Текст книги "Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6"

Глава 5
Война в джунглях: британская разведка и чрезвычайное положение в Малайзии

Дорогой Литтлтон,

Малайя.

Во-первых, у нас должен быть план.

Во-вторых, у нас должен быть человек.

Когда у нас будут и план, и человек, мы достигнем цели; не иначе.

Искренне Ваш,

Монтгомери (ФМ)

Оливер Литтлтон. Воспоминания лорда Чэндоса¹

«Остерегайся вулкана…»

«Какого вулкана?»

Льюис Кэрролл. Приключения Алисы в Стране чудес²

После японской оккупации во время Второй мировой войны Великобритания снова оккупировала Малайю – свою стратегически важную колонию в Юго-Восточной Азии, которой она владела с XVIII в. и безуспешно пыталась принести в нее единство. Англичане господствовали в Малайе, но не управляли ею главным образом потому, что это был ни с чем не сравнимый тип колонии, являвшийся настоящим плавильным котлом культур. Две трети Малайского полуострова, который отделяет Южно-Китайское море от Бенгальского залива, представляют собой густые, насыщенные парами джунгли, и, хотя столицей страны был Куала-Лумпур, значительная автономия была передана девяти малайским штатам, каждый из которых был протекторатом, управляемым своим собственным султаном. Официально британское владычество сосредоточивалось на двух «колониях у проливов», или колониях британской короны, – Пенанге и Малакке, а также Сингапуре. Великобритания пыталась создать единство автономных штатов Малайи путем образования «Малайского союза». Однако существованию этого союза яростно сопротивлялось большинство этнических малайцев, а особенно основная движущая сила послевоенного национально-освободительного движения – Объединенная малайская национальная организация (OMNO). Она с возмущением относилась к уступкам немалайским этническим группам в Союзе, которые в 1948 г. заставили Великобританию заменить Союз на «Малайскую федерацию» – создание федераций стало излюбленной и по большей части безнадежной тактикой со стороны Уайтхолла по объединению и управлению как единым целым колониями, которые часто были совершенно разными. Малайская федерация не сильно отличалась от Союза, который ей предшествовал. В ней было заново утверждено привилегированное положение малайцев в колониальном обществе, а также укреплена независимая власть султанов³.

Одной из основных проблем Великобритании в Малайе было то, что ее политика была разделена по этническому, расовому и религиозному направлениям. Перепись населения, проведенная в 1947 г., выявила, что население Малайи составляет около 5 млн человек, приблизительно половина – этнические малайцы и преимущественно мусульмане; около 38 % – этнические китайцы, две трети которых родились на материке в Китае, и это самая большая китайская община в мире за пределами Китая; оставшиеся 12 % – индийцы, исповедовавшие самые разные религии. Главным проводником коммунизма в Малайе была ее Коммунистическая партия (МКП), в которой в 1947 г. насчитывалось около 11 800 членов, огромное большинство которых (95 %) было этническими китайцами. Это означало, что для многих британских чиновников в Малайе слова «китаец» и «коммунист» были синонимами, что было вполне оправданно. Англичане никогда как следует не понимали китайскую общину в Малайе и, следовательно, их коммунистические взгляды. Люди, говорившие на китайском языке, были редкостью в британской администрации: за полтора года чрезвычайной ситуации в стране лишь 23 из 256 малайских государственных служащих сдавали экзамены по китайскому языку. Полиция колонии тоже состояла преимущественно из малайцев – в 1946 г. лишь 5 % ее сотрудников были этническими китайцами. Это неизбежно вызывало недопонимание и трения между двумя этническими общинами. К середине 1948 г. у англичан в Малайе было приблизительно 12 тысяч полицейских для контроля за всей колонией, многие из которых были чрезвычайно бедно экипированы. Некоторые районные подразделения полиции полагались на такое устаревшее оружие, как винтовки Ли-Энфилда 1917 г. Но вознаграждение за управление Малайским полуостровом с его богатыми каучуковыми плантациями и оловянными рудниками было слишком большим, чтобы Лондон от него отказался. Малайя имела жизненно важное значение для стран Британского Содружества как регион обмена валюты – «территория фунта стерлинга»: в 1948 г. долларовые поступления от Малайи были больше, чем от всего промышленного производства Великобритании, в то время как ее производство каучука составляло около половины всего каучукового импорта в Соединенные Штаты, а экспорт олова – почти весь импорт США. «Чрезвычайное положение» в Малайе, объявленное Великобританией, было «маленькой колониальной войной», как в стародавние времена, или карательными мерами по подавлению восстаний, которые велись для того, чтобы контролировать производство каучука и олова. Но в то же время это был открытый вооруженный конфликт со стратегическими целями – сдержать распространение коммунизма в период холодной войны.

Фиаско британской разведки в Малайе

Начало чрезвычайного положения в Малайе, или «восстание коммунистов», как его иногда называли, в июне 1948 г. символизировало несостоятельность британской разведки в Лондоне и британской администрации в Малайе. 14 июня местная малайская служба безопасности (MSS) составила отчет, который позднее стал широко известным как признак ее некомпетентности. Отчет уверял своих читателей в том, что не существует «непосредственной угрозы внутренней безопасности в Малайе», хотя в нем и признавалось, что «положение постоянно меняется и является потенциально опасным». Через два дня после убийства двух европейцев – управляющих имениями и их помощника на каучуковых плантациях в районе Перак губернатор колонии объявил чрезвычайное положение, и Великобритания начала действия, которые обернулись двенадцатилетней войной приблизительно против 8 тысяч коммунистов-партизан в джунглях Малайи. «Небольшая, но дорогостоящая проблема» Великобритании в Малайе, как Уинстон Черчилль назвал меры по подавлению повстанческого движения в этой стране, стали самым долгим чрезвычайным положением в колонии, с которым столкнулась Великобритания в послевоенные годы и которое продлилось с июня 1948 по 1960 г. Чрезвычайное положение в Малайе вскоре превратилось в настоящую войну: около трех тысяч британцев погибли там в ходе военных действий. Этот конфликт унес жизни и тысяч партизан, или «бандитов», как их сначала называли англичане, а также, вероятно, несколько тысяч невинных людей, не принимавших участия в боевых действиях⁵.

Многие из тех, кто изучал промахи современных разведывательных служб от Перл-Харбор до 11 сентября 2001 г., пытались объяснить их либо недостаточным сбором разведданных, либо плохим их анализом, либо сочетанием того и другого. В Малайе, как мы видим, был недостаток и того и другого. На самом деле перед началом восстания малайская разведка едва соответствовала своему названию. Ее составными частями, по крайней мере теоретически, были MSS и Малайский особый отдел, но они не поддерживали друг с другом эффективную связь. MSS возглавлял Джон Дэлли, смелый, несколько эксцентричный человек, который воевал в годы войны вместе с коммунистами в малайских джунглях против японцев, будучи командиром партизанского отряда сопротивления под названием «Дэлфорс». После войны его эксцентричность выражалась в его удивительной способности восстанавливать против себя своих коллег. Его раздражающая личность, очевидно, была главной причиной, которая помешала ему стать одним из членов Объединенного разведывательного комитета на Дальнем Востоке (JICFE) – наивысшей британской инстанции по оценке разведывательной информации в Юго-Восточной Азии, которая после войны размещалась в Сингапуре. Официальное объяснение, данное JICFE по исключению Дэлли, состояло в том, что MSS носит слишком «местнический» характер и сосредоточена на Малайе. На самом деле хорошая доля «местничества», вероятно, была именно тем, что было нужно JICFE. С какой стороны на это ни смотри, а когда глава местной разведывательной службы не входит в JICFE, усилия Великобритании по оценке разведывательной информации в этом регионе неизбежно должны были стать недостаточными и несогласованными. Что еще хуже, при Дэлли МSS составляла разведывательные донесения, которые были полны противоречий, что не давало читателям ясной картины существующих угроз. Один из коллег Дэлли заметил, что тот сидел на стольких заборах, что удивительно, как его еще не разрезали занозы⁶.

Организация MSS, определенная в 1939 г., не способствовала сбору разведывательной информации или ее оценке. Ее директор Дэлли сидел в Сингапуре, а его заместитель – в Куала-Лумпуре. Что еще хуже, финансы, которые имела MSS в своем распоряжении, были очень малы с учетом масштаба ее задач. После начала чрезвычайного положения Дэлли попытался ответить на критику, жалуясь на то, что в его службе «отчаянная нехватка личного состава». И он не ошибался. В 1946 г. в ее штате состояли всего четыре офицера-европейца, которым он мог предложить лишь жалкое жалованье. Работавшему в MSS переводчику платили даже меньше, чем переводчику в китайском секретариате, что делало работу в службе непривлекательной. В результате, как отмечал Дэлли, когда было объявлено чрезвычайное положение, «стали расти груды непереведенных документов, потому что в рабочем дне не было достаточного количества часов, чтобы эти немногие верные и преданные мужчины и женщины могли закончить свою работу». Тем временем в 1948 г. в особом отделе малайской полиции CID работали всего двенадцать служащих, которые тоже были поделены между Сингапуром и Куала-Лумпуром – едва ли удовлетворительная ситуация для эффективных согласованных действий разведки⁷.

И хотя легко высмеивать недостатки MSS под руководством Дэлли, следует помнить о трудностях сбора разведывательной информации в Малайе. Имея незначительные финансы, MSS должна была работать в стране, в которой не было единого языка, а вместо него были в ходу несколько диалектов, а иконографическая письменность насчитывала приблизительно 10 тысяч символов. Как позднее выразился один из офицеров МИ-5, работавший в Сингапуре: «Нетрудно представить себе, какой кошмар представляют собой толкование, перевод и регистрация документов в контрразведывательной работе». Неудачи MSS до 1948 г. также следует отнести на счет исключительных трудностей, с которыми она столкнулась, когда пыталась собирать информацию о коммунистах в послевоенные годы. Многие эти трудности тянулись со времен войны. Захват Сингапура японцами в феврале 1942 г., названный Черчиллем самым тяжелым поражением в истории войн Великобритании, был унизительным провалом для британской разведки. Ни одна из секретных служб Великобритании – МИ-5, SIS, ЦПС – не предупредила о наземном вторжении японцев, а британские вооруженные силы были настолько не готовы к нему, что для защиты Сингапура не оказалось ни одного танка. Широко распространенное мнение, что орудия колониальных войск были повернуты не в ту сторону – жерлами к морю, – это более поздний миф, но правдой остается то, что у них было совершенно недостаточно снарядов для отражения наземного вторжения. В частности, SIS в предвоенные годы выделяла скудные средства на сбор информации об угрозе со стороны империалистической Японии, а ее работа на Дальнем Востоке представляла собой спектакль одного актера – одного-единственного офицера Гарри Стептоу, находившегося в Сингапуре. И хотя Стептоу был, вероятно, более эффективным сотрудником, чем изображали его очернители, вроде Филби, он не дал британской администрации в Сингапуре сколько-нибудь значительное предупреждение о японском вторжении⁸.

Одним из результатов японской оккупации Малайи была утрата всех важных досье, собранных Малайским особым отделом и MSS по коммунистам. Японская секретная служба Кемпейтай использовала эти документы для совершения зверских расправ над местным населением, особенно коммунистами. Офицеры по вопросам обороны и безопасности МИ-5 в Сингапуре и Гонконге были интернированы японцами, хотя, к счастью для них, остальные служащие британской разведки, их настоящие личности и работа остались нераскрытыми. Если бы японцы установили их личности, то, вероятно, при допросах, которые, без сомнения, были бы жестокими, они могли бы выдать большие секреты, такие как система дезинформации МИ-5, и последствия этого были бы катастрофическими для разведок союзников.

MSS и Малайский особый отдел также пережили колоссальный спад в работе с коммунизмом, потому что потеряли своего лучшего агента в Коммунистической партии Малайзии. Дело Лой Тека, или Лай Тека, или «мистера Райта», – одно из самых необычных во всей истории разведки, настоящая история о человеке «плаща и кинжала». В течение своей шпионской карьеры Лой Тек был тройным агентом, работавшим в разное время на французскую, японскую и британскую разведывательные службы. По сей день отсутствие документальных данных не дает возможности сделать о нем какие-либо определенные выводы. Однако в общих чертах эта история известна. Известно, что Лой Тек был вьетнамцем или наполовину китайцем – наполовину вьетнамцем, сыном владельца магазина велосипедов, который в конце 1920-х гг. вступил в Коммунистическую партию в Индокитае (это французские колониальные территории, включавшие современный Вьетнам, Лаос и Таиланд). Он был завербован в шпионы французской службой безопасности Surete, которая в какой-то момент в начале 1930-х гг. передала его англичанам в Сингапуре и Куала-Лумпуре. В 1934 г. Малайский особый отдел внедрил его как своего агента в Коммунистическую партию Малайзии.

Лой Тек стал более успешным агентом, чем могли себе представить его первые британские кураторы. Путем постепенных арестов его непосредственных руководителей англичане подстроили ему быстрый рост карьеры в рядах компартии. Резкий скачок вверх в его карьере произошел в 1938 г., когда он был назначен генеральным секретарем компартии. Благодаря его положению не будет преувеличением сказать, что до войны англичане с успехом управляли Коммунистической партией Малайзии. Информация, поставляемая Лой Теком, дополненная педантично перехватываемой корреспонденцией, позволила англичанам с уверенностью утверждать, что они нейтрализовали Коминтерн на Дальнем Востоке. Информация Лой Тека привела в 1931 г. к аресту и тюремному заключению в Гонконге лидера вьетнамских коммунистов Хо Ши Мина⁹.

После капитуляции Сингапура, как мы уже видели, британское подразделение 136 обеспечило материально-техническую поддержку и обучение состоявшей преимущественно из коммунистов Антияпонской армии народов Малайи (MPAJA).

Связным между MPAJA и подразделением 136 был китаец – высокопоставленный член Коммунистической партии Малайзии, носивший псевдоним Чин Пен. Один из его коллег в подразделении 136 позднее назвал его «самым надежным партизаном, которому доверяет Великобритания». В награду за свои подвиги в военное время через пять месяцев после окончания военных действий Чин Пен получил орден Британской империи из рук Верховного главнокомандующего союзными войсками в Юго-Восточной Азии лорда Луиса Маунтбеттена на ступенях муниципалитета Сингапура. Англичане даже устроили ему проживание в роскошном отеле Сингапура «Раффлз», где размещалась колониальная администрация Юго-Восточной Азии. Можно представить себе, как Чин Пен потягивает в «Раффлз» сингапурский слинг (напиток из рома, джина и т. п., смешанных с водой, подслащенный и ароматизированный. – Пер.), где этот коктейль и был изобретен. Однако послевоенный «медовый месяц» между англичанами и Чин Пеном продлился недолго. Фотографии, которые были сделаны на параде Победы в Сингапуре, когда он получал свой орден Британской империи, вскоре начали использовать для преследования членов Коммунистической партии Малайи. Во многом так же, как и Иргун в Палестине, члены которой в военное время прошли обучение у инструкторов Управления спецопераций и SIS, вскоре после войны Чин Пен обратился против своих бывших союзников. Как и многих малайских коммунистов, его возмущала смена одной формы имперского правления (японской) другой (британской). Более того, в послевоенные годы Чин Пен и другие высокопоставленные функционеры Малайской компартии (МКП) начали подозревать о тайной деятельности ее руководителя Лой Тека¹⁰.

В военное время разведывательные уловки Лой Тека наслаивались одна на другую. Известно, что помимо работы на англичан он сотрудничал с японцами и, по-видимому, руководил массовыми убийствами японцами членов Центрального комитета МКП в пещерах Бату в сентябре 1942 г. – это был очень удобный способ устранить большинство своих противников внутри партии. Однако его истинная преданность, без сомнения, проявилась в том, что только один офицер из подразделения 136 был предан и потерян для работы из-за него: по-видимому, он не внял предупреждениям Лой Тека, что за ним охотятся японцы. Возможно, перехваченные радиосообщения (SIGINT) тоже продемонстрировали его лояльность англичанам, хотя в настоящее время отсутствие документов не дает этому подтверждения.

Подозрения членов МКП в отношении Лой Тека становились все сильнее, особенно в отношении его сомнительных дел с японцами. И хотя точная последовательность событий остается туманной, похоже, что в начале 1947 г. он начал опасаться, что ловушка над ним захлопнется, и в марте того же года он исчез, прихватив с собой 130 тысяч долларов из партийной кассы. Он продолжал скрываться в Сингапуре до августа 1947 г., откуда он отправился в Гонконг, а оттуда в Сиам (Таиланд). Факты наводят на мысль, что в какой-то момент в конце 1947 г. он был ликвидирован в Сиаме группой китайских боевиков. Участие британской разведки в побеге Лой Тека из Малайи остается недостающей деталью этой таинственной драмы. Учитывая его лояльность в годы войны и тот факт, что он бежал в Сингапур, а затем Гонконг, кажется вероятным, что именно англичане организовали его бегство. После исчезновения Лой Тека его заместитель Чин Пен был назначен новым Генеральным секретарем Компартии Малайи, который попытался перегруппировать ее ряды, потрясенный, как и все остальные, предательством их бывшего лидера¹¹.

Имея такой чрезвычайно ценный источник, как Лой Тек, англичане становились самодовольными, когда речь заходила о сборе информации о МКП, и не считали необходимым вербовать других шпионов. Проблема состояла в том, что, когда свет на верху лестницы погас, наступила кромешная тьма. Тогда эта плачевная ситуация встала перед малайским особым отделом и MSS непосредственно перед тем, как в июне 1948 г. началось восстание. Утратив все свои важные досье военных времен на Компартию (они были захвачены японцами), они теперь лишились и своего главного агента в ней.

Наряду с этой незавидной ситуацией в отношении сбора разведывательной информации были также и внутренние проблемы, которые снижали точность ее оценки. В послевоенные годы MSS под руководством Дэлли была сосредоточена на национально-освободительном движении в Индонезии и Малайе, а не на растущей коммунистической угрозе в Малайе. Она также пыталась заниматься столь многими вопросами безопасности и выпускала так много подробных отчетов, что их читатели оставались в неведении относительно истинных угроз. Впоследствии Дэлли утверждал, что он четко предупреждал об опасности, исходящей от Коммунистической партии Малайи, на встрече высокого уровня в июне 1947 г. под председательством генерального комиссара по Юго-Восточной Азии Малькольма Макдональда. Проблема, как явствует из протокола этой встречи, была в том, что Дэлли дудел в клаксон так много раз, что это стало бессмысленно. В MSS кричали «Волк!» слишком много раз¹².

Из существующих разведывательных оценок чрезвычайного положения ясно, что в то время никто в британском разведывательном сообществе ни в Малайе, ни на Уайтхолле не понимал толком характер этого восстания. Вспышка насилия в июне 1948 г. застала секретные службы Великобритании врасплох. Испытывая недостаток сколько-нибудь надежной информации, MSS под руководством Дэлли выпустила суровый отчет о том, что «коммунистическими организациями» в колонии проводится «организованная кампания убийств». В действительности же все было совершенно иначе. Восстание в Малайе было не организованным заговором, спланированным Чин Пеном и Компартией Малайи, как подозревала британская разведка, а спонтанным бунтом крестьян «снизу» против иностранного владычества и империализма с целью подорвать британское производство в колонии. В конечном счете причина того, что MSS столь явно не сумела предсказать этот бунт, состояла в том, что на самом деле никакого заговора до 1948 г. не существовало. В реальности руководство КПМ было так же удивлено внезапным взрывом насилия, как и британцы. Последующий арест некоторых партийных кадров, включая заместителя Чин Пена Юнг Куо, показал, насколько не подготовлена была партия к восстанию¹³.

По иронии судьбы именно сама колониальная администрация стала причиной восстания. Объявив 18 июня 1948 г. чрезвычайное положение, она дала Чин Пену и КПМ объединяющую идею, casus belli (повод для объявления войны. – Лат.), которую они беспощадно эксплуатировали. Британские колониальные власти повторяли эту же ошибку и в последующие годы, объявляя чрезвычайное положение в одной колонии за другой. В каждом случае запускался автоматически реализующийся – обреченный на провал – цикл, в котором объявление чрезвычайного положения давало объединяющий лозунг для восставших и тем самым создавало согласованные восстания, которых в противном случае не случилось бы.

Чин Пен ухватился за возможность, которую ему предоставил стихийный бунт, и превратил его во всеобщее восстание. В первый же день чрезвычайного положения он ускользнул из когтей англичан, перепрыгнув через стену, и скрылся в джунглях, где возглавил борьбу, которая продлилась двенадцать лет. Вскоре он собрал под свои знамена около трех тысяч бывших партизан, воевавших с японцами (MPAJA). Влажный воздух джунглей не уничтожил запасы оружия и боеприпасов, которые они оставили там в 1945 г., как надеялись англичане. Однако они воевали с англичанами с той же жестокостью, с которой ранее воевали с японцами. Их восстание было войной не против англичан так таковых, а против «империализма». Оно было прежде всего войной за «национальное освобождение». Создание Чин Пеном в феврале 1949 г. Малайской народной освободительной армии (MPLA) должно было символизировать национально-освободительную борьбу трех главных этнических групп Малайи – малайцев, китайцев и индийцев. Новобранцев MPLA брала среди городских жителей и сквоттеров, живших на границе джунглей, что указывает на то, что восстание подпитывалось массовой политизацией ранее лишенных гражданских прав групп населения – женщин, крестьян и рабочих, которые объединились, чтобы воевать с британским «империализмом», как раньше они воевали с японцами¹⁴.