Текст книги "Культ Ктулху (сборник)"

Элвин Дж. Пауэрс. Под чуждым углом

– Простите, но это все, что есть в библиотеке по вашей теме.

Я попробовал было спорить, но тут же понял, что проку в этом никакого. Думать надо было головой: вместо того, чтобы тащиться в грозу, на ночь глядя, в этот мавзолей знаний, нужно было двигать прямым ходом в университет. А пока эта девица тщетно искала нужные мне книги, университетская библиотека уже точно успела закрыться. Между тем сочинение по ранней истории человека, которое мне читать завтра на семинаре, пребывало в прискорбно не законченном виде. Я поплелся прочь, гадая, стоит ли надеяться, что какой-нибудь книжный в городе еще открыт в столь поздний час. И, если уж на то пошло, может ли искомая литература найтись в обычном книжном…

Тут что-то коснулось моей руки.

Рядом со мной – прямо-таки непосредственно за плечом – обнаружился некий старик, седыми волосами и бородой смахивавший на учителя из какой-нибудь местной школы. Однако внимание мое приковала даже не снежная шевелюра, а глаза: глубоко посаженные, темные и словно бы скрывающие в глубине намек на тайные и запретные знания. Я уже собрался было его послать, но тут он обезоруживающе улыбнулся.

– Они все безнадежные материалисты, – сказал он негромко. – Я слышал, какие книги вы спрашивали, уж простите. Возможно, я смогу вам помочь. Мое собственное скромное собрание к вашим услугам.

Я рассыпался в благодарностях. Не стоит отвергать дары богов, если уж им приспичило что-то подарить, тем более что сочинение – дело нешуточное.

– Я живу тут, неподалеку, – сообщил он, когда я выразил согласие ознакомиться с его библиотекой. – Там все еще дождь, как я погляжу? Отлично, возьмем кеб.

Не успел я и рта раскрыть, как он уже увлек меня из библиотеки в такси, шепнул что-то шоферу, и мы затарахтели в ночь.

Не то чтобы мне сильно нравилось это приключение, но я был уверен в собственной способности позаботиться о себе и потому не напрягался. Пока машина катила вперед, я разглядывал своего спутника. Его окружала неопределенная аура антикварности, да и одет он был в плащ с капюшоном – до сего момента это несообразное одеяние как-то не бросилось мне в глаза.

Однако шло время, и мне становилось все более некомфортно. Внезапно автомобиль затормозил перед шеренгой старых домов из бурого песчаника, тип в плаще расплатился с кебменом, и мы вышли. Эта часть города была мне незнакома, и я уставился на особняк с некоторым опасением… но тут же заметил под дальним фонарем патрульную полицейскую машину и, уверившись, что, если что, помощь не замедлит прибыть, взошел вслед за стариком по ступеням крыльца.

Внутри у меня челюсть так и отвалилась: комната по контрасту со скромным обликом дома была обставлена просто роскошно. В каждом углу торчали какие-нибудь древности со всех концов земли: угрюмое изваяние с острова Пасхи, великолепный египетский саркофаг, резные нефритовые статуэтки, миниатюрные индейские тотемы, майянские каменные таблички и прочее, прочее, прочее.

– Интересно, правда? – осведомился старик, нарушив воцарившееся молчание.

Я и рад был бы привести тут имя хозяина дворца, да только по каким-то неведомым причинам даже не спросил его. И мне никогда, никогда больше не удавалось найти этот дом, хотя я и несколько раз обыскивал ради него весь город.

Внутри у меня проснулся историк, и я принялся изучать некоторые из экспонатов более пристально. Они были, без сомнения, подлинные и стоили небольшое состояние – или даже не очень небольшое.

– Все собрал я сам, – молвил хозяин. – Но идемте со мной – нам в библиотеку, там вы найдете то, что искали.

Он повел меня в следующую комнату, где изумление мое лишь удвоилось. Все стены занимали книги – всевозможные книги, самых разных тем и размеров. Однако несмотря на первый приступ энтузиазма, я никак не мог избавиться от ощущения, что в комнате чего-то не хватает. Внимательно оглядевшись по сторонам, я, наконец, понял – чего. Библиотека не была прямоугольной. Две стены, пол, потолок – все сходилось вместе под углом… под весьма причудливым углом. И он выглядел так, будто туда можно войти, в эту точку схода – и дальше, сквозь нее, за пределы нормального плана бытия. Впрочем окружающие литературные богатства мигом отвлекли мое внимание от особенностей местной архитектуры.

Прямо передо мной простиралась полка, набитая всеми запретными книгами, странные и тревожные слухи о которых когда-либо доходили до моих ушей. «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна, «Книга ночи» Жака Москеа, несколько томов фон Люнцта, Пьера Эревиля и Диркаса. На других автора не значилось – одно только название. Я увидел «Песнь Иста», «Книгу Эйбона» и много других, о которых я даже никогда не слыхал. И, разумеется, два переплетенных в черную кожу тома чуть в стороне: один был «Некрономикон» Абдула Альхазреда; на втором было написано просто «Ктулху» – но от этого слова у меня мурашки побежали по спине.

– Полагаю, здесь вы найдете все необходимое, – сказал мой хозяин, извлекая с полки книгу. – На «Станцы Дзян» вполне можно положиться. Садитесь, я вам почитаю.

Полчаса он читал мне вслух, рисуя живые картины доисторического мира – самого творения и странных народов, населявших планету до появления ариев. Увы, ничего из этой информации я не мог использовать, не рискуя быть осмеянным на семинаре. Когда он закончил, я так ему и сказал.

– Безнадежные материалисты, правда? – фыркнул он. – Ну, хотя бы вы сами будете обо всем этом знать. Хотите услышать еще?

Я согласился, и он снял с полки том, название которого я разглядеть не успел.

– Я зажгу кое-какие благовония, если вы не против, – сообщил он и сопроводил свои слова действием. – Это поможет вам слушать.

В этом я усомнился, но возражать все равно не стал. Он уселся в кресло и снова принялся читать – на сей раз на совершенно незнакомом мне языке, хотя я вообще-то лингвист. Ну, что-то вроде лингвиста. Он читал, едкое благовоние дымило, и меня стало клонить в сон.

Но я все равно помню… как стал и помимо всякой собственной воли пошел – в сторону того самого угла библиотеки, что так заинтриговал меня раньше. К своему ужасу и изумлению, я, кажется, прошел сквозь твердую стену. Был момент темноты и невыносимого холода, а затем я открыл глаза и узрел вид, который, уверен, до сих пор не открывался смертным очам.

Это был город – но что за город! Повсюду кругом вздымались огромные купола. Изящные минареты тянулись свои иглы к небу. На меня обрушилось ощущение чуждого присутствия. И моя тень… теней у меня теперь было две! Я огляделся – в холодном жестяном небе висело два солнца. Ужас затопил меня, но я решительно отмел эмоции в сторону. Да, я очутился в какой-то странной вселенной, но заботить меня должно одно: как вернуться домой, на свою собственную планету – и это затмевало все прочие мысли, даже чисто научный интерес к этому чудовищному месту.

Я двинулся вперед, по пустынным улицам… Всякие интересные детали прямо-таки бросались в глаза. Город был, несомненно, древний, очень древний, и уже много лет как заброшенный – может быть, даже не лет, а веков. Величавые колонны и балюстрады во многих местах лежали обрушенные.

Впереди передо мной поднималось некое здание, даже более внушительное и великолепное, чем прочие, и там… я увидел его.

С тех пор я успел узнать, что эта штука называется шоггот – шарообразная масса протоплазмы, футов пятнадцати в диаметре, способная принимать любую форму, какую только пожелает; созданная в качестве слуги некоторых обитающих во вселенной рас – сильная, упорная, неуничтожимая и, что хуже всего, разумная!

Видимо, она охраняла то здание уже неисчислимые века. Пока я стоял, парализованный ужасом, она резво покатилась ко мне, выбрасывая по дороги щупальца в разные стороны.

Она уже почти добралась до меня, хлеща псевдоподами, когда я стряхнул-таки оцепенение и смог, наконец, двигаться. Я отскочил, повернулся и побежал, а она помчалась следом, и скорость ее, надо сказать, оказалась вполне сопоставима с моей.

Куда я бежал и как долго, я уже не помню. Время утратило всякое значение, пока я петлял и прятался по всему проклятому городу, а тварь преследовала меня по пятам. Видимо, только чистая удача привела меня на ту окаймленную руинами улицу. Там стояло разрушенное здание, подставив свой мертвый остов ветрам. По какому-то капризу судьбы колонны и стены попадали в таком порядке, что… – у меня сердце так и подпрыгнуло в груди! – образовали угол! Угол, приведший меня в этот фантастический мир!

Шоггот уже настигал, пришла пора действовать. Угол еще мог оказаться не тем, но я все равно угодил в ловушку, так что терять мне было решительно нечего. И я слепо ринулся в сходящийся клин.

Меня снова охватил холод… и тьма – и я с грохотом рухнул наземь. Я перекатился, вскочил, а потом… – ох, ты, боже мой! – следом за мной проломился шоггот, приземлившись всего в каких-нибудь пяти ярдах.

Мы оказались на дороге, ведущей в город, так что я припустил что было сил к приветливо мигавшим огням, а следом скакала эта жуть. Однако когда я оказался под первым же фонарем, она затормозила, поотстала, а потом и вовсе развернулась и исчезла.

О, она еще выследит меня. В том странном ином мире у нее была своя работа – защищать определенное место. Я вторгся в него и теперь должен был умереть. Она выполнит свою задачу, пусть и в другой вселенной. Я знаю, что она рыщет где-то поблизости, пользуясь своей сверхъестественной способностью к мимикрии… и ждет. Она непременно меня найдет, даже на крыше самого высокого здания в городе, где я пишу эти строки.

Я уже смирился со смертью. Но когда она покончит со мной… что тогда? Чудовище здесь. Вы поняли? Оно здесь! И оно не может вернуться домой, в свой собственный мир. Что оно станет делать? Какой ужас примется сеять? Какие немыслимые кошмары ждут человеческий род? Я-то уже не узнаю.

Джеймс Кози. Наследство в кристалле

Агата Симмонс выжидательно наклонилась вперед.

– Сколько еще, доктор?

Человек у кровати метнул в нее быстрый, исполненный отвращения взгляд, затем с профессиональным видом посмотрел на часы.

– Не могу сказать, – тихо ответил он. – Возможно, полчаса. Возможно, минут десять.

Он моргнул и продолжил рыться у себя в саквояже.

Агата промолчала. Джонатан лежал, закрыв глаза; грудь едва поднималась – он еще дышал. Она улыбнулась.

Как же долго… Как долго она ждала этот дом! Кузену уже, должно быть, хорошо за восемьдесят. В прошлом она все время боялась, что он ее переживет – как пережил всех остальных родственников. Но теперь…

– Мне нужно принести воды. – В ее мысли вклинился голос доктора. – Сделать раствор…

Он еще немного повозился с подкожной иглой и двинулся к двери. Агата не слышала его; взгляд ее блуждал по обширной сумрачной спальне. Тени, задернутые шторы… Дверь затворилась за доктором. Распростертая на огромном ложе под балдахином фигура пошевелилась.

– Ну что, Агата, не терпится?

Она чуть не подскочила. Джонатан Майлз с трудом приподнялся на локте и теперь смотрел на нее с глумливым выражением на тонком, темном лице.

– Я… что ты, Джонатан. Я очень надеюсь, что ты скоро поправишься.

– Ха! Это я-то скоро поправлюсь! Ты мне грифа напоминаешь, Агата: так и ждешь, когда я, наконец, сдохну. Да уж, жаль, что и говорить. Автокатастрофа… сломанные ребра, осложнения… Бьюсь об заклад, я бы и тебя пережил.

Голос прервался, хотя губы продолжали двигаться. Агата нахмурилась было, но заметив, что дыхание кузена стало поверхностней и медленнее, постаралась сдержать улыбку.

Никто не знал, как Джонатану Майлзу удалось скопить такое внушительное состояние. Он был просто ученый, вечно шастал по каким-то малодоступным локациям в дальних краях – археолог-любитель, одним словом. И вдруг, уже в зрелые годы, разбогател. На закате дней он жил совсем один – мрачный старый затворник в мрачном старом доме, пресекающий любые попытки родственников заявиться с визитом.

Агата еще раз жадно оглядела комнату. Этот огромный дом – и все, что в нем есть! – скоро будет принадлежать ей. Потом взгляд ее упал на кольцо у Джонатана на пальце. Какой, однако, крупный бриллиант… Мистер Майлз хихикнул.

– А ты, оказывается, алчная женщина, Агата.

– Да что ты такое го…

– А я не люблю алчных женщин.

Она промолчала. За такие деньги уж можно стерпеть несколько последних колкостей.

Тут у нее глаза полезли на лоб: повоевав немного с кольцом, Джонатан протянул драгоценность ей.

– На, Агата. – Улыбка у него была лишь слегка издевательской. – Бери. Небольшой знак уважения с моей стороны. Нет, не благодари…

Он сделал слабый жест рукой и снова утонул в подушках.

– Ты все равно его сцапаешь, когда я умру – так что я отдаю тебе его сейчас, сам.

– Джонатан, я в самом деле понятия не имела…

– Кольцо теперь твое, – тихо промолвил Джонатан. – Оно немало помогло мне в жизни… даже очень помогло.

Его плечи затряслись от внезапного смеха.

Агата не могла отвести взгляд от перстня. Это на самом деле был не бриллиант: огромный розоватый кристалл, искрившийся даже в полумраке спальни, вставленный в массивную серебряную оправу с вырезанными на ней странными символами.

– Что ты имеешь в виду, Джонатан… помог тебе?

Кузен ее, казалось, не слышал. Взгляд его был устремлен в потолок, губы дрожали.

– Моя душа, – прошептал он едва слышно. – Боюсь, сделка была… недостаточно… справедливой.

– Что?

Ответа не последовало.

Агата посмотрела на него. Глаза Джонатана были закрыты.

Он не дышал.

Агата глубоко вздохнула и пошла к двери.

Уолтер Симмонс ждал ее в гостиной. Когда жена показалась из спальни, он виновато мигнул и попробовал спрятать сигару.

– Он умер, Уолтер. Слышишь – умер! Этот дом… его деньги… Всё наше!

Она так и сияла.

– Гм… что ж, отлично! – ответствовал Уолтер, хотя внутри его передернуло от бессердечия супруги.

Из кухни возник доктор, вооруженный подкожным шприцем.

– Что такое? Вы сказали, он…

– Мертв! – объявила с гордой улыбкой Агата.

Дом наконец-то принадлежит ей, со всеми потрохами! Можно не ждать, пока медицина завершит все необходимые формальности и благополучно освободит плацдарм.

Уолтер Симмонс услышал, как за врачом захлопнулась дверь, и невольно постыдился, что тому пришлось иметь дело с Агатой в теперешнем ее настроении.

– Уолтер!

Какой же у нее все-таки пронзительный голос…

– Да, дорогая?

Жена подозрительно принюхалась.

– Сигара! Сколько раз можно тебе повторять…

– Ну, прости, прости, – нервно сказал Уолтер.

– Ладно. Итак, что у нас есть? Гостиная… мерзкая старая халупа. Слишком мрачная. Повесим ситцевые шторы вместо этих жутких черных драпри. Тут все надо поменять, вообще все! Может, мы его вообще продадим… потом.

– Да, дорогая.

– Разумеется, ты бросишь свое бухгалтерское дело, – продолжала размышлять Агата. – Какое-то время мы, скорее всего, поживем тут…

Уолтер Симмонс смиренно кивнул. Все десять лет, прошедшие со времени их свадьбы, он вел положительно собачью жизнь. Сделай то. Подай это. Прекрати курить в комнате свои гадкие сигары, ты же знаешь, у меня астма. А теперь Агата заграбастает все деньги… Жизнь станет еще невыносимее.

Ее высокая громоздкая фигура металась из двери в дверь, что-то восклицая, распекая, критикуя, планируя… Уолтер вздохнул и потихоньку ускользнул в хозяйский кабинет.

Это была огромная темная комната с причудливыми картинами на стенах; в центре возвышалась пыльная громада письменного стола, заваленная горами книг.

Уолтер поглядел на книги. Они были старые и местами даже плесневелые. Некоторое время он завороженно таращился на них, потом взял одну, открыл и нахмурился.

– Греческая, – проворчал он с отвращением.

Ему хватило четырех лет греческого в колледже, благодарю покорно. Прищурившись, он попробовал разобрать хоть что-то в расползшихся по страницам черных строчках…

Уолтер Симмонс резко побледнел, со стуком захлопнул книгу и даже отскочил от стола. Там он постоял некоторое время, подозрительно потирая руки, словно к ним могла пристать какая-то зараза. Вскоре, однако, любопытство пересилило страх, и он сделал шаг обратно, пристально глядя на книгу, но, впрочем, не дотрагиваясь до нее. Шевеля губами, он попробовал разобрать выцветший темный шрифт на обложке.

– Нек… Некрономикон.

Он заморгал. Потом осторожно откинул обложку и воззрился на первую страницу.

Мелкими и четкими буквами на ней значилось:

«Перевод на греч. Абдула Альхазреда».

Дальше смотреть книгу Уолтер Симмонс не стал – вспомнил, что успел прочитать, и содрогнулся.

Он перевел взгляд на другие. Одна привлекла его внимание.

«De Vermis Mysteriis», Принн.

В середине в качестве закладки виднелся клочок белой бумаги. Уолтер храбро открыл книгу, нахмурился: она была на латыни, которую он знал весьма слабо – но на полях обнаружились карандашные переводы. На закладке было нацарапано:

Trans E103—

Не принимай даров ни от некроманта, ни от демона. Укради, купи, заслужи, но не бери ничего ни в дар, ни в наследство.

Слово «наследство» было обведено красным карандашом.

Уолтер Симмонс уставился на странные иероглифические значки прямо под абзацем и облизнул губы. Потом окинул взглядом темный кабинет – и быстро выбежал вон.

– УОЛТЕР!!

– Да, дорогая! – Отирая пот со лба, он вошел в гостиную.

Агата бросила на него свирепый взгляд.

– Я стараюсь, рассказываю тебе, как мы поменяем тут весь дизайн, потом оборачиваюсь – а тебя где-то носит! Отлично, просто отлично…

Она запнулась посреди фразы.

– Ты ничего не слышал?

Уолтер с трудом сглотнул.

– Нет, я…

Звук повторился – слабое треньканье дверного колокольчика.

Они с женой уставились друг на друга.

– Наверное, доктор, – фыркнула Агата, заглаживая назад выбившуюся прядь. – Небось уже позвонил в похоронное бюро, они приехали забрать тело.

Уолтер открыл дверь, близоруко прищурился… – и отступил. Незнакомец на крыльце поклонился. Он был высок и облачен в безупречный фрак и полосатые брюки. Уолтер зачарованно уставился на его рыжую бороду.

– Добрый день! – Визитер выпрямился и вступил в дом, одарив Агату обезоруживающей улыбкой.

Та подавила внезапно нахлынувшее дурное предчувствие.

– Что вам нужно?

– Мне-то? – незнакомец снова улыбнулся – странной, как показалось Уолтеру, улыбкой. – Я пришел справиться о Джонатане. Он…

– Мертв, – сообщила Агата. – Скончался десять минут назад.

– Какая жалость! Десять минут, говорите? Не ожидал, что он протянет так долго. Вышел за лимит времени на целых три часа. А, ну ладно. Суровый парень, этот наш Джонатан. Я… решил заглянуть, посмотреть, из-за чего вышла проволочка.

Одной рукой он при этом рассеянно оглаживал бороду.

Уолтер Симмонс отступил на шаг в холл. Что-то эдакое светилось в глазах у визитера, и ему это решительно не нравилось. И эта его манера разглядывать чужой дом – как-то слишком… оценивающе.

– Могу я узнать ваше имя?

– Мое имя? – Глаза его полыхнули как-то уже совсем неприлично. – Сат… – а, ну его. Неважно. Я занимался для Джонатана всякими… юридическими вопросами.

– Юридическими?

– Именно. Это в основном при моем посредстве Джонатан добыл все свои деньги – и этот дом.

Взгляд его еще раз обежал комнату и остановился на хрустальном перстне у Агаты на пальце.

– Ага!

– Что не так? – беспокойно поежилась она.

– Это кольцо. Хотите верьте, хотите нет, но его дал Джонатану я. Оно… сильно помогло ему. Да, весьма помогло.

– Ах, вот как, – отрезала Агата. – Значит, вы дали? Ну, так теперь оно мое, видите? Он отдал его мне.

– Отдал вам? – Плечи у незнакомца тихо затряслись, и он даже состроил хохочущую рожу, хотя не издал ни звука. – Ну, так это же прекрасно! А он парень не промах, наш Джонатан. С юмором у него всегда было хорошо. Ну что ж, я первым делом всегда предупреждаю новых клиентов…

– Предупреждаете?

– О да. Кольцо, видите ли… Оно принадлежит Джонатану. И ему бы лучше было остаться с ним.

– Если вы пытаетесь мне угрожать…

– Уверяю вас, нет. – Он снова улыбнулся этой своей странной улыбкой, а рука вспорхнула к волнистой рыжей бороде. – Этот дом также входил в заключенный нами контракт. Его тоже придется забрать вместе со всем остальным…

Уолтер Симмонс его не слушал. Объятый страхом, он пялился на голову незнакомца. На два, если конкретнее, завитка волос у него прямо надо лбом, похожих… похожих…

И еще эта тень на стене позади него. Очень силуэт этой тени смущал Уолтера.

Однако к Агате самообладание вернулось довольно быстро.

– Что вам здесь надо?

– Ничего – пока. – Гость изящно поклонился им обоим. – Я выяснил все, что хотел. Всего наилучшего.

Симмонсы стояли молча, пока он шел через холл к двери. Потом он ее открыл. Потом вышел.

– Ну, ничего себе! – взорвалась Агата. – Да чтобы я еще когда-нибудь… Пытался запугать меня и вытянуть кольцо! Уолтер! А ну, марш – посмотри, куда он пошел!

Уолтер нехотя выглянул в окно. Незнакомца нигде не было видно.

– Газон перед домом мы тоже поменяем, – сказала у него за спиной Агата.

Уолтер молча кивнул. Он гадал, почему это лужайка у них вся такая пожухшая… и даже будто бы обожженная.

Погребение Джонатана состоялось вчера.

Как можно скорее, сказала Агата похоронной конторе. Контора любезно пошла ей навстречу. Уолтеру отчаянно хотелось сигару.

Агата окинула дом взором собственника.

– Завтра мы пойдем прямиком в банк, – заявила она. – Поглядим, что там у него в сейфе.

– Но, – проблеял беспомощно Уолтер неожиданно для себя, – дорогая, не думаю, что это будет выглядеть прилично. Так скоро после похорон…

– Не веди себя как ребенок! Конечно, это будет выглядеть совершенно прилично. Ремонтники тоже начнут завтра.

Уолтер вздохнул и поглядел на старый дом, громадный и какой-то костлявый, нависавший над ними в сгущавшихся сумерках. Словно древний пустой череп, подумал он. Окна как две темные глазницы, дверь как…

Тут все мысли у него внезапно кончились.

– Смотри! – он схватил Агату за локоть.

Агата посмотрела. Потом у нее отвалилась челюсть, а еще потом из разверстого рта раздался крик, и она принялась пронзительно звать пожарных, полицию, кого угодно – чтобы они пришли и спасли ее дом. Ее дом! Ее прекрасный большой дом!

Потому что он горел.

Все было бесполезно. Пожарные долго метали в ночь серебряные струи брандспойтов. Агата как могла мешала бригаде, пока кто-то из них не оттеснил ее, наконец, в толпу зевак, проворчав:

– Назад, леди! Держитесь заднее! Мы делаем все, что можем.

Уолтер даже не пытался вылезти из толпы – он стоял и глядел на огонь, красивый и алый, взметывающий хвостами, ярко сиявший на черном ночном небе. Он слушал дальние вопли сирен, ощущал смятение зевак… И не мог сдержать улыбки.

Он вспомнил, что успел прочитать в книге на столе у покойного Джонатана Майлза. Такие книги и вправду нужно уничтожать. Уолтер думал обо всем этом и о том, что, наверное, не смог бы жить в этом доме, и о том, как он теперь рад.

После он, правда, уже не так радовался. Агата продолжала завывать и винить во всем случившемся попеременно его, Уолтера, пожарных и чертова визитера трехдневной давности.

– Это все ты виноват! Ты сам это знаешь! Ты уронил сигарету на ковер… или еще что-нибудь куда-нибудь – и все загорелось…

Она на время замолчала – глотнуть воздуха.

– Но, Агата, я не…

– Умолкни!

Уолтер скорчился за рулем машины и промолчал.

– Или это тот паршивец, – грозно продолжала она, – который приходил третьего дня. Говорил еще, что он адвокат! С такой-то бородищей и идиотской улыбкой! Зуб даю, это он сделал! А все потому, что я не отдала ему кольцо!

Уолтер ничего не сказал. Этот парень что-то там толковал о Джонатане. Что он удачно пошутил, когда передал кольцо Агате? И еще этот странный кристалл…

– Ладно, как бы там ни было, – продолжала та с видом мнимой беззаботности, – ценные бумаги в сейфе в полной безопасности. На семьсот пятьдесят тысяч, так, по крайней мере, сказали душеприказчики.

– И потом, у меня есть вот это. – Она задумчиво погладила кольцо. – Интересно, сколько оно стоит? Сверкает очень миленько, правда, Уолтер?

– Да, дорогая, – механически ответил он.

Он искоса глянул на кольцо – и аж содрогнулся, разглядев вырезанные на оправе символы: странные, переплетенные руны, вроде тех, что красовались на закладке из Джонатанова кабинета.

– Агата, – смиренно начал он, – Агата… может быть, нам лучше продать это кольцо. Я думаю…

Ответа не последовало.

Он повернулся к жене.

Та глядела прямо в кристалл с напряженным и восторженным вниманием. Уолтер Симмонс нервно облизнул губы. В темноте камень в кольце приобрел красноватый оттенок и пульсировал – странно и неравномерно. Все это выглядело, прямо скажем… зловеще. Да, назовем вещи свои именами, кристалл казался каким-то зловредным сияющим оком…

На следующее утро они отправились в банк. Агата мчалась впереди, раздуваясь от чувства собственной важности; Уолтер подпрыгивал позади на буксире, маленький и ничтожный, как всегда.

Агата высокомерно проинформировала клерка, что перед ним наследники покойного Джонатана Майлза, а также о цели их визита.

– Конечно, мэм, – сказал тот. – Прошу за мной – сюда.

Они спустились в хранилище.

– Мистер Майлз, как вам известно, всегда вел с нами дела по почте, – сообщил клерк, задержавшись перед дверью.

– Ну, разумеется, – оборвала его Агата. – Давайте заглянем в сейф.

Он медленно вытащил две сейфовых ячейки и отпер замки.

– В своем последнем письме мистер Майлз сообщил нам, что в этой у него оборотных ценных бумаг на двести тысяч долларов, – бесстрастно сообщил он. – А вот в этой – почти полмиллиона в облигациях…

Тут голос его прервался. Он отчаянно заморгал.

Агата посмотрела в ящик, потом Уолтер посмотрел в ящик, потом голос Агаты вырос до пронзительного, яростного визга, которым она потребовала сообщить, куда, к чертовой матери, девались ее деньги, кто их украл, и почему, вашу налево и направо, банк не в состоянии позаботиться о том, что принадлежит ей, а также, в конце концов, может, это неправильная ячейка?

Где, я вас спрашиваю, деньги?

На этот вопрос банковский клерк ей ответить не смог.

Оба ящика оказались пусты. Таков был свершившийся факт.

На короткое мгновенье, пока Агата хищно зыркала во все стороны, дрожа от гнева и то сжимая, то разжимая кулаки, ей послышался дальний перезвон чьего-то издевательского смеха.

Джонатанова смеха, если называть вещи своими именами.

Президент банка тоже ничего не сумел объяснить. Он со всей серьезностью сообщил им, что фирма предпримет самое тщательное расследование происшествия, но Агата отказалась этим утешаться.

– Мы их засудим, вот что мы сделаем! – мрачно пообещала она Уолтеру. – Сначала дом, потом еще эти деньги! Ты понимаешь, что все это значит?

– Да, дорогая, – ответил Уолтер немного устало. – Полагаю, мне надо вернуться на работу.

– Уж конечно! И, более того…

Тут она разразилась очередным монологом.

Уолтер молчал. Он думал. Думал о том, что сказал тот незнакомец.

«Дом придется забрать вместе со всем остальным…»

С остальным… Банковские активы. Дом. Всё… Учитывая, как выглядела тень этого парня, неудивительно, что президент банка оказался не в состоянии объяснить поведение ценных бумаг во вверенном ему сейфе.

Остаток недели прошел вяло. Им удалось продать участок, на котором стоял дом, за довольно жалкую сумму, но это принесло Агате хотя бы толику удовлетворения.

– Я теперь смогу купить то меховое манто от «Моденс», всегда его хотела, – сказала она ему в пятницу вечером за ужином. – И, может быть, кое-какое новое серебро…

Уолтеров лоб пошел морщинами.

– А как насчет трубки, которую ты обещала мне на Рождество, дорогая? Помнишь, красный вересковый корень…

– Ах, замолчи! Все время только о себе и думаешь. Бывают же на свете мужья, которые хоть немного заботятся о своих женах, а? Так, посмотрим… Надену его в церковь в воскресенье. Пусть все обзавидуются. Уолтер! Ты получил обратно свою работу?

– Да, – медленно проговорил Уолтер. – Получил.

Что он теперь получает на десять долларов в неделю меньше, он решил ей не говорить. Скажи только, и она ему всю жизнь отравит и еще будет донимать расспросами, с какой стати он не отстаивает свои права, почему ведет себя не как настоящий мужчина, а как маленькая серая мышка, всю свою жизнь. А и правда, почему?

– Сахар мне дай!

Ее голос ворвался в его мысли – пронзительный, резкий, сердитый. Уолтер машинально потянулся за сахарницей, и рука его застыла в воздухе.

Сахар был уже у Агаты. Уолтер готов был поклясться, что еще десять секунд назад чертова посудина стояла у его тарелки. А еще он мог поклясться, что видел уголком глаза промелькнувшую через весь стол тускло-красную вспышку.

Это случилось после ужина. Уолтер сидел в гостиной с газетой и привычно грыз себя за то, что не осмеливается закурить сигару.

– Уолтер!

Он поднял глаза. Агата стояла в дверях. Лицо у нее было очень белое.

Он медленно встал и проследовал в кухню.

– Уолтер… смотри…

Он посмотрел. Вся посуда, чисто вымытая и сверкающая, аккуратными рядами стояла, где ей и полагалось.

– Очень хорошо, дорогая, – похвалил Уолтер, попутно стараясь выдумать еще какой-нибудь комплимент. – Очень быстро и…

– Не дури, Уолтер! Я ее не мыла!

– А?

– Ага. Я стояла у морозилки, убирала еду и думала… о‘кей, я думала, что вот бы у меня был муж, который достаточно заботится о своей жене, чтобы помыть за нее всю посуду. А потом я вроде бы увидела что-то красное.

– Красное?

– Да. Оно промелькнуло позади меня. Как бы вспышка такая. Я обернулась – а оно уже все. Помыто!

– О! – слабо пролепетал Уолтер.

А потом взгляд его упал на Агатино кольцо. Оно пламенело рубиновым огнем.

Часов около четырех утра на следующее утро Уолтера Симмонса довольно грубо разбудили. Рядом с ним Агата истошно вопила фальцетом – не просыпаясь.

Потом она резко подскочила, вцепилась, дрожа, в него и так провисела добрых минут пять, пока ему не удалось, наконец, ее успокоить.

– Ах, Уолт! – истерически всхлипывала она. – Ох, Уолт, мне приснился плохой сон!

Уолтом она его не звала уже лет десять.

– Мне снилось, что в этом кольце сидит такой забавный красный человечек, он все смеялся надо мной и прятал лицо. Я хотела, чтобы он разбил кристалл и дал мне на себя посмотреть, но он не соглашался. А потом он таки показал мне лицо… и оно было ужасно!

Она судорожно захлюпала, потом замолчала и рассеянно уставилась на перстень.

Уолтер Симмонс облизнул губы.

– Агата… – сказал он. – Агата!

Она снова подскочила и воззрилась на него.

– Чего тебе?

– Слушай, Агата, может, ты продашь это кольцо?

– Продам?

Он сглотнул и попытался взять себя в руки.

– Ну, да. Ты говорила, что оно тебя пугает…

Она посмотрела на кольцо и странно улыбнулась.

– Говорила. Но я передумала.

Утром Уолтер Симмонс пошел на работу со скверным предчувствием, которое угнездилось у него во внутренностях и, кажется, с увлечением их глодало. От зрелища Агаты сидящей на диване и не отрывающей взгляда от подмигивающего розового кристалла у себя на пальце, ему легче не стало. Она ему даже до свиданья не сказала! Вечером Уолтер домой не пошел – а пошел вместо этого в библиотеку и целых полтора часа копался там в секции «Демонология»… пока не нашел то, что искал.