Текст книги "Дракон"

Глава 23

Огромная седая борода окаймляла лицо Пейлоуда Перси и наполовину закрывала его пестрый галстук. У него был нос, напоминающий по форме кулак, насупленные брови и проницательные глаза владельца фургона, твердо намеренного провести поселенцев через населенные индейцами края. Его лицо лоснилось, как портрет на рекламе пива, он выглядел намного моложе своих восьмидесяти двух лет. Он приоделся ради Вашингтона. Перси не признавал костюмы в тонкую полоску, которые носят чиновники, или синие костюмы с красными галстуками, предпочитаемые бизнесменами. Он вошел в компьютерный центр НУМА в бледно-лиловой спортивной куртке, с галстуком того же цвета, серых брючках в обтяжку и ковбойских бутсах из кожи ящерицы.

Разыскиваемый и развлекаемый половиной привлекательных вдовушек в радиусе ста миль вокруг. Перси как-то ухитрился остаться холостяком. Острослов, которого приглашали на все вечеринки в качестве гостя и дежурного оратора, он был гурманом, которому принадлежал винный погребок, являющийся предметом зависти всех устроителей званых вечеров города. Серьезная сторона его характера заключалась в огромных познаниях в смертоносном искусстве производства ядерного оружия. Перси был в Лос-Аламосе с самого начала и продолжал тянуть лямку в комиссии по атомной энергии и сменивших ее агентствах почти пятьдесят лет. Многие лидеры третьего мира отдали бы всю свою казну за таланты Перси. Он был одним из небольшой группы экспертов, которые могли бы собрать ядерную бомбу в своем гараже, и стоила бы она меньше, чем газонокосилка с мотором.

– Дирк, мой мальчик, – просиял он, – как приятно видеть тебя.

– Ты неплохо выглядишь, – сказал Питт, когда они обнялись.

Перси грустно пожал плечами.

– Этот чертов Департамент моторизированного транспорта отобрал у меня права на вождение мотоциклом, но я все еще могу водить мой старый «Ягуар» ХК-120.

– Я признателен, что у тебя нашлось время помочь мне.

– Не стоит благодарности. Всегда рад принять вызов.

Питт представил Перси Хираму Егеру. Старик осмотрел Егера с ног до головы. На его лице отразилось приятное изумление.

– Как вам удалось купить такую полинявшую, предварительно застиранную одежду в магазине? – спросил он светским тоном.

– На самом деле моя жена замачивает ее в растворе верблюжьей мочи, печеночника и ананасового сока, – немедленно ответил Егер с совершенно серьезным выражением лица. – Это делает ее мягче и придает ей особый дух благовоспитанности.

Перси засмеялся.

– Да этот аромат заставил меня гадать, какие же секретные ингредиенты были использованы. Приятно было встретиться.

– Мне также, – сказал Хирам.

– Не начать ли нам? – сказал Питт.

Егер придвинул еще два кресла к экрану монитора, который был в два раза больше, чем у всех других моделей. Он подождал, пока гости усядутся, и протянул к экрану руки, как бы призывая: «Дух, появись!»

– Это последняя модель, – сказал он. – Она называется САПР/ГАПР (система автоматизированного проектирования – гибкое автоматическое производство). В ее основе лежит система компьютерной графики, но это также очень хитроумная система визуального представления, которая позволяет чертежникам и инженерам разрабатывать замечательные подробные чертежи любого механического объекта, который только можно себе представить. Никаких циркулей, транспортиров или рейсшин. Можно запрограммировать допуски, затем просто набросать на экране грубый эскиз с помощью электронного пера. А затем компьютер превратит его в точные выверенные формы или представит в трехмерном виде.

– Совершенно поразительно, – пробормотал Перси, – а можно выделить различные куски чертежа и увеличить детали?

– Да. А также можно наложить цвет, изменить форму, смоделировать нагрузки и запомнить все изменения. Затем отправить результаты в память, чтобы можно было вызвать их оттуда, как в системе редактирования текстовых файлов. Возможности использования от проектирования до выпуска готового изделия захватывают дух.

Питт уселся верхом на свой стул и оперся подбородком на спинку.

– Посмотрим, поможет ли это нам выиграть приз.

Егер посмотрел на него поверх стариковских очков.

– Мы, специалисты, называем это концептуализацией.

– Пожалуйста, если тебе так больше нравится, – сказал Питт.

– Ну так и что же мы будем искать? – спросил Перси.

– Ядерную бомбу, – ответил Питт.

– Где?

– В автомобиле.

– Наверное, предназначенном для контрабандного провоза через границу? – спросил наугад Перси.

– Что-то вроде этого.

– По суше или по морю?

– Морем.

– Это, наверное, как-то связано со взрывом в Тихом океане пару дней назад?

– Я не могу сказать.

– Мой мальчик, мне нет равных в разгадывании головоломок, я слежу за всем, что связано с ядерным оружием, и ты, конечно, знаешь, что, не считая президента, у меня самый высокий допуск к секретной информации из всех, какие только есть.

– Ты хочешь мне что-то сообщить, дядя?

– Ты поверишь, что я был первым, с кем Рэй Джордан консультировался после взрыва в Тихом океане?

Питт с улыбкой признал свое поражение.

– Тогда ты знаешь больше, чем я.

– То, что японцы прячут ядерное оружие по всей стране в автомобилях, да, это мне известно. Но Джордан не счел удобным включить старика в свою операцию. Так что он просто вытянул из меня все, что я думаю по этому поводу, и отправил меня домой.

– Считай, что ты нанят. Ты только что стал неоплачиваемым сотрудником группы «Стутц», работающим без оплаты, и ты тоже, Хирам.

– Ты нарвешься на крупные неприятности, когда Джордан узнает, что ты завербовал подкрепление.

– Если мы добьемся успеха, он это проглотит.

– Что это еще за разговоры про японские бомбы в автомобилях? – не поверив своим ушам, спросил Егер.

Перси положил ему руку на плечо.

– То, что мы собираемся предпринять здесь, Хирам, должно сохраняться в строжайшей тайне.

– У Хирама допуск «бета-кью», – сказал Питт.

– Тогда мы готовы начать охоту.

– Я был бы благодарен, если бы меня ввели в курс дела, – сказал Егер, внимательно глядя на Перси. Старый атомный эксперт встретил его взгляд.

– В тридцатых годах Япония начала войну, чтобы обеспечить самообеспечиваемую экономическую империю. Теперь, 50 лет спустя, они снова хотят сражаться, только в этот раз для того, чтобы сохранить ее. В полной тайне они создали свой ядерный арсенал задолго до того, как кто-нибудь догадался проверить его существование. Плутоний и уран, пригодный для производства оружия, они получали из гражданских атомных установок. Тот факт, что у них есть бомба, также был просмотрен, поскольку у них не было систем доставки, типа ракет дальнего радиуса действия, крылатых ракет, бомбардировщиков или подводных ракетоносцев.

– Я думал, что японцы придерживаются договора о нераспространении ядерного оружия, – сказал Егер.

– Верно, правительство и большинство населения категорически настроено против ядерного оружия, но силы, глубоко скрытые за официальными лицами и официальным курсом их бюрократии, тайно сумели создать ядерный арсенал. Он был построен скорее для обороны от экономической угрозы, чем для ядерного устрашения. Их идея состоит в том, что бомба может быть использована в качестве орудия шантажа в случае крупномасштабной торговой войны и запрета на ввоз их товаров в США и Европу. В худшем варианте, на случай морской блокады Японии.

Егер занервничал. Питт это заметил.

– Ты хочешь сказать что мы, может быть, сидим на ядерной бомбе?

– Вероятно, в нескольких кварталах от нее, – сказал Питт.

– Это немыслимо, – сердито пробормотал Егер. – Как много их они тайком провезли в нашу страну?

– Мы пока не знаем, – ответил Питт, – может быть, штук сто. К тому же мы не единственная страна. Они распределены по всему миру.

– Это скверно, – сказал Перси. – Если бомбы действительно были тайно провезены в крупные города, то японцы обладают возможностью гарантированного полного уничтожения. Это очень эффективный сценарий. Если бомбы уже находятся на месте и произойдет случайность или несанкционированный запуск ракеты, то последствия будут ужасны. Против этих бомб нет защиты, нет времени среагировать. Бессмысленна система «звездных войн» для перехвата падающих боеголовок, невозможны ни объявление тревоги, ни ответный удар. Когда они нажмут на кнопку, удар будет мгновенным.

– О Боже, что мы можем сделать?

– Найти их, – ответил Питт. – Идея состоит в том, что бомбы провозятся на автомобилевозах. Я предполагаю, что они спрятаны внутри импортируемых автомобилей. При помощи твоих компьютерных талантов мы попробуем догадаться, как это делается.

– Если они провозились сюда на корабле, – сказал Егер уверенно, – то таможенные инспекторы, ищущие наркотики, должны были бы их обнаружить.

Питт отрицательно покачал головой.

– Это тщательно разработанная операция, проводимая специалистами по высоким технологиям, они свое дело знают, они спроектируют бомбу, которая являлась бы составной частью автомобиля, чтобы даже при тщательном поиске нельзя было ее обнаружить. Таможенная инспекция интересуется шинами, бензобаками, обивкой, любым местом, где есть свободное пространство. Поэтому устройство должно быть замаскировано таким образом, чтобы даже самый хитрый инспектор его не нашел.

– Полностью защищено от любых способов обнаружения, – согласился Егер.

Перси задумчиво смотрел на пол.

– Хорошо, давайте поговорим о размерах.

– Ну, это по твоей части, – улыбнулся Питт.

– Дай мне передохнуть, племянник. Я должен знать по крайней мере марку автомобиля.

– А я не слежу за японским автомобилестроением. Если это «Мурмото», то это, вероятно, спортивный седан. – Шутливое выражение на лице Перси уступило место серьезному.

– Итак, подытожим, мы ищем компактное ядерное устройство весом около десяти килограммов, которое было бы невозможно обнаружить внутри седана среднего размера.

– И которое может быть приведено в состояние боеготовности и взорвано с большого расстояния, – добавил Питт. – Если только водитель не самоубийца, это само собой разумеется.

– О бомбе какого размера мы говорим? – спросил Егер невинным тоном.

– По форме и размерам она варьируется от бочки для горючего до бейсбольного мяча, – ответил Перси.

– Бейсбольный мяч, – удивленно пробормотал Егер, – но может ли такая маленькая бомба вызвать существенные разрушения?

Перси посмотрел в потолок, как бы наблюдая картину опустошения.

– Если это боеголовка высокой мощности, скажем, около трех килотонн, она, вероятно, может сравнять с землей центр Денвера, штат Колорадо, причем сильные пожары, вызванные взрывом, распространятся далеко в пригороды. Последнее достижение в области заминированных автомобилей, – сказал Егер, – не слишком приятная мысль, не правда ли?

– Весьма удручающая картина, но с ней придется столкнуться, когда большая часть стран третьего мира заполучит ядерное оружие. – Перси показал рукой на пустой экран: – Что мы используем в качестве образца, который мы будем препарировать?

– Принадлежащий моей семье форд «Таурус» восемьдесят девятого года, – ответил Егер. – В качестве эксперимента я ввел в программу весь список его запчастей. Я могу представить увеличенные образы конкретных деталей или узлов, или машины в целом.

– «Таурус» будет подходящим образцом, – согласился Питт.

Пальцы Егера несколько минут бегали по клавиатуре, а затем он откинулся в кресле, сложив руки на коленях. На экране появилось изображение – трехмерная картинка в ярких красках. Еще одна команда и четырехдверный седан «Таурус» вишневого цвета с металлическим отливом повернулся как бы на вращающейся подставке, которая из горизонтальной стала вертикальной.

– Ты можешь впустить нас внутрь? – спросил Питт.

– Входим, – согласился Егер.

Одно прикосновение к клавише – и они, казалось, влетели через толщу металла в чертежи внутреннего шасси и кузова как привидения, проходящие через стену. Они ясно видели каждый сварной шов, каждый болт и гайку. Егер ввел их внутрь дифференциала и вверх по туннелю карданного вала сквозь шестерни коробки передач в сердце двигателя.

– Потрясающе, – восхищенно пробормотал Перси. – Все равно что лететь через электростанцию. Если бы у нас была эта хитроумная штука, мы бы покончили с войной как на европейском, так и на тихоокеанском театрах военных действий на два года раньше.

– Повезло немцам, что у вас не было бомбы в 1944, – подковырнул его Егер. Перси секунду смотрел на него строгим взглядом, а затем снова перевел его на изображение на экране.

– Видишь что-нибудь интересное? – спросил его Питт.

Перси пощипал себя за бороду.

– Корпус коробки передач был бы неплохим контейнером.

– Нет, это бессмысленно. Бомба не может быть в двигателе или трансмиссии. Машина не должна терять способность к нормальному передвижению. Это также исключает аккумуляторную батарею или радиатор, – сказал Егер. – Может быть, в цилиндрах амортизаторов?

Перси отрицательно покачал головой.

– Они подошли бы для пластиковых бомб, но их диаметр слишком мал для ядерного устройства.

Они молча изучали изображения сечений еще несколько минут, пока Егер, используя свое умение обращаться с клавиатурой, вел эту экскурсию через автомобиль, подобную которой вряд ли кому-нибудь еще когда-либо приходилось предпринимать. Задний мост и подвеска, тормозная система, двигатель стартера – все было испробовано и отвергнуто.

– Нам придется перейти к дополнительным принадлежностям, – сказал Егер.

Питт зевнул и потянулся. Несмотря на умение концентрироваться, он устал и глаза его слипались.

– Есть ли какая-нибудь вероятность, что бомба находится в обогревательном устройстве?

– Не подходит конфигурация, – ответил Перси.

– Может быть, в бачке сбрызгивателя ветрового стекла?

Егер покачал головой.

– Слишком доступно для обнаружения.

Внезапно Питт замер.

– Кондиционер воздуха! – вскричал он. – Компрессор кондиционера воздуха.

Егер быстро вызвал на экран компрессор, чтобы показать разрез.

– Машину можно вести, и ни один таможенный инспектор не станет тратить два часа, разбирая компрессор, чтобы увидеть, почему кондиционер не дает холодный воздух.

– Уберите внутренности из него – и у вас будет идеальный корпус для бомбы, – сказал Питт, изучая чертеж компрессора. Как ты думаешь. Перси?

– Витки охлаждающих трубок можно изменить, чтобы включить туда приемное устройство для перевода бомбы в боевое положение и подрыва, – подтвердил Перси.

– Прекрасная конструкция, очень остроумная конструкция. Более чем достаточно места, чтобы спрятать ядерное устройство, способное взорвать большую территорию. Прекрасная работа, джентльмены. Я думаю, мы разрешили загадку.

Питт подошел к свободному столу и снял телефонную трубку. Он набрал номер защищенной линии, предоставленной ему Керном на брифинге группы «МОГ». Когда ему ответили на другом конце, он сказал:

– Это мистер «Стутц», пожалуйста, сообщите мистеру «Линкольну», что проблема состоит в кондиционере воздуха его автомобиля. Всего хорошего.

Перси насмешливо посмотрел на Питта.

– Ты действительно знаешь, как всучить это людям, разве нет?

– Я делаю, что могу.

Егер сидел, глядя на компьютерное изображение внутренностей компрессора на экране.

– Это все муха в супе, – сказал он тихо.

– Что? – спросил Перси. – Что ты сказал?

– Ну, написаем мы япошкам в суп, а они выключат нам свет. Они же не могут устранить всю нашу оборонительную систему, особенно наши ядерные подводные лодки. Сила нашего ответного удара разрушит всю цепочку их островов. Если хочешь знать мое мнение, я думаю, что эта штука неработоспособна и самоубийственна. Это просто большой блеф.

– В этой твоей теории есть одна закавыка, – сказал Перси, терпеливо улыбаясь Егеру. – Японцы обвели вокруг пальца лучшие мозги в нашей разведке и схватили мировые державы за ахилессову пяту. С их точки зрения, последствия не столь катастрофичны. Мы заказывали японцам исследования стратегических оборонительных систем для разрушения подлетающих ракетных боеголовок. Пока наши лидеры списали это как слишком дорогостоящую неработоспособную программу, они двигались дальше со своей обычной эффективностью решения проблем высокой технологии, и они сумели сделать работающую систему.

– Ты хочешь сказать, что они неуязвимы? – спросил Егер дрогнувшим голосом.

Перси покачал головой.

– Пока еще нет. Но дайте им еще два года – и у них будет развернутая и работающая система звездных войн, а у нас ее не будет.

Глава 24

За закрытыми дверьми здания Капитолия собралась особая подкомиссия, чтобы изучить и оценить японское культурное и экономическое влияние на Соединенные Штаты. Эти забавные слова были мягким способом сказать, что некоторые члены Конгресса были злы, как хорьки, оттого, что они чувствовали, как Соединенные Штаты все туже охватывают клешни японского капитала. Ичиро Цубои, главный директор «Каное Секьюритиз», крупнейшей страховой компании в мире, сидел за столом, стоявшим напротив длинного, изогнутого наподобие прилавка стола, перед комиссией конгрессменов. С боков сидело четверо его главных советников, которые раздражали членов комиссии тем, что долго консультировались друг с другом, прежде чем Цубои отвечал на любой вопрос. Цубои внешне не выглядел финансовым гигантом, которому принадлежала страховая компания с капиталом, достаточным, чтобы заглотить «Пейнджебер», «Шарлс Шваб», «Мерилинг» и все прочие уолл-стритовские брокерские конторы не поперхнувшись. Фактически, он уже закупил солидную долю некоторых из них. Его тело было низеньким и тощим. У него было лицо, которое чем-то напоминало лицо веселого хозяина домика гейш. Внешность Цубои была обманчива. Он легко мог сам постоять за себя против протекционистски настроенных членов Конгресса, несмотря на огонь возмущения в их глазах. Его конкуренты в Японии и за рубежом ненавидели и боялись его, и не без причины. Цубои был столь же безжалостен, сколь и хитер. Его хитроумные финансовые манипуляции подняли его на уровень культовой фигуры, презрение к Америке и европейским нациям вряд ли было таким уж большим секретом. Умнейшие уолл-стритовские брокеры и главы корпораций были голубями рядом с гуру токийской биржи. Почти в одиночку он обладал достаточной мощью, чтобы вышибить дух из американской экономики. Он сидел и вежливо отвечал на вопросы специальной комиссии, улыбаясь со сводящей с ума вежливостью, в то время как их задавали, разговаривая так же легко, как беседовал бы с гостями за обеденным столом.

– Если многоуважаемые члены Конгресса проведут законопроект, принуждающий японские компании продать наши преимущественные права в Соединенных Штатах за долю их реальной стоимости, это будет не что иное, как национализация. Репутация американского бизнеса, доверие к нему будут разбиты вдребезги по всему миру. Воцарится хаос. Банковские системы лопнут вместе с международными валютами. Развитые индустриальные страны окажутся банкротами. И ради чего? По моему скромному мнению, японские инвесторы – это самое лучшее, что когда-либо случалось с американским народом.

– Такого законопроекта никто и не собирался предлагать, – перебил сенатор Майкл Диас. – То, что я сказал, звучит так: те из ваших компаний, которые действуют и получают прибыль на американской земле, должны подчиняться тем же самым законодательным ограничениям и стандартам налогообложения, что и наши собственные компании. Ваши рынки капитала остаются закрытыми для нас, американцам не позволяют покупать недвижимость и права собственности на ваши компании, тогда как японские капиталовложения, японские прибыли уходят от нас, что равносильно для нас финансовому убийству в этой стране, мистер Цубои. И вам прекрасно это известно.

Тот человек, которого не смог запугать мистер Цубои, был депутат от штата Нью-Мексико Майкл Диас, председатель комиссии и ведущая сила в движении за ограничение и обращение вспять развития иностранных капиталовложений в американскую промышленность, управление, бизнес и недвижимость. И, дай ему волю, он воздвигнул бы торговое эмбарго на все ввозимые японские товары. Вдовец, лет под пятьдесят, Диас был единственным сенатором, который дневал и ночевал в своем служебном кабинете. У него была небольшая собственная ванная и боковая комната с кроватью, холодильник, плита, кухонная мойка. В течение двадцати пяти лет его называли самым усердным работником на Капитолийском Холме, и его привычка работать не изменилась. Его жена умерла от диабета вскоре после того, как он был избран на свой первый срок в Сенат. У них не было детей. Ему и в голову не приходило жениться вторично. У него были совершенно черные волосы, зачесанные назад, круглое лицо и карие глаза. Его рот легко раскрывался в улыбке, демонстрирующей безупречно белые зубы. Он служил во Вьетнаме в качестве пилота армейского вертолета, был сбит и ранен в колено.

Захваченный в плен и переведенный в Ханой, он провел два года в лагере для военнопленных. Его тюремщики не позаботились должным образом о его ноге, и он, прихрамывая, ходил с тросточкой.

Проводя твердую линию против иностранного влияния и вмешательства в американские дела, Диас боролся за ограничения на внешнюю торговлю и внешние тарифы, а также против того, что он считал нечестной торговой и инвестиционной практикой японского правительства. Он рассматривал борьбу с Японией не просто как состязание, но как экономическую войну, в которой Соединенные Штаты уже оказались проигравшей стороной.

– Разрешите, господин председатель? – Диас кивнул привлекательной женщине, входящей в число членов комиссии.

– Да, член Конгресса Смит, продолжайте.

– Господин Цубои, – начала она, – вы прежде заявили, что доллар должен быть заменен йеной. Вам не кажется, что это слишком?

– Нет, если вы учтете, что японские инвесторы финансируют 55 процентов вашего бюджетного дефицита, – ответил Цубои, отмахиваясь от нее, как от назойливой мухи. – Переход с вашей валюты на нашу – это только вопрос времени.

Член Конгресса от Колорадо Лорен Смит не могла поверить своим ушам. Это была высокая яркая шатенка, носившая длинные волосы, подчеркивающие ее выдающиеся скулы и фиалковые глаза. Она представляла район, расположенный к западу от континентального водораздела. Волевая и энергичная, она была элегантна, как рысь, и дерзка, как девчонка-сорванец. Уважаемая за свою политическую ловкость, она пользовалась огромным влиянием в Конгрессе.

Многие могущественные люди в Вашингтоне пытались добиться ее расположения как в самом Конгрессе, так и за его пределами. Но в личной жизни она встречалась только с теми людьми, которые не имели ничего общего с политикой.

Она поддерживала тайную связь с человеком, которого обожала. Ей нравилось, что они никогда не будут жить вместе, как близкие друзья или как муж и жена. У каждого из них была своя жизнь. Они встречались лишь тогда, когда это было им удобно.

– Как мы можем стать ближе, чем теперь? – спросила Лорен. – Активы филиалов японских банков в Соединенных Штатах намного больше, чем вместе взятые активы американских банков. Около миллиона американцев уже работает на японских работодателей в нашей стране. Ваши лоббисты практически уже купили наше правительство. То, что вы имеете в виду, мистер Цубои, означает, что наши две страны станут еще ближе, так что вы сможете управлять нашей экономикой и нашей внешней политикой. Разве я не права? Пожалуйста, ответьте, я правильно вас поняла?

Цубои не привык к тому, что женщина может разговаривать с ним в подобном тоне. феминистское движение почти не существует в Японии. Ни один японский мужчина не согласится принимать приказы от женщин. Его самообладание начало давать трещину, и его советники сидели, раскрыв рты от удивления.

– Президент и Конгресс могут начать с того, что дадут заверения, что вы никогда не закроете ваши рынки для наших товаров и инвестиций, – уклончиво ответил Цубои. – Кроме того, вы должны позволить нам въезжать в вашу страну без неудобств, связанных с получением виз.

– А что, если мы не согласимся удовлетворить подобные просьбы?

Цубои пожал плечами и зловеще улыбнулся.

– Наша страна является вашим кредитором, а ваша страна является нашим должником, причем крупнейшим в мире должником. Если нам будут угрожать, у нас не будет другого выхода, как использовать все наше влияние для защиты наших интересов.

– Другими словами, Америка стала служанкой Японии?

– С тех пор, как Соединенные Штаты находятся в состоянии упадка, а моя страна поднимается вверх с невероятной скоростью, вы, по-видимому, должны признать превосходство наших методов управления над вашими. Ваши граждане должны глубже изучать нашу культуру, они могут кое-чему поучиться.

– Может быть, это одна из причин, по которой персонал ваших многочисленных филиалов за пределами Японии укомплектован, в основном, вашими собственными людьми, а не работниками, нанятыми в странах пребывания?

– Мы нанимаем также и местный персонал, – ответил Цубои обиженным тоном.

– Ну, не на руководящие позиции. Вы нанимаете менеджеров нижнего звена, секретарей, делопроизводителей, я также могу добавить, что вы нанимаете очень мало женщин и представителей национальных меньшинств, вы также очень успешно исключаете всех членов профсоюза.

Члену Конгресса Лорен Смит пришлось ждать ответа, пока Цубои по-японски совещался со своими советниками. Либо они этого не знали, либо им было наплевать, что их громкие голоса записывались и тут же переводились. Постоянный поток перевода звучал в ушах сенатора Диаса в течение нескольких минут.

– Вы должны нас понять, – ответил наконец Цубои, – дело не в каких-то наших предрассудках, мы просто не считаем хорошей деловой практикой позволять западным людям, которые не обучены нашим методам и не испытывают уважения к нашим обычаям, занимать высшие посты в наших иностранных филиалах.

– Я не могу признать подобную практику мудрой, господин Цубои, – едко сказала Лорен. – Я полагаю, что говорю от лица многих американцев, если я скажу, что нам не нравится, когда к нам относятся свысока иностранцы на нашем собственном заднем дворе.

– Если это так, госпожа Смит, то об этом можно только пожалеть. Говоря от имени своего народа, я не вижу здесь такого вмешательства, которое вы имеете в ввиду, мы просто хотим получить прибыль, не наступая никому на ноги.

– Да, нам хорошо известен циничный эгоизм японского бизнеса, продажа стратегических и компьютерных технологий Советскому блоку. Для представителей корпораций высокого ранга вроде вас Советский Союз, Восточная Германия, Куба, Иран и Ливия – это просто клиенты.

– Международные идеологические и моральные проблемы не волнуют нас. Отдавать им предпочтение перед практическими соображениями, касающимися торговли и экономики, нелепо, с нашей точки зрения.

– Еще один вопрос, – сказала Лорен. – Правда ли, что вы предложили, чтобы ваше правительство купило целиком штат Гавайи, чтобы сбалансировать дефицит Соединенных Штатов в торговле с Японией?

Цубои не консультировался со своими помощниками, а сразу ответил:

– Да, я предложил эту меру. Японцы по происхождению составляют большинство населения Гавайев, и теперь наши компании владеют 60 процентами недвижимости на этом острове. Я также предложил, чтобы Калифорния стала совместным экономическим сообществом, разделяемым на паях Японией и Америкой. У нас есть неограниченное количество рабочей силы, которое мы можем экспортировать. Наш капитал может построить сотни заводов в этом штате.

– Я нахожу ваши идеи чрезвычайно неприемлемыми, – сказала Лорен, пытаясь сдержать гнев. – Мы никогда не позволим, чтобы Калифорния была ограблена японским капиталом. Мне говорили, что многие общественные места на Гавайях уже доступны только для японцев, а множество курортов и гольф-клубов недоступны для американских граждан. – Лорен замолчала, чтобы посмотреть Цубои прямо в глаза, прежде чем продолжить свою речь.

– Я собираюсь бороться с любым дальнейшим проникновением Японии на наши рынки всеми силами, которые есть в моем распоряжении. – Шепот одобрения пробежал по комнате. Некоторые зааплодировали, когда Диас улыбнулся и легко ударил молоточком, призывая к тишине.

– Кто знает, что случится в будущем, – улыбнулся Цубои покровительственно. – У нас нет секретного плана сместить ваше правительство. Вы проиграли экономическую войну по вашей собственной вине.

– Если мы и проиграли, то это из-за воров и жуликов, за которыми стоит «Каное Секьюритиз», – вставила Лорен.

– Вы, американцы, должны, наконец, научиться признавать факты: если мы и покупаем Америку, то это потому, что вы продаете ее.

Несколько наблюдателей, допущенных на заседание, многочисленные помощники членов Конгресса вздрогнули, услышав эту замаскированную угрозу, их глаза враждебно загорелись. Характерная для Цубои странная смесь наглости и скромности, вежливости и напора внесла в атмосферу, царившую в помещении, беспокойство и страх.

Диас проговорил, твердо глядя исподлобья на Цубои:

– В этой злосчастной ситуации на нашей стороне по крайней мере два преимущества.

В первый раз Цубои выглядел озадаченным.

– О каких преимуществах вы говорите, сенатор?

– Во-первых, стоит вам зайти слишком далеко, переступить через черту – и все ваши инвестиции, которые в основном существуют на бумаге или в памяти компьютеров, будут стерты. И во-вторых, противного американца больше не существует, – сказал Диас, его голос был холоден как арктический ветер. – Вместо него теперь будет противный японец.