Текст книги "Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6"

МИ-5 и противодействие терроризму

В послевоенные годы в МИ-5 не было специального отдела, который занимался бы противодействием терроризму, но она занималась этим под лозунгом «борьбы с подрывной деятельностью», за что отвечал отдел Ф. Офицерами отдела Ф, больше всех обеспокоенными деятельностью сионистов, были Алекс Келлар и его помощник Джеймс Робертсон. Келлар был шотландцем с броской внешностью и дипломами юриста, полученными в Эдинбургском и Колумбийском университетах. Вероятно, он вдохновил Джона Ле Карре, который изобразил «человека в кремовых манжетах» в своем первом романе «Звонок покойнику» (1961) и которого в 1966 г. сыграл в фильме под названием «Смертельно опасное дело» Макс Адриан в шелковом халате с драконами с пурпурным платком в кармашке и розой в петлице. Во время войны Келлар был начальником SIME и часто ездил из Лондона в различные бюро МИ-5 на Ближнем Востоке. Позднее, находясь на Дальнем Востоке, Келлар отправил в штаб-квартиру МИ-5 запросы на «тропический комплект», включив в него «два пляжных костюма и один полотняный сайгонский костюм, белые рубашки из хлопковой ткани и смокинги из «акульей кожи». Гомосексуальная ориентация Келлара была широко известна в МИ-5 – удивительный факт с учетом того, что в те времена гомосексуальные связи были в Великобритании незаконны и считались на Уайтхолле потенциальным источником шантажа. Там также, очевидно, осталась не замечена гомосексуальная ориентация кембриджского шпиона Энтони Бланта. Несмотря на его иногда легкомысленный внешний вид – он любил носить пурпурные носки, – в ходе своей 35-летней карьеры в МИ-5 Келлар находился на переднем крае в последние дни Британской империи и холодной войны, выступая в роли бродячего посредника по улаживанию конфликтов в череде чрезвычайных ситуаций, которые происходили во владениях Великобритании по всему земному шару²⁵.

И хотя у Келлара были тайные дела на самом высоком уровне с колониальными администрациями по всей империи, посреднические сделки с национальными лидерами за закрытыми дверями, когда они готовились получить независимость, до сих пор в официальных рассекреченных документах Великобритании практически нет и следов его деятельности. В одном сборнике очерков об охране порядка в империи и деколонизации Великобритании под редакцией историка Дэвида Андерсона, опубликованном в 1992 г., отмечалось, что «темная личность» по имени Келлар находилась в одной из британских колоний накануне получения ею независимости, но в остальном до сих пор его карьера окутана тайной. Подобно многим ведущим английским разведчикам, он не обсуждал публично свою секретную работу после ухода в отставку. По окончании своей длинной карьеры в МИ-5 он ушел на тихую должность – и этого следовало ожидать – в Британское управление по туризму²⁶.

МИ-5 поддерживало свое присутствие на Ближнем Востоке через SIME, которая к 1946 г. насчитывала уже 26 офицеров по вопросам обороны и безопасности, работающих от Гибралтара до Багдада, включая главные палестинские города – Иерусалим, Тель-Авив, Яффу, Хайфу, Газу и Наблус. В своих донесениях о сионистах, которые, как они думали, никогда не будут рассекречены и прочтены посторонними людьми, некоторые офицеры МИ-5 проявляли некоторый умеренный антисемитизм, который в то время заразил большую часть британских правящих классов. Несмотря на некоторые комментарии сотрудников, которые в настоящее время были бы расценены как политически неприемлемые, МИ-5 в целом всегда стремилась четко отделить деятельность подавляющего большинства евреев и сионистов от крошечного меньшинства, которое представляло собой угрозу безопасности Великобритании, как подчеркнул новый генеральный директор МИ-5 Перси Силлитоу в закрытой лекции для сотрудников Лондонского особого отдела в марте 1948 г.: «Разумеется, МИ-5 не волнует деятельность евреев как таковая. И МИ-5 не тратит время на изучение деятельности сионистов в целом, за исключением тех случаев, когда она явно носит подрывной характер или наносит ущерб планам обороны Британской империи. В сионизме как системе политических взглядов нет ничего незаконного. Он попадает в поле нашего интереса только тогда, когда деятельность его экстремистски настроенных приверженцев, безусловно, является тайной, подрывной или незаконной и, следовательно, представляет угрозу безопасности империи и этой страны»²⁷.

Более подробно Силлитоу разъяснил общий подход МИ-5 к угрозам государственной безопасности в своих более поздних мемуарах, вспомнив, что, когда он пришел на эту службу: «Среди всего, что особенно привлекло мое внимание, было то, что работа МИ-5 не связана с политикой, и не следует думать или предполагать, что политика тех, кто стремится подорвать могущество нашего государства или его институты, оказывает влияние на деятельность МИ-5 по созданию помех их усилиям. Следует помнить, что функция МИ-5 чисто оборонительная; на нее возложена лишь функция выявления деятельности, подрывающей безопасность этой страны; вероисповедание, политические убеждения или национальность тех, кто занимается такой деятельностью, не имеют значения»²⁸.

МИ-5 использовала скорее термин «сионистский терроризм», нежели «еврейский терроризм», потому что ее расследования не делали своей целью евреев, а были шире по охвату и включали неевреев – сторонников «ревизионистского» терроризма, в том числе и торговцев оружием, и его перевозчиков. При этом документы МИ-5 демонстрируют, что с самого начала своего расследования она признавала, насколько деликатным должен быть ее сбор информации о сионистском экстремизме. Например, одним из объектов ее изучения был известный еврейский писатель, сочувствующий сионистам, Артур Кёстлер – и если бы об этом стало известно широкой общественности, то поставило бы МИ-5, да и вообще британское правительство в чрезвычайно неловкое положение. Как явствует из досье Кёстлера в МИ-5, причиной, по которой он стал объектом изучения, стало то, что у него были очень хорошие связи в сионистских кругах Лондона, Европы и Палестины; в МИ-5 надеялись, что его связи помогут обнаружить тайных агентов Иргун и «банды Штерна». Кёстлер, безусловно, прекрасно понимал цели Иргун и «банды Штерна». Его роман «Воры в ночи» (1946) прекрасно показал, как еврейскую молодежь можно привлечь на сторону радикальных насильственных действий по вопросу Палестины. Его вымышленный главный герой Джозеф бросает тихую жизнь в мире университетской науки и обращается к насилию, потому что считает, что национальное государство пацифистов не может выстоять. МИ-5 также изучало неутомимого гуманиста и сторонника сионизма Джоэля Брандта. Брандт работал в антифашистских движениях Сопротивления по всей Европе и в 1942 г. стал посредником в провалившейся сделке «грузовики за жизнь», по условиям которой нацисты могли освобождать евреев в обмен на грузовики. Однако, как показывает его досье в МИ-5, он также был связан с нелегальной миграцией евреев из Европы в Палестину, и, по утверждению МИ-5, какова бы ни была гуманистическая основа его действий, они сопутствовали безопасности в Палестине. И все же неизбежно, тайно наводя справки о Брандте, МИ-5 делала объектом своего расследования героического участника антифашистского Сопротивления и хорошо известного борца за права человека²⁹.

На фоне нарастающего насилия в Палестине в 1946 г. и особенно после взрывов в гостинице «Царь Давид» в Иерусалиме и посольстве Великобритании в Риме МИ-5 получила от SIME несколько донесений, предупреждающих, что Иргун и «банда Штерна» планируют перенести свои операции в саму Великобританию. Перси Силлитоу упомянул эти тревожные донесения в своей лекции сотрудникам особого отдела в Скотленд-Ярде в сентябре того же года: «Донесения о том, что IRGUN ZVAI LEUMI или «банда Штерна» могут покушаться на жизнь какого-нибудь выдающегося британского деятеля за пределами Ближнего Востока, действительно приходят все чаще с начала этого года и достигли кульминации несколько дней назад, когда пришло сообщение, что в случае вынесения смертного приговора 18 членам «банды Штерна», которые в настоящее время находятся под арестом в Палестине [за проведение взрыва в гостинице «Царь Давид»], Иргун и «банда Штерна» намереваются совместно организовать в Лондоне показательные ячейки… Если такие планы расширения деятельности за границей Иргун или «банда Штерна» осуществят, перед нами может встать реальная опасность убийств или диверсий в важных учреждениях в этой стране, в частности в Лондоне»³⁰.

В декабре 1946 г. в МИ-5 пришло донесение от ее офицера по вопросам обороны и безопасности в Иерусалиме: «Сообщают, что группа агентов IZL [Иргун] находится в настоящее время в Англии. Их численность от восьми до десяти человек, и они родом не только из Палестины, но и из Америки и Европы»³¹.

Проблема МИ-5 в Лондоне и местных сил безопасности в Палестине состояла в том, что было чрезвычайно трудно выявить и противостоять и Иргун, и «банде Штерна». Обе группировки имели вертикальную организацию ячеек, члены которых не были знакомы с участниками других ячеек и исключительная лояльность которых означала, что проникнуть в организацию было почти невозможно. Как отметил Алекс Келлар в одном из донесений в МИ-5, «эти террористы – твердые орешки, и их далеко не легко заставить говорить». Ситуацию еще больше усложняло то, что они часто пользовались вымышленными фамилиями и меняли внешность. Для изменения внешности женщины-агентессы пользовались красками для волос или париками, а мужчины переодевались женщинами, чтобы ускользнуть от патрулей сил безопасности³².

Менахем Бегин, чья ненависть к англичанам была непримиримой, путешествовал под разными вымышленными именами, и после взрыва в гостинице «Царь Давид» он сумел ускользнуть от палестинской полиции, пообещавшей премию в две тысячи фунтов стерлингов за его голову, благодаря нескольким ловким переодеваниям. В ноябре 1946 г. палестинская полиция отправила тревожное донесение о том, что он может инкогнито ехать в Великобританию. В начале 1947 г. эта тревога достигла крайней степени, когда SIS отправила МИ-5 сообщение с предупреждением о том, что Бегин, как полагают, сделал себе пластическую операцию по изменению внешности, хотя, как гласило прозаичное заключение в его конце, «описания его нового лица у нас нет». Эта история вскоре просочилась в прессу, и в «Ньюс кроникл» появился заголовок «В Палестине охотятся за новым лицом», под которым далее саркастически отмечалось, что, хотя Бегин, возможно, и изменил свою внешность, вполне «вероятно, что плоскостопие и плохие зубы остались». Как оказалось, сообщения о пластической операции Бегина были неточными: они были вызваны путаницей в Управлении уголовных расследований Палестины при сравнении его фотопортретов. На самом деле Бегин не покидал Палестину, а отрастил бороду и замаскировался под раввина, прячась от полиции в тайной каморке в доме одного из своих друзей в Иерусалиме. Когда он согласился дать тайное интервью Артуру Кёстлеру, то оно проходило в затемненной комнате: Кёстлер тщетно пытался бороться с этим, сильно затягиваясь сигаретами в надежде на то, что испускаемый ими слабый свет позволит ему мельком увидеть внешность Бегина³³.

Ситуацию для МИ-5 еще больше усугублял тот факт, что члены Иргун и «банды Штерна», как известно, служили во время войны в вооруженных силах Великобритании. По иронии судьбы, некоторых из них обучали сотрудники Управления спецопераций и SIS, когда те проходили службу в элитном десантном подразделении Пальмах еврейской военизированной организации Хагана. Подобно бывшим членам ряда других партизанских групп, которых англичане вооружали во время войны, вроде коммунистических отрядов в Малайе, Иргун и «банда Штерна» использовали свою подготовку для организации взрывов и ведения других полувоенных действий против своих бывших учителей. Донесения, ложившиеся на письменные столы руководства МИ-5 на протяжении лета 1946 г., предупреждали, что боевики Иргун и «банды Штерна», вполне вероятно, все еще служат в рядах британской армии и планируют использовать это как прикрытие для поездок в Великобританию. Таким образом, перед МИ-5 встала реальная возможность того, что террористы могут приехать в Великобританию в форме британских военнослужащих³⁴.

Антитеррористические меры МИ-5

Когда такие пугающие донесения стали приходить в ее лондонскую штаб-квартиру, МИ-5 разработала ряд мер для предотвращения распространения сионистского терроризма с Палестины на Великобританию. О них мало что известно, судя по документам, которые раньше были всеобщим достоянием, но, как мы можем теперь судить по собственным документам МИ-5, зачастую они были весьма продуманными. Передним краем ее антитеррористической обороны было то, что называлось «безопасность персонала», куда входили проверки биографических данных и тщательное изучение заявлений о выдаче визы для въезда в Великобританию. По рекомендации МИ-5, при поступлении заявлений о выдаче визы, поданных гражданами еврейской национальности с Ближнего Востока, в МИ-5 немедленно поступал телефонный звонок, и начиналась проверка по ее картотеке, прежде чем заявителям разрешался въезд. МИ-5 также провела ряд контрольных проверок приблизительно 7 тысяч евреев, служивших в рядах британских вооруженных сил, что привело к выявлению 40 человек, подозреваемых в сочувствии экстремистам, из которых 25 были уволены из вооруженных сил, а 15 – отправлены служить на Ближний Восток, где они представляли минимальную угрозу безопасности. Меры безопасности, принятые МИ-5, также включали усиленный контроль в портах и других пунктах въезда в Соединенное Королевство, в каждый из которых был отправлен составленный МИ-5 «Алфавитный указатель террористов», а Скотленд-Ярд, по рекомендации МИ-5, постепенно брал под свою защиту все больше ведущих политических и общественных деятелей и увеличил охрану Букингемского дворца. В октябре 1947 г. высокопоставленный офицер Управления уголовных расследований Палестины майор Джон О’Салливан поехал в Лондон и привез в МИ-5 микропленку, на которой были изображены люди, подозреваемые в терроризме; они тоже были добавлены в «Алфавитный указатель». Некоторые из этих фотоснимков являются в настоящее время нескрываемой гордостью бывших членов Иргун и «банды Штерна»³⁵.

Одновременно с принятием этих мер «безопасности персонала», предназначенных для того, чтобы препятствовать въезду террористов и сочувствующих им людей в Великобританию, МИ-5 начала интенсивное наблюдение за экстремистскими сионистскими политическими группировками и отдельными людьми, которые в ней уже находились. Делая это, в МИ-5 предполагали, что агенты Иргун или «банды Штерна», которым удалось получить разрешение на въезд в Великобританию, в тот или иной момент вступят в контакт с этими организациями или лицами, и поэтому тщательное изучение их деятельности могло дать важную информацию для их отслеживания. В МИ-5 также полагали, что агенты могут вступить в контакт с отдельными представителями еврейской общины в Великобритании. Эти предположения оказались верными.

Чтобы собирать информацию о сионистских группах и отдельных лицах в Великобритании, МИ-5 использовала полный репертуар следственных методов, имевшихся в ее распоряжении. Главным в ведении следствия были ордеры министерства внутренних дел (HOW), которые позволяли перехватывать корреспонденцию и телефонные разговоры. В послевоенные годы МИ-5 использовала HOW в отношении всех главных сионистских организаций в Великобритании – Еврейского агентства Палестины, Еврейского легиона, Еврейско-арабского легиона, Федерации еврейских трудящихся и Объединенной сионистской ревизионистской молодежной организации. Последняя вызывала у МИ-5 особенно большую тревогу. Некоторые ее члены выступали в местных еврейских клубах в Северном Лондоне с зажигательными речами против англичан, смешивая религию и политику. Другим источником беспокойства было лондонское ревизионистское печатное издание «Еврейская борьба», которое часто перепечатывало экстремистскую пропаганду Иргун в Палестине, называя англичан «нацистами» и вставая на сторону применения насилия. В МИ-5 опасались, что «Еврейская борьба» станет вербовочной платформой для будущих террористов в Великобритании. В декабре 1946 г. Алекс Келлар и юрисконсульт МИ-5 Бернард Хилл встретились с главным прокурором и решили, что, хотя и нет достаточных доказательств для предъявления судебного иска, они официально предупредят редакцию «Еврейской борьбы» о том, что, если они будут продолжать публиковать материалы Иргун, их издание будет закрыто. Похоже, вскоре после этого «Еврейская борьба» перестала издаваться. МИ-5 могла с полным основанием утверждать, что способствовала закрытию издания, которое разжигало ненависть и подпитывало терроризм в Великобритании³⁶.

Одной из экстремистских сионистских организаций, которая вызывала у МИ-5 наибольшую озабоченность, была молодежная группа в Стоук-Ньюингтон в Северном Лондоне, связанная с Объединенным сионистским ревизионистским молодежным движением и известная на иврите как Бетар. МИ-5 получила от министерства внутренних дел ордер на расследование деятельности ее штаб-квартиры, которое выявило ряд посетителей, занимающихся нелегальной покупкой оружия, а также показало, что Бетар – нечто гораздо большее, чем образовательная организация, на звание которой она претендовала. В то время как у нее по закону действительно имелся образовательный статус и ее члены получали знания по истории, географии и языкам Ближнего Востока, они также становились объектами пропаганды Иргун и «банды Штерна» и в некоторых случаях даже обучались рукопашному бою. Как отмечалось в донесении одного агента, Бетар на самом деле занималась ни много ни мало, а идеологической обработкой еврейской молодежи, промыванием ей мозгов, нацеливая ее на борьбу за создание суверенного еврейского государства в Палестине. В другом донесении утверждалось, что у этой группы есть поразительное сходство как по общему характеру, так и структуре с гитлерюгенд³⁷.

Эта аналогия не была такой нелепой, как могло показаться на первый взгляд. Недавние исследования показали, что некоторые первые вожди Иргун и «банды Штерна» находились под сильным влиянием недемократической идеологии – как фашистской, так и коммунистической – в Восточной Европе, откуда многие из них были родом. Идеология молодежных групп Бетар в Великобритании и Польше родилась в экстремистском правительстве Йозефа Пилсудского, существовавшего в Польше между двумя мировыми войнами, которое стремилось создать этнически чистое польское государство. Известно, что группы Бетар в Польше брали себе за образец молодежное фашистское движение Балилла в Италии, члены которых носили красно-коричневую форму, а не черные рубашки, как в Италии. Журналист Аба Ачимейр, опаленный опытом большевистской революции, вел на иврите колонку под названием «Из записной книжки фашиста». «Нам нужен Муссолини», – утверждал он, хотя и принял бы что-нибудь вроде Шинн Фейн/ИРА. Перед войной некоторые немецкие сионисты-«ревизионисты» открыто называли себя «еврейскими черными рубашками» и ставили своей целью создание «еврейского фашистского» государства в Палестине. Во время войны «банда Штерна» даже стремилась к союзничеству со странами оси. В конце 1940 г., когда Великобритания отстаивала свое существование в битве за Англию, она предложила нацистам сотрудничать, наивно полагая, что Великобритания, а не гитлеровская Германия – главный враг еврейского народа. Когда итальянские и немецкие вооруженные силы продвигались по Египту и победа стран оси казалась уже в кармане, Штерн сделал такое же предложение Муссолини. Эти предложения ни к чему не привели, но они показывают, до какой степени Штерн ненавидел Великобританию³⁸.

В МИ-5 также оказались правы относительно идеологической обработки в Бетар. Одна из членов «банды Штерна» Геула Кохен, которая впоследствии стала членом парламента Израиля (кнессета), написала в своих воспоминаниях, что она впервые встала на сторону насилия (которое, по ее словам, является злом), будучи еще молодой женщиной в рядах Бетар в Палестине. И хотя Бетар в Великобритании не была закрыта, как рекомендовала МИ-5, ее члены находились под плотным наблюдением³⁹.

В начале 1947 г. МИ-5 раскрыла в Северном Лондоне группу, которая, по ее мнению, «планировала террористические вылазки в этой стране». Руководителями этой группы были не имевший гражданства директор компании российского происхождения Джоэл (Лео) Белла и его пособник Гарри Исаак Прессман – подданный Великобритании тоже российского происхождения, который управлял фирмой по производству химикатов в Стоук-Ньюингтон. МИ-5 выявила их благодаря прослушиванию телефонных разговоров и перехвату корреспонденции на основании ордера министерства внутренних дел в отношении Объединенной сионистской ревизионистской молодежной организации. По совету МИ-5 в июле 1947 г. особый отдел провел обыск на квартире Прессмана в Северном Лондоне, и в его запертом гараже были обнаружены террористическая литература, двадцать четыре ручные гранаты и двадцать четыре взрывателя. Несмотря на крепкие доказательства против него, МИ-5 не удалось возбудить судебное дело против Прессмана. Главная проблема была в том, что МИ-5 получила информацию благодаря ордеру МВД, а это так же, как и в наши дни, – и нам это прекрасно знакомо – означало, что она не может быть принята в качестве доказательства в английском суде. Прессман утверждал, что снял этот гараж для неизвестного третьего лица и ничего не знал о найденном в нем оружии. В конечном счете ни Белла, ни Прессман не были преданы суду, но одному члену их группы Эрику Принцу пригрозили депортацией в Россию, и МИ-5 вместе с особым отделом держала их деятельность под плотным наблюдением⁴⁰.

Наблюдение МИ-5 за экстремистскими ревизионистскими организациями в Великобритании выявило, что некоторые их члены преувеличивали свою собственную значимость и способность проводить теракты. Однако, как отмечено во внутренних докладах МИ-5, самая большая угроза могла исходить не обязательно от ревизионистского мейнстрима, а от отдельных бунтарей, косвенно с ним связанных. Как предположил Алекс Келлар, проблема состояла в том, что «всегда существует возможность того, что какой-нибудь непредсказуемый акт насилия может быть совершен одним из их членов с горячей головой»⁴¹.

«Непредсказуемый акт насилия» и произошел. В августе 1948 г., после того как Великобритания фактически вышла из мандата по Палестине, двадцатитрехлетний еврей-бакалейщик из Олдгейта (Восточный Лондон) по имени Монте Харрис, сочувствующий Иргун и связанный с Еврейским легионом, взял на себя осуществление террористического акта в Великобритании – подрыв английских грузовиков и танков, возвращавшихся из Палестины. МИ-5, по-видимому, впервые узнала имя Харриса, когда оно появилось на посылке со взрывчатыми веществами, замаскированными под продукты питания, которая была послана из Соединенных Штатов сторонникам Иргун в Великобритании. В августе 1948 г. после трех недель интенсивной слежки, во время которой в какой-то момент сотрудникам Скотленд-Ярда пришлось переодеваться в специальную спортивную одежду, «ведя» Харриса на теннисный матч, особый отдел Скотленд-Ярда провел обыск в его запертом магазине в Олдгейте, в ходе которого были найдены двенадцать капсюлей, сорок восемь футов бикфордова шнура, две дюжины детонаторов и достаточное количество ингредиентов для изготовления термитных зажигательных взрывчатых боеприпасов. По мнению руководства особого отдела, в Англии началась бы «волна поджогов и диверсий», если бы Харриса не схватили. В октябре 1948 г. в Лондонском центральном уголовном суде он был приговорен к семи годам тюремного заключения, которое, как надеялся судья, послужит средством устрашения для желающих совершить террористические акты в будущем и сторонников политического насилия в Великобритании. Харрис вышел на свободу рано, в 1950 г., и сразу же переехал в Израиль. Но оказалось, что там против него возбуждено уголовное дело за прошлые «подвиги», и он в конечном счете осел в Ирландии⁴².