Текст книги "Поднять «Титаник»!"

Глава 6

Чета Сигрем вместе с небольшой толпой приглашенных ожидали у Восточного зала. Хоть Дана ранее и бывала в Белом доме, она явно была потрясена.

Президент выглядел безукоризненно. Ему было немногим за пятьдесят: красивый, импозантный мужчина, интересующийся женщинами. Последнее подтверждалось тем, что возле Президента, исполняя роль хозяйки, находилась Эшли Флеминг, одна из наиболее привлекательных столичных девушек.

– О, черт, – воскликнула Дана.

– Что на этот раз? – сдерживая раздражение, уточнил Сигрем.

– Что еще за мразь рядом с Президентом?

– С твоего разрешения, это Эшли Флеминг.

– Это понятно. Ты на платье ее посмотри. Поначалу Сигрем ничего не заметил, и лишь какое-то время спустя до него дошло, что Дана и Эшли Флеминг в совершенно одинаковых платьях. Он попытался сдержать улыбку.

– Ровным счетом ничего смешного, – сказала она.

– Ты где покупала свое?

– Напрокат взяла у Аннет Джонс.

– У этой шлюхи, что живет напротив?!

– Ей подарил это платье Клод Д’Орсини, модельер.

– Вот видишь, это лишнее доказательство твоего великолепного вкуса.

Она не успела ответить, потому что в этот момент очередь подвинулась и они оказались точно напротив Президента.

– Рад вас видеть, Джен, – Президент мягко улыбнулся.

– Спасибо за приглашение, господин Президент. Это моя жена Дана.

Президент изучающе посмотрел на нее.

– Вы просто великолепны, – сказал он и, приблизившись, негромко добавил что-то ей на ухо. Дана вспыхнула, как маков цвет. Президент отчетливо добавил: – Позвольте мне представить вам мою очаровательную хозяйку госпожу Эшли Флеминг. Эшли, это – господин и госпожа Джен Сигрем.

– Очень рад познакомиться, госпожа Эшли, – сказал Сигрем.

Слова его не были услышаны. Госпожа Эшли уставилась на платье Даны.

– Одна из нас, госпожа Сигрем, завтра с утра будет вынуждена искать себе нового модельера.

– Только не я, верьте слову, – сказала Дана. – Я с юношеских лет заказываю у Жака Пиннэ.

Эшли Флеминг вопросительно подняла бровь.

– Жак Пиннэ? Даже не слышала о таком.

– Он известен как Ж. К. Пенни. – Дана мягко улыбнулась. – У него в следующем месяце распродажа. Если мы пойдем туда вместе, то уж наверняка не будем выглядеть двойняшками.

При этих словах Эшли Флеминг изобразила на лице презрительную гримасу. Президент тактично прокашлялся. Сигрем поспешил взять жену под руку и отвести ее подальше.

– Очень было нужно? – спросил он.

– Не могла перебороть себя, извини. Ненавижу подобного рода женщин. – Она сощурилась и негромко сказала: – Ты знаешь, что сказал мне Президент? Не поверишь! Он назначил мне свидание. Президент Соединенных Штатов Америки назначил мне свидание.

– Что ж… Уоррен Хардинг и Джон Кеннеди тоже были по этой части. По-человечески понять можно…

– Президент – развратник… Ужас.

– Пусть так, пусть ужас. Но как насчет свидания? Пойдешь?

– Перестань, ради Бога.

– У вас настоящее сражение, – раздалось рядом с ними.

Слова принадлежали невысокому рыжеволосому человеку в голубом блейзере. Голос показался Сигрему знакомым, однако бородатое лицо ничего не говорило – памятью на лица Сигрем не отличался.

– Могу я узнать, кому из нас вы сочувствуете? – поинтересовался Сигрем.

– Несколько зная феминистские взгляды вашей жены, я почту за честь объединиться с вами, сэр.

– Вы знакомы с Даной?

– Некоторым образом. Я ее босс.

Сигрем удивленно посмотрел на собеседника.

– Стало быть, вы…

– Адмирал Джеймс Сэндекер, – пришла на помощь Дана. – Директор Национального агентства надводных и подводных коммуникаций. Адмирал, а это мой благоверный, Джен.

– Рад познакомиться, адмирал. – Сигрем протянул ему руку. – Я давно хотел поблагодарить вас за ту маленькую услугу, если помните…

Дана удивленно посмотрела на мужа.

– Вы уже знакомы?

Сэндекер утвердительно кивнул.

– Разговаривали с вашим мужем по телефону. Хотя прежде не встречались.

– Надо же! Успели сговориться за моей спиной. С чего бы это вдруг?

Сигрем перехватил взгляд Сэндекера и сказал:

– Мне однажды понадобилась некоторая информация и пришлось потревожить адмирала. Всего-навсего… Сэндекер похлопал Дану по руке и сказал:

– Почему бы вам не сделать приятное старику, Дана? Принесите нам по стаканчику скотча, если вас не затруднит. С водой, разумеется.

Она секунду поколебалась, затем поцеловала Сэндекера в щеку и решительно направилась через толпу к стойке бара.

Сигрем лишь головой покачал от изумления.

– Вы умеете обращаться с женщинами. Подход знаете… Вот если бы я попросил ее о стаканчике виски, она бы мне прилюдно в лицо плюнула, будьте уверены.

– Я ей плачу жалование, – просто ответил Сэндекер. – Вы ей не платите.

Они прошли на балкон. Сигрем закурил сигарету в то время, как Сэндекер забавно раскуривал свою сигару сорта «Черчилль». Они молча продвинулись в безлюдный угол огромного балкона.

– Какие-нибудь известия от «Фёрст Аттемпт»? – спросил Сигрем.

– В тринадцать ноль-ноль по вашингтонскому времени судно прибыло на нашу военно-морскую базу в Клайде в Шотландии.

– Восемь часов тому назад. Почему я не информирован?

– Вы сами распорядились, – мягко парировал Сэндекер, – чтобы никакой информации до тех пор, пока ваш агент не возвратится на родную землю.

– Ну, и?

– Мне позвонил один из старых друзей. Буквально полчаса назад. Требовал объяснений, почему капитан судна действовал самовольно, без согласования с береговой службой.

– Значит, что-то произошло, – высказал предположение Сигрем. – Ваше судно должно было высадить моего агента в Осло. Не понимаю, зачем корабль потащился в Шотландию…

Сэндекер в упор посмотрел на Сигрема.

– Давайте договоримся, господин Сигрем. НУМА – это вам не подразделение ЦРУ или ФБР и не какая-нибудь шпионская контора, и я не намерен рисковать жизнью своих людей, чтобы кто-то мог с нашей помощью шпионить за русскими, это понятно? Мы занимаемся океанографическими исследованиями, постарайтесь, пожалуйста, запомнить. В следующий раз, когда захотите пошпионить за русскими, будьте любезны обращаться с предложением к военным морякам или к береговой охране. И не вынуждайте более Президента использовать мои корабли. Искренне хочу, чтобы вы зарубили это себе на носу, господин Сигрем.

– Искренне прошу меня простить, если доставил вам какие-нибудь неприятности, адмирал. Если что было не так, примите мои самые искренние извинения. Не имел в виду ничего дурного.

– Хотелось бы верить…

Произнеся эти слова, адмирал несколько сбавил тон.

– Но верьте на слово, – продолжил адмирал, – было бы куда лучше, если бы вы соблаговолили посвятить меня в ваши планы.

– Вы должны понять, – ответил Сигрем.

– Что ж…

– А что вы думаете относительно того, почему «Фёрст Аттемпт» не пришвартовался в Осло? – спросил Сигрем.

– Думаю, ваш агент по каким-то своим соображениям не захотел лететь из Осло самолетом гражданской авиалинии и предпочел воспользоваться военно-транспортным самолетом. А так как база атомных подлодок в Клайде – ближайшая, где есть аэродром, он и приказал капитану судна плыть в Шотландию вместо Норвегии.

– Дай-то Бог, чтобы вы оказались правы. Только там, где происходят отклонения от намеченного плана, появляются проблемы.

Сэндекер заметил остановившуюся около балконной двери Дану с порцией выпивки. Она глазами разыскивала их. Он помахал ей рукой, и она направилась к ним.

– Счастливый ты человек, Сигрем. У тебя понятливая жена, и красивая вдобавок.

Вдруг на пороге появился Мел Доннер. Он бесцеремонно промчался мимо Даны, подбежал к ним и заговорил:

– Двадцать минут назад причалило судно с Сидом Коплином на борту. Его тотчас же отправили в госпиталь Уолтер Рид.

– Почему в госпиталь?

– Он ранен, и ранен достаточно серьезно.

– Господи, – выдохнул Сигрем.

– Я на машине. Мы будем там минут через пятнадцать.

– Хорошо. Секунду обожди.

Сигрем попросил Сэндекера извиниться за него перед Президентом и проводить свою жену до дому. И Сигрем поспешил за Доннером к машине.

Глава 7

– Прошу прощения, но ему ввели снотворное, так что ни о каких посещениях пока и речи не может быть, – голос звучал вежливо, мягко, но за всем этим отчетливо слышалось сдержанное раздражение профессионального медика.

– Говорить он в состоянии или нет? – осведомился Доннер.

– Если иметь в виду, что он совсем недавно еще был без сознания, то следует признать, что его состояние в данную минуту более или менее удовлетворительное. Но постарайтесь понять правильно. Он все же очень и очень плох.

– Насколько именно? – спросил Сигрем.

– Что – «насколько»? Если я говорю «плох», значит плох. И это все, что вас должно интересовать. Врач на борту «Фёрст Аттемпт» сделал, что смог. Рана в левом боку скоро заживет. Но вторая пуля угодила ему в голову. Какое-то время у вашего господина Коплина могут быть головные боли.

– Мы должны переговорить с ним немедленно, – повторил Сигрем.

– Я же сказал, никаких посещений. Сигрем сделал шаг вперед и приблизил лицо вплотную к доктору.

– Постарайтесь и вы понять, доктор, что сейчас я и мой коллега пойдем в палату к Коплину независимо от того, разрешаете вы или не разрешаете. Если вы попытаетесь помешать нам, станете пациентом собственной клиники. Если же вы позовете на помощь, я буду стрелять. Если позвоните в полицию, у нас для полиции есть бумаги, позволяющие нам поступать так, как мы поступать и собираемся. – Сигрем выдержал паузу и усмехнулся в лицо доктору. – Так что решайте, доктор.

Коплин лежал на спине, лицо его было цвета постельного белья, но глаза лихорадочно блестели.

– Лучше не спрашивайте, – сказал он. – Чувствую себя чудовищно. И не говорите, что я хорошо выгляжу. Ненавижу подобного рода ложь.

Сигрем пододвинул к кровати стул, уселся и улыбнулся Коплину.

– У нас мало времени, Сид, поэтому, если ты в состоянии, давай сразу перейдем к делу.

Коплин показал глазами на трубки, подсоединенные к нему.

– Меня пичкают какой-то гадостью, все время хочется спать. Пока не отключусь, готов отвечать на ваши вопросы.

Доннер одобрительно кивнул.

– Мы хотели бы услышать ответ на вопрос, цена которому – миллиарды долларов.

– Следы бизания я нашел. Если вам именно это нужно знать.

– В самом деле? Тут не может быть ошибки?!

– Как вы понимаете, у меня под боком лаборатории не было, но после сделанных замеров я уверен на девяносто девять процентов, что это бизаний.

– Слава Богу… А какие-нибудь приблизительные цифры? Сколько там? Сколько мы сможем добыть на горе Бедная?

– Если очень повезет, несколько граммов. Столовая ложка наберется.

Поначалу Сигрем даже не понял смысла произнесенных Коплином слов. Доннер оказался сметливее: он застыл, лишь сильнее сжав подлокотники больничного кресла.

– Всего лишь ложка? – спросил наконец Сигрем. – Всего-навсего?!

– Вы уже спрашивали меня, – лицо Коплина порозовело. – Если не верите мне, пошлите туда кого-нибудь еще.

– Подождите, подождите, – Доннер подскочил к больному и взял его за плечо. – Вы-то сами хоть понимаете, что Новая Земля была по существу нашей единственной надеждой? Вы только поймите правильно, вы так измучились, мы вам очень благодарны…

– Еще есть надежда, – сказал Коплин. – Надежда есть. Бизаний действительно там был.

– Что значит был? – повысил голос Доннер.

– Был… выработан…

– Не улавливаю смысла.

– На склоне горы я обнаружил остатки… – Коплин несколько поколебался, прежде чем продолжить. – Покопался там немного…

– Ты хочешь сказать, что кто-то разработал все залежи бизания на Бедной? – напрямик спросил Сигрем.

– Да.

– Господи! – простонал Доннер. – Русские додумались до того же.

– Нет… нет, – прошептал Коплин.

Сигрем приблизил ухо к губам Коплина.

– Не русские…

Сигрем и Доннер переглянулись.

Коплин взял за руку Сигрема.

– Это колорады…

Его глаза закрылись, и Коплин потерял сознание. Когда Сигрем и Доннер пришли на стоянку, вдалеке завыла сирена.

– Как ты думаешь, что он имел в виду? – спросил Доннер.

– Понятия не имею, – ответил Сигрем. – То есть решительно не имею ни малейшего понятия, что он имел в виду.

Глава 8

– Что случилось? – проворчал Превлов.

Не дожидаясь ответа, он распахнул перед Марганиным дверь и кивком пригласил его войти. Превлов был одет по-домашнему, в шелковом халате производства Японии. Лицо его в этот утренний час выглядело чрезмерно усталым.

Следуя за хозяином квартиры через гостиную на кухню, Марганин профессионально, краем глаза, фиксировал предметы и их расположение. Человеку, вынужденному ютиться в общежитии в комнате шесть на восемь, квартира Превлова должна была казаться прямо-таки императорским дворцом. У Превлова в квартире чего только не было.

Красивые хрустальные люстры, картины, гобелены, и добротная французская мебель. Марганин заметил две невымытые рюмки и недопитую бутылку шартреза на полочке электрического камина. На ковре заметил он также женские туфли, дорогие, модные туфли на каблуках. Дверь в спальню была плотно закрыта. Впрочем, не закрытая дверь, но уже само наличие у Превлова спальни поразило Марганина.

Превлов нырнул в холодильник, вытащил оттуда кувшин томатного сока.

– Будешь?

Марганин тактично отказался.

– Американский рецепт. Если знать, как и с чем смешивать томатный сок, великолепно с похмелья. – Превлов налил, глотнул и с видимым облегчением выдохнул. – Ну, давай, что там у тебя?

– Вчера поздно вечером один из агентов разведки КГБ прислал из Вашингтона шифровку. Они там расшифровали, но не поняли, просят нашей консультации. – Лицо Марганина при этих словах порозовело: он вдруг заметил, как распахнулся халат Превлова, под которым оказалось голое тело.

– Дальше.

– В шифровке речь идет о том, что американцы вдруг, ни с того, ни с сего, принялись коллекционировать образцы пород грунта. Сверхсекретная операция под кодовым названием «Сицилианский проект».

Еще хлебнув «кровавой Мэри», Превлов уставился на Марганина.

– Мудятина какая-то. – Он прикончил бокал залпом. – Что, КГБ больше заняться нечем? – Этот риторический вопрос он задал уже своим обычным официальным тоном. – Лейтенант, зачем ты беспокоишь меня в выходной день, да еще так рано? Это что, не могло подождать до завтрашнего утра?

– Я… Я подумал, что это очень важно… может быть, важно… – промямлил Марганин.

– Ну разумеется, – Превлов холодно улыбнулся. – Всякий раз, стоит КГБ свистнуть, и все прыгают! Но это все беллетристика, меня же интересуют факты и только факты. Сам ты как думаешь, что столь важного может быть в «Сицилианском проекте»?

– Не исключено, что тут имеется некоторая связь с событиями на Новой Земле. Превлов наморщил лоб.

– Да? Не знаю, не знаю… Связь-то может и быть, разумеется…

– Я… Я вот тут подумал…

– Слушай, лейтенант, давай раз навсегда с тобой договоримся, что из нас двоих думать, равно как и принимать решения, буду один я, ладно? – заметив некоторый беспорядок в одежде, Превлов плотнее запахнул халат и потуже затянул кушак. – А теперь, если у тебя все, я хотел бы пойти и, с твоего разрешения, немного поспать. Если, конечно, ты позволишь.

– Да, но раз американцы что-то выискивают…

– Но мы-то с тобой не знаем, что именно! Какой такой минерал вдруг понадобился американцам, что они залезли на территорию чужой страны! Так? Марганин пожал плечами.

– Вот именно так и ответь. И вот что, – Превлов сощурился, – раз и навсегда запомни: один дурак может задать такой вопрос, на который и сотня профессоров не сумеет ответить.

Марганин вновь пошел красными пятнами.

– И потом, у американцев кодовые названия их операций часто имеют некоторый прикладной смысл.

– И тебе, конечно, он известен?

– Видите ли… Я тут просмотрел словарь американских идиом, так вот там почти каждое упоминание о Сицилии обычно связано с клановостью, братством, грабежами – в таком духе.

– Если бы ты прилежно учился, – Превлов широко зевнул, обдав лейтенанта тяжелым дыханием, – ты бы знал, слово есть такое – мафия.

– И еще такой музыкальный ансамбль есть «Сицилианский стилет».

Превлов презрительно взглянул на него.

– Да, и еще в американском штате Висконсин производят такое масло для заправки салатов, оно так и называется – сицилианское.

– Ну хватит! – Превлов жестом регулировщика остановил лейтенанта. – О масле для салата поговорим чуть позднее. Я не поднимаюсь из-за таких глупостей по утрам так рано. И раз уж ты настроен с утра пораньше поработать, иди на службу и займись каким-нибудь полезным делом.

Выпроваживая лейтенанта и проходя через гостиную, Превлов задержался возле журнального столика, на котором была шахматная доска, взял в руку шахматную фигурку.

– Ты в шахматы играешь, лейтенант?

– Давно не играл, – покачал головой Марганин. – Так, по-любительски, когда в Военно-морской академии учился.

– А имя Исаака Болеславского тебе что-нибудь говорит?

– Нет.

– Он был одним из величайших шахматных гениев, – тон у Превлова был такой, как будто читал лекцию школьнику. – Он разработал множество партий и комбинаций. Так вот, его авторству принадлежит так называемая «сицилианская защита». – Он неожиданно бросил шахматную фигурку в лейтенанта, который машинально поймал ее. – Хорошая игра – шахматы. Тебе нужно иногда играть в нее.

Превлов подошел к двери в спальню и приоткрыл ее. Потом передумал и безразлично улыбнулся Марганину.

– Надеюсь, ты извинишь меня… Выйдешь сам. Добрый день, лейтенант.

Выйдя на воздух, Марганин обошел дом, в котором жил Превлов. Дверь в гараж была закрыта. Через небольшое оконце рядом с дверью он попытался заглянуть внутрь. Осмотревшись по сторонам, Марганин резким ударом кулака вышиб крошечное стекло, засунул руку и дотянулся до внутренней задвижки. Еще раз осмотревшись по сторонам, он ловко нырнул в гараж.

Рядом с рыжей «лансией» Превлова стоял черный «форд-седан». Лейтенант наскоро обшарил оба автомобиля, запомнил номерной знак черного «форда». Чтобы все было похоже на тривиальный взлом, он снял щетки с лобового стекла «форда» и быстро покинул гараж, прикрыв за собой дверь.

Буквально через считанные минуты Марганин уже сидел в троллейбусе. Прокомпостировав билет, он сел на свободное место и уставился в окно. Потом он начал улыбаться. Утро было многообещающим.

О «Сицилианском проекте» он и думать позабыл.

Часть вторая
КОЛОРАДЫ
Август 1987

Глава 9

Мел Доннер по привычке осмотрел комнату, чтобы выяснить, нет ли подслушивающих «жучков», включил магнитофон.

– Один, два, три, – ровным голосом произнес он в микрофон. – Один, два… Проверка.

Он подрегулировал уровень громкости, тембр, затем кивнул Сигрему.

– Сид, ты меня слышишь? У нас все готово, – мягко сказал Сигрем. – Как только почувствуешь усталость, скажи. Я сразу выключу, ладно?

Больничная кровать была установлена таким образом, что Коплин сидел прямо. С первой их встречи профессор выглядел значительно лучше. Появился легкий румянец на лице, исчез прежний лихорадочный блеск в глазах. Осталась только плотная повязка на голове.

– Готов говорить хоть всю ночь. Тут такая скукотища. Как же я ненавижу больницу! – с чувством сказал Коплин. – У всех медсестер руки, как у покойников. Телевизор включишь, сплошная рябь.

Сигрем понимающе улыбнулся и дал Коплину в руку микрофон.

– Начните с того момента, как вы отплыли из Норвегии.

– Там ничего особенного, – сказал Коплин. – Рыболовный норвежский траулер «Годхон» взял мой шлюп на буксир миль за двести от Новой Земли. В точности по плану. Капитан угостил меня зажаренной олениной, козьим сыром, дал с собой полтора галлона питьевой воды – и привет. Ваш покорный слуга пустился вплавь по Баренцеву морю.

– С погодой как?

– Чудесная погода, как ваши синоптики и обещали. Холодина фантастическая, но для плавания под парусом – самое оно. – Коплин почесал нос. – Шлюп уж больно хорош был. Лодку хоть удалось спасти?

– Она уничтожена, – ответил Сигрем. – Не уверен, но думаю, что уничтожена. Исследовательское судно НУМА все равно не приспособлено возить такие лодки. И русским ее оставить тоже было нельзя, ты же понимаешь.

– Жаль. Она мне так понравилась, – Коплин пощелкал языком.

– Дальше, пожалуйста, – попросил Сигрем.

– До северной части Новой Земли я добрался на второй день около полудня. На воде я провел более сорока часов. Все время ужасно хотелось спать. Только и держался благодаря «аквавиту». Глотнешь – и уже получше себя чувствуешь.

– Других лодок не заметил? Может, на горизонте?

– Нет. Весь берег – одни сплошные скалы, все в расщелинах. Пристать к берегу мне не удавалось. А когда стало темнеть, я повернул в море, пару часов поспал. Рано утром опять продолжил поиски, нашел небольшую бухточку в скалах, подрулил на движке. Там у меня был такой, знаете, дизельный, очень удобно.

– Лодку использовал как свой лагерь?

– Все двенадцать дней, пока был на острове. Каждый день я раза по два, по три отправлялся на лыжах за пробами. Только и радости, что вернуться к лодке, поесть горячего, вздремнуть.

– И ни души не встретил?

– Я держался как можно дальше и от ракетной станции, и от казармы. До самого последнего дня – никаких следов русских.

– А как тебя обнаружили?

– Да какой-то русский пограничник. Его собака, очевидно, прошла по моему следу, запах учуяла. Ничего Удивительного. Я три недели душ не принимал…

Сигрем сочувственно улыбнулся. Доннер сказал:

– Давайте все же ближе к делу. Расскажите о ваших экспедициях. Что именно вы там обнаружили?

– Как вы понимаете, на лыжах исходить весь остров я был физически не в состоянии, а потому сосредоточил внимание на тех районах острова, которые спутниковый томограф выделил на пленке. – Задумавшись, он уставился в потолок. – Там было несколько небольших равнин, плато, горы. Все это под снегом. А ветрище там какой, если бы вы знали! Главным для меня было не замерзнуть. Кроме лишайников, другой растительности я не обнаружил. Если даже там и водятся какие-нибудь животные, по крайней мере, они не разгуливают по острову.

– Чуть ближе к делу, – напомнил Доннер. – Путевые заметки оставим до следующего раза.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы меня не прерывали. И не поучали, если можно, – обратился Коплин к Доннеру.

– Разумеется, – вмешался Сигрем и предусмотрительно поставил свой стул между кроватью и Доннером. – Это твое право, Сид. Говори, как считаешь нужным.

– Спасибо, – Коплин приподнялся. – География острова чрезвычайно интересна. Если составить подробное описание горных пород Новой Земли, – тем более, что там полно останков древней морской фауны и флоры, ведь нынешние скалы были дном древнего моря, – материала набралось бы на несколько монографий. Ну, а с точки зрения минералога, там и речи быть не может о каком-либо магматическом парагенезисе.

– Не могли бы вы более популярно?

Коплин улыбнулся.

– Парагенезис – это совместное, и при этом закономерное, нахождение в горных породах минералов, которые связаны общностью условий образования. Это с одной стороны. А магма – это источник вообще всего. Магма – это как бы раскаленная земля, доведенная температурой и огромным давлением до жидкого состояния. Ну как жидкий металл. Магма вырывается на поверхность земли, застывает – и получается базальт, скажем, или гранит.

– Потрясающе, – сухо прокомментировал последние слова профессора Доннер. – Значит, вы хотите сказать, что на Новой Земле нет никаких минералов?

– Вы очень торопитесь, мистер Доннер, – заметил Коплин.

– Как же тебе удалось обнаружить следы бизания? – попросил Сигрем.

– На тринадцатый день я исследовал северный склон горы Бедная и набрел на свалку.

– Свалку?!

– Свалку пород. Где-то копали грунт, а туда свозили и сбрасывали. Там и глыбы, и камни – полно всего. И вот там я обнаружил следы – чего бы вы думали? – бизаниевой руды!

Оба его собеседника при этих словах невольно подались вперед.

– Потом я обнаружил и шахту, откуда выбирали породу. Полдня потратил, но нашел. Вход в шахту был замаскирован.

– Минуточку, Сид, – Сигрем коснулся плеча Коплина. – Ты хочешь сказать, что вход в шахту был специально замаскирован?

– Старый испанский метод. Горловину шахты засыпают грунтом, сравнивая с землей.

– А разве отвальную породу не сбрасывали прямо возле шахты?

– Как правило, именно так всегда и поступают. Но почему-то в этом конкретном случае породу, извлеченную из шахты, отвозили ярдов за сто и сбрасывали по другую сторону – там есть такая естественная арка.

– Но вы сумели обнаружить вход в шахту? – уточнил Доннер.

– Хотя там и рельсы убраны, и следы колес заровнены, я залез на холм и принялся изучать окрестности в бинокль. С расстояния оказалось хорошо различимо то, чего я не смог увидеть, когда был возле самой шахты.

– Странно то, что в невероятной глуши, на крошечном острове в Арктике кто-то приказал уничтожить все следы извлечения грунта из какой-то шахты. – Сигрем произнес тираду как риторическую, не обращаясь к кому-нибудь конкретно. – Не вижу тут особой логики.

– Ты прав, Джен, но лишь наполовину, – заметил Коплин. – Да, логика подобных действий непонятна. Но все выполнено весьма профессионально, и выполнено колорадами. – Слово это Коплин произнес прямо-таки благоговейно. – Колорады – это те самые люди, которые копали шахту на горе Бедная. Бурильщики, взрывники, откатчики, сортировщики породы могли быть ирландцами, немцами, шведами – кем угодно, только не русскими. Эти люди впоследствии эмигрировали в Соединенные Штаты и дали начало легендарным шахтерам Колорадо Рокиз. Остается только гадать, какая нелегкая привела их на гору Бедная, вообще на Новую Землю. Но именно колорады выгребли весь бизаний и затем исчезли в неизвестном направлении.

На лице Сигрема было написано, что он ничего не понимает. Он повернулся к Доннеру, однако на лице коллеги увидел такое же выражение.

– Звучит все это более чем странно.

– Странно? – подхватил Коплин. – Да, странно, но так все и было.

– Вы так в этом уверены, – позволил себе сказать Доннер.

– Абсолютно. У меня даже было вещественное доказательство, только вот я потерял его, когда нарвался на пограничника. Так что вы можете верить лишь на слово. Но сомнений быть не может. Я все-таки исследователь, я придерживаюсь одних только фактов, а сочинять мне не пристало. Так что на вашем месте, господа, я бы, безусловно, принял к сведению все только что услышанное.

– Мы тебя внимательно слушаем, – подтвердил Сигрем.

– Да, вы упомянули о вещественном доказательстве? – напомнил Доннер.

– Там один валун еле держался, я свалил его, разгреб немного у входа – и проник в шахту. Чуть продвинулся, и в темноте ударился головой о кварцевую колонну. Зажигаю спичку, смотрю – пара старинных керосиновых светильников. Но удивительно то, что в обеих лампах оставался керосин. С третьей попытки я зажег фитиль… – В голубых глазах Коплина появилось такое выражение, словно он простирал взгляд за тысячи миль, к самой Новой Земле. – Осветил шахту – и увидел заступы, лопаты – все аккуратно сложено в углу, тележки для руды, обломки ржавых двутавровых рельсов, кое-какое бурильное оборудование. Такое было чувство, что сейчас вернутся шахтеры и примутся вновь за работу.

– То есть было непохоже, что шахту покинули в спешке?

– Решительно. Все было на своих местах. Там было что-то вроде комнаты, в ней я обнаружил застланную постель. Койки. В кухне посуда в шкафчике. Вы не поверите, я там обнаружил даже скелеты мулов, которые таскали вагонетки с грунтом. Животных заперли, каждому из мулов по разу выстрелили в лоб, и только после этого завалили вход в шахту. Так что ни о какой спешке и речи быть не могло.

– Вы еще собирались, кажется, подробнее рассказать об этих колорадах? – сказал Доннер.

– Я к этому как раз подхожу. – Коплин подложил подушку поудобнее. – По оборудованию можно было кое-что определить, тем более, что всюду были фирменные знаки изготовителей. Например, тележки для руды были изготовлены на заводе «Гатри энд Санз фаундри» в Пуэбло, Колорадо. Все бурильное оборудование было произведено в Денвере, «Тор Фордж энд Айронуоркс». Все мелочи также маркированы – там имена кузнецов и столяров. Большинство – из Сентрал-Сити и Айдахо Спрингз, шахтерских городков в Колорадо.

Сигрем откинулся на спинку больничного стула.

– Но русские вполне могли приобрести оборудование в Колорадо и переправить его на Новую Землю.

– Очень может быть, – согласился Коплин. – Однако там были и другие вещи, сделанные в Колорадо.

– Например?

– Труп мужчины на одной из коек.

– Труп?! – Сигрем прищурился.

– Рыжие волосы, рыжая борода, – невозмутимо сказал Коплин. – Сохранился превосходно благодаря постоянной низкой температуре. А меня весьма заинтриговала надпись на деревянной дощечке, прикрепленной к койке. Надпись сделана по-английски. «Здесь покоится вечным сном Джейк Хобарт. Родился в 1874 году. Замечательнейший из парней, кому выпал жребий замерзнуть в снежную бурю. Февраль, 10.1912».

Сигрем вскочил со стула и принялся ходить взад-вперед по палате.

– Хоть имя есть, это уже кое-что… С чего начать… – Он резко остановился и спросил у Коплина: – А какие-нибудь личные вещи рядом с телом были?

– Даже одежды на нем не осталось. Странно также и то, что на всех консервах этикетки – французские. Полсотни оберток жевательного табака «Майл Хай». А еще одним доказательством того, что там были колорады, оказался пожелтевший и выгоревший номер «Роки Маунтин Ньюз» от 17 ноября 1911 года. Именно газету я и потерял.

Сигрем нервно вытащил пачку сигарет, выбил одну. Доннер поспешно предложил ему зажигалку, на что Сигрем, затягиваясь, ответил благодарным кивком.

– То есть речь идет о том, что бизаний может быть совсем и не у русских, так? – раздумчиво произнес Сигрем.

– Да, и вот еще что, – спокойно продолжил Коплин. – На третьей полосе газеты был аккуратно вырезан правый верхний угол. Может быть, это и не поможет, однако порыться в подшивках вам не помешает, я думаю.

– Очень может быть, – глядя мимо Коплина, сказал Сигрем. – Большое тебе спасибо, теперь наш черед действовать.

Доннер кивнул.

– Я закажу авиабилет на Денвер. Если повезет, найду там что-нибудь для нас полезное.

– Сначала насчет газеты, потом попытайся разузнать, что можешь, про Джейка. Я же со своей стороны посмотрю, нет ли чего в военных архивах. Также я свяжусь со специалистом по истории горнодобывающей индустрии и просмотрю фамилии производителей, чьи изделия Сид нашел в шахте. Хотя едва ли мы тут что сумеем разыскать.

Сигрем поднялся и посмотрел на Коплина:

– Мы тебе необыкновенно признательны, ты нам очень помог, – тихо сказал он.

– Думаю, тем шахтерам удалось получить минимум полтонны первоклассного бизания, – сказал, потирая щетинистый подбородок, Коплин. – И ведь вся вывезенная оттуда руда где-нибудь спрятана и лежит себе, дожидается хозяина. Может быть, она и утеряна, столько лет прошло. Но если вы найдете бизаний или, лучше сказать, когда вы найдете его, вы можете отблагодарить меня, прислав маленький образец для моей коллекции.