Текст книги "Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести"

Глава пятнадцатая. Чудеса последнего моря

Вскоре после того, как корабль покинул остров Раманду, стало ясно, что они вышли за пределы мира. Всё было другое. Прежде всего, путешественники обнаружили, что меньше нуждаются в сне. Никому не хотелось ни спать, ни есть, ни даже говорить, разве что тихо и так, перекинуться парой слов. Ещё удивил свет. Солнце, появляясь утром, казалось в два, если не в три, раза больше обычного. И каждое утро – Люси это поражало больше всего – крупные белые птицы вереницей пролетали над их головами, что-то распевая человеческими голосами на неизвестном языке, и исчезали за кормой, направляясь завтракать к столу Аслана. Через некоторое время они пролетали в обратном направлении и исчезали на востоке.

На второй день плавания, перегнувшись через левый борт, Люси обратила внимание на необыкновенно чистую воду, а ещё заметила маленький чёрный предмет размером с башмак, двигавшийся вперёд с той же скоростью, что и корабль. Какое-то время ей казалось, что предмет плывёт по поверхности, но тут кок выбросил из камбуза кусок засохшего хлеба, и тот оказался выше предмета. Люси поняла, что он не может находиться на поверхности. Вдруг на какое-то мгновение он стал гораздо больше, а минуту спустя снова сделался прежнего размера.

Люси поняла, что уже видела нечто подобное раньше, только не могла вспомнить где. Схватившись за лоб, сморщившись, даже высунув язык от усердия в попытке воскресить в памяти те обстоятельства, через некоторое время она всё-таки вспомнила. Ну конечно! Это было похоже на то, когда видишь из окна поезда в яркий солнечный день чёрную тень твоего собственного вагона, бегущую по полям с той же скоростью. Вот поезд въезжает в овраг, и тут же тень подпрыгивает, становится больше, двигаясь по склону. Затем поезд выезжает из оврага, и – хоп! – чёрная тень снова становится обычного размера и бежит по полям.

«Это наша тень! Тень «Покорителя зари», – догадалась Люси. – Наша тень бежит по дну моря и становится больше, когда попадает на холм. Но в таком случае вода ещё чище, чем я думала! Боже, я вижу дно моря, до которого многие сажени!..» В то же мгновение она поняла, что серебристое пространство, которое видела уже некоторое время, но не обращала на него внимания, – это песок на морском дне, а более тёмные или, наоборот, светлые пятна вовсе не свет и тени на поверхности, а реальные предметы на дне. Сейчас, например, корабль проплывал над массой лиловатой зелени с широкой извивающейся светло-серой полосой посредине. Теперь, понимая, что находится на дне, Люси старалась разглядеть получше. Заметив какие-то тёмные тени, мягко покачивавшиеся над всеми остальными, она подумала, что они похожи на деревья на ветру: настоящий подводный лес.

Когда корабль проплыл над этим лесом, а бледная полоса соединилась с другой такой же, Люси подумала: «Как было бы хорошо очутиться там! Эта полоса похожа на тропинку в лесу, а место, где она соединяется с другой, можно назвать развилкой. Но что это? Лес вроде кончается. Похоже, полоска действительно дорога! Да вот она, идёт по песку, только изменила цвет и по краям появились какие-то точки. Наверное, это камни. А теперь она становится шире.

Но на самом деле она не расширялась, а приближалась. Люси поняла это потому, что к ней приблизилась тень от корабля. Тут дорога – теперь Люси была уверена, что это дорога, – начала петлять: явно взбиралась на крутой холм. Осмотревшись, девочка увидела то, что и должна была, глядя на петляющую дорогу с вершины холма; смогла даже разглядеть лучи солнца, падающие сквозь толщу воды на лесистую долину. В отдалении всё мешалось, превращаясь в тусклую зелень, но некоторые места – куда попадает солнечный свет, подумала Люси, – были ярко-синего цвета.

Она не могла долго смотреть назад – слишком много интересного ожидало впереди. Дорога, несомненно, дошла до вершины холма и побежала дальше, а маленькие пятнышки двигались по ней взад-вперёд. И вдруг её взгляд наткнулся на нечто необычное – освещённое ярким солнцем, насколько оно может быть ярким, проникая сквозь сажени воды, – нечто зубчатое и шишковатое, цвета жемчуга или слоновой кости. Люси находилась почти над ним, так что сначала не сообразила, что это, но всё стало ясно, когда увидела тень. Солнечные лучи падали так, что тень от увиденного лежала на песке позади него, и по тени она догадалась, что это башни, шпили, минареты и купола.

– Ой! Это же город или огромный замок! – воскликнула Люси. – Интересно, почему его построили на вершине горы?

Много времени спустя, когда уже вернулись в Англию, обсуждая с Эдмундом свои приключения, они пришли к мысли, которая кажется мне верной. Чем глубже погружаешься в море, тем темнее и холоднее становится. Там, в морской пучине, обитают опасные существа – кальмар, морской змей и дракон. Долины – это дикие, неприветливые места. Морской народ относится к этим долинам так, как мы к горам, а к своим горам – как мы к долинам. В высоких местах (а мы бы сказали «на отмели») тепло и спокойно. Беспечные морские охотники и храбрые рыцари спускаются вниз ради приключений и опасностей, но возвращаются домой, на вершины, ради отдыха и покоя, ради занятий и развлечений.

Корабль прошёл над городом, а морское дно всё поднималось. Под днищем сейчас было всего несколько сот футов. Дорога исчезла, и они плыли над открытой, напоминающей парк местностью, испещрённой рощицами ярко окрашенной растительности. И здесь Люси чуть не взвизгнула от восторга, потому что увидела людей!

Их было дюжины полторы, все верхом на морских коньках, но не тех крохотных морских коньках, каких можно видеть в океанариумах, а гораздо крупнее самих всадников. Очевидно, это были знатные господа, поскольку, как заметила Люси, на голове у них блестело золото, а с плеч спускались и плыли, подхваченные течением, изумрудные и оранжевые ленты.

– Ах, эти рыбы! – с досадой воскликнула Люси, когда целый косяк прошёл совсем близко к поверхности, заслоняя от неё морской народ.

Хоть они и мешали ей смотреть, самое интересное Люси всё же увидела. Вдруг одна из рыб, которую она не заметила, хоть и небольшая, но явно сильная, схватила рыбку из косяка и быстро ушла с ней вниз. И все морские всадники тут же обратили свои взоры на происходящее. Казалось, они очень довольны, переговариваются и смеются. И тут случилось и вовсе неожиданное: рыба со своей добычей вернулась к ним, а ещё одна выпрыгнула кверху. Было похоже, что её послал или отпустил один из морских всадников, ехавший на своём коньке в центре, как будто до этого держал в руке.

«Да это, кажется, охотники, – догадалась Люси… – Похоже на соколиную охоту. Да-да. Эти сильные рыбы у них вроде соколов, с которыми мы охотились в давние времена, когда правили в Кэр-Паравале».

В этот момент сцена изменилась: морские жители заметили «Покорителя зари». Косяк рыб распался, а охотники стали подниматься на поверхность, чтобы выяснить, что это такое большое и тёмное загораживает им солнце. И они были уже так близко, что, будь над ними не вода, а воздух, Люси могла бы с ними заговорить. Тут были и мужчины, и женщины, но у всех на голове сверкала корона, а кое у кого на шее мерцало жемчужное ожерелье. Из одежды на морских жителях ничего не было, не скрывая тела цвета старой слоновой кости и тёмно-лиловые волосы. Король, что ехал в центре (ошибиться было невозможно), гордо и свирепо смотрел прямо Люси в лицо и потрясал своим копьём. Его рыцари тоже. Лица дам выражали удивление. Люси была уверена, что они до сих пор никогда не видели корабля, – да и откуда бы им его видеть в морях за краем света, куда никто никогда не доплывал?

– На что ты смотришь, Лу? – послышалось рядом.

Люси была так поглощена тем, что видела, что вздрогнула при звуках голоса, а когда стала оборачиваться, почувствовала, что рука затекла от долгого пребывания в одном положении. Позади неё стояли Эдмунд и Дриниан.

– Смотрите сами.

Они повернули головы, и Дриниан тут же быстро проговорил, понизив голос:

– Отвернитесь, ваши величества! Станьте спиной к морю и не подавайте вида, что мы говорим о чём-то важном.

Люси не стала возражать, только поинтересовалась:

– Но почему?

– Моряки не должны всё это видеть, – ответил Дриниан. – Случалось, матросы влюблялись в морских женщин или в саму подводную страну и прыгали за борт. Я слышал, что нечто подобное происходило и раньше в незнакомых морях. Видеть этих людей всегда к несчастью.

– Но ведь мы знали их, – возразила Люси. – В прежние времена в Кэр-Паравале, когда наш брат Питер был Верховным королём. Они поднимались на поверхность и пели на нашей коронации.

– Думаю, там были другие, Лу, – отозвался Эдмунд. – Те могли жить как на воздухе, так и в воде. Мне кажется, эти не могут, хотя, судя по их виду, давно уже выбрались бы на поверхность и напали на нас: уж очень свирепыми выглядят.

– В любом случае… – начал было Дриниан, но продолжить ему не дал сначала всплеск, а потом крик с марса: «Человек за бортом!»

Всё сразу пришло в движение. Несколько матросов поспешили убрать парус, другие спустились вниз взяться за вёсла, а Ринс, стоявший на вахте на корме, резко повернул руль, чтобы дать задний ход и попытаться максимально приблизиться к упавшему за борт. Вскоре всем стало понятно, что за бортом не человек в строгом смысле слова, а Рипичип.

– Пропади он пропадом! – воскликнул Дриниан. – С ним больше хлопот, чем со всей корабельной командой, вместе взятой. Пролезет в любую щёлку! Заковать бы его в цепи… протащить под килем… высадить на необитаемый остров… отстричь усы! Видит кто-нибудь этого мерзавца?

Это вовсе не означало, что Дриниан терпеть не мог Рипичипа, – скорее напротив: он очень нравился капитану, потому тот так испугался за него, а потом рассердился, – как рассердилась бы твоя мама, попытайся ты перебежать дорогу в неположенном месте. Никто не боялся, что Рипичип утонет, потому что все знали: он прекрасный пловец, – но те, кто видел, что происходит под водой, боялись длинных копий в руках свирепых морских жителей.

За несколько минут «Покоритель зари» развернулся, и всем стал виден Рипичип – тёмный шар в воде, – который что-то возбуждённо кричал, но никто ничего не мог понять, потому что рот его был полон воды.

– Сейчас он всё выболтает, если мы не сумеем заставить его замолчать, – воскликнул Дриниан и, чтобы предотвратить это, бросился к борту и сам стал спускать канат, покрикивая на матросов: – Всё в порядке! Возвращайтесь на места. Думаю, я смогу поднять его без вашей помощи.

Когда Рипичип начал взбираться по канату – не очень ловко, потому что шкурка его намокла и отяжелела, – капитан наклонился и прошептал:

– Не говори ни слова!

Как только главный среди мышей оказался на палубе, выяснилось, что его нисколько не интересует морской народ:

– Пресная! Она пресная!

– О чём это ты? – в недоумении спросил Дриниан сердито и добавил: – И перестань наконец брызгаться.

– Я говорю, что вода пресная! – пропищал Рипичип. – Пресная, свежая. Не солёная.

Какое-то время никто не осознавал важности этих слов, и тогда Рипичип повторил старое предсказание:

 
Там, где небо сойдётся с землёй,
Станет пресной в море вода,
Там найдёшь, мой смелый дружок,
То, что ищешь: далёкий восток.
 

И тут все поняли.

– Принеси ведро, Ринельф! – велел Дриниан и, как только получил, зачерпнул воды, блестевшей, как стекло.

Повернувшись к Каспиану, капитан спросил:

– Наверное, ваше величество захочет попробовать первым?

Каспиан взял ведро обеими руками, поднёс к губам, сначала сделал осторожный глоток, потом вдоволь напился и поднял голову. Его лицо изменилось: не только глаза, но даже каждая чёрточка теперь стала ярче.

– Да, пресная, настоящая вода! Не знаю: возможно, я умру от неё, – но такую смерть всё равно бы выбрал.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Эдмунд.

– Она похожа скорее на свет, чем на что-то другое, – ответил Каспиан.

– Вот именно, – подтвердил Рипичип. – Свет, который можно пить. Должно быть, мы совсем недалеко от края света.

В наступившей тишине Люси опустилась на колени и тоже напилась из ведра.

– Эта вода вкуснее всего, что я пробовала в жизни, к тому же… очень сытная: теперь и есть не хочется.

Все по очереди напились, а потом долго молчали. Каждый чувствовал себя как-то слишком уж хорошо, что не поддавалось объяснению, но тут все начали замечать и другие изменения. Как уже говорилось, сейчас было гораздо светлее, чем на пути от острова Раманду: солнце было каким-то слишком уж большим (хотя и не особенно жарким), море – необыкновенно ярким, а воздух буквально слепил. И теперь света стало не меньше, а, напротив, больше, но они могли это вынести: могли прямо, не моргая, смотреть на солнце, могли видеть больше света, чем когда-либо раньше. И палуба, и парус, и их собственные лица и тела становились всё ярче и ярче, а каждый канат, казалось, светился. На следующее утро, когда встало солнце, которое теперь было в пять-шесть раз больше, они смотрели прямо на него и различали перья летевших оттуда белых птиц.

За весь день до обеда на палубе не было произнесено и пары слов. Есть тоже никому не хотелось – всем хватало воды. Тишину нарушил Дриниан:

– Не понимаю: ни малейшего ветра, парус повис, море гладкое, как стекло, – а мы летим, словно нас преследует шторм.

– Я тоже об этом думал, – отозвался Каспиан. – Наверное, мы попали на какое-то сильное течение.

– Это не так уж хорошо, если у света действительно есть край и мы приближаемся к нему, – хмыкнул Эдмунд.

– Ты хочешь сказать, – уточнил Каспиан, – что нас может просто… смыть через него?

– Да, да! – подхватил Рипичип, хлопая в ладошки. – Я всегда так себе это и представлял: свет как большой круглый стол, а вода всех океанов беспрерывно переливается через край. Корабль наклонится, и мы сумеем заглянуть через край, а потом вниз, вниз, быстро…

– А как ты думаешь, что нас ждёт там, внизу? – спросил Дриниан.

– Наверное, страна Аслана! – аж просиял Рипичип. – А возможно, никакого дна нет и спускаться можно бесконечно. Но что бы там ни было, разве не стоит хоть на мгновение заглянуть за край света?

– Не говори ерунды, – сказал Юстас. – Мир круглый – круглый, как шар, а не как стол.

– Наш мир, – поправил Эдмунд. – А как знать, каков этот?..

– Ты хочешь сказать, – заметил Каспиан, – что вы втроём пришли из круглого, как шар, мира, но никогда не говорили об этом! Ведь это же неправильно: у нас есть сказки, в которых говорится о круг лых мирах, мне они нравятся, но я никогда не верил, что такие миры существуют в действительности. Как бы мне хотелось жить в таком! Что угодно отдал бы за это… Интересно, почему вы можете попасть в наш мир, а мы в ваш – нет? Наверное, потрясающе интересно жить на шаре. Вы были когда-нибудь там, где люди ходят вниз головой?

Эдмунд покачал головой:

– Всё совсем не так. Нет ничего потрясающего в круглом мире, когда там живёшь.

Глава шестнадцатая. Самый край света

Рипичип был единственным на корабле, если не считать Дриниана и брата с сестрой Певенси, кто видел морской народ. Он нырнул, заметив, что морской король потрясает копьём, поскольку посчитал это угрозой или вызовом и решил сразу же разобраться. Обнаружив, что вода пресная, он ненадолго отвлёкся от своей цели, но потом снова вспомнил о морском народе. Дриниан и Люси успели отвести его в сторонку и предупредить, чтобы никому не рассказывал о том, что видел.

При таком повороте событий им вряд ли стоило беспокоиться, потому что теперь «Покоритель зари» скользил по такой области моря, которая казалась необитаемой. Никто, кроме Люси, больше не видел морских людей, и даже перед её глазами они промелькнули очень быстро. Всё утро следующего дня корабль плыл по мелководью, а морское дно закрывали водоросли, и незадолго до полудня Люси увидела большую стаю рыб, которые там паслись. Они одновременно двигали ртами и плыли в одном направлении, так что походили на стадо овец. И вдруг посреди этого «стада» Люси заметила маленькую морскую девочку, примерно свою ровесницу, с чем-то похожим на прут в руке. Похоже, эта девочка – пастушка, а стая рыб – действительно стадо на пастбище. Морские обитатели находились недалеко от поверхности, и в тот момент, когда девочка, скользя по мелководью, и Люси, перегнувшись через фальшборт, оказались друг напротив друга, пастушка подняла голову и встретила взгляд Люси. Ни та, ни другая не произнесла ни звука, и через минуту морская девочка скрылась за кормой. Она не казалась испуганной или сердитой, как те охотники, которых Люси видела прежде. Ей пастушка понравилась, и она была уверена, что тоже понравилась ей: они словно каким-то образом подружились. Вряд ли им когда-нибудь представится возможность встретиться снова – в этом мире или в каком-то другом, – но если бы это произошло, то они бросились бы навстречу друг другу с распростёртыми объятиями.

Последующие недели «Покоритель зари» плавно скользил на восток по гладкому, без малейших волн, морю, хотя не было ветра, который раздувал бы паруса, как не было и пены вокруг вёсел. С каждым днём, а потом и часом, свет становился всё ярче, но путешественники спокойно выносили его. Никому не хотелось ни есть, ни спать – достаточно было ослепительно сияющей воды, которая была крепче вина и которую они вытаскивали из моря вёдрами и пили в молчании большими глотками. На судне было два довольно пожилых матроса – так вот они с каждым днём становились моложе. И команда, и пассажиры ощущали радость и возбуждение, но совсем не то, что способствует общению. Чем дальше они плыли, тем меньше разговаривали, да и то едва ли не шёпотом, словно спокойствие этого моря проникло и в них.

– Милорд, что ты видишь впереди? – обратился как-то Каспиан к Дриниану.

– Сир, по всему горизонту, от севера до юга, на сколько хватает глаз, сплошь белизна.

– Вот и я вижу то же самое, но что это – не могу себе представить.

– Поскольку мы в высоких широтах, ваше величество, – сказал Дриниан, – я бы осмелился предположить, что это лёд, но такого просто не может быть. Тем не менее, мне кажется, стоит посадить гребцов на вёсла и развернуть корабль против течения. Что бы это ни было, не хотелось бы врезаться туда на полной скорости!

Каспиан согласился с капитаном и отдал соответствующие распоряжения, после чего судно медленно продолжило путь. По мере приближения белизна не становилась менее таинственной. Если это была земля, то какая-то очень необычная, потому что казалась такой же гладкой, как вода, и не поднималась над ней. Когда судно подошло совсем близко, Дриниан резко повернул руль и направил «Покорителя зари» к югу, так что он оказался боком к течению и некоторое время шёл на вёслах вдоль края этой белизны. Тут их ждало открытие: оказалось, что за полосой не более сорока футов шириной течение отсутствует и море спокойное, словно пруд. Это очень обрадовало команду, которая начала было думать, что при возвращении на остров Раманду придётся всё время грести против течения. (Этим же объяснялось и то обстоятельство, что девочка-пастушка так быстро исчезла за кормой. Если бы она не была за пределами течения, то двигалась бы на восток с той же скоростью, что и корабль.)

До сих пор никто не понимал, что это за белизна, поэтому было решено спустить шлюпку. Те, кто остался на борту, видели, как разведчики продвигались вправо, в самый центр этой белизны, и слышали их голоса, возбуждённые и удивлённые, разносившиеся над тихой водой. Затем Ринельф измерил глубину, шлюпка пошла на вёслах назад, и тогда все увидели, что внутри она белая, и столпились у борта, чтобы узнать новости.

– Лилии, ваше величество! – крикнул Ринельф, поднимаясь из-за вёсел.

– Что ты сказал? – переспросил Каспиан.

– Цветущие лилии, ваше величество! Такие же, как в пруду или в саду у дома.

– Смотрите! – воскликнула Люси, сидевшая на корме шлюпки, и подняла вверх охапку влажных белых цветов с широкими плоскими листьями.

– Какова глубина, Ринельф? – спросил Дриниан.

– Забавно, капитан, но достаточно глубоко: три с половиной сажени.

– Эти цветы не могут быть настоящими, то есть теми, что мы называем лилиями, – сказал Юстас.

Возможно, это были и не лилии, но очень похожие на них цветы. А когда после совещания «Покоритель зари» снова оказался в струе течения и стал скользить на восток сквозь озеро Лилий, или Серебряное море (путешественники использовали оба названия, но закрепилось Серебряное море – так оно обозначено на карте Каспиана), началась самая удивительная часть путешествия. Очень скоро открытое море, которое они покинули, стало только тонкой полосой синевы на западном горизонте. Со всех сторон их окружала белизна с лёгким золотым отливом, только за кормой, где лилии были раздвинуты кораблём, полоса воды сверкала, как тёмно-зелёное стекло. Это последнее море было очень похоже на Арктику, и если бы глаза мореплавателей к этому времени не стали зоркими, как у орла, солнечное сияние на этой белизне – особенно ранним утром, на восходе – было бы невыносимым. И каждый день благодаря этой белизне длился дольше обычного. Казалось, лилиям не будет конца: от всех этих миль и лиг цветов исходил аромат, который Люси затруднялась описать: сладкий – да, но нисколько не усыпляющий и не подавляющий, свежий, буйный запах, который проникал внутрь и давал каждому ощущение небывалой силы. Они с Каспианом признавались друг другу, что больше не могут этого выносить, но в то же время не хотят, чтобы это прекращалось.

Помощник капитана часто замерял глубину, но море стало мельче лишь через несколько дней, зато мелело быстро. Наконец наступил день, когда гребцы вывели судно из течения и повели вперёд на вёслах со скоростью улитки. Вскоре стало ясно, что «Покоритель зари» продолжать путешествие не может. Только благодаря умелому управлению удалось не посадить корабль на мель.

– Спустите шлюпку, – приказал Каспиан, – и соберите людей на корме! Я буду говорить.

– Что он задумал? – шёпотом спросил Юстас у Эдмунда. – Как-то странно у него блестят глаза.

– Я думаю, мы все выглядим так же, – отве тил тот.

Они прошли вместе с Каспианом на полуют, где вскоре собралась вся команда.

– Друзья, – начал король, – мы выполнили задачу, которую перед собой ставили: отыскали друзей моего отца. Поскольку доблестный Рипичип поклялся не возвращаться, вы, когда достигнете острова Раманду, без сомнения, увидите, что лорды Ревилиан, Аргоз и Мавроморн проснулись. Свой корабль я доверяю капитану Дриниану и прошу возвращаться в Нарнию как можно быстрее, но ни в коем случае не причаливать к острову Мёртвой Воды. Прошу также проверить, чтобы правитель, гном Трам, выдал моим товарищам по путешествию обещанное мною вознаграждение. Они это заслужили. А если я не вернусь, то пусть Трам, доктор Корнелиус, бобёр Боровик и лорд Дриниан исполнят мою волю: с общего согласия выберут короля Нарнии…

– Но, сир, – перебил его Дриниан, – вы что, отрекаетесь от трона?

– Мне хочется вместе с Рипичипом посмотреть на край света, – с загадочной улыбкой сказал Каспиан.

Моряки принялись в смятении перешёптываться.

– Мы возьмём шлюпку, – сказал Каспиан. – Она вам не понадобится в этих тихих морях, а на острове Раманду построите новую. А теперь…

– Каспиан, – вдруг жёстко оборвал его Эдмунд, – ты не можешь так поступить!

– Совершенно верно, – подхватил Рипичип. – Его величество не может так поступить.

– И они правы, – поддержал Дриниан.

– Не могу? – резко переспросил Каспиан и на мгновение стал похожим на своего дядю Мираза.

– Прошу прощения у вашего величества, – раздался из задних рядов матросов голос Ринельфа, – но если бы кто-нибудь из нас так поступил, его сочли бы дезертиром.

– Не слишком ли много ты позволяешь себе, Ринельф! – оборвал его Каспиан.

– Нет, сир! Он совершенно прав, – вступился Дриниан за вперёдсмотрящего.

– Клянусь гривой Аслана! – воскликнул Каспиан. – Я всегда думал, что вы мои подданные, а не наставники.

– Я не твой подданный, – заявил Эдмунд, – и поэтому говорю: ты не можешь так поступить!

– Ну вот опять… – вздохнул Каспиан. – Что ты имеешь в виду?

– С позволения вашего величества, мы имеем в виду – не должны, – с почтительным поклоном произнёс Рипичип. – Вы король Нарнии, а значит, нарушите слово, которое дали своим подданным, в частности Траму, если не вернётесь. Вы не должны пускаться в рискованные приключения, словно частное лицо. И если ваше величество не желает слушать доводы разума, проявлением наивысшей преданности каждого на корабле будет разоружить и связать вас, пока не придёте в себя.

– Верно, – согласился Эдмунд, – как Одиссея, когда он хотел услышать пение сирен.

Рука Каспиана потянулась было к эфесу шпаги, но тут раздался голос Люси:

– И, кроме того, ты обещал дочери Раманду, что вернёшься.

– Ну хорошо, пусть так. – Минуту Каспиан помолчал в нерешительности, затем крикнул на весь корабль: – Будь по-вашему. Путешествие окончено. Мы все возвращаемся. Поднимите шлюпку.

– Сир, – сказал Рипичип, – возвращаются не все: я, как уже говорил…

– Замолчи! – выкрикнул Каспиан в гневе. – Лучше не дразни меня. Кто-нибудь может утихомирить этого мышиного начальника?

– Ваше величество обещали, – стоял на своём храбрый Рипичип, – быть добрым правителем говорящих зверей Нарнии.

– Да, говорящих, но не болтающих без умолку, – буркнул Каспиан, в гневе слетел вниз по трапу и исчез в каюте, хлопнув дверью.

Когда друзья через некоторое время пришли к нему, его величество изменился до неузнаваемости: побледнел, а в глазах стояли слёзы.

– Нехорошо, – проговорил Каспиан покаянно. – Надо было держать себя в руках. Со мной говорил Аслан. Нет, его здесь не было, да он и не поместился бы в каюте, но эта золотая львиная голова на стене вдруг ожила и заговорила. Это было ужасно… Его глаза. Он не ругал меня… только сначала был суров. Но всё равно это было ужасно. И он сказал… сказал… нет, не могу… самое плохое, что он мог сказать. Вы поплывёте дальше: Рип, и Эдмунд, и Люси, и Юстас, – а я должен буду возвращаться. Один. Прямо сейчас.

– Каспиан, дорогой, – сказала Люси, – ты же знал, что мы вернёмся в свой мир.

– Да, – всхлипнул Каспиан, – но я не думал, что так скоро.

– Тебе станет лучше, когда вернёшься на остров Раманду, – попыталась успокоить его величество Люси.

Спустя какое-то время он немного взбодрился, но расставание было печальным, и я не стану подробно его описывать. Около двух часов дня, снабжённые продовольствием и водой (хотя всем казалось, что ни еда, ни вода им не понадобятся), с лодочкой Рипичипа на борту, шлюпка стала удаляться от «Покорителя зари» на вёслах по бесконечному ковру из лилий. Корабль, такой большой и уютный снизу, поднял все флаги и выставил все щиты в честь отплытия его величества короля Нарнии, потом сделал поворот и медленно, на вёслах, двинулся на запад. И Люси, хоть и уронила несколько слезинок, не ощущала того, что ожидала. Свет, тишина, аромат Серебряного моря, даже (как ни удивительно) одиночество потрясали.

Грести не было необходимости: течение неуклонно несло шлюпку на восток. Опять никто не спал и не ел. Всю ночь и весь следующей день судёнышко скользило по глади моря на восток, а едва занялся рассвет третьего дня – такой яркий, что ни я, ни вы не могли бы вынести этого сияния даже в тёмных очках, – им явилось чудо. Казалось, между шлюпкой и небом встала стена, зеленовато-серая, дрожащая, мерцающая. Затем вышло солнце, и путешественники в первый раз увидели его сквозь эту стену, которая окрасилась в чудесные радужные цвета. Тут все поняли, что это вовсе не стена, а гигантская волна, бесконечно застывшая, словно водопад. Она была футов тридцати в высоту, и течение быстро несло шлюпку к ней. Можно было бы предположить, что они подумают об опасности, но нет, да и вряд ли кто-то другой стал бы думать на их месте, потому что теперь видели не только то, что позади волны, но и то, что позади солнца, и всё благодаря воде последнего моря, которая сделала их глаза более зоркими. А позади солнца, на востоке, виднелась горная гряда, и горы те были такие высокие, что никто не видел их вершин или забыл, что видел. Никто также не запомнил, что видел в той стороне небо. А горы, должно быть, действительно находились за пределами мира, потому как на их вершинах полагалось лежать снегу и льду, даже будь они в двадцать раз ниже, а эти оставались зелёными, поросшими лесами, с водопадами по всей высоте. Вдруг с востока подул бриз, разметал верх волны в пену и взволновал гладкую воду вокруг шлюпки. Это длилось всего мгновение, но и его хватило, чтобы остаться в памяти навсегда. Каждый из них ощутил благоухание и услышал звуки музыки. Эдмунд и Юстас никогда потом не говорили об этом, а Люси только и могла сказать, что у неё едва не разорвалось сердце, но вовсе не потому, что музыка была такой печальной.

Никто из сидевших в шлюпке не сомневался, что видит за концом света страну Аслана.

В этот момент они оказались на мелководье, шлюпка ткнулась в землю, и Рипичип сказал:

– Дальше я пойду один.

Никто даже не пытался его остановить, потому что всё, казалось, было предопределено заранее. Дети просто помогли спустить на воду его маленькую лодочку. Отстегнув свою шпагу («Больше она мне не нужна»), храбрый Рипичип забросил её подальше в море, покрытое лилиями, но она не утонула, а так и осталась торчать вертикально, так что над водой виднелся её эфес. Попрощавшись с друзьями, ради них пытаясь принять грустный вид, хотя на самом деле лучился радостью, мышиный король в первый и последний раз позволил Люси то, чего ей всегда хотелось: обнять его и погладить. Затем Рипичип быстро запрыгнул в лодочку и взял весло, и его тут же подхватило течение, и он поплыл – только тёмная фигурка виднелась среди лилий. Лодочка двигалась всё быстрее, и её относило в сторону волны, которая оказалась гладким зелёным склоном, где лилии не росли. На секунду лодочка с Рипичипом застыла на самой верхушке волны, затем пропала, и с тех пор никто не может утверждать, что когда-нибудь видел мышиного рыцаря, но я думаю, что он благополучно попал в страну Аслана, где и живёт по сей день.

Когда встало солнце, горы за краем света поблекли. Волна осталась, но теперь за ней виднелось только синее небо.

Дети вылезли из шлюпки и пошли вброд, но не по направлению к волне, а на юг, оставив водную стену слева. Никто из них не мог бы сказать, почему так поступил, – это тоже было предрешено. И хотя каждый чувствовал, что стал взрослее на «Покорителе зари»: так и было на самом деле, – сейчас ощущал себя маленькими, поэтому среди лилий они брели, взявшись за руки. Вода была тёплой, и с каждым их шагом становилось мельче. В конце концов дети оказались на сухом песке, а потом и на огромной равнине с мягкой невысокой травой, почти того же уровня, что и Серебряное море, ровной и гладкой, без единой кочки.