Текст книги "Темный город"

Впервые в своей жизни в Темном городе я порадовался тому, что улицы здесь не освещаются. По крайне мере, цветного хоровода перед глазами удавалось избегать. А темнота почему-то не стремилась пуститься в сумасшедший пляс. Но и сейчас справляться со своим телом и сознанием становилось все сложнее. Помню темные улицы без названия и людей, потом – тьма. Поворот, еще поворот, опять тьма. Свет ламп где-то вдали, тьма. Луч света, нещадно бьющий в глаза, боль и тьма. Женщина, шарахнувшаяся в сторону, надпись на доме, начинающаяся на «М». Снова тьма.

Сознание вернулось, когда, стоя перед дверью бывшей детской больницы, я пытался разглядеть пестревшие перед глазами вывески. Каждая вывеска освещалась «световой палочкой», так что прочитать их не составляло для нормального человека никакого труда. А для меня это едва не стало еще одной пыткой. Каждый взгляд на луч света, на каждую пеструю букву нес в себе боль и тошноту. От обморока меня спас вышедший на крыльцо усатый дядька лет сорока.

– Чем могу помочь? – поинтересовался он, оглядывая меня, на всякий случай сжимая в руке «дырокол».

– В…ча, – прохрипел я. Во рту было сухо, как в пустыне.

Но дядька понял меня правильно.

– Второй этаж, кабинет номер двадцать девять, – ответил он.

Второй этаж. Еще на один подъем по ступенькам меня не хватит. Заметив мой затравленный взгляд, дядька усмехнулся и, пристроив «дырокол» к себе на пояс, подхватил меня под левую руку. С его помощью я преодолел два лестничных пролета и прошел по узкому коридору. Внутри Гильдия Мастеров освещалась, так что я, от греха подальше, прикрыл глаза, полностью положившись на своего проводника. Сквозь шум в ушах я различил скрип открываемой двери и приоткрыл глаза. На белой деревянной двери чуть ниже цифры «29» черные пластмассовые буквы складывались в надпись «Мастер-лекарь». Что ж, надеюсь, лекарь здесь действительно мастер.

– Дядя Женя, давайте его на кушетку, – пробился сквозь пелену боли женский голос. Я почувствовал, как меня опустили на что-то мягкое и прислонили спиной к стене.

– Верочка, помощь нужна? – спросил мой провожатый.

– Нет, спасибо, дядя Женя, сама разберусь, – ответила девушка, и холодные руки коснулись моих щек.

Я вздрогнул и открыл глаза. Женское лицо в обрамлении огненно-рыжих волос. Все. Остальные детали внешности расплывались цветными пятнами.

– Что с вами? – Девушка положила руку мне на лоб. Неожиданно сразу стало легче, боль отступила, а сознание немного прояснилось. Окружающие предметы обрели четкость, и я увидел, что сижу на белой кушетке у стены в большом светом кабинете. Стол, заваленный бумагами, шкаф с лекарствами и рукомойник в углу. Рядом с рукомойником еще одна дверь с надписью «Операционная». Я же говорил, что Мастера – серьезные люди.

– Рука, – прохрипел я. – Огнестрел.

Девушка распустила ремень на моей руке и принялась снимать с меня куртку. Я попытался помочь доктору, но едва пошевелил рукой, как ее пронзила такая боль, что я потерял сознание. Когда снова открыл глаза, оказалось, что я голый лежу на операционном столе. Повернув голову набок, я разглядел докторшу, которая доставала из ящика блестящие инструменты. По виду инструменты напоминали те, которыми пользовались Дознаватели в Инквизиции. Я вздрогнул.

– Зря в себя пришел, сейчас будет больно, – пробормотала девушка, надевая резиновые перчатки.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я, едва шевеля губами.

– Пуля раздробила кость, – пожала плечами докторша. – Сейчас достану пулю, уберу осколки и зашью рану. Потом – гипс. Итого тридцать рублей серебром.

– Какой гипс?! – Я попытался сесть, но острая вспышка боли вернула меня в лежачее положение. – Мне завтра с утра нужно быть в форме!

– Простите, – она удивленно посмотрела на меня, – но вы же не хотите использовать «Солнечный Круг»?

– Хочу, – прохрипел я. – Деньги в правом кармане куртки.

В себя пришел примерно через час. Открыв глаза, тут же осмотрел руку. Отлично! «Солнечный Круг» сработал на славу. О недавней ране напоминал лишь маленький светлый кружок на правом предплечье. Я сел на кушетке и несколько раз сжал-разжал кулак. Вроде все в порядке. Правда, придется расстаться с половиной денег, но теперь деньги для меня не имели большого значения.

– Как самочувствие? – поинтересовалась девушка. Сейчас она сидела за столом и заполняла какие-то бумаги.

– Замечательное. – Я встал с кушетки и принялся одеваться. Черт! Похоже, куртку и свитер придется выбросить, но домой идти можно и в них. – Сколько с меня?

– Сто пятьдесят рублей, – ответила доктор. – Серебром, разумеется. Надеюсь, мне не нужно вызывать охрану? – добавила она, заметив, как изменилось мое лицо, когда рука скользнула в правый карман куртки и ничего там не нашла.

Неужели парни Рината обшмонали? В подвале я это проверить не мог, а потом не до того было, колья в рукавах оставили, и ладно.

– Одну секунду. – Я принялся лихорадочно ощупывать карманы и с облегчением вздохнул, когда три серебряные монетки обнаружились в кармане джинсов. Точно, я же их туда и положил, а в бреду сморозил что-то не то.

– Пожалуйста, – протянул девушке два серебряных кругляша.

Она сгребла их в ящик стола и отсчитала двести пятьдесят рублей сдачи. Я свернул бумажные рубли и положил в карман. Подхватив булаву, стоящую в углу, пристроил ее на поясе и туда же поместил чехол с ножом. Правая рука слушалась превосходно, как будто и не было никакой пули. Это хорошо. Послезавтра она не должна дрожать. Я подошел к двери и посмотрел на часы. Десять вечера.

– Спасибо. – Я взялся за дверную ручку.

– Не за что, – улыбнулась Вера. – Больше не подставляйся.

– Ни в коем случае, – улыбнулся я в ответ. – До свидания.

– Всего хорошего.

Домой я добрался уже в начале двенадцатого. Рука не болела, но все остальное тело ломило, ноги слушались с трудом, а в голове плыл легкий туман. Не заболел ли я? Не хотелось бы. Времени болеть у меня нет.

Поднявшись к себе на третий этаж, я сразу прошел на кухню, набрал полную кружку воды и выпил большими глотками. Стало легче, но пить все равно хотелось. Я набрал еще одну кружку и снова выпил, но на этот раз смакуя каждый глоток. Тонкие струйки стекали по шее и приятно холодили разгоряченную кожу. Надо бы подумать, что делать с одеждой.

В коридоре я столкнулся с Машей. Девушка быстро глянула на меня, но тут же отвела взгляд. Несмотря на плохое освещение, я заметил, что глаза у нее были красными. Похоже, она не послушалась моего совета и проплакала весь день.

Я прошел в свою комнату и, закрыв дверь, включил свет. Кровь, пропитавшая рукав свитера, запеклась и теперь неприятно царапала кожу. Я сорвал с себя куртку и свитер и бросил в угол комнаты. Подойдя к стенному шкафу и открыв его, я понял, что погорячился. Теплая-то куртка у меня одна. Придется завтра идти в ней. Повезло еще, что светло-серый свитер висел на своем месте. Хорошо, что у нас моли нет. На таком морозе она просто вымерзает вся. Еще рядом со свитером висели черный костюм и пара рубашек: черная и белая. Негусто, но зачем мне больше?

Сняв джинсы и футболку, я подхватил спортивные брюки и полотенце и отправился в ванную. Хотелось немедленно смыть с себя все то, что пристало ко мне за сегодняшний день. Вода смывала не только пыль и пот, но и большинство негативных эмоций. Большинство, но не все.

Когда я вышел из ванной, по всему этажу уже был выключен свет, только в комнате Маши он горел. К тому же дверь в ее комнату была приоткрыта.

– Она ждет тебя, Темный. – Петр Звягин стоял у двери своей комнаты.

Петру было примерно столько же лет, сколько и мне, но выглядел он лет на двадцать. Бесшабашный и неунывающий, он работал в одной из мастерских Темного города. Производили они, по-моему, мебель. Хотя я могу ошибаться. Мастерские, их же много.

– А что я могу сделать?

– Зайди к ней.

– Зачем? Зачем давать девушке надежду на то, чего не будет?

– Мне больно смотреть, как она мучается. – Петр подошел ко мне.

– Пойми, Петя, я ее не люблю.

– Тогда зайди просто так.

– Я же говорил, что не хочу, чтобы она думала, будто у нас что-то будет. К тому же я люблю другую.

– И где она, твоя другая? – Вопрос Звягина прозвучал слишком вызывающе.

– В Светлом городе. – Я вздохнул.

– Вот видишь, она в Светлом городе, а Маша в соседней комнате.

– Слушай, – мне начал надоедать этот разговор, – если тебе ее так жаль, возьми и сам к ней зайди.

– Но она хочет тебя.

– Я тебе уже все сказал. – Я сделал шаг к своей комнате. – Спокойной ночи.

– А ты думаешь, что та девушка, которую ты любишь, живет там, в Светлом городе, и ни с кем не спит? – прозвучал в спину вопрос моего соседа. – Думаешь, что она ждет тебя?

Слова резанули по сердцу не хуже ножа, хоть я и понимал, что по большому счету Петр прав. Они принесли с собой такую боль, по сравнению с которой пуля в руке была не больнее комариного укуса.

Я обернулся и посмотрел на Звягина. Заметив в моих глазах нехороший блеск, Петр понял, что сболтнул лишнее, и попытался сказать еще что-то, но не успел. Я так двинул ему по носу, что сосед не удержался на ногах и отлетел к своей комнате. Я подошел и посмотрел сверху вниз на его залитое кровью лицо.

– Даже если так, – сквозь зубы процедил я, – это ничего не меняет. Я все равно люблю ее. А еще раз что-нибудь подобное от тебя услышу – убью.

Развернувшись, я вернулся к себе в комнату и сразу лег в кровать, но заснул не скоро. Слова Звягина не давали покоя. Я ворочался на кровати, пытаясь отвлечься от назойливых мыслей, но они все время возвращали меня на прежние рельсы. Дима… Леша… Ну братья, мать вашу! Убью обоих на фиг, дайте только до Светлого города добраться. Дайте только…

Проснулся я ближе к полудню. Шевелиться не хотелось абсолютно, и я позволил себе поваляться в кровати еще минут двадцать. Все равно на встречу с мэром я уже опоздал. Ничего, Серега сказал, что мэр заходит в ресторан и вечером, так что поговорю с ним около шести. Жаль только, что встречу с Великим Инквизитором придется отложить.

Ощущение того, что я все делаю неправильно, нахлынуло внезапно и неожиданно. Странно, только что лежал себе спокойно, ни о чем не думал, и на тебе…

Нельзя убивать людей просто так! Но ведь я не просто так убиваю. Мне за это платят, и платят неплохо. С другой стороны, еще неизвестно, как поведут себя более мелкие банды, когда узнают, что и Ринат, и Косой больше не у дел. Не начнут ли они борьбу за передел власти? А если начнут, то как это отразится на жизни обычных людей. Хотя мэр и обещал, что Стража сработает оперативно и арестует более-менее важных людей, но ведь никаких гарантий у меня нет. И еще нужно как-то убить Косого. Причем желательно сделать это без свидетелей. А ведь Яна и Вадим, скорее всего, будут сопровождать его. Значит, придется убить и их?.. Ну Вадима мне не жалко, а вот трогать девушку мне совсем не хотелось. Да еще этот загадочный рыжий, который хочет моей смерти. Ну с ним все понятно – нож под ребра и никаких разговоров. А вот Косой, Вадим и Яна вызывали сомнение.

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления и не загадывать на будущее. И вообще, хватит валяться. Подъем!

Правая рука слушалась просто замечательно, но все же стоит проверить ее на прочность. Я лег на пол и принялся отжиматься. Один, два… Да, нужно позаботиться об одежде, а то куртка мало того что прострелена, так еще и кровью залита. Сорок семь, сорок восемь, сорок девять… А еще надо подумать, как отпроситься у Великого Инквизитора и отправиться в Светлый город. А еще подумать о том, КАК туда добраться. А то я ведь уже вроде бы все решил, а Великий возьмет и не пустит. И придется остаться. Девяносто три, девяносто четыре, девяносто пять… То есть как остаться?! Через месяц, если не меньше, ее шею может украсить знак Детей Драгора, и тогда Анна станет моим врагом. Врагом, которого мне придется убить. Сто двадцать, сто двадцать один… Значит, нужно привести такие аргументы, чтобы Великий не смог с ними спорить. Сто пятьдесят три, сто пятьдесят четыре… Хотя лучше всего пойти к нему после того, как я закончу со своими заказами. Сто девяносто восемь, сто девяносто девять, двести!

Похоже, что с рукой все в порядке. Посмотрим, как с остальными частями тела. Я поднялся на ноги и, заложив руки за голову, начал приседать. Один, два, три… Интересно, сколько мне предложит мэр? По пять тысяч серебром за каждого авторитета, плюс оружие, плюс премиальные и абонемент на бесплатное питание в «Зеленом Зайце»? Таня будет в ярости. Тридцать один, тридцать два, тридцать три… Я усмехнулся про себя. Кстати, Ксандр еще что-то про личную квартиру говорил. Шестьдесят восемь, шестьдесят девять… Хотя мне и в общежитии неплохо, только нужно решить проблемы с Машей и Звягиным. Девяносто девять, сто!

Так, ноги тоже в порядке. Пульс сто двадцать, дыхание ровное. Продолжим. Я снова лег на пол, сунул ноги под кровать и принялся качать пресс. Один, два, три… А ведь до Светлого города мне в одиночку не добраться как пить дать. Хотя если все будет так, как я задумал, то мы отправимся как минимум втроем. Уже неплохо, но ведь им тоже нужен стимул. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… А ведь кроме стимула еще нужно оружие, продовольствие и деньги. Так, прикинем мой доход. Тридцать шесть, тридцать семь… Две тысячи я заберу у Косого, еще десять тысяч за заказ мэра плюс те пять тысяч, что я собрал за три года службы в Инквизиции, итого семнадцать тысяч серебром. Около пяти тысяч придется отдать за оружие, еще пару тысяч на алхимические зелья. Боюсь, что без них мы не пройдем и половины пути. Тысяча на мелкие расходы. Плюс-минус, умножим-поделим. Остаток составит около восьми тысяч. Неплохо, но все же, все же. Восемьдесят семь, восемьдесят восемь… Еще нужно выпросить у мэра разрешение на ношение и применение огнестрельного оружия. То, что Инквизиция пользуется автоматами, – не в счет. С автоматом ходить по городу не слишком удобно, да и внимание привлекает, а вот, скажем, пистолет в наплечной кобуре был бы очень кстати. Девяносто девять, сто!

Хватит. Заряд энергии и бодрости получен на весь день, теперь нужно решить, как этот день провести с пользой для себя любимого. Значит, сначала я пойду есть. Хотя нет, сначала я пойду за новой курткой. Или все же сначала поесть? Итак, я иду за новыми вещами и по дороге где-нибудь ем. Потом убиваю время, а к шести часам иду на встречу с Ксандром. Все, план составлен и утвержден. Главное, чтобы мне, как всегда, кто-нибудь не помешал.

Я наскоро умылся и вернулся к себе в комнату. Быстро одевшись, кое-как отер куртку влажной тряпкой, избавляясь от кровавых потеков. А вот что делать со старым свитером? То, что его придется выбросить, это ясно, но вот куда? Просто бросить в мусорный ящик у меня не поднималась рука, да и мусорных ящиков у нас в Темном городе раз-два и обчелся. Выкинуть в окно? Но на свитере моя кровь, а это, знаете ли, чревато плохими последствиями. Порчу-то я отведу, но вот слепить Мертвого Двойника сможет даже средний колдун, а уничтожить эту нечисть куда сложнее, чем создать. Остается один выход: свитер придется сжечь.

Скатав свитер в рулон, я сунул его под мышку и уже собирался уходить, но тут вспомнил, что денег-то у меня в карманах нет. Бросив свитер на кровать, я нагнулся и достал из-под кровати чемоданчик. Быстро введя код, я вынул из чемодана мешочек с монетами, который получил от Великого Инквизитора. Взвесив его в руке, спрятал деньги в карман куртки и закрыл чемоданчик. Все. Или я опять что-то забыл? Вроде бы нет. Забрав свитер, я закрыл дверь и спустился вниз по лестнице.

– Что-то ты сегодня поздно, Темный, – кивнул мне дядя Митя. – Не заболел?

– Не дождетесь, – улыбнулся я. – Просто у меня отпуск.

– А что это с Петром, не знаешь?

– А что с Петром? – Я удивленно посмотрел на сторожа.

– Когда он вчера вернулся домой, с ним было все в порядке. А когда сегодня он отправился на работу, его нос был очень уж опухший. И что с ним могло ночью случиться?

– В косяк не вписался, – равнодушно ответил я. – Нечего по темному коридору шататься.

– В косяк, говоришь? – хитро улыбнулся дядя Митя и добавил заговорщицким шепотом: – Это из-за Машки, да?

– А что Маша?

– Да вышла сегодня ни свет ни заря из дому и подалась куда-то. Глаза красные, как у кролика, под глазами круги черные, лицо осунулось. А какая девка была! – Сторож вздохнул. – Такая девка по тебе сохнет, а ты нос воротишь.

– Во-первых, не девка, во-вторых, я от нее нос не ворочу, в-третьих, тот косяк, о который вчера ударился Звягин, очень опасный. – Я выразительно посмотрел на дядю Митю. – И если вы, Митрофан Игнатьевич, не хотите об него тоже удариться, не лезьте не в свое дело.

С этими словами я вышел из подъезда, оставив сторожа в полном недоумении.

Немного постояв возле подъезда, я подышал морозным воздухом. А потепление и не предвидится. По крайней мере, ближайшие месяца два-три. Это притом, что сейчас середина февраля и в нормальных условиях температура в Темном городе в это время года не опускалась ниже пяти градусов мороза. Но теперь другие времена и другие правила.

Я вздохнул и направился к одноэтажной котельной, располагавшейся в тридцати метрах от дома. Котельная топилась по старинке, углем, и это было идеальное место, чтобы избавиться от свитера, не привлекая ничьего внимания.

Я поднялся на небольшое крыльцо и потянул на себя красную железную дверь. Тяжелая, зараза! Килограммов двадцать, наверное, весит. Ума не приложу, зачем в котельной, где нечего красть, такая дверь?

Войдя внутрь, я сразу попал в царство горячего полумрака. Пройдя по короткому коридору и повернув налево, я вошел на склад, где лежали горы каменного угля. Обойдя эту кучу, я увидел то, зачем сюда пришел, – топку. Возле топки за столом сидел один из кочегаров. На столе лежала замусоленная колода карт и стояла тарелка с яичницей. В животе у меня заурчало. Нет, сначала я все-таки поем, а потом пойду по магазинам.

Я уже упоминал, что котельная одноэтажная. В сущности, так оно и было, но размеры этой одноэтажки были слегка нестандартными. В длину здание имело метров пятьдесят, в ширину метров тридцать, а в высоту достигало метров пятнадцати. Хотя оно и неудивительно: нужно же где-то разместить горы угля и бак литров этак тысяч на пять. Бак располагался за топкой, и от него во все стороны расходились стальные трубы, так что со стороны он напоминал кокон, подвешенный на паутине.

– Привет, Дима, – поздоровался я, – а Коля где?

– Здорово, Темный, – ответил кочегар и почесал небритую щеку. – Коля отлить пошел. А ты по делу или как?

– Вообще-то по делу. – Я вытащил из-под мышки свитер. – Можно воспользоваться вашей топкой?

– Да, пользуйся на здоровье. – Дима подмигнул. – Первый раз, что ли?

– Не первый, но надеюсь, что последний.

– Ты каждый раз так говоришь. Кочерга в углу. – Дима откинулся на спинку стула и запел: – «Надоело ходить на работу, каждый день к девяти на работу. Я нашел выход, я хочу быть кочегаром, кочегаром, кочегаром…»

Я хмыкнул и подошел к топке. Длинная черная кочерга стояла тут же, рядом с дверцей. Чуть дальше притулились две совковые лопаты, которыми уголь закидывали в топку. Я присел на корточки и заглянул в просверленные в дверце дырочки. Красно-желтые языки пламени плясали на черных кусочках угля, обволакивая и пожирая тех, что давали им жизнь. И в настоящей жизни всегда так: мы сначала пожираем именно тех, кто старается сделать нашу жизнь лучше. Парадокс.

Я взял кочергу и, подцепив ручку, распахнул дверцу топки. Из открытого проема пыхнуло жаром, от которого сразу вспомнилось жаркое, солнечное лето. Такое приятное тепло, проникающее под одежду, проходящее сквозь грудную клетку и согревающее легкие и сердце. Один вдох, и кажется, что ты угодил на солнце.

Можно бесконечно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на… Вот тут я всегда останавливался, потому что третью вещь не помнил, да и не был уверен, что смогу бесконечно на нее смотреть. Я, например, мог бы бесконечно смотреть во тьму. Просто сидеть всю ночь и смотреть на языки темноты, окружающие меня. Еще я мог бесконечно смотреть на бегущие белые полосы на сером асфальте дороги, когда дороге нет конца, руки сжимают руль мотоцикла и серый асфальт с белыми полосами перед глазами. И, без всякого сомнения, я мог бы бесконечно смотреть на ее лицо. На короткое мгновение мне показалось, что она действительно смотрит на меня сквозь бушующее пламя.

– Эй, Темный, чего застыл? – пробился ко мне, словно сквозь глухую пелену, голос Димы. – Смотри, сам не прыгни в топку.

Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, навеянное горящим в глубине печи пламенем. Действительно, как бы самому не сгореть. Я скомкал свитер и бросил его в топку. Подождал, глядя, как огонь расправляется с черной тканью, разворошил кочергой пепел, оставшийся от свитера, и только потом закрыл дверцу топки.

– Спасибо, Димка. – Я пожал руку кочегару и направился к выходу. – Николаю привет.

После натопленной котельной на улице я почувствовал себя так, словно меня засунули в морозильник. Первые два вдоха тут же выстудили то тепло, что согревало мои легкие. Холод пробрался и в живот, а порыв ветра заставил поглубже натянуть на глаза черную вязаную шапку. Ненавижу этот головной убор и избавляюсь от него при первой же возможности, но сейчас, гуляя на улице без шапки, можно было запросто отморозить уши. Вот так и живем. Холодно, холодно, очень холодно! Зима брала от жизни все и старалась вовсю, не жалея ни времени, ни сил.

Ну и куда бы теперь направиться? На рынок идти поздно, значит, меня опять ждет Морская улица. Я вздохнул и пошел на юг. Вчерашняя прогулка по Морской закончилась не слишком удачно, посмотрим, как оно будет сегодня.

Людей на улице было больше, чем вчера, хотя сегодня значительно холоднее. Но холод холодом, а на жизнь зарабатывать как-то нужно. В животе опять забурчало, и я решил зайти в первый же попавшийся кабак. Таковыми на моем пути оказались «Три Поросенка». Никогда раньше здесь не был, но уж слишком есть хочется. Я толкнул дверь и вошел в зал.

Десяток пластиковых столиков с пластиковыми же стульями располагались в небольшом зале, в кадке в углу каким-то чудом росла пальма, всю дальнюю стену занимала барная стойка. Я оказался не единственным посетителем: за столом у окна сидела молоденькая парочка, а у самого входа расположился немолодой господин в кожаной куртке. Парочка весело щебетала о чем-то своем, почти не притрагиваясь к стоящим на столе блюдам, а вот господин с удовольствием уплетал пельмени, обильно сдобренные сметаной. Ого! С молочными продуктами в Темном городе было не то чтобы туго, попроще, конечно, чем с мясом, но все-таки договориться с какой-нибудь деревней о поставке молока было делом тяжелым и неблагодарным. Цену за натуральные продукты колхозники драли несусветную.

Я прошел по залу и занял столик у стены. Тотчас подлетел официант с блокнотом и ручкой в руках.

– Что будете заказывать? – поинтересовался он.

– А что у вас есть? – по-еврейски ответил я, прикидывая, насколько голоден.

– А что вас интересует: первое, горячие закуски, гарниры?

– И у вас это все есть? – слишком уж внутренняя обстановка закусочной не вязалась с перечнем блюд.

– Из первого имеются рассольник, харчо и борщ, – проговорил он, чем ввел меня в легкий ступор. – Из горячих закусок есть пельмени и котлеты. Из гарниров – спагетти, перловая и гречневая каша. Также в наличии плов, а по отдельному заказу мы делаем пиццу.

– Пиццу?! – Мне показалось, что я ослышался. Какая пицца в Темном городе? Откуда вообще взялись продукты для всего перечисленного официантом. Еще полгода назад никто и мечтать не мог о плове, не то, что о пицце.

– Пицца, – кивнул официант. – С сыром, грибами, помидорами. Так что будете кушать?

– Харчо, пельмени и чай, – продиктовал я, но это оказалось не все.

– Чай зеленый или черный? – уточнил официант.

– Зеленый, – машинально ответил я. Однако чем дальше, тем страньше!..

Официант удалился, но через три минуты вернулся с подносом, на котором стояла тарелка с харчо и лежали ломтики хлеба. Выставив это все на стол, официант забрал поднос и спросил:

– Чай принести сейчас?

– Нет, чай подайте с пельменями, – ответил я и принялся за еду. Что происходит, откуда в этой забегаловке такая роскошь, которой не было даже в «Альпах»?

Харчо оказалось острым, жирным и горячим, так что от еды я получил настоящее удовольствие. Пельмени, поданные со сметаной, были, насколько я разобрался, из говядины, поэтому слегка резиновыми, а чай был действительно зеленый, хотя я думал, что его запасы уже давно перевелись.

Голод я утолил, но вот утолить мое любопытство было некому. Ладно, у мэра узнаю.

Я поднялся и подошел к барной стойке. В стеклянном шкафчике помимо вина и водки стояли бутылки с коньяком, виски и даже шампанским. Странно, очень странно!

– Сколько с меня? – внимательно осматривая ассортимент алкоголя, поинтересовался я. Сейчас еще и цену какую-нибудь фантастическую назовут.

– Тридцать рублей, – ответил официант, протирая белым полотенцем стаканы.

– Пожалуйста. – Я порылся в кармане, но ничего меньше десятирублевой монетки серебром не нашел. Выложив на барную стойку деньги, я дождался, пока официант отсчитает сдачу, и сгреб мелочь в карман. – А скажите мне, милейший, кто вас снабжает? – все же поинтересовался я.

– Прошу прощения? – не понял парень.

– Ну откуда к вам поступают продукты?

– Простите, но я не имею права говорить об этом, – смутился официант. – Однако если у вас серьезный разговор, то я могу пригласить менеджера.

– Нет, спасибо. – Я еще раз оглядел помещение, натянул шапку и вышел на улицу. Ну поели, теперь можно и поспать. Вернее, можно заняться другими делами.

Я снова повернулся лицом к южной границе и продолжил прогулку по Морской улице. Мимо пробежали трое пацанов, лет по двенадцать, прошел мужчина в фуфайке, две женщины катили перед собой коляски. Со стороны посмотришь – город как город, живет своей жизнью, спокойной и размеренной. И не скажешь, что этот город – Темный.

Проехала вниз повозка, запряженная худющей лошадью. Двое мужиков, сидевших в повозке, хмуро смотрели по сторонам. Одетые в фуфайки, ватные штаны и шапки-ушанки, они явно мерзли на холодном ветру. Что ж, зато на лошади быстрее.

Вверх по улице прошли пятеро Стражей. Перешучиваясь, парни перешли на другую сторону улицы и скрылись во дворах. Отдыхайте, отдыхайте, ребята! Скоро, если верить мэру, вам предстоит поучаствовать в облаве, и, может, даже не в одной. А пока все зависит только от меня.

Небо мало-помалу затянуло облаками, и на улице сразу стало неуютно. Скорее всего, пойдет снег. Белый, мелкий, противный. Ветер будет бросать его горстями прямо в лицо, заставляя еще больше втягивать голову в плечи, съеживаться, отворачиваться. Терпеть его не могу! Хотя когда просыпаешься утром и смотришь в окно, а на улице снег лежит бесконечным белым ковром и солнечные лучи играют с ним, разбрасывая множество цветных искр, тогда и на душе становится светлее. Вот, пожалуй, еще одна вещь, на которую я бы мог смотреть бесконечно.

Впереди показалась вывеска с надписью «Карнавал», и я, не задумываясь, свернул к магазину. Толкнув дверь, вошел внутрь. Над дверью звякнул колокольчик, приветствуя мое появление, а перед глазами зарябило от количества разноцветных вещей. Да, кажется, я зашел не по адресу. Здесь вряд ли найдется хоть одна полностью черная вещь. Я было развернулся к выходу, но из-за тонкой занавески внезапно вынырнул толстенький, я бы даже сказал, кругленький продавец. Одет в черные брюки, белую рубашку и кожаный пиджак. На толстой короткой шее висит метр.

– Чем могу быть полезен? – Пригладив короткие черные волосы, продавец расплылся в улыбке.

– Да я хотел свитер купить, но не думаю, что найду у вас то, что мне хочется, – попытался я отделаться от продавца. Но этот колобок оказался не так прост.

– Ну почему же, молодой человек? – спросил он.

– Боюсь, цвета подходящего не найдется. – Я уже немного начал раздражаться. Ну не нравится покупателю у вас, так не держите его!

– И какой же цвет вас интересует? – Продавец прицепился ко мне, как пиявка.

– Черный. Полностью черный, без рисунков, надписей и вставок.

– Прошу следовать за мной! – Толстяк развернулся и «нырнул» в царство одежды. Я вздохнул, но все же пошел за ним. Петляя среди полок и вешалок, едва не потерял из виду этого мелкого прилипалу. Магазин не был слишком большим, но в нем нашлось так много полок и стеллажей, что, сделав шаг в сторону, можно было надолго заблудиться в этом лабиринте.

Пропетляв между рядами, продавец привел меня к одному из стеллажей и сделал приглашающий жест рукой. На полках лежали сложенные свитера.

– Черные на верхней полке, – услужливо подсказал продавец и замер за моей спиной.

– Спасибо, – пробормотал я и принялся перебирать товар.

Тонкие свитера я откладывал сразу. Скорее всего, это были даже не свитера, а регланы. В таких я замерзну раньше, чем выйду на улицу. Отверг я и свитера с рисунками. Люблю однотонную одежду. Потратив на поиски нужной вещи минут пять, я разочарованно отвернулся. Выбор большой, а взять нечего.

– Нет, это все не то, – повернулся я к продавцу. – Мне нужен теплый свитер.

Однако мои слова нисколько не расстроили его, напротив, толстячок расплылся в улыбке.

– Я знаю, что вас заинтересует! – Он прямо светился от удовольствия. – Прошу подождать здесь.

С этими словами продавец снова растворился за стеллажами. И как он здесь ориентируется? Я бы в таком лабиринте заблудился моментально. Толстяк появился где-то через минуту, когда я уже подумал, что он специально меня сюда заманил, с надеждой на то, что я не выберусь. Он неожиданно появился из-за вороха платьев, висевших, казалось, прямо в воздухе. В руках продавец сжимал целлофановый пакет.

– Вот, посмотрите! – Толстяк протянул мне пакет.

Я раскрыл его, достал оттуда черный, как ночь, свитер, и принялся его рассматривать. Свитер был двойной вязки, с высоким горлом. Это хорошо! Значит, шарф можно спрятать. Два слоя шерсти точно не дадут мне замерзнуть, а воротник защитит шею. Я огляделся в поисках зеркала.

– Примерочная? – вопросительно поднял бровь продавец.

Я кивнул. Снова – забег по лабиринту из стеллажей, и я оказался перед тремя примерочными кабинками. Я уже собирался шагнуть внутрь, но внезапно заколебался. Насторожила улыбка продавца.

– Сколько он стоит? – поинтересовался я, стоя перед примерочной.

– Шестьдесят рублей, – ответил толстяк.

Я поперхнулся. Ничего себе!

– Шестьдесят рублей серебром?! – переспросил я. Триста обычных бумажный рублей!

– Да.

– За свитер?