Текст книги "И. П. Павлов – первый нобелевский лауреат России. Том 2. Павлов без ретуши"

И.П. Павлов – первый Нобелевский лауреат России. Том 2. Павлов без ретуши (воспоминания С. В. Павловой, А. Ф. Павлова, М. К. Петровой)
Издание подготовили: А. Д. Ноздрачев, Е. Л. Поляков, 3. А. Космачевская, Л. И. Громова, К. Н. Зеленин

100-летию

присуждения Нобелевской премии

Ивану Петровичу Павлову

ПОСВЯЩАЕТСЯ

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ИНСТИТУТ ФИЗИОЛОГИИ им. И.П. ПАВЛОВА

МЕМОРИАЛЬНЫЙ МУЗЕЙ-КВАРТИРА И.П. ПАВЛОВА

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ФИЛИАЛ АРХИВА РАН

Серия изданий по истории Нобелевского движения, как социального феномена XX века

Издание осуществлено при финансовой поддержке Издательского Дома «Нобелевские лекции»

Иван Петрович Павлов

I.P. Pavlov – the First Nobel Prize Winner in Russia. V. 2. Pavlov without Retouching (Reminiscences of S.V. Pavlova, A.F. Pavlov, M.K. Petrova) / Comments by

A.D. Nozdrachev, E.L. Poliakov, E.A. Kosmachevskaya, L.I. Gromova, K.N. Zelenin. St.Petersburg, «Humanistica», 2004. – 816 pp.

It’s well known, that the most complete biographies of I. P. Pavlov were written in honour of the 100^th anniversary of his birth (1949). Realities of that historical period required that biographies to describe Pavlov as a unique, sinless, correct and even obeying law person, as a standard formed exclusively on the Russian background. Today some things look different. This edition presents uncensored reminiscences of his most familiar persons – his wife S.V. Pavlova, unpublished memories of his second nephew A.F. Pavlov who was living in Pavlov’s family for four years, and memoirs of his close collaborator M.K. Petrova. Many of detailed comments and the first time published photographs are included.

For a wide range of readers interested in memories and history of physiology and medicine.

Ответственный за выпуск профессор А. И. Мелу а

© А.Д. Ноздрачев, Е.Л. Поляков, Э.А. Космачевская, Л.И. Громова, К.Н. Зеленин, 2004

© Изд-во «Гуманистика», 2004

Предисловие

Название этой книги, как и ее направленность, не явились случайным капризом авторов, они возникли после долгих колебаний, раздумий, взвешиваний. Книгу в первую очередь следует рассматривать как результат стремления показать, каким был в реальной жизни академик Иван Петрович Павлов, отступив от официального портрета нашего великого соотечественника, созданного в отнюдь не лучший для объективного суждения период. Такое стремление совпало с тем временем, когда в наших руках оказались подлинные, не подвергавшиеся какому-либо вмешательству редакторов-цензоров, хранившиеся многие годы в архивах и даже специальных архивах, рукописи воспоминаний самых близких Ивану Петровичу людей: жены – Серафимы Васильевны, двоюродного племянника – Александра Федоровича Павлова и ученицы, коллеги, сподвижника в делах научных – Марии Капитоновны Петровой.

Особенность этих мемуаров состоит в том, что они отражают личные восприятия и впечатления, очень мало или практически совсем не отдаленные от описываемых событий, что представляет для истории почти такую же значимость, как и официальные документы. Конечно, следует непременно иметь в виду и учитывать субъективность оценки, а также эмоциональную окрашенность многих жизненных моментов и ситуаций, что более всего ощущается при прочтении воспоминаний М. К. Петровой.

Вместе с тем воспоминания, как ни один официальный документ, содержат и ряд своеобразных черт, неповторимых подробностей, относящихся ко многим фактам и событиям. Они создают многогранный образ гениального физиолога, искателя истины, страстного исследователя, прямого и принципиального во всех своих делах и поступках, простого, сердечного и внимательного человека, обладавшего к тому же неукротимым темпераментом и страстностью в научном поиске и увлечениях.

Уместно сказать, что еще при жизни Ивана Петровича на страницах газет и журналов, в книгах, различных отечественных и зарубежных изданиях многие пытались дать анализ его творчества. Особенно серьезно подошли к этому сотрудники Института экспериментальной медицины (ПЭМ), выпустившие к 75-летию Ивана Петровича специальный сборник, в котором освещался непосредственно стиль работы юбиляра, приводились воспоминания коллег о работе с ним.

Поток публикаций нарастал и достиг своего апогея к 1949 году, когда в нашей стране и за рубежом широко отмечалось 100-летие со дня рождения Павлова. К личным воспоминаниям добавились произведения, освещающие историю основных этапов развития павловского учения, его значение для физиологии, медицины, психологии и многих других теоретических и практических дисциплин.

В процессе подготовки к юбилею, еще в 1947 году, специальным распоряжением Президиума АН СССР была создана Комиссия под председательством академика Л. А. Орбели, в задачу которой входили сосредоточение, учет, систематизация материалов, касающихся жизни и деятельности Павлова. В силу ряда объективных причин работа Комиссии постепенно заглохла, и сбор воспоминаний возобновился по инициативе академика К. М. Быкова лишь в 1956–1957 годах. Происходило это уже не в ПЭМ, а в Институте физиологии им. И. П. Павлова АН СССР.

Однако и этот организационный всплеск тоже оказался не очень долгим. Приведение в порядок накопленного годами богатейшего материала о жизни и творчестве Ивана Петровича активизировалось вновь лишь при создании в 1964 году академиком В. Н. Черниговским самостоятельной структуры – Отделения физиологии АН СССР. Реальным толчком возобновления интереса к воспоминаниям и материалам о Павлове в этот раз послужила кончина его дочери Веры Ивановны и связанная с этим передача в Архив Академии наук хранившихся у нее печатных, а также рукописных материалов и документов, связанных с жизнью отца.

Позже для возобновления деятельности по сбору и обработке документального наследия Павлова Президиумом Академии наук была создана новая авторитетная Комиссия во главе с В. Н. Черниговским, бывшим тогда академиком-секретарем Отделения физиологии АН СССР. Комиссия вскоре приступила к подготовке издания опубликованных и хранящихся в разных архивах неопубликованных воспоминаний об Иване Петровиче. Помимо того, часть воспоминаний была написана здравствовавшими тогда учениками и соратниками Павлова (П. К. Анохиным, Д. А Бирюковым, В. И. Воячеком, Г. А. Васильевым, А. О. Долиным, Г. П. Конради, Корнелией Кеннон, Е. С. Павловой). Итогом этой кропотливой работы, проводившейся непосредственно H. М. Гуреевой, Е. С. Кулябко и В. Л. Меркуловым, явилось издание большой монографии «И. И. Павлов в воспоминаниях современников» (Л., 1967. – 384 с.).

Но вернемся к настоящему изданию. Первыми из публикуемых в нем материалов по справедливости поставлены воспоминания жены Ивана Петровича Серафимы Васильевны Павловой (урожд. Карчевской). Родилась она в Керчи 20 марта 1859 года в семье военного врача Василия Авдеевича Карчев-ского, служившего на Черноморском флоте. Отец умер рано (по неточным данным в 1865 году, в возрасте приблизительно 55 лет). Мать – Серафима Андреевна Карчевская (урожд. Космина) – происходила из древнего дворянского рода, окончила институт и работала преподавателем в гимназии.

В семье Карчевских было пятеро детей: Евгения, Раиса, Таисия (Ася), Серафима (дома ее в отличие от матери звали Саррой) и Сергей. После смерти отца семья была вынуждена переехать из Керчи в Бердянск, где матери предложили место начальницы гимназии. Старшие сестры уже имели к тому времени высшее образование и так же как мать стали учителями. Все они, в том числе и младшая Серафима, давали частные уроки.

Окончив гимназию с золотой медалью, Серафима Карчевская в 1877 году уехала в Петербург и поступила на Женские педагогические курсы, по окончании которых в 1880 году получила диплом педагога-математика. В мае 1881 года она вышла замуж за И. П. Павлова, с которым прожила более 50 лет. В семье родились пятеро детей: Владимир (1882–1883), Владимир (1884–1954), Вера (1890–1964), Виктор (1892–1919), Всеволод (1893–1935).

Свои воспоминания Серафима Васильевна Павлова начала писать весной 1919 года, чтобы хоть как-то отвлечься от горьких переживаний в связи с потерей любимого сына Виктора, скончавшегося в январе того же года от сыпного тифа. Иван Петрович одобрял это ее занятие, и она не раз читала вслух ему свои заметки. Серафима Васильевна и после смерти мужа продолжала писать мемуары, читала их в августе 1936 года художнику М. В. Нестерову, отдыхавшему в доме Павловых в Колтушах, и закончила свои воспоминания, по-видимому, не позднее 1938 года (точной даты не обнаружено). В мае 1942 года в одном из писем к Нестерову Серафима Васильевна, как вспоминает сам Михаил Васильевич, просила «разузнать, не найдется ли в Москве желающих издать ее «Записки» – воспоминания, охватывающие более пятидесяти лет с того времени, когда она была на Бестужевских курсах[1]1
  М. В. Нестеров ошибается. С. В. Павлова окончила Женские педагогические курсы. – (прим. сост.)


[Закрыть], а Иван Петрович – студентом Медико-хирургической академии, затем их жениховство и долгую, интересную последующую жизнь их вместе…».

Впервые воспоминания С. В. Павловой были опубликованы в 1946 году в журнале «Новый мир» (№ 3, С. 97—144) в обработке профессора В. С. Галкина, одного из учеников И. П. Павлова. Эта единственная до сих пор публикация была далеко не полной (1/3 текста не была опубликована), с соответствующими тому времени цензурными изъятиями и без каких бы то ни было примечаний. В приведенном в нашей книге варианте авторский текст воспроизведен без купюр, кроме того, он дополнен подробными комментариями и иллюстрациями.

Первая часть воспоминаний (132 стр.) Серафимы Васильевны содержит подробности о ее детских годах, проведенных в родительском доме. Они не имеют прямого отношения к совместной жизни с И. П. Павловым и поэтому не были включены ни в первую, ни в настоящую публикации.

Даже если судить лишь по мемуарам самой Серафимы Васильевны, можно составить мнение, что жена Ивана Петровича, несомненно, была далеко не ординарным человеком. Она принадлежала к числу лучших представителей того поколения петербургских курсисток, перед которыми был вполне определенный набор будущих дорог: уйти в революцию (этот путь она отвергла с самого начала), посвятить себя науке (тяги к этому она не ощущала) или пойти в народ (она была близка к этому, полагая не без определенных оснований, что ее призвание – путь сельской учительницы). Выбор жизненной стези Серафимы Васильевны во многом определили встречи с Достоевским, описание которых принадлежит к числу лучших страниц ее воспоминаний (оно, несомненно, не будет обойдено вниманием специалистов, изучающих творчество и личность гениального писателя, ибо привносит дополнительные штрихи в его многогранный и сложный портрет). Эти встречи привели ее к идее служения человечеству через призму православной религиозной идеи. Серафима Васильевна преобразовала эту общую идею в конкретную практическую форму. Она чувствовала, как никто другой, что любящий ее Иван Петрович Павлов обладает всеми задатками истинного гения с выраженными качествами пассионария. В итоге служение человечеству приняло для нее конкретную форму – посвятить себя обеспечению расцвета этой личности для пользы людей.

Таким образом, Серафима Васильевна полностью отдала свою жизнь, незаурядные способности и интеллект служению высоким идеалам своего избранника и видела свою участь в поддержании того, что судьба предначертала выполнить ее великому мужу. Она сознательно пожертвовала личными интересами во имя семьи. К этому следует добавить, что Павлов был не прост, а порой и труден в повседневной жизни. Постоянно сконцентрированный на мыслях о научной работе, он мало вникал в бытовые мелочи повседневной жизни. Тем больше славы его жене!

Для понимания характера Серафимы Васильевны важно отметить, что она сразу же так организовала семейную жизнь, что Иван Петрович мог целиком отдаться научной работе.

Один из его близких учеников и сотрудников, хорошо знавший жизнь семьи Павловых в конце XIX – начале XX века, Б. П. Бабкин (1877–1950), вспоминал слова Серафимы Васильевны о том, что она потребовала от будущего мужа строгого выполнения трех вещей: никогда и ни в какой форме не принимать алкоголь, никогда не играть в карты и встречаться с друзьями только по субботам, а посещать театры или концерты лишь по воскресеньям. Мы знаем, что Павлов строго следовал этим правилам всю жизнь, если не считать карточной игры, которая была организована так, что успешно способствовала его творческой деятельности, против чего жена не имела ни малейших возражений.

Скончалась С. В. Павлова 31 марта 1947 года в Ленинграде в возрасте 88 лет. Похоронена она на Литераторских мостках Волкова кладбища рядом с могилой мужа.

Еще одни мемуары, вошедшие в настоящее издание, принадлежат Александру Федоровичу Павлову – сыну старшего двоюродного брата Ивана Петровича, Федора Ивановича Павлова. Родился Александр Федорович в 70-е годы (около 1874 года) XIX столетия. С 1887 по 1893 год учился в Рязанской духовной семинарии, затем с 1893 по 1897 год – в Московской духовной академии. По ее окончании стал работать в канцелярии Синода в Петербурге и с этого момента вплоть до женитьбы в 1901 году, жил в семье И. П. Павлова. Его супружеская жизнь продолжалась недолго, в 1910 году брак распался. Единственный сын Владимир Александрович стал полковником, инженером артиллерийских войск. В 1899 году по совету И. П. Павлова Александр Федорович перешел на работу в Отдел по отчуждению имуществ для нужд транспорта канцелярии Министерства путей сообщения. После Октябрьской революции 1917 года и ликвидации Министерства путей сообщения работал в Народном комиссариате путей сообщения, проживая с 1918 года в Москве. Скончался А. Ф. Павлов в 1956 году.

Мемуары Александра Федоровича касаются преимущественно периода его жизни в семье Павловых (1897–1901), а также коротких встреч с Иваном Петровичем до того в Рязани и в последующие годы в Ленинграде и Москве. Воспоминания написаны с большим теплом, любовью и юмором, проникнуты глубоким уважением к своему дяде – выдающемуся ученому и замечательному человеку.

Полный текст рукописи Александра Федоровича под названием «Воспоминания об академике Иване Петровиче Павлове» хранится в Музее-усадьбе И. П. Павлова в Рязани (основной фонд, документ 103/3369), машинописная копия – в Мемориальном музее-квартире академика И. П. Павлова в Санкт-Петербурге. Рукопись никогда прежде не публиковалась, хотя использовалась многими авторами как источник сведений при написании книг об Иване Петровиче Павлове, и выдержки из ее текста не раз цитировались в различных изданиях.

Настоящая публикация впервые дает возможность читателям познакомиться с полным объемом написанных Александром Федоровичем мемуаров.

Наконец, третьи из приводимых в книге воспоминаний принадлежат Марии Капитоновне Петровой – женщине необыкновенной судьбы, проведшей рядом с Иваном Петровичем без малого четверть века при ежедневном общении, проведении экспериментов, поисках истины в создании учения о высшей нервной деятельности.

Мария Капитоновна родилась 25 марта 1874 года в Тифлисе в семье военного священника. Среднее образование получила сначала в Тифлисской, а потом в Санкт-Петербургской гимназиях. В 1901 году она поступила в Женский медицинский институт в Петербурге, который окончила в 1908 году со степенью лекаря с отличием. Затем работала у профессора Г. А. Смирнова в госпитальной терапевтической клинике института, где в 1911 году сдала докторантский экзамен.

Одновременно с 1910 года она состояла на службе в городской Петропавловской больнице, в том же году стала членом Общества русских врачей в Санкт-Петербурге.

С января 1912 года М. К. Петрова стала работать у И. П. Павлова в физиологической лаборатории Военно-медицинской академии. В 1914 году защитила диссертацию на степень доктора медицины. Тогда же перешла в ПЭМ, всецело посвятив свою жизнь научным исследованиям в области физиологии под руководством Ивана Петровича.

В 1935 году она была избрана заведующей кафедрой физиологии и патофизиологии высшей нервной деятельности Ленинградского института для усовершенствования врачей (ГИДУВ), оставаясь на этом посту до 1941 года.

В 1936 году, после смерти Павлова, исследовательская деятельность Марии Капитоновны сосредоточилась, по предложению Л. А. Орбели, в Физиологическом институте АН СССР, где она и проработала до конца своих дней.

Умерла М. К. Петрова 14 мая 1948 года, похоронена, как и И. П. Павлов, на Литераторских мостках Волкова кладбища.

Еще при жизни Ивана Петровича у Марии Капитоновны зародилась мысль оставить о нем и его окружении подробные воспоминания.

Толчком к тому послужила книга А. М. Евлахова о Л. Н. Толстом. «Ее я прочитала в Колтушах вместе с Иваном Петровичем, – писала позже сама Мария Капитоновна, – и она поразила меня своим контрастом между обоими гениальными людьми – Л. Н. Толстым и И. П. Павловым. Л. Н. Толстой был гениальный художник, в юности мечтавший о славе, не любивший Шекспира и даже враждебно к нему относившийся, мало уделявший внимания своей семье. Иван Петрович Павлов, гениальный мыслитель (абсолютно не художник), о личной славе никогда не мечтал, он хотел только своими трудами ученого способствовать благу человека, благу горячо любимой родины. Шекспир же был его любимым писателем. Он был очень внимателен и заботлив к своей семье. Мне тогда уже хотелось написать всю правду об этом удивительном человеке, страстно преданном своему делу, больше всего в жизни любившем свою науку, свою физиологию» (Петрова М. К. Из воспоминаний // И. П. Павлов в воспоминаниях современников. Л., 1967. – С. 176).

И вот теперь, взяв в руки настоящую книгу, читатель может подробно познакомиться с уникальнейшими материалами, которых не коснулась рука цензора, оригинальным текстом воспоминаний без каких бы то ни было купюр. Эти материалы свидетельствуют о том, какой Мария Капитоновна видела обстановку, в которой проходили многие известные события научной физиологической жизни, каким представал в этой ситуации Иван Петрович, о его восприятии, реакциях, поведении в разных условиях и в разные периоды жизни, об отношении к людям, привычках, оценках происходящих событий.

Уместно обратиться к истории рукописи, о которой идет речь, рукописи, которая полностью нигде, никогда, никем не публиковалась да и фактически долгое время была просто недоступной, даже профессионалам. Рукопись свою М. К. Петрова назвала «Воспоминания об академике И. П. Павлове (моя исповедь)». «Воспоминания» были начаты спустя четыре месяца после кончины И. П. Павлова, в июле 1936 года, и закончены в сентябре 1945 года уже после войны, пережив вместе с Марией Капитоновной все тяготы 900-дневной ленинградской блокады. За год до смерти, в 1947 году, Мария Капитоновна передала семь толстых рукописных тетрадей вместе с машинописной копией в рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде на посмертное хранение.

Вполне понятно, что такая рукопись не могла не привлечь внимания властей предержащих, тем более что касалась она многих сторон жизни Павлова, о которых положено было знать только «узкому кругу ограниченных людей». Одним из них оказался и В. М. Андрианов, с 1949 года первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, в 1950—53 годах – обкома партии. Разумеется, пакет Марии Капитоновны вскоре попал в горком ВКП (б). В документе под грифом «секретно» от 1 декабря 1949 года, адресованном секретарю ЦК ВКП (б) Г. М. Маленкову, Андрианов сообщал о наличии пакета и испрашивал указаний о дальнейшей судьбе рукописи. При этом он не преминул добавить, что Петрова «свыше 25 лет была в интимных отношениях с Павловым».

Далее письмо Андрианова поступило еще к одному секретарю ЦК – М. А. Суслову, ведавшему идеологией. Последний направил рукопись на экспертизу в отдел науки ЦК, где «эксперты» Ю. А. Жданов и В. С. Кружков в записке от 15 апреля 1950 года, адресованной одновременно обоим секретарям ЦК – и Маленкову, и Суслову, не сочли возможным обнародовать материалы «Воспоминаний». Дословно это сформулировано так: «Учитывая, что в воспоминаниях М. К. Петровой много места уделено ее интимным отношениям с академиком Павловым, не считали бы целесообразным их публиковать. Просим Ваших указаний…» [Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ) Ф. 17. Оп. 132. Ед. хр. 172. Л. 5–6.]. Указания последовали незамедлительно. Уже в ноябре 1950 года, согласно резолюции Суслова, рукопись была направлена в Центральный партийный архив (ныне РЦХИДНИ) в отдел пропаганды и агитации, где и хранилась под грифом «секретно».

В 1990-х годах, когда стали доступными многие, в том числе и секретные, партийные материалы интерес историков науки к «Воспоминаниям» М. К. Петровой вновь пробудился и вскоре принес несколько новых публикаций. Первой из них оказалась статья Н. А. Григорьян в «Вестнике Российской академии наук» (1995. – Т. 65. – № 11. – С. 1916–1023) и ее же монография «Иван Петрович Павлов. 1849–1936. Ученый. Гражданин. Гуманист. К 150-летию со дня рождения» (М., 1999. —312 с.), тогда же с фрагментом материалов М. К. Петровой в журнале «Природа» (1999. – № 8. – С. 59–71) выступила еще одна москвичка Н. В. Успенская. Между тем многое из того, чего больше всего боялись партийные функционеры, и здесь также ушло в отточие.

И прежде всего оказалась совершенно нетронутой освещением та тяжелая атмосфера, которая царила во Всесоюзном институте экспериментальной медицины (ВИЭМ) после смерти Павлова: борьба за руководство школой, лидерство в развитии павловских идей, направление дальнейшего движения павловской мысли и т. д. Все это ярко, с конкретными примерами и персонами, подробно описано в «Воспоминаниях» Петровой. После смерти Павлова Мария Капитоновна продолжала работу у его преемника – Л. А. Орбели и оказалась, таким образом, не только в самом центре круговорота «разборок» сотрудников – претендентов в борьбе за лидерство в продолжении «дела Павлова», но еще и под их ударами.

Заметим, кстати, что во многом именно та атмосфера и ее основные фигуранты и привели отечественную физиологию к печальной памяти так называемой «Павловской» сессии 1950 года, отбросившей, подобно лысенков-ской ВАСХНИЛовской сессии 1948 года, нашу науку на многие десятилетия назад. В рукописи можно без особых поисков подробно познакомиться не только с главными «героями» этого позорного события, но и с подручными, выполнявшими черновую работу.

Н. В. Успенская в очерке «Поздняя любовь. Пролог к исповеди М. К. Петровой» («Природа», 1999) пишет следующее: «Рассказывая о творчестве Павлова, физиолог Л. И. Чилингарян провела впечатляющую параллель. Она напомнила рассказ очевидца, будто Пастернак как-то сказал, что советская власть насаждала Маяковского, как когда-то Николай I – картошку. Нечто похожее после знаменитой так называемой «павловской» сессии произошло и с Павловым. Даже хорошее, если его навязывают насильно, может вызывать отторжение. Хрестоматийный образ очень правильного Ивана Петровича, «друга советской власти», мысли и работы которого не подлежат никакой коррекции, стал приобретать плакатные очертания.

Теперь многое видится иначе. Известны дерзкие выпады Павлова против правителей, которым он не спускал ничего, как бы ни «окучивал» старика Бухарин, как бы ни «заботилась» о нем власть, строя напоказ отличные лаборатории, субсидируя заграничные командировки и т. п., Павлов оставался в оппозиции. Но многослойная лакировка, которой подвергался его портрет, размывается не сразу…». Воспоминания Марии Капитоновны как нельзя лучше убирают эти фальшивые политические наслоения и очеловечивают застывшее изображение Ивана Петровича.

Нельзя пройти мимо большого раздела жизни послепавловского ПЭМ и его лабораторий во время Отечественной войны и, особенно, жутких дней блокады, когда, несмотря ни на что, Мария Капитоновна продолжала вести научную работу. Некоторые из этих блокадных дней даже отмечены датами: «Уже 1 апреля [1942], а я все еще жива…». Конечно, выжить без надежды было невозможно. И здесь, в этой части воспоминаний, как, впрочем, и на протяжении всей рукописи, Мария Капитоновна рефреном проводит идею о том, что именно отчетливо выраженный «рефлекс цели», правильность избранного пути, беззаветное служение своему делу являются той реальной основой, которая составляет и определяет поведение личности, позволяет ей выжить в самых невероятных условиях.

Хотя происходила Мария Капитоновна из семьи священнослужителя, и муж ее, в свою очередь, также имел духовный сан, сама она, как пишет в «Воспоминаниях», в Бога не верила. И тем не менее в те тяжкие годы войны, как и многим гражданам Советского Союза, ей пришлось уверовать в отца всех времен и народов Сталина и постоянно обращать к нему свои многочисленные молитвы. Особенно тогда, когда Отечественная война близилась к концу, и все с трепетом ждали великого дня Победы. Сейчас это для молодого поколения становится непонятным, но что было, то было. История не подлежит исправлению.

Что же касается уже упоминавшегося выше мнения сотрудников отдела науки ЦК Жданова и Кружкова, полагавших, что в рукописи воспоминаний М. К. Петровой много места уделено ее интимным отношениям с Павловым, то возникшая на склоне лет привязанность академика к своей умелой, увлеченной помощнице, обладавшей не только привлекательной внешностью, но и талантом экспериментатора, вполне естественна и заслуживает уважительного отношения. Возникшая на склоне лет поздняя любовь – явление в истории хорошо известное. Обоюдная симпатия и привязанность Ивана Петровича и Марии Капитоновны не составляли никакого секрета для близких и окружающих. Да и сами они не делали из этого никакой тайны.

В начальной части рукописи «Воспоминаний» Мария Капитоновна говорит: «Когда я решила писать свои мемуары (по просьбе многих), где главным действующим лицом должен быть Иван Петрович, я сообщила ему об этом, сказав, что буду писать о нем как о человеке все, что знаю об его личной жизни, и буду писать всю правду о нас обоих, только правду. На это мое заявление с его стороны не последовало никакой отрицательной реакции, никакого даже малейшего неудовольствия, а как будто даже наоборот, удовлетворение. Этот человек, всегда правдивый, не боялся правды о себе. Спустя некоторое время, подумав, он сказал как бы вскользь, что вообще не склонен сознательно кому-либо причинять боль и просил меня, чтобы написанные мною воспоминания сделались бы общим достоянием лишь после смерти его жены, на что я ему прибавила: и моей (так как записки эти выйдут в свет только после моей смерти и будут переданы в двух экземплярах в надежные руки, чтобы по тем или иным причинам не были искажены кем-либо).

«Заодно опишите и себя, – сказал он, – вы были отличная мать и воспитательница и так хорошо совмещали материнство с любимым, важным научным делом. Ваша жизнь, ваша материнская любовь и страстная, исключительная преданность науке должны служить примером для других».

Но осуществить свое решение, правдиво описать нашу совместную как личную, так и научную жизнь удалось мне лишь после его смерти».

Познакомившись с напечатанной в настоящем издании рукописью, читатель несомненно почувствует, что страницы воспоминаний Марии Капитоновны, как, впрочем, и Серафимы Васильевны, и Александра Федоровича постоянно отражают истинные чувства и живую жизнь непосредственных участников событий. К тому же мемуары жены и племянника И. П. Павлова дополнены нами достаточно подробными комментариями, уточняющими некоторые отдельные детали описываемых событий и дающими более полное представление о действующих лицах, упомянутых в тексте.

К воспоминаниям М. К. Петровой мы решили ограничиться только примечаниями, включающими расшифровку аббревиатур фамилий и краткую характеристику описываемых ею персонажей.

Все мемуары богато иллюстрированы, большая часть фотографий предоставлена Мемориальным музеем-квартирой И. П. Павлова в Санкт-Петербурге, некоторые из них публикуются впервые.

Приводимые воспоминания дают широкую картину жизни Петербурга– Петрограда – Ленинграда на протяжении семидесяти лет: с конца 70-х годов XIX века до середины 40-х годов XX века.

Записки Серафимы Васильевны в основном посвящены жизни Петербурга конца XIX – начала XX века, а воспоминания Александра Федоровича служат дополнением к ним. Павлов и его невеста (а затем жена) вместе со всем культурным Петербургом переживали такие заметные события в жизни города, как смерть Достоевского, убийство Александра II, нашумевшую выставку картины Куинджи «Ночь на Днепре», неизбрание Менделеева в Академию наук…. Перед читателем проходят Гончаров, Мусоргский, Достоевский, Тургенев и другие выдающиеся люди того времени. Но в целом мемуары Серафимы Васильевны вместе в записками Александра Федоровича в большей мере посвящены личной, семейной жизни Павловых.

Напротив, воспоминания Марии Капитоновны в основном характеризуют деятельность Павлова в его рабочей обстановке, в лаборатории в ходе экспериментов, в общении с сотрудниками, коллегами и учениками. Они по преимуществу охватывают совсем другой исторический период, чем записки Серафимы Васильевны, а именно эпоху Петрограда с Первой мировой войной, революцией и событиями Гражданской войны, а затем ленинградский период, включая и драматические события после смерти Павлова, связанные с тягостным временем репрессий, и далее трагическое и героическое время блокады Ленинграда.

Таким образом, публикуемые мемуары несомненно дополняют друг друга и дают живой портрет гениального ученого в разные периоды его жизни и в разных обстоятельствах.

Составители издания и комментаторы его материалов полагают, что публикация приведенных здесь малоизвестных ранее сведений явится своеобразным памятником нашему великому соотечественнику И. П. Павлову – первому российскому лауреату Нобелевской премии.

А. Д. Ноздрачев, Е. Л. Поляков, Э. А. Космачевская, Л. И. Громова, К. Н. Зеленин