Текст книги "Социально-психологические исследования коррупции"

1.3. Зарубежные социально-психологические исследования коррупции

Разделить исследования коррупции в зарубежных социогуманитарных науках строго на социально-психологические, экономические, юридическо-правовые и т. д. достаточно затруднительно. И это вполне объяснимо, поскольку основная ориентация таких исследований в западной цивилизационной идейной парадигме – чисто прагматическая.

Но это не означает, что в зарубежных социогуманитарных науках нет исследований, анализирующих коррупцию (ее базовые фундаментальные факторы) как социополитическую проблему цивилизации. Их число значительно (Campos, Pradham, 2007; Rotberg, 2009; Giriling, Giriling, 1997; Cockcroft, 2012; Bull, Newell, 2003; Kotkin, Sajó, 2006; Jonhson, 2005; Rose-Ackerman, 2007; Fletcher, Herrmann, 2012; Spector, 2005; и др.). Сделаем краткий обзор некоторых работ.

Западные исследователи, как и отечественные, понимают, что коррупция возникает из столкновения потребностей бизнеса и потребностей государства, и именно в этом кроется главное объективное противоречие в решении проблемы коррупции. Так, Лауренс Кокрофт (Cockcroft, 2012) утверждает, что коррупция играет главную роль в определении современного состояния мира: от массовой бедности в развивающихся странах до разрушения естественных ресурсов и до эрозии доверия политическим партиям. Автор утверждает, что коррупцию можно рассматривать как результат взаимодействия элит. Он показывает, как рост коррупции обуславливается и детерминируется глобализацией и «офшоризацией» финансовых рынков. Предлагаются способы решения проблем коррупции, включая контроль за «оффшорными схемами».

Роберт Ротберг (Rotberg, 2009), ссылаясь на важность проблемы коррупции в таких сферах, как распространение ядерного оружия и терроризм, предлагает следующие меры противодействия: позитивное лидерство, более открытую транспарентность взаимодействий (видимо, подразумевая под этим равные права конфликтующих сторон при разрешении конфликтов), более жесткие законодательные наказания и санкции. С такими рекомендациями солидаризируются и отечественные исследователи, включая и социальных психологов.

В исследовании М. Джонсона (Jonhson, 2005) анализируется проблема роли гражданского общества в контроле над коррупцией. Утверждается, что гражданские сообщества в одних государствах слабы, в других разрозненны, а в иных недемократические режимы доминируют и подавляют активность гражданского общества в целом. Работа имеет три раздела. В первом коррупция рассматривается как факт повседневной жизни, во втором анализируются техники мотивации и мобилизации гражданского общества в борьбе с коррупцией, в третьем даются рекомендации в отношении ресурсов противодействия коррупции.

Помимо труда М. Джонсона, теме роли гражданского общества в борьбе с коррупцией посвящены многие работы западных и отечественных исследователей (Campos, Pradham, 2007; Giriling, Giriling, 1997; Bull, Newell, 2003; Kotkin, Sajó, 2002; Werve, 2006; Fletcher, Herrmann, 2012; Spector, 2005; et al.).

Представляет также интерес сборник статей западных авторов под редакцией С. Роуз-Аккерман «Международное пособие по экономике коррупции» (International…, 2007). В работе предлагается исчерпывающая оценка экономических параметров инфраструктуры коррупции. Опуская рассмотрение экономического анализа, подчеркнем, что в сборнике работ акцент сделан на микроанализ для политики и оценки противодействия коррупции, подчеркнута необходимость проведения социальными психологами контролируемых экспериментов (хотя в работе не раскрывается их специфика).

В целом нужно подчеркнуть, что западной исследовательской литературе очень много работ «общего плана» (Preston, Sampford, Connors, 2002; Senior, 2006; Spector, 2005; Fletcher, Herrmann, 2012; et al.).

Основное внимание уделим работам, связанным с социально-психологическими проблемами исследования коррупции. Это, прежде всего, исследования проблематики коррупции в сфере организационной психологии, а также – социально-психологические исследования проблем измерения коррупции.

Прежде всего необходимо отметить, что в отечественной социальной психологии, особенно в организационной, анализа коррупции (и теоретического, и эмпирического, за исключением отдельных работ) почти не проводится. Представим краткий обзор исследований проблематики коррупции в работах западных социальных психологов в сфере организационной психологии.

В работе «Темная сторона власти: предпосылки, механизмы и последствия организационной коррупции» анализируется состояние коррупции в Америке и во всем мире, в том числе и ее разрушительные последствия для социальной структуры общества в целом (Ruth V., Aguilera R., Vadera K., 2008). В статье рассмотрены типы коррупционного поведения в бизнесе. Эти стратегии не сильно отличаются от стратегий, обсужденных выше в отечественной практике взаимоотношений государства и бизнеса. В заключение авторы предлагают ряд соображений для дальнейших исследований коррупции в организационной психологии. Во-первых, они говорят о необходимости участия в возникающем коррупционном разбирательстве независимых общественных организаций – аудиторских фирм, агентств по ранжированию индекса престижности корпораций, и призывают изучать их влияние на политику и деятельность руководства корпораций. Во-вторых, что очень важно, – авторы заявляют о необходимости эмпирических исследований, подтверждающих (или опровергающих) доминантные типы поведения представителей руководства организаций в коррупционных взаимоотношениях. Это, по их мнению, можно делать, исходя из психологических переменных: типа легитимации власти в корпорациях, типов «руководства – подчинения», типа структуры административного аппарата корпорации и типа реализации власти руководством корпорации. В-третьих, авторы акцентируют внимание на том, что есть масса ситуационных переменных (институциональные нормы, неопределенность окружающей среды, социальные и экономические факторы), которые необходимо учитывать в анализе коррупции. С этими рекомендациями западных психологов можно согласиться.

Дж. Пинто, К. Леанан и Ф. Пил в работе «Коррумпированные организации или организации коррумпированных индивидов? Два типа организационной коррупции» (Pinto, Leanan, Pil, 2008) начинают анализ с выводов, которые не являются оригинальными: коррупция – неотъемлемая черта человеческих сообществ, начиная с древних времен. В современной ситуации, утверждают авторы, коррупция и ее вариации исследуются рядом дисциплин, включая психологию, социологию, экономику, юриспруденцию и политологию. Традиция каждой дисциплины стремится исследовать коррупцию на своем уровне анализа, с чем трудно не согласиться. Авторы же предлагают мультиуровневый подход к анализу организационной коррупции. Делается акцент на двух базовых параметрах (переменных) коррупции в организациях: 1) получают выгоду от коррупционной активности либо отдельный индивид, либо организация в целом; 2) коррупционное поведение в организации осуществляется либо индивидуальным (одним) субъектом, либо несколькими. Авторы используют названные переменные, чтобы определить новый тип коррупции на организационном уровне, обозначаемый как «организация коррумпированных индивидов». Они сопоставляют свою концепцию с превалирующей концепцией организационной коррупции и развивают положения, которые обосновывают различия.

Представляет интерес исследование Т. Рабла и Т. М. Кюльманна «Понимание коррупции в организациях – динамика и эмпирическая оценка модели действия» (Rabl, Kühlmann, 2008). В работе проанализированы связи мотиваций, эмоциональных и когнитивных параметров поведения коррупционера, которые обуславливают принятие им коррупционных решений, однако не раскрывается основа психологической мотивации таких решений человека. Основываясь на своих рассуждениях, авторы предлагают ряд мер противодействия коррупции и обозначают перспективы исследования проблемы. Они говорят о пользе «перекрестной» проверки различных подходов, таких как качественные интервью с реальными коррупционерами (хорошая рекомендация, но насколько реально ее осуществить практически?), рекомендуют использовать для опросов студентов вузов, т. к. они «будущие руководители компаний и будущие лидеры бизнеса».

В исследовании «Спираль коррупции: динамический анализ процессов социальной идентичности, обуславливающих рост коррупции в организациях» (Nieuwenoer, Kaptein, 2008) авторы пытаются объяснить причины роста коррупции в организациях. Сформулирована трехкомпонентная модель анализа коррупции.

В исследовании С. Зиглидопулоса, П. Флеминга, С. Розенберга и К. Стелиоса «Рационализация, сверхкомпенсация и эскалация коррупции в организациях» (Zyglidopoulos, Fleming, Rothenberg, Stelios, 2009) рассматривается этическая проблема – как (и почему) законопослушные индивиды принимают решение участвовать в коррупционной активности? Ключевым концептом в этом объяснении является механизм рационализации, хорошо изученный в социальной психологии. Он используется человеком в разных жизненных ситуациях для оправдания своего, скажем так, не вполне нравственного поведения, в том числе и коррупционных действий (как своих, так и других людей). Авторы считают, что механизм рационализации зачастую является механизмом сверхкомпенсации коррупционных действий индивида, поддерживающим психологически и более серьезные акты коррупции. В работе приводится типология такого коррупционного поведения и делается вывод, что этот разрыв между действием и его рационализацией может объяснить, почему коррупция так часто «эскалирует» в современных организациях (как рациональное психологическое объяснение механизма «оправдания» коррупционного поведения). Надо сказать, что в отечественных социально-психологических исследованиях данная проблематика также анализируется (Гаврина, 2012; и др.).

В исследовании Дж. Д. Коллинза, К. Уленбрука и П. Родригеса «Почему фирмы участвуют в коррупции: перспектива высшего руководства» (Collins, Uhlenbruck, Rodriguez, 2009) авторы для анализа приводят статистические данные участия руководства бизнес-корпораций в коррупционной деятельности. Исследовав более трехсот бизнес-организаций в Индии, они обнаружили, что более всего подвержены коррупции те из них, руководители которых имеют социальные связи с государственными служащими страны (на разных уровнях государственного управления). Официальные представители этих фирм оказались наиболее подвержены выстраиванию коррупционных взаимоотношений с властными структурами для воздействия на конкурирующих игроков в бизнесе. Результаты исследования подтверждают значительность социальных связей бизнеса с госструктурами и коррупционную активность бизнес-корпораций. По-видимому, эта проблема общая как для отечественных представителей бизнеса и государства в их взаимоотношениях, так и для западных. Авторы не делают выводов, но они напрашиваются сами собой: необходимы более жесткий контроль государства и более суровые законодательные меры для коррупционеров – как руководителей компаний, так и госслужащих.

Представляет интерес работа «Неоднозначности в понимании коррупции у французов: параллельные определения» (Lascomes, Tomescu-Hatto, 2008). Авторы предлагают новые эмпирические свидетельства в обсуждении «серой зоны» социальной трактовки коррупции. Основываясь на противоречивости отношения французов к проблеме политической коррупции, они попытались выделить ситуации, дающие основу противоречиям при определении коррупционного поведения. Исследователи утверждают, что есть типы социального поведения, которые люди сознательно воспринимают и осмысливают как девиантные (незаконные), но не обязательно наказуемые, поскольку они совместимы с их ценностями и поведенческими нормами по категории «pretty favoritism» (т. е. легкое (приятное) нарушение закона), не несущее значительных отрицательных последствий. Проведен анализ данных национального опроса февраля 2006 г. Выявлены четыре типа отношения граждан к политикам и к их коррумпированности. Первые два (50,5 %) – согласие с нормативными требованиями государства в отношении к коррупции (нужно жестко наказывать коррупционеров законодательно); другие два типа (49,5 %) характеризуются противоположными установками и формами отношения к коррупции (являются сторонниками нежесткого наказания коррупционеров). Данные результаты полезно сопоставить с результатами отечественных исследований отношения граждан России к проблеме коррупции в стране (Соснин, 2014; и др.).

В работе Т. Рабл «Влияние ситуационных параметров на коррупцию в организациях» (Rabl, 2011) сделан акцент на редко эмпирически исследуемые факторы – размер «общины», «время существования бизнес-организации». Для проверки влияния этих параметров на коррупцию автор использовал экспериментальную ситуацию. Для предотвращения коррупции в бизнес-организациях он предлагает использовать идеологию антикоррупционной политики (Gordon, Miyake, 2001) в форме этических кодов (Kaptein, Schwartz, 2008). Эти данные хорошо согласуются с исследованием С. А. Морриса с коллегами (Morris, Rehbein, Hosseini, Armacost, 1995). Они показали, что этическая ориентация руководящих менеджеров современных компаний (и отечественных, и международных) скорее подтверждает их приверженность к коррупции (исходя из базового принципа бизнеса – как можно больше прибыли для себя), чем приверженность к следованию законодательным нормам государства. В этом и есть принципиальное противоречие бизнеса и государства в условиях капиталистического устройства общества.

В работе «Моральные схемы и коррупция в условиях государства Уганды» (Meer et al., 2013) анализируется взаимосвязь между моральными ценностями общества и коррупцией в публичных отношениях. В исследовании используются данные анализа опросов 474-х полномочных представителей государственных органов страны в отношении их установок к коррупции. Работа, по мнению автора, дает ориентации для противодействия коррупции. Данное исследование, как представляется, неплохо согласуется с духовно-нравственными позициями понимания коррупции, изложенными выше.

Итак, исследования коррупции представителями западной организационной психологии исключительно важны для понимания мотивационных оснований и причин коррупционного поведения. К тому же, западные социальные психологи предлагают разные механизмы противодействия коррупции, – не только в сфере организационной психологии, но и в целом.

* * *

1. Коррупция представляет собой многоаспектное, многоуровневое системно организованное социальное явление, имеющее экономическую, юридическую, социальную, управленческую, этическую и политическую составляющие. Присутствует в коррупции и психологическая составляющая, которая имеет самостоятельное значение и, будучи органически включенной в перечисленные (социальную, управленческую, этическую и др.), позволяет говорить о формировании новой области психологического исследования.

Можно выделить следующие основные направления социально-психологического исследования коррупции: макропсихологические факторы коррупции; социально-психологические особенности коррупционеров; социально-психологические характеристики коррумпирующих; социально-психологические факторы отношения к коррупции в обществе; психологические меры противодействия коррупции; психологический мониторинг антикоррупционных законов; этнопсихологические типы коррупционного поведения и некоторые другие.

2. Проблема коррупции в России связана как с экономико-правовыми факторами, так и с психологическими, отражающими культурно-обусловленные традиции народа. В частности, можно выделить такие массовые психологические явления, как превалирование неформальных отношений над формальными, предпочтение быстрого решения проблем посредством взятки изнурительной борьбе с коррупцией, осуждение «доносительства» как отрицательного качества личности и т. д.

Как показывает системный анализ проблемы, исследование психологических проблем коррупции получает широкое освещение в современной российской социально-психологической литературе (Ю. Ю. Болдырев, Е. Е. Гаврина, А. А. Грачев, А. Л. Журавлев, Д. А. Китова, С. В. Климовицкий, С. Г. Карепова, И. А. Максимов, Т. А. Нестик, В. А. Соснин, А. В. Юревич и др.). Вместе с тем, современные исследования не имеют общей методологии, страдают отсутствием системного подхода к изучению проблемы и очень часто основаны лишь на аналитических соображениях авторов.

3. В зарубежных социогуманитарных науках признаются факторы коррупции, которые предопределяют современное состояние мира (начиная от массовой бедности до эрозии доверия политическим партиям). Тем не менее, разделить узко прагматические исследования коррупции в зарубежных исследованиях строго на социально-психологические и иные (экономические, политические, правовые) достаточно затруднительно. Ближе всего связаны с социально-психологическими проблемами исследования коррупции в сфере организационной психологии. Среди них можно выделить следующие направления: индивидуальные и групповые типы коррупционного поведения; влияние психологических особенностей личности на поведение коррупционера; анализ психологических причин «роста коррупции»; склонность к коррупционному поведению; особенности коррумпированности руководства бизнес-корпораций; противоречивость определения коррупционного поведения; взаимовлияние моральных ценностей общества и коррупции.

4. Отечественные и зарубежные социальные психологи активно проводят как теоретические, так и эмпирические исследования коррупции, но их методологическая разрозненность не позволяет выделить единые основания для системного анализа проблемы и требует научного поиска концептуальных оснований и конкретного научного инструментария для комплексного исследования коррупции в современных социально-экономических условиях.

Глава 2. Методологические основы и методический инструментарий исследования коррупции в отечественной и зарубежной литературе

2.1. Методология исследования коррупции: становление проблемы

Макропсихология – относительно новая область психологической науки, особенно в анализе социально-психологической проблематики, ряда базовых явлений общества. Относительность ее новизны связана, в частности, с тем, что анализ некоторых макропсихологических проблем производился еще основателями социальной психологии и психологической науки в целом (Г. Ле-Боном, Г. Тардом, В. Вундтом и др.) (Макропсихология…, 2009). Макропсихология изучает социально-политическое и духовно-нравственное состояние общества, его социальное самочувствие, базовые проблемы безопасности (например, проблема коррупции, наркомании в обществе и ряд других). Если традиционными объектами психологического исследования являлись отдельные психические процессы (память, внимание, мышление и др.), личность, малые и большие группы, то макропсихология изучает психологические явления, релевантные обществу в целом. Именно поэтому исследование проблемы коррупции ведется в контексте проблемы эффективного функционирования государства – в политической, социально-экономической, административной и правовой сферах.

Объективно коррупция как комплексный феномен – это взаимодействие, включающее как минимум трех субъектов процесса: «На макросоциологическом уровне эти стороны представлены бизнесом, государством и обществом, а в сознании непосредственных участников коррупционных сделок – госчиновником, предпринимателем и фигурой незримого Другого (референтной группой, общественным мнением), на которую опирается легитимация любой незаконной деятельности» (Нестик, 2002, с. 82). Макропсихологический подход к анализу проблемы коррупции предполагает анализ ряда социально-политических, экономических и духовно-культурных вопросов развития страны, которые как базовые факторы являются основой сохранения безопасности государства, определяют его политику как субъекта истории и, естественно, детерминируют тему коррупции в нашем государстве, в том числе – в социально-психологическом аспекте.

Доклад о ситуации с коррупцией в мире публикуется ежегодно с 1995 г. Рейтинг, составляемый организацией Transparency International, включает 178 стран. Он показывает результаты измерения уровня восприятия коррупции в государственном секторе страны и основывается на данных опросов, проведенных среди экспертов и в деловых кругах этой страны, отражая их мнение об уровне коррупции в государственных структурах. Индекс восприятия коррупции (ИВК) является самым распространенным международным критерием оценки коррупции. По сравнению с прошлым годом, Россия, занимавшая 146-е место, сейчас опустилась на 8 позиций. По оценке Transparency International, ухудшению российских показателей способствовали отсутствие надлежащего контроля за доходами высокопоставленных чиновников, «дело Магнитского», коррупционные скандалы, – в частности, дело компании Daimler. Странами с более низким уровнем коррупции, чем в России, названы такие государства, как Иран, Зимбабве и Мексика. Тройку аутсайдеров, согласно этому докладу, представляют Ирак, Афганистан и Сомали. Наименее коррумпированными странами мира признаны Дания, Новая Зеландия и Сингапур. Они возглавляют рейтинг – 4–5-е места делят Финляндия и Швеция. На 6-м – Канада, на 7-м – Нидерланды. Далее идут Австралия, Швейцария и Норвегия. Средний размер взятки в России с конца 1990-х к концу 2000-х годов возрос в 13 раз, достигнув 130 тыс. долларов. Средний масштаб «откатов» в начале 2000-х годов составлял 5–10 % от стоимости заказа, в середине 2000-х – 30 %, в конце же 2000-х – до 70 %. В 2011 г., по данным МВД, в нашей стране было совершено 28 млн (!) коррупционных актов. При этом в современной России не только возрастают масштабы коррупционной деятельности, но и расширяется ее «объект» (Журавлев, Юревич, 2012).

О проблеме коррупции в России сейчас много говорят и властные структуры, и СМИ. Нет смысла приводить здесь многочисленные возмущенные публикации, относящиеся к коррупционным скандалам в стране. Это преступления в Министерстве обороны, в Министерстве сельского хозяйства, в науке, в спорте и других сферах с многомиллиардными коррупционными схемами. Возникает ряд оправданных вопросов к властным структурам: ведь борьба с этой «заразой» является их прямой задачей.

Следует подчеркивать необходимость переформатирования отношения населения к проблеме коррупции с нейтрально-снисходительного на отрицательное, проведения массовых пропагандистских кампаний в СМИ (Психологическое воздействие…, 2012, 2014; Павлова, Журавлев, 2007). Можно приветствовать и внедрение в практику противодействия коррупции методов профессиональной оценки людей на основе полиграфа (Журавлев, Юревич, 2012). Но в целом проблему коррупции нельзя отрывать от фундаментальных проблем борьбы с коррупцией – от анализа коррупционных связей власти и бизнеса, от исследования правовых аспектов этой проблематики. Естественно, выявление подобных базовых связей с социально-психологическими проблемами коррупции – сложная задача для социальных психологов, ждущая своего анализа. Наметим лишь ряд возможных векторов будущих исследований:

1. Исследование социально-психологической проблематики коррупции как системного феномена, способного оказать существенное влияние на эффективность функционирования экономики, политической и законодательной систем государства (как способа повышения институциональной и социальной эффективности государства). При этом особое внимание должно быть обращено на социально-психологические последствия коррупции для человека и общества.

2. Исследование коррупционных стратегий взаимодействия власти и бизнеса с учетом специфики социально-экономической политики государства (инерционная политика, политика компромисса, социальная поддержка наименее обеспеченных слоев населения, ориентация на «мобилизацию» и «модернизацию» (Исправникова, 2010)). Выявление особенностей воздействия избранной социально-экономической политики государства на социально-психологическое самочувствие населения и на его отношение к коррупции.

3. Исследование социально-психологических последствий коррупции, выявление характерных особенностей отношения населения к современной политике и поиск психологических технологий сглаживания социально-психологических противоречий между населением, бизнесом и властью.

4. Разработка антикоррупционного законодательства с учетом психологических факторов.

Существует ряд схем коррупционных отношений, которые влекут за собой следующие негативные последствия: «захват государства» (это корпоративные и индивидуальные стратегии ведения бизнеса, направленные на установление теневого контроля за принятием решений на высших уровнях власти) и «захват бизнеса» (совокупность стратегий и тактик власти, с помощью которых власть в лице ее представителей или организаций стремится обеспечить себе теневой контроль над бизнесом с целью коллективного и/или индивидуального извлечения государственной или личной выгоды (там же).

Кроме того, в рамках этих базовых коррупционных стратегий существует и ряд промежуточных: низовая коррупция (масса мелких взяток чиновников, которая образует значительный поток платежей, перераспределяющий доходы бедных и средних групп населения в рамках сложившейся системы отношений в пользу коррумпированных чиновников), административная коррупция (намеренное внесение искажений в процесс предписанного исполнения существующих законов, правил и регулирующих положений с целью предоставления преимуществ как государственным, так и негосударственным действующим лицам в результате незаконного и непрозрачного обеспечения личных выгод государственным чиновникам), верхушечная административная коррупция (охватывает деятельность среднего и крупного бизнеса и сферу государственных инвестиций). При этом побочным продуктом коррупции становится завышение стоимости проектов, чтобы коррупционная цепочка могла получить часть доходов даже в том случае, когда проект реализован успешно. Естественно, все эти коррупционные стратегии, как правильно утверждает Исправникова, существуют в рамках политики власти, которая весьма противоречива и включает в себя ряд плохо согласующихся тенденций.

В качестве примеров автор приводит ряд социально-психологических последствий, которые возникают при проведении такой политики. Например, стратегия «институционального компромисса» – это ситуация, когда власть и бизнес не противодействуют введению новой нормы закона, но проводят его деформализацию. Когда власть не вписывается в законодательные рамки, она часто вынуждена в интересах выполнения своих функций предъявлять бизнесу требования, которые не могут быть оформлены в виде нормативных актов (например, просьбы о материальных инвестициях и т. д.). Какие коррупционные последствия возникают от таких отношений? Интерес бизнеса к достижению компромисса с властью имеет двоякий характер: с одной стороны, развитие бизнеса, с другой – преодоление препятствий, связанных с несовершенными законами. Поэтому в таких отношениях, как показывают исследования, существует два вида коррупции – «захват государства» и/или «захват бизнеса».

Другой пример – проведение политики «социального государства»: наращивание государственных расходов в социальном секторе, поддержка наименее обеспеченных слоев населения. Но в настоящее время, как утверждают специалисты, социально-экономическая система страны не в состоянии обеспечить финансовую базу для соблюдения конституционных прав граждан на бесплатное качественное здравоохранение, образование, на развитие науки и на доступное жилье, финансирование спорта, культурного досуга и т. д. В этой связи возникают широкие возможности для коррупционных стратегий в данных сферах. К примеру, в условиях дефицита бесплатных медикаментов врач при выдаче ограниченного количества лекарств может отдать предпочтение наиболее платежеспособному пациенту; недостаток мест в детских садах провоцирует родителей «вступать в конкурентную борьбу» за получение путевки в дошкольное учреждение и т. д.

Такие же коррупционные возможности возникают и при проведении политики «мобилизации», «модернизации» в условиях современной России (Исправникова, 2010).

Отечественный исследователь Л. Федотов, анализируя проблему коррупции в связи с проблемой модернизации России как «архаического традиционного общества», отставшего от развитых капиталистических стран, утверждает, что нам следует ориентироваться только на ценностные установки капиталистического общества как образца цивилизационного развития (Федотов, 2013). Однако он, пренебрежительно относясь к тысячелетней истории России «как к архаической отсталой цивилизации», не вполне понимает, что Россия – это не западный мир с его ценностями индивидуализма, примата личной наживы, а самостоятельная цивилизация. И копировать образцы противодействия коррупции в сфере модернизации, свойственные западной цивилизации, по меньшей мере, не совсем оправданно, хотя ряд позиций в борьбе с коррупцией нам можно у Запада и позаимствовать.

В представленных выше соображениях были обозначены объективные параметры коррупции в стране, связанные с социально-экономической политикой государства. Поэтому для социальных психологов возникает и методологический, и практический вопрос: как эти параметры учесть и совместить в своих исследованиях феномена коррупции?

Проблему коррупции системно как научную и практическую проблему социальной психологии можно рассматривать с нескольких позиций: анализа социальных институтов общества; уровневого подхода (личность, группа, общество); законодательно-правовой; с позиции социально-культурного и социально-психологического подходов. Но в реальном анализе проблемы коррупции эти позиции можно разделять аналитически и только условно.

Проблема коррупции непосредственно связана с проблемой безопасности государства. Если рассматривать вопрос в историческом плане, убеждаешься, что во всех государствах проблема коррупции в принципе решалась однозначно – от конфискации имущества коррупционеров в пользу государства вплоть до смертной казни. Так, в СССР коррупционер, «удержавший» от государства порядка 100 тыс. рублей, был подвержен смертной казни с конфискацией имущества.

У законодательного введения конфискации имущества коррупционерам в России есть и свои сторонники, и противники. Последние считают, что этот «отживший тоталитаризм» может привести при несовершенстве судебной системы в России к непоправимым ошибкам. Конечно, совершенствование судебной системы – одна из основных задач нашей современной юридической истории и практики. Однако проблема несовершенства судебных структур достаточно традиционна для любого государства, и, тем не менее, отказа от наказания преступников ни одно из них в истории в принципе не допускало. Противники конфискации имущества коррупционеров ставят в пример России «цивилизованную Европу», которая в целом отказалась от конфискации имущества коррупционеров и их смертной казни. Однако во многих штатах Америки конфискация имущества коррупционеров является законодательной практикой. Также дело обстоит и во всех странах Юго-Восточной Азии, включая Китай, и уровень коррупции в этих странах – один из самых низких в мире. Таким образом, оба аргумента противников наказания ни в коей мере не могут стать призывом к тому, чтобы давать законодательную свободу преступникам, включая коррупционеров.