольше, для этого он и прилетел к своему старому знакомому, который отнюдь не магией, а вполне современными способами, может многое узнать о человеке. Распознавательные системы, всеобщая квантовая сеть, иногда ещё пытки, но это вполне старомодно. Странно, но Кебруд не хотел говорить Родигеру о цели своего визита, он сам не знал почему, не хотелось и всё тут. Ото всех попыток Родигера узнать: куда и зачем летим, Кебруд отшучивался, в конечном итоге придётся сказать, но сейчас не хотелось. Он спрятал фотографию, глянул сколько у них осталось наличности и сказав спящему Родигеру, что им пора, вышел из корабля отправившись в ту самую гостиницу, о рекламе который недавно шла речь. Родигер догнал его лишь на полпути, что позволило избавится от части вопросов, которые неизбежно и с криком могли прибыть с ним. Однако на этот раз он просто сообщил, что жутко голоден, и не смотря на лишние траты, идея на день перебраться с кораблика вполне себе не плоха.

Оставив звездолёт позади они, благодаря указующему браслету, быстро нашли нужное здание, размеры которого потрясали с первого взгляда. Не то что бы оно было огромным, нет, просто его странная, широкая конструкция, колоны и древнегреческий стиль построения придавали ему некое величие. 12 этажей, ширина с длинною метров 350—400 каждая. С высоты птичьего полета здание по форме напоминало квадрат, ну, или какие там у этих птиц есть геометрические фигуры.

Поторопившись войти внутрь, Родигер лишь мельком взглянул на межгалактическое название, и из-за необычного написания букв его трудно было разобрать, то ли это Ла-Кристион, то-ли Ла-Кастион. Внутри помещение больше напоминало музей нежели гостиницу. На входе стояли большие часы с маятником, показывающие 13:12, справа и слева от них шли витиеватые спиральные лестницы на этаж выше, а если при входе сразу пойти направо или налево, то можно было увидеть картины мифологического содержания, статуи полу и просто Богов периодически разбавленные фонтанами, колонами, арками, необычными растениями и цветами. Рядом с часами вертикально расположилась на сером фоне полотна двуручная секира, в купе с ним создавая нечто вроде герба или флага.

Пройдя по массивному полу, сделанному из светлого камня, и рассматривая картины, Родигер увидел фрукты, лежавшие на серебряно-зеркальном подносе, который покоился на краю небольшого фонтана. Не долго думая человек начал ликвидацию съестного. Странно конечно, но вокруг не было никого кроме статуй да Кебруда.

– Может быть все празднуют – подумал Родигер, продолжая поедать виноград. Если ему что-то и скажут по этому поводу, то он готов втридорога всё оплатить, ибо голод был зверский. Однако хоть еда и уменьшалась, насыщение всё не приходило.

– Хорошо что я один трапезничаю, а то бы вовсе не наелся – начал он, оглядываясь в поисках пропавшего Кебруда. Ответа не последовало. – Ну и ладно, пусть себе гуляет.

Не совсем своевременно решив помыть руки, Родигер опустил их в бьющий фонтанчик, вода была прохладной, она придавала сил и бодрости. Пару минут он плескал воду из стороны в сторону, посидел немного и пошёл налево относительно входа. Обойдя колону, в метрах тридцати от себя увидел Кебруда, сладко развалившегося в кресле рядом со статуей. Или не статуей. Подходя ближе Родигеру всё лучше удавалось разглядеть в ней человека, неподвижно стоявшего к нему спиной. Поевший окликнул лежебоку, но вновь не получил ответа. – Уснул он что ли? – Когда между ними было метров 10, человек стоящий рядом обернулся, заслышав шаги, и дотронулся до плеча Кебруда. – Должно быть тот и правда спал, раз его пришлось тормошить.

– А вот и моя вторая четвертинка – указующе сообщил Кебруд, тыча пальцем в обжору.

Родигер лишь махнул рукой, показывая, что сейчас он не расположен играть в эти глупые игры. И вскоре Снофруст, указав спросившим путь, откинулся на своём массажном кресле, улыбаясь в потолок.

Сделав лишь два поворота, они увидели привычную стойку с персоналом, именно сюда они и должны были попасть с самого начала. Кебруд пошёл снимать комнату, а Родигер, постепенно догоняя первого, и стараясь не отвлекаться на, появившихся в большом количестве, проходящих мимо симинобов, разглядывал местную архитектуру и живопись. Тут было много сюрреалистических картин слепого жанра, это обычный сюрреализм, но только идеи для его создания художник черпал закрывая глаза и слегка на них надавливая, до появления различных образов, которые потом и переносил на картину. А ещё он увидел часы, показывающие 16:02.

– Не может быть – подумал Родигер – или часы на входе или эти идут не правильно, а может и те и те, не могли же мы пробыть тут почти три часа, а может они показывают время разных планет? – этот вопрос он решил было задать персоналу гостиницы и направился в сторону Кебруда. Последний, обернувшись, разглядывал ключ, который он получил. Ключ в форме 10-сантиметрового меча с сандалиями, которые были привязаны к нему тонкой, цепочкой. Изделия сделаны из металла, и хоть были довольно простыми, смотрелись необычно, если сравнивать их с различными карточками, сканерами, браслетами и прочими устройствами в других гостиницах.

Кебруд, рассматривая ключ, совершенно не глядел по сторонам, одновременно с этим направляясь в сторону лифта. И когда Родигер предупреждающе прокричал – Эй! – тот лишь повернулся в сторону кричавшего, что уменьшило шансы уклонения от несущегося на него тарана. Человек с короткими волосами, стрижеными под ирокез, сбил его с ног, предварительно взяв разгон. Упав на спину Кебруд, скорчившись от боли, увидел его дергающиеся, горящие безумием глаза, и руки с силой прижавшие его за плечи к полу. Кебруд попытался скинуть с себя слишком навязчивого гостя, который, наклонившись, начал выплёвывать слова, в миг переходя от шёпота к крику и наоборот.

– Если парус белый твой – значит будешь ты живой. Если парус чёрный твой – распрощайся с головой!

Кебруд, слегка ошалевший от такого монолога, даже перестал сопротивляться, но подоспевшая охрана начала оттаскивать безумца, поднимая его вверх. Тот в начале забрыкался ногами, но обретя опору вновь закричал.

– Сотни, сотни их растут, вместе парус чёрный ткут – затем резко повернув торс влево и вправо, на секунду вырвался, и, ударив левого охранника, побежал к выходу с виду напоминая дикого вепря. Через пару секунд он был сбит с ног ещё одним охранником, лицо которого отдалено напоминало смесь кошки с человеком, но, выделяющийся даже через одежду, позвоночник выдавал в нём костилозонца, рефлексы которых в разы превышают хомо сапиенсов.

Подняв лесного зверя на ноги и заломав руки за спину, его повели в сторону выхода.

– Хотя кто знает, может у них есть специальная комната для таких – подумал Родигер, когда скрученного провели мимо него. И кажется тот что-то сказал, Родигер не разобрал сразу, так бывает: тебе говорят что-то, ты просишь повторить, но через секунду, ещё до повтора, понимаешь, что же тебе сказали. Так и в этот раз, он что-то услышал, но естественно не попросил повторить, это было бы опрометчиво – вдруг повяжут вместе с этим.

– Почему ты голодный? – мысленно повторил он расслышанные слова, – а ведь и и вправду, почему? Да я мало ел на корабле, но только что слопал гору фруктов, и всё равно голодный, хотя может мне послышалось или фраза была не для меня, да и вообще велик шанс совпадения.

Он подошёл к отряхивающемуся Кебруду.

– Ты прям притягиваешь сумасшедших.

– Самокритично – похвалил тот направляясь к лифту, что бы подняться в заказанный им номер.

Сонный Кебруд решил сразу завалится спать, а Родигер, обнаружив в номере отсутствие еды, заказал оную и начал профессиональный процесс ожидания, расхаживая по комнате. Затем, решив, что так он тратит слишком много энергии сел и стал рассматривать висящую напротив картину с изображением извилин мозга, сплетающихся в лабиринт. Статичная это была картина или нет, но под определенным углом тупиков виделось больше, а под другим углом, впрочем тоже определенным, – меньше, хотя может это и почудилось вовсе. Так или иначе посмотрев с минуту он решил, что и глаза потребляют слишком много энергии, а потому закрыл их.

Минуты через две в дверь постучали. Родигер в надежде поднялся и открыв дверь, открыл глаза. Никого. Закрыл глаза, дверь, открыл дверь, глаза. Ни-ко-го. Он вышел в коридор, чтобы убедится, что пищу не оставили там, но нет, пусто. Пошёл в начало коридора – к лестнице, где у охранника поинтересовался: не проходил ли кто, но ответ был отрицательным. Стал размышлять: наверное опять Кебруд, как я сразу не догадался – ведь ему достаточно было постучать костяшками о кровать, он любит подшучивать, а я вновь повёлся.

Хотел было вернутся, высказать новую теорию эволюции Кебруда, но стоящий сзади охранник начал что-то говорить и до Родигера не сразу дошло, что говорили не ему. Охраннику что-то сообщили по рации, тот, ответив, развернулся и начал спускаться по лестнице, а затем, скрывшись за первым поворотом, резко ускорил движение, то было слышно по его шагам, которые перешли в бег. – Неужели ещё один сумасшедший на кого-то напал, или тот сбежал? Правда немного странно, зачем в начале охранник шёл медленно, а скрывшись из виду рванул со всех сил. Иллюзия спокойствия, того что всё под контролем? Ведь если дело срочное побежал бы сразу, а тут… А может у него проблемы со слухом и он думал, что я не услышу, хотя, учитывая его должность, это почти невозможно, скорее ему сказали что-то ещё чуть позже, а может он сам увидел что-то, или тот безумец сбежал и сейчас ищет Кебруда, было бы не плохо. Будет знать как разыгрывать голодающих, не мог же этот стук мне послышаться.

Вдруг в далеке раздался звук клавиш пианино. – Или я перепутал стук в дверь с пианино? – он прислушался, всматриваясь в пустой коридор – да нет, как их можно спутать, звук клавиш был куда выше стука, не говоря уже про ритм. – Краткая мелодия повторилась и Родигеру показалось, что она его зазывает. Показалось, что ноты зовут его, то медленнее, то быстрее, словно его имя было создано из них, и желание подойти, посмотреть на исполнителя сего чуда всё нарастало. Он даже не заметил как сделал несколько шагов вперёд, прежде чем осознал своё движение. Осознание сделало его шаги более уверенными и быстрыми, так что вскоре он стоял перед массивными резными вратами, слегка, приглашающе, приоткрытыми. Ещё раз вслушавшись в мелодию он отворил их, прошёл внутрь, и обнаружил просторный зал с театральными балконами, на одном из них он и стоял. Помещение было очень тёмным, и если бы не дорожки лунного, мягкого света, исходящие от небольших прожекторов, открывающие взору в основном огромное количество пианино, то в непроглядной тьме нельзя было бы и вовсе ничего разглядеть. Отсвечивающие, полутораметровые, пианино стояли почти везде, словно на складе, но все они были распакованы и готовы к игре.

Оглядевшись ещё раз он не нашёл никого, кто бы мог играть на них. Зал был пуст. Или так казалось. Он оглядел помещение повторно, стараясь расфокусировать зрение, чтобы лучше видеть в темноте. Никого. Но сейчас отсутствовал и зазывающий звук. – Может я спугнул играющего? Такое бывает, некоторые не любят играть когда… – Резкое движение на свету и клавиши вновь ожили, унося мысли вместе со своим звучанием. Она показалась всего на мгновение, но Родигер заметил длинные, с теплым оттенком рыжего цвета, волосы и белое платье. На секунду он подумал, что она похожа на животное скрывающееся в траве от хищника и перебегающее от одного безопасного места к другому. Из темноты в темноту. Родигер решил спуститься к ней, но остановился. – Что он ей скажет? Вы чудно играете, нельзя ли мне послушать в открытую? А может здесь идет запись концерта или его репетиция, а он своим вмешательством всё испортит. Но повторившаяся мелодия подсказывала, что он не может помешать, ведь играют именно для него.

Звук раздавшийся ныне был иным, мягким, выверенным, однако и плавным его не назовёшь. Ритм его, если не считать фон, был сравним с шагами небольшого человечка по клавишам, если его ускорить раза в три и поставить на пианино с парой клавиш чередующихся в порядке: 1 2 1 2 1 1 2, повтор дважды, а затем: 1 2 1 2 1 2 1 2 2 2, после чего две эти игривые ноты сменялись более высокими на пару мгновений и ускорялись раз в пять, иногда ускорение заменялось более низкой нотой, повторяющейся 4 раза. Далее музыка шла по тому же принципу, но меняя высоту фоновых звуков от низких, спокойных, до более резких и высоких, что необходимо было для контраста.

Ритм был прост и Родигер без труда смог вписаться в него. Как ни странно девушка не прекратила играть, но отныне они негласно поделили ноты, около двух-трёх секунд играл один, а второй отвечал тем же временем. Теперь мелодия ритмом своим напоминала блуждающее хождение двух людей друг за другом, что в темноте они и пытались проделать, меняя одно пианино на другое, обходя зал. Оказавшись в разных его концах, Родигер вновь заметил её и, не переставая играть, двинулся навстречу. Для него это было не просто, нужные ноты были на одной стороне пианино и после своей очереди приходилось быстро двигаться дальше. Теперь он смог разглядеть её приталенное корсетное платье с открытыми плечами и свободным подолом опустившимся чуть ниже колен, в самом низу которого горизонтальной линией шёл узор – меандр. И несмотря на непрекращающийся разговор нот, следовало отдать должное её воздушному и легкому движению.

Очередной прожектор высветил её руки, на которых показались белые кружевные перчатки. На внешней их стороне, а может быть и на внутренней тоже, был заметен небольшой кружочек, явно лишний для глаза, а значит он играл какую-то роль.

Приближаясь, Родигер, по возможности всматривался в темноту всё пристальней, невольно улыбаясь, когда находил в ней девушку. Улыбкой отвечала и она, но когда меж ними осталось метров 7—8, сближение с её стороны прекратилось, и не просто прекратилось, а перешло в отступление. Музыка подходила для этого идеально, создавая игру полов, флирта, напоминая танец двух маятников, которые с каждым своим взмахом постепенно синхронизировались, до тех пор пока один из них самовольно не менял ритм. Убегала она не слишком далеко, лишь для более длительного сближения, перебегая каждый раз чуть меньше Родигера, а когда расстояние сокращалось сильнее необходимого, она терялась в темноте. Благодаря минимальному освещению и заставленному залу скрыться было не трудно, но вот продолжать при этом играть… Тут было нечто странное, хотя он готов дать голову на отсечение, что играла именно она, это не запись, выключающаяся в моменты его игры, и это не другой человек, ибо клавиши звучали бы не в тот момент когда она их об этом просила, разве что компьютер справился бы так же хорошо, но это была она, именно она, он чувствовал это.

На этот раз она скрылась секунд на 30, и как он не пытался её найти, у него это не получалось. – А что если перестать играть? Уйдет ли она насовсем или продолжит? Можно подняться на балкон и попробовать найти её оттуда или же.. – Родигер резко прекратил играть, пройдя по лишним нотам, грубо ворвавшимися в общую картину, и, войдя в темноту, пригнулся. Девушка, в свою очередь, на какое-то мгновение остановилась. Всего лишь доля секунды, выдавшая её размышления, а затем музыка вновь зазвучала в зазывающем темпе.

Мелодия лилась не переставая, а значит её создатель не может ходить. Родигер медленно поднялся, оглядываясь по сторонам, и двинулся на поиски. Определить по звуку где находится играющая не получалось – в зале присутствовало эхо, а найти её взглядом…

Родигер осторожно двигался по залу, обходя один музыкальный инструмент за другим, всматриваясь и вслушиваясь. Вдруг мелодия стихла, и раздавшийся сзади быстрый стук каблучков указал на убегающую цель. Слегка привыкшие к темноте глаза, смогли сориентироваться на её волосы, из-за своей длины вскинувшиеся там, где она была мгновение назад. Ринувшись вперёд, вскоре наткнулся на черную стену, обежал её, спустился по лестнице, поворот, ещё один, впереди себя он увидел свет от открывшейся двери и теневой профиль девушки, но догнать её не удалось. Ещё одна лестница, идущая вниз, резко обрывалась, словно из неё выдрали 3—4 ступеньки, и хоть Родигер старался проскакивать через несколько ступеней сразу, он всё же не правильно рассчитал расстояние и рухнул вниз, подвернув ногу и корчась от боли.

Пытаясь заглушить мыслями боль и тщетно стараясь вслушаться в далёкий, что-то говорящий в коридоре голос, Родигер подумал о том, что небольшой кругляшек на её перчатке был ничем иным как не светящимся дисплеем, а сама перчатка ручным пианино. Всё что нужно это подключить такой к ближайшей колонке и нажимая на датчики, расположенные на кончиках пальцев она могла играть и одновременно ходить, это давало ей преимущество в мобильности. Хотя может это простая перчатка. Но какое это теперь имело значение, ведь он спугнул её. Не известно откуда и зачем явившаяся, не известно куда скрывшаяся, но своей мелодией оставившая в его голове своё имя – Андриада.

Кебруд спал. И прежде чем он это поймет, ему предстояло проснутся. А пока он не проснулся, он размышлял: Что же такого важного я делал лёжа в своём звездолете на животе? Отжимался, устал и уснул? Плавал, да воду пил? Вряд ли. Хотелось бы знать, для чего я тут лежу. Наверняка это кому-нибудь выгодно. Да ещё и этот шум. Ох уж эти сирены, как только начинают кричать, всегда что-нибудь случается.

Преимущество сна в том, что с закрытыми глазами всё видно. Он поднялся, и не открывая последних открыл дверь, пройдя туда, куда указывал его нос. Уткнулся в каменную стену, ощупал её для уверенности, щупается, следовательно существует. Развернулся. Возвращаясь в свой номер, сонно пробормотал что-то про улучшение мешающих звуков вакуумом, и, даже не поняв того, что проснулся и прогулялся, снова лёг спать.

Вот только кто-то уже успел заправить его постель. Или поменять комнаты местами, в общем шустрые ребята, ведь не мог же Кебруд спутать номер, впрочем, можете не извиняться, ему и здесь хорошо. Шум утих почти весь, осталось только небольшое пиканье в соседней комнате. И ладно бы оно было равномерным – каждые 3 или 5 секунд, тогда привыкаешь, ан нет, то пикнет через две, то через 3, а то и вовсе через 10 секунд.

Кебруд попытался было уснуть, но чёртова пищащая штука вовсе этому не способствовала.

– Не удивлюсь если она и шоколад любит – вставая подумал он. Факт того, что он находится в чужом номере его ничуть не смущал, ибо он не знал об этом, а вот если бы он знал, результат был бы тем же.

Отперев дверь, он посетовал на надоедливую, пищащую штуку, желая, чтобы её выключили. Лежащий в кровати человек повернул голову и согласился, указуя подбородком на переключатель в метрах двух от него. Вот только его голос. Странно дрожащий и хриплый, будто его обладатель мёрзнет. Вид чересчур бледный, большие круги под глазами и местами отсутствующие, или наоборот – местами присутствующие, волосы на голове. Кебруд щелкнул тумблером и писк прекратился. Чтобы быть уверенным в этом пришлось потратить секунд 20—30. – Неужто здесь такие пыточные будильники? – сонно подумал он уже начиная уходить, как вдруг тело лежавшего сначала задергалось, а после забилось из стороны в сторону. В считанные секунды с него слетело одеяло и обернувшийся Кебруд застыл на месте. Не страх, а скорее удивление сковало его. Ампутированные до локтей руки, и ноги обрубленные до самых колен, начали дергаться в не присущем для их виду бешенстве, создавая ощущение, что человека словно куклу дергали за верёвочки. Внутренняя, искажающая лицо и изгибающая тело, боль вырывалась и ощущалась на расстоянии. Полностью очнувшись, Кебруд вновь щёлкнул переключатель, возобновив пищание, которое теперь звучало непрерывно. Лишь сейчас, когда тело лежавшего не было прикрыто одеялом, он заметил небольшие трубки ведущие к нему. И пояс. Широкий пояс к которому прикреплялась цепь, уходящая через дырку под кровать, где она и крепилась к полу.