Текст книги "Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия"

После иракской войны 2003 г. при правительстве социал-демократов отношения между Германией и США резко осложнились – разруливать эту ситуацию пришлось уже Ангеле Меркель, ставшей канцлером в правительстве «большой коалиции» в 2005 г. Меркель удалось восстановить отношения с США.

В «нулевые годы», и особенно после экономического кризиса 2008 г., Германия, прошедшая кризис сравнительно благополучно, укрепила свою роль в Европе: если связка «Меркель – Саркози» выглядела равноправной, то в связке «Меркель – Олланд» явно доминирует германская сторона. В то же время Меркель отказалась от подхода Коля, который заключался в том, что Германия демонстрирует свою финансовую щедрость партнерам по Евросоюзу и тем самым укрепляет свои позиции в ЕС. Меркель рационализирует эту позицию, настаивая на том, что все страны должны «платить по счетам», соблюдая финансовую дисциплину (что вызывает резкую реакцию в Греции, где вспоминают о нацистской оккупации).

Эволюция ХДС и союз с ХСС

ХДС и ХСС изначально создавались как христианские партии. Еще в Кельнских тезисах 1945 г. демократическое государство понималось как «христианское, немецкое и социальное». Христианство приобретало важнейшую миссию – возрождение демократии, а возврат к христианским ценностям был для ХДС наилучшей гарантией построения гуманного, свободного, демократического, правового и социального государства.

Программа ХДС, принятая спустя почти полвека (1994), также говорит о христианстве. Признавая, что из христианской веры нельзя вывести какую-либо определенную политическую программу, она подчеркивает связь с христианскими ценностями и христианской этикой. «Наша политика, – записано в ней, – основывается на христианском понимании человека и его ответственности перед Богом. Для нас человек – творение Бога, а не последняя мера всех вещей». В программе ХСС, принятой в 1993 г., подчеркивается, что «ответственность человека-христианина за себя и одновременно его солидарность со всеми как примета христианско-социальной политики в настоящее время более чем когда-либо актуальны для государства и общества в качестве основ и принципов порядка».

Подобный подход к христианству не носит интегристского характера – религия тесно связана с принципами свободы и демократии. Так, в 2001 г. ХДС/ХСС голосовали против законопроекта о гражданских однополых союзах, который был принят голосами «красно-зеленой» коалиции. Также ХДС/ХСС неоднократно выступал против расширения прав однополых партнеров и однозначно воспринимает семью как союз мужчины и женщины.

В то же время определенные шаги навстречу однополым союзам сделаны и в период правления «черно-желтой» коалиции: так, в июне 2009 г. бундестаг постановил, что вычеты для медицинской страховки гражданских партнеров должны производиться в соответствии с вычетами для супругов. Кроме того, условия для «семейной страховки» для однополых и разнополых пар также уравнены. С осени 2010 г. за партнерами признаются равные с супругами права на получения стипендий и кредитов на обучение – BAföG. Госслужащие, состоящие в гражданском партнерстве, с 1 января 2009 г. полностью уравнены в правах со своими состоящими в браке коллегами.

В августе 2012 г. неожиданностью стало предложение части христианских демократов дать однополым партнерам равные права в налоговом законодательстве, что вызвало спор внутри ХДС/ХСС по причине категорического несогласия баварского ХСС с любым уравниванием однополых союзов с разнополыми браками. В то же время член ХДС министр по делам семьи Кристина Шрёдер поддержала инициативу, подчеркнув, что однополые партнеры также «заботятся друг о друге и живут в согласии с консервативными ценностями»[18]18
  URL: http://lenta.ru/articles/2012/08/09/germangays (дата обращения: 13.12.2014).


[Закрыть]. В результате в конфликт пришлось вмешаться «первым лицам» партии, заинтересованным в единстве с ХСС, и вопрос тогда был отложен. Но уже в 2013 г. Федеральный конституционный суд признал противоречащим Конституции неравенство прав в налоговом законодательстве для гражданских партнеров, что привело к изменению законодательства.

Неудивительно, что консервативная часть Католической церкви все более скептично относится к «своей» партии. Так, в 2002 г. архиепископ Кельна кардинал Иоахим Майснер даже призвал ХДС убрать из своего название слово «христианский». Основанием для требований кардинала стал тот факт, что ХДС назначил главой своего отдела по вопросам семьи Катерину Райхе, родившую ребенка вне законного брака. Со своей стороны, ХДС, традиционно считавшийся консервативной партией, резко отреагировал на замечания кардинала: в частности, ветеран партии Хайнер Гайслер заявил, что христианские ценности, которыми должно жить общество, основаны не на «сформулированных людьми сексуальных нормах, а на том, насколько поведение людей и принципы политики соответствуют основе христианского послания – любви к Богу и ближнему». А, согласно прагматичной точке зрения депутата Фридриха Мерца, у церкви и партии разные сферы деятельности, и если бы ХДС во всем следовала указаниям кардинала, у нее осталось бы всего 25 % электората[19]19
  URL: http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=854 (дата обращения: 13.12.2014).


[Закрыть].

В 2005–2013 гг. Папой Римским был немец Бенедикт XVI (Йозеф Ратцингер), однако для ХДС это стало скорее проблемой, чем ресурсом – Бенедикт придерживался более консервативных взглядов по сравнению с воззрениями не только большинства населения Германии, но и большей части германского католического епископата. Первоначально Меркель стремилась оказывать понтифику знаки внимания, хотя и с изрядными оговорками. Так, в 2007 г. Меркель заявила, что «понимает» позицию папы, осудившего тот факт, что в Берлинской декларации, посвященной 50-летию создания ЕС, не упомянуты Бог и христианские корни европейской цивилизации, отметив, впрочем, что «в Европе политическая и религиозная сферы четко разделены»[20]20
  URL: http://www.blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=3&id=12721 (дата обращения: 14.12.2014).


[Закрыть]. Таким образом, при всей вежливости формулировок Меркель дала понять, что не собирается быть лоббистом позиции Ватикана.

А в 2009 г. Меркель, похоже, надоело быть вежливой. Она обратилась к папе с призывом сформулировать четкую позицию Ватикана в отношении Холокоста. Это произошло после решения папы вернуть в лоно Католической церкви епископа Ричарда Уильямсона, известного своими антисемитскими высказываниями. «Я никогда не вмешивалась в дела Церкви, – сказала Меркель, – но, по моему мнению, необходимо четко заявить, что недопустимо отрицать Холокост. Складывается впечатление, что после решений Ватикана отрицание Холокоста может стать приемлемой идеей. К сожалению, объяснения, поступившие к данному моменту от Ватикана, нельзя считать достаточными»[21]21
  URL: http://www.bible.com.ua/news/r/45519 (дата обращения: 14.12.2014).


[Закрыть]. По некоторым данным, это высказывание, исходящее от протестантки, было крайне негативно воспринято в Ватикане – равно как и нежелание немецких епископов активно защищать папу в этом вопросе.

Этические основы христианства, идея социального рыночного хозяйства и прочная укорененность Федеративной Республики в западной системе и по сей день составляют основу программы ХДС. Все принятые с начала 1960-х гг. проекты являются вариантами и модификациями этих трех основных принципов, но партия стремится адаптироваться к новым вызовам. Однако традиционно такая адаптация носит осторожный характер.

Так, например, в так называемом Мангеймском заявлении 1975 г., принятом после прихода к руководству ХДС Гельмута Коля, приверженность социальной рыночной экономике была дополнена «новым социальным вопросом», который исходит из того, что в обществе наблюдаются конфликты между организованными и неорганизованными общественными интересами и неравномерное распределение социальной нагрузки. В Штутгартских тезисах 1984 г. находит отражение новое понимание техники и окружающей среды, что было важно с учетом появления в бундестаге фракции Зеленых.

С приходом к руководству ХДС Ангелы Меркель партийное кредо начало быстро модернизироваться. В годы ее канцлерства ХДС пришлось отказаться от целого ряда установок, десятилетиями считавшихся важнейшими программными столпами. По мнению российского исследователя Светланы Погорельской, задача Меркель – не просто обновить, а перестроить ХДС, содержательно объединив организации старых и новых федеральных земель, создать новую гражданскую партию, которая должна занять центр политического спектра, вытеснив своих основных соперников – социал-демократов. Поэтому ХДС растягивает свои программные границы, присваивая и подстраивая под себя темы, принадлежавшие идейным противникам, и в то же время отказываясь от ряда позиций, считавшихся ранее неотъемлемыми атрибутами консерватизма (Погорельская, 2011).

Так, атомная энергетика с момента своего возникновения получала мощную политическую поддержку ХДС – эта политика поддерживалась консервативными избирателями. Идя на выборы в 2009 г., партия обещала отложить принятое в свое время «красно-зеленой» коалицией решение об отказе Германии от атомной энергетики. Но после катастрофы в Фукусиме канцлер сразу же изменила это решение. Отказ ХДС от атомной энергетики отнимал у социал-демократов и «зеленых» одну из самых популярных предвыборных тем. Однако в самом ХДС этот шаг вызвал немало нареканий, прежде всего в ее консервативно-либеральном, экономическом крыле.

Христианские демократы традиционно выступали против любых покушений на всеобщую воинскую обязанность. И все-таки именно ХДС/ХСС при Меркель провели военную реформу с целью перевода армии на профессиональные рельсы, несмотря на неприятие немалой части высшего офицерства, в среде которого многие симпатизировали ХДС.

Более чем сдержанная позиция Меркель по отношению к политическому католицизму привела к тому, что Ватикан перестал рассматривать ХДС/ХСС как свою главную опору в Германии. Это вызвало недовольство многих христианских демократов, в первую очередь из западных земель с преобладанием католиков. Часть из них даже покинули партию, считая, что усиление «государственной» патриотической составляющей немецкого консерватизма в ущерб конфессиональной для них неприемлемо.

Однако разочаровавшиеся, по оценке Погорельской, составляют примерно 20 % от всех избирателей ХДС. Это живущие преимущественно на Западе Германии «консервативные ностальгики», преимущественно люди старшего поколения, которые негативно воспринимают современные процессы в обществе, одобряемые большинством населения. В то же время более молодые группы избирателей и «восточные» земляки Меркель в значительной степени приветствуют ее политику. Во времена ГДР восточногерманский ХДС состоял преимущественно из протестантов и национал-консервативных атеистов. После воссоединения страны ХДС на востоке утерял немало членов и симпатизировавших ему избирателей, ушедших в левый или даже в правый лагерь (Погорельская, 2012). Именно на этих хорошо знакомых ей избирателей делает ставку Меркель, стремясь при этом не потерять как можно больше «западных» консерваторов.

Тема иммиграции является болезненной для Германии, как, впрочем, и для других европейских стран. Здесь Меркель должна маневрировать между жестко антииммигрантской позицией ХСС и куда более либеральными взглядами своих партнеров по нынешней «большой коалиции» из СДПГ. В 2010 г. она подвергла публичной критике мультикультурализм, впрочем, не доходя до жесткой формулировки баварского премьера Хорста Зеехофера о том, что «Германия – это не страна для иммиграции»[22]22
  URL: http://www.rg.ru/2010/10/19/merkel.html (дата обращения: 15.12.2014).


[Закрыть]. В 2014 г. «большая коалиция» провела проиммигрантский закон о признании двойного гражданства родившихся и выросших в Германии детей родителей, имеющих гражданство другой страны.

В конце 2014 г. в Германии проходила дискуссия на тему о степени языковой интеграции иммигрантов. Позиция ХСС была сформулирована следующим образом: «Иммигранты, которые желают получить статус постоянно проживающих в Германии, обязаны говорить на немецком языке в обществе и в семье». В свою очередь, генеральный секретарь ХДС Петер Таубер заявил, что «не дело политиков – решать, на каком языке будут говорить члены семей между собой» (такая позиция близка к точке зрения СДПГ)[23]23
  URL: http://ualife.net/world/partnery-merkel-po-koalicii-xotyat-zastavit-immigrantov-razgovarivat-na-nemeckom-dazhe-v-krugu-semi/3251/ (дата обращения: 15.12.2014).


[Закрыть].

Серьезным вызовом для германского правительства и всего политического класса стало создание в 2014 г. антиисламского движения «Европейцы-патриоты против исламизации Старого Света» (Pegida), организующего массовые публичные акции, в первую очередь на востоке страны. В новогоднем обращении в конце 2014 г. Меркель жестко осудила деятельность этого движения и заверила, что Германия будет и дальше принимать людей, ищущих убежище[24]24
  URL: http://www.newsru.com/world/31dec2014/merk.html (дата обращения: 08.01.2015).


[Закрыть]. В то же время один из лидеров ХСС, бывший министр в правительстве Меркель и заместитель председателя фракции ХДС/ХСС в бундестаге Ханс-Петер Фридрих заявил, что внутриполитический курс Меркель среди прочих причин повлиял на рост правых настроений в Германии: «Госпожа Меркель решила заниматься политикой «зеленых» и социал-демократов. Вспомните только незапланированный выход из атомной энергетики и введение двойного гражданства»[25]25
  URL: http://vz.ru/news/2014/12/28/722606.print.html (дата обращения: 09.01.2015).


[Закрыть].

Для Меркель исторические традиции христианской демократии значат куда меньше, чем результат на выборах. Она делает немецкий консерватизм более гибким и толерантным, менее зависящим от церкви, в большей степени общенациональным. Но возникает вопрос о том, является ли Меркель первым немецким консервативным политиком, решившимся на принципиальные изменения? Было ли легче Гёрделеру договариваться о совместных действиях со своими антагонистами – социал-демократами – когда перед ними был общий враг, нацизм? А католику Аденауэру соглашаться на создание многоконфессиональной партии и экономический либерализм Эрхарда? Исторические аналогии позволяют лучше понять современные реалии, но они не могут дать исчерпывающего ответа на вопрос о допустимых пределах компромиссов, позволяющих добиться эффективных результатов и при этом не утратить собственную идентичность.

Консерватизм во Франции

Начало формирования консерватизма как политического течения во Франции связано с Великой французской революцией. Вместе с предшествовавшей ей эпохой Просвещения она создала как социально-экономические, так и политические и духовные предпосылки возникновения консерватизма в целом (Галкин, Рахшмир, 1987). Именно в полемике по поводу бурных французских событий сформулировал свои взгляды один из родоначальников консерватизма Эдмунд Бёрк.

Острая политическая борьба в процессе утверждения новых принципов государственного устройства создавала расколы общества по линии принятия или отвержения происходивших перемен. Вплоть до конца XIX в. французский консерватизм имел антиреспубликанскую направленность и выражал стремление остановить поступательное развитие общества и политической системы, вернуться к феодально-патриархальным порядкам, воплощением которых выступала монархия. Меньше чем за 100 лет после начала Великой французской революции страна пережила три революции, две империи, две реставрации и крах двух республик, но общий вектор движения от монархии к утверждению республиканской формы правления становился все более очевидным.

На этапе становления консерватизм выступал в форме контр– революционной политической практики. Логика революции предопределяла состав и социальную опору консервативного лагеря: роялистов, сторонников восстановления королевской власти, поддерживали духовенство и феодальное дворянство. С крахом Первой республики в 1804 г. и провозглашением Империи начался новый этап в развитии консерватизма. Взяв на себя роль «главы нации», Наполеон выстраивал государственную идеологию вокруг консервативных лозунгов: собственность, семья, религия, иерархия, сильное государство и вера в провиденциальную личность правителя. Важным для укрепления авторитета режима личной власти в консервативно настроенных слоях стало примирение Наполеона с церковью. Признание режимом необходимости реформ и экономической модернизации выражалось в государственном патернализме, инструментами которого выступали протекционизм, госзаказы, субсидии, льготы, поддержка предпринимателей-новаторов и т. п. Глубокой реформе подверглась система госуправления. Одновременно Наполеон законодательно, знаменитыми Кодексами, закрепил многие важные завоевания революции: равенство всех перед законом, защиту права собственности, демократические права и свободы.

Идеологическое оформление французского консерватизма началось в период Реставрации (возврат власти Бурбонов). Однако абсолютизм уже не отвечал новым историческим условиям. Вынуждены были признать это и сами «победители», провозгласившие Францию конституционной монархией с двухпалатной системой и принявшие компромиссную Конституционную хартию 1814 г.

При новом короле Карле Х консерватизм получал идеологические обоснования в работах представителей правого лагеря, излагавших свое видение происходившего и концепции переустройства общества. Участие многих известных консерваторов в политике способствовало широкому распространению их взглядов во французском обществе.

Одной из первых начала формироваться консервативная концепция Франсуа Рене де Шатобриана, облаченная в литературно– публицистическую форму. В своих работах «Гений христианства» (1802), «О монархии, согласно хартии» (1816), «Замогильные записки» (1848) и др. он выступал против буржуазных начал общества, отстаивал принцип созерцательного индивидуализма, призывал «уйти в себя» и, вместе с тем, повернуться от идей Просвещения и революции к католицизму. В отличие от большинства близких ему умеренных роялистов, Шатобриан не верил в возможность восстановления дореволюционных порядков, а угасание аристократии воспринимал как часть процесса умирания всей цивилизации. Его общественный идеал был обращен в прошлое, к идеализированному Средневековью. Однако в политике Шатобриан выступал как консерватор-реалист и видел в двухпалатной системе способ поддерживать баланс интересов внутри элиты и предотвращать опасность нового раскола общества, который способствовал революции. В 1818–1822 гг. Шатобриан издавал журнал «Консерватор» (Conservateur), и со временем это название закрепилось за всем идеологическим течением и вошло в политический обиход.

С Шатобрианом сотрудничал Луи де Бональд, еще в наполеоновскую эпоху бывший одним из главных идеологов организации «Рыцари веры», базы объединения ультрароялистов в период Реставрации. Де Бональд питал глубокий пиетет к Б. Бёрку и считал гениальной его защиту консервативных принципов общества. В основе политико-философских построений де Бональда лежали неприятие революционной доктрины, апологетика легитимизма, убежденность в божественном происхождении монархии, примате власти над обществом и общества над индивидуумом, в обреченности попыток усовершенствовать то, что противоречит «божественным установкам». Оспаривая теорию общественного договора французских просветителей, де Бональд доказывал, что власть в лице монархии предшествовала появлению общества, и потому легитимна лишь она. Обозначая бога «автором всех совершенных законов или необходимых отношений, имеющихся среди социальных существ», де Бональд, в то же время, высказывался за баланс между религиозной и светской властями, считая их в равной мере необходимыми для «обуздания страстей» (Галкин, Рахшмир, 1987, с. 19).

Идеи де Бональда были созвучны вглядам другого основоположника французского консерватизма – Жозефа де Местра. Свои политические и философские взгляды он изложил в работах «Размышления о Франции» (1796), «Эссе о главном принципе политических конституций» (1814) и трактате «О Папе» (1819). В его философии преобладало «органическое» понимание народа и государства, жизнь и деятельность которого определяются традициями, религиозным чувством и церковным авторитетом. В то же время, по мнению историков, де Местр не был склонен считать опасными любые изменения, утверждал, что status quo может быть «столь же пагубным, как и полное разрушение», и потому призывал относиться к наследию прошлого достаточно бережно. Монархия оставалась для де Местра наилучшим выражением идеи отечества, а преданность монарху – формой патриотизма (Генифе, 2003, с. 75–119). Де Местр спорил с философами Просвещения и провозглашал абсолютный примат религии: освящая институты, она служит им фундаментом и наделяет устойчивостью. Институты, лишенные этой сакральности и созданные актом воли или договора, по логике де Местра, недолговечны (там же, с. 93). Идее прогресса де Местр противопоставлял провиденциалистское понимание хода истории и утверждал, что миром движет провидение, чьи законы недоступны разуму. По де Местру, попытками изменить предопределенный ход истории человек может лишь вызывать хаос. Революцией Франция была наказана за то, что «отступилась от Бога, задумав бесчеловечный проект создания нового мира, основанного на разуме и человеческой воле и независимого от Творца» (там же, с. 100, 106).

«Ультраконсервативное видение мира» де Местра наиболее ярко выразилось в его концепции эквилибра: основанного на теократических принципах равновесия между двумя сторонами жизни общества – политической и духовной. «Чудесный эквилибр во главе с папой, – писали А. А. Галкин и П. Ю. Рахшмир о сути идеи, – должен внести порядок в отношения между европейскими светскими государями, должен обеспечить им власть над подданными и в то же время убедить последних, что подчинение не исключает свободы и даже предполагает ее» (Галкин, Рахшмир, 1987, с. 18).

Уже на стадии становления французский консерватизм отличался от английского более заметным религиозно-мистическим уклоном: религия у консерваторов выступала системообразующим фактором в обществе и базовой ценностью мировоззрения.

Передача французского трона представителю Орлеанской ветви династии Бурбонов Луи-Филиппу, последовавшая после революции в июле 1830 г. и отречения Карла Х, привела к размежеванию консервативного лагеря. Известный французский историк Р. Ремон связывал с установлением Июльской монархии зарождение новой консервативной традиции – орлеанистской. Это обозначило раскол правого лагеря на крайне правых традиционалистов, которых представляли легитимисты – сторонники Бурбонов, и более умеренную орлеанистскую правую (Rémond, 1982, p. 84).

В то же время идеологически размежевание не носило абсолютного характера. У умеренных консерваторов-орлеанистов либерализм сочетал признание гражданских и политических свобод с традиционалистским подходом к социальным вопросам и отказом от радикальных реформ. Особенности орлеанизма наиболее ярко проявились во взглядах и политике Франсуа Гизо, верного сторонника Луи-Филиппа. Либерал и консерватор одновременно, он был убежден, что для страны важнее решать политические и социальные проблемы, не допускать подрывающего единство общества противостояния крайностей, коими, в его понимании, были ностальгировавшие по старым порядкам легитимисты и готовые к революционному террору республиканцы.

Продолжаются споры по поводу того, кем считать Алексиса де Токвиля, автора вызвавших большой интерес у современников работ «Демократия в Америке» (1835) и «Старый порядок и революция» (1856). Причислению его к либералам способствовало восхищение американской моделью демократии, хотя в полемике с французскими либералами он выступал с консервативных позиций, которые со временем возобладали.

Между тремя консервативными традициями обнаруживались не только расхождения, но и сходства позиций, служившие базой для временных коалиций. Орлеанисты были сторонниками тактики компромисса и выступали за парламентский режим, который был неприемлем для бонапартистов и легитимистов. В экономических вопросах орлеанисты и бонапартисты выступали сторонникам реформ, тогда как легитимисты оставались убежденными консерваторами, отдававшими приоритет не движению вперед, а сохранению уже достигнутого. Самым слабым местом для единства консервативного лагеря оставался династический спор.

Революционный подъем 1848–1849 гг. и крах Июльской монархии продемонстрировали рост влияния нового политического игрока – пролетариата, и это не могло не отразиться на консервативной идеологии. Исследователи отмечали, что в продолжавшемся в ней «синтезе феодально-аристократических и буржуазных элементов» роль последних неуклонно возрастала, и формирование консерватизма как политического метода и определенной идеологии шло уже в условиях переживавшего подъем буржуазного общества (Галкин, Рахшмир, 1987, с. 45).

Консерваторы были вынуждены переориентироваться с задач монархической «контрреволюции» на сплочение своих сторонников под традиционалистскими лозунгами: религия, труд, собственность, семья и т. п. Консолидация же на либеральной платформе была затруднена, поскольку либерализм той эпохи не обладал гибкостью, чтобы быстро реагировать на чередование режимов (Уварова, 2014, с. 20).

Итогом очередного в истории страны консервативного поворота стал приход к власти Луи-Наполеона Бонапарта, установившего в 1852 г. режим Второй империи. По мнению М. Уваровой, «бонапартизм середины XIX в., как и бонапартизм Наполеона I, отразил ту точку невозврата, в которой находилось французское общество: нельзя допустить ни революции, ни монархии, нужно строить новую систему, основанную на примирении всех социальных сил» (там же, с. 15). В то же время возможности новой «цезаристской демократии» находить компромисс между групповыми интересами оказались недостаточными, а политика лавирования привела лишь к массовому разочарованию в среде самих консерваторов. Последний в истории Франции монархический режим Второй империи рухнул под ударом сентябрьской революции 1870 г.

Начальный период Третьей республики проходил под знаком борьбы за окончательное утверждение республиканского строя. Конституция 1875 г. означала примирение политической элиты с консервативной республикой. Вызовами ей стали националистическое движение во главе с генералом Буланже, возлагавшее на демократические институты главную вину за ослабление национального единства перед лицом главного врага – Германии, а также последствия «дела Дрейфуса». Они дали толчок расколу страны: подавляющему большинству нации (антидрейфусарам), впавшему «в антисемитское исступление» (Поляков, 2008, с. 335), противостояло меньшинство в лице дрейфусаров, защищавших демократические институты. Радикализация общественных настроений подготовила почву для усиления влияния правого консерватизма экстремистского типа в начале XX в. Его носителями стали лига «Французское действие» (Action Française) во главе с Шарлем Моррасом и позже – военизированная националистическая организация «Огненные кресты» (Les Croix de Feu). Ее лидер полковник Франсуа де ля Рок постепенно превратил организацию в массовое движение правого национал-патриотического толка. В 1936 г. по его же инициативе была создана Французская социальная партии (ПСФ), первая в стране массовая консервативная партия, имевшая собственную организационную сеть.

Конец 1930-х гг. был отмечен резким поправением внутри– и внешнеполитического курса правоцентристов. Напуганная «социализмом» периода Народного фронта, французская элита готова была пожертвовать демократией ради того, чтобы обезопаситься от повторения подобного опыта. Логическим завершением проводимого курса стали капитуляция и военное поражение Франции в 1940 г. Правительство Виши во главе с маршалом Петэном взяло на вооружение традиционные лозунги консерваторов: «национальное и духовное обновление нации», под которым подразумевались отказ от классовой борьбы и возврат «к корням».

Дискредитация старых правых партий, способствовавших установлению вишистского режима и фактически поддержавших политику коллаборационизма, и раскол в правящем классе стали решающими факторами эволюции французского консерватизма в послевоенный период.