Текст книги "Жизнь"

Описание первого этапа клубной активности и моего обалделого азарта по поводу нашего превращения в зарабатывающий коллектив присутствует в еще одном письме к моей тете Пэтти – потрясающей находке, которая объявилась, пока я писал эту книгу.

Среда, 19 дек.

Кит Ричардс

6, Спилман-роуд

Дартфорд

Дорогая Пэтти,

Спасибо за открытку на день рождения. Прибыла точно в срок 18-го пять с плюсом.

Надеюсь у вас обоих все хорошо и тому подобное, блин, блин[52]52
  В оригинале “chiz, chiz”. Chiz – междометие и иногда существительное, изобретенное Найджелом Моулсвортом (см. выше) и употребляемое им в значении неодобрения, возмущенного удивления, досады и т. п., а также просто в качестве ничего не значащего слова-паразита.


[Закрыть].

У меня тут веселье вовсю, почти все время живу в квартире друзей в Челси и наши музыкальные затеи начинают приносить неплохую прибыль. Следующая большая мания у местных это ритм-энд-блюз и на нас есть спрос. На этой неделе мы выторговали себе регулярные выступления в ночном клубе Flamingo на Уордор-стрит начиная со следующего месяца. В понедельник мы разговаривали с агентом который считает, что у нас очень товарное звучание и если все пойдет нормально и он не обычный брехун мы скоро можем зарабатывать 60–70 ф. в неделю, а еще одна компания звукозаписи начала слать нам письма на предмет устроить сессии в ближайшие пару-тройку месяцев. Прямиком в Горячую сотню.

Ну хватит мне паясничать. У нас все выздоравливают, только моя проказа снова дает о себе знать, да у папы Паркинсон, и матушка слегла с сонной болезнью.

Ничего больше особенно в голову не приходит так что заканчиваю передачу всем славынова Р-ства

С любовью от Кифа, X

Это первое задокументированное появление моего имечка Киф[53]53
  Keef – популярное прозвище Ричардса среди фанатов, близкое по звучанию имени Keith (Кит), как оно произносится по-английски.


[Закрыть], и отсюда видно, что изначально оно пошло не от фанатов. Среди моей многочисленной родни у меня было прозвище “кузен Биф”[54]54
  Beef – говядина, мясо.


[Закрыть], которое естественно превратилось в “Киф”.

* * *

Короткий период, который охватывает дневник, заканчивается ровно в тот момент, когда наше будущее наконец было гарантировано – мы получили регулярное место в клубе Crawdaddy в Ричмонде, откуда все понеслось дальше, по городам и весям. Слава в шесть недель. Для меня секретным ингредиентом всей этой военной кампании был Чарли Уоттс. Что опять приводит нас к Иэну Стюарту – “Мы должны достать Чарли Уоттса” – и всем авантюрам, на которые мы пошли ради Чарли. Мы недоедали, чтобы ему платить! Буквально. Обносили магазины, чтобы он был с нами. Блин, мы так его хотели, что урезали себе пайки. А теперь все, уже не отделаешься.

Поначалу у нас не было ни Билла, ни Чарли, хотя Билл упоминается уже во второй записи в дневнике:

Январь 1963

Среда, 2

Новый бас-гитарист пробуется с Тони. Одна из лучших репетиций за все время. Бас-гитара добавляет звукам мощности. Вместе с бас-гитаристом поступил в распоряжение усилитель Vox за 100 гин. Принято решение о программе в Marquee. Должно получиться ударно, чтобы в следующий раз дали больше времени.

У Билла были усилители! Он прибыл со всем снаряжением – музыкант полной комплектации. Мы тогда играли с парнем по имени Тони Чэпмен, который был просто резервным вариантом, и я не помню, не то Стю, не то сам Тони, на свою беду, сообщил: “Кстати, у меня есть один басила на пробу”, – имея в виду Билла. И Билл появился с собственным усилителем, который, хотите верьте, хотите нет, имел защитный каркас, собранный из детского конструктора, и даже крепеж на нем был обмазан какой-то зеленой фигней. Усилитель Vox AC30, владеть которым нам было совершенно не по средствам. Производства дартфордской фирмы Jennings. Мы на него молились. Видели его и тут же опускались на колени. Иметь в хозяйстве усилитель – это выводило нас на другой уровень. На первых порах я хотел отделить Билла от усилителя. Но это было, когда он еще не начал играть с Чарли.

Четверг, 3

Marquee с Сирилом

Часовой сет (2 получасовых), 10–12 ф.

Отыграли отменно. Очень хорошо приняли Bo Diddley[55]55
  Песня Бо Диддли.


[Закрыть], хлопали. 612 человек посетителей. 1-й сет – хороший разогрев. 2-й сет – свинг первосортный. Произвели впечатление на кое-кого из самых шишек. Получили 2 ф. Пол Понд[56]56
  Настоящее имя Пола Джонса, известного английского блюзового вокалиста того же поколения. В начале карьеры выступал как P. P. Pond.


[Закрыть]: “Сногсшибательно”.

Харолд Пендлтон попросил его представить. [Это был хозяин Marquee. Я его пару раз пытался убить – достать с размаху гитарой. Он ненавидел рок-н-ролл и вечно фыркал в нашу сторону.]

Пятница, 4

Реклама Flamingo: “Оригинальный звук чикагского ритм-энд-блюза в исполнении Rollin’ Stones” [А мы не забирались севернее Уотфорда.]

Играем в Red Lion в Саттоне. Датчик распаялся.

Red Lion: Бэнд звучал плохо, тем не менее бешеный прием, особенно Bo Diddley и Sweet Little 16. Тони безобразен. Обсуждали, с чем показаться во Flamingo.

Хорошая выдержка из ММ [Melody Maker]

Приехали днем. Оставил бумажник с 30 ш.

Должны вернуть.

И первый намек на хоть какую-то запись в студии:

Суббота, 5

Бумажник вернули,

Ричмонд

Косяк. Мой звучок отошел окончательно. Брайан взял гармошку, я играл на его гитаре. Confessin’ the Blues, Diddley-Daddy, Jerome[57]57
  Diddley Daddy и Bring It to Jerome – песни Бо Диддли.


[Закрыть], Bo Diddley прошли на ура. Бешено ругались с организатором из-за денег. Отказались там снова играть. Обсуждали будущий демодиск. Запись на этой неделе, даст Бог, не сорвется. Diddley-Daddy смотрелась хорошо. С Клео и подружками на подпевках. Бэнд заработал на неделе 37 ф.

Тридцать семь фунтов на пять человек!

Понедельник, 7

Flamingo

Стю, Тони и Горгонзола[58]58
  Неизвестное лицо. Скорее всего, имеется в виду Колин Голдинг, периодически привлекавшийся в группу в качестве басиста, пока это место окончательно не занял Билл Уаймен.


[Закрыть] требуют шлифовки.

Гитара вернулась в прекрасном рабочем состоянии. Во Flamingo на первый взгляд так себе. Но Джонни Ганнел более чем доволен. С Тони пора прощаться. Это значит Билл с Vox. Confessin’ the Blues прошла на ура. Ли приходила. Мое клеймо.

Здесь я, как видно, примеряю мантию музрука. Джонни Ганнел – один из братьев Ганнелов, которые управляли Flamingo. И мы наконец заполучили Билла с его Vox. Исторический день. Последние слова – это из Мадди Уотерса, “На тебе мое клеймо”[59]59
  Перевод названия и припева песни I Got My Brand On You.


[Закрыть]. Я явно неровно дышал к Ли.

Вторник, 8

30 ф. 10 ш.!!!

Илинг

Бэнд звучал вполне. Bo Diddley – абсолютная сенсация. Если сможем так же выступить в Marquee, будет весело.

Начинаем в Илинге в субботу. Look What You’ve Done[60]60
  Песня Мадди Уотерса.


[Закрыть] – подходяще.

6 ш.!!!! На 50 % больше, чем на прошлой неделе.

Четверг, 10

12 ф. Нас оценил Тони Михэн. [Это был барабанщик Shadows.]

Marquee. Первый сет в 8:30 или 9:00 – по игре очень хорошо, но как-то не на месте. Второй сет 9:45–10:15 свинговали гораздо лучше. Брайан и я сильно удручены недостатком громкости из-за рабочих на электростанции. Bo Diddley – восторженные аплодисменты, как обычно. Приходила Ли с подругами. Обратились к Чарли на предмет постоянной работы.

Отыграли полсета, и вдруг отрубается свет. Крутейший облом. Мы так раскачались! Дальше нас переводят на половинную мощность – из-за какой-то отраслевой акции профсоюза энергетиков. И остается только тупо переглядываться, переводить глаза с наших усилителей на небо, то есть на потолок, и обратно.

Пятница, 11

Билл согласен остаться, даже если мы выгоняем Тони.

Понедельник, 14

Рассчитали Тони!

Flamingo

Сюрприз!!! Играли Рик и Карло. Без всякого сомнения, Rollin' Stones сегодня вечером были самым умопомрачительным коллективом из работающих в стране. Рик и Карло – двое лучших из лучших. Публика другая по сравнению с прошлонедельной, а это главное. Деньги радуют еще не так сильно, всего 8 ф. Но все равно начинаем набирать обороты.

Рик и Карло! Карло Литтл был молотобоец, сбивал с ног своими барабанами, фонтан энергии. И Рики Фенсон на басу, тоже прекрасный. Они обесцветили себе волосы перед тем концертом. И кто был у них основной наниматель? Скриминг Лорд, мать его, Сатч! Время от времени они нам подыгрывали – это еще когда не было Чарли, и как раз из-за них он решил к нам присоединиться, потому что слышал, что у нас такая горячая ритм-секция. Рики и Карло, если их отпустить солировать, слетали с катушек. Весь зал просто уносило – они почти смели нас со сцены, так круто они играли. Надо было видеть эту парочку! Когда Карло начинал вбухивать по своей бочке, то это было да, самое то. Рок-н-ролл! Нам, салагам, играть с этими парнями – они были старше только на два-три года, но вертелись тут уже давно – это было обалденно. Первый раз, когда они сели рядом – “О'кей, три-четыре, понеслась”, – и вдруг у меня за спиной эта ритм-секция, ух! Тогда я впервые и оторвался от земли на три фута, улетел в стратосферу. Это еще до того, как я начал работать с Чарли и Биллом, и всего остального.

И с самых первых дней я чувствовал, что на сцене я на своем месте. Люди нервничают перед тем, как выйти и показаться куче народа, но в моем случае ощущение было другое – типа выпустите тигра из клетки. Может быть, это просто еще один вариант мандража. Вполне вероятно. Но мне всегда уютно на сцене, даже когда я, бывает, лажаю. Пока я здесь, со мной ничего не случится. Максимум выдам какую-нибудь лажу. В остальном провожу время в свое удовольствие.

Следующий день в дневнике – первое упоминание Чарли как члена команды:

Вторник, 15

Все деньги группы по крайней за 2 недели пойдут на покупку усилителя и микрофонов.

Илинг – Чарли

Может, из-за моей простуды, но как-то мне не так звучало. Но опять же, и Мика, и Брайана, и меня еще шатает от озноба и температуры!!!

Чарли свингует нормально, но еще не поймал нужный звук. Завтра исправить!

Народ бедный. Никаких денег, сворачиваемся. Будет один выходной. Рик и Карло играют в воск. и пон.

Итак, Чарли вливался в коллектив. Мы собирались пораскинуть мозгом и придумать, как отделить Билла от усилителя, но при этом остаться при своих. Но в то же время Билл и Чарли стали играть вместе, и что-то явно начало завязываться. Билл – исключительный басист, тут двух мнений быть не может. Я обнаружил это не сразу. Все тогда учились, набирались опыта. Никто не имел четкого представления, что они хотят, и истории у всех были немножко разные. Чарли пришел из джаза. Билл пришел из Королевских ВВС. Ну хоть за границей побывал.

Чарли Уоттс для меня всегда был как музыкальная постель, я укладывался в его звук, и увидеть эту запись выше насчет “исправления” кажется чем-то неправдоподобным. Однако, как и Стю, Чарли пришел к ритм-энд-блюзу через джазовые дела. Через несколько дней я написал: “Чарли свингует очень недурно, но не качает. Фантастический парень при этом…” На том этапе он пока не освоил рок-н-ролл. Мне хотелось, чтоб он бил помощнее. Для моих ушей он звучал еще слишком джазово. Мы знали, что он классный ударник, но сам Чарли, чтобы играть со Stones, взялся изучать Джимми Рида и Эрла Филлипса, ридовского ударника, – чтобы прочувствовать тему. Эту скупую, минималистичную манеру. И с ним так дальше и повелось. Чарли за барабанами – то, чего мы хотели, но, во-первых, можем ли мы его себе позволить? И во-вторых, откажется ли он для нас от кое-каких своих джазовых привычек?

Вторник, 22

0 ф.

Илинг – Чарли

Косяк № 2. К 8:50 появилось только 2 человека, и мы отправились домой. Тем не менее мы успели сделать пару номеров с маракасами, тамбурином, завывающей гитарой и Чарли, который выдавал мощный джунглевый ритм (из чего понятно, что он умеет, если хочет). На пути к квартире остановили копы. Обыскали. Нудные уроды. Отдыхаем до суб.

Мощный джунглевый ритм – это был “бит Бо Диддли”, еще называется “Бриться и стричься, четвертной” и звучит примерно так же. “Bo Diddley, Bo Diddley, have you heard? / My pretty baby said she was a bird[61]61
  “Бо Диддли, Бо Диддли, ты не слыхал – / Моя красавица сказала, что она птичка” – слова из песни Бо Диддли Bo Diddley, в оригинале – пример ритма, о котором говорит Ричардс.


[Закрыть]».

Что касается обыска, я подумал, когда это прочитал: “Уже тогда?” Ничего такого у нас не было. Даже денег не было. Неудивительно, что, когда уже потом они доставали меня по-настоящему, все было знакомо. Шмон ни за что ни про что. И реакция осталась одна и та же: ебаные нудные уроды. Обязательно нудным голосом. Если ты не зануда, не бывать тебе копом. “Так, лицом к стене, ноги раздвинули”. В те времена они могли хоть обыскаться, находить было нечего. Меня обшмонали раз сто перед тем, как я впервые подумал: “Блин, у меня же с собой эта фигня”.

Четверг, 24

С Marquee облом

По словам Карло и Рика, Сирил напуган из-за того, как сильно нам хлопают. Нас отрезали на месяц. Если за это время никто не появится, пустят обратно. Потратили день на репетирование. Надеюсь, оно того стоило! Нужно продолжать долбить пальцевую игру. Чувствую, открываются возможности. Но, сволочная штука, не слушаются меня. Ощущение, что не пальцы, а паук с ногами какой-то.

Суббота, 26

16 ф.

Илинг – Рик и Карло

Бэнд немного со скрипом. Но вполне неплохо. Публики побольше. Жарко и тесно. И прекрасненько!!!

2 ф.

Ли тоже была.

Странно, никак не получается пристроить в общую картину мои отрепетированные хитрые куски. Не расслабиться как следует. Парни что-то стали в последнее время слишком язвить.

Понедельник, 28

Сестра Тосс сказала, что Ли с ума сошла со мной водиться, но не хочет выглядеть дурой, поэтому, может, я сделаю первый шаг. Я считаю, что повел себя правильно.

Мы с Ли перед тем разругались, и это было примирение по обоюдному согласию. “Тосс” – сокращенно от Тоска, она была ее подружкой.

Суббота, 2

16 ф.

Илинг

Чарли и Билл

Превосходный вечер, много народа. Звук отражался и гремел. Чарли великолепен.

К этому дню, второму февраля, мы играли окончательным составом, с Чарли и Биллом в качестве ритм-секции. Как те самые Stones.

Если бы не Чарли, я бы никогда не пошел дальше – вширь и в рост. Первое, что касается Чарли, – это какой у него “вкусный” бит. Уже тогда оно у него было, с самого начала. Он играет очень-очень по-своему, с массой тонкостей. Посмотрите на размеры его установки – смех один, если сравнить, с чем сегодня работает большинство ударников. Восседают за своими несусветными барабанными батареями как за крепостной стеной. Чарли делает все, что надо, одним своим классическим комплектом. Все так непритязательно, а потом начинаешь слушать его, и он бьет наповал, без осечек. И с юмором тоже. Люблю следить за его ногой через плексиглас – даже если мне его не слышно, я могу играть по тому, что вижу. Другая вещь – это трюк, который Чарли заимствовал не то у Джима Келтнера[62]62
  Сессионный ударник, известный в первую очередь работой на сольных записях участников Beatles.


[Закрыть], не то у Эла Джексона[63]63
  Постоянный сессионный ударник фирмы грамзаписи “Стакс”, участник Booker T. & the M. G.'s.


[Закрыть]. На хай-хэте вообще-то принято играть в каждую долю. Так вот, в отличие от большинства на второй и четвертой – слабых долях, которые очень много значат в рок-н-ролле, – Чарли хэт не трогает, только задирает к нему палочку. Делает движение ударить и осекается. Из-за этого малому барабану достается весь звук, ничто не дребезжит фоном. Если за этим наблюдать, можно сердечную аритмию заработать. Он совершает целое движение, в котором абсолютно нет нужды. От этого размер притормаживает, потому что ему нужно сделать лишнее усилие. Так что частично ощущение расслабленности от игры Чарли объясняется этим необязательным махом каждые две доли. Это очень нелегко провернуть – остановить катящийся бит на одну только долю и потом впрыгнуть обратно. Дело еще в его строении, в том, через какое место тела он пропускает ритм. У каждого ударника собственный почерк в том, что касается зазора между хэтом и малым барабаном. Чарли опережает с хэтом и очень тянет с малым. И то, как он растягивает ритм и что мы поверх этого творим, есть секрет роллинговского звука. Чарли в сущности джазовый барабанщик, откуда следует, что и остальной бэнд есть в каком-то смысле джазовый ансамбль. И он в одной категории с лучшими: Элвином Джонсом, Филли Джо Джонсом[64]64
  Известные джазовые ударники эпохи пост-бопа.


[Закрыть]. Он держит пульс, чувствует себя в нем раскованно и работает очень экономно. Поскольку он поиграл на свадьбах и бар-мицвах, он, если хочет, умеет делать “эффектно”. Все это благодаря раннему старту, временам, когда он работал по клубам еще совсем зеленым пацаном, – немного покрасоваться, притом что он вообще никакой не шоумен: “ба-БАМ”. И я приохотился играть с таким парнем. Сорок лет прошло, и мы с Чарли спаялись больше, чем можно передать словами, и даже, наверное, больше, чем мы сами осознаем. То есть до того, что мы иногда наглеем и начинаем друг друга задирать на сцене, в смысле музыкально.

Но в те времена я третировал Стю и Чарли за их джазовые штучки нещадно. Предполагалось, что мы усердно осваиваем блюз, и при этом я периодически заставал Стю и Чарли слушающими тайком свой джаз. “Кончайте эту херню!” Мне ничего не нужно было, только поломать их привычки – блин, хотя бы сыграть состав как следует! “Вам надо блюз слушать. Надо у Мадди, вашу мать, учиться”. Я им даже не давал слушать Армстронга, а Армстронга я обожаю.

Билл всегда чувствовал, что на него смотрят сверху вниз, в основном из-за того, что его настоящая фамилия была Перкс. И он вертелся на этой своей бесперспективной работе где-то на юге Лондона. И еще он был женат. А у Брайана, видите ли, имелось сильно развитое классовое чутье. Для него Билл Перкс был какой-то там плебей. “Вот бы нам нового басиста, а это кто – ну реально Эрни хуев, да еще набриолиненный”, – так он говорил, по воспоминаниям Фелджа. Билл тогда еще был немножко тедди-боем, ходил с коком, как полагается. Но это все была такая фигня. Брайан же тогда строил из себя крысиного короля, главаря всей шайки.

К февралю мы уже могли покупать что-то в рассрочку. Лично я с перерывом меньше месяца обзавелся двумя гитарами.

25 янв.

Выходной

Покупаю новую гитару, Harmony или Hawk?

У Harmony цена ничего, но вот есть ли к ней гарантия? У Hawk есть, и еще прилагается кофр.

Обе модели по 84 ф.

У меня теперь два медиатора-“когтя” на большой палец – купил Hawk с двумя датчиками, расцветка “санберст”[65]65
  Метод лакировки, при котором центр корпуса имеет золотисто-желтый оттенок, переходящий в более темные тона (черный, вишневый) по краям.


[Закрыть], в двухцветном кофре, 74 ф.

Среда, 13 (февраля)

Репетиция

Купил новую гитарь у Айвора![66]66
  Имеется в виду музыкальный магазин Айвора Майранца.


[Закрыть] Отличный инструмент!! Какой звук!!! Новые номера: Who Do You Love? и Route 66[67]67
  Соответственно песня Бо Диддли и эстрадно-джазовый стандарт, прославившийся в исполнении Ната Кинга Коула.


[Закрыть]. Класс! Переделали Crawdaddy шикарно (все идеи Брайана). [Что ж, этого у него не отнимешь.]

И погнали по клубам.

Суббота, 9

18:00

Пора вносить за усилитель

Илинг

Ночное мероприятие в Коллиерсе?[68]68
  The College of Richard Collyer – старинная мужская (на тот момент) школа-пансион в Западном Суссексе.


[Закрыть] [Перечеркнуто.]

По виду, явка почти рекордная – народу под завязку, жарко, аж пар шел.

Бэнд перло на все сто. Смотрю, завелись настоящие фанатки-малолетки.

2 ф.

Заезжал на квартиру.

Отдал Биллу 6 ф. за Vox.

Понедельник, 11

Выходной. Скучища жуткая.

Последние две записи – вступление к дальнейшим нежданным-негаданным событиям. На горизонте нарисовались первая сессия в студии и ангажемент в Ричмонде.

Четверг, 14

Manor House

Неплохо. Народу жидковато. Blues by Six всех распугал.

Новая гитарь еще не дается, нужно приноровиться. Новые вещи были, прошло на ура.

Стю говорит, что Глин Джонс будет нас записывать на той неделе в пон. или четв. Планирует продать демо Decca.

1 ф.

Пятница, 15

Red Lion

Нормального звука от этого места не добиться.

Драка во время песни

Получили предложение – отель Station в Ричмонде каждое воск. начиная со следующего. Наконец подвалило.

На внутренней стороне обложки дневника написано “Башляют шнягу”. А напротив, в разделе личной информации, где пропечатано: “При несчастном случае прошу известить”, я написал “мою маму”. Больше никаких подробностей.

“Башляют шнягу” – это говорилось, когда мы смотрели на весь этот народ, пляшущий, свисающий со стропил и вообще сходящий с ума. “Что они делают?” – “Башляют шнягу, что еще”. – “Ну хотя бы они нам шнягу башляют”. Это означало, что ты теперь зарабатывал. Залы забивались все плотнее, публика становилась все горячее. В Лондоне мы уже подняли со дна мощную волну. Когда у тебя, блин, люди топчутся от нетерпения в очереди, загибающейся два раза вокруг всего квартала, до тебя хочешь не хочешь дойдет, что что-то такое происходит. Всё, мольбы пустить нас поиграть остались в прошлом. Теперь нужно только одно – поддерживать огонь.

Места, где мы играли, были небольшие, и нам они были как раз. Лучше всего они подходили Мику. В таких ограниченных пространствах, когда яблоку негде упасть, было четко видно, какой он артист, – может быть, лучше, чем везде, где мы играли потом. Я думаю, его специальные движения родились в основном из-за того, что нам вечно приходилось работать на очень-очень тесных площадках. Со всем нашим хозяйством на сцене рабочей площади для всех иногда оставалось примерно с обеденный стол. Бэнд располагался в двух футах за спиной Мика, он оказывался прямо посередине, а ведь ни о каком разделении каналов с дилэем речь вообще не шла, и, поскольку у Мика было достаточно много гармошечных партий, он был одним из нас, игроком. Не могу вспомнить ни одного другого певца в Англии того времени, который бы играл на гармошке и одновременно отвечал за лид-вокал. Ведь гармошка была – и до сих пор бывает – очень важным элементом звучания, особенно когда пашешь на блюзовой ниве.

Дайте Мику Джаггеру сцену размером со стол, и он отработает на ней лучше, чем любой другой, может быть, не считая Джеймса Брауна. Изгибы с поворотами, и маракасы трясутся без остановки – только давай-давай. Мы обычно играли, сидя на табуретах, а ему приходилось отплясывать вокруг нас, потому что отдельного места для этого не было, махнешь ненароком гитарой – двинешь кому-то в лицо. Он раньше играл четырьмя маракасами, когда пел. Я уже давно вспоминаю ему эти маракасы. Он был блестящий артист. Даже в те времена я поражался, как он умудряется извлечь столько из такого маленького пространства. Это было как будто наблюдаешь за танцором фламенко.

В Ричмонде мы окончательно освоили ремесло. Именно там стало понятно, что у нас по-настоящему сыгранный коллектив и на пару часов мы способны дать людям расслабиться, и зарядить зал энергией, и получить ту самую отдачу. Потому что наше дело – не отработать номер. Что бы там себе ни думал Мик Джаггер.

* * *

Если вспоминать, моим любимым местом был ричмондский отель Station – просто потому, что оттуда все началось по-серьезному. Клуб Ricky Tick в Виндзоре – офигенная площадка. В зале отеля Eel Pie мы тоже чувствовали себя шикарно, потому что в принципе народ был один и тот же, просто перемещался между точками, где нам давали работу. Джорджо Гомельский – еще одно имя, всплывающее в связи с тем периодом, – человек, который вообще-то нас пас, устроил нам приглашения в Marquee и Station и который был очень важной фигурой во всей тогдашней тусовке. Иммигрант из России, большой медведеподобный дядя с неимоверным запасом энергии и энтузиазма. Брайан заставил Джорджо поверить, что тот фактически командует коллективом, которому, как мы-то считали, никакой командир не нужен. Джорджо творил всякие чудеса, обеспечивал нас работой, местами, но больше нам особенно было дать нечего. “Где бы сыграть, поинтересуйся у людей, может, кто-нибудь нас возьмет” – вот и все запросы. И Джорджо очень нам помог с этим на самых первых порах. А Брайан его бортанул, как только впереди замаячило что-то посолидней. Уму непостижимо, в какого манипулятора он мог превращаться, когда обстряпывал такие дела. Все время возникало подозрение, что Брайан надавал людям обещаний, о которых остальные были ни сном ни духом. Так что, когда обещания не выполнялись, сволочами выглядели мы все. В общем, обещалка у Брайана работала на износ. Джорджо потом стал менеджером Yardbirds, клэптоновского состава, которые уже начинали занимать наши места в клубных расписаниях. А потом Эрик ушел из Yardbirds, отправился на полгода в отпуск и вернулся в звании бога, от которого ему все никак не откреститься.

Мик поменялся колоссально. Только прокручивая в голове те времена, я вспоминаю не без грусти, что мы с ним никогда не были настолько заодно, как в первые годы, когда Stones становились на ноги. Прежде всего, не было сомнений в цели. Мы безошибочно знали, где хотим оказаться, какой должен быть звук, поэтому не приходилось ни о чем договариваться – только соображать, как туда попасть. Разговаривать о глобальных задачах? Зачем, мы все о них знали. Задача, в общем, стояла простая – получить доступ к студии. Как обычно, время проходит, цели растут. Нашей первой целью под вывеской Rolling Stones было заработать титул лучшей ритм-энд-блюзовой команды Лондона с регулярным концертным расписанием на неделю. Но еще главнее было наконец как-то начать писаться. Оказаться в настоящей студии – это было все равно что попасть за перегородку в святая святых. Как оттачивать звук, если не можешь сесть перед микрофоном и студийным аппаратом? Мы чувствовали, что уже набрали достаточный разгон, и какой следующий шаг? Дорваться до студии не мытьем, так катаньем. Джон Ли Хукер, Мадди Уотерс, Хаулин Вулф – они были такие, какие есть, потому что гнули свое. Они уперто хотели записывать свою музыку, точно как я, – это была еще одна связь между мной и ими. Сделаю все, только пустите в студию. На самом деле в этом было даже что-то от нарциссизма: нам элементарно не терпелось услышать, как мы звучим. Нам хотелось отдачи в звуке. Денежная отдача в расчет не входила, а услышать самих себя – это да, это была цель. В какой-то степени тогда попасть в студию и выйти с ацетатным демо[69]69
  С 1930-х до начала 1950-х запись делалась на ацетатные диски. Ацетатный диск представлял собой алюминиевый диск, на поверхность которого был нанесен тонкий слой быстросохнущего лака из нитроцеллюлозы. Впоследствии эта технология, позволявшая делать единичные партии пластинок без участия пресса, использовалась в основном для записи демонстрационных дисков.


[Закрыть] было все равно что получить аттестат. “Ты теперь офицер при звании” – в смысле, ты больше не рядовой музыкантской армии. Играть перед публикой было самой важной вещью в мире, но, если тебя записали, это было как знак качества. Заверено, скреплено и проштамповано.

Стю единственный из нас знал человека с доступом, у которого была возможность открыть студию ближе к ночи и дать нам час времени. В ту эпоху это было как отправиться с визитом в Букингемский дворец или заработать приглашение в Адмиралтейство. Попасть в студию звукозаписи – практически невыполнимая задача. Выглядит дико, учитывая, что сегодня каждый может записаться на любом углу и тут же выложить свои художества в интернете. А тогда это было как допрыгнуть до Луны – чистая фантазия. Вообще-то первая студия, в которую я попал, была студия Ай-би-си на Портленд-плейс – прямо через дорогу от Би-би-си, но, разумеется, никакой связи между ними. Все благодаря Глину Джонсу, который там звукоинженерствовал и исхитрился освободить для нас чуть-чуть времени. Но это было так, разовая акция.

А потом наступил день, когда Эндрю Луг Олдхэм приехал в Ричмонд нас послушать, и потом все понеслось с нечеловеческой скоростью. Примерно в двухнедельный срок мы уже имели на руках контракт на запись. Эндрю раньше работал у Брайана Эпстайна и как-то поучаствовал в создании битловского образа. Но они с Эпстайном из-за чего-то поцапались, и его уволили. Он отошел от всех прежних дел и решил пробиваться в одиночку: “Ну ладно, вы у меня попляшете”. А мы стали его орудием мести Эпстайну. Мы – динамит, Эндрю Олдхэм – детонатор. Ирония судьбы заключается в том, что в самом начале этот великий автор роллинговского имиджа считал, что ничего хорошего не выйдет, если нас будут воспринимать как патлатых грязных грубиянов. Эндрю ведь был вполне себе мальчик-чистюля, и ему по-прежнему нравилась грандиозная идея про Beatles и одинаковые костюмчики, когда все под одну гребенку. Ему нравилась, а нам не очень. Короче, он подыскал нам сбрую, и на телевидение на запись “Благодари свою счастливую звезду” мы надели эти хреновы твидовые пиджаки в гусиную лапку. Но сразу после программы их выбросили, оставили только кожаные жилеты, которые Эндрю купил на Чаринг-Кросс-роуд. “Где твой пиджак?” – “А фиг его знает. Подружка взяла поносить”. И он очень быстро въехал, что вот теперь ему всегда придется иметь дело с таким отношением. А что ему оставалось? Beatles везде, торчат из каждого угла, аж глазам больно. И если у тебя еще одна классная группа, нехуй мучиться и тупо копировать Beatles. Так что нам, естественно, досталась роль анти-Beatles. Еще одна “фантастическая четверка” в униформах – нет, нам было в другую сторону. Но тогда Эндрю устроил из этого беспредел. Раз все такие сладкие и все одеваются по шаблону и кругом сплошная показуха, делай все против правил, по крайней мере с точки зрения шоу-бизнеса и Флит-стрит[70]70
  Переносное обозначение прессы в Британии – по названию улицы, на которой раньше располагались редакции большинства национальных газет.


[Закрыть]. То есть Эндрю взял идею того, что нужно как-то подавать себя публике, и превратил ее в черт знает что.

Само собой, мы ни в чем этом не волокли. “Чувак, мы слишком крутые, нам кривляться западло. Мы, блин, блюзмены, в свои-то восемнадцать лет. Прошли всю Миссисипи, видали Чикаго”. Вот так дурачишь сам себя. И все же мы действительно были бельмом на глазу. Плюс, разумеется, по времени попадание было прямо в точку. Все знают Beatles, мамы их обожают и папы их обожают, а эти – вы разрешите своей дочери выйти замуж за такое? И тема с имиджем “назло всем” оказалось почти гениальной. То есть ни Эндрю, ни мы гениями не были, просто эта придумка попала точно в яблочко, и после того, как все всё про нас поняли, стало нормально – мы теперь были готовы включиться в игру под названием “шоу-бизнес” и оставаться самими собой. Не надо было подстригаться под того парня или под этого. Эндрю для меня всегда был абсолютным образцом пиарщика. Такая заточенная бритва. Мне он здорово нравился – при всех нервах и головняках по поводу секса. Родители отправили его учиться в публичную школу Уэллингбороу, и со школой у него, как и у меня, не сложилось. У Эндрю внутри, особенно в те дни, всегда была такая мелкая дрожь, как у сервиза в буфете. Но он был абсолютно, железно уверен в себе и в том, что нам нужно делать, – при всей этой внутренней хрупкости. Само собой, он строил из себя крутого, как никто. Но мне нравилось, что он придумывал, мне вообще нравилось, как он думал. И поскольку у меня за плечами худо-бедно была худшкола и учеба на рекламщика, я мгновенно просек, что в том, чего он добивается, есть смысл.

Мы подписали контракт с Decca и через несколько дней – за чужие денежки! – сели писаться в Olympic Studios. Правда, большинство тогдашнего материала мы записали в другой студии – Regent Sounds. Одно название – “студия”: комнатенка, обитая контейнерами для яиц, с одиноким катушечным Grundig. Только, чтобы все выглядело как студия, его не поставили на стол, а повесили на стену. Считалось, если магнитофон на столе, значит, работают непрофессионалы. На самом деле все, чем они там занимались, это озвучание рекламных роликов: “Murray mints, Murray mints, the too-good-to-hurry mints[71]71
  “Мэрриминтс, Мэрриминтс – слишком вкусные, чтобы торопиться” – рекламный слоган серии мультипликационных роликов, рекламирующих мятные конфеты “Мэрриминтс”.


[Закрыть]». Мелкая джингл-студия, всего по минимуму, очень простая – это сильно облегчило мне задачу освоения азов звукозаписи. Мы выбрали ее в том числе из-за того, что она была моно – что слышишь, то и получаешь. Магнитофон всего с двумя дорожками. Я на нем выучился делать наложения, “пинг-понг”, как это называется, – когда ставишь только что записанный трек в одном канале и пишешься сверху на другой. Само собой, в плане звука таким путем теряешь целые поколения, пропускаешь пленку еще раз через все колеса, – но мы обнаружили, что в этом есть свои плюсы. В общем, первый альбом и много вещей со второго плюс Not Fade Away, наш первый чартовый прорыв – № 3 в феврале 1964-го, – и Tell Me были изготовлены в окружении яичных контейнеров. Эти первые альбомы мы записали в нескольких студиях с участием немыслимых гостей вроде Фила Спектора, который отметился на басу в Play with Fire, и Джека Ницше – там же на клавесине. Заходили Спектор и Бо Диддли, и Джин Питни тоже – он записал одну из первых вещей, которую мы сочинили с Миком, That Girl Belongs to Yesterday.