Текст книги "24 часа"

Тогда: это кафе

Я не рассказывала про свою встречу с Мэлом никому – даже Эмили.

Чувствовала я себя по этому поводу очень неловко – так, как будто я сделала что-то плохое. Что-то такое, чего мне делать не следовало. Я с головой погрузилась в работу – в частности, продолжила заниматься теми девушками из Судана. Работа с беженцами быстро становилась главной сферой моих интересов. Мне раньше очень нравилось консультировать проблемные семейные пары, но в последнее время я к этому охладела, потому что их проблемы были уж слишком похожи на мои собственные и потому что мне было горестно смотреть на то, как над еще одним браком нависает угроза развала. Я осознавала, что эти чувства были, скорее всего, вызваны недавними событиями в моей собственной жизни, и я поговорила об этом с Бев – моим первым куратором и наставником. А еще я немного поговорила с ней о Сиде.

Однако я не была готова поглубже покопаться в своем собственном браке: моя душевная рана была все еще слишком свежей и болезненной. Я знала, что Бев захочется снова поговорить о моем отце, а я этого выдержать в данный момент не могла. «Позволь мне немного зализать свои раны», – сказала я. Она улыбнулась и ответила: «Когда будешь готова, Лори. Но не затягивай с этим». Мы обе знали: смысл ее слов заключается в том, что подобное затягивание может отрицательно сказаться на моей работе.

На следующий уикенд после моей злополучной встречи с Мэлом Сид отправился в Париж. Он не сказал мне зачем, но как-то вечером, везя Полли домой, я услышала, как очень жизнерадостный ди-джей на «Радио 1» сообщил слушателям, что Джоли дает концерт в Версале. Содрогнувшись, я поспешно переключила радиоприемник на какую-то другую – менее мучительную для меня – волну, вызвав громкие протесты со стороны дочери.

В субботу утром мы с Полли пошли собирать конские каштаны в парке, и я изо всех сил попыталась «жить текущим моментом». Я попыталась, но у меня ничего не получилось. Я попыталась не думать о своем примирении с Сидом в прошлом году, о целом уикенде, который мы провели, занимаясь сексом, в самом шикарном номере люкс отеля «Георг V», после того как Чарльз Саатчи[22]22
  Чарльз Саатчи – всемирно известный коллекционер современного искусства.


[Закрыть] купил его серию «Мадонна поедает Еву» то ли за миллион, то ли за целых три миллиона.

Правда заключалась в том, что Сид отдалялся от меня все быстрее с того момента, как достиг головокружительных высот, получив два года назад премию Тернера, хотя поначалу считалось, что шансов у него вообще нет, а потому его неожиданный успех вызвал большую шумиху в средствах массовой информации. Сид впал в такое замешательство, в каком я его еще никогда не видела, и стал еще более озлобленным и отрешенным, но я попросту не могла уделить ему все свое внимание: я погрузилась в хлопоты, связанные с пребыванием Полли в яслях. А еще я испытывала острую необходимость сосредоточиться на своей работе, раз уж у меня теперь появилось на нее время.

Однако, когда Сид хотел чего-либо и не получал желаемого, это всегда имело свои последствия. Он начал проводить ночи вне дома, где-то со своими приятелями, стал пить слишком много шотландского виски и курить слишком много сигарет. Его произведения, которые и без того были довольно жуткими, становились еще более пугающими. Его демоны преследовали его, хватая за пятки. Это особенно стало проявляться после того, как один из его братьев позвонил ему, узнав из выпуска новостей, что Сид получил премию Тернера. Формально брат стремился восстановить родственные отношения, но в действительности его привлекали заработанные Сидом деньги.

Ночью после этого звонка я обнаружила Сида на полу в комнате Полли возле изножья ее кровати: он спал, свернувшись калачиком. Я попыталась разбудить его. Он ударил меня в лицо. Я не думаю, что он хотел причинить мне боль (он ведь еще даже толком не проснулся и нанес удар, сам не осознавая, что делает), однако в результате этого на мою разбитую губу пришлось накладывать швы…

На следующий день Сид затеял грандиознейший скандал, обвинил меня в том, что я его не люблю, что я увлекаюсь другими мужчинами, что я занимаюсь только Полли и игнорирую его. Все эти заявления были спровоцированы его собственным чувством вины. Он исчез куда-то на полночи, пришел домой лишь к рассвету, когда мы уже давно спали, упаковал какие-то вещи в сумку и отправился в Париж на открытие своей выставки в художественной галерее «Ивон Ламбер».

«Вам без меня лучше», – написал он лишь одну фразу в оставленной записке.

Я не знала, что делать. Я переживала за него, но при этом очень рассердилась. Он вел себя как ребенок. Впрочем, как мне стало понятно в ходе нашей совместной жизни, он и в самом деле был ребенком. Он все еще оставался в детстве.

В конце концов решение за меня приняла моя мама. Она сказала, что хочет навестить мою тетушку, живущую в Лидсе, и совершенно неожиданно спросила, может ли взять с собой Полли. Согласившись, я отвела Полли в пятницу утром в школу, отработала свою утреннюю смену в клинике и затем – исключительно в силу какой-то своей прихоти – купила билет на поезд «Евростар» и без предупреждения прибыла в Париж. Чувствуя себя психически и физически изможденной к тому моменту, когда я явилась в отель, в котором остановился Сид, я улеглась в огромную постель в его роскошном люксе и спала в ней, пока он не разбудил меня где-то около полуночи, вернувшись в номер после того, как поужинал с этим жутким Рандольфом.

Это немного напомнило самый первый уикенд, который мы провели наедине, однако на этот раз возникло ощущение безрассудства и отчаяния – ощущение, которого не было, когда мы встретились в первый раз. Мы теперь знали друг о друге много, и у нас уже имелись шрамы, но Сид очень обрадовался мне. Таким радостным я не видела его уже очень давно. Может быть, несколько лет.

Я тогда не осознавала, что это один из наших последних уикендов, проведенных вместе…

* * *

– Положишь это рядом с другими такими же штуками на полку над огнем. – Полли имела в виду полку над камином. Засунув очередную партию конских каштанов в карман моего пальто, она вывела меня из задумчивости. – Мы можем пойти теперь попить какао?

Ходить в кафе Робин в субботу утром уже давно стало нашей семейной традицией, но в данный момент я относилась к посещению этого кафе очень даже настороженно.

– Ух ты, посмотри вот на этот каштан. – Я подняла каштан, который блестел очень ярко. – Мы можем продеть в него веревочку.

– Зачем? – растерялась Полли. – Так мы можем сейчас пойти в кафе или нет?

– Ой, я не знаю, Пол. – Я погладила поверхность каштана, которая была такой гладкой, что казалась отполированной. – Я не уверена, что у нас есть на это время до того, как мы встретимся с Эмили.

– Пожалуйста, мамочка. Я хочу увидеть Бернарда. – Бернард – так звали таксу, принадлежавшую хозяйке кафе. – Мы не ходили туда уже сто лет. Пожалуйста!

Она уговаривала меня так настойчиво, что я в конце концов сдалась. С облегчением обнаружив, что в кафе совсем немного посетителей, я написала Эмили текстовое сообщение, в котором предложила встретиться с нами в этом кафе, и стала читать статьи про премии банкирам и думать о том, что я могла бы носить в этом сезоне, если бы эти же самые банкиры не лишили нас половины доходов. Полли тем временем, сосредоточенно высунув язык, рисовала на листке бумаги местную таксу для Сида.

Нас обслужила новая официантка – испанка с тонкими чертами лица, которой понравился рисунок и которая восхитилась тем, что Полли может произнести: «Cómo estás?»[23]23
  Как у тебя дела? (исп.)


[Закрыть]

Я слегка приуныла, когда эта девушка поставила новый компакт-диск Джоли, который в журнале «Новый музыкальный экспресс» приписали к стилю «душевный народный фанк» (а Джоли представили как преемницу Эми Уайнхаус[24]24
  Эми Уайнхаус – британская певица.


[Закрыть]), и стала энергично подпевать, стоя возле кофеварки и добавляя в кофе молоко. Я расстроилась еще больше, когда выяснилось, что Полли знает слова – очень даже неуместные и прямо-таки ужасные строчки вроде: «Милый, я шагаю одна, пока ты не взрываешься во мне, и тогда я шагаю среди звезд».

Когда я уже больше не могла этого выдерживать, из соседнего магазинчика пришла Робин.

– Я рада, что застала тебя, Лори. – Она поставила на стол коробку с рогаликами. – У тебя есть поклонник.

– Поклонник? – Эмили зашла в кафе вслед за Робин, одетая в длинное вельветовое пальто и закутанная в шарф.

Она, по-моему, теперь изображала главного персонажа сериала «Доктор Кто»[25]25
  «Доктор Кто» – культовый британский научно-фантастический телесериал компании «Би-би-си» об инопланетном путешественнике во времени, известном как Доктор.


[Закрыть]. Эмили всегда была артисткой, пусть даже и работала теперь на ответственной должности в муниципалитете. Она посмотрела на меня и подняла бровь.

– Этот симпатичный новый посетитель – Мэл. Он оставил для тебя клочок бумаги со своим телефонным номером. – Робин достала стопку пластиковых стаканчиков. – Сказал, что потерял твой.

– А-а… – Я почувствовала, что краснею, и разозлилась на саму себя.

– Я сейчас найду его номер для тебя. Я положила его где-то…

– Не беспокойся, Робин. Я возьму его в следующий раз.

– Беспокойся, беспокойся, Робин, и спасибо тебе. – Эмили толкнула меня в бок. – Она очень хотела бы получить этот номер.

– Ничего подобного, – промямлила я. Я, кстати, вовсе не давала ему номер своего телефона.

Проблема была решена благодаря тому, что Робин не смогла найти клочок бумаги, на котором Мэл написал свой номер.

– Извини, – поморщилась она. – Я переспрошу у него, когда он придет сюда в следующий раз.

– Меня это устраивает, – сказала я, испытывая огромное облегчение. – Очень даже устраивает.

– Прекрасно, – сказала Эмили. – Сделай так, Робин.

– Меня тошнит, – сказала Полли, которая уже умудрилась слопать пирожное и мороженое и выпить какао, причем я этого почти и не заметила.

Я вывела свою дочь из кафе с растущим чувством беспокойства. Я ведь раньше думала, что Мэл попросту исчезнет, и хотя в какой-то степени я была польщена его настойчивостью, в еще большей степени я начинала тревожиться. Я ведь не привыкла быть одинокой. Я не считалась одинокой, потому что формально все еще была замужем. И я поймала себя на мысли: «А что произойдет, если об этом узнает Сид?», но тут же вспомнила, что для Сида я уже больше не представляю интереса.

Однако инстинкт подсказывал мне, что все будет не так просто. С точки зрения Сида, вполне нормальным является то, что у него теперь новая подруга, но при этом мне почему-то казалось, что он не сможет смириться с тем, что и в моей личной жизни появится кто-то другой… Как бы там ни было, я не могла снова встретиться с Мэлом – в романтических или в каких-то других целях. Это было бы по меньшей мере безнравственно.

Конечно же, я оказалась права насчет Сида. Однако я не могла предвидеть, насколько агрессивно он отнесется к моему общению с другим мужчиной.

Сейчас: час шестой

2 часа дня

Грузовик сворачивает в сторону на самой границе следующего города, который, судя по дорожным указателям, называется Шерборн. К моему огромному облегчению, красный автомобиль, следовавший за нами, не свернул, а поехал прямо.

Я вылезаю из кабины, не прощаясь с шофером. Судя по его выражению лица, ему на это наплевать. Когда я захлопываю за собой дверцу, он лишь бурчит себе под нос что-то явно оскорбительное – как мне кажется, на валлийском языке.

Я захожу в довольно вонючее кафе. Настенные часы с изображением подмигивающей красотки показывают два часа дня. Если я вспомнила все правильно, то у меня есть всего лишь шесть часов на то, чтобы разыскать Полли, прежде чем это сделает Сид. Самое важное для меня сейчас – это опередить его любыми приемлемыми или неприемлемыми способами.

У стойки расположился полицейский в кожаной одежде. Он пьет чай. Я на секунду останавливаюсь, а затем направляюсь к нему.

– Извините, сэр. – Мне вспомнился Оливер Твист, стоящий с жалобным видом. – Мне нужна ваша помощь.

Этот полицейский, сидя на своем табурете, окидывает меня взглядом. Он довольно симпатичный, высокий и седовласый. Его вид на какое-то время придает мне немного уверенности. Из его переговорного устройства раздаются какие-то звуки.

– Подождите секундочку, – говорит он, а затем встает и отходит в сторону. Какие же мы вежливые – даже когда ситуация довольно критическая.

Я жду. Мое внимание внезапно переключается на телевизор, из которого, как мне показалось, прозвучали мои имя и фамилия.

Телевизор этот висит высоко в углу кафе. Его никто из посетителей не смотрит, но он включен. Я подхожу поближе. По телевизору показывают новости на канале «Скай ньюз», и в бегущей строке в нижней части экрана мелькают мои имя и фамилия. На экран выведена сделанная с большой высоты фотография частично сгоревшего белого здания, окруженного парком и лесом. Над лужайками все еще виден поднимающийся вверх дым. После этого на экране появляются фотографии двух человек, которых я не узнаю, а затем видеозапись того, как Сид получал премию Тернера два года назад. Я нахожусь где-то в передней части толпы зрителей и аплодирую своему мужу, но меня практически не видно. У них нет моих фотографий.

Мы только что узнали, что третьей жертвой пожара в «Форест Лодж», по-видимому, стала Лори Смит, жена художника Сида Смита, с которой он уже не жил. Смит прославился благодаря своему произведению «Иисус, Мария и грех», которое он выставил на площади Святого Петра в Риме в 2010 году, что привело к его аресту и к международному фурору. Католическую церковь очень оскорбило его предположение о том, что между Иисусом и Марией могли быть кровосмесительные отношения. «Это искусство, а не действительность», – высокомерно сказал при этом Смит, который сделал себе имя и сколотил значительное состояние благодаря этому первому из целой серии его скандальных произведений. Насколько известно, Смит недавно ушел от своей жены к молодой певице Джоли Джонс. Полицейские отказываются подтверждать поступающие сообщения, но мы узнали от служащих отеля, что Лори Смит находилась на этом курорте со своей подругой Эмили Саутерн. Мисс Саутерн, насколько известно, удалось спастись и отделаться лишь небольшими телесными повреждениями. Получить какие-либо комментарии по данному поводу от Сида Смита пока что не удается. У этой пары есть шестилетняя дочь, которую зовут Полли… Мы сообщим вам новые подробности по мере их поступления.

Я смотрю на безупречно одетого диктора. У меня мелькает мысль, что я хотя бы выгадала себе немного времени. Однако моя грудь сжимается, и меня едва не охватывает паника: я чувствую, как она нарастает внутри.

Полицейский возвращается ко мне.

– Плохи дела. – Он показывает на экран, разговаривая со стоящей за стойкой неопрятно одетой женщиной. – Слава богу, больше нет погибших.

– А как это началось? – Она доливает ему чая в чашку.

– Я толком не знаю. – Он пожимает плечами. – Думаю, одна из этих двух женщин не затушила, как надо, сигарету. Они, наверное, были пьяны.

– Каких женщин? – Она вытирает тряпкой пятна на поверхности стойки, сделанной из нержавеющей стали.

– Да та бестолковая женщина, которая погибла.

– Грубовато, Майк. – Она сначала смеется, а затем ее смех перерастает в жуткий и сильный кашель. – Не говори плохо о мертвых.

– Еще чего… – Он сердится, чувствуя себя правым. – Ведь по ее вине погибла не только она сама, разве не так? Если уж ты куришь… – Он впивается взглядом в собеседницу.

– Понятно, понятно.

Она швыряет тряпку обратно в раковину, находящуюся позади нее. Я подхожу к ним.

– А-а, да. – Полицейский вспоминает обо мне. «О бестолковой женщине», – думаю я. – Чем я могу вам помочь?

«Мы не курим! – в сердцах хочу крикнуть я. – Ни я, ни Эмили. Мы в этом пожаре не виноваты».

Но я этого не говорю. Да и что я вообще могу сказать вразумительного? «Я – та женщина, о которой сейчас упоминали в новостях, и я не мертва, но чуть ли не до смерти напугана»? Судя по любопытному взгляду, которым он окидывает меня, он уже решил, что я чокнутая.

Поэтому я говорю:

– Моя машина сломалась. Желательно, чтобы меня кто-нибудь подвез до железнодорожного вокзала. Мне нужно добраться до Лондона.

– Машина сломалась? – Он снова смотрит на меня оценивающим взглядом. – Где? Может, отвезти вас туда? У вас разве нет страховки на случай такой поломки?

Про машину я, конечно же, наврала. Никакой машины нет. Я срочно переделываю свою историю.

– Вообще-то, – я нервно смеюсь, – я поссорилась со своим приятелем. Он был за рулем. И он уехал.

– Поссорилась? – Он стал разглядывать царапины на моем лице и мою перебинтованную ладонь.

Мне вспоминается Сид. И мои ссоры с ним.

– Да так, ничего особенного, просто обычная дурацкая ссора, но мне нужно добраться домой. Обратно в Лондон. Встретиться со своей дочерью.

– Я могу вас отвезти, – говорит женщина, эластичной ленточкой заново завязывая на затылке хвостик волос, похожих на пучок соломы. – Я заканчиваю через пять минут и еду в Шерборн. Ранние рождественские покупки – прежде чем наш Ричард потратит все на лошадок. – Она возводит глаза к потолку. – Довезу вас до железнодорожного вокзала, если хотите.

– Спасибо, – говорю я. – Это было бы замечательно.

У полицейского звонит телефон. Он отходит в сторону, чтобы ответить на звонок. Вернувшись, он сообщает, что ему позвонили с фермы, расположенной в нескольких милях отсюда: там что-то случилось и ему нужно туда отправиться.

Я жду женщину – она зашла в подсобное помещение, – но думаю при этом о Полли. Думаю о том, что мне нужно срочно что-то предпринять.

– Пожалуйста, подождите. – Я выхожу вслед за полицейским из кафе. – Я… я не все вам рассказала.

– Да? – Он тянет руку к шлему, висящему на его мотоцикле. – О чем?

– Я… – Я глубоко вздыхаю. – Я находилась в «Форест Лодж». Моя дочь – Полли Смит… Мой муж Сид – он тот самый… Ну, вы знаете… тот самый художник… В общем, я думаю, что кто-то пытается меня убить. Мне нужно разыскать свою дочь. Она, я думаю, на поезде. Возвращается из…

– Стоп. – Он выставляет руку вперед. – Вы говорите какую-то ерунду. Что вы хотите?

– Я – Лори Смит.

Он снова смотрит на меня.

– Лори Смит погибла. – Он показывает на кафе. – Об этом только что сообщили по телевидению. Она погибла в результате пожара. Вы сами это слышали. Поэтому вы не можете быть Лори Смит. Кто вы?

– Я и в самом деле Лори Смит.

– Тогда что вы здесь делаете? – Его лицо становится суровым. – Если вы и в самом деле Лори Смит, то вы подозреваетесь в поджоге.

А кто такая, интересно, Лори Смит? Куда подевалась эта женщина? Женщина, влюбившаяся в человека, который был неизлечимо ранен собственным прошлым, почти доведенный до безумия холодностью своего отца. Женщина, всегда влюблявшаяся в школе совсем не в тех мальчиков и не сделавшая для себя никаких выводов из откровений Эмили. Женщина, которая не осознавала, что мужчины, которых она выбирала, – это не ее мужчины. Женщина, которая сжимала ладонь Сида очень крепко во время церемонии бракосочетания, потому что эта свадьба казалась ей вторым шансом и новым началом. Началом чего-то хорошего – и уж отнюдь не падением в безумие. Женщина, которая раньше была полна надежд. Где теперь эта Лори?

Мне кажется, что я сплю с открытыми глазами. И что я вот-вот проснусь.

Из переговорного устройства полицейского снова раздаются какие-то звуки: он начинает по нему разговаривать:

– Шесть семьдесят, слушаю. – Он смотрит на меня с презрением и качает головой. – На вашем месте я рассказал бы все начистоту, милая моя. Поломавшиеся машины, ссоры с приятелями, знаменитые мужья. – Он опускает свой козырек. – Есть специальный термин для таких женщин, как вы.

Он ударом ноги убирает боковую подставку мотоцикла и затем с ревом уносится на нем через большую лужу. На мои – и без того уже мокрые – ноги брызгает грязная вода.

– Сексуальный мерзавец, правда? – Официантка, стоя позади меня, закуривает сигарету, а затем кашляет. – Я с таким бы переспала, а вы? И вы не стали бы упрекать меня, если бы увидели моего Ричарда в семейных трусах. – Она поднимает брови и, не дожидаясь ответа, направляется к своему автомобилю. – Так вы едете со мной или что?

«Или что»? Я иду вслед за ней к ржавому красно-коричневому автомобилю «Форд Капри», который выглядит еще более старым, чем он есть на самом деле.

Лори Смит подозревается в поджоге?

Никакого «или что» быть не может.

Тогда: Леонард

Привезя Полли в школу с опозданием и чувствуя себя неловко, потому что мы задержались в этот раз даже больше, чем обычно, я – как мне показалось – услышала, как меня позвали по имени с другой стороны спортивной площадки.

– Мне напишут замечание из-за того, что я опоздала.

Нижняя губа Полли дрожала. Я удержалась от того, чтобы напомнить ей: если бы она в самую последнюю минуту не захотела сменить всю одежду, потому что шерстяные колготки показались ей слишком колючими, мы приехали бы вовремя.

– Все у тебя будет в порядке.

Поцеловав ее и проследив взглядом за тем, как она поднимается по лестнице в свой класс, я повернулась и увидела Мэла и маленького рыжеволосого мальчика. Они шли через пустую спортивную площадку. Я похолодела.

– Лори! Я так и думал, что это вы, – улыбнулся Мэл. Маленький веснушчатый мальчик крепко держался за руку своего отца. – Как у вас дела?

– Хорошо, спасибо, – ответила я с показной бодростью, хотя в глубине души сразу же смутилась.

Радость оттого, что я снова вижу приветливое лицо Мэла, тут же почти полностью растаяла при воспоминании о нашей последней встрече – хотя я с облегчением обнаружила, что у него действительно есть сын. Его тогдашнее упоминание о школе угодило куда-то на задворки моей памяти, но сейчас всплыло снова. Я посмотрела вниз на серьезного маленького мальчика:

– Привет. Ты, должно быть…

И тут я осознала, что не могу вспомнить, как зовут этого мальчика.

Мэл слегка подтолкнул вперед своего молчаливого сына.

– Леонард, – промямлил мальчик.

«Бедный ребенок, – подумала я. – Обременен таким серьезным именем в столь юном возрасте».

– Немного волнуется, – закатил глаза Мэл. – Мы надеемся, что для него найдется место, но пока что это не могут подтвердить. Мы пришли еще раз поговорить с директрисой.

– У тебя все будет в порядке, Леонард. – Я протянула ему руку. – Меня зовут Лори. Рада с тобой познакомиться. Это очень хорошая школа. А миссис Уэбстер – замечательная женщина. Поверь мне, она тебя не укусит.

Леонард неуклюже пожал мне руку, но при этом старался не встречаться со мной взглядом и смотрел не отрываясь на свои туфли.

– А вон там, смотри, Полли. – Я показала на удаляющуюся спину своей дочери. – Если для тебя здесь найдется местечко, ты, возможно, окажешься с ней в одном классе у миссис Эванс. У Полли длинные вьющиеся черные волосы и красная куртка. А еще она очень болтливая. Ну, девочки ведь все такие – правда, Леонард?

Леонард даже и чуточку не улыбнулся. Пронять его, видимо, было не очень-то легко.

– Я надеялся, что он сможет с ней познакомиться. – Мэл улыбнулся, но с какой-то опаской. – И я оставлял в кафе номер своего телефона. Думал, что это могло бы немного облегчить для Леонарда такую резкую перемену в его жизни…

– Возможно. – Я попыталась улыбнуться, но при этом почувствовала огромное облегчение из-за того, что Полли уже зашла внутрь здания. – Робин вроде бы потеряла ваш номер. Но, как бы там ни было, не позволяйте мне вас задерживать. – Я показала жестом вверх, на окно кабинета директрисы. – Вам нужно вон туда. Там вам устроят своего рода допрос.

– Хорошо. – Вид у Мэла стал разочарованным. – Знаете, мы, наверное, могли бы…

К нам подошла моя – отнюдь не отличающаяся скромностью – подруга Роз, облаченная в красивый спортивный костюм: ее явно заинтриговало появление незнакомца.

– Привет, – очень дружелюбно сказала она. – Я тут бегаю трусцой по парку.

– Мне очень жаль, Мэл, но я уже сильно опаздываю на работу. – Я начала пятиться. – Желаю удачи, Леонард. Надеюсь скоро увидеть тебя на спортивной площадке.

Леонард продолжал смотреть куда-то вниз.

– Лори! – Мэл попытался схватить меня за руку, но я как раз вовремя отступила в сторону.

Я вела себя как нервная девочка-подросток, но не могла иначе. Слишком активно я боролась со своим желанием стать его подругой. Соблазн был большой, но я знала, что это неразумно, если учесть, каким образом мы познакомились.

– О господи, неужели уже столько времени? – Я демонстративно посмотрела на свои часы. – Мне уже пора. Возможно, Роз укажет вам, куда идти.

– Я знаю, куда… – начал было Мэл.

– Да, конечно, – закивала Роз, которая любила совать везде свой нос. – Не переживайте. Роз Крафт. – Она протянула Мэлу руку. – Пойдемте. Я отведу вас к нашему классному руководителю.

Однако, как бы быстро я ни пыталась удрать, я все же успела заметить тоску в глазах этого крупного мужчины.

* * *

Шагая через парковку, я что-то бормотала себе под нос. По правде говоря, я чувствовала облегчение из-за того, что Леонард существовал на самом деле, и еще больше из-за того, что бывшей жены Мэла рядом с ним и его сыном сейчас не было, но тем не менее я испытывала жутчайший психический дискомфорт.

– Ужасно, ужасно глупо. – Я зашагала быстрее. – Ты попала в ужасно нелепую ситуацию, Лори Смит.

Но какую конкретную ситуацию я имела в виду, в этом я была еще не совсем готова признаться. Все еще бормоча себе что-то под нос, я подошла к своему старенькому «форду» и обнаружила, что кто-то перегородил ему дорогу, припарковавшись прямо перед ним, хотя имелись свободные места дальше по этому ряду. Сев в машину и с силой захлопнув дверцу, я с огромным удовольствием стала громко сигналить и делала это по меньшей мере полминуты. Издаваемые при этом звуки полностью соответствовали моему настроению. Но никто не появился. Через пять минут, в течение которых мое кровяное давление постоянно возрастало, я вылезла из машины и направилась к выстроившимся, как солдаты на параде, магазинчикам. Подойдя к тому из них, в котором продавались газеты, я заглянула в дверь и спросила:

– Это кто-то из вас припарковал свою «ауди» возле моей «фиесты»?

Никто не соизволил ничего ответить. Если так пойдет и дальше, я опоздаю на встречу с первым клиентом. Снова что-то бормоча себе под нос, я зашла в мясную лавку и повторила вопрос.

– Нет, я никакой «ауди» нигде не припарковывала, – сказала продавщица. – Но я могу взвесить вам фунт сосисок, если хотите. Лучше свиных?

Выйдя из магазина, я увидела, как дверца «ауди» захлопнулась. Я тут же устремилась к ней, горя желанием сказать водителю, что я о нем думаю.

Рыжеволосая женщина, сидя за рулем, надевала огромные солнцезащитные очки. Судя по ее движениям, она заметила, что я приближаюсь к ней, но, по-видимому, твердо решила на меня не смотреть. Когда я подошла уже довольно близко, она завела двигатель и тронулась с места. Я почувствовала резкий прилив адреналина, осознав, что узнала ее.

– Извините, – промямлила она, когда я была уже совсем рядом, и двинулась по дороге прочь.

Его я нигде поблизости не заметила, но это была, несомненно, именно та женщина, которую я встречала с Мэлом несколько лет назад, когда они приходили на консультацию психотерапевта по поводу проблем в их семейных отношениях. Женщиной, только что проехавшей мимо меня на автомобиле, была жена Мэла – Сюзи.