Текст книги "Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6"

Группа А: рождение британского стратегического обмана

Идея стратегического обмана, то есть предоставление ложной информации с целью ввести в заблуждение вражеских стратегов, наилучшим образом была использована союзными войсками в Европе, но изначально она возникла не там. Во время так называемой «странной» войны между началом Второй мировой войны в сентябре 1939 г. и битвой за Англию летом 1940 г. Ближний Восток был единственным театром военных действий, где британские войска воевали непосредственно с вооруженными силами стран оси, и именно там родилось новаторское использование разведывательной информации для решения военных вопросов. Прежде чем МИ-5 или SIS начали обдумывать мысль о стратегическом обмане, это сделало впервые небольшое разведывательное бюро при находящемся в Каире штабе главнокомандующего британскими войсками на Ближнем Востоке генерала Арчибальда Уэвелла. Уэвелл был один из самых образованных генералов в военной истории Великобритании, спокойный, эрудированный человек, который писал стихи в свободное время, хорошо знал историю Лоуренса Аравийского и ценил на войне разведку. Подразделение, которое он создал, было известно как «группа А», а человеком, которого он поставил ею руководить, стал замечательный военный разведчик подполковник Дадли Кларк, автор ряда искусных обманных ходов. С точки зрения Кларка, можно было сделать больше, чем помешать вражеским разведслужбам добраться до своих секретов (контрразведка): секреты, полученные путем контрразведки, также можно использовать с целью введения в заблуждение вражеских стратегов (стратегический обман)¹⁸.

В 1940 г. Кларк завербовал молодого офицера Джаспера Маскелайна, который был родом из известной семьи иллюзионистов, чтобы тот помог ему построить в Египте целый ложный город из фанеры в трех милях от Александрийского порта. «Город», построенный группой Маскелайна, так называемой «артелью чародеев», выглядел с воздуха, очевидно, настолько реалистично – в нем было все до ложного маяка и зенитных батарей, – что он ввел в заблуждение немецкие бомбардировщики, которые уничтожили его вместо реального города Александрии. Чтобы направить немецкие бомбардировщики по ложному следу, «артель чародеев» использовала несколько замысловатых зеркал, чтобы создать оптическую иллюзию над Суэцким каналом, чтобы скрыть предполагаемые цели в этом месте. Группа А также участвовала в операциях по введению противника в заблуждение перед стратегически ключевым вторым сражением при Эль-Аламейне на западе Египетской пустыни, которое происходило с октября по ноябрь 1942 г. Группа построила две тысячи ложных танков к югу от Эль-Аламейна, которые использовали убедительную пиротехнику; эти танки ввели Роммеля в заблуждение, заставив его думать, что главное наступление союзных войск под командованием Монтгомери начнется с юга, тогда как в реальности оно началось с севера. Маскелайн был заинтересован в том, чтобы преувеличить свои жульнические подвиги в написанной им после войны книге «Магия – совершенно секретно», потому что считал, что его действия во время войны остались непризнанными. Некоторые историки усомнились в его рассказах, но, по-видимому, они все же заслуживают большей веры, чем та, с которой к ним до этого относились. Авторы официальной истории британской разведки во Второй мировой войне, у которых был доступ к засекреченным документам, отмечают «многочисленные и ценные успехи» Маскелайна во введении врага в заблуждение на Ближнем Востоке. Благодаря хитростям группы А и «банды магов» немцы в Эль-Аламейне поверили в то, что британские войска на 40 % больше, чем они были на самом деле¹⁹.

В октябре 1941 г. Кларк поехал в Лондон, где он проинформировал военное министерство о своих идеях стратегической дезинформации, которые произвели в министерстве такое впечатление, что вскоре после этого было создано совершенно секретное бюро, известное как Лондонский отдел контроля (LCS). И хотя это название не фигурирует в большинстве историй, LCS был одним из самых важных, если не самым важным разведывательным агентством сил союзников во всей Второй мировой войне. У LCS были только неисполнительные полномочия – планирование, координация и надзор, – но это не означало, что его влияние было ограничено. По мнению М.Р.Д. Фута, уважаемого ныне покойного официального историка британского диверсионного агентства времен войны – Управления специальных операций, LCS играл во время войны более важную роль, чем МИ-5, или SIS, или GC&CS. Возглавляемый с мая 1942 г. подполковником Дж. Х. Биваном, он был нацелен на «подготовку планов дезинформации в мировом масштабе, чтобы заставить врага истощать свои военные ресурсы». На деле руководство двойными агентами и другие дезинформационные уловки осуществлялись МИ-5 и другими разведслужбами, но именно LCS отвечал за координацию всех действий по дезинформации, поставляемой Германии и другим врагам Великобритании. Новаторство группы А в стратегическом обмане на Ближнем Востоке вдохновило LCS, который поднял его на новые высоты. Как гласит официальная история участия британской разведки во Второй мировой войне, маленький желудь, посаженный в пустынях Северной Африки Дадли Кларком, во время войны вырос в огромное дерево, которое простерло свои ветви на всю Европу и Британскую империю²⁰.

Первое значительное использование LCS стратегической дезинформации произошло во время операции «Факел», когда союзники высадились в Северной Африке в ноябре 1942 г. Во время подготовки к высадке один из лучших двойных агентов МИ-5, испанец по национальности Хуан Пужоль Гарсия (кодовое имя «Гарбо»), отправил письма своим немецким кураторам с дезинформацией о времени высадки. В одном из писем «Гарбо» содержалась информация, полученная от придуманного им агента, якобы действующего в Великобритании, о том, что корабли союзников отплыли из Шотландии и, очевидно, взяли курс на Северную Африку. И хотя письмо содержало точную информацию, МИ-5 намеренно задержало его, чтобы оно не дошло до адресата раньше, чем состоится реальная высадка. Этот план прекрасно сработал: немецкие кураторы «Гарбо» были благодарны ему за точную информацию, которая, к сожалению, дошла до них слишком поздно. Аналогичные ложные сведения о высадке в ходе операции «Факел» были переданы фашистской разведке двойным агентом с кодовым именем «Сыр» – итальянцем еврейского происхождения, который был завербован SIS еще до войны, а затем – абвером во Франции в 1940 г. и с той поры был английским двойным агентом. В феврале 1941 г. абвер отправил «Сыра» в Египет, где тот тайно работал под контролем регионального бюро МИ-5 SIME. Он вместе с руководителями операции из МИ-5 придумал фиктивного агента, которого назвали «Пол Нискофф» – им на самом деле был английский связист, который передавал стратегически ложные материалы нацистской разведке. К осени 1942 г. «Сыр» почти ежедневно передавал сообщения от «Пола Нискоффа» и за период перед операцией «Факел» был на прямой связи со штабом Роммеля, поставляя ложную информацию о мобилизации британских войск на Ближнем Востоке. К концу войны «Сыр» и «Пол Нискофф» передали 432 сообщения в бюро абвера, находившееся в Каире, и расшифровки «Ультра» демонстрировали, что в абвере их считали достоверными. Успех стратегической дезинформации в ходе операции «Факел» был явным: генерал Альфред Йодль, ближайший военный советник Гитлера, начальник оперативного штаба немецкого главнокомандования (OKW), после войны сказал следователям союзников, что высадки союзников в Северной Африке стали «совершеннейшей неожиданностью»²¹.

Следующим важным случаем использования LCS стратегической дезинформации была операция «Мясной фарш» – вторжение войск союзников в Европу с Северной Африки и открытие второго фронта с целью ослабить натиск на советские вооруженные силы на Востоке. Операция «Мясной фарш» убедила высшее командование Германии в том, что вторжение союзников в Италию – «мягкое подбрюшье Европы», как выразился Черчилль, произойдет не на Сицилии, как на самом деле планировалось, а на Сардинии и в Греции. Операция «Мясной фарш», начавшаяся в начале 1943 г., была детищем офицера МИ-5 Чарльза Холмонделея и перешедшего в МИ-5 в годы войны блестящего офицера морской разведки Ювена Монтагю, которому помогал другой офицер морской разведки Ян Флеминг (будущий создатель Джеймса Бонда). Вместе они разработали знаменитую хитрость: бросить мертвое тело с борта корабля, при котором находились якобы совершенно секретные планы союзников вторжения на Сардинию. Дезинформаторы были настолько дотошны в своих приготовлениях, что создали вымышленного человека для мертвого тела – майора Мартина и даже вложили фотографию его вымышленной невесты (в реальности сотрудницы МИ-5) в его бумажник и корешок билета в лондонский кинотеатр на фильм, который показывали вечером за два дня до его «смерти». «Майор Мартин», который в действительности был найден в лондонском морге и был умершим бездомным безо всяких родственников, достиг большего после своей смерти, чем, очевидно, при жизни. После того как его тело было найдено вблизи берегов Испании, Верховное главнокомандование Германии было введено в заблуждение документом в его портфеле, в котором были в общих чертах изложены планы союзников вторжения на Сардинию, и по личному приказу Гитлера туда были отведены войска, хотя любому ребенку, имеющему школьный атлас, было бы очевидно, что предполагаемым пунктом назначения союзников, находящихся на своей базе в Северной Африке, была Сицилия, а не Сардиния²².

Кульминацией дезинформационных кампаний Великобритании в военное время была операция «Сила духа», которая проложила путь переправе союзников через Ла-Манш в крепость-Европу в день Д – 6 июня 1944 г. Это было крупнейшее вторжение с моря в истории военно-морского флота. Готовясь ко дню Д, звезда МИ-5 двойной агент «Гарбо» и его куратор в МИ-5 Томас Харрис передали огромный объем ложной стратегической информации в Германию о несуществующих войсках союзников, размещенных в Великобритании. «Гарбо» помог сфабриковать целую мнимую армейскую группировку США – «Первую армейскую группировку Соединенных Штатов» (FUSAG), которая была не чем иным, как набором деревянных танков и надувных кораблей, но, как и фикции Дадли Кларка в Египетской пустыне до этого, с воздуха они выглядели настоящими. Самая важная дезинформация, которую «Гарбо» передал своим кураторам в Германии, было радиосообщение 5 июня 1944 г., которое убедило Верховное командование Германии в том, что основная высадка союзных сил произойдет не в Нормандии, а в районе Кале. Благодаря этой дезинформации ключевые танковые дивизии СС были отправлены в Кале, где они ожидали прибытия сил вторжения, которые так и не появились. Дезинформация «Гарбо», которая отвлекла силы фашистов и позволила союзникам создать ключевой плацдарм, без сомнения, спасла много жизней союзников. То, насколько руководство нацистской Германии ценило «Гарбо», демонстрирует тот факт, что Гитлер лично наградил его Железным крестом, и он стал единственным человеком, который получил и фашистский Железный крест, и медаль Британской империи²³.

Шпион против шпиона: любители против профессионалов

В послевоенные годы некоторые офицеры МИ-5, такие как Робертсон, подвергали критике обманные приемы Дадли Кларка и группы А в Египетской пустыне как «любительские». Группа А, безусловно, не была профессиональной разведывательной службой, как МИ-5 или SIS. Еще дело было в том, что Кларк был чрезвычайно эксцентричной личностью.

В 1943 г. произошел очень странный эпизод, когда он был арестован в Мадриде, одетый как женщина. Сначала он сказал испанским полицейским, что проводит исследование для репортажа о том, как люди реагируют на мужчин, одетых как женщины, а затем изменил свой рассказ и стал утверждать, что он нес одежду подруге, решил пошалить и надел ее. Но, как заметил один чиновник в посольстве Великобритании в Мадриде, это не объясняло, почему надетые на нем женские туфли и бюстгальтер подходили ему по размеру²⁴.

Несмотря на всю эксцентричность Кларка, было несправедливо со стороны Робертсона говорить, что он и группа А были «любителями». Источником напряженных отношений между МИ-5 и таких подразделений, как группа А, было то, что МИ-5 занималась контрразведкой ради нее самой – чтобы помешать врагу узнать секреты Великобритании – и расценивала стратегическую дезинформацию как крайнюю форму контрразведывательных операций, тогда как подразделения вроде группы А склонны были видеть в стратегической дезинформации конечную цель. Нежелание группы А считать конечной целью контрразведку, видимо, было причиной, по которой Робертсон преуменьшил ее заслуги²⁵.

Робертсон был одним из лучших кураторов шпионов в МИ-5 в первой половине XX в. Он был профессиональным разведчиком, который поступил на службу в начале 1930-х гг. и служил в Королевском Хайлендском полку британской армии – его склонность постоянно носить форму этого полка (узкие шотландские тартановые брюки) завоевала ему в МИ-5 милое прозвище «любимые штаны». Во время войны он руководил в МИ-5 отделом В1а, который курировал всех двойных агентов общей сложностью 120 человек. Успех Робертсона был связан во многом с его приветливой манерой, благодаря которой даже самый несговорчивый вражеский агент чувствовал себя с ним легко. Тем не менее как разведчик-профессионал он, естественно, считал людей, которые смотрели на вещи иначе, чем он и МИ-5, особенно на использование стратегической дезинформации, новичками-выскочками²⁶.

Навешивая на группу А ярлык «любителей», Робертсон не увидел главного: МИ-5, как и остальные службы разведывательного сообщества Великобритании, на самом деле во многом своими успехами в военное время были обязаны притоку в ее ряды любителей-непрофессионалов. Выдающиеся, пусть даже и эксцентричные личности дали британской разведке в годы войны те изобретательность и творческий посыл, которых у нее до них не было. В их числе были энергичные интеллектуалы из главных университетов Великобритании, а Блетчли-парк, в частности, стал бастионом этой интеллектуальной элиты. Среди ее самых выдающихся новобранцев были блестящие математики Алан Тьюринг, Альфред «Дилли» Нокс и Гордон Уэлчман – все из Кембриджского университета. Две трети выпускников Королевского колледжа Кембриджского университета в тот или иной период во время войны работали в Блетчли-парке. Тьюринг, в сущности, отвечал за разработку совершенно новой системы электронно-механических машин для оказания помощи в расшифровке кода «Энигма» – по этой причине его справедливо прозвали отцом современной компьютерной науки. Среди людей, набранных на работу в SIS, были крупные оксфордские ученые, такие как историк Хью Тревор Роупер и философы Стюарт Хэмпшир и Джилберт Райл. Некоторые известные литературные деятели также вступили в ряды SIS в годы войны иногда с курьезными результатами: когда Малькольма Маггериджа и Грэма Грина учили в SIS пользоваться проявляющимися чернилами, – а в обучение входила инструкция, как получить сырье для чернил под кодовым названием «птичий помет» (BS), – их реакцией по вполне понятной причине было смущение. Среди авторитетных интеллектуалов, которые заняли свое место в МИ-5 во время войны, были Виктор Ротшильд из Кембриджа, который стал экспертом МИ-5 по диверсиям, и из Оксфорда – юрист-теоретик Х.Л.А. Харт и историк Джон Мастерман. Блестящий ученый Мастерман, холостяк и один из лучших игроков в английский крикет, стал председателем «Комитета двадцать» МИ-5, который вел двойных агентов, курируемых МИ-5 во время войны. Вот типичный пример игры слов, которая была в ходу у сотрудников МИ-5 с академическим мышлением: «Комитет двадцать» был так назван из-за двойного креста (doublecross – перехитрить, обмануть – англ.) ХХ, который представляет собой римскую цифру двадцать²⁷.

Наряду с такой интеллектуальной мощью менее академические профессии также породили в военное время нескольких выдающихся офицеров для британской разведки. Один из лучших кураторов агентов Сирил Миллз вышел из малообещающей семьи: он был сыном известного владельца цирка Бертрама Миллза. Вероятно, самые лучшие рабочие отношения, которые развились во время войны между агентом и его разведчиком-руководителем, были отношения между «любителем» – сотрудником МИ-5 в военное время Томасом Харрисом и его двойным агентом «Гарбо». Харрис примкнул к МИ-5, имея за плечами малообещающий опыт работы лондонского антиквара. Его беглое владение испанским языком сделало его, само собой разумеется, куратором «Гарбо», и эти двое прекрасно работали вместе по созданию в высшей степени подробной, но совершенно выдуманной шпионской сети, состоявшей из двадцати восьми агентов в различных уголках Англии, которые на самом деле были «не чем иным, как плодом воображения». «Гарбо» приходилось использовать путеводитель, описывая места нахождения этих фиктивных агентов своим работодателям в Германии, потому что он мало ездил по Великобритании. Как позднее заметил Харрис, фантазия «Гарбо» была достойна Милтона²⁸.

Другой пользой от новобранцев-«любителей», вроде Харриса, для МИ-5 в военное время было то, что их меньше заботили карьера и пребывание в коридорах власти тайного государства, чем их коллег-профессионалов, а это означало, что они свободнее генерировали творческие идеи и меньше беспокоились, если эти идеи не срабатывали. При этом следует отметить, что их изобретательность и креативность заходили так далеко только во взаимодействии с агентами, а ведь наступает момент, когда нужно вести утомительный, но необходимый методический поиск. Один бывший сотрудник SIS, который работал в тесном контакте с отделом В1а МИ-5, вспоминал, что в его повседневные обязанности входило выполнение таких cкучных и утомительных заданий, как чтение мадридского телефонного справочника в обратном направлении, чтобы найти в нем имя агента по перехваченному телефонному номеру²⁹.

Британская разведывательная империя

Во время Второй мировой войны британские разведывательные службы сталкивались с теми же самыми угрозами, что и в Первой мировой войне. Разведслужбы стран оси пытались провоцировать восстания и беспорядки по всей Британской империи точно так же, как это делали главные державы. Чтобы противостоять этим угрозам, британское секретное государство создало беспрецедентные разведывательные мощности. Вторая мировая война шла тогда, когда британская имперская разведка достигла зрелости и довоенные представления МИ-5 о себе как имперской разведывательной службе стали реальностью. Она увеличила количество офицеров (DSO), работавших в колониях и странах Содружества, с шести человек в начале войны до двадцати семи к ее концу, плюс двадцать один служащий секретариата, размещенный по всему земному шару от Тринидада до Адена и Куала-Лумпура. DSO поддерживали связь с отделом «Зарубежного контроля» в штаб-квартире МИ-5 в Лондоне, которым руководил полковник Бертрам Ид, используя надежные шифры, и под прикрытием адреса «убыл». Во время войны несколько старших офицеров МИ-5 совершали поездки на британские территории за границей с целью надзора и оказания помощи в реформировании местной службы безопасности. И Дик Уайт, и Робертсон ездили на Ближний Восток и рекомендовали Службе обеспечения безопасности на Ближнем Востоке (SIME) способы повышения эффективности своей работы, особенно в руководстве двойными агентами. МИ-5 также содержала глубоко засекреченные лаборатории на двух отдаленных территориях империи – на Бермудских островах и в Сингапуре, которыми руководили специально завербованные ученые – настоящие Джеймсы Бонды О-типа, которые занимались тем, что проверяли перехваченные письма на наличие в них проявляющихся чернил³⁰.

Наряду с расширением роли МИ-5 в империи война также произвела переворот в деятельности SIGINT на заморских британских территориях и привела к непосредственному вовлечению GC&CS в дела колоний и стран Содружества. Региональный центр GC&CS в Индии – так называемый «Экспериментальный радиоцентр» в Дели, получая массу вражеских сообщений, резко увеличил объем и качество перехвата потока информации по радио, как только был расшифрован код «Энигма». GC&CS делала то же самое в других частях империи – в Гонконге, на Кипре, Мальте и на радиостанции Британских сухопутных войск в Сарафанде (Палестина), которая выступала в роли сборного пункта GC&CS на Ближнем Востоке. Такой же рост перехваченного трафика произошел и в невоенной организации, которая работала под руководством GC&CS в Гелиополе (Египет), и на станции SIGINT, функционировавшей под эгидой Королевских военно-воздушных сил для GC&CS в Ираке, оккупированном Великобританией и союзниками во время войны. Массовое расширение во время войны сферы деятельности GC&CS за рубежом привело к некоторым своеобразным результатам. Когда в Египте потребовалась высокая антенна для перехвата радиосообщений, рабочие Службы радиобезопасности (RSS), функционировавшей в составе МИ-5 и отвечавшей за перехват подпольных радиосообщений, посланных шпионам и шпионами – своему начальству, предложили поставить ее на вершину Великой пирамиды и тем самым сделать это чудо света самой большой приемной станцией на планете³¹.

Как и во время Первой мировой войны, во время Второй мировой войны враги Великобритании прибегали к стратегии сколачивания союзов с антиколониальными движениями, борющимися за независимость от Британской империи. И снова Ирландия стала очевидной мишенью Германии, чтобы спровоцировать там восстание против Великобритании, и абвер предпринял безуспешную попытку наладить связь с Ирландской республиканской армией (ИРА) – это был план под кодовым названием «Операция Катлин». ИРА в полной мере воспользовалась слабостью мер безопасности в Великобритании во время войны, проведя серию взрывов в 1939 г., в том числе на лондонском Хаммерсмитском мосту, что усилило опасения МИ-5 в отношении «пятой колонны», действующей в стране. В то время угрозы, исходившие от ИРА, не входили в сферу ответственности МИ-5, но падали непосредственно на плечи особого отдела Скотленд-Ярда, который изначально был создан в 1880-х гг. как «особый отдел для борьбы с фениями» (фении – члены тайного общества, боровшегося за освобождение Ирландии от английского владычества. – Пер.). Непосредственно в предвоенные годы у МИ-5 имелась связь с полицией в Дублине и Белфасте, а также с военной разведкой (G2) в Ирландском свободном государстве (или Эйре, как его стали называть после 1937 г.). Во время войны в МИ-5 было открыто отделение, занимавшееся Ирландией, под руководством Сесила Лиддела, брата начальника отдела В в МИ-5 Гая Лиддела. Однако по-настоящему заниматься деятельностью ИРА МИ-5 стала только во время войны в тех случаях, когда имелась ее явная связь с Германией. К счастью для МИ-5, все немецкие агенты, засланные в Ирландию с целью установления связи с ИРА, оказались впечатляюще неумелыми. Их либо опознавали другие агенты, уже находящиеся под опекой МИ-5, либо выслеживала ирландская полиция, либо выявляли расшифровки «Ультра», предоставляемые из Блетчли-парка. Один агент по имени Герман Гёртц был сброшен в Ирландию с парашютом летом 1940 г.; одет он был в полный комплект формы люфтваффе со всеми регалиями. Его радиопередатчик разбился при посадке; он чуть не утонул при переправе через реку Бойн, которая к тому же унесла пузырек невидимых чернил, которыми он должен был писать свои сообщения, и ему не удалось вступить в контакт с руководством ИРА. И хотя ирландская полиция выследила его не раньше ноября 1941 г., в то время, пока он оставался на свободе, его миссия полностью провалилась. После ареста он просидел в дублинской тюрьме до конца войны, а когда ему сказали, что его репатриируют в Германию, он совершил самоубийство в отделении дублинской полиции³².