Текст книги "Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. 1945–2000. Часть 2"

В послевоенные годы на Востоке постепенно возникало и стало значительной идейной и политической силой движение «неприсоединения» ни к одному из сложившихся на мировой арене военно-политических блоков. Одним из духовных отцов этого движения был президент Югославии Иосип Броз-Тито, управлявший своей страной 36 лет (в 1944–1980 гг.) и за эти годы добавивший к своему образу героя антифашистского сопротивления в Европе еще и авторитет международного лидера высокого уровня. Не желая подчиняться диктату Сталина, но и не отказываясь от принципов социализма, которые он интерпретировал по-своему, а не согласно сталинским догмам, Тито вывел свою страну из «лагеря социализма», который он называл «восточным блоком». Но, вопреки обвинениям Москвы в его адрес, он не примкнул к «западному блоку», т. е. к США и их союзникам. В осуществлении этой политики он решил опереться на молодые государства Востока, вышедшие после 1945 г. на мировую арену, прежде всего – на Индию и Китай, великие державы, принадлежавшие к разным цивилизациям и разным социальным системам, но одинаково заинтересованные в мирном урегулировании острых межгосударственных противоречий политического, идеологического, экономического, военного и территориального характера, унаследованных и от колониальной эпохи, и от второй мировой войны. К тому же, в середине 50-х годов, когда зародилось движение «неприсоединения», только что закончились войны в Корее и Вьетнаме (в 1954 г.), обострились противоречия КНР с Тайванем, продолжались военные действия в Малайе, ухудшилась обстановка в Средиземноморье.

У Индии были свои причины стоять на позициях миролюбия и нейтралитета. Страна еще помнила историю индо-мусульманской резни, в обстановке которой родилась летом 1947 г. независимость Индии и Пакистана. При этом в Индии остались миллионы мусульман, а также сикхов, христиан, буддистов и представителей других конфессий. Многоконфессиональная и многонациональная страна 180 языков, мусульманское население и мусульманское окружение которой (Пакистан, Иран, Афганистан, Малайзия, Индонезия) оставались враждебными официальному секуляризму властей Индии, была, к тому же, обременена множеством социальных и экономических проблем, затруднявших преодоление традиционализма, тормозившего модернизацию. В свою очередь Китай, ощущая себя великой державой и желая избавиться от имиджа «только союзника» СССР, нуждался в том, чтобы выйти на мировую арену в новой роли и желательно – единым фронтом с другими странами Азии, на лидерство в которой Китай всегда претендовал.

Переговоры 1954–1955 гг. между И. Броз-Тито, главой Индии Джавахарлалом Неру и премьером Госсовета КНР Чжоу Эньлаем привели к созыву в апреле 1955 г. в городе Бандунг (Индонезия) первой конференции глав государств и правительств 39 стран Азии и Африки. Конференция подтвердила курс, как тогда говорили, «позитивного нейтрализма»: неприсоединение к военным блокам, поддержка освободительной борьбы народов еще сохранившихся к тому времени колоний, антииимпериализм и антиколониализм, взаимное уважение и невмешательство в дела друг друга. В декабре 1957 г. – январе 1958 г. в Каире была созвана экономическая конференция 45 стран Азии и Африки. На ней было решено создать постоянные органы движения афро-азиатской солидарности. Организационное оформление этого движения произошло на конференции в г. Конакри (Гвинея) в апреле 1960 г., где был принят устав движения и сформулированы его цели – «объединять и согласовывать борьбу народов Азии и Африки против империализма и колониализма, ускорять освобождение народов и обеспечить их экономическое, социальное и культурное развитие».

Движение афро-азиатской солидарности постепенно становилось реальной силой на международной арене. Оно помогало (политически и материально) борцам за независимость, оказывало давление на колониальные державы, содействовало укреплению суверенитета молодых государств. Объективно это движение стало союзником СССР, несмотря на периодические разногласия СССР с Югославией, Китаем, Индонезией и другими «странами Бандунга». Конференция 25 неприсоединившихся стран в Белграде в 1961 г. прямо высказалась в поддержку борьбы за мир (одного из постулатов внешней политики СССР в его противоборстве с Западом) и против колониализма. Многие решения ООН, в первую очередь – Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам от 1960 г., были приняты благодаря совместным действиям СССР и афро-азиатских государств. Это явилось одной из причин ликвидации колониальных владений Запада в Азии и Африке. Только в 60-е годы XX в. 44 бывших колонии обрели независимость.

Разумеется, афро-азиатская солидарность была не лишена противоречий. С 1959 г. стали ухудшаться отношения между Индией и КНР из-за вступления китайских войск в Тибет и бегства в Индию главы буддистов далай-ламы. С началом 60-х годов стало возрастать противоборство Индонезии и Малайзии из-за территориальных споров, которые разделяют многие из молодых государств Востока. Индо-пакистанские войны 1966 г. и 1971 г. еще больше противопоставили Индию и Пакистан, привели к образовании на месте восточного Пакистана независимого государства Бангладеш, до предела накалили разногласия из-за Кашмира и гипотетического проекта сикхского государства Халистан, поддержанного Пакистаном.

Ухудшение китайско-индийских отношений сопровождалось сближением Китая с Пакистаном и резким обострением с 1963 г. (а по другим данным, еще раньше) отношений КНР и СССР. Вызванное в основном внутренними событиями в Китае (особенно «культурной революцией» 1966–1975 гг.), это обострение было также связано с разногласиями в мировом коммунистическом движении и в тактике борьбы с США) но особенно – со стремлением КНР стать супердержавой наряду с СССР и США. В 1969 г. кризис привел к военному конфликту между СССР и КНР на пограничном острове Даманский. Это было первое вооруженное столкновение между социалистическими странами. Но оно оказалось не единственным. В 1977 г. имел место еще более масштабный военный конфликт КНР с Вьетнамом.

Вьетнам, расколотый с 1954 г. на Южный и Северный (подобно Корее), болезненно переживал синдром разделенной страны. Внутренние неурядицы на более богатом «капиталистическом» юге постоянно стимулировали север к вмешательству с целью объединить силой страну, уже в ходе антифранцузского сопротивления 1946–1954 гг. доказавшую свое тяготение к единству в рамках ДРВ. Дабы отвратить эту угрозу, США, после 1954 г. вытеснившие Францию из всех стран Индокитая, стали усердно укреплять экономически, политически и в ином плане южновьетнамский режим, элиту которого составляли бюрократическая буржуазия, компрадоры и милитаристы из армии, сколоченной американской военной миссией по образу и подобию армии США. Но, поскольку всего этого оказалось недостаточно, США в 1964 г. начали ими же спровоцированную войну против ДРВ. Более 9 лет, с 1964 г. по 1973 г., США буквально стирали север Вьетнама с лица земли, уничтожая с воздуха города и села, сжигая напалмом посевы и леса, отравляя почву и людей различными ядами. Однако северовьетнамцы, к тому времени имевшие опыт антияпонского и антифранцузского сопротивления, сплоченные национальной и партийной дисциплиной, руководимые харизматическим вождем Хо Ши Мином и получавшие значительную поддержку (техникой, военными специалистами, снаряжением и разными видами снабжения) от СССР и КНР, выстояли. Более того, они продолжали различными путями забрасывать на юг свои отряды и оказывать всемерную помощь южновьетнамским партизанам, попользовавшимися довольно значительным влиянием как в городах, так и в сельской местности. Это влияние постоянно возрастало по мере того, как выяснялся, все более и более четко, марионеточный и паразитический характер режима в Сайгоне, который разъедали коррупция, продажность, аморальность, соперничество кланов и религиозных сект.

И хотя в конце 1973 г. война формально была прекращена и США даже согласились вывести свои войска из южного Вьетнама на основе сохранения статус-кво, кардинально не была решена ни одна из проблем. Поэтому, когда весной 1975 г. сложилась новая обстановка и войска севера двинулись на юг, они без особого труда овладели всем югом. Армия юга, превосходившая чуть ли не вдвое северян по численности, вооружению и оснащению за счет США, что было предметом гордости Вашингтона, развалилась почти молниеносно, ибо защищаемый ею режим не пользовался поддержкой народа и был безнадежно скомпрометирован коллаборационизмом и паразитизмом.

Объединение Вьетнама и падение (не без его помощи) проамериканских режимов в соседних Лаосе и Камбодже привело к превращению Вьетнама в «малую державу», что вызвало обострение китайско-вьетнамских отношений и привело к военному столкновению между КНР и Вьетнамом в 1977 г. Китай, уже вступивший тогда в более прагматичную «эру Дэн Сяопина», тем не менее не прочь был продемонстрировать, как и прежде, великодержавные амбиции и претензии на лидерство в Азии. Этому стремились помешать и СССР, и США, что не могло не сказаться самым негативным образом на афро-азиатской солидарности.

К тому же, само наличие «хуацяо» (китайцев вне Китая) в соседних с КНР странах не столько облегчало, сколько осложняло внешнеполитические позиции Пекина. «Хуацяо», с одной стороны, были солидно представлены в предпринимательстве Вьетнама, Бирмы, Таиланда, Малайзии, Индонезии, что вызвало противодействие местных национальных конкурентов и отчуждение местных трудящихся. С другой стороны, «хуацяо» также были влиятельны в местных компартиях, каковые после образования в 1949 г. КНР стали преимущественно ориентироваться на Пекин. Это вызывало опасения и США, и национальных правительств, которые либо вынуждены были вести многолетнюю борьбу с коммунистическими партизанами (в Бирме, Малайзии, на Филиппинах), либо периодически наносить удары по постоянно усиливавшейся компартии (в Индонезии). К тому же угрозы КНР Тайваню, Индии (а с 1966 г. – и СССР) снижали авторитет Китая в Азии и облегчали нейтрализацию его усилий всеми его противниками, в первую очередь США, которые, наряду с этим, стали предпринимать, начиная с 70-х годов, усилия (и не бесплодные) по устойчивому противопоставлению Китая СССР и другим соцстранам.

Движение афро-азиатской солидарности объективно ослаблялось также и индо-пакистанскими противоречиями. Неудачи Пакистана еще более способствовали милитаризации пакистанского общества, радикализации свойственного ему с рождения воинствующего исламизма, особой отзывчивости и остроте реакции на все, происходящее в мире ислама. Именно исламской солидарности Пакистан стал придавать гораздо большее значение, нежели солидарности афро-азиатской. Это выразилось и в преимущественной поддержке Пакистаном международных исламских организаций, конференций и различных мероприятий.

Поэтому Пакистан активно вмешался в дела Афганистана после апрельской революции 1978 г. в этой стране и особенно после ввода туда в декабре 1979 г. советских ВОЙСК. Дело было не только в «антиисламском», с точки зрения пакистанцев, характере установившейся власти в Афганистане и помогавшего ей СССР. Дело было также в постоянной заинтересованности Пакистана в поддержании нестабильности в Афганистане, ибо сильное правительство в этой стране могло поставить вопрос о принадлежности северо-западных территорий Пакистана, населенных пуштунами (или патанами), т. е. афганцами. Пакистан тем охотнее вмешался в афганские события, ибо они дали ему возможность задействовать вне своей территории многих недовольных «лишних людей», переключить внимание хотя бы части народа с внутренних проблем на внешние, получить огромные денежные и материальные средства на вооружение, оснащение и подготовку моджахедов (как своих, так и приезжих), а также – дипломатическую, политическую и иную поддержку от США, Саудовской Аравии, многих стран ислама.

Война в Афганистане, помимо пагубных последствий для самой этой страны и для СССР (в дальнейшем), самым негативным образом сказалась на афро-азиатской солидарности, ибо к началу 80-х годов уже умерли основатели этого движения (Тито, Неру, Чжоу Эньлай, Сукарно) и не было, за редкими исключениями (вроде Индиры Ганди и сменившего ее Раджива Ганди в Индии), авторитетных международных лидеров в Азии и Африке, способных погасить пламя межгосударственных, религиозных, этнических и политических конфликтов.

Более того, столь заметная в 50—60-е годы антиимпериалистическая солидарность стран Востока стала подменяться их объединением по этническому («все арабы», «все тюрки», «все китайцы», включая «хуацяо»), религиозному («все мусульмане», «все католики», «все шииты») или конъюнктурно-политическому принципу. Ярким примером последнего и было сплочение в борьбе против вмешательства СССР в Афганистане, помимо разных группировок афганской оппозиции, также Пакистана и его союзника Китая (тем самым «успокаивавшего» мусульман своей провинции Синцзян), Саудовской Аравии и ожесточенно соперничавшего с ней за гегемонию в мире ислама и – более конкретно – в зоне Персидского Залива хомейнистского Ирана, США и во многом несогласной с ними Западной Европы, а также – десятков тысяч мусульманских добровольцев, отнюдь не симпатизировавших США и Западной Европе. Эти добровольцы буквально из всех стран ислама, часто – вопреки воле своих правительств (например, Алжира, Марокко, Йемена), добирались до Пакистана, проходили там обучение в специальных лагерях и на военных базах, после чего сражались в Афганистане. Все это, как и их содержание (не менее 1,5 тыс. долларов в месяц на человека), оплачивалось в основном американскими и саудовскими фондами, а также – за счет специальных пожертвований и сборов среди мусульман, в том числе – среди их многочисленной и в основном зажиточной диаспоры в Европе.

Только из арабских стран таким образом были переправлены, вооружены и брошены в сражения до 30 тыс. моджахедов. После вывода войск СССР из Афганистана в 1989 г. большинство их фактически стало профессиональными наемниками и продолжили свою деятельность, приняв участие в военных действиях на стороне мусульманских боевиков в Алжире, Боснии, Египте, Косово, Таджикистане и Чечне. Силу их агрессивного напора, фанатизма и привычки решать все проблемы путем вооруженного насилия испытали на себе и европейцы, и американцы. Правда, в США акты вооруженного террора исламо-экстремистов носили единичный характер. Однако в Европе, особенно во Франции, где проживает свыше 4 млн. мусульман, многочисленные акты террора, взрывы в метро и угоны самолетов были в 90-е годы XX в. яркой приметой времени и одной из причин усиления социальной напряженности.

Арабский мир вступил во 2-ю половину XX в. далеко не порвав с узлами колониальной зависимости. На территории почти всех арабских стран (за исключением Сирии, Ливана, Йемена и Саудовской Аравии) находились иностранные войска, многие из этих стран (Алжир, Судан) еще оставались колониями, другие – были таковыми фактически находясь под протекторатом Великобритании или Франции. Июльская революция 1952 г. в Египте, свергнув монарха, открыла путь к освобождению. По образцу руководившего ею «Общества свободных офицеров» были созданы соответствующие организации и в других арабских странах. В некоторых из них (в Ираке в 1958 г., в Йемене в 1962 г., в Судане и Ливии в 1969 г.) им удалось осуществить революции по аналогичному сценарию. Но и там, где расклад сил был иным и события развивались по-другому, влияние египетской революции было значительным. Оно стимулировало начало вооруженной борьбы патриотов Туниса (в 1952 г.), Марокко (в 1953 г.) и Алжира (в 1954 г.) за освобождение, способствовало позитивным сдвигам в Сирии и Иордании (в 1954–1955 гг.). Лидер Египта Гамаль Абдель Насер, добившийся вывода из страны английских войск, национализации Суэцкого канала и провозгласивший своей целью единство арабов, получил звание «чемпиона арабского национализма». Лозунг имевшей филиалы в разных арабских странах Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ) – «Арабская нация едина, а ее миссия вечна» – стал получать все большее распространение и популярность.

Запад, прежде всего Англия и Франция увидели в появлении революционного Египта и его влиянии угрозу своим интересам на Ближнем Востоке, тем более – после того, как Египет принял участие в Бандунгской конференции, выступил вместе с Сирией против военных блоков и стал одним из столпов афро-азиатской солидарности. Национализация Суэцкого канала подорвала одну из важнейших позиций англо-французского капитала, ранее владевшего каналом, а поддержка Насером палестинских фидаев (партизан) вызвала негативную реакцию Израиля. Поэтому закономерной явилась англо-франко-израильская агрессия против Египта в октябре-ноябре в 1956 г. Несмотря на военное превосходство агрессоров (Израиль оккупировал Синайский полуостров, войска Англии и Франции – зону Суэцкого канала), их акция в конечном счете провалилась. В США их не поддержали (рассчитывая в дальнейшем на симпатии арабов), а СССР, справившись 4 ноября 1956 г. с кризисом в Венгрии в ультимативной форме потребовал вывода англо-франко-израильских войск из Египта, что и произошло к декабрю 1956 г. Авторитет Египта и лично Насера в арабском мире после этого только вырос, что привело к сближению с ним добившихся независимости в 1956 г. Марокко, Туниса и Судана, но особенно Сирии, образовавшей совместно с Египтом в феврале 1958 г. единое государство – Объединенную Арабскую Республику (ОАР). За присоединение к ОАР выступили также национально-патриотические силы Ливана и Ирака, поднявшие восстание против своих прозападных правительств в мае-июле 1958 г.

Опасаясь худшего, США срочно высадили свои войска в Ливане, а Великобритания – в Иордании. В итоге им удалось удержать эти государства в орбите своего влияния. Однако в Ираке восстание армии вылилось в «бессмертную революцию 14 июля», которая свергла в стране монархию и поставила у власти генерала Абд аль-Керима Касема, возглавлявшего подготовившее эти события тайное «Общество свободных офицеров» (по образцу египетского). Но отношения между ОАР и Ираком не сложились. Генерал Касем отстранил своего заместителя Абд ас-Саляма Арефа, выступавшего за присоединение к ОАР, и стал преследовать пронасеровские группы в Ираке, в том числе – местный филиал ПАСВ, опираясь на коммунистов и курдских националистов. Это вызвало, в свою очередь, преследования компартии в ОАР и, как следствие этого обострение отношений Насера с СССР, до этого момента безоговорочно Насера поддерживавшего. Однако, эта размолвка была недолгой, особенно – после выхода Сирии из ОАР в 1961 г.

Президент США Д. Эйзенхауэр выдвинул еще в январе 1957 г. доктрину, согласно которой США должны были «заполнить вакуум», образовавшийся на Ближнем Востоке в связи с уходом Англии и Франции из регионов своего традиционного влияния. Ряд стран, в том числе Ливан, Тунис, Иордания, приняли эту доктрину, опасаясь все возраставшего влияния Насера и помогавшего ему СССР. Собственно в противодействии этому влиянию и был смысл доктрины Эйзенхауэра. Три принципа лежали в основе ближневосточной политики США после второй мировой войны – борьба против влияния СССР, защита Израиля всеми средствами и обеспечение своего господства над нефтью региона. И если по вопросу об Израиле добиться взаимопонимания с арабами было сложно, то по остальным вопросам США добились многого. Поэтому и СССР, и ОАР не имели иного выбора, как действовать вместе. Они старались совместно поддерживать афро-азиатскую солидарность, особенно в 1960 г., который был прозван «годом Африки» – именно тогда обрело независимость большинство африканских стран. Совместно поддержали они также революции в Алжире и Йемене.

В Алжире восстание в ноябре 1954 г. вылилось в освободительную войну против французского господства. Руководивший войной Фронт национального освобождения (ФНО) пользовался поддержкой арабского мира, мира ислама, СССР и других стран социализма. Война революционизировала обстановку в регионе, вовлекая в военные действия жителей соседних с Алжиром стран, особенно – Туниса и Марокко. В самой Франции протесты против репрессий колонизаторов в Алжире дважды приводили к серьезным политическим кризисам, когда к власти пришли социалисты (в 1956 г.), а через два года – генерал Ш. де Голль, изменивший характер режима в стране. Многочисленные жертвы и разрушения в Алжире (до 1,5 млн. погибших только алжирцев, до 9 тыс. разрушенных селений) не давали желаемого Парижем результата. В 1959 г. де Голль признал право алжирцев на самоопределение. Однако яростное сопротивление ультраколониалистов во Франции и особенно среди верхушки алжирских французов, организованные ими мятежи в 1960 г. и 1961 г., продлили военные действия еще на 2 года. Только в марте 1962 г. были подписаны мирные соглашения, прекратившие войну в Алжире и давшие возможность его жителям проголосовать за независимость 1 июля 1962 г.

В том же году «свободные офицеры» свергли монархию в Йемене и провозгласили республику. Но это явилось лишь началом многолетней (примерно до 1970 г.) войны племен, составляющих большинство населения Йемена, с республиканским режимом и помогавшей ему в 1962–1967 гг. египетской армией. Война закончилась компромиссом, сохранившим в рамках республики известную автономию племен. Параллельно этим событиям в 1967 г. произошло свержение колониального режима в Южном Йемене, с 1839 г. находившемся под властью англичан. Здесь после нескольких лет борьбы с местными феодалами, а также – внутри политической элиты нового государства, утвердился с 1969 г. режим социалистической ориентации – наиболее откровенный союзник СССР. Но, несмотря на значительную экономическую, техническую и военную поддержку СССР, южнойеменским социалистам было довольно трудно поддерживать в своем государстве даже относительную стабильность, что, помимо внутренних причин (племенной по преимуществу структуры сельского населения, живучести рудиментов феодализма, засилья, клановости и регионализма), объяснялось также их постоянным противостоянием со всеми соседями – с северным Йеменом, которому они хотели навязать единство на своих условиях, с Саудовской Аравией, опасавшейся их как «базы коммунизма» на полуострове, и с Оманом, в пограничной провинции которого – Дофаре – южнойеменцы поддерживали партизанское движение против султана. Положение осложнялось и ожесточенной фракционной борьбой в верхушке Южного Йемена, перманентно раздираемой идейно-политическими, групповыми и персональными разногласиями. Все это завершилось в 1990 г. (после фактического прекращения помощи СССР) объединением юга и севера Йемена на условиях и при полном господстве последнего.

Таким образом, Египет во главе с Насером не смог установить свою гегемонию в арабском мире. Приход ПАСВ к власти в 1963 г. в Сирии и Ираке, вопреки ожиданиям сторонников арабского единства, к его реализации не привел. С ПАСВ Сирии Насер быстро вступил в конфликт, ПАСВ Ирака была тогда же отстранена от власти, а новый правитель генерал Абд ас-Салям Ареф, ориентировавшийся на Египет, погиб весной 1966 г. Его преемник дистанцировался от Египта, а в 1968 г. был свернут ПАСВ, которая вскоре взяла курс не на сотрудничество, а на соперничество с Египтом и Сирией. Еще до этого Насер потерял верного союзника в лице президента Алжира Бен Беллы, свергнутого в июне 1965 г. Сменивший его Хуари Бумедьен взял курс на полную самостоятельность Алжира, стремясь сделать его лидером всего афро-азиатского мира (что особенно проявилось в ООН) и своеобразной «Японией Средиземноморья».

Наиболее тяжелым ударом для Насера, да и для всего арабского мира, стало поражение в июньской войне 1967 г. Тогда армия Израиля, пользуясь многолетней помощью США и основных разведслужб Запада, а также – фактором внезапности нападения, за 6 дней разгромила вооруженные силы Египта, Сирии и Иордании, оккупировав при этом Синайский полуостров, Западный берег реки Иордан и Голанские высоты. Сказались более высокий уровень военной, технической и моральной подготовки израильтян, а также – несогласованность действий арабов, их пассивность и медлительность. Насер потом обвинял также в предательстве и малодушии «военную буржуазию», т. е. наиболее привилегированную часть офицерства своей армии. Июньская война 1967 г., ставшая одной из самых черных страниц в истории арабского мира в XX в., на какое-то время парализовала дееспособность арабских государств, правители и армии которых были дискредитированы.

Вместе с тем июнь 1967 г. парадоксальным образом возродил к жизни Палестинское движение сопротивления (ПДС). В 1948 г. при образовании государства Израиль из 1350 тыс. арабов Палестины 780 тыс. человек стали беженцами, размещенными в палаточных лагерях ООН на территории Иордании, Сирии, Ливана и Египта. Остальные в большинстве своем, проживая на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газы под контролем Египта, так же как и беженцы были возмущены и самим фактом раздела Палестины, и вопиюще несправедливым характером этого раздела в результате решения ООН от 22 ноября 1947 г., согласно которому евреи, т. е. примерно треть населения, получали 56 % территории страны, но особенно арабо-израильской войны 1948–1949 гг., завершившейся утверждением Израиля на 80 % территории Палестины. Палестинские арабы все время надеялись на то, что ООН, а после 1952 г. – Насер, ликвидируют эту несправедливость.

По мере исчезновения этой надежды они стали создавать отряды фидаев, нападавших на Израиль. Этому способствовал рост и их численности (одних только беженцев насчитывалось к 1968 г. 1346 тыс. человек), и национального самосознания (сотни тысяч из них учились в специально созданных ООН 452 школах и 10 учебных центрах). К тому же, страны их пребывания были не в состоянии содержать беженцев и поэтому всячески поощряли их стремление вернуться на родину, в том числе – с оружием в руках. Это особенно логично вписывалось в идеологию арабского национализма и арабского единства, которую проповедовали Насер и ПАСВ. К палестинским фидаям присоединялись и представители других арабских народов – от алжирцев и сирийцев до йеменцев и иракцев. В 1964 г. возникла Организация освобождения Палестины (ООП), стремившаяся политически объединить всех борцов за возрождение в Палестине арабского государства.

Июнь 1967 г. означал окончательный крах надежд палестинцев и на ООН, и на арабские страны. Поэтому они решили действовать сами, развернув с июля 1967 г. партизанскую войну на оккупированных Израилем территориях. Вытесненные израильтянами на соседние территории, они продолжили эту войну на линиях перемирия, тем более что Израиль также наносил удары, особенно по Египту, через эти линии. За 1967–1969 гг. личный состав политических кадров ПДС вырос в 30 раз, численность его вооруженных сил – в 150 раз, степень их оснащения оружием, финансовой и другой обеспеченности – примерно в 300 раз. Все это происходило на фоне небывалого подъема патриотизма среди палестинцев, где бы они ни находились и кем бы они ни были.

Большое значение имело и то обстоятельство, что в январе 1968 г. во главе ООП встал Ясир Арафат, занимавшийся организацией отрядов фидаев с 1958 г. Получив образование в Египте и став предпринимателем в Кувейте, он в дальнейшем прошел школу политика – нелегала во многих странах Ближнего Востока, накопив большой опыт руководства подпольными организациями, формирования вооруженных сил, распоряжения финансовыми потоками (ибо ООП получала немало и скрытых, и явных субсидий) и потоками информации, агитацией и пропагандой, разведывательными и диверсионными акциями. Обладая талантом дипломата, Арафат в течение десятилетий в условиях постоянно (иногда – довольно круто) менявшейся обстановки и внутри ООП, и вокруг нее, всегда умело находил оптимальный вариант, обеспечивая поддержку ПДС со стороны самых разных и нередко враждебных друг другу сил арабского мира.

Взлет ПДС в 1967–1970 гг. арабы назвали «палестинской революцией». Она была использована арабскими правительствами для ликвидации послеиюньского шока 1967 г. и включения ПДС в контекст общеарабского противоборства с Израилем. Однако дальнейшее усиление ПДС не входило в их планы, особенно в Иордании и Ливане, где ПДС было наиболее влиятельно. Последовали атаки армий Ливана (в 1969 г. и 1973 г.) и Иордании (в 1970–1971 гг.), которые нанесли ПДС тяжелые потери. Однако ПДС оказалось неистребимо в силу многих причин – нерешенности экономических и социальных проблем, во многом породивших ПДС, постоянного роста численности палестинцев и симпатий к ним среди арабов, социальной эволюции самих палестинцев, среди которых за десятилетия изгнания процент интеллигенции, предпринимателей, служащих, инженерно-технических работников и квалифицированных рабочих стал намного выше, чем среди прочих арабов. Кроме того, ПДС оставалось козырем во внешней политике почти всех арабских государств как в их взаимоотношениях со странами Запада, так и между собой. Поэтому все арабские страны в 1973 г. признали ООП «единственным представителем» арабов Палестины и предоставили ей полные права члена Лиги арабских государств, а Генеральная Ассамблея ООН приняла в ноябре 1974 г. резолюцию о «праве палестинского народа на самоопределение», «на национальную независимость и суверенитет».

Последующие события, однако, сильно затруднили реализацию этой резолюции. С 1975 г. ПДС оказалось втянуто в длительную гражданскую войну в Ливане, одной из причин которой было нежелание правых кругов христианской буржуазии Ливана терпеть присутствие ПДС в стране. В 1982 г. Израиль, совершив вторжение в Ливан, вынудил отряды ПДС к эвакуации в другие места арабского мира. Однако и на этот раз военное ослабление ПДС не привело к его политическому ослаблению. Более того, начавшееся в 1987 г. движение мирного сопротивления палестинцев (интифада) на оккупированных территориях поставило под вопрос господство Израиля в захваченных им районах.