Текст книги "Птицы дождя"

Глава 10
Жевательная резинка и женщина с родинкой на шее

На следующее утро я, как обычно, отправился на пробежку.

Теперь я знал каждый электрический столб на своем маршруте. Я мог показать уголки, где прятались бродячие кошки. Например, в том месте, где осыпалась кирпичная стенка и на ней росла трава.

Возвращаясь обратно, я остановился возле супермаркета. Вытер пот со лба, толкнул стеклянную дверь и прошел в секцию готовых ланчей. Посмотрел, что там предлагалось в этот день: куриная отбивная котлета, осьминог, жаренный во фритюре, малосольная семга и мини-гамбургеры. Что же мне выбрать?

Звякнул колокольчик, и я увидел знакомое лицо. Это была Семь Звезд, в школьной форме. Должно быть, она прогуливала уроки, раз оказалась здесь в такой час. Я уже хотел подойти к ней, когда в магазин зашел молодой парень, которого я видел и раньше.

Он подошел к магазинной полке, но сам не отрывал от девушки глаз. Он был в штатском, но я узнал его: это был сотрудник полиции, дежуривший на входе в тот день, когда я приходил к инспектору. Может, сейчас он ловит школьников, прогуливающих занятия?

Остановившись перед полкой с кондитерской продукцией, Семь Звезд провела пальцами по упаковкам, словно что-то искала. Потом внезапно взмахнула указательным пальцем и сбросила упаковку жвачки в свой портфель. Я ахнул. Она проделала это за секунду с удивительной точностью. По ее бесстрастному лицу я понял, что она не в первый раз занималась воровством.

Девушка уже собралась уйти, когда полицейский опустил журнал, который держал в руке. Недолго думая, я подбежал к ней и схватил за руку. Она удивленно посмотрела на меня.

– Что вы делаете? – прошипела она, когда у нее прошел шок.

– Я видел, что ты сделала, – прошептал я. – Положи жвачку на место.

Она отвела взгляд и посмотрела куда-то вдаль.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Ты знаешь, о чем я говорю, это знает и тот переодетый сотрудник полиции.

Я показал глазами на молодого полицейского. Семь Звезд побледнела.

– Пока ты внутри магазина, все нормально, – продолжал я. – Без паники; просто верни коробку на полку.

– Не могу. – Она опустила глаза. – Она мне нужна.

– Тогда заплати за нее.

Она покачала головой.

– Это будет против моих правил.

Я задохнулся от возмущения.

– Чего ты добиваешься? Хочешь провести ночь в полиции?

Она молчала, опустив голову. Мне было ясно, что она готова к таким последствиям. Или, может, она так поступала, чтобы привлечь чье-то внимание? Но ей точно не стоило так рисковать и портить себе судьбу.

К нам подошел полицейский.

– У вас проблемы?

– Все нормально, – ответил я и сунул руку в сумку девушки.

Я достал жвачку и положил перед кассиром, собираясь заплатить за нее. Девушка стояла рядом с полицейским. Ее глаза следили за моими движениями. Я не знал, что у нее на уме, но должен был ее выручить. Я вернулся к ней и отдал ей жвачку.

Она оттолкнула ее.

– Никто не просил вас это покупать.

Я не понимал, что она хотела.

– Что ж, справедливо. – Я сунул жвачку в карман.

Семь Звезд сердито посмотрела на меня и удалилась. Я тоже вышел на улицу. На углу меня догнал полицейский.

– Вы ведь брат Кеико Ишиды? Я не знаю, что вы пытались сделать, но вы не помогли этой девчонке. Я следил за ней и видел, что она сделала. Она ничему не научится, если мы не поймаем ее на месте кражи.

– Я все понимаю, но, пожалуйста, простите ее в этот раз, – сказал я. – Я поговорю с ней, чтобы она не делала таких вещей. Она еще очень юная. Ее планы на будущее рухнут, если в личном деле появится запись о преступлении.

Он наморщил лоб.

– Могу я спросить, какие у вас отношения?

– Она моя ученица. – Я поклонился полицейскому. – Позвольте мне извиниться за нее. Пожалуйста, дайте ей еще один шанс.

– Господин Ишида, не извиняйтесь передо мной. Мне жаль, но я не могу отпустить ее просто так. Я должен записать ее данные, на случай если она снова что-нибудь украдет. Я надеюсь, вы не подумаете обо мне плохо. Я лишь выполняю свой долг.

Полицейский стал догонять девушку. Я издали смотрел, как они беседовали. Она что-то достала из сумки, вероятно, свою ученическую карточку. Полицейский переписал информацию в свой блокнот. Когда он уехал, я подошел к девушке.

– Все нормально? – спросил я.

Она молчала, скрестив руки.

Мне надо было как-то ее разговорить.

– Почему ты так любишь жвачку?

– А что в этом плохого?

– Ничего. Жвачка – нормальная вещь, но я предпочитаю шоколад, – сказал я. – Больше всего мне нравится молочный «Риттерспорт» с корнфлексом. Вероятно, ты никогда такой не видела. Кажется, тут у вас его нет.

Она посмотрела мне в глаза.

– Я признательна вам за помощь, но вы не имеете права меня опекать.

– Ладно, я оставлю тебя в покое, – ответил я, подняв руки. – Но больше не рискуй. В следующий раз тебя так просто не отпустят.

Девушка молчала и смотрела на меня так, словно хотела о чем-то спросить.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – спросил я.

Она поджала губы.

– У вас такая же фамилия, как у нашей прежней преподавательницы.

– Конечно. – Я изобразил улыбку. – Она моя сестра.

Ее лицо чуточку изменилось. Я ждал обычных слов сочувствия, но не дождался. Вместо этого она повернулась и направилась прочь. Я вернулся в магазин и купил газеты и два ланча.

Из-за смятения, вызванного утренним инцидентом, я раньше обычного вышел из дома. Мне надо было как-то убить время, и я заглянул в кофейню, находившуюся в пяти минутах ходьбы от Йоцубы. Там подавали крепкий кофе. Я заказал чашку и медленно потягивал его.

– Рен? – окликнул меня нежный голос.

Я поднял глаза и увидел перед собой женщину в блузке персикового цвета и белой юбке. Судя по виду, это была типичная офисная сотрудница лет двадцати пяти.

– Я так и знала, что это ты. – Ее улыбка стала еще шире. – Ты один? Можно сесть к тебе?

– Конечно, – ответил я, изо всех сил пытаясь вспомнить, кто она такая.

У нее была хорошая, натуральная косметика, ровно столько, чтобы придать лицу приятную свежесть. Длинные волосы заколоты над правым ухом черной заколкой. Может, мы вместе работаем? Но там никто не обращался ко мне по имени.

Женщина подвинула стул.

– Ты удивился, увидев меня здесь?

– Немного, – ответил я. – Тебе принести кофе?

Она улыбнулась и встала.

– Не беспокойся. Я сама закажу себе что-нибудь, и тогда мы поговорим.

Когда она ушла к стойке, я прикинул разные варианты. Может, это моя бывшая одноклассница? Или дальняя родственница? Нет, я был уверен, что не знаю эту женщину. Но она, возможно, представляла для меня интерес, и я должен был ее вспомнить.

Она вернулась к моему столу с чашкой кофе со льдом. А я так и не понял, кто она такая.

– Я здесь в командировке, – сообщила женщина, поигрывая соломинкой. Ее ногти, покрытые бежевым лаком, были безупречно ровными. – На три дня и две ночи. Завтра мы уезжаем.

Я решил ей подыграть:

– Чем вы тут занимались?

– Как обычно – храмы, памятники, шопинг, еще шопинг. Честно говоря, я не знаю, почему мы выбрали Акакаву вместо, допустим, Нары или Киото. Я считаю, что у маленьких городков есть свой шарм, но они не обязательно должны всем нравиться.

Я кивнул, соглашаясь с ней.

– Мне тут точно не понравилось. Я надеялась, что мы поедем на термальные источники, как в прошлом году. – Она помешала кофе соломкой и отпила глоточек. – Ну а как твои дела, Рен? Что ты тут делаешь?

– Работаю. Преподаю английский в репетиторской школе.

– Это хорошо, – одобрила она. – Ведь когда мы говорили в предыдущий раз, ты не знал, чем займешься после окончания университета.

– Правильно. Это было…

Она посчитала на пальцах.

– Три или четыре недели назад?

Все это время мне казалось, будто я шел сквозь такой густой туман, что не мог даже определить, какого цвета у меня ботинки. И тут словно подул ветер и развеял туман – я наконец-то сообразил, кто она такая.

Я увидел родинку на ее шее, и в моей памяти всплыло воспоминание о ночи, проведенной в ее квартире. Даже вспомнил запах ее тогдашних духов – приятное сочетание танжерина и цветов вишни, запах весны на ее теплой коже. Вспомнил, как она извивалась при лунном свете, вспомнил ее громкие, страстные стоны и ее безупречные ногти, вонзавшиеся в подушку. Я в легком смятении глотнул кофе.

– Ты считаешь, что я была слишком нескромной? – спросила она. – Обычно мужчина оказывает женщине знаки внимания, а я сама подошла к тебе в тот вечер и первая заговорила.

– Это неважно. – Я покачал головой.

– Правда?

– Правда.

Она опять помешала соломинкой кофе.

– Странно, но на прошлой неделе ты мне приснился. Клянусь, до этого я почти не вспоминала тебя. Просто ты как-то проскользнул в мой сон.

Я не знал, как мне реагировать на ее слова, поэтому просто пожал плечами.

– Иногда такое случается.

– Когда я проснулась, мне захотелось увидеть тебя. У меня было сильное желание взять телефон и позвонить тебе. Но было бы странно звонить тебе и просить о встрече. Как ты думаешь? Говори честно.

– Я уже сказал – это неважно. Сейчас другие времена – и совершенно нормально, когда первый шаг делает женщина.

– Ты предпочитаешь женщин, берущих инициативу в свои руки?

Это всегда зависело от ситуации, но я не стал вдаваться в детали.

– Вообще-то, это было невозможно, – добавила она, – даже если бы я решилась тебе позвонить. Ты не дал мне свой номер телефона.

Я фальшиво улыбнулся.

– Неужели? Должно быть, забыл. В ту ночь я был изрядно пьян.

– Ты выглядел абсолютно нормально.

– Я почти никогда не выгляжу пьяным, сколько бы ни выпил. Но, между прочим, ты тоже не дала мне свой телефон.

– Я дала. Написала его на листке бумаги и сунула тебе в карман. – Она прикрыла рот пальцами. – Не говори мне, что ты не заметил. Кто занимался твоим бельем?

– Я сам, но я никогда не проверяю карманы, когда загружаю белье в стиральную машину.

– Очень плохо, – сказала она. – Все-таки с твоей стороны было коварством, что ты ушел, не попрощавшись. Если бы ты дождался, когда я проснусь, я бы приготовила тебе завтрак.

– У меня была назначена встреча на ранний час, а ты так крепко спала. Было преступлением будить тебя.

– Преступлением? Какой прелестный аргумент.

Мы засмеялись. Она выслушала мои неубедительные оправдания, но все-таки оценила и приняла такую попытку.

– Ты сожалел о том, что пришел ко мне? – прошептала она. – Вот почему ты так рано ушел?

– Ты ошибаешься, – торопливо ответил я, не желая обидеть ее. – Не в этом дело. Ты мирно спала, и я не хотел тебя будить. Вот и все.

Придвинувшись ближе, она посмотрела на меня, словно отыскивая что-то на моем лице. Я кашлянул и опустил глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом.

Она тяжело вздохнула.

– Не знаю почему, но чувствую, что могу тебе верить. Ты кажешься искренним. Несмотря на то, что ты такой красивый.

Я натянуто улыбнулся. Сейчас мы играли друг с другом в прятки. Чего еще можно ожидать от партнера на одну ночь? Что – мы должны подружиться? Продолжать встречи ради секса?

– Мой отель тут недалеко. Ты хочешь зайти ко мне?

Я не знал, что ответить. Я видел, что дело идет к этому, но не ожидал, что она предложит это так быстро и так прямо.

– Позволь мне угадать, – сказала она, почувствовав мои колебания. – Ты женат.

– Нет, но у меня есть подруга.

– Это нормально. У меня тоже есть друг, хотя он почти все время находится за океаном.

Меня это не удивило; она явно не стремилась к прочным отношениям.

– Это ставит нас в одинаковое положение, не так ли? – Она достала из сумочки блокнот, вырвала листок и что-то написала на нем. Сунула мне в руку и сказала: – Пусть на этот раз будет ясность. Это мой номер. Не теряй его.

– Не потеряю. – Я кивнул.

– Про отель я пошутила. Я живу в номере с моей коллегой, но в мою квартиру ты можешь прийти в любое время. Мой бойфренд приезжает лишь пару раз в год, обычно на неделю. Так что я почти всегда одна.

Мне захотелось спросить, разделяет ли ее бойфренд такую свободу в отношениях, но вовремя удержался.

– Когда будешь в Токио, позвони мне. Мы составим друг другу компанию, – продолжала она.

– И ты приготовишь мне завтрак.

– Верно. Я шикарно готовлю омурайсу.

У меня дрогнуло сердце. Омлет с рисом, одно из фирменных блюд моей сестры. Я откашлялся.

– Предложение мне нравится.

– Секс или завтрак? – Она лукаво улыбнулась.

– То и другое.

– Значит, мы договорились. – Она встала со стула и наклонилась над сумочкой. Белый кружевной бюстгальтер выглянул из выреза ее блузки. – Я с радостью поговорила бы с тобой еще, но мне пора. Буду ждать твоего звонка.

Она ушла, а я сообразил, что так и не дал ей свой номер. Я сложил пополам бумажку с ее телефоном и сунул в карман.

Глава 11
У тебя все будет нормально

Я снова видел сон про девочку с косичками.

Я стоял на незнакомой улице, окутанной негустым туманом. Место казалось пустынным, вокруг ни души. Повсюду блестели лужи. Вероятно, только что прошел дождь.

Медленная, плавная рябь бежала по поверхности воды. Опять пошел дождь, мне надо было искать укрытие.

Тишину нарушили резкие, скрипучие крики. Я поднял голову и увидел высоко в небе стаю черных птиц. Они не двигались, а висели в воздухе неподвижно, словно замороженные. Время для них остановилось. Я подумал, полетят ли они когда-нибудь снова или останутся там навсегда?

На город надвигались серые тучи. Небо потемнело, но птицы по-прежнему были неподвижные, словно высеченные из камня.

– Рен, это ты?

Я огляделся по сторонам, узнав нежный голос. Поблизости никого не было, но я знал, что он принадлежал женщине с родинкой на шее. Она говорила так, словно шептала какую-то тайную песню.

– Эй, ты один? Можно я приду к тебе?

Ее голос раздавался у меня за спиной. Я повернулся и увидел девочку с косичками. Но когда захотел что-то сказать, девочка поднесла к губам указательный палец.

«Не сейчас, Рен, не сейчас. Пока еще не время».

Меня разбудил стук дождя о стекло. Я хотел снова заснуть, но мне мешал шум. Лежа с открытыми глазами, я вспомнил абзац из газетной статьи, которую мне дала женщина в кимоно.

«По оценкам полиции, нападение произошло около 23.30, прямо перед ливнем. Из-за плохой видимости и сильного дождя пострадавшую никто не заметил. Экспертиза показала, что смерть наступила приблизительно в 1.00 вследствие потери крови. Бегун обнаружил труп жертвы утром в 5.40 и сообщил в полицию».

Полтора часа прошло между нападением и временем, когда моя сестра умерла от ран. Каково ей было лежать на дороге под дождем среди ночи, когда из нее медленно уходила жизнь? Сестра истекала кровью, а вода омывала ее раны. А Кеико всегда так боялась утонуть.

Встав с постели, я взглянул на часы. Четверть двенадцатого. Времени у меня достаточно.

Я натянул свитер с джинсами и вышел из дома. Автобусы уже не ходили, машин на дороге тоже почти не было. Привычным темпом я бежал по дороге под проливным дождем мимо безлюдных улочек и пустых полей. Конечно, я моментально промок до нитки. Резиновые подошвы моих кед износились и скользили. Я дважды поскальзывался и падал, но вставал и продолжал бежать, пока не оказался на том пологом склоне. Полиция уже убрала желтое объявление, но я хорошо помнил место. Оно врезалось в мою память навсегда, и я никогда его не забуду, как бы ни старался.

Тяжело дыша, я лег на землю. Дождь хлестал по лицу, но я закрыл глаза и неподвижно лежал, слыша только шум дождя.

Сестра наверняка понимала, что при такой погоде никто там не появится. Что она умрет. О ком она думала в те последние минуты своей жизни? О господине Цуде или о том мужчине, за которым она поехала в Акакаву? Вспоминала ли она про меня?

С того самого дня, когда сестра уехала из Токио, я надеялся, что она вернется, но никогда не говорил ей об этом. Я был слишком гордым или слишком безразличным? Если бы я уговорил ее вернуться, она была бы сейчас жива?

Я сжал кулаки. Бесполезно задавать теперь эти вопросы – никакой ответ ее уже не вернет. В тот день, когда умерла моя сестра, часть меня умерла тоже.

Дождь усилился, а я все лежал, утратив счет времени. Дождался, когда он перестанет, и открыл глаза. Повернулся лицом к дороге. Лужи сияли, отражая свет фонарей. Вот что она видела, умирая. Я встал и пошел назад с невыносимой тяжестью на душе.

Домой я вернулся еще затемно. Снял мокрую одежду, взял из ванной полотенце, вытер на полу воду и долго стоял под душем. Когда я лег в постель, было уже четыре часа утра. Я устал, но не смог заснуть, пока не встало солнце. Я нуждался в его тепле. Когда на меня упали его яркие лучи, я наконец погрузился в сон.

Я проснулся около девяти с жуткой головной болью.

Все мое тело горело, но я заставил себя встать. Доплелся до магазина и купил ланч. А еще набрал каких-то лекарств, термометр и упаковку масок для лица. По платному телефону возле магазина позвонил в школу и сообщил, что не могу прийти на работу.

– Что случилось, господин Ишида? – спросила Абе.

– Вчера вечером я промок, – ответил я. – У меня обычная простуда. Я уже купил лекарства. Завтра постараюсь вернуться на работу.

– Ладно. Если лекарства не помогут, пожалуйста, ступайте к доктору.

Я поблагодарил ее и повесил трубку. Надев маску, вернулся в дом Катоу. Выгрузив на кухне покупки, я измерил температуру: 39,1. Неудивительно, что я чувствовал себя ужасно. Аппетит пропал. Я съел лишь половину свиной котлеты и выбросил остальное. Запив водой лекарство, я вернулся к себе.

Мне обычно везло, и я почти не болел. Насколько мне помнится, это было только один раз. Я целую неделю провалялся с высокой температурой сразу после отъезда сестры из Токио.

В тот раз я злился, чувствовал себя обманутым и брошенным. Я не ожидал, что она исчезнет вот так, не сказав ни слова, поэтому и вышел под ливень, чтобы заболеть. Это было так по-детски. Я пошел играть в футбол на поле возле школы, один, в ливень. Мне было трудно бегать по размокшей, скользкой траве. Мяч двигался непредсказуемо и часто катился и летел дальше, чем мне хотелось.

На следующий день я, как и ожидалось, слег с высокой температурой и головной болью, но сестра не вернулась. Мать купила кашу и лекарства, но в свое обычное время собралась уходить.

– Прости, но я обещала подругам, что приду. – Она написала на календаре номер телефона. – Если у тебя еще выше поднимется температура и тебя нужно будет везти в больницу, позвони госпоже Кояме и спроси меня.

Я кивнул, зная, что не позвоню. Она собиралась играть в маджонг, а там нужны четыре игрока. Они не смогут играть, если кого-то нет. Совсем как мы с сестрой. Мы были нужны друг другу, или это она была нужна мне?

Помню, как я лежал в постели с той ужасной простудой и чувствовал себя одиноким. Теперь мне даже неловко вспоминать об этом. И вот через много лет я оказался в такой же ситуации. И на этот раз я тоже чувствовал, что сестра бросила меня. И на этот раз она тоже не вернется.

Кеико Ишида, почему ты всегда бросаешь меня, не сказав ни слова?

Я закрыл глаза и уплыл в сон.

Я стоял перед белым особняком в европейском стиле. Прозвенел звонок, и дверь открылась. Из нее выбежали сотни мужчин в темных костюмах, каждый держал черный кейс. Эта неожиданная толчея застала меня врасплох. Я пытался выбраться из людской лавины, но меня относило все дальше от здания.

Среди толпы я увидел знакомое лицо. Это был лысый человек с потрепанным кожаным портфелем, единственный, кроме меня, постоялец в отеле «Кацураги».

– Извините! – крикнул я, но он не услышал меня и продолжал идти.

Я пошел за ним, но вокруг было так много людей, что мне не удавалось пробиться к нему. Я прекратил эти попытки и просто двигался куда-то вместе с толпой. Тут кто-то потянул меня за рукав. Рядом со мной стояла девочка с косичками; ее маленькая рука крепко вцепилась в манжет моей рубашки.

– Это опять ты? – сказал я. Она кивнула и отпустила мой рукав. – Постой. – Я пытался остановить ее. – Мне надо поговорить с тобой.

Но девочка уже удалялась от меня.

Меня толкали со всех сторон. Я чувствовал себя лососем, движущимся вверх по горной реке. У меня не было выбора, я мог только двигаться вместе с толпой. Зацепившись о чью-то ногу, я потерял равновесие и упал на колени. Испугался, что меня затопчут, но толпа вокруг меня просто исчезла.

Поднявшись, я увидел белый гроб, а вокруг него – скорбных людей. Там были Хонда, директор, Абе, Маэда и другие учителя из Йоцубы. Все в черном. Недалеко от меня женщина в кимоно сидела рядом с уборщицей из отеля, которая на этот раз была без тележки.

Пришел лысый и сел рядом с женщиной в кимоно. Открыв портфель, он достал белый носовой платок.

– Извиняюсь за опоздание, – сказал он мне, вытирая пот с лица. – Я застрял в пробке.

Я кивнул ему.

Началась похоронная церемония. Буддийский монах в черном одеянии наклонился над гробом, зажигая благовония. Он плавно размахивал в воздухе горящей палочкой, распространяя сладкий и терпкий аромат.

Монах прочитал сутру и пригласил меня засвидетельствовать почтение. Я встал и поклонился. Взяв из чаши гранулы благовоний, я поднес их ко лбу и посыпал на огонь. После этого я сделал шаг назад и еще раз поклонился. Пришла девочка с косичками и взяла меня за руку. Она тянула меня к гробу, но я стоял на месте. Она повернула ко мне лицо и посмотрела на меня, словно говоря: «Ты должен увидеть».

Я послушался, хоть и знал, что в гробу лежит моя сестра. Наклонившись ближе, я увидел лицо спящего, окруженное цветами. У меня перехватило дыхание, и я застыл.

Это было мое собственное лицо, а не лицо моей сестры.

Я проснулся весь мокрый от пота. Майка прилипла к телу. Я снял ее, пошел в ванную и плеснул на лицо холодной водой.

Я поднял голову, и парень в зеркале протянул ко мне руку. Наши пальцы встретились на твердой, блестящей поверхности. Я услышал, как моя сестра сказала моим собственным голосом:

– Все нормально, Рен. У тебя все будет нормально.

Закрыв глаза, я снова стал тринадцатилетним мальчишкой. Я сидел на корточках в гостиной и крепко сжимал телефонную трубку.

– Я слышала, что ты болел, – сказала сестра. – Ты уже поправился? Был у доктора?

– Приезжай сама и посмотри, – буркнул я. – Я уже умираю.

– Перестань. Нельзя говорить о смерти, – сказала она. – Вообще-то я тоже хочу с тобой повидаться, но пока не могу. Сначала мне надо найти работу и накопить деньги.

– Тем более тебе надо вернуться домой.

Она фальшиво засмеялась. Возникло неловкое молчание.

– Тебе в самом деле лучше на новом месте? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она, и в ее голосе слышалась легкая неуверенность. – Только время может сказать об этом.

– Зря ты уехала. Нам с тобой было хорошо.

– Не беспокойся, Рен. У меня все нормально, и я знаю, что и у тебя тоже все наладится. Ты должен мне поверить.

Я удивился ее словам.

– Тебе было бы лучше, если бы ты осталась тут.

– Ты вправду так думаешь?

Я не ответил.

– Эй, Рен, – ласково сказала она. – Я буду звонить тебе каждую неделю, обещаю. Так что ты не будешь одиноким.

– Кто сказал, что я одинокий? – И я не поверил, что она будет звонить каждую неделю, но она сдержала слово и звонила всегда.

Кеико Ишида, ты такая лгунья. Ты говорила, что у нас все будет нормально. А лучше бы ты осталась в Токио.

Я вытер лицо, обтер тело влажным полотенцем и надел чистую майку. Я понимал, что надо бы снова заснуть, но боялся, что приснится еще один кошмар.

Сев к столу, я взял один из блокнотов сестры и открыл его на чистой странице. Я начал проводить горизонтальные линии через весь листок слева направо и делал так, пока не исчертил весь листок. Я вырвал его и сделал то же самое на следующем. Сестра когда-то научила меня так делать.

В тот день у меня случились какие-то неприятности в школе. Уж не помню, в чем там было дело. Но учитель вызвал мою сестру, и она потом зашла в мою комнату, чтобы поговорить со мной.

– Когда тебе грустно или ты на что-то обижен и злишься, не держи это в себе, – сказала она. – Попробуй написать об этом.

– Но я плохо владею словами, – возразил я.

– Тогда нарисуй это.

Я недоверчиво посмотрел на нее.

– Ты ведь знаешь, что я не умею рисовать.

– Тогда просто нарисуй линию. Прямую линию. Ведь это ты умеешь, правда?

– Как же это сделает меня счастливым?

– Я и не говорю, что ты станешь счастливым. Но ты выпустишь пар и точно почувствуешь себя лучше, да к тому же никому не причинишь вреда. Это такая форма выражения своих чувств.

Сестра дала мне чистый листок бумаги и ручку. Я неохотно нарисовал несколько линий.

– Знаешь, я не почувствовал себя лучше, – заявил я.

Сестра, казалось, не услышала моих слов. Глядя в окно, она сказала:

– Запомни это, Рен. Сама по себе грусть не может никому навредить. Но вот то, что ты вытворяешь, когда тебе грустно, может принести вред и тебе самому и людям вокруг тебя.

Ее слова до сих пор сохранились у меня в памяти.