Текст книги "От царства к империи. Россия в системах международных отношений. Вторая половина XVI – начало XX века"

Итог военных действий в 1712–1713 гг. для шведов был весьма печальным, если не катастрофическим. Решающее поражение (хотя почти бескровное – русские потеряли всего 34 человека) войска под командованием Петра I нанесли шведскому генерал-фельдмаршалу графу Магнусу Стенбоку 31 января 1713 г. у Фридрихштадта (в Шлезвиге) они атаковали неприятеля по узким дамбам, возведенным для защиты от моря[424]424
  П. и Б. Т. 13. Вып. 1. М., 1992. С. 45. 31 января – 1 февраля 1713 г. Реляция о военных действиях под Фридрихштадтом (2-я редакция).


[Закрыть]. Едва русские пошли в атаку, как шведы, побросав пушки в воду обратились в бегство. «Наши следовать скоро за оным не могли… понеже такая была вяская грязь, что не только со всех салдат обуфь стащила, но у многих лошадей потковы выдирала», – писал Петр I в реляции о военных действиях[425]425
  Там же. С. 47. То же.


[Закрыть].

От окончательного разгрома Стенбока спасла не столько непролазная грязь, сколько гольштинский герцог, нарушивший нейтралитет и впустивший полководца в свою крепость Тоннинг, которую тотчас блокировали русские и датские сухопутные войска и флот союзников. Шведский генерал-фельдмаршал надеялся на помощь Англии и Голландии, где уже готовили эскадры и загружали корабли провиантом и амуницией[426]426
  Там же. С. 270. Комментарий к грамоте Петра I Английской королеве Анне.


[Закрыть]. В связи с этим Петр I (по просьбе датского короля) 12 февраля направил королеве Анне грамоту, в которой предупреждал, что помощь Стенбоку будет расцениваться как вмешательство в Северную войну, и в этом случае мы «принуждены будем в нашей правде со всеми силами, купно с нашими союзниками… противиться и борониться искать будем, употребляя к тому все оные способы, которыя нам случай подаст»[427]427
  Там же. С. 72. 12 февраля 1713 г. Петр I английской королеве Анне.


[Закрыть].

То что Фредерик IV предпочел действовать не лично, а через Петра I, говорит о многом: для Англии слово русского царя было весомее, чем слово датского короля. В Европе еще со времен Травендальского мира к Дании относились как к второстепенному государству, интересами которого можно и пренебречь, а с сильной русской армией, действующей не где-нибудь у финских берегов, а в Шлезвиге, приходилось считаться, и в любом случае враждовать с ней было весьма опасно.

В Лондоне дело разрешилось еще до официального вручения грамоты. Российский посол А. Лит лишь сообщил о царской грамоте статс-секретарю по иностранным делам лорду Болинброку и организовал вручение королеве памятной записки от купцов русско-английской компании, в котором они просили не помогать осажденным шведам. В Лондоне решили помощи шведам не посылать, о чем лорд Болинброк сообщил А. Литу К тому же и Голландия отказалась помогать блокированному в Тоннинге Стенбоку[428]428
  Там же. С. 270. Комментарий к грамоте Петра I английской королеве Анне от 12 февраля 1713 г


[Закрыть]. Отбывая из армии в Петербург для подготовки военных действий в Финляндии, Петр I приказал Меншикову искать способа принудить неприятеля к капитуляции, а главное не дать ему уйти[429]429
  Там же. С. 81. 14 февраля 1713 г. «Пункты» А. Д. Меншикову.


[Закрыть]. В мае 1713 г. Стейнбок со всем своим войском сдался в плен Меншикову и Фредерику IV. Так военные успехи и дипломатические победы Петра I шли рука об руку.

В июле 1713 г. русские войска и 10-тысячный саксонский корпус под командованием Меншикова овладели о. Рюген. Теперь практически весь южный берег Балтийского моря был освобожден, небольшие шведские гарнизоны, блокированные датчанами и саксонцами с суши и моря, оставались в Висмаре, Штральзунде и Штеттине. В августе Меншиков блокировал расположенный в устье Одера город Штеттин. Чем больше было боевых побед, добытых, в основном, российскими штыками, тем больше портились отношения между участниками Северного союза.

После капитуляции Стенбока и занятия о. Рюген споры шли главным образом вокруг осажденного русскими войсками Штеттина, который был ключом ко всей Западной Померании. Петр I намеревался передать город Пруссии, что неизбежно вело к столкновению интересов Фридриха-Вильгельма I и Карла XII. Дело осложнялось, однако, тем, что на Штеттин и Западную (шведскую) Померанию претендовали не только «король в Пруссии» (Фридрих I умер 25 февраля 1713 г., и на престол взошел его сын Фридрих-Вильгельм I), но и датский король Фредерик IV, и саксонский курфюрст (польский король) Август II, и гольштейн-готторпский герцог.

Не прошло и месяца после капитуляции Стенбока, как 22 июня Пруссия и Гольштиния поторопились заключить договор о секвестрации между ними Померании с городом Штеттин и Висмара на время Северной войны[430]430
  Секвестрация – временное ограничение в правах владения, в данном случае – Швеции на время войны.


[Закрыть]. Временный характер отчуждения этих земель от Швеции автоматически предполагал возвращение их шведам после заключения мира. Весьма неприятным для северных союзников было то, что шведские гарнизоны Висмара и Штеттина должны были сменить войска прусского короля и гольштинского герцога Христиана-Августа. За отсутствием собственных войск у герцога он мог нанять сдавшихся шведских солдат[431]431
  П. и Б. Т. 13. Вып. 2. С. 413. 22 июня 1713 г. Договор Пруссии и Гольштинии о секвестре Померании.


[Закрыть].

Конечно же, этот договор очень встревожил северных союзников. Не имея в Петербурге точных сведений, Петр I ошибочно предполагал, что Фридрих-Вильгельм I тайно сговорился с Карлом XII, обязуясь не брать Штеттин под свой контроль[432]432
  П. и Б. Т. 13. Вып. 2. С. 113. 19 сентября 1713 г. – А. Д. Меншикову.


[Закрыть]. Данию беспокоило еще и обещание прусского короля склонить датского короля вернуть Гольштинию, Шлезвиг и г. Тоннинг к возмещению убытков, нанесенных княжескому Готторпскому дому[433]433
  Там же. С. 113. 22 июня 1713 г. Договор Пруссии и Голыптинии о секвестре Померании.


[Закрыть].

Прусский король устно заверил царского посла в Берлине А. Г. Головкина, что в договоре с Гольштинией ничто не противоречит Северному союзу[434]434
  Там же. С. 428. 16 июля 1713 г. Предложения России, Дании и Саксонии о секвестре Померании.


[Закрыть], но союзникам одних слов было мало. 16 июля в Шведте на специальном совещании фельдмаршалов Меншикова, Я. Флеминга (Саксония) и генерала Девица (Дания) потребовали дать письменное обещание, а не устное. «Король-солдат» – как прозвали современники Фридриха-Вильгельма I за пристрастие к армейским делам и солдафонские замашки – славился прямотой характера, неумением лукавить в дипломатии и рыцарской верностью данному слову, в чем весьма походил на Петра I. Он тут же письменно подтвердил обязательство не заключать военный союз со Швецией, вывести шведские гарнизоны в полном составе в Швецию, и взять в секвестр лишь о. Рюген и Штральзунд. Секвестрация Штеттина и Передней Померании откладывалась на будущее[435]435
  Там же.


[Закрыть].

Между тем дипломатия с трудом поспевала за стремительно развивающимися военными действиями. Когда в августе 1713 г. Меншиков блокировал Штеттин, стало очевидно, что судьбу города будут решать не в Берлине, в Копенгагене или Гольштинии, а в Петербурге. В новых условиях заключенный два месяца назад прусско-гольштинский договор от 22 июня потерял всякое значение, и Гольштиния не могла рассчитывать на поддержку Пруссии в ее споре с Данией из-за Шлезвига.

Гольштинский герцог-администратор Христиан-Август решил сменить покровителя и поручил своему представителю в Берлине Г. Герцу вместо договора с Пруссией заключить два договора: один – с фельдмаршалом Августа II Флемингом, а другой – с фельдмаршалом Меншиковым о секвестрации Штеттина и Померании. Договор Герца с Флемингом был подписан 20 августа 1713 г. в Берлине и повторял прусско-гольштинский договор 22 июня, с заменой в пункте о секвестрации Штеттина Пруссии на Речь Посполитую.

Август II обещал добиться согласия датского короля на передачу Гольштинии Шлезвига с Тоннингом[436]436
  Там же. С. 430. 20 августа 1713 г. Договор Флеминга и Герца.


[Закрыть].

Таким образом, договор Герца и Флеминга отстаивал интересы только Гольштинии и предполагал сохранение владений Швеции по Вестфальскому (1648) и Оливскому (1660) миру, в том числе и захваченных Швецией коренных польских земель в устье Одера и по южному берегу Балтийского моря. Но усилия Флеминга и Герца пропали втуне: их договор никакого реального значения без согласия Петра I не имел[437]437
  Там же.


[Закрыть]. Для нас он интересен только как свидетельство обостряющихся противоречий в Северном союзе, а также того, что участники союза признавали за Россией главную роль в войне и дипломатии.

Понимая, что Петр I не согласится на участие Гольштинии (давнего шведского протеже) в секвестре Штеттина и померанских земель и на утрату Данией Шлезвига, Флеминг и Герц спешили втянуть в свою антидатскую компанию плохо разбиравшегося в дипломатии Меншикова. То ли неумением новоявленного русского «дипломата», то ли хорошо известным его корыстолюбием и были вызваны попытки гольштинского герцога Фридриха IV Августа сблизиться с Меншиковым и под его нажимом получить от Дании Шлезвиг и Тоннинг.

Им это удалось, и Меншиков, натерпевшийся от постоянных попыток датского короля свалить на русскую армию все тяготы войны, пошел на договор с гольштинцами в ущерб Дании. Сближение с Гольштинией отнюдь не обрадовало царя. Петр I полагал, что на новых друзей – гольштинцев – еще трудно надеяться. «Может Бог из Савла Павла зделать, аднако ж я в том еще Фаминой веры», – писал он Меншикову[438]438
  Там же. С. 113. 19 сентября 1713 г. Петр I к А. Д. Меншикову.


[Закрыть]. 28 августа, в Шведте был подписан еще один договор между Меншиковым и Флемингом, по условиям которого допускалась возможность прямой передачи этих территорий в секвестр прусскому королю[439]439
  Там же. С. 454. 28 августа 1713 г. Договор А. Д. Меншикова и Я. Флеминга.


[Закрыть].

29 сентября 1713 г. Меншиков принял капитуляцию Штеттина, а за четыре дня до этого заключил договор с Пруссией в Шведте, который предусматривал секвестрацию Пруссией не только Штеттина, но и крепостей Висмара, Стралзунда, всей Западной Померании между реками Одер и Пена с крепостями Демин, Анклам, Волгаст Участие в секвестрации Гольштинии специально не оговаривалось, но прусско-гольштинский договор от 22 июня 1713 г., договоры Флеминга и Герца от 20 августа, Флеминга и Меншикова от 28 августа оставались в силе, а значит сохранялась возможность для гольштейн-готторпского принца Фридриха IV Августа участвовать в секвестре и в разделе Померании.

Подобными ошибками Меншикова Петр I был крайне недоволен. Поэтому когда в ноябре 1713 г. незадачливый дипломат, но талантливый военачальник вернулся в Петербург, ему пришлось выслушать много резких замечаний. Трижды царь собирал совещания, обсуждая, как при ратификации договора с Пруссией о Штеттине и Померании исправить ошибки Меншикова. Наконец, 21 ноября Петр I ратифицировал договор с Фридрихом-Вильгельмом I, переработав по своему усмотрению все заключенные Меншиковым летом 1713 г. договоры с Пруссией, Гольштинией, Данией, Саксонией.

В ратификационной грамоте Петр I подтвердил передачу в секвестр Пруссии только города Штеттина, предоставив союзникам решение судьбы остальных шведских крепостей в Померании и острова Рюген, «а имянно Висмарь и Стральзунд и остров Риген имеют в секвестр отданы быть по согласию наших союзников – королей дацкого и полского их величества»[440]440
  П. и Б. Т. 13. Вып. 2. С. 200. 21 ноября 1713 г. Ратификация договора с Пруссией от 27 сентября – 6 октября 1713 г.


[Закрыть]. Отказ ратифицировать передачу в секвестр других померанских территорий объяснялся тем, что Петр I не желал ввязываться в споры между союзниками из-за померанских и северогерманских земель.

В черновике ратификационной грамоты допускалось участие в секвестрации Гольштинии. В окончательном тексте всякое упоминание о ней отсутствует. Более того, российскому послу в Берлине А. Г. Головкину предписывалось вручить текст ратификации прусскому королю только после того, как он даст письменное обязательство не следовать договору с Гольштинией от 22 июня[441]441
  Там же. С. 544. 20 ноября 1713 г. Письмо канцлера Г. И. Головкина послу в Берлине А. Г. Головкину.


[Закрыть]. Эта ратификация – свидетельство растущего влияния России: русский царь продиктовал свою волю Дании, Пруссии, Саксонии и Гольштинии.

Россия играла ведущую роль не только в Северном союзе, но и в решении одной из геополитических проблем Европы, став если еще и не великой державой, то одним из ведущих государств Европы. Победа под Полтавой и фактическое изгнание шведских войск из Северной Германии и Восточной Прибалтики привели к росту международного влияния России, усилили всегда существовавшую связь Северной войны и войны за испанское наследство. Таким образом, Россия активно участвовала в процессе складывания новой системы международных отношений.

Война за испанское наследство подошла к концу. Франция терпела одно поражение за другим. Хотя Филиппу V при поддержке населения Кастилии в 1706 г. удалось вернуть Мадрид, его соперник Карл III удержался в Барселоне, а английский флот чуть было не захватил Тулон. Французы вынуждены были оставить Брабант и Фландрию. В декабре 1708 г. сдался Лилль, и открылась прямая дорога на Париж.

От близящейся катастрофы Францию могло спасти только напряжение всех сил народа. И это прекрасно понимал престарелый Людовик XIV В условиях надвигающейся национальной катастрофы король предпринял совершенно необычный шаг: 12 июня 1709 г. он обратился с воззванием к народу. В нем говорилось о готовности заключить столь желанный народу мир, о больших жертвах, на которые монарх готов пойти ради мира. Вместе с тем подчеркивалось, что требования врагов предъявлялись «исключительно для того, чтобы зажать Францию в кольце и обеспечить в будущем ее захват, давая в обмен на это обманчивую передышку, окончание которой зависит только от наших врагов»[442]442
  БлюшФ. ЛюдовикXIV.. С. 633.


[Закрыть].

В ответ на воззвание короля начался патриотический подъем в стране и положение Франции на театрах военных действий в 1709–1710 гг. улучшилось. После побед в Каталонии и Руммерштайде Франция сохранила за собой Верхний Эльзас и получила возможность возобновить переговоры о мире на более приемлемых условиях. Наконец, 11 сентября 1709 г. произошло знаменитое сражение при Мальплаке, относительно исхода которого до сих пор идут споры. Формально победителями были герцог Мальборо и принц Савойский (они удержали поле боя), но их потери были так велики, что французский маршал де Виллар поздравлял Людовика XIV с таким «поражением»: «Если Господь Вам окажет милость проиграть еще одну такую битву, Ваше Величество может считать, что враги Вашего Величества уничтожены»[443]443
  Там же. С. 637, 639.


[Закрыть].

Положение Франции несколько укрепилось, и в мае 1709 г. Людовик XIV предпринял попытки начать переговоры о мире. После Мальплаке боевые действия шли с переменным успехом еще три с половиной года, и одновременно с пушками споры вели дипломаты. В итоге сложилось то самое новое соотношение сил, о котором говорил К. Клаузевиц: как «война есть продолжение политики другими средствами, так и мир есть фиксация нового соотношения сил, достигнутого в результате войны»[444]444
  Клаузевиц К. О войне. Т. I. M., 1994. С. 55.


[Закрыть]. Франция была истощена войной, но сильно пострадала и другая сторона, особенно недовольны были английские и голландские купцы, вынужденные терпеть большие убытки.

В июле 1711 г. правительство королевы Анны истинно «по-английски», не предупредив союзников, вступило в мирные переговоры с Францией и только в сентябре уведомило о том Гаагу и Вену. В январе 1712 г. открылись переговоры в Утрехте. Единого текста договора подписано не было. 11 апреля 1713 г. стороны заключили отдельные соглашения, а именно: франко-английское, франко-голландское, франко-прусское, франко-савойское, испано-английское, испано-португальское, испано-савойское. Совокупность их принято именовать Утрехтским миром.

Главное место среди этих соглашений занимали договоры Франции с Англией и Республикой Соединенных Провинций Нидерландов. Договор Франции и Англии объявлял Дюнкерк, который фактически попадал под контроль Англии – нейтральным городом, его укрепления должны были быть срыты. Наибольшие территориальные потери Франция понесла в Америке. Людовик XIV уступал Англии колонии в Нью-Фаундленде, по берегу Гудзонова залива, Акадию и о. Сент-Кистофер. По договору с Португалией Франция отказывалась от претензий на португальские колонии.

По договору с Республикой Соединенных Провинций Франция соглашалась передать Испанские Нидерланды австрийским Габсбургам, но об этом ей предстояло отдельно договориться с императором Священной Римской империи Карлом VI. К Голландии переходили захваченные Францией Брабант и Фландрия, но Людовик XIV частично восстанавливал свои северо-восточные рубежи, вернув Лилль, Бетюн, Сен-Винсент. Голландия могла держать свои гарнизоны в Намуре, Люксембуге, Шарлеруа, Ньюивпорте, что препятствовало наступлению Франции на Испанские Нидерланды. По договору Франции и герцогства Савойского Людовик XIV фактически отказался от обладания Северной Италией. Французскому монарху пришлось похоронить надежды подчинить своему внуку Сицилию: ее королем признали герцога савойского[445]445
  Блюш Ф. ЛюдовикXIV.. С. 668.


[Закрыть].

В договорах Испании с Англией, Португалией и Савойей дипломатам Филиппа V удалось сохранить главное – корону Испании и громадные колонии в Вест-Индии. Это досталось дорогой ценой: к Англии отходил Гибралтар и о. Менорка, что обеспечивало ей контроль над Средиземным морем, а также льготы в морской торговле[446]446
  Там же.


[Закрыть].

Первым и главным условием Утрехтского мира в глазах современников было не соединять под одним скипетром Францию и Испанию. Людовик XIV отказался от своих прав на испанский трон, Филипп V и за себя, и за своих потомков от права наследования королевской короны Франции, что подтвердили испанские кортесы. Филипп V признавался королем Испании и Вест-Индии.

Император Карл VI, в планы которого вовсе не входило отказываться от испанской короны в пользу Бурбона, не признал Утрехтский мир. «Есть основания полагать, что под влиянием испанских и неаполитанских советников, а так же своего близкого друга графа Иоганна Алыханна он задумал воспользоваться Испанией как базой будущей императорской власти т. е. реализовать идею универсальной (католической! – Г. С.) монархии в духе Карла V в эпоху, когда подобные начинания не могли иметь никаких шансов на успех», – считает Г. Шмидт[447]447
  Шмидт Г. Карл VI (1711–1740) // Кайзеры. Священная Римская империя, Австрия, Германия. Ростов-на-Дону, 1997. С. 245.


[Закрыть]. Карла VI не соблазнила даже передача ему Испанских Нидерландов, с чем соглашался в ходе утрехтских переговоров Людовик XIV Карл VI решительно отказался признать Филиппа V испанским королем. В ответ на это дипломаты Людовика XIV отказались признать за Карлом титул императора, после чего представитель венского двора покинул конгресс[448]448
  Там же. С. 247.


[Закрыть].

Военные действия Франции и Испании против Карла VI возобновились, но Вену не поддержали бывшие союзники, поскольку соединение все еще огромных испанских владений с немецкими землями под императорским титулом Габсбургов было столь же опасно для Англии и Республики Соединенных Провинций Нидерландов, как и для Франции»[449]449
  Там же. С. 245; Санин Г. А., СтегнийП. В. Коллегия иностранных дел//Очерки истории Министерства иностранных дел. Т. 1. М., 2002. С. 174.


[Закрыть]. Кампанию 1713 г. Карл VI проиграл, но Франция и Испания были до предела истощены войной, что позволило Евгению Савойскому 7 марта 1714 г. заключить мир в Раштадте, по условиям которого Испанские Нидерланды оставались за Филиппом V, что косвенно означало отказ Карла VI от испанской короны. В свою очередь Франция гарантировала Вене сохранение захваченных испанских владений в Северной Италии[450]450
  Шмидт Г. Карл VI… С. 245–249.


[Закрыть].

Таким образом, в Утрехте и Раштадте начала складываться новая система международных отношений. Мирные договоры зафиксировали новое соотношение сил между Францией и Испанией, с одной стороны, и Англией, Голландией, монархией австрийских Габсбургов и Португалией, с другой, в Центральной и Западной Европе, в американских колониях, на океанских путях. Преобладающее влияние в новой системе имели Англия, и Северные Соединенные Провинции, а позиции противостоящего блока Испании и Франции ослабевали. В Северной и Центральной Италии их вытесняли Австрийские Габсбурги. Уходила в прошлое гегемония Франции в германских княжествах Центральной Европы и Нижнего Рейна, уступая место не столько традиционному противнику – императорам Священной Римской империи, сколько Англии и Северным Соединенным Провинциям.

Но прежняя Вестфальская система отношений охватывала значительно больший регион, включая в себя Скандинавию, южную и восточную Прибалтику, Восточную Европу с Россией и Речью Посполитой. Эти страны в 1713–1714 гг. в Утрехтскую систему еще не вписались по причине продолжающейся Северной войны. Таким образом, говорить о завершении формирования новой системы международных отношений можно лишь после того, как закончится Северная война, что и было основной целью внешней политики Петра I.

Россия и завершение формирования Утрехтско-Ништадтской системы. 1715–1721 гг.

Поскольку после Полтавы Россия вела партию первой скрипки в Северном союзе, есть основания предполагать, что ей принадлежала решающая роль на заключительном этапе формирования новой системы международных отношений. Безусловно, «звучание» России в европейском концерте было тем слышнее, чем громче были ее победы на полях битв, тем не менее Петр I не упускал шансов, которые могли дать мирные переговоры и пытался воспользоваться конгрессом в Утрехте.

С самого начала утрехтских переговоров предполагалось, что речь пойдет и о мире на севере Европы. Поэтому еще в декабре 1711 г. Петр I предполагал направить в Утрехт одного из лучших своих дипломатов – Б. И. Куракина. Окончательное решение было принято в начале февраля 1713 г. 20 февраля 1713 г. была подписана полномочная грамота Куракину, которой он направлялся на конгресс в ранге чрезвычайного и полномочного посла. Ему предписывалось приложить все усилия к успеху дела, а особенно охранять все, что относится или может относиться к интересам России[451]451
  Там же. С. 87. 20 февраля 1713 г. Полномочная грамота Б. И. Куракину на Утрехтский конгресс.


[Закрыть]. На Утрехтском конгрессе Куракин не присутствовал, т. к. вопрос о мире между Северным союзом и Швецией там решили не обсуждать, и участие представителя России лишалось смысла. Военный путь решения конфликта становился неизбежным.

Осенью 1713 г., когда шведы практически были вытеснены из Померании и Северной Германии (оставались только небольшие шведские гарнизоны, блокированные в Стральзунде и Висмаре) Петр I вернулся к идее десанта (на этот раз совместного, датско-русского) в район Стокгольма. Выполнить этот план без участия флота Дании было невозможно, и в Копенгаген был направлен генерал-адъютант П. И. Ягужинский. Ему поручалось добиться, чтобы в начале мая 1714 г. датский флот пришел к Ревелю, где будут и русские корабли, и потом совместно идти к шведскому берегу у Стокгольма[452]452
  П. и Б. Т. 13. Вып. 2. М., 2003. С. 201–202. 26 ноября 1713 г. Инструкция П. И. Ягужинскому (третья редакция).


[Закрыть].

Однако Дания затягивала дело. 24 января 1714 г. Ягужинский писал царю, что Фредерик IV всячески уклоняется от аудиенции. 6 марта 1714 г. все-таки подписали конвенцию, по условиям которой Дания предоставляла 18, а Россия – 12 кораблей, 15 тыс. пехоты и 200 тыс. талеров. Командовать объединенными флотами должен был Петр I, а в случае прибытия на флот обоих государей – каждый будет командовать своим. Затем Фредерик IV потребовал увеличить количество российских кораблей и денежную субсидию. Он даже завел разговоры о самостоятельных действиях Дании и России. В итоге десант был сорван, а вместе с тем упущена возможность решительным ударом принудить противника к заключению мира[453]453
  Там же. С. 546–547. Комментарий к инструкции П. И. Ягужинскому; Мышлаевский А. З. Петр Великий. Война в Финляндии. 1712–1714 гг. СПб., 1896. С. 344–345.


[Закрыть].

Осенью 1713 г. Россия перенесла главные военные действия в южную Финляндию и овладела городами Або и Гельсингфорс. В июле 1714 г. последовала крупная морская победа России у мыса Гангут, а к зиме 1714 г. почти вся Финляндия была завоевана. Вскоре русские десанты стали высаживаться под Стокгольмом уже без помощи Дании. В апреле 1716 г. в Финляндии взяли последнюю шведскую крепость – Каенбург. Финляндия нужна была Петру I только для того, чтобы уступить ее Швеции при заключении мира.

Однако, по мнению Л. А. Никифорова международное положение России «продолжало оставаться весьма напряженным. Русским дипломатам приходилось опасаться выступления морских держав и в первую очередь Англии совместно с Францией на помощь Швеции»[454]454
  Никифоров Л. А. Русско-английские отношения… М., 1950. С. 112.


[Закрыть]. Петр I предпринял самые разнообразные меры, чтобы не допустить сближения, прежде всего морских держав и Швеции.

Для налаживания контактов с Англией и Республикой Соединенных Провинций Нидерландов у Петра I имелось весьма эффективное средство: русский корабельный лес, пенька, юфть, смола и прочие корабельные материалы, поставку которых блокировали шведские каперы. Возникала прекрасная возможность столкнуть интересы морских держав и Швецию, что царь и сделал.

6 ноября 1713 г. он направил указы Сенату, а также губернаторам Московской, Казанской, Смоленской, Киевской и Архангелогородской губерний, предписав, чтобы юфть, пеньку, икру, рыбий клей, поташ, смальчуг, щетину и Ревень для продажи поставляли в Петербург и Ригу, а не в Архангельск[455]455
  П. и Б. Т. 13. Вып. 2. М. 2003. С. 168–169. 6 ноября 1713 г. Сенату.


[Закрыть]. Иностранные купцы были поставлены перед дилеммой: либо приходить за этими товарами к Петербургу, либо отказаться от их получения.

Расчет Петра I оказался верен: после такого указа резко возросло шведское каперство на Балтике. До середины июля 1715 г. шведы захватили более 130 голландских торговых судов. В одной Риге на складах лежало столько товаров, что ими можно было загрузить 400 кораблей, но брать эти товары было некому, ибо пройти в русские балтийские порты удавалось лишь немногим. Положение стало нетерпимым и Генеральные Штаты начали снаряжать конвои и эскадру для отправки на Балтику с целью обеспечить безопасность судоходства[456]456
  Там же. С. 110.


[Закрыть].

Для английского правительства к 1715 г. стало ясно, что необходимы экстренные меры поддержки торговли на Балтике. «Статс-секретарь Тоунсенд писал, что нехватка балтийской торговли морских припасов столь велика, что она сделает невозможным снабжение королевского флота следующей весной… Если флот торговых судов, который теперь грузится в Балтике, вследствие какого-либо несчастного случая не придет по назначению, его величество не сможет снарядить военных судов в следующем году, и поэтому весь военный флот Англии сделается совершенно бесполезным»[457]457
  Там же. С. 110–111.


[Закрыть].

Ганноверский курфюрст Георг-Людвиг, ставший английским королем Георгом I, в 1714 г. потребовал от Карла XII запретить нападения корсаров. В ответ Карл XII 8 февраля 1715 г. издал Каперский устав, фактически запрещавший английскую торговлю на Балтийском море. Как только началась навигация, в марте вышли в море 50 каперов и к маю захватили 30 английских и голландских судов[458]458
  Там же. С. 119–120.


[Закрыть]. Англии пришлось отправить в Балтийское море 12 военных кораблей по 60–80 пушек для эскортирования торговых судов. Одновременно вышла голландская эскадра. В итоге не только каперы, но и шведский флот укрылись в портах, что помогло России успешно завершить кампанию 1715 г.

Петровский указ о торговле корабельными материалами через балтийские порты стимулировал обострение англо-шведских противоречий и как следствие – сближение России и Англии. 17 октября 1715 г. в Грейфсвальде был заключен договор между Петром I и Георгом I как английским королем и ганноверским курфюрстом. По условиям договора Ганновер объявил Швеции войну, вступил в Северный союз и отправил в Померанию 6000 солдат. Как английский король, Георг I гарантировал России Ингрию, Карелию, Эстляндию с Ревелем. Со своей стороны Петр I обязался обеспечить Георгу, (как курфюрсту ганноверскому) Бремен и Верден, что оставляло за Ганновером выход к морю. Договор не был скреплен подписями британских министров, и таким образом формально Англия не стала союзницей России[459]459
  Никифоров Л. А. Русско-аглийские отношения… С. 122–123.


[Закрыть].

Одновременно с Ганновером к Северному союзу в 1715 г. примкнул и прусский король Фридрих-Вильгельм I, который вовсе не намеревался по окончании Северной войны возвращать Швеции Штеттин. Не успели высохнуть чернила на Грейфсвальдском договоре, как 19 октября 1715 г. 60 000 прусских, датских и саксонских войск под командой прусского генерала князя Леопольда Анхальт-Дессауского осадили Штральзунд. 16 ноября в город прибыл тайно покинувший Турцию Карл XII. Буквально на другой день он легкомысленно завязал бой на стенах крепости и потерял почти 10 тыс. из 12-тысячного гарнизона Штральзунда.

После таких «воинских успехов великого полководца» крепость была обречена, и в ночь с 20 на 21 ноября 1715 г. Карл XII на последнем фрегате бежал в Швецию[460]460
  После Полтавы Карл XII четыре года укрывался в Османской империи, в основном в молдавском городе Бендеры, пытаясь вновь и вновь поднять султана на войну с Россией. В 1714 г. он в сопровождении всего одного солдата тайно уехал, фактически бежал из Турции, морем добрался до Франции, пересек всю Европу и объявился в Штральзунде.


[Закрыть]. 22 декабря гарнизон капитулировал, а 26 декабря, в рождественские праздники Фридрих-Вильгельм I вступил в город во главе своего войска[461]461
  Фенор В. Фридрих Вильгельм I. M., 2004. С. 236.


[Закрыть]. Теперь единственным городом на южном берегу Балтийского моря, где еще держались шведы, оставался Висмар.

Таким образом, к 1715 г. в системе международных отношений, которая начала складываться в Утрехте, наряду с проанглийским и франко-испанским блоками государств, в общих чертах сформировался третий блок. К России, Дании и Саксонии присоединились Пруссия, Ганновер и на очень короткое время – Британия. В этом блоке решающее слово принадлежало России.

Прямым следствием вступления в Северный союз Ганновера и Пруссии стало возобновление петровских планов десанта, на этот раз в южную провинцию Швеции – Сконе с последующим ударом на Стокгольм и завершением войны. В конце июня 1716 г. в Дании был сосредоточен русский флот из 15 линейных кораблей, мелких судов и пехоты для десанта. Сам Петр I с 6 июля находился в Копенгагене. Английский адмирал Норрис получил приказ не препятствовать подготовке десанта и в случае надобности прикрыть его от шведского флота[462]462
  Там же. С. 131–132.


[Закрыть]. Престиж и влияние России возросли настолько, что Британия отнеслась к ней, как к равному партнеру сочла возможным передать свой флот под команду Петра I. В середине августа 1716 г. соединенный флот четырех держав, состоявший из 89 военных кораблей под командованием Петра I, покинул датские воды, конвоируя более 600 торговых судов[463]463
  Там же. С. 135.


[Закрыть].

Датчане должны были перебросить русскую пехоту на исходные позиции под Копенгаген, но, по своему обыкновению, затянули дело до середины сентября 1716 г. и фактор внезапности был утрачен, Карл XII укрепил оборону берега. Русский военный совет предложил перенести вторжение на следующий год, ибо зимовка в Сконии во враждебном окружении, к тому же в землянках и окопах без подвоза фуража и продовольствия, привела бы к бесполезной гибели людей[464]464
  Там же. С. 137.


[Закрыть].

Дания, готовая пожертвовать русскими войсками, требовала высадить их на юге Швеции немедленно. Но теперь Петр I, опираясь на сильную армию, диктовал свои решения другим странам. Планы совместного датско-русского десанта рухнули. После их провала вывод был однозначным: для быстрого завершения Северной войны боевые операции нужно переносить в восточную Прибалтику.

Вскоре отношения с ведущей европейской державой – Англией – вновь обострились, зато отношения с ее антиподом – Францией – имели тенденцию к сближению. В последние годы жизни Людовик XIV и его министр де Торси разрабатывали план сохранения Швеции уже не как антироссийской, но как антиимперской силы. Суть плана сводилась к сохранению германских владений Швеции при поддержке территориальных планов Петра I. Вместе с тем политика Франции не отличалась последовательностью, особенно когда речь шла о династических претензиях герцога Орлеанского, регента при малолетнем Людовике XV Герцог заключил договор с британским королем Георгом I, по которому в случае смерти Людовика XV трон переходил к герцогу Орлеанскому. 4 января 1717 г. к договору присоединилась Республика Соединенных Провинций Нидерландов, а в 1718 г. – Карл VI. Таким образом, формировался блок государств, отношения с которыми у России были достаточно напряженными.

Следовало развалить этот блок еще до того, как он окончательно оформится, что и стало целью знаменитой поездки Петра I во Францию в 1717 г. На переговорах в Версале главным козырем царя стала нужда Франции в противовесе австрийским Габсбургам. Если после Вестфальского мира таким противовесом была Швеция, то теперь им могла стать Россия. «Я для Вас займу не только место Швеции, но и приведу с собой Пруссию», – говорил Петр I[465]465
  Бобылёв В. С. Внешняя политика… С. 104.


[Закрыть].