Текст книги "Развитие субъекта образования. Проблемы, подходы, методы исследования"

Четкого ограничения возрастных границ поступающих в вузы не существует. Поскольку нас интересует прежде всего переход от обучения в школе к обучению в вузе, мы остановимся на особенностях юношеского возраста, существенных, на наш взгляд, для: а) успешной адаптации к новым условиям познавательной деятельности, б) формирования позиции субъекта учения в этих условиях. Иначе говоря, наша задача выделить те психологические характеристики возраста, которые в необходимой и достаточной степени могут свидетельствовать о наличии, отсутствии психологической готовности к учению в вузе, т. е. выполнять критериальные функции.

В описании юности зарубежными исследователями за основу берется понятие идентичности как тождественности человека самому себе и целостности (Erikson, 1968; Эриксон, 1996). Идентифицируя себя, юный человек должен собрать в единое целое все свои роли: школьника/школьницы, сына/ дочери…, осмыслить их, связать с прошлым и спроецировать в будущее. Если идентификация проходит успешно, то появляется ощущение того, кто он есть, где находится и куда идет. Если – безуспешно, возникает «путаница ролей» – «спутанная идентичность». Возможна «негативная идентичность» – отождествление себя с образом, противоположным тому, который хотели бы видеть родители, учителя. Э. Эриксон полагает, что лучше «негативная идентичность», чем никакой.

Во многих зарубежных исследованиях в качестве главной движущей силы развития рассматривается врожденное стремление человека к самоосуществлению, которое обязательно связано с потребностью в самоидентификации. Ш.Бюлер считает, что полнота самоосуществления связана со способностью юного человека ставить перед собой цели, адекватные его внутренней сущности, и является условием сохранения психического здоровья. Постижение своей внутренней сущности, своего жизненного предназначения молодыми людьми связано с пониманием смысла жизни. Куда и как пойдет человек, который выходит на старт своей жизни, почему именно такой выбор он сделает – это невозможно понять, не попытавшись определиться с главными вопросами.

В.Франкл отмечает, что в период юности ключевой задачей становится поиск смысла своего существования, определения жизненных целей. Отсутствие осмысленной цели в жизни может привести к ноогенному неврозу, «экзистенциальному вакууму» (Франкл, 1992), проявляющемуся прежде всего в скуке и апатии, во внутренней пустоте. Молодому человеку необходимо прожить период юности, создавая нечто личное и единственное в своем роде. Он должен выработать свой взгляд на ситуацию развития, открыть себя, свое Я (Ливехуд, 1994). Понять себя и свое будущее, он может через постижение смысла жизни, определение своего места в жизни, своих реальных и будущих социальных ролей, определение целей – актуальных и потенциальных.

Вместе с тем это возраст первых попыток профессионального самоопределения. Именно на это обращают внимание отечественные психологии. Л.И.Божович указывает на изменения в отношении к будущему в юношеском возрасте – появление способности ориентироваться на предполагаемое будущее, которая включает построение целостного замысла жизни, самопроектирование в будущее, построение жизненных планов и перспектив (Божович, 1968). Переход от подросткового к раннему юношескому возрасту связывается ею с изменением отношения к будущему: если подросток смотрит на будущее с позиции настоящего, то старший школьник смотрит на настоящее с позиции будущего. Именно эта способность, а также устойчивость и эффективность умственной деятельности, приближающейся к умственной деятельности взрослых, быстрое развитие специальных способностей, высокий уровень самосознания дает ему возможность, осуществлять выбор во многих сферах жизнедеятельности: нравственно-этической, профессиональной. Поэтому ряд психологов, как основное новообразование, которое появляется в результате этого периода жизни человека, склонны рассматривать самоопределение. И.В.Дубровина считает, что главным новообразованием ранней юности является готовность (способность) к личностному и жизненному самоопределению. Основными задачами развития в ранней юности являются: 1) осознание себя, своих социальных ролей и временной перспективы своего существования; 2) осознание своей сексуальной роли, принятие ее; 3) самостоятельное и независимое определение профессиональных, жизненных целей и выбор будущей профессии; 4) развитие ценностных представлений; 5) развитие волевой сферы, самостоятельности и ответственности юного человека, способствующий его самоопределению в жизни (Дубровина, 1996. С.379).

Перечисленные параметры включают все аспекты, которые необходимо учитывать при описании юношеского возраста, но системообразующей характеристикой этого возраста можно считать обращенность в будущее с «аффективным центром» жизни юноши в форме жизненных планов, перспектив. В этом случае у него должны быть развиты способности видеть перспективу своей жизни, владеть теми или иными умениями, планировать свою деятельность и поведение, соотносить ближний и дальний планы жизни.

В литературе отмечается, что несформированность потребности и способности к самостоятельной постановке жизненных целей, к личному, свободному выбору у юношей в нашей стране связана с тем, что советская система сформировала особый тип личности. Одной из важных особенностей этого типа якобы является принципиальное отсутствие у человека потребности самому выбирать собственные жизненные ценности, самому строить свои жизненные планы, готовность некритично принимать как истинное, необходимое, свое то, что «спускается» откуда-то сверху. Эта, условно говоря, абулия была мало заметна во времена, когда ценности и цели навязывались сверху, более того, она создавала даже определенный внутренний комфорт. Но на самом деле механизмы опредмечивания тех или иных потребностей, появления мотивов, их структурирование происходит по общим законам, независимо от того в каком государстве человек живет, хотя содержание мотивов будет другим. В нашей стране, так же как и в других странах на этот процесс повлияла повышающаяся степень изменчивости в единицу времени событийного ряда жизни человека в условиях свободных рыночных отношений и научно-технической революции (Тофлер, 1998). Невозможность адекватно приноровиться к этому ведет к появлению у современного человека социогенных стрессов, фрустраций. Однако если ещё учесть шок, который испытал каждый житель нашей страны, в дополнении к тому, о чем говорит Э.Тофлер, то говорить об абулии, вызванной исключительно советским прошлым, здесь нет оснований. Вместе с тем, это свойственно юности в любой современной культуре, поэтому необходимо акцентировать внимание на анализе особенностей принятия решения в юношеском возрасте и на особенностях волевых процессов свойственных личности молодого человека.

Анализ литературы по проблемам юношеского возраста дает возможность в первом приближении сформулировать основные психологические критерии определения готовности к обучению в вузе. Это – идентификация, антиципирующее самоопределение (видение себя в будущем), особенности ценностных ориентации, зрелость волевых процессов.

Гипотетического определения возрастных особенностей, важных для обучения в вузе, недостаточно для рассмотрения психологической готовности к новой форме познавательной деятельности. Следует определить, по замечанию Д.Б.Эльконина, и «начальные формы деятельности следующего возрастного периода» (Эльконин, 1981. С.6). В данном случае – периода взрослости. Для этого обратимся к исследованиям психологических особенностей обучения взрослых людей.

Ю.Н.Кулюткин, Г.С.Сухобская считают исходным фактом, который нужно учитывать при анализе этих особенностей, признание того, что ведущей деятельностью взрослого человека является труд (Кулюткин, Сухобская, 1977). Обучение включается как составное звено в более широкий контекст его жизнедеятельности. Главное, что определяет особенности обучения взрослых, заключается в изменении личностной позиции взрослого человека в обучении. Выступая активным субъектом общественной и трудовой жизни, взрослый человек и в обучении видит себя самостоятельным субъектом, так что процесс учения приобретает в его глазах смысл самообразовательной деятельности, в которую он включается по внутреннему побуждению, в которой он избирателен и оказывается способным к самоуправлению и саморегуляции. Общественная и трудовая жизнь, непосредственным участником которой является взрослый, формирует уже самоё потребность в знаниях, познавательные интересы и запросы, цели и мотивы учения. Потребность в знаниях у взрослого, как субъекта общественной, трудовой, профессиональной деятельности вырастает из жизненных планов, стремления к личностному развитию, совершенствованию своего общественно-политического кругозора, профессионального мастерства и культурного уровня. Обучение взрослых имеет свою специфику и должно учитывать как их актуальные установки, так и особенности их формирования. Оно должно строиться в контексте профессиональных проблем, которые им предстоит решать. Именно такую модель – модель контекстного обучения, в частности, базируясь на когнитивно-поведенческом подходе, предлагает А.А. Вербицкий (1999). Видя основное противоречие профессионального образования в несоответствии технологии профессионального обучения целям, которые преследует специалист. «Можно ли стать в принципе компетентным специалистом, находясь в позиции студента: делая одно – научиться другому?» Автор отвечает: «Нет» (Вербицкий, 1999. С.48). Овладение профессиональной деятельностью возможно только, если у студента, в частности, будущего педагога будет возможность читать лекции, у студента, в будущем – хирурга, – оказывать оперативную помощь, т. е. решать профессиональные задачи. В этом же направлении работают и упомянутые выше авторы, которые предлагают модели учебных ситуаций и способы их разработки, чтобы натренировать специалистов так, чтобы те смогли работать, не нанося ущерба ни тем, кто будет слушать лекции, ни тем, кто согласится на услуги хирурга.

Напомним в этой связи, что и в отечественных, и в зарубежных психологических исследованиях такая мысль уже была выражена. В Советском Союзе в 20-е годы прошлого столетия весьма успешно использовались деловые игры, позволявшие быстро и в достаточной степени эффективно обучать взрослых людей. К.Левин в 40-е годы двадцатого века, излагая свою концепцию обучения взрослых людей, предложил использование лабораторного метода. В них создается поведенчески-ориентированная обучающая среда, предоставляющая возможность активных действий участникам, на основе имитации реальных ситуаций. Условия, максимально приближенные к реальной жизни для тренировки будущих профессионалов, позволяют активизировать мотивацию обучающихся, включать волевые процессы, актуализовать и формировать определенные установки. Лабораторный метод здесь – «обучение реальностью». Этот подход является одним из теоретических оснований для активного социально-психологического обучения – социально-психологического тренинга, целями которого могут стать и формирование знаний, навыков, и развитие умений, и личностное развитие профессионала. По этому методу «Case study» – разбора конкретных ситуаций – строится система непрерывного образования в бизнес-школах (MBA), институтах повышения квалификации (ИПК) и др. Эти учебные технологии используются не только для передачи профессиональных знаний, выработки профессиональных навыков, умений студентов, слушателей, но, и это – главное, для развития профессионального мышления: способности ставить профессиональные цели, решать профессиональные задачи, используя знания, навыки, умения, полученные и в учебной, и в профессиональной деятельности.

Чтобы выявить и систематизировать те новые операциональные составляющие учебной деятельности, которые появляются только в вузе, попытаемся проанализировать различия в учебной деятельности студентов и школьников.

Начнем с мотивов и целей. Судя по литературным данным, у школьников основными являются: мотивы развития, познавательные, общения, аффилиации, заполнения свободного времени, достижения успеха, избегания неприятностей. У студентов сохраняют свое значение те же мотивы и появляются новые: мотив получения профессии, социальной и профессиональной адаптации, заполнения свободного времени, мотив начала нового жизненного этапа. Возвращаясь к обсуждению возрастных особенностей, рассмотренных в предыдущем параграфе, надо еще раз подчеркнуть наличие отличительной особенности у студентов – устремленности в будущее, которая присутствует и в мотивации. Значит можно констатировать, что психологическая готовность к обучению в высшем учебном заведении предполагает расширение мотивационного плана субъекта учения в вузе.

Кроме того, мы полагаем наличие серьезных отличий в содержании познавательной деятельности студентов и школьников, а также в требованиях к практическим умениям и навыкам в учебной работе. Рассмотрим операциональный состав деятельности студента и психические составляющие, способствующие ее выполнению. Для простоты изложения обратимся к таблице 1.

Даже беглый взгляд на таблицу дает возможность сделать заключение о повышении требований к деятельности студентов, в частности, к самостоятельной работе. В отличии от операционального состава деятельности школьника, деятельность студента содержит перечень навыков, умений более свойственных для самостоятельной работы. Для реализации деятельности студента необходим ряд новых умений: самостоятельно анализировать материал лекций, излагаемый в устной форме, запоминать, структурировать, при этом вести записи, составлять конспекты; готовиться к семинарам, изучая тексты, конспектировать, реферировать, участвовать в семинарах: выступать по отдельным вопросам, вступать в дискуссии, писать эссе, отчеты, курсовые работы, дипломные проекты, статьи, тезисы. Как правило, осваивать эту деятельность студентам приходится интуитивно, спонтанно, участвуя в студенческой жизни. Это достаточно трудоемкий и сложный процесс, и не каждый студент без определенных волевых усилий, затрат может это сделать качественно и в срок. Таким образом, психологическая готовность к обучению в вузе включает ряд специфических умений, которыми в школе не овладевают. А следовательно, позиция студента предполагает установку на овладение операциональными составляющими умения учиться самостоятельно.

Таблица 1

Операциональный состав учебной деятельности студентов и школьников (ОСУД)

Вместе с тем по таблице видна и современная тенденция школьного обучения: в экспериментальных школах практикуются, хотя бы эпизодически, вузовские формы работы. Это имеет целый ряд оснований: реальная потребность учеников, учителей и родителей в повышении качества обучения, стремление администрации школ повысить статус и репутацию своего учебного заведения; неудовлетворенность творчески работающих учителей рутинной педагогикой традиционной школы; наконец, осознанная всеми участниками педагогического процесса необходимости начинать еще в школе подготовку к обучению в вузе.

Возможно, также к требованиям по отношению к психологической готовности должна добавиться способность преодолевать трудности, препятствия в достижении поставленной цели. Подтверждением этой мысли служит анализ трудностей в обучении, проблем студентов и выпускников вузов, связанных с их адаптацией к учебной деятельности в вузе.

Проблемы адаптации, социальной и профессиональной, всегда привлекали внимание ученых, но не имели и не имеют однозначного толкования. Понятие адаптация было введено для обозначения чувствительности организма при действии адекватного раздражителя (Ауберг, 1965). Адаптацию определяют также как процесс установления или модификации того, что ранее использовалось, с изменением формы или изначального назначения, и как вид взаимодействия личности или группы с социальной средой, в ходе которого согласовываются требования и ожидания его участников. Она рассматривается и как социальный процесс, в котором личность и социальная среда являются адаптивно-адаптирующимися системами, и как внутренний процесс ощущения, дающий возможность распознать несоответствие поведения или состояния организма в окружающей среде, что предполагает необходимость находить в себе силы к таким изменениям, которые приведут к гармонии или, по крайней мере, к отношениям терпимости (The Encyclopedia Americana. N.Y.; Chicago, 1944. Vol. 1. P. 128). Последнее определение указывает на наличие внутреннего фактора, позволяющего оценить нарушение связи. Это определение, конкретно физиологическое, схватывает тем не менее моменты, существенные психологически: «внутренний фактор», «оценка», «изменение». Достижение гармоничных отношений индивида и среды на психологическом уровне, как развивающий процесс возможна «только путем обогащения субъкт-субъектных отношений, благодаря полному раскрытию творческих возможностей субъекта адаптации в конкретной творческой деятельности» при высокой степени активности, самостоятельности студента (Агабеков, 1987).

Только если студент изначально психологически готов и может предстать в роли субъекта адаптации, т. е. быть активным творческим деятелем, способным принимать решения, брать ответственность на себя, реализовывать свои цели, он может адаптироваться к обучению в вузе. Это значит, что к показателям психологической готовности к учебе в вузе, должна добавиться способность человека адаптироваться к новым условиям обучения, преодолевать возможные рассогласования новых требований и ранее сформировавшихся у него возможностей – первичных и ставших ограниченными способов учебной работы. А это с неизбежностью предполагает способность преодолевать трудности, препятствия при достижении поставленной цели, уметь принимать решения по ряду проблем самого разного плана, начиная с предметных, профессиональных и заканчивая личностными.

* * *

На основании проведенного нами анализа литературы можно обозначить предварительно два основных блока психологической готовности выпускника среднего образовательного заведения, абитуриента к учению в вузе:

1. Личностная готовность к обучению в вузе:

1.1 Система социальных установок относительно жизненных ценностей (необходимости определенного уровня образования, определенной профессии, будущего жизненного пути и др.).

1.2. Уровень развития психических процессов, необходимый для адаптации к учебной деятельности в вузе в новых непривычных условиях (особенности мышления, речи).

2. Операционально-деятельностная готовность к обучению в вузе с преобладанием самостоятельной работы.

Все они так или иначе содержат возрастной аспект этого феномена.

Психологическая готовность к обучению в вузе – это феномен, свидетельствующий о появлении единого психического новообразования – «позиция студента, которая включает перспективную позицию и профессионала» – «актуальная позиция слушателя высшего профессионального учебного заведения». Эти две позиции образуют единство мотивационной учебно-профессиональной и операционально-технической составляющих. Прогрессивная динамика каждой из них питает развитие другой. Итак, психологическая готовность к обучению в высшем учебном заведении может быть описана в форме психологического конструкта, который в зависимости от позиции автора, имеет различное наполнение и критериальное описание. Анализ и построение нашего конструкта – это пока лишь штрихи к портрету психологически готового выпускника средней общеобразовательной школы к обучению в вузе. Предстоит его дальнейшая разработка и уточнение с последующей эмпирической верификацией отдельных параметров психологической готовности к обучению в вузе уже как реального феномена.

Часть II
Внутренние связи когнитивного компонента позиции субъекта учения

Глава 3
Психодидактические приемы развития школьника как субъекта естественнонаучного миропонимания и мировоззрения[1]1
  Глава подготовлена при поддержке гранта РГНФ. Проект № 04-06-00268а


[Закрыть]

Сущность процессов понимания и интерпретации знания раскрывается в ряде философских и психологических концепций (Анцыферова, 1999; Брудный, 1971, 1996; Гастев, 1962; Знаков, 1995; Потебня, 1976; Рассел, 1997; Славская, 2002; Хомский, 1972 и др.). С.Л.Рубинштейн, анализируя концепцию, в частности, А.А.Потебни отмечал, что он видел качественные различия этапов сознания не во внутренних свойствах их структур самих по себе, «а в тех взаимоотношениях, которые складываются между сознающим субъектом и познаваемым им миром» (Рубинштейн, 1946. С.152). На сегодняшний день идея взаимодействия, взаимоотношения, диалогического контакта между индивидуальным субъектом и Миром стала хрестоматийной. Однако сохраняются значительные трудности в изучении процесса понимания как интегративного явления, в котором определенную роль в разных психологических контекстах выполняют фактически все психические функции при ведущей роли мышления.

П.П.Блонский еще в 20-х – 30-х годах прошлого столетия разработал методику экспликации субъективной стороны процесса понимания и дал характеристику его стадий: «Первая – самая элементарная – стадия узнавания, генерализации, родового понятия, наименования; вторая – следующая – стадия понимания смысла, которую можно также назвать стадией спецификации или видового понятия; третья стадия – стадия объяснений по принципу «объяснения посредством сведения к известному»; наконец, четвертая стадия – стадия объяснения по принципу «объяснение генезиса» того, что видишь» (Блонский, 1935. С.57–58).

Рассматривая проблему понимания в физике и других естественных науках, нельзя не обратить внимания на особый аспект познания – соотношение субъекта и объекта, – который анализируется в философии физики и естествознания, начиная с XIX века. По словам М.Э.Омельяновского, «по мере того как физика от воспринимаемых в обыденном опыте макроскопических объектов углублялась в сферы явлений, для познания которых, помимо тончайшей экспериментальной аппаратуры, требовались неклассические теории с их неизвестными классической физике абстракциями, проблема объективного и субъективного приняла форму, существенно отличающуюся от той, в которой она фигурировала в физике, развивающейся под знаком Ньютона и Максвелла» (Омельяновский, 1976. С.126).

Продолжая мысль М.Э.Омельяновского, Ю.Б.Молчанов следующим образом характеризует сложившееся в современной физике положение: «Продвижение физических исследований вглубь атома и структуры элементарных частиц является неизбежным результатом человеческого познания природы и одной из наиболее фундаментальных его целей. Естественно при этом, что предметом его экспериментальных операций и теоретических размышлений оказываются все более микроскопические по своим вещественно-энергетическим характеристикам и все более тонкие по своей структуре и взаимодействиям материальные системы, которые неизбежно испытывают на себе все более сильное возмущающее воздействие познавательных средств, так, что становится все труднее провести резкую и точную границу между поведением изучаемых материальных систем «самих по себе» и их взаимодействием с экспериментальной аппаратурой» (Молчанов, 1981. С.52).

Еще более коротко эту мысль выразил П.С.Дышлевый: «Исходное познавательное отношение в методологии физики XX века характеризуется тремя членами: физический объект, условия познания, наблюдатель (исследователь)», или, «объект – прибор – субъект». Молчанов вместе с тем указывает на то, что данная схема является неполной и недостаточной для рассмотрения процесса познания не только в современной, но и классической физике, добавляя к этой триединой формуле такие важные элементы познания, как его результаты, а именно эмпирические факты и теоретические построения. «Субъективный же характер научных теорий и концепций также может иметь различное значение. Одно из них – тривиальное, которое заключается в том, что все научные концепции и теории имеют субъективную форму, то есть выражаются в словах и понятиях, и второе, которое выражает относительный характер нашего познания, его постепенное приближение к объективной истине» (Молчанов, 1981. С.56).

Итак, основным, позитивным содержанием любого научного знания является наличие в нем элементов объективной истины, т. е. такого содержания «нашего знания, которое не зависит ни от человека, ни от человечества, ибо, не зная объективной истины, человек остается рабом слепой необходимости, игрушкой действия неизвестных ему сил природы, будь то микромир, непосредственное наше окружение или космические просторы» (Молчанов, 1981. С.63). Вместе с тем, субъективные моменты всегда присутствуют в полученном готовом знании, выражая их относительность, неточность, неполноту и неадекватность. Но субъективные моменты не сводятся только к мере полноты/неполноты, точности/ неточности и т. п. Они включают еще и позиции субъекта по отношению к наличному знанию – суждения, сомнения и даже интеллектуальные эмоции. И здесь мы выходим на специфическую систему, условно говоря, «конструкцию» феномена и процесса познания: «знание-понимание-интерпретация». Пожалуй, наиболее сложным, а возможно, и противоречивым блоком этой конструкции является соотношение понимания и интерпретации знания.

Рассматривая различные подходы к проблеме понимания и интерпретации в герменевтике, логике, лингвистике и, наконец, в когнитивной психологии, описывая личность как субъекта интерпретации, А.Н.Славская так определяет различия между пониманием и интерпретацией. «Суть понимания состоит в достижении определенного уровня или степени идентичности (или изоморфности) исходного, понимаемого текста и его концептуализации понимающим субъектом. Эта изоморфность (идентичность или аутентичность) обеспечивается различными интеллектуальными, языковыми и другими операциями, которые преимущественно и изучаются логикой и лингвистикой.

В этом отношении отличие интерпретации от понимания в том, что она не предполагает достижения такой идентичности. Интерпретация, с точки зрения психологии, более субъективна, чем понимание, и одновременно более привязана к тем основаниям и контекстам, в которых она осуществляется субъектом. Понимание – это «размещение» знания в когнитивной структуре субъекта, и здесь его дополняет интерпретация, включающая оценки, мнения, взгляды субъекта» (Славская, 2002. С.30–31). В философско-методологическом плане за различением понимания и интерпретации стоит различение более ёмких феноменов сознания: миропонимания и мировоззрения.

В методологии науки термин «миропонимание» означает понятийный аспект мировоззрения, позволяющий описывать систему обобщенных знаний о природе, обществе, месте человека в мире. Мировоззрение же включает, с одной стороны, и умение пользоваться этими знаниями как инструментом деятельности, направленной на познание и преобразование мира; с другой – убежденность в истинности знания, надежности и адекватности инструмента; а также нравственные идеалы, принципы и готовность к реализации и защите убеждений и идеалов. В психологической плоскости разница между миропониманием и мировоззрением лежит в различиях понимания и интерпретации при неизбежной взаимозависимости их.

Содержание понятия «миропонимание» можно раскрыть через составляющие самого слова: «мир» и «понимание». Первое из них в научной и философской литературе трактуется как установленный порядок, или миропорядок, альтернативный хаосу. Понимание мира достигается благодаря открытию единых, устойчивых структур, лежащих в основе многообразия изменяющихся явлений – фундаментальных закономерностей, свойственных миру. Процесс понимания, системный по своему характеру, осуществляется в результате анализа взаимодействия частей и целого некоего объекта. Чтобы понять нечто, надо располагать предпониманием целого, а затем перейти к изучению его частей. Последующий синтез знания о частях будет способствовать более полному и глубокому пониманию целого: включение в него знаний о частях будет расширять горизонт понимания (Рузавин, 1982). В этом контексте естественнонаучное миропонимание школьника можно определить как мыслительную деятельность, в процессе которой он, изучая естественнонаучные предметы, фундаментальные закономерности организует в единую систему знания. Поэтому естественнонаучное миропонимание учащихся есть, по В.Р.Ильченко, система знаний о природе, образующаяся в их сознании в процессе изучения естественнонаучных предметов, и мыслительная деятельность по созданию этой системы (Ильченко, 1993). Сама же система знаний о природе получила название естественнонаучной картины мира. Что включает в себя данное понятие. Понятие естественнонаучной картины мира (ЕНКМ) можно определить следующим образом: это интегральный образ природы, созданный путем синтеза естественнонаучных знаний на основе системы фундаментальных закономерностей природы и включающий представления о материи и движении, пространстве и времени, их внешних и внутренних связях, взаимодействиях. Эта картина представляет собой особое промежуточное звено между философией и естествознанием, дающее исторически обусловленное отображение природных связей, причем методологическую роль играют естественнонаучные принципы (неуниверсальные в философском смысле). Философские принципы и идеи лежат в основе развития различных картин мира, которые в науке выступают в качестве высшей формы систематизации знаний, как синтез конкретно-научных и философских понятий. Любая картина мира, в том числе естественнонаучная, – это «знаниевая» система, т. е. система знаний о природных закономерностях, которая возникла на основании данных конкретных наук: физики, химии, биологии, истории и т. д. Фундамент естественнонаучной картины мира составляет его физическая картина. Она дает наиболее общие знания о физической сущности явлений природы, о свойствах материи, о формах ее существования (пространство, время, движение).

В физике различают несколько исторически сложившихся картин мира, которые в процессе развития науки сменяли друг друга, включая предыдущую картину мира как частный случай последующей: механическая (МКМ), электродинамическая (ЕДКМ) и квантово-полевая картины мира (КПКМ); в основании их лежат физические формы движения материи. Движение в философии и естествознании понимается как изменение вообще, всякое взаимодействие материальных объектов. При этом движение (изменение), подчиняющееся физическим законам, и есть то основание, на котором построены соответствующие частные физические картины мира. В науке, кроме физической формы движения материи, различают также химическую, биологическую и социальную форму движения. Каждая из них имеет свои особенности, свои закономерности и не может быть сведена к другой. При этом они существуют неизолированно друг от друга (например, понимание процессов биологической жизни невозможно без изучения физических и химических процессов в живых организмах). Таким образом, в основании естественнонаучной картины мира должны лежать все известные науке формы движения материи в их взаимодействии и взаимодополнении. При этом важно понимать, что именно физическая картина является ядром естественнонаучной картины мира, а сама наука физика ввела основные понятия (материя, вещество, поле, движение), открыла фундаментальные законы природы (в частности, законы сохранения), построила теории, которые используются во всех отраслях научного знания. Поэтому ЕНКМ должна формироваться с единых позиций на уроках всех предметов естественнонаучного цикла, и единство должно задаваться системой фундаментальных закономерностей природы.