Текст книги "Тайна похищения генерала Кутепова"

IX. В Булонском лесу

Марго проснулась с тяжелым чувством в душе. Вчерашняя сцена в «Ла Рушо», виновницей которой была она, не выходила из головы. Когда произошла «ошибка», и Посвистов выпил стакан, предназначавшийся Фортунато, она потеряла голову и чуть было не выдала себя излишним волнением. Врач, подоспевший на помощь, был, по-видимому, своим, так как незаметно шепнул ей:

– Уходите скорее.

Она повиновалась и поспешила скрыться, но когда вышла на улицу и села в такси, – почувствовала сильное беспокойство за Посвистова и вдруг поняла, что этот человек ей дорог, дороже, чем она могла предполагать.

Она долго бесцельно ездила по улицам. Наконец, не выдержала и решила справиться по телефону о здоровье дансера-полковника.

Марго приказала шоферу остановиться возле кафе.

Ей пришлось ждать, так как все три телефонных кабинки были заняты. Наконец, одна освободилась. Из нее вышел пожилой бритый человек с надменным, типично английским лицом.

Марго не обратила на него внимания, но англичанин окинул ее пытливым взглядом. Едва Марго затворила за собой дверцу кабинки, как освободился соседний телефон, и англичанин поспешил занять его.

Из «Ла Рушо» ей ответили не сразу.

Наконец, чей-то голос крикнул:

– Алло!

Марго задала вопрос, мучивший ее. Для большего веса она добавила:

– Я та дама, которая завтракала в компании с мосье Посвистовым и его другом. Я так испугалась происшедшего. Скажите, ему лучше?

– Ничего серьезного, мадам, – раздался ответ. – Доктор определил небольшой сердечный припадок. Сейчас мосье Посвистов отдыхает в кабинете.

– Он пришел в себя?

– Да, да, – поспешили ей ответить, и эта поспешность влила сомнение в душу Марго.

Но она прекратила расспросы: ведь и Дегро уверял ее, что пилюля безопасна.

Вечером Марго заехала в «Ла Рушо». Среди дансеров Посвистова не было. Она осторожно справилась о нем у метрдотеля и получила успокоительный ответ:

– Мосье Посвистов час спустя после припадка покинул ресторан с каким-то господином.

Остаток вечера и ночь Марго провела плохо: все время ею владело какое-то странное раздражение. Уснула она поздно, и сон был беспокоен и тяжел…

И только проснувшись утром, она окончательно уяснила причину своего странного состояния: ей недоставало Посвистова.

Марго выскочила из постели, полная решимости немедленно же снестись с Посвистовым и назначить ему свидание. Это решение успокоило ее, и она почти детски-веселая вбежала в ванную комнату, где уже ожидала ее горничная.

– Скорей, скорей, Мари. Я никогда еще не торопилась так, как сегодня. В пять минут я должна быть готова.

Марго сидела в ванне, когда раздался телефонный звонок. Она с неудовольствием взяла из рук горничной изящную перламутровую трубку.

– Кто это? Ах, вы, Серж? Я чувствую себя хорошо, только все утро меня не будет дома, дорогой… я ужасно занята… Что? Вечер? Я подумаю… Во всяком случае мы увидимся… Конечно… Ах, вчера я навещала больную подругу и пропадала у нее весь день… Не сердись, голубчик… Хорошо, в четыре…

Она взглянула на часы, вставленные в мрамор туалетного столика. Было десять. До четырех она могла провести время с Посвистовым. Сержа тоже нельзя было обидеть – он оплачивал и квартиру, и многие прихоти Марго. Только что за глупая у него мысль – ехать сегодня на бал русских инвалидов? Впрочем, Серж Баталин сам русский… Кстати, почему бы там не быть и Посвистову?

Выпрыгнув из ванны, Марго занялась сразу же туалетом и завтраком. Пока Мари возилась с ее бубикопфом, она выпила несколько глотков шоколаду из крохотной, тоненькой чашки и скушала бисквит.

Марго накинула уже пальто бежевого цвета с собольим воротником, выгоднее всего оттенявшее ее несколько загадочную, неожиданную привлекательность, как снова раздался телефонный звонок.

Она с неприятным чувством в душе подошла к телефону.

Голос Дегро, раздавшийся из трубки, точно обдал ее могильным холодом.

– Это вы, Марго? У меня имеется к вам спешное дело. Можете вы быть в 11 часов в Булонском лесу?

– Нет, – холодно отозвалась Марго.

– Вы должны быть, – подчеркнул Дегро, но очень мягко, напомнив ей об ее обязательствах к группе лиц, в распоряжение которых она когда-то легкомысленно отдала себя.

В голосе Дегро на этот раз звучала непривычная мягкость, удивившая Марго; обычно он давал поручения и назначал встречи тоном приказа. И сейчас, конечно, это был приказ, уклониться от которого невозможно.

– Хорошо, – сказала она, – но я располагаю лишь четвертью часа.

– Прекрасно. Я всегда знал, что вы умница, милочка. Ровно в 11 часов встретимся возле киоска, как всегда.

Прекрасный январский день собрал много праздной публики в Булонском лесу. Автомобиль Марго медленно двигался по дороге парка в шеренге таких же автоэкипажей.

Возле киоска, указанного Дегро, Марго вышла из автомобиля и направилась по дороге в глубь парка – к озеру. Было только половина одиннадцатого, и она решила подышать свежим воздухом.

Она шла, склонив голову, в глубокой задумчивости. Сейчас она впервые почувствовала, что ее тяготит роль, которую она до сих пор играла. Дух авантюризма, страсть к приключениям и роскоши, толкнувшие ее когда-то в ряд шпионов и агентов большевиков, притупились в ней.

Два года тому назад, очутившись на парижских бульварах без крова и денег, Марго с радостью приняла предложение работать в пользу посольства на улице Гренель. Началась авантюра, увлекательная по своей таинственности, волнующим переживаниям. Марго оказалась в руках могучей организации слепым орудием. Она была окружена такими же, как сама, агентами, но не знала никого в лицо, кроме Дегро, от которого получала поручения. Она чувствовала, что за каждым шагом следят, но не знала кто, – как и сама следила за другими. Ей давались поручения, но никогда она не знала истинной их цели; одно было хорошо известно ей – отказ от работы или предательство угрожало немедленной и жестокой расправой.

Связь с русским богачом Сергеем Баталиным, спустя год, материально освободила ее от большевиков, но прекратить свою деятельность она не смела.

Знакомство с Посвистовым внесло новое, обнаружило обратную сторону медали. Она поняла, что в ее деятельности не могло быть ни неприкосновенности лиц, ни положений. Если понадобится ее неизвестному господину, она должна будет предать и близкого, и даже любимого человека.

Марго вздрогнула от ужаса, точно заглянула вдруг в бездну, к которой подвел ее легкомысленно избранный путь.

Марго подняла взор и увидела Посвистова, только что вышедшего из-за поворота дорожки.

– Вот неожиданная встреча!

– Вы? – вырвалось у Марго, и в возгласе этом прозвучало столько оттенков чувства, что сердце Посвистова всколыхнула радость: просто знакомого так не встречает женщина.

Марго смутило неожиданное изъявление радости. Она постаралась овладеть собой.

– Вы так напугали меня вчера, – сказала она. – Как вы себя чувствуете?

– Прекрасно. Особенно в данный момент.

Марго, казалось не слышала его последних слов.

– Но как вы очутились здесь? – спросила она.

– Вышел подышать свежим воздухом, так же, как вы, вероятно.

– Я… не совсем так, – она взглянула на браслетик с часами. – Я должна встретиться здесь с одним человеком. Простите, что должна повернуть обратно.

– И я не могу проводить вас?

– Нет, нет, – испуганно вырвалось у нее. – Я должна быть одна.

Искры ревности вспыхнули в его глазах. Так странно созданы мужчины: не имея никаких прав на женщину, они считают ее своей собственностью. Эта мысль позабавила Марго, но и доставила ей удовольствие.

– Я хотела вас видеть сегодня, но позже. Если хотите, погуляйте полчаса в этой аллее, и я приду сюда снова одна.

Хотел ли он этого? Он хотел бы и вовсе не расставаться, но вспомнив, что Брадлей направил его сюда к одиннадцати часам, очевидно, не ради простой прогулки, не высказал этого желания.

– Придется подчиниться, – сказал он, завладевая маленькой ручкой, затянутой в перчатку, – но вы придете?

– Через полчаса, самое большее – через сорок минут.

Посвистов отвесил молчаливый поклон и прижал к губам ее руку. Она мягко освободила ее из его руки и ушла. Он следил за ее стройной фигуркой в бежевом пальто до тех пор, пока она не скрылась за кустами боярышника, окрашенными в багряные тона.

Дегро, заметив Марго, быстрыми шагами подошел к ней.

– Вы опоздали на пять минут, – сказал он, – а у меня время дорого. Уйдем в глубь парка, туда, где можно было бы поговорить. Я должен вам сообщить кое-что.

Она молча последовала за ним. Дегро вел ее в глухую, пустынную часть леса, куда почти никогда не заходили гуляющие. Выбрав довольно обширную полянку, негоциант увел свою спутницу на середину ее, и, оглянувшись по сторонам, сказал:

– Будем говорить вполголоса. Кто-нибудь да следит за нами – это не подлежит сомнению, но услышать нас будет невозможно. Я пригласил вас сюда только потому, что не доверяю никаким стенам.

Это предисловие заинтриговало Марго. Если бы дело касалось просто поручения «свыше», то Дегро вызвал бы ее к себе в контору. Сейчас же он хотел, по-видимому, сообщить ей нечто особенное, что не должно было коснуться чуткого слуха людей с улицы Гренель.

– Могу ли я положиться на вас? – спросил Дегро, глядя ей в глаза. – Я думаю, что могу, так как дело касается не только меня, но и вашей безопасности.

Марго подняла брови.

– Безопасности?

– Да. Только прошу вас даже лицом не выдавать ваших чувств. Нас могут наблюдать из-за любого куста. Старайтесь казаться совершенно равнодушной. Вы знаете Лурье?

Она отрицательно покачала головой.

– Это руководитель сыска, начальник местного неофициального ГПУ при советском посольстве. На его обязанности лежит устранение лиц опасных или уже ненужных большевикам. Он был у меня.

Марго ничем не проявила любопытства, охватившего ее. Лурье – чекист, человек-зверь, выдвинувшийся во время революции беспримерной жестокостью и страстью к убийствам, понаслышке был известен ей.

– Лурье был у меня. Он интересовался вами, а когда Лурье интересуется кем-нибудь, это значит, что лицо, заинтересовавшее его, может подвергнуться большим неприятностям.

Дегро говорил спокойно, сохраняя полную неподвижность лица.

– У меня есть основания полагать, что Лурье не доверяет вам… впрочем, и мне тоже. Это и побудило меня предложить вам… Гм… милая моя, что вы скажете, если я предложу вам убежище – такой укромный уголок во Франции, где не только Лурье, но и сам Вельзевул не найдет вас… По ходу дел я вижу, что нам придется исчезнуть, и очень скоро к тому же… Как вы смотрите на мое предложение?

У Марго шевельнулось подозрение, что за предложением Дегро скрываются какие-то особые планы. Дегро точно уловил ее мысль.

– Дорогая Марго… Это – предложение джентльмена, может быть, и питающего к вам нечто большее, чем уважение, но умеющего держать себя в рамках корректности. Вы колеблетесь?

Марго тряхнула головой.

– Нет, Дегро… Я готова принять ваше предложение об убежище, если в этом встретится необходимость. Но… Раз вы так милы и обязательны, то, я полагаю, не будете иметь ничего против того, если дадите приют и еще одному человеку, которому угрожает такая же опасность.

Тень неудовольствия пробежала по лицу Дегро. Негоциант нахмурился.

– Это несколько усложнит положение… Впрочем, мне приходится доверять вам, Марго… Если вы поручитесь за его надежность…

Дегро принадлежал к той породе людей, которые ради достижения цели могут давать обещания в надежде найти способ безболезненно отделаться от них. В конце концов, стоило сказать пару слов Лурье, чтобы Посвистов вообще сошел со сцены.

– Вашего ручательства мне вполне достаточно, а в моем уголке хватит места и для троих, – продолжал он. – Теперь, милая Марго, когда мы устраним все препятствия к соглашению, нам нужно разыграть небольшую сентиментальную сценку. Я вижу, что кто-то сидит в кустах там, позади вас… Не оборачивайтесь… Нам нужно создать впечатление, что здесь происходило нежное свидание. Разрешите обнять вас и сделать вид, что мы целуемся…

Марго не нашла ничего странного в этом предложении. Ей приходилось прибегать и не к таким фокусам, чтобы вводить в заблуждение чрезмерно любопытных шпионов. Она не противилась, когда Дегро обвил ее стан руками и приблизил к ее лицу губы. Брезгливость передернула ее, но сразу же сменилась глубоким удивлением: в глазах Дегро вспыхнуло вдруг далеко не наигранное чувство, точно прорвалось что-то из-под спуда – долго сдерживаемое и подавляемое…

– Для игры это чересчур натурально, – не в силах сдержать улыбку, проговорила Марго, освобождаясь от объятия Дегро. – Надеюсь теперь мы сможем расстаться.

Он взял ее под руку и вывел на дорожку… Марго протянула ему руку.

– Мне направо, а вам налево, конечно, – сказала она.

Оставшись один, Посвистов прошелся взад и вперед по дорожке, потом опустился на скамью. Утром по телефону Брадлей вызвал его в эту часть Булонского леса к одиннадцати часам, Посвистов приехал раньше и никак не ожидал встретить здесь Марго. Неожиданность приятно порадовала его, но сейчас эта встреча показалась ему странной: почему сегодня и в это же время у Марго оказалось здесь с кем-то свидание? Не подстроил ли все Брадлей?

Беспокойство закралось в душу. Посвистов взглянул на часы – четверть двенадцатого. Он полагал, что в одиннадцать явится Брадлей, но, очевидно, англичанин или вовсе не собирался прийти, или его что-нибудь задержало.

Это усугубляло подозрения Посвистова. Не грозила ли Марго какая-нибудь опасность? Он решил направиться в ту сторону, куда ушла Марго.

Но едва он сделал несколько шагов, как столкнулся с Сергеем Баталиным. Посвистов встречал его несколько раз на вечерах, но не был знаком с ним. По лицу Баталина, когда он столкнулся с Посвистовым, пробежала тень неудовольствия. Он пошел было дальше, но вдруг, точно приняв неожиданное решение, круто повернулся и нагнал Посвистова.

– Господин Посвистов, – поравнявшись с полковником, заговорил он. – Я не привык играть в жмурки, и думаю, что вы, как джентльмен и офицер, тоже будете откровенны. Я не люблю интриг… поэтому обращаюсь к вам прямо. Вас вызвала сюда на свидание женщина?

На этот вопрос Посвистов мог ответить вполне откровенно, не поступаясь честью:

– Нет, господин Баталин, меня вызвал мужчина.

И тут же понял, что кто-то устроил Марго ловушку. Какая неосторожная была она, условившись встретиться с ним опять на этой дорожке! Она могла появиться здесь каждую минуту.

– Вам может показаться диким, – продолжал Баталин, – что я обратился к вам с таким вопросом, но когда любишь женщину, становишься способным на сумасшедшие выходки. Я верю вашей искренности и склонен думать, что меня ввели в заблуждение. Прошу прощения.

Надо было во что бы то ни стало убрать влюбленного коммерсанта отсюда. Посвистов предложил ему проводить его. Баталин кивком головы изъявил согласие. Он принадлежал к числу тех русских, которые, раз начав говорить о том, что засело им в душу, должны высказать все до конца.

– Конечно, все это глупо, – продолжал он, – но для нас, мужчин, самое скверное оставаться в дураках. Только вот это самое самолюбие и заставило меня явиться сюда. Понимаете, получаю утром записку, в которой говорится, что, если я явлюсь сюда к одиннадцати часам, то застану в укромном уголке близкую мне женщину в объятиях некоего негоцианта. Насколько мне кажется, профессия ваша не соприкасается с торговлей. А кроме вас здесь нет ни души. Я очень доволен, что все кончилось так хорошо… Позвольте познакомиться с вами поближе. Моя фамилия Баталин.

– Полковник Посвистов…

Они с серьезным видом пожали друг другу руки. Недалекий, добродушный коммерсант был, по-видимому, очень доволен.

Посвистов вздохнул с облегчением, когда за купой кустарников попалась узкая боковая тропинка. Он свернул на нее, увлекая за собой Баталина. Когда пару минут спустя он обернулся, за кустами промелькнуло бежевое пальто.

Посвистов понял: кому-то нужно было положить начало разрыву между Баталиным и его любовницей. Правда, Посвистов не видел в этом ничего ужасного, но в душе был рад, что оказал услугу своей приятельнице. Во всем он заподозрил Брадлея.

– Вероятно, сегодня вечером мы встретимся, – сказал, прощаясь, Баталин. – Вы ведь будете на вечере инвалидов?

Посвистов не собирался на бал. Но услышав, что Баталин (значит, и Марго) будет там, утвердительно кивнул головой:

– Конечно, конечно…

Снова оказавшись в одиночестве, Посвистов пошел искать Марго. Но тут его постигла новая неудача – точно из-под земли перед ним вырос Брадлей.

– Вот вы где гуляете, – сказал он. – Если бы вы не были так нетерпеливы, то насладились бы замечательным зрелищем, застав на укромной поляне Марго с нашим общим знакомцем Дегро.

– С Дегро? – изумился Посвистов и сразу же закусил губу; в этом не было ничего удивительного: ведь он сам передал недавно Марго таинственные слова Дегро.

От Брадлея не ускользнуло его замешательство.

– Да, это был Дегро. Только хитрая лиса этот Дегро: обставил свидание так, что не было слышно ни слова из разговора.

Посвистов прервал болтовню англичанина:

– Вы из-за этого вызывали меня?

– Почти.

– И Баталина тоже?

В глазах полковника вспыхнул враждебный огонек. Брадлей бросил на него удивленный взгляд.

– Баталина? Друга нашей Марго? Он мне совершенно не нужен.

– Да. Его вызвали анонимным письмом.

Брадлей покачал головой.

– Это странно. Тут работал еще кто-то третий.

Он замолчал, погрузившись в раздумье. Не проронив ни слова, они подошли к закрытому автомобилю, поджидавшему Брадлея.

– Садитесь, – лаконично распорядился англичанин.

За рулем сидел человек, лицо которого было совершенно закрыто кожаным шлемом.

Машина бесшумно сдвинулась с места и помчалась.

– Вы видали сегодня Дегро? – спросил Брадлей, тщательно закрывая занавески на окнах.

– Нет.

– Значит, увидите. Вы получите очень странное предложение: сыграть роль полицейского. Вы должны принять это предложение.

Посвистов не мог привыкнуть к тону, каким говорил с ним англичанин: раздражение поднялось у него в душе.

– Я не собираюсь ни фиктивно, ни в действительности быть полицейским.

– Это может сказать лишь независимый человек, – холодно отрезал англичанин. – Русский офицер, получающий деньги от большевиков, вынужден делать то, что ему прикажут.

Кровь бросилась в голову полковника. Он готов был кинуться на англичанина.

– Умерьте свой пыл, – остановил его Брадлей. – вы не мальчик, чтобы не знать, что деньги даром не даются. Дегро – агент большевиков, а значит и вы, раз вы обязались письменно исполнить его четыре поручения. Итак, вы примете предложение Дегро и в ближайшее воскресенье займете пост на улице Удино… Вам лучше довериться мне, полковник, – более мягко продолжал англичанин. – Работая со мной, вы спасете себя и своего генерала. Больше я вам ничего не скажу. Потом узнаете все. Терпение.

Человеку, припертому к стене, приходится быть сговорчивым. Посвистов понял безвыходность своего положения: он оказался между двух сильных организаций, ведущих беспощадную борьбу, и ему не оставалось ничего, как до поры до времени подчиняться той и другой.

X. На балу инвалидов

Посвистов скучал среди веселья.

Святочный бал-маскарад инвалидов, как и все русские балы в Париже, был попыткой создания русского кусочка быта.

Громадная елка горела разноцветными огнями, и на ней колебались бумажные флажки – громадная коллекция флагов от императорских до значков всех русских городов включительно.

Преобладали русские костюмы. В пестрой толпе под масками сновали бояре, боярыни, задорные малороссиянки в сафьяновых черевиках с монистами из золоченого и посеребренного картона, парубки, черкесы, казачки и казаки; среди масок были даже черемисы, представители мордвы и других народностей, населяющих Россию.

Звенели балалайки, заливались гармоники. Шум веселья заполнил громадный зал, украшенный киосками в русском стиле.

Все это, хотя и напоминало о России и русском, но в то же время было жалкой попыткой создать иллюзию минувшего, близкого и дорогого. Посвистову сперва почудилось, что он попал на ярмарку где-нибудь в Поволжье; но не хватало синего неба наверху, золотой ласки родного солнца, и иллюзия сразу же пропала. Блеск лампионов на потолке был жалкой заменой солнечного света и лишь подчеркивал убожество мишуры, пытавшейся заменить настоящий быт.

«Мы носимся с мишурой, воображая, что храним родные заветы и делаем русское дело», – думал Посвистов, бродя по шумным залам.

Он искал Марго, но ее не было. Полковник прошел в буфет.

У стойки закусывали несколько знакомых офицеров. Посвистов подошел к ним.

Его приветствовали довольно сдержанно. Панов, бывший казачий офицер, даже посторонился, когда Посвистов встал рядом с ним. В пожатиях рук, которыми обменялся полковник с компанией, не было братской теплоты. Посвистов вспомнил поведение Черноярова, когда он вошел в кабинет после памятного обморока, и сопоставил с холодностью этой встречи.

«Что с ними? – пронеслось в мозгу. – Неужели подозревают?»

Он спросил рюмку водки.

– Господа, я, кажется, помешал вам? – спросил он. – До моего появления у вас было весело.

От него не укрылся быстрый взгляд, которым обменялись Панов и бывший штаб-ротмистр Черненко. Во взгляде этом было предостережение.

Панов ответил:

– Полно, как ты можешь помешать нам? Говорили о всяких пустяках.

Черненко спросил равнодушным тоном:

– Бают, тебе повезло, хлопче? Богатым стал?

Горячая волна ударила Посвистову в голову.

– Верно. Выиграл несколько тысяч в карты. Слепое счастье. – выдавил он нехотя.

– Н-да…

Опять переглянулись и замолчали. Будь они уверены в правдивости его слов, потребовали бы спрыснуть удачу.

Лучше было уйти отсюда, но Посвистов не мог найти подходящего предлога. Он чувствовал себя неловко и злился в душе.

– Господа, не спрыснуть ли нам мою удачу? – предложил он, чтобы нарушить неловкое молчание. – Я полагаю, вам не повредит пара-другая рюмок.

И понял, что сделал еще большую неловкость.

– Спасибо, – живо отозвался Панов и прикрыл рукой свою рюмку, – я лично уклоняюсь от выпивки: мы изрядно уже вонзили в себя всякого добра.

Черненко тоже отказался от угощения. Оба они расплатились и ушли. У стойки остался только молодой высокий штаб-ротмистр Быстрицкий, допивавший бокал вина.

– Какая муха их укусила? – спросил Посвистов, ощущая краску досады на лице.

Быстрицкий замялся.

– Не знаю… Впрочем, Посвистов, мне кажется, будет лучше сказать вам… О вас пущен очень странный слух…

– Какой? – насторожился Посвистов.

– Сказать – значит оскорбить вас. Я не люблю передавать слухи, тем более, что сам только что услышал его. Спросите у Панова.

И допив вино, Быстрицкий удалился, сухо поклонившись Посвистову.

В маленькой гостиной за чаем сидела компания почетных гостей.

Ветераны войны и борьбы с большевиками – седовласые генералы, полковники и атаманы – сплотились в тесный кружок. Молодцеватая фигура генерала Кутепова выделялась среди них. Лицо, полное энергии, с седеющей бородой, подстриженной так, как подстригал ее умученный большевиками последний русский император. Серые глаза светились решимостью и силой воли.

Широкоплечий полный атаман, прославившийся и ратными делами, и обширными романами, мечтательно говорил о будущем России:

– Я верю, что скоро настанет конец торжеству шайки хищников в Кремле. Как это произойдет – трудно сказать. Но я верю, что в одно прекрасное утро солнце встанет над свободной Россией.

– Мы все мечтаем об этом, вот уже скоро двенадцать лет, – прервал его седоусый полковник саратовских гусар.[1]1
  Оставляем на совести автора существование такой воинской части.


[Закрыть] – Но, чтобы солнце взошло в одно прекрасное утро над свободной Россией, нужно, чтобы мы не сидели сложа руки.

– Пока Европа не перестанет якшаться с большевиками, нам делать нечего, – вставил еще кто-то.

– Поправьте: Англия, – раздалась суровая реплика со стороны генерала Кутепова. – Россия вздохнуть свободно может лишь тогда, когда Англия вынуждена будет разжать свои стальные тиски, которыми она захватила политику Европы.

– Вы так думаете, генерал? – безразлично осведомился седоусый полковник.

– Да, я так думаю, – сурово сверкнул глазами генерал. – Англия не теряет надежды колонизировать Россию, и ослабление ее мощи на руку только англичанам. Впрочем, о слабости России даже сейчас говорить преждевременно, господа…

– Как, вы находите, что мошенники… – начал было изумленный полковник.

– Мошенники, ограбившие Россию, создали сильную армию. Не забудьте, господа, что наш покойный Верховный Вождь подписался под собственными словами: «Красную армию я считаю русской армией». Заслуга этой армии перед Россией велика: она отстояла и сохранила территорию России и стойко отражает всякие покушения на нее со стороны наших квазидрузей европейцев. Штыки красной армии в любой момент могут стать просто русскими штыками… Это лучше всего сознают англичане и больше всего боятся, чтобы красная армия не забрела в Индию. А из газет мы знаем, что большевики деятельно разрабатывают план похода на Индию. Я…

Генерал оборвал на полуслове, точно спохватившись, что коснулся какой-то интимной темы, которую не следовало затрагивать.

– Я полагаю, что вообще не стоит говорить о политике, – поправился он и добродушно улыбнулся.

Никто не заметил ничего странного в поведении генерала. Только Посвистов, стоявший в отдалении, вздрогнул от внезапной мысли, точно молния озарила его сознание: слова генерала установили недостающую связь между обрывочными фразами, подслушанными в кабинете ресторана.

Поход на Индию. Вот причина особенной тревоги Брадлея и ВКБЕ.

Взволнованный ушел Посвистов из маленькой гостиной. Он снова прошел в буфет и выпил рюмку коньяку – необходимо было успокоить волнение.

За маленьким столиком в углу, в компании со знаменитым русским писателем и каким-то молодым человеком, сидел Баталин. Сердце Посвистова забилось радостью – значит, где-то здесь и Марго. Он поклонился коммерсанту. Тот широким жестом пригласил его к столу.

Посвистов подошел, но не сел. Маленькие, почти калмыцкие, но проницательные и сверкающие живыми огоньками глаза писателя точно пронзили его.

«Если бы нарядить его в тюбетейку, – подумал про писателя Посвистов, – вышел бы татарин из Казани».

Он отклонил радушное предложение Баталина разделить компанию и ускользнул в зал: там, среди масок, несомненно была Марго.

Он снова вмешался в толпу. Маски окружили его. Перебрасывались с ним шутливыми фразами. Посвистов чаял услышать знакомый голос – этот голос он узнал бы среди тысяч голосов.

Но ожидания его были напрасны. Марго или не было, или она не желала подать о себе вести.

Посвистов прошел в малый зал, где был представлен уголок Кавказа – шашлычная и кофейная на фоне декораций, изображавших горы.

Разочарованный, он опустился на диван и потребовал кофе. И в этот момент, когда мальчуган, наряженный татарчонком, бросился исполнять его заказ, в комнату вошел Дегро в сопровождении маски, одетой аркадской пастушкой.

Посвистов отвернулся, не желая, чтобы Дегро узнал его. Негоциант, увлеченный разговором с пастушкой, прошел мимо и занял место рядом, за громадным розовым кустом.

– Вы должны дать мне немедленно ответ, – донеслась до слуха полковника речь Дегро.

– Вы неосторожны, Дегро, – остановила его пастушка, и Посвистов узнал голос Марго. – Здесь сотни ушей. Я сказала вам, что не могу пока сказать ни да, ни нет. И не задерживайте меня – здесь я принадлежу только себе и моему покровителю.

Маска выпорхнула, но моментально овладела собой.

– Идите за мной, – еле слышно проронила она.

Посвистов не заставил себя просить. Кинув мальчику монету, он вскочил с дивана и вышел вслед за аркадской пастушкой.

Он нагнал ее в толпе и взял осторожно за руку.

– Марго, это вы?

– Тсс, – приложила она палец к губам. – Не называйте меня по имени… Ждите здесь… Когда увидите красное домино с розой в руке, подойдите к нему…

И она исчезла в толпе.

Мимо прошел Дегро. Негоциант и виду не подал, что знает полковника. Это внесло облегчение в душу Посвистова: говорить с Дегро было бы для него сейчас пыткой.

Он подошел к киоску, изображавшему русскую избу. Известная актриса торговала здесь шампанским – несуразность, рассмешившая полковника.

– Квас был бы более уместен вашему павильону, – сказал он.

– Во время монархии, – смеясь, ответила актриса. – А теперь революция изменила порядок вещей: каждый мужик на Руси пьет шампанское. Налить бокал?

– Бравый военный угостит, конечно и меня, – раздался голос Марго рядом. Посвистов оглянулся: его держало под руку красное домино.

– Однако, вы прытки, маска, – поддержал маскарадный тон Посвистов. – Ничего не поделаешь – налейте нам.

Марго чокнулась с ним и шепнула:

– Я очень сердита на вас. Куда вы пропали утром?

Рядом вертелся какой-то арлекин, и Посвистов счел благоразумным не ответить на вопрос. Он заплатил за вино и увлек Марго в гущу танцующих.

– Я требую пояснений, – сказала Марго, прижимаясь к нему.

Посвистов рассказал ей все, что произошло утром. Марго закусила нижнюю губу, чуть не до крови.

– Значит, была устроена… как это говорится? Облава? Кажется, так?

Посвистов кивнул головой.

Он чувствовал теплоту ее тела сквозь мягкий шелк просторного домино, закрывавшего ее до пят. Гибкие, упругие формы, казалось, трепетали, соприкасаясь с ним, вливая огонь в его кровь. Огнем дышали и ее губы, ярко-пунцовые, пухлые и сладострастные…

Посвистов крепко прижал ее к себе. Лица их почти соприкасались. Марго не протестовала, только дрогнули ее тонкие ноздри, напоминавшие лепестки чайной розы.

– Марго, – прошептал Посвистов, – я без вас не могу жить.

– Сумасшедший, – улыбнулась она, испытывая острое наслаждение и от его слов, и от его близости.

Их губы готовы были слиться в поцелуе. Они забыли об окружающих. Все же Марго опомнилась первая: отклонилась от жадных зовущих губ Посвистова.

– Нельзя себя вести так легкомысленно, – усталым голосом прошептала она. – Я больше не могу танцевать.

И выскользнула из его объятий. Посвистов, пошатываясь, точно пьяный, вышел из толпы.

Арлекин, вертевшийся возле киоска-избы, снова попался навстречу. Он обежал вокруг, кривляясь и визжа, и исчез в толпе.

Посвистов увел свою даму в уголок, изображавший грот «Спящей царевны». Это была декоративно воспроизведенная иллюстрация к сказке Пушкина. Не было только хрустального гроба и самой царевны в нем.

– Марго… моя Марго… – усаживая ее на маленькую скамью и опускаясь рядом, страстно произнес Посвистов. – Сегодня я – самый счастливый человек в мире.

Она не уклонилась от поцелуя. Несколько секунд они пили блаженство. Наконец, она оторвалась от него бледная, измученная. Грудь ее порывисто вздымалась под балахоном маскарадного наряда.

– Я совершаю безумство, – сказала она. – Но я люблю тебя… Боже, но как тебя звать?