Текст книги "Птицы дождя"

Глава 12
Чего она не могла сказать

– Абе сообщила мне, что ты болел, – сказал Хонда. – Я же говорил тебе, чтобы ты заботился о своем здоровье.

Я засмеялся:

– Не ворчи, я уже поправился.

В обеденный перерыв ни ему, ни мне не хотелось никуда идти, и мы опять довольствовались лапшой быстрого приготовления. Я налил в нее горячей воды и ждал. За это время я вспомнил свой сон.

– Тебе когда-нибудь снился один и тот же человек несколько раз подряд? – спросил я Хонду.

– Да, одна учительница в моей школе. Она была такая злая, что снилась мне в кошмарах.

– Нет, я не это имел в виду. – Я замолчал, подыскивая точное объяснение. – Не кто-то из твоих знакомых, а совершенно чужой.

Он слегка задумался.

– Боюсь, что нет. Хотя однажды мне приснилась незнакомая девушка, которую я не могу забыть.

– Расскажи.

– Ну, мне приснилось, что я встретил в парке девушку. Мы познакомились, разговорились, но я каким-то образом помнил, что она мне снится. Однако она мне нравилась, и я подумал, что, возможно, найду ее в реальной жизни. Поэтому я спросил, как ее зовут, и обещал отыскать, когда проснусь.

Его рассказ заинтриговал меня.

– Ну, и ты сумел ее найти?

– В том-то и дело, – вздохнул он, – что я не мог вспомнить ее имя. Знал, что оно начиналось на «М», и все.

– Мария, Марико, Маи, Маки, Манна, Мина, Мика, Мичи…

– Бесполезно, Ишида. – Он сухо рассмеялся. – Я не помню.

– Но у тебя есть сейчас девушка?

Он покачал головой.

– Я ни с кем не встречаюсь. Вообще, у меня была только одна подружка, и ее имя не начиналось с буквы «М».

– Правда? Только одна? – Мне показалось это странным для мужчины его возраста.

– Я дружил с несколькими девушками, но никогда не хотел, чтобы наши отношения стали совсем близкими. Кроме той женщины. Я познакомился с ней несколько лет назад и был убежден, что лучше ее никого нет. Но у нас ничего не получилось.

Я заметил, что он до сих пор переживает, и не стал его расспрашивать.

– Ну а ты? – спросил Хонда. – Ты встретил девушку из своего сна?

– Мне не так повезло, как тебе; незнакомка из моих снов – пятилетняя девочка с косичками.

– Как странно. Впрочем, вероятно, ты уже видел ее где-нибудь, только не помнишь? – Хонда посмотрел на лапшу. – Давай есть, иначе совсем раскиснет.

– Угу.

Втягивая лапшу, я размышлял, подыскивая объяснения.

Снедаемый горем, я мог просто придумать девочку с косичками. Но Хонда был в чем-то прав, и чем больше я думал, тем невероятнее мне это казалось. Почему абсолютно вымышленный образ так назойливо вторгался в мои сны?

Другое объяснение: девочка с косичками – это моя сестра, которую я и не видел в таком возрасте. Девочка с косичками появилась после смерти моей сестры. Если сестра знала убийцу и могла послать ко мне девочку, то она могла и сообщить мне имя преступника. Но все же почему-то я был уверен, что девочка с косичками не была моей сестрой. У той девочки и у моей сестры глаза были яркими и умными. Но в отличие от моей сестры девочка с косичками не улыбалась.

Тут мне пришло в голову еще одно предположение. Что, если девочка с косичками имела какое-то отношение к супругам Катоу и их умершему ребенку? Ведь эти сны начались у меня, когда я перебрался в дом политика. Я представления не имел, как умерла их дочка. Что, если она хотела что-то передать родителям? Но опять же почему через меня? Почему ей сразу не пойти к родителям? Чем больше я думал над ответом, тем больше у меня появлялось вопросов.

– Ты веришь в реинкарнацию? – спросил Хонда.

– Не слишком, – ответил я. – А ты?

– Я не приверженец какой-нибудь религии, но в реинкарнацию верю. Это убедительно объясняет многое. Например, почему кому-то постоянно везет. Возможно, потому что в прошлой жизни он был добродетельным человеком.

– В таком случае ты, вероятно, в прошлой жизни бросил много девушек.

– Наверно. – Он засмеялся. – Но меня утешает мысль, что в следующей жизни я, возможно, женюсь на той девушке.

– На какой «той»? Из твоего сна или на твоей бывшей подружке?

– На моей бывшей, – ответил он. – Тогда получится вроде как счастливая развязка.

Я согласно кивнул.

Если существует реинкарнация, какой будет следующая жизнь у моей сестры? Она была доброй и заботливой. Может, она будет жить лучше. Родится у любящих родителей. Зная ее любовь к джазу, я предположил, что она будет учиться в музыкальной школе. Ей всегда хотелось играть на пианино. Потом она будет выступать в джазовой группе в каком-нибудь отеле и познакомится с порядочным человеком с доброй улыбкой, который окажется успешным менеджером. Они будут встречаться несколько лет, сыграют свадьбу и родят трех детей. Она проживет долгую, интересную жизнь и умрет в глубокой старости, окруженная любящей семьей.

Такой счастливый вариант мне понравился.

Я видел в библиотеке эту книгу, но никогда не доставал ее с полки. Думал, что она может показаться слишком детской. Но в тот день я решил прочитать какую-нибудь из сказок Ганса Христиана Андерсена. Со счастливым концом.

– Я надеюсь, вы не против послушать детскую сказку, – сказал я госпоже Катоу.

Как всегда, она молчала.

Тихий ветерок шевелил ее тонкую блузку, из длинных рукавов выглядывали кончики ее пальцев. Я сел рядом с кроватью, раскрыл содержание и после некоторых раздумий выбрал «Русалочку».

Юная русалочка отказалась от жизни в море, полюбив прекрасного принца. Но, когда мне осталось дочитать последнюю страницу, я вспомнил, что в андерсеновском варианте русалочка превратилась в морскую пену.

Я захлопнул книгу. Оказывается, конец тут грустный.

Новый порыв ветра. Стало прохладно, и я закрыл окно. Услыхав кашель госпожи Катоу, я взял со столика стакан воды и вложил в ее слабые руки. Пока они пила, рукава упали до локтей, обнажив синие вены под бледной кожей и шрамы на левом запястье. Некоторые, слабые и еле заметные, выглядели как старые раны, но другие были свежими.

Я почувствовал комок в горле. Как же я не замечал их так долго? Госпожа Катоу всегда носила длинные рукава, несмотря на погоду.

Пятнадцать лет назад одноклассница сестры покончила с собой. Выпила флакон снотворного и, сидя в ванне, разрезала ножом запястье. Когда родные обнаружили ее, она уже умерла, а вода в ванне стала темно-красной. Об этом случае даже написали в газетах. Сестра говорила, что вся школа была в шоке.

Я знал ту девочку. Она дружила с моей сестрой и два раза приходила к нам домой. Сестра говорила, что она хорошо училась и была прекрасной спортсменкой. Все у нее было нормально, кроме одного: ее бросил парень и ушел к другой девчонке.

– Наверное, это больно, – сказала мне сестра.

– Я тоже так думаю. Ведь нужно сильно порезать руку, чтобы умереть от потери крови, да и смерть медленная. Требуется большое мужество для такого самоубийства. – Что касается меня, то я предпочел бы прыгнуть с высокого здания. Впрочем, я никогда не планировал это делать.

– Я говорю не об этом. Я имела в виду боль в ее душе. – Сестра щелкнула пальцами. – Беда в том, что, когда болит душа, ты не видишь рану. Но она там есть. Реальная.

Мне стало не по себе от ее серьезного тона. Почему она так понимала ту девочку?

– Эй, у тебя подавленное состояние.

Она совершенно проигнорировала меня и продолжила говорить:

– Скорее всего, она хотела выразить свою боль. Пыталась сообщить о своих чувствах. Она нуждалась в помощи, но этого никто не замечал. А потом было уже слишком поздно.

– Ты говоришь так, словно тоже нуждаешься в помощи.

– Заткнись. – Она толкнула меня в плечо.

К моему облегчению, у нее это прошло, и она снова стала прежней. Тогда мне, мальчишке, был не совсем ясен смысл того, что она говорила.

Я взял стакан из рук госпожи Катоу и поставил его на стол. Оставив ее одну, вернулся к себе в комнату, сел на кровать и попытался преодолеть свой дискомфорт, но не смог.

Даже на работе я думал о госпоже Катоу и ее левом запястье. Ее кожа была такая тонкая, почти прозрачная. И те шрамы… О чем она думала? Что стало причиной их появления? Вот почему она отказывалась говорить?

Зная профессию господина Катоу и его среду общения, я предположил, что он скрывал состояние жены от общественности ради соблюдения приличий. Возможно, поэтому его жена была заперта дома и не получала медицинской помощи. Мне было больно думать об этом. Неужели она менее важна, чем его карьера? Я надеялся, что кто-нибудь увидит ее боль, прежде чем она хлынет через край.

Прозвенел звонок, и я встал. Первый урок закончился.

– На сегодня все, – сказал я, прежде чем произнести обычные завершающие слова. – Пожалуйста, положите на стол ваши листки с ответами и ничего не оставляйте в аудитории. Увидимся на следующем занятии, не забудьте хорошенько подготовиться.

Привыкшие к этому ритуалу, учащиеся собрали свои учебные принадлежности, схватили сумки и потянулись к столу, отдавая листки. Некоторые кивали мне, уходя из класса. Вскоре осталась только одна ученица. Семь Звезд подошла ко мне и положила свой листок на остальные.

– Мой отец хотел бы пригласить вас в наш дом в это воскресенье, – небрежно сообщила она.

– Твой отец? – переспросил я, застигнутый врасплох таким приглашением. – Почему?

– Откуда я знаю? – Она пожала плечами.

Я посмотрел на нее, и она дерзко прищурилась, словно бросала мне вызов.

– Я свободен утром, – сказал я. – Какой у вас адрес?

Она ахнула, вероятно, не ожидая, что я так легко приму приглашение. Но через секунду к ней вернулась ее холодная надменность.

– Вы сами знаете где, – ответила Семь Звезд. – Каждое утро вы пробегаете мимо нашего дома.

Я выдавил из себя смешок.

– Так ты видела меня? И все же у меня длинный маршрут, так что уточни.

– Мы живем в одном из двухэтажных домов на той стороне долины. У нас номер двадцать три.

Глава 13
Дни жвачки

В то воскресенье я постарался одеться прилично: бежевый свитер поверх белой рубашки, брюки цвета хаки и коричневые кожаные лоферы. Господину Катоу я сообщил, что у меня на утренний час назначена встреча и я не смогу купить ланч для его жены. Он ничего не ответил, только коротко кивнул.

Я вышел из дома и направился по своему обычному маршруту. Приблизившись к долине, я не стал спускаться вниз по дороге, а свернул к жилой застройке. Все дома там выглядели одинаково. Белые стены, высокие окна, гаражи и ухоженные сады. Без номеров на золотых табличках их было бы сложно отличить друг от друга.

Я нашел дом номер двадцать три, нажал на кнопку звонка и подождал. Дверь открылась, появился мужчина в очках. Лет пятидесяти с лишним. Вероятно, это был отец Семи Звезд, но в его мягких чертах лица и широко поставленных глазах я не уловил никакого сходства с моей ученицей.

Мы смотрели друг на друга. Молча. В какой-то момент мне показалось, что при виде меня он вытаращил глаза. Я выдержал его взгляд, но, сам того не желая, застыл и не мог пошевелиться.

– Вы – господин Ишида? – сказал он наконец, слабо улыбаясь. – Я – Накадзима, отец Рио. Спасибо, что пришли.

Я опустил голову. Возможно, у меня просто разыгралось воображение.

– Рад познакомиться.

– Заходите и чувствуйте себя как дома.

Я снял с ног лоферы и вошел. Дом был небольшой, но уютный. Мебели тоже немного, но она была приятная глазу. Высокий деревянный стеллаж отделял гостиную от прихожей, лестницы на второй этаж и двери на кухню.

– Присаживайтесь, господин Ишида.

Я последовал его приглашению, ища взглядом Семь Звезд. Ее нигде не было видно. Я уселся поудобнее и стал ждать, когда господин Накадзима заговорит.

Он покачал головой и вздохнул.

– Я слышал о том, что случилось в магазине. Один из офицеров полиции – мой друг, и он увидел имя Рио в ежедневном списке рапортов о происшествиях. Сначала я не поверил этому. Как моя дочь могла что-то украсть? Ей всего семнадцать, и я даю ей достаточно карманных денег. Но, когда я спросил у нее, она ничего не отрицала.

Так вот почему он пригласил меня.

– Они отпустили ее после словесного предупреждения, поскольку не смогли поймать на месте преступления. К счастью, мой друг занимает здесь довольно высокий пост, и он убедил своих коллег не хранить в отделении персональные данные Рио. Тем не менее, – он поклонился мне, – спасибо, что вы помогли моей дочери. Я ваш должник.

– Что вы, не стоит благодарности, – ответил я, испытывая неловкость. – Я решил, что так будет правильно, ведь я ее учитель.

– В этом мой родительский просчет. Она у меня одна, и я слишком ее баловал. Теперь я буду с ней строже.

Я придержал свое мнение при себе, зная, какая сильная воля у этой девочки. Никакие строгие окрики родителей не заставят ее вести себя правильно.

– Вы завтракали, господин Ишида?

– Я собирался купить сэндвич, – ответил я.

– Позвольте мне приготовить для вас несколько сэндвичей.

– Пожалуйста, не утруждайте себя, – нерешительно пробормотал я.

– Тут нет никаких проблем. Я все равно должен приготовить завтрак для нас с Рио, – сказал он. – У меня есть цыпленок и тунец. Что вы предпочитаете?

Он был настроен решительно, и я согласился.

– Мне все равно.

– Тогда я сделаю и то и другое. А что вы будете пить? Кофе? Чай?

– Пожалуйста, кофе, без сахара.

– Понял.

Он ушел на кухню, оставив меня одного. Я праздно огляделся по сторонам. На одной стене висели фотографии; я насчитал двадцать пять. Напечатанные размером восемь на десять, в черных деревянных рамках, в основном фотографии женщин, но также несколько снимков блюд, модных аксессуаров и электронных гаджетов. Я догадался, что фотографом был сам господин Накадзима, но его работы не поразили меня мастерством.

Я услышал звяканье, потом шум кофемолки. Господин Накадзима вернулся с подносом сэндвичей и двумя чашками кофе.

– Лонг блэк, – сказал он, аккуратно ставя передо мной чашку.

Я поблагодарил его и сделал глоток. Вкус был насыщенный. Как хорошо было выпить чашку свежезаваренного кофе после недель растворимого. Господин Накадзима взял сэндвич первым, и я последовал его примеру. Он нарезал их небольшими, ровными кусочками и закрепил зубочистками.

– Вы фотограф? – спросил я.

– Почему вы так решили? – улыбнулся он. – Из-за тех снимков?

– Угу.

– Вы ошиблись, господин Ишида. Это фотографии моей жены.

Мне хотелось спросить, которая из них его жена, так как там было несколько женщин, но я побоялся проявить бестактность и промолчал.

– Она там на всех фотографиях, так или иначе, – объяснил он. – Моя жена – модель рук, то есть модель для фотосъемки рук.

– Модель рук? – Я никогда не слышал о такой профессии, но мне тут же вспомнилась Семь Звезд, как она держала сигарету в красивых пальцах и бесстрастно глядела на дождь.

– Да, это как всем известная модель, но только для фотосъемки рук.

Он устроил мне быструю экскурсию по пикам карьеры его жены. Тут она украшала обложку журнала мод, а там ее руки приделывались к знаменитым супермоделям и актрисам. Несколько имен я слышал, но большинство даже не знал. Я никогда не интересовался знаменитостями.

– У вашей жены интересная работа, – сказал я, когда Накадзима закончил свои объяснения. – Как она пришла в эту профессию? Уже была моделью?

– Нет, она была обычной домохозяйкой. Агент заметил ее в супермаркете и убедил пройти пробы. Сначала она занималась этим для развлечения. Ей было приятно. Потом ей предложили работу в национальной компании, выпускавшей мыло для рук, и ее популярность выросла. Вы слышали про корпорацию «Мацуяма»?

– Молочное мыло?

– Да, оно самое. Ее приглашали всюду, и она стала зарабатывать больше меня. Я тогда работал торговцем, но не преуспевал. Когда ее заработки стали вдвое больше моих, ей пришла в голову идея поменяться со мной ролями. Она обожает съемки и боится испортить руки домашними делами, вернее, не может себе это позволить, а я с огромным удовольствием занимаюсь домом.

– По-моему, у вас прекрасная сделка.

– Да-да. Я домашний человек и хороший повар, – сказал он. – Многие знакомые считают такое положение вещей необычным, но я уже научился не обращать на них внимания. На всех не угодишь.

– Главное, что вы оба счастливы.

Он с готовностью кивнул.

Я снова глотнул кофе.

– Ваша дочь дома?

– У себя в комнате, – ответил Накадзима. – Я просил ее не выходить, потому что хотел поговорить с вами наедине.

– Я могу еще чем-то вам помочь?

Он кашлянул.

– Вообще-то мне интересно, как учится моя дочь. Хорошо?

– Да, ее оценки выше средних. Ей надо поступать в хороший университет.

– Меня не беспокоит ее учеба. – Он опустил глаза. – Меня больше заботит, как она общается со сверстниками. Она никогда не рассказывает про школу, и я никогда не вижу никого из ее подруг. Девочки ее возраста обычно много общаются, правда? Ночуют друг у друга и все такое.

Я не знал, что ответить, поэтому уставился в чашку.

– Возможно, я преувеличиваю, – сказал он.

Мне надо было сменить тему:

– Ваша дочь похожа на мать?

Господин Накадзима улыбнулся, возвращаясь к своему комфортному состоянию.

– Вы так спрашиваете, потому что мы с Рио совсем не похожи?

Ну, я не мог это отрицать.

– Жена у меня красивая. Дочь в нее, – сказал он. – Несколько модельных агентств приглашали Рио, но ей это не интересно. Очень жаль. У нее есть потенциал.

– Вы хотите, чтобы она пошла по стопам вашей жены?

– Я думаю, это помогло бы ей раскрыться, – ответил он. – Она хороший ребенок, но живет в своем мире. Она никого не подпускает к себе. Я беспокоюсь за ее будущее.

– Может, она предпочитает держаться особняком?

– Да, пожалуй… – пробормотал он. – Вообще-то Рио однажды пробовала быть моделью. Мой друг, дизайнер-ювелир, попросил ее сняться для торгового каталога. Честно говоря, я удивился, что она согласилась. Жалко, что фотографии до сих пор не готовы, иначе я бы с удовольствием показал их вам.

Я вспомнил, что рассказывала мне Маэда – что она видела, как Семь Звезд выходила из ювелирного магазина с пожилым мужчиной. Так вот что породило слухи про эту девушку и немолодых мужчин. Вероятно, их подкрепляло и то, что она часто прогуливала занятия.

– Вам принести еще кофе, господин Ишида?

– Благодарю вас, но я уже сыт.

– Тогда я уберу со стола и попрошу Рио поздороваться с вами.

Господин Накадзима удалился с подносом, скрывшись за деревянной перегородкой. Я услышал, как он позвал дочь. Семь Звезд появилась в шортах и вязаном топе. Волосы были собраны на макушке в пучок.

– Раз вы здесь, – сказала она, заглядывая за перегородку и проверяя, далеко ли отец, – пойдемте со мной.

Я неохотно встал и пошел за ней. Столовая находилась за перегородкой. Через стеклянную дверь, отделявшую ее от кухни, я видел, как господин Накадзима мыл посуду.

– Перестаньте тянуть время, – прошептала Семь Звезд.

Мы поднялись вверх по лестнице. Она открыла дверь и втащила меня в свою спальню. Комната оказалась неожиданно девичьей, с розовыми стенами. Там были широкая кровать, заваленная плюшевыми игрушками, стол с горками книг и фигурками мультяшных персонажей и белый гардероб с большим зеркалом. Мебель была украшена блестящими наклейками.

– Вы долго планируете тут оставаться? – спросила Семь Звезд, садясь на кровать.

– Ты не должна приводить мужчин в свою комнату. – Я остался в комнате, но держал дверь открытой. – Иначе это неправильно поймут.

– Не беспокойтесь, старики не в счет. – Она захихикала.

– Возраст – вещь относительная, – сказал я. – Где твоя мать?

– Она не скоро вернется. Убежала из дома несколько дней назад. Бросила нас с отцом.

Меня поразила ее способность произнести такую грубую шутку с бесстрастным лицом. Подвинув вращающийся стул, я сел на него перед столом.

Ее стол стоял у окна. Оно было открыто, но слабый запах застарелого табака все же ощущался. Я представил себе, как девушка стоит у окна, томно поднося к губам сигарету, а белый дым пляшет вокруг нее и уносится ветром.

Поставив локоть на стол, я выглянул на улицу. Мне была хорошо видна дорога. Окно выходило на то место, где была убита моя сестра. Я подумал про ту ночь, когда я лежал на обочине дороги под проливным дождем. Семь Звезд могла видеть меня, но я сомневался в этом. Было поздно, а погода была ужасная.

– Хотите взглянуть на кое-что интересное? – спросила Семь Звезд.

Она выкатила из-под кровати ящик. Я подошел и заглянул в него. В нем я увидел сотни пачек жвачки разных брендов, все запечатанные.

– Ты с ума сошла! – сказал я. – Ты все это украла?

Она кивнула с таким же бесстрастным лицом.

Я не мог понять, что у нее на уме. Неужели она гордилась своими подвигами?

– Глядите, господин Ишида. В Японии продаются только немногие из них. – Она взяла одну упаковку. На ней был круглый желтый дозатор с напечатанной рожицей. – Это у меня из Копенгагена.

– Ты, должно быть, очень любишь жвачку, – сказал я. – Или у тебя что-то не в порядке с головой.

– Или и то, и другое, – добавила она.

– Или и то, и другое, – повторил я. – Безумное количество. Ты не сможешь их дожевать до истечения срока годности.

– Я никогда ни одной не открывала. Думаю, что некоторые уже просроченные. – Она провела правой рукой по упаковкам. – Я начала собирать эту коллекцию в двенадцать лет, так что здесь шесть лет моих усилий.

– Зачем ты это делаешь? Тебе нравится коллекционировать жвачку?

– Не очень. Просто мне нравится брать вещи, которые мне не принадлежат.

– Клептомания?

– Возможно, – равнодушно согласилась Семь Звезд. – Или любопытство. Я не знаю.

Какой-то нездоровый уровень любопытства.

– А почему жвачка?

– Почему бы и нет? Она продается всюду, и маленькая, красть проще некуда. – Она взяла упаковку и покрутила ее в пальцах. – Впервые я совершила кражу в магазине возле школы.

– При серийных преступлениях первое обычно совершается импульсивно.

– Верно, – сказала Семь Звезд. – Откуда вы это знаете?

– Из телесериала.

– У-гу. – Она посмотрела мне в глаза. – Ну, когда я сделала это в первый раз, мне ужасно понравилось, и тогда мне захотелось сделать это снова. Во второй раз тоже было клево. Не совсем так, как в первый, но все-таки приятно. Потом еще и еще, и это вошло у меня в привычку. Теперь я серийная воровка жвачки.

– Ты извращенка.

– Ну, а вы, господин Ишида? Вам никогда не хотелось что-нибудь украсть?

– Никогда.

– И вы за всю жизнь ничего не стырили? Ни разу? – Она бросила жвачку в ящик. – Не обманывайте. Хотя бы один случай наверняка был. Ну, может, вы украли у кого-то подружку. Или взяли чужую ручку. Знаете, это тоже считается.

Я на мгновение задумался. У меня было много грехов, но воровство противоречило моим принципам. Тут я вспомнил, что все-таки когда-то совершил кражу, нечаянно.

– Ладно. Однажды я взял одну вещь.

– Вот вы и заговорили. – Семь Звезд улыбнулась. – И что вы украли?

– Автомобиль.

У нее загорелись глаза.

– Вы шутите? Настоящий?

Я не шутил, хотя хотел бы, чтобы это оказалось шуткой.

– Да, настоящее авто. «Тойоту Селика». Желтую, со съемным верхом.

– Блеск! И как вы не оказались за решеткой?

– Мы с подружкой взяли ее, чтобы прокатиться. Потом вернули туда, где она стояла. Владелец даже не заметил.

Ее восторг пропал.

– Это вы взяли на время, а не украли.

– Нет, все-таки это была кража, – настаивал я. – Когда ты что-то берешь на время, то сначала получаешь разрешение владельца. А мы с подружкой взяли машину без разрешения.

– Владелец ничего не потерял. Вы ведь вернули машину?

– Все равно это преступление. И дело тут не в том, пропал автомобиль или нет.

– Ладно, ладно, – согласилась она. – Будем считать это кражей. Давно это было?

– Мне было семнадцать.

– Не могу поверить, что вы переплюнули меня. Надо же, украсть тачку. Пожалуй, я учусь у мастера.

Я проигнорировал ее саркастические замечания.

– Значит, вы любите спортивные машины, господин Ишида?

– Их любят многие, – уклончиво ответил я.

Она пожала плечами.

– А я нет. Меня в них укачивает. Во всех машинах укачивает, не только в спортивных.

– Укачивает? Значит, ты не можешь ездить на машинах?

– Могу, если очень захочу, но стараюсь избегать. Зачем себя мучить? – сказала она. – Расскажите мне всю историю Великого похищения «Тойоты Селика»?

Я покачал головой.

– Мне нечем гордиться в этой истории.

– Тогда зачем вы это сделали?

– Чтобы отпраздновать мой день рождения. Так захотела моя подружка.