Текст книги "Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести"

– Конечно. Я буду рассказывать её всё время. А сейчас пойдём: нужно повидать хозяина дома.

Глава одиннадцатая. Как появились охлатопы

Люси вышла вслед за Великим львом в коридор и сразу же увидела шедшего по направлению к ним старца (опиравшегося на украшенный резьбой посох, босого, в красных одеждах), на белоснежных волосах которого лежал венок из дубовых листьев, борода доходила до пояса. Увидев Аслана, он низко поклонился и сказал:

– Добро пожаловать, владыка, в скромнейший из твоих домов.

– Ты ещё не устал, Кориакин, управляться со своими глупыми подданными, которых я тебе поручил?

– Нет, – ответил волшебник, – они и правда очень глупы, но в них нет зла. Я даже полюбил их. Иногда, правда, я бываю нетерпелив, ожидая, когда же наконец они будут руководствоваться мудростью, а не своей грубой магией.

– Всему своё время, Кориакин, – сказал Аслан.

– Да, ты прав, владыка, – согласился волшебник. – Ты собираешься показаться им?

– Нет. – Лев чуть рыкнул, что означало, по мнению Люси, смех. – Я напугаю их до смерти. Много звёзд успеет состариться и уйти на отдых на острова, прежде чем твой народ дозреет до этого. А сегодня, ещё до захода, я должен посетить Трама в замке Кэр-Параваль, который ждёт не дождётся возвращения своего короля Каспиана. Я расскажу ему про тебя, Люси. Не грусти, мы скоро увидимся.

– Скажи, Аслан, скоро – это когда? – спросила Люси.

– Для меня скоро всё, – ответил Аслан и мгновенно исчез, оставив Люси наедине с волшебником.

– Ушёл! – сказал тот. – А мы с тобой расстроились. Вот так всегда: его нельзя удержать, нельзя приручить. Кстати, тебе понравилась моя книга?

– Да, а некоторые страницы – очень! А вы всё время знали, что я здесь?

– Конечно. С тех пор как позволил охламонам сделаться невидимыми, я знал, что ты придёшь, дабы снять заклятие, но не знал точно, в какой день. А в это утро не следил вообще: понимаешь, они сделали невидимым и меня, поэтому я стал сонным. О, видишь, опять зеваю. Ты голодна?

– Возможно, немного, – созналась Люси. – Не представляю себе, который сейчас час.

– Пойдём, – позвал волшебник. – Это для Аслана любое время скоро, а в моём доме, если голоден, любое время обеденное.

Он провёл её по коридору и открыл дверь. Люси оказалась в чудесной комнате, залитой солнечным светом и полной цветов. Когда они вошли, на столе ничего не было, но, разумеется, недолго: по слову волшебника тут же появилась скатерть, столовое серебро, тарелки, стаканы и целое гастрономическое изобилие.

– Надеюсь, тебе понравится, – сказал волшебник. – Здесь те блюда, что принято есть в твоей стране, а не те, что ты ела в последнее время.

– Чудесно! – воскликнула Люси, окинув взглядом стол: омлет с пылу с жару, холодная баранина с зелёным горошком, клубничное мороженое, лимонад, а на десерт – чашка шоколада.

Волшебник ничего, кроме хлеба, не ел, а пил только вино и совсем не казался страшным, поэтому скоро они с Люси болтали как старые друзья.

– Когда начнёт действовать заклятие? – спросила Люси. – Охламоны станут видимы сразу?

– Да они уже видимы, но, наверное, спят: любят прилечь после обеда.

– А теперь вы сделаете их не такими страшными? Они снова станут как прежде?

– Это довольно сложно, – медленно проговорил волшебник. – Понимаешь, в чём дело: ведь только они думают, что раньше были красавцами. Многие из них говорят, что превратились в страшил, а я считаю, что, напротив, изменились к лучшему.

– Они так тщеславны?

– Да. Во всяком случае, их предводитель, а они вслед за ним, потому что слепо верят каждому его слову.

– Мы это заметили, – кивнула Люси.

– Да, без него было бы в каком-то смысле легче. Разумеется, я мог бы превратить его во что-то ещё или даже наложить на него заклятие, чтобы все остальные не верили ни единому его слову, но мне не хочется. Пусть уж лучше восхищаются им, чем вообще никем.

– А вами восхищались? – спросила Люси.

– О нет, нисколько! – воскликнул волшебник.

– Почему вы превратили их в страшил… то есть в тех, кого они сами так называют?

– Ну, они не захотели выполнять свои обязанности: ухаживать за садом и огородом, выращивать фрукты и овощи – не для меня, как они считают, а для себя. Они бы вовсе ничего не делали, если бы я их не заставлял. И, разумеется, для сада и огорода нужна вода. В полумиле отсюда, на холме, есть прекрасный родник, откуда берёт начало ручей, который протекает прямо за садом. Я предложил им брать воду из ручья, а не таскаться с вёдрами к роднику два-три раза в день, совершенно выматываясь и проливая половину воды на обратном пути, но они отказались.

– Они что, настолько глупы?

Волшебник вздохнул.

– Это ещё что. Не поверишь, но как-то они все принялись мыть посуду до обеда, чтобы не тратить на это время потом. Однажды застал их за посадкой варёного картофеля, чтобы выкапывать уже готовый. Как-то у них кот попал в чан с молоком, и двадцать охламонов принялись вычерпывать молоко, вместо того чтобы вытащить кота. Но, я вижу, ты поела, так что пойдём посмотрим на охламонов теперь, когда они стали видимыми.

Они прошли в другую комнату, где было полно самых разных инструментов, непонятно для кого предназначенных: астролябии, модели планетной системы, хроноскопы, стихометры, хореямбы и теодолинды, – и там, остановившись возле окна, волшебник сказал:

– Вот они, твои охламоны.

– Я никого не вижу, – удивилась Люси. – Разве что грибы…

То, на что она показывала, усеяло всю подстриженную лужайку и в самом деле напоминало грибы, только гораздо крупнее, с ножками высотой около трёх футов и примерно такого же диаметра шляпками. Присмотревшись повнимательнее, Люси заметила, что ножки соединены со шляпками не в центре, а только с одного края, и возле каждой ножки на траве лежало что-то вроде небольшого узелка. По мере того как она замечала всё новые детали, «грибы» всё меньше казались похожими на грибы. «Шляпка» была вовсе не круглой, как она думала сначала, а вытянутой, расширявшейся к одному из концов. И было этих «грибов» очень много: не меньше пятидесяти, – а может, и больше.

Как только часы пробили три, с «грибами» стали происходить удивительные метаморфозы: все они вдруг перевернулись с ног на голову, и узелки, лежавшие возле каждой ножки, оказались головами и телами, а сами ножки – ногами, только не такими, как у людей. У каждого тела имелась лишь одна толстая нога посредине, которая заканчивалась огромной ступнёй с широкими пальцами, слегка заворачивающимися, так что ступня напоминала маленькое каноэ. В ту же минуту стало понятно, почему они были похожи на грибы: лежали на спине, с поднятой единственной ногой, а огромная ступня нависала сверху. Как выяснилось потом, это их обычная манера отдыхать, потому что нога прикрывает от дождя и солнца и для них лежать в её тени так же удобно, как находиться в палатке.

– Ой, какие смешные! – рассмеялась Люси. – Это вы сделали их такими?

– Да, превратил охламонов в однотопов, – с трудом выдавил волшебник, тоже смеявшийся до слёз. – Смотри, смотри!

И действительно, на это стоило посмотреть. Конечно, эти крохи не могли ходить или бегать, как мы, и передвигались прыжками наподобие блох или лягушек, причём прыгали очень высоко, словно в каждой мощной ноге имелась пружина. Приземляясь, они издавали громкий хлопок. Вот эти создания скакали кто во что горазд, толкались и кричали, радуясь, что снова стали видимыми.

– Ура! Нас видно! – воскликнул однотоп в красной шапке с кисточкой, несомненно их предводитель. – То есть я хочу сказать, если мы видимы, то нас видят и другие.

– Ну да, так и есть, так и есть! – поддержали его остальные. – В самую точку. Яснее и не скажешь. Разве можно выразиться лучше?

– Эта девочка молодец: успела, пока старик спал, – похвалил Люси предводитель однотопов. – На этот раз мы его обошли.

– Мы тоже так думаем! – подхватил хор. – Ты, как всегда, молодец! Так держать!

– Да как они смеют говорить о вас в таком тоне? – возмутилась Люси. – Ещё вчера так боялись. Они что, не догадываются, что вы можете услышать?

– С охламонами всегда так, – вздохнул волшебник. – То им кажется, что я всюду: всё слышу и очень опасен, – то вдруг почему-то приходит в голову, что могут обвести меня вокруг пальца, как малого ребёнка, честное слово.

– Они должны стать прежними? – спросила Люси. – А может, лучше оставить их такими? Они не очень огорчатся? Мне кажется, сейчас они вполне счастливы: посмотрите, как скачут. А раньше они какие были?

– Обычные гномы, – пожал плечами волшебник, – хотя и менее привлекательные, чем в Нарнии.

– Очень жаль превращать их в простых гномов, – сказала Люси. – Они такие смешные и к тому же прехорошенькие. Как вы думаете, если я скажу им это, они обрадуются?

– Уверен, что да, если ты сумеешь их убедить.

– Вы пойдёте со мной?

– Нет, тебе лучше пойти без меня.

– Огромное спасибо за обед! – поблагодарила Люси и побежала назад.

Уже спустившись по той самой лестнице, по которой с такой тревогой поднималась в это утро, она налетела на Эдмунда. Тут же подошли и все остальные, и Люси стало совестно, глядя на их обеспокоенные лица: она поняла, что даже ни разу не вспомнила о них.

– Со мной всё в порядке. Волшебник замечательный… и ещё я видела его… Аслана.

После этого вся компания побежала следом за ней в сад. Земля содрогалась от топота, а в воздухе звенели крики однотопов. Едва заметив Люси, они и вовсе подняли невообразимый гвалт:

– Вот она идёт, вот она! Трижды «ура!» этой маленькой девочке! Она провела старика, да-да!

– Нам очень жаль, – заговорил предводитель однотопов, – что мы не можем доставить тебе удовольствие созерцать нас такими, какими мы были прежде. Ты даже представить себе не можешь, насколько мы были лучше! Никто не станет отрицать, что мы сейчас ужасно страшные, поверь.

– Да-да, так и есть, – поддержали его остальные, подпрыгивая, как мячики. – Ты правду сказал.

– Но мне вы вовсе не кажетесь страшными, – как можно громче, чтобы все услышали, возразила Люси. – Напротив, вы очень красивые.

– Слушайте её, слушайте! – зашумели однотопы. – Ты права, права. Мы красивые. Никого красивее не найдёшь.

В их голосах Люси не услышала удивления: казалось, они даже не заметили, что изменили своё мнение на противоположное, – но предводитель возразил:

– Она сказала, что мы были красивые до того, как стали страшными.

– Ты прав, конечно, прав, – тут же пошли на попятную остальные. – Так она и сказала. Мы и сами это слышали.

– Нет, не так! – как можно громче выкрикнула Люси. – Я сказала, вы очень красивые сейчас.

– Она сказала, – стоял на своём главный однотоп, – что раньше мы были очень красивые.

– Слушайте, слушайте их обоих! – принялись вопить однотопы. – Они молодцы. Всегда правы. Лучше и не скажешь.

– Но мы говорим совершенно разное! – нетерпеливо топнула ногой Люси.

– Ну да, ну да, это точно, – подхватили однотопы. – Именно что разное, так что продолжайте, оба!

– С вами с ума можно сойти, – сдалась наконец Люси и прекратила попытки в чём-либо их убедить.

Впрочем, однотопы казались очень довольными, так что она решила, что цели достигла.

А до исхода дня произошло событие, которое ещё больше порадовало однотопов и убедило, что одна нога лучше. Каспиан и другие нарнийцы по спешили к берегу, чтобы успокоить Ринса и всех остальных, кто оставался на борту «Покорителя зари». И, разумеется, однотопы отправились вместе с ними, подскакивая, как футбольные мячи, и в полный голос одобряя друг друга.

– Жаль, что волшебник не сделал их неслышимыми, – не выдержал Юстас и тут же пожалел о сказанном, потому что был вынужден объяснять, что «неслышимый» – это такой, которого нельзя услышать, а далось ему это нелегко, потому что было непонятно, что однотопы понимают, а что нет.

Особенно его рассердили их заключительные фразы: «Э-э-э, да он совсем не умеет рассказывать – не то что наш главный. Ему ещё учиться и учиться». А потом и вовсе кто-то из них имел наглость посоветовать:

– Ты, молодой человек, слушай его. Он покажет, как надо объяснять. Вот уж кто настоящий оратор!

К этому моменту они добрались до берега, и Рипичипу пришла в голову блестящая мысль. Спустив на воду свою маленькую лодочку, он принялся грести, привлекая тем самым внимание однотопов, затем поднялся в полный рост и воскликнул:

– Достойные и разумные однотопы, если хотите, как я, передвигаться по воде, вам не нужны лодки: у каждого из вас есть нога – просто прыгните в воду.

Предводитель не рискнул прыгать и предупредил остальных, что вода ужасно мокрая, но парочка самых молодых однотопов не испугались, а за ними ещё несколько, пока в конце концов все не ока зались в воде. Всё было превосходно: огромная ступня прекрасно держала на поверхности наподобие плота, – а когда Рипичип показал однотопам, как вырезать грубые вёсла, они и вовсе устроили гонки вдоль берега и вокруг «Покорителя зари». Они были похожи на караван маленьких каноэ, в каждом из которых стоит толстенький гном. Когда однотопы подплывали к кораблю, матросы спускали им в качестве призов бутылки вина, а сами, перегнувшись через борт, хохотали до колик.

Охламоны были довольны своим новым именем – «однотопы», хотя никак не могли выговорить его правильно и называли себя кто во что горазд: «донотопы», «топодоны», «недотёпы», «нотодопы». Скоро они совсем запутались и в результате соединили прежнее название: «охламоны» – и новое: «однотопы» – и сделались охлатопами, – и так, наверное, будут зваться в веках.

В этот вечер нарнийцы ужинали наверху с волшебником Кориакином, и Люси заметила, что второй этаж теперь, когда перестала бояться, выглядит совсем иначе. Таинственные знаки на дверях так и остались таинственными, только сейчас не казались мрачными и страшными, и даже бородатое зеркало выглядело не пугающим, а забавным. За ужином каждый волшебным образом получил любимое блюдо и напиток, а после ужина волшебник совершил очень полезное чудо. Положив два листа пергамента на стол, он предложил Дриниану подробно описать всё путешествие, и, по мере того как капитан рассказывал, всё, о чём говорил, изображалось на пергаменте тонкими чёткими линиями. В конце концов получилась великолепная карта Восточного океана, где были изображены Гальма, Теревинфия, Семь островов, Одинокие острова, Драконий остров, Горелый остров, остров Мёртвой Воды и сам остров Охламонов, все в нужных размерах и на нужных местах. Это была первая карта здешних морей, и она оказалась лучше всех тех, что выпустили потом, без помощи волшебства, потому что на ней, хоть города и горы на первый взгляд выглядели так же, как на обычной карте, когда волшебник достал волшебную лупу, стало возможным увидеть чудесные маленькие изображения и замка, и невольничьего рынка, и улиц в Узкой Гавани, причём очень ясно, как будто разглядываешь что-то в перевёрнутый телескоп. И лишь очертания береговой линии оставались неполными, потому что карта показывала только то, что Дриниан видел своими глазами. Когда они закончили, волшебник оставил одну карту себе, а другую подарил Каспиану, и она до сих пор висит в его кабинете в Кэр-Паравале. Волшебник Кориакин ничего не знал о морях и землях, лежащих дальше к востоку, но рассказал, что примерно семь лет назад в эти воды зашёл нарнийский корабль, и на его борту находились англичане, лорды Ревелиан, Аргоз, Мавроморн и Руп. Так путешественники поняли, что золотой человек на острове Мёртвой Воды был лорд Рестимар.

На следующий день Кориакин с помощью магии устранил на «Покорителе зари» все повреждения, причинённые морским змеем, и преподнёс путешественникам множество полезных подарков. Расставание было самым дружеским, и, когда в два часа пополудни корабль отошёл от берега, все охлатопы поплыли вслед за ним к выходу из залива, подбадривая выкриками, пока голоса их не перестали быть слышны.

Глава двенадцатая. Тёмный остров

После этого приключения наши друзья двенадцать дней плыли на юго-восток при лёгком попутном тёплом ветре под чистым небом, не встретив ни рыбы, ни птицы, и только однажды вдалеке по правому борту заметили китов, да и то догадались лишь по фонтанам. Люси и Рипичип коротали время за шахматами. На тринадцатый день Эдмунд с марса увидел слева по борту нечто похожее на большую тёмную гору, поднимавшуюся прямо из моря.

Капитан сменил курс, и корабль, по большей части на вёслах, потому что ветер изменил направление, пошёл к этой земле. К тому времени как стемнело, а потом и всю ночь, они продолжали грести. На следующее утро погода была чудесная, но без ветра. Перед судном лежала тьма, причём это пространство приближалось и увеличивалось, будто корабль попал в полосу тумана.

Около девяти утра она вдруг оказалась так близко, что все поняли: это вовсе не земля и даже не туман в обычном понимании, а именно тьма. Описать её трудно, но представить себе, на что она похожа, вы можете, если вообразите, что смотрите в отверстие железнодорожного туннеля – очень длинного и к тому же изогнутого, так что света в другом конце не различить. В нескольких футах вам поначалу видны в ярком свете рельсы, тормозные колодки и гравий, но они быстро оказываются в полутьме, а затем, внезапно, хотя и без резкой грани, исчезают в ровной, плотной темноте. Так было и здесь. На несколько футов впереди ещё была видна переливающаяся зеленовато-синяя вода. За ней вода уже казалась бледной, сероватой, какой обычно выглядит по вечерам, а вот ещё дальше стояла полная тьма, словно корабль оказался на краю безлунной и беззвёздной ночи.

Каспиан дал команду остановиться, и все, за исключением гребцов, кинулись к бортам смотреть, но увидеть ничего не удалось: позади них было море и солнце, впереди – тьма.

– Мы пойдём туда? – спросил наконец Каспиан.

– Я бы не советовал, – ответил Дриниан.

– Капитан прав, – поддержали его несколько матросов.

– И я думаю так же, – добавил Эдмунд.

Люси и Юстас молчали, но были рады такому повороту событий.

– А почему бы и нет? – вдруг раздался высокий голос Рипичипа. – Кто-нибудь объяснит мне почему?

Ответом ему была тишина, и храбрый Рипичип продолжил:

– Если бы я имел дело с крестьянами или рабами, то мог бы высказать предположение, что из-за трусости, но, надеюсь, в Нарнии никому даже в голову не придёт, что люди благородного происхождения и королевской крови в расцвете сил повернули назад, испугавшись тьмы.

– Но какая польза от того, что мы будем рассекать эту тьму? – воскликнул Дриниан.

– Польза? – взвизгнул Рипичип. – Польза, капитан? Если под пользой вы имеете в виду набивание животов или кошельков, то, должен вам сказать, такой пользы в этом нет. Но насколько мне известно, мы пустились в это путешествие не для поисков чего-то полезного, а ради приключений и славы. А тут перед нами величайшее приключение из всех, о каких мне приходилось слышать, и если мы повернём назад, то поставим под сомнение свою честь.

Несколько матросов пробормотали себе под нос что-то вроде: «Да провались она, эта честь», – но Каспиан сказал:

– Ох, Рипичип! Я почти жалею, что не оставил тебя дома. Хорошо! Если ты так ставишь вопрос, думаю, нам надо идти вперёд. Если только Люси не возражает.

Люси и хотела бы возразить, но всё же сказала:

– Конечно, нет. Я как все…

– Ваше величество отдаст приказ зажечь огни? – резковато спросил Дриниан.

– Разумеется, – ответил Каспиан. – Распорядитесь, капитан!

Когда три фонаря: на корме, носу и топе мачты – были зажжены, Дриниан приказал установить ещё два факела посреди судна. В ярком солнечном свете они казались бледными и слабыми. Затем всем, кроме нескольких матросов, остававшихся на вёслах, было приказано построиться на палубе полностью вооружёнными – в боевой позиции, с обнажёнными шпагами. Люси и ещё двух лучников поставили на марс с луками наготове. Ринельф занял пост сигнального на носу корабля, а Рипичип, Эдмунд, Юстас и Каспиан в блестящих кольчугах встали с ним рядом. Дриниан держал румпель.

– Ну, во имя Аслана, вперёд! – скомандовал Каспиан. – Гребите ровно, медленно, и пусть все молчат и слушают приказы.

Гребцы взялись за вёсла, и «Покоритель зари» стал медленно продвигаться вперёд. Люси сверху был отлично виден тот самый момент, когда они вошли в темноту. Нос корабля уже исчез, затем солнце покинуло и корму. Она видела, как оно уходит. Позолоченная корма, синее море и небо, залитые полуденным солнцем, моментально исчезли, и только фонарь на корме, который только что был еле виден, свидетельствовал о местонахождении корабля. Перед фонарём она могла различить тень Дриниана, сжимавшего румпель. Внизу, под ней, два факела освещали небольшую часть палубы и бросали отблески на шпаги и шлемы, и был ещё островок света впереди, на полубаке. Марс, освещённый фонарём на топе мачты, который находился как раз над головой Люси, казался маленьким освещённым мирком, который плыл в темноте сам по себе. И как всегда бывает с огнями, зажжёнными не вовремя, этот казался бледным и неестественным. Ещё Люси поняла, что очень замёрзла.

Никто не знал, сколько времени длилось это путешествие во тьме. Кроме скрипа уключин и плеска вёсел, не было никаких признаков, что корабль движется. Эдмунд с носа корабля не мог различить ничего, кроме отражения фонаря в воде перед собой. Отражение казалось тусклым, а рябь перед носом корабля была мелкой и безжизненной. Время шло, и все, кроме гребцов, начали дрожать от холода.

Вдруг откуда-то – определить направление не представлялось возможным – раздался нечеловеческий крик, или то было выражение крайнего ужаса, в котором человеческое почти исчезло.

Каспиан пытался что-то сказать, но во рту пересохло, когда раздался пронзительный голос Рипичипа, в мёртвой тишине прозвучавший пугающе громко:

– Кто это кричит? Если ты враг, мы тебя не боимся, а если друг, то пусть твои враги боятся нас.

– Спасите! – раздалось из темноты. – Даже если это всего лишь очередной сон, помогите: возьмите на корабль! Хоть убейте потом, но возьмите. Ради всего святого, не исчезайте, не оставляйте меня в этом жутком месте!

– Где вы? – крикнул Каспиан. – Подплывайте к судну, мы возьмём вас!

Опять раздался крик: то ли радости, то ли ужаса, – затем они услышали плеск воды: кто-то плыл к кораблю.

– Помогите ему, – обратился Каспиан к матросам.

– Да-да, конечно, ваше величество, – с готовностью отозвались те.

Несколько человек встали у левого фальшборта с канатами, а один, с факелом в руке, перегнулся через борт, пока не заприметил в чёрной воде бледное лицо. Не без труда дюжина дружеских рук втащила незнакомца на палубу.

Эдмунд подумал, что никогда в жизни не видел человека, который был бы так похож на дикаря. Он не выглядел стариком, но его спутанные волосы были совершенно белыми, лицо – худым и вытянутым, а вся одежда состояла из нескольких лоскутков ткани. Но что поражало больше всего, так это глаза, так широко открытые, что, казалось, век нет вовсе, а во взгляде плещется только страх. Оказавшись на палубе, незнакомец воскликнул:

– Скорее! Скорее отсюда! Разворачивайте ко рабль, спасайтесь! Гребите, гребите, спешите убраться из этого проклятого места!

– Успокойся наконец, – повысил голос Рипичип, – и скажи, что за опасность нам грозит. Мы не привыкли спасаться бегством.

Незнакомец в ужасе уставился на мышь и с трудом произнёс:

– Но вам придётся: на этом острове сны становятся явью.

– Э, да именно такой я давно ищу! – рассмеялся один из моряков. – Думаю, что смогу наконец жениться на Нэнси, если мы здесь причалим.

– А я увижу Тома живым, – с грустью в голосе проговорил другой.

– Глупцы! – воскликнул незнакомец, в гневе топнув ногой. – Вот из-за таких разговоров я и попал сюда, а лучше бы мне утонуть или вовсе не родиться. Разве вы меня не слышали? Здесь сбываются сновидения: понимаете, сны, а не грёзы.

С полминуты стояла тишина, а потом, бряцая оружием, вся команда бросилась к главному люку, заняла свои места у вёсел и принялась грести изо всех сил. Дриниан поворачивал румпель, а боцман отдавал команды со скоростью, какой не видывали на море, потому что в эти полминуты каждый припомнил какой-то свой сон – сон, из-за которого потом боишься лечь спать, – и понял, что значит причалить к земле, где сны сбываются.

Только Рипичип, оставаясь совершенно спокойным, без каких-либо эмоций поинтересовался:

– Ваше величество, неужели вы готовы терпеть мятеж, проявление трусости? Ведь это паника, это бегство.

– Соберитесь и гребите что есть сил! – прокричал Каспиан. – Направление верное, Дриниан? Говори что хочешь, Рипичип, но существуют обстоятельства, которые человек не способен вынести.

– Что ж, значит, мне повезло, что я не человек, – усмехнулся Рипичип и отвесил шутовской поклон.

Люси сверху всё слышала. Моментально один из её собственных снов, который она тщетно пыталась забыть, вспомнился так живо, как будто она только что проснулась. Ей захотелось спуститься на палубу к Эдмунду и Каспиану, но какой смысл? Если сны становятся явью, они оба могут превратиться во что-то ужасное, едва она успеет к ним подойти. Люси вцепилась в леер и попыталась успокоиться. Они плывут назад, гребцы стараются изо всех сил: через несколько минут всё будет хорошо. Только бы поскорее!

Хоть матросы и гребли довольно шумно, эти звуки тонули в полной тишине. Все понимали, что лучше не напрягать слух при каждом звуке из тьмы, но всё равно против воли прислушивались, и поэтому скоро каждый начал что-то слышать, причём каждый – своё.

– Ты слышишь звуки, как будто щёлкают огромные ножницы… вон там? – спросил Юстас у Ринельфа.

– Молчи! – оборвал его тот. – Я слышу, как они со всех сторон наползают на корабль.

– Смотрите: оно лезет на мачту! – произнёс Каспиан.

– О! – воскликнул один из моряков. – Колокольный звон. Слышите? Я так и знал.

Каспиан, стараясь не смотреть по сторонам (особенно не оглядываться), прошёл на корму к Дриниану и поинтересовался:

– Капитан, сколько времени занял путь сюда? Я хочу сказать, до того места, где подобрали незнакомца?

– Минут пять, наверное. А что?

– Выбраться назад мы пытаемся гораздо дольше.

Рука Дриниана, державшая румпель, задрожала, струйка холодного пота потекла по лбу. Та же мысль пришла в голову не только его величеству…

– Мы никогда отсюда не выберемся, никогда, – послышался ропот среди гребцов. – Он неверно нас направляет, и мы ходим по кругу.

Незнакомец, который до сего момента, съёжившись, лежал на палубе, сел и вдруг разразился жутким смехом:

– Никогда не выберемся! Разумеется, не выберемся. Глупо было думать, что нам удастся так легко уйти отсюда! Нет-нет, нечего даже пытаться.

Люси перегнулась через ограждение марса и прошептала:

– Аслан, милый Аслан, если ты действительно любишь нас, помоги!

Тьма нисколько не поредела, но Люси почувствовала себя чуть-чуть лучше. «В конце концов, с нами ведь пока ничего плохого не случилось».

– Смотрите! – послышался с носа корабля хриплый голос Ринельфа.

Впереди показалась крохотная искорка света, а потом из неё на корабль упал широкий луч. Тьму он не рассеял, но весь корабль теперь был освещён, словно прожектором. Каспиан, оглянувшись, увидел своих товарищей с застывшим выражением ужаса на лицах. Все смотрели в одном направлении, и позади каждого лежала его тёмная бесформенная тень.

Взгляд Люси скользнул вдоль луча, и ей показалось, что в нём мелькнуло что-то похожее на крест, потом – вроде бы на аэроплан, затем это стало напоминать воздушный змей, и, наконец, раздалось хлопанье крыльев, и над головой пронёсся альбатрос. Птица трижды облетела вокруг мачты и, на секунду присев на гребень позолоченного дракона на носу корабля, что-то пропела громким приятным голосом – это было похоже на слова, только смысл их был непонятен, – потом расправила крылья и медленно полетела вперёд, чуть ближе к правому борту. Дриниан ни секунды не сомневался, что альбатрос показывает верный курс. Но никто, кроме Люси, не знал, что, описывая круги вокруг мачты, он шепнул: «Смелее, дорогая!» – и голос, без сомнения, принадлежал Аслану, а вместе с голосом вокруг распространился чудесный аромат.

Через несколько минут тьма из чёрной превратилась в серую, а затем, прежде чем кто-либо осмелился поверить надежде, корабль залил солнечный свет, и они снова оказались в тёплом синем мире. И все как-то сразу поняли, что бояться нечего, да и не надо было. Словно не доверяя глазам, путешественники оглядывались вокруг, удивлялись ярким цветам самого корабля: ожидалось, что тьма прилипнет к белому, зелёному и золотому в виде грязи или пены. И сначала кто-то один радостно рассмеялся, а затем и остальные.

– Какого же мы сваляли дурака! – воскликнул Ринельф.

Люси, не теряя времени, спустилась на палубу, где уже все собрались вокруг незнакомца. Долгое время его переполняли чувства, так что он не мог говорить, а только смотрел на море и солнце, ощупывал фальшборт и канаты, словно хотел убедиться, что не спит, а по щекам его катились слёзы.

– Благодарю вас, – сказал он наконец, – за то, что спасли меня от… Нет, я не хочу говорить об этом. Скажите, кто вы. Я тельмарин из Нарнии, и когда чего-то стоил, мое имя было лорд Руп.

– А я, – представился Каспиан, – король Нарнии и отправился в плавание, чтобы разыскать вас – друзей моего отца.

Лорд Руп опустился на колено и, поцеловав королю руку, с чувством произнёс:

– Сир, самым большим моим желанием было увидеть вас. Окажите же мне милость…

– Милость? Но какую?

– Никогда не отправляйте меня обратно, – кивнул он в сторону тёмного острова.

Все обернулись, но увидели лишь спокойное море и ярко-синее безоблачное небо. Тёмный остров и тьма исчезли навсегда.

– О! – воскликнул лорд Руп. – Вы уничтожили её!

– Думаю, это не мы, – заметила Люси.

– Сир, – обратился к Каспиану Дриниан, – ветер несёт нас на юго-восток. Могу я поставить паруса и приказать гребцам подняться, чтобы они смогли отдохнуть?

– Конечно, и пусть для всех принесут грог. Эх, кажется, я мог бы проспать целые сутки.

Всю вторую половину дня корабль весело летел по волнам на юго-восток под парусами, подгоняемый попутным ветром, и никто не заметил, в какой момент исчез альбатрос.